Текст книги "Хранитель Лачубту-нгуо"

Попятившись назад, замечаю, что все убитые самураи поднимаются и снова идут в бой, доставая новое оружие или подхватывая со снега потерянное. Я застываю, в ужасе наблюдая за ожившими мертвецами. Они окружают меня плотной стеной, опасно размахивая мечами. Ближайший ко мне воин пытается резким выпадом лишить меня головы. Инстинктивно отпрыгиваю назад и сразу же получаю укол в спину. Резкая боль отрезвляет, и я начинаю бешено раскручивать мечи над головой, периодически отражая удары и пытаясь наносить свои. Должно быть, против этих самураев-мертвецов самым действенным будет лишить их конечностей.

Проходит несколько минут, и я, весь залитый кровью, по большей части чужой, продолжаю неистово отбиваться от наседавших мертвецов. Они лежат вокруг меня и словно черви копошатся в красном месиве из крови, снега и частей отсеченных конечностей. И все эти части тоже двигаются в мою сторону, пытаясь помешать! О, боги, что происходит?

Такой неравный бой не может продолжаться долго. В один момент я кричу, когда кто-то из подползших воинов, подкравшись незаметно через нагромождения тел, ударяет мне по ноге чуть выше лодыжки. Теряя равновесие, начинаю заваливаться в сторону. Приподнимая ногу, чтобы переставить ее на другое место и не упасть, с ужасом замечаю, что ботинок вместе со ступней остается на снегу! Тогда я, с криком отчаяния опираюсь на обрубок ноги и отсекаю напавшему воину руку, в которой он держит меч. Однако кто-то сзади пользуется паузой и вонзает в спину клинок. С удивлением наблюдаю, как быстро вырастает из моей груди окровавленное лезвие. К горлу подкрадываются спазмы кашля – меч задевает легкое. Развернувшись уже на коленях, перерубаю ранившего меня воина пополам, а спустя мгновение и сам лишаюсь левой руки вместе с мечом! Прижав кровоточащее предплечье к животу, делаю еще несколько успешных выпадов против мертвых самураев.

Но вскоре силы покидают меня вместе с вытекающей кровью. Моя единственная рука с трудом удерживает меч, а враги всё прибывают и прибывают. “Вот он, бесславный конец! Одно радует, погибаю в неравном бою – а это все же честь для воина, пусть и совершившего позор!” – утешаю себя, слабо парируя очередной выпад.

Напоследок громко закричав, я бросаюсь вперед на нескольких покалеченных воинов. Но один из них встречает мой меч, а второй бьет по плечу. Словно в ночном кошмаре вижу, как падает на красный снег собственная правая рука, продолжающая сжимать рукоятку катаны.

Неожиданно время вновь меняет свой ход, и воины тоже замедляются, как и я. Из моих страшных ран хлыщет кровь, заливая ноги самураев. Стоя перед ними на коленях, продолжаю лихорадочно размахивать культями рук, словно руки всё еще сжимают мечи. Потом, наконец, остановившись, гордо вскидываю голову в предвкушении быстрой смерти. Но самураи застывают на месте, обращаясь в живые статуи. Они опять безмолвно наблюдают за мной, как и в начале ритуала.

Где-то за спинами воинов слышится хлопок в ладоши. Потом еще несколько аплодисментов и уже гораздо ближе. Мертвецы расступаются, пропуская очередного самурая в маске, но целого и даже не запачканного кровью.

– Поздравляю! – начинает он, – Ты превзошел самого себя. Я бы даже сказал самих себя! Ты достоин называться самураем Симацу, и сейчас тебе дается еще один шанс с честью искупить свой позор! Ты должен свершить ритуал!

Я истерически смеюсь, головой кивая на обрубленные руки. Смеюсь долго, пока кровавый кашель не затыкает мне глотку.

– А, не волнуйся об этом! – весело говорит воин, неторопливо снимая с лица ухмыляющуюся маску. От шока схватывает дыхание – на меня смотрит мое же лицо!

Все, кто окружали, тоже снимают железные маски и глядят моими глазами!

– Ты – это я! Мы – это я! Мы – это ты, это я! – хором говорят они и приближаются ко мне.

Каждый из них вонзает катану неглубоко в мой живот, пропарывая его поперек и вытаскивая обратно. Я уже не могу кричать, но и не могу потерять сознание. Лишь беспомощно наблюдаю за воинами и вздрагиваю каждый раз, когда холодная сталь терзает мою плоть. Живот превращается в огромную рваную дыру, откуда вываливаются искромсанные внутренности, обильно сочащиеся кровью, которой нет конца.

Кажется, это продолжается уже целую вечность, пока один из воинов не заходит мне за спину с высоко поднятым мечом. Короткий свист, и я чувствую, как голова отправляется в свободный полет. Изображение странно вытягивается и закручивается сумасшедшей спиралью. Я вдруг осознаю, что еще мыслю! Но вот приближается крутящийся наст, усеянный частями тел, голова врезается в одну из них, и наступает тьма.

…

Вспышка. Яркий свет. Ослепительно яркий свет! Боги, только не это. Когда же этот ад закончится?! Неужели никогда?!

Глаза дико заболели от этого света. Я попытался зажмурить их сильнее, но не смог. Более того, веко правого глаза само по себе открылось, против моей воли. Потекла слеза от обжигающего круга света. Внезапно свет ушел, и глаз снова закрылся.

Я попытался приподняться, но силы покинули меня. Зато почувствовалась боль – она медленно пульсировала во всем теле и постепенно нарастала. Никогда не думал, что боль может быть такой приятной. Да, мне становилось чертовски больно, но болят все конечности! А раз они болят, значит на месте. Но сразу в голову закралась страшная мысль: говорят, даже если, например, нет руки, то она все равно время от времени чешется. Вдруг, у меня сейчас нечто похожее? Вдруг, лежу совсем без рук, без ног, однако все еще их чувствую. Чувствую, как они сильно болят.

В груди родился тихий стон. Не от боли, но от отчаяния! Надо срочно открыть глаза и, наконец, разогнать эти пугающие мысли! Черт! Веки теперь слиплись, не слушаются меня, как и остальные части тела. Напрасно я стараюсь подвинуть хоть какую-нибудь часть тела – все тщетно! Единственное, что получается делать, так это стонать. Тогда я попытался набрать в легкие больше воздуха и выдавить из себя звук посильнее. Получилась какая-то смесь хрипа и стона, но вроде громче, чем в первый раз.

Опять в лицо ударил яркий луч света, опять веко насильно разжалось. На этот раз я начал дико вращать зрачком вокруг ослепляющего круга.

– Очнулся, Самурай? – спросил знакомый голос.

Глава 14

Пробуждение

Ослепляющий круг пропал, и вместо него появилось мужское лицо. Оно было еще сильно размытым, но уже можно различить некоторые черты. Я интенсивно заморгал одним глазом, второй все никак не хотел открываться – изображение немного улучшилось.

– Ты кто? – хриплым голосом выдавил из себя и понял, что восстанавливаюсь – помимо стонов получаются слова.

– Вот тебе раз! Неужели не узнал? – удивился усатый пожилой мужчина в потрепанной ковбойской шляпе, пряча выключенный фонарь в походную сумку.

– Погоди, не говори! Я сам догадаюсь, – сказал уже более уверенно – легкие и голосовые связки наконец-то согласились работать вместе.

Папаша Сян рассмеялся. – Ну, раз ты можешь шутить, значит, жить будешь! На-ка, глотни моего напитка – полегчает…

Достав из внутреннего кармана любимую фляжку, Охотник отвинтил крышку и поднес горлышко к моему жадно раскрытому рту. Я глотал крепкий коньяк, обливаясь и захлебываясь. Огненная жидкость проникала внутрь, приятно обдирая горло.

– Ну-ну! Всё не выпивай! Бочонок-то остался в вездеходе.

– В вездеходе, – повторил я, после того как папаша отнял у меня коньяк.

Приподнявшись на локтях, с трудом подвинулся к стенке пещеры, в которой мы находились.

– Где остальные? Что с вездеходом? И где мы?

– Так ты все-таки не помнишь? – удивленно спросил Охотник, помогая мне прислониться к каменной стене.

Поморщившись от боли в согнувшейся спине, я попытался покопаться в своей памяти:

– Последнее, что помню, так это как вездеход починили, и мы тронулись в путь. Моя голова лежала на коленях у Василисы, и она нежно ее поглаживала…

Закашлявшись, Сян Аристархович произнес, – Даже не хочется портить твой романтический этюд, но тут наш броневик взорвали. Итог такой: водителей разнесло в куски вместе с вездеходом, хорька и девчонку захватили в плен бандиты, а мы с тобой за десяток километров к востоку – прячемся в горах.

– Черт, я пропустил все “веселье”! – воскликнул я, схватившись за голову. – Как же так произошло? Расскажи подробнее!

Присев на камень рядом со мной, Охотник достал сигарету, прилепил ее на губу и завел свой рассказ.

– Начну с того, на чем твоя память обрывается. Да, твоя голова лежала на коленях у Василисы, и она обрабатывала шрамы на лице… Хотя, на мой взгляд, это совершенно неблагодарное дело – раны у тебя сами собой затягиваются, особенно во время сна. Вот, например, пока ты здесь дрых, у тебя лихо срослась рука, а ведь помню, как она болталась, пока я…

– Василиса обрабатывала шрамы, а дальше? – постарался вернуть Охотника в нужно русло, чувствуя, что он отвлекается на неинтересные мне мелочи.

– Хм… А дальше…, – замялся папаша Сян и, покрутив в пальцах сигарету, продолжил:

– А дальше, вдруг узбек как закричит “ракета!” и еще что-то на своем тарабарском. Потом ты дико зарычал и… просто исчез из виду. Я видел, как сначала пропала девушка, потом хорек, а потом “что-то” и меня схватило за шкирку и потащило к выходу, как раз когда ракета вдарила в кабину вездехода. Далее я очнулся в сугробе в обнимку с твоим мертвым, как сначала подумал телом.

Достав из кармана зажигалку, папаша поджег кончик сигареты и сделал пару неторопливых затяжек.

– Ну, вот. Когда я выполз из сугроба, псов уже не было поблизости, как и наших попутчиков. Недолго думая, по-быстрому позаимствовал у дохлых собак пару снегоходов, пока их коллеги не вернулись за добром, и уехал на восток. Наше счастье – под вечер закрутилась метель, и следы замело. Думаю, до завтрашнего дня бандиты не появятся. Ведь снег и сейчас еще валит, хоть и слабее – погляди на улицу.

Я посмотрел на темный проем пещеры – ничего не было видно, свет от костра не доставал до выхода. Щелкнув выключателем фонарика, папаша выхватил из темноты тысячи искрящихся снежинок, закрывающих проход плотной завесой.

– А почему ты уверен, что их забрали в плен? Могло, например, тоже убить взрывом, ну, или потом прикончили псы? – спросил я предательски дрогнувшим голосом.

– Может быть и так, – Сян Аристархович сделал паузу, чтобы пустить в мою сторону струю сизого дыма, – Но думаю, что они у псов, и живы. Уж девчонка точно!

Закашлявшись от запаха едкого табака, замахал рукой, пытаясь разогнать дымное облако перед собой.

– Ну да, девушка им наверняка пригодится. Спасибо тебе, Сян Аристархович, ты прямо меня ободрил!

– С другой стороны ты сам жив, – философски заметил папаша.

– Спасибо тебе еще раз, на этот раз без шуток…

– Голова за голову. Ты спас меня, я спас тебя. Дальше мы ничем друг другу не обязаны.

Оттолкнувшись локтями о стену, я попробовал встать на шаткие ноги. Они жутко болели, словно горели в огне, но боль постепенно уходила, а мышцы наливались силой. Наконец, мне удалось распрямить колени и подняться на ноги, но до уровня “хомо эректус” еще оставалось распрямить спину. Теперь, после рассказа Охотника, стало понятно, почему моя спина превратилась в сплошной синяк, а позвоночник, наверное, напоминал сейчас коромысло: достаточно прочное, чтобы носить полные ведра, но такое же кривое. “Как минимум, сколиоз до следующей ночи мне обеспечен! Как же хорошо, что во время сна включается режим регенерации, а то давно превратился бы в уродливого калеку с такими-то приключениями…”, – подумал я, качаясь как пьяный горбун. Доковыляв до костра, устало упал перед ним на колени и протянул руки, надеясь растопить эти замороженные куски костей.

– Сколько времени я был без сознания?

– Дай-ка подумать… Часов восемь-девять.

Я задумался, медленно сгибая и разгибая фаланги пальцев, чтобы согреть и разработать: “Если псы до ночной метели добрались до лагеря, то с утра, вероятно, отправятся на поиски наших трупов и сбор оставшегося после боя добра”.

– Что ты собираешься делать потом, Сян Аристархович?

Охотник перестал копаться в сумке трофейного мотоцикла и повернулся ко мне.

– Я знаю, о чем ты хочешь меня попросить. И говорю тебе “нет”. У меня важные дела в Кеджисе. Если хочешь спасти девчонку – спасай один.

– Ясно… А тебе хватит топлива до города? В баках снегоходов не так много бензина умещается…

Усмехнувшись, Охотник показал пальцем на мотоцикл, рядом с которым стоял.

– Не зря у меня отец был евреем! Я свинтил с других мотоциклов баки и прикрепил на свой. Тебе хватит и одного, чтобы добраться до лагеря псов. А мне хватит трех бензобаков до Кеджиса.

– Да, точно весь в отца пошел! Хитер! – выдал я, сдерживая смешок. Потом посмотрел на сумку, привязанную к одному байку, и добавил:

– Ну ладно, не будь уж совсем евреем – поделись трофейной едой!

Вытащив из сумки большой сверток, папаша Сян подошел ко мне и начал его разворачивать.

– Сейчас посмотрим. Если это выглядит несъедобным – тогда поделюсь. Может быть…

В свертке оказался кусок застарелого копченого мяса. Отломив небольшую часть, Охотник протянул ее мне. Я понюхал мясо и откусил немного.

– Жесткое и сухое – похоже на оленину. Наверное, из тех, что тогда чуть не затоптали наш вездеход, – прокомментировал, пытаясь разжевать холодное мясо.

– Угу, – подтвердил Охотник с набитым ртом.

– Интересно, а как бандиты на них охотятся? Их же пули не берут. Мины, что ли ставят?

С трудом проглотив кусок едва разжеванного мяса, папаша Сян показал на меня и ответил, – Наверное, также как на нас – при помощи ракет!

Глава 15

Лагерь

Трясущимися от холода руками снежный пес уже в который раз пытался зажечь спичку, но коварная метель душила лишь начинавший зарождаться огонек. Тем более, бандит находился на сторожевой вышке, и ветер здесь был куда сильнее.

– Да твою ж гребанную мать! – воскликнул пес, в отчаянии вышвыривая коробок вниз.

“И чего я не догадался взять у корешей зажигалку”, – подумал часовой, пряча замерзшие руки в карманы толстого бушлата. Только пронизывающий ветер добирался и туда. Бандит уже промерз до костей, ходил взад-вперед насколько это позволяла маленькая площадка сторожевой вышки. Колкий снег хлестал его по щекам, заставляя опускать голову всё ниже за воротник, однако при всем этом сторожевой пес старался наблюдать за окрестностями. И хоть мощный прожектор разгонял тьму перед вышкой, но плотную завесу летящего снега пробить не мог.

Внезапно остановившись, пес широко раскрыл рот, чтобы набрать в легкие больше воздуха, и чихнул так сильно, что чуть не потерял шапку. “Ну, вот! Кажется, я совсем простыл…”, – расстроился он. Потом, увидев, что светает, а значит, его скоро сменят, вытер нос рукавом и бодро попрыгал, пытаясь взбодриться и разогреть ноги.

– Будь здоров! Не кашляй! – раздалось откуда-то неподалеку.

Судорожно схватившись за прожектор, головорез направил луч в сторону источника голоса. Прямо в десяти метрах от него, за забором, стоял невысокий человек в изорванной дубленке и приветливо махал руками.

– Стой, зараза! Ни с места! – взвизгнул часовой и направил на непрошеного гостя ствол пулемета, закрепленного на перекладине рядом с прожектором.

– Ну вот, нет, чтобы спасибо сказать… Да не волнуйся! Я и так стою, – спокойно сказал посторонний и плавно опустил руки.

Слегка надавив на гашетку, пес заорал уже более уверенным голосом.

– Руки вверх, сука! – и на всякий случай добавил, – Стой, а то шмалять буду!

– Потише, приятель, а то еще палец сорвется, – произнес незнакомец, медленно поднимая к небу обе руки.

– Спокойней, я ведь думаю, твой главарь не очень обрадуется, узнав, что ты случайно подстрелил такого нужного гостя. И по головке тебя не погладит, будь уверен.

Вместо слов, часовой, не сводя глаз с нарушителя, свободной рукой нащупал кнопку на столбе и ударил по ней кулаком. Где-то вдалеке противно заныла сирена.

– Вот-вот, так-то лучше! Зови всех!

…

Под прицелом автоматов и ружей меня осторожно провели на освещенную площадку перед двумя пассажирскими вагонами. Как я успел заметить, проходя через забор из полусгнивших грузовых вагонов, частей контейнеров и кусков колючей проволоки, снежные псы соорудили свою базу в основном из нескольких железнодорожных составов. И, похоже, им также удалось разжиться неплохим оружейным арсеналом – ясно, что нашли заброшенную военную базу. Иначе откуда у них мины, пулеметы и, наконец, противотанковые ракеты? Возможно даже, у них есть и выходцы из военных, как у стражей – слишком уж профессионально устроен лагерь, с вышками по периметру территории, с сигнализацией и недремлющими часовыми.

Остановившись возле одного вагона, бдительные конвоиры окружили меня, стараясь при этом держать безопасную дистанцию. Понятно – в лагере прошел слух о моих невероятных способностях. Это немного осложнит план по освобождению Василисы. Если она, конечно, еще жива…

Дверь жилища на колесах отворилась, и на пороге появился коренастый метис с небрежно накинутой на плечи боевой кожаной курткой. У него была короткая борода и грязные волосы, заплетенные в дурацкие косички. Бандит сжимал в зубах зажженную сигарету, а в руке – китайский пистолет-пулемет “Чанг-фенг” с явными следами модификаций. “Вот ведь, черт! Если этот пистолет переделан под игломет, то он будет для меня пострашнее нескольких дробовиков! Этот пес явно в курсе моего слабого места. Маленькие вольфрамовые иглы в каждом патроне при выстреле распадаются еще на несколько, не оставляя шанса увернуться. А моя бронированная одежда после взрыва превратилась в сплошные лохмотья…”, – подумал я, разглядывая, по-видимому, главного в этой банде.

– А! На ловца и тварь бежит! Вот и наш легендарный киборг, так и думал, что выжил, – произнес главарь, направляя на меня пистолет.

“Теперь понятно. Наблюдал за мной издалека во время боя”.

– Зачем пожаловал?

– Ты здесь главный?

– Ну, типа того, а что, не похож? – рассмеялся пес, а вместе с ним заулыбались остальные.

Я пожал плечами, – Не знаю, ты как-то ростом не вышел. Может вот тот лысый бугай за твоей спиной главнее будет?

Бандит весело рассмеялся и, по-прежнему не выпуская меня из-под прицела, чуть обернулся назад. Кто-то из псов тоже начал было гоготать, но под строгим взглядом главного быстро заткнулся.

– У тебя здоровое чувство юмора! Мне будет жаль тебя убивать, шутников у нас мало…

– Вот и хорошо, я как раз пришел, чтобы вступить в вашу прославленную банду “Снежные Псы”!

На этот раз заржали все окружающие меня бандиты, а главный от смеха выронил изо рта сигарету, даже лысый здоровяк встал рядом, чтобы поближе рассмотреть такого шутника и посмеяться вместе со всеми.

– И это говорит человек, перебивший чуть не половину нашей прославленной банды. И он думает, что за такие дела мы не только ни убьем его, но еще и примем к себе? Я, кажется, ошибся – у него совсем не здоровое чувство юмора! – выдавил сквозь смех вождь псов, указывая в мою сторону пистолетом.

Загадочно улыбнувшись в ответ, я заявил, – Как раз за такие дела, ты и примешь меня в банду! Только у меня есть одно условие…

Раздался новый взрыв хохота, однако, лицо главаря быстро стало серьезным, а глаза пристально прошлись по мне. Подняв вверх ладонь, он заставил всех замолчать.

А я продолжил, – Как мне кажется, теперь снежным псам не хватает людей. Ты, наверное, видел, что я один могу заменить всех потерянных в бою. С таким бойцом вы без потерь возьмете любой караван – как бы он сильно не был защищен! А я всё равно направлялся в Кеджис искать халтуру, но, похоже, могу найти ее здесь. Кстати, сколько процентов добычи ты отдаешь своим людям?

“Ага, на работу он пришел устраиваться! Знаю, зачем пожаловал: как-никак твой хозяин у нас в плену!” – подумал Косяк.

– А что ты будешь делать, если я откажусь от твоих услуг? Понимаешь, раз ты нашел наше местоположение, мы не выпустим тебя живым!

– О! Да просто уйду отсюда, а кто помешает – того придется убить.

Бандиты сразу напряглись, а кто-то даже передернул затвор. Главный пес же, покрутив перед собой пистолет-пулемет, сообщил:

– Думаешь, это простой пистолет в моей руке? О, извини, я, кажется, посчитал тебя за профана. Думаешь, это простой игольчатый пистолет в моей руке? Нет, не простой: в Нюпеке любой китаец с киберпротезом боится такого оружия, как смерти! Каждая игла при столкновении вырабатывает мощный электромагнитный импульс, который для обычного человека в принципе безопасен, ну, максимум парализует некоторые мышцы. Обычного и так убьет сама игла, точнее много-много игл. А вот для полного киборга, у которого заменена вся нервная и мышечная система для достижения такой скорости реакции, достаточно всего нескольких импульсов, чтобы закоротить нахрен все электронные цепи и превратить в бесполезный кусок железа!

“Вот еще один дурак, считающий меня киборгом. Но это даже к лучшему, пускай думает, что знает мое слабое место!” – подумал я, делая вид, что с удивлением разглядываю пушку вождя.

– Мне все равно кажется, тебе хватит ума использовать мои качества для банды и на свою личную пользу, – попытался воспользоваться его самолюбием.

Задумавшись, Косяк щелкнул пальцами свободной руки под носом у лысого бандита. Тот без разговоров достал боссу новую сигарету и зажигалку. Сделав пару быстрых затяжек, словно они подпитывали его мозг, пес ухмыльнулся и спросил:

– И что у тебя за условие такое? Ты не подумай чего, просто интересно!

– Со мной в вездеходе ехала одна симпатичная девчонка. Так вот, отдай ее – она мне очень понравилась! Отдашь – буду работать на тебя…

Мои слова перебил дикий смех главаря, у него даже пистолет в руке дрогнул.

– Полный киборг хочет трахнуть девку?! У тебя там что, вибратор установлен?

Теперь заржали остальные псы, стоявшие вокруг.

– Это мои сексуальные проблемы и тебя не касаются.

Новый взрыв хохота.

– Не понимаю, что здесь смешного? Я же мужик, в конце-то концов!

– Кто-нибудь, заткните… заткните ему глотку! Иначе… сейчас лопну от смеха, – сквозь смех прохрипел Косяк, вытирая слезы свободной рукой.

Успокоившись, вождь произнес, – Тебя можно взять только ради того, чтобы ты смешил меня, да и хочется посмотреть на трах киборга, – пес снова сорвался на смех.

– Ну! Так и я о том же! Видишь, сколько от меня пользы будет!

С трудом сдержав очередной порыв смеха, Косяк что-то прошептал своему телохранителю. Тот зашел в вагон и вышел спустя минуту, волоча за собой девушку.

Мое сердце учащенно забилось, когда увидел, что это Василиса! Слава богам, она жива! Но радость быстро испарилась с моего лица – девушка едва была одета, вся в синяках и слабо держалась на ногах, безжизненно понурив голову, как будто ее избивали и насиловали всю ночь. Скорей всего, так и было. И делал это сам вождь банды! Ну зачем я вытащил ее первой из грузовика? Лучше бы забрал последней, и с ней было бы всё в порядке. Вот же черт!

– Она мне уже надоела. С ней совершенно не интересно… Вот, смотри!

Косяк подошел к лысому и, не сводя с меня глаз, передал пистолет. После чего сделал сильную затяжку и послал струю дыма в лицо девушки. Выплюнув сигарету, он схватил за распущенные волосы и подтянул к себе. Ее голова приподнялась, и девушка вздрогнула всем телом, увидев меня. Потом он впился зубами ей в плечо. Я посмотрел в ее голубые глаза – они с тоской отвечали, но Василиса даже не моргнула, когда пес с остервенением вырвал из ее плеча кусок кожи и выплюнул на снег. Я весь задрожал от ярости, но сумел сдержаться. А Косяк, улыбаясь окровавленными губами, заявил:

– Вот видишь, она совсем не чувствует боли! Я уже всё перепробовал этой ночью. Млять! Да нахрена она мне такая сдалась – словно резиновая кукла, мать ее!

– Тогда тем более… отдай ее мне, – выдавил из себя, пытаясь скрыть раздражение в голосе и успокоить напряженные руки, готовые сцепиться на шее бандита.

– Но у меня тоже есть одно условие. Ты, конечно, очень пригодишься со своими способностями, но сначала должен доказать кое-что, – сказал вождь псов, а про себя подумал: “Посмотрим, сможешь ли ты убить своего старого хозяина, чтобы обрести нового?”.

Глава 16

План

Уже совсем рассвело, да и снега, подгоняемого ветром, кажется, убавилось, когда из глубины лагеря привели бывшего попутчика. Выглядел он просто ужасно! Из одежды на нем осталась лишь изодранная майка и залитые кровью штаны. Всё тело Хорька представляло собой сплошной синяк, голова походила на кровавое месиво, а на руках не хватало несколько пальцев – парня жестоко пытали всю эту ночь. Только вот зачем? Что понадобилось снежным псам от мелкого городского бандита? Его волоком притащили двое псов и поставили передо мной. Он едва устоял на ногах. Увидев меня, Ли захотел что-то сказать, но густо закашлялся, отплевываясь вспененной кровью. Боюсь, уже нежилец…

Взглянув мельком на Василису, я заметил, как она смотрит на Хорька. Девушка вся напряглась, лицо ее покраснело, губы задрожали, а по щекам покатились слезы. Быть может, она не испытывала боль за себя лично, но за других – близких или даже просто знакомых людей ей было по-настоящему больно.

– Узнаешь? – язвительно спросил меня главный пес.

– Да.

– Если хочешь вступить в банду “Снежные Псы”, то даю добро! И вот тебе первое задание – убей его, – приказал Косяк, указав на искалеченного парня.

Я кивнул в ответ и приблизился к Хорьку, на ходу вынимая из ножен вакидзаси. Этот короткий меч единственный уцелел после взрыва, так как был закреплен на поясе, а не за спиной.

– Нет! Не делай этого, …ублюдок! – закричала девушка.

“Дура! Только так можно тебя спасти!” – мысленно воскликнул, остановившись напротив Ли. Без лишних размышлений и ожиданий я уколол его мечом. Дьявольски острое лезвие без преград прошло сквозь тело паренька и появилось с другой стороны. Тихо всхлипнув, Ли схватил меня за шею, прижался к груди и попытался что-то сказать на ухо. Сначала у него ничего не получилось: из раскрытого рта потекла кровь, пачкая мое плечо, но потом послышался шепот.

– Зашкерь у главной шавки… феньку… ту, помнишь, …она важна! – с последними словами Хорек снова закашлялся кровью и следующие несколько слов было не разобрать. Замолчав, он повис на мне. Василиса закричала, а я резко вытащил меч из груди, ускоряя предсмертную агонию хельмского малолетнего бандита.

– Доброго пути, – прошептал ему напоследок.

– Что? Что он тебе сказал? – заволновался Косяк, подбежав к нам.

Отпустив безжизненное тело попутчика, которому оказалось не по пути со мной, я повернулся к главарю и постарался надеть на лицо маску циничного мерзавца.

– Он сказал, что если встретит в аду мою мать, то обязательно трахнет ее!

С секунду пес пристально смотрел на меня, а потом дико заржал, поднимая к небу бородатое лицо.

Я попытался улыбнуться ему в ответ, правда, улыбка вышла слишком уж кислой, но, похоже, главный пес этого не заметил.

– Ну, что же, – с довольным лицом Косяк повернулся ко мне и протянул ладонь.

– Добро пожаловать в стаю, снежный пес! Мое имя – Косяк, и слушаться ты будешь только моих приказов.

– Меня называют Самураем, рад вступить в твою банду, Косяк, – пожал ему руку так сильно, как мог, но, к удивлению, бандит выдержал крепкое рукопожатие и даже ответил тем же.

– Теперь мое условие, – потребовал я, отпустив его ладонь.

– Лысый! Веди сюда девку!

Грубо схватив Василису за плечо, здоровый бандит подтащил ее ко мне и бросил перед ногами. Она заплакала после того, как посмотрела на труп Хорька. Похоже, смерть человека, с которым она едва успела сдружиться, сломала ее.

– Встретимся через час, ты не возражаешь? – посмотрев на плачущего Котенка, спросил у Косяка, хотя по интонации это было скорее похоже на утверждение, чем на вопрос.

– А… ну, давай, успехов тебе в личных делах! – ехидно посоветовал пес, дружелюбно похлопав по плечу. – Можешь даже воспользоваться моими апартаментами! У меня сейчас все равно кое-какие дела намечаются…

…

Когда мы остались одни в вагоне главного пса, Василиса забилась в угол комнаты, оборудованной под спальню, продолжая плакать, а я обошел все окна, проверяя их на надежность. В общем, пока все шло по плану. Внешнюю дверь специально оставил приоткрытой, чтобы кто-нибудь мог, как бы случайно, зайти сюда и воочию увидеть, чем мы тут занимаемся.

Вернувшись к рыдающей девушке, присел возле нее и осторожно погладил по голове. Василиса, яростно отбросив мою руку, с диким криком попыталась вцепиться ногтями в лицо. Я вовремя успел перехватить ее запястья. Тогда она в порыве бессильного гнева плюнула мне в глаза и прошипела:

– Сука! Предатель!.. Да как ты мог? Как ты мог так хладнокровно его заколоть, словно зверя? Он же вместе с нами ехал! Он же…

– Да заткнись, ты, дура! – воскликнул, и отвесил ей крепкую пощечину. Как я полагал, нас уже должны подслушивать, и такой небольшой концерт пойдет нам на пользу. А в том, что за дверью пристроился сам главарь, можно не сомневаться. Когда я заявил, что желаю пленную девушку, в глазах Косяка сразу прочиталось – он сам непременно захочет за нами понаблюдать.

Крепко схватив Василису за подбородок, я заглянул в ее помутненные от слез, но по-прежнему прекрасные глаза.

– Послушай меня внимательно, Котенок, постарайся понять это и вникнуть! – заговорил шепотом, так, чтобы наружу вагона не просочилось и слова.

Ответом стало полное безразличие. Похоже, она опять включила свою психологическую защиту в виде апатии.

– Да, мне пришлось убить Хорька – тут выбор невелик! Либо ты, либо он. К тому же, Ли и так был уже почти трупом, я видел его раны…

– Ты лжешь! – резко перебила девушка, но размахивать руками не рискнула. Однако ее взгляд излучал столько ненависти, что, казалось, она могла им разжечь костер.

– Думаешь, зачем я сюда пришел? Чтобы вступить в эту свору паршивых собак? Нет! Меня ждет очень важное дело в Кеджисе, а эта стычка с псами серьезно помешала! И если не веришь, включи логику: что я забыл здесь с моими-то способностями? Тут не найти ни денег, ни власти!.. Ты же понимаешь, что пришел за тобой, правда?

Она опустила глаза, слегка задумавшись, но потом гордо тряхнула головой и выпалила прямо в глаза:

– Но почему ты убил его? Если, как говоришь, так крут, спас бы нас обоих!

Я встал с кровати и повернулся кругом, показывая жалкий вид своей одежды. Потом опять приблизился к ней и тихо сказал:

– Как ты помнишь, я и так был ранен перед взрывом. Потом и вовсе оказался в его эпицентре! Мои силы сейчас на исходе и двоих не получилось бы спасти!

– А зачем ты хочешь меня спасти? Я тебе что, так сильно понравилась?

– Стоп!.. Ты хочешь выжить и попасть в Кеджис?

Засопев носом, Василиса кивнула головой.

– Тогда доверься мне и не задавай глупых вопросов! Пора начинать, а то бандиты заподозрят подвох…