Текст книги "Жестокий роман. Книга 1"

Глава 5

1954-1956

Положение Брендона становилось все более отчаянным. Он каждый день ходил на различные киностудии, надеясь получить хоть какую-то работу, но тщетно. Киностудии резко сокращали объем работы, не выдерживая конкуренции с недавно появившимся телевидением. Официальная статистика бесстрастно сообщала о том, что количество людей, купивших телевизор, увеличилось за период с 1946 по 1951 год с двух тысяч до двенадцати миллионов. За это же время прибыли кинокомпаний снизились на пять миллионов долларов. Кинокомпания «Уорнер бразерс» первой не выдержала натиска и стала постепенно закрывать свои киностудии. Дело дошло до того, что перестали выплачивать гонорары даже тем актерам, с которыми заключили контракты. Массовые увольнения коснулись и технических работников киностудий.

Их положение казалось безнадежным.

В ту пору всем казалось, что золотые дни Голливуда закончились. Оставшиеся актеры переживали трудные времена, отягощенные крайностями периода маккартизма. Многие доносили на своих коллег, чтобы удержаться на плаву. В Голливуде воцарились паника и страх. Брендона несколько раз предупреждали, чтобы он не допускал негативных высказываний в адрес правительства, не распространял идей, которые могут быть расценены как социалистические или даже либеральные. Люди, получившие клеимо «розовых», могли распрощаться с надеждой на благополучное существование и оказывались под подозрением. Время подвергало испытанию честность и порядочность людей. Не все выдерживали его. Лишь немногие осмеливались выступить в защиту актеров, обвиненных в антиамериканской деятельности.

Брендон очень скучал о родных, особенно о Флер. Он все чаще думал о том, что напрасно покинул их. Как он однажды сказал своей подружке Розе Шарон, его утешало лишь то, что в Голливуде много интересных встреч и впечатлений. Молодые актеры-неудачники тесно общались между собой и зарабатывали на жизнь кто как мог – работали на автозаправочных станциях, выгружали продукты в магазинах, мыли посуду в ресторанах.

Роза была официанткой в ресторане «Сад Аллаха» на бульваре Сансет. Когда-то у нее была минутная роль в спектакле «Мантия», но с тех пор она так и не нашла актерской работы. Ее утешало только то, что ресторан находился в самом престижном районе Голливуда, где в очень дорогих особняках жили кинозвезды.

Брендон тоже стал официантом в небольшом ресторанчике на бульваре Голливуд, излюбленном месте писателей и сценаристов. Он полюбил этот район, ибо он чем-то напоминал ему родной Нью-Йорк. Да и сам ресторан походил скорее на нью-йоркский, чем на лос-анджелесский.

Сюда часто захаживали такие знаменитости, как Уильям Фолкнер, Раймонд Чендлер и даже Хемингуэй.

Но Брендон работал здесь недолго: его уволили, поскольку он, по мнению хозяина, слишком много болтал с одними клиентами, задерживая других. Потом Брендон устроился оператором на автозаправочную станцию и от случая к случаю мыл посуду в ресторане «Шваб», известном тем, что именно здесь Гарольд Арлен писал свою пьесу «Над радугой». Говорили, что туда часто заглядывает Лейна Тернер, но Брендон ни разу не видел ее. В последнее время это место облюбовали молодые актеры, временно оказавшиеся не удел. Они часами просиживали за столиками в конце зала, пили пиво, джин и обменивались новостями.

Брендон подружился с Розой, страстно мечтавшей стать знаменитой актрисой. Они проводили вместе много времени, попивали пиво и строили планы на будущее.

Вообще-то Брендон был не очень высокого мнения о способностях Розы, но ни за что на свете не сказал бы ей об этом. Она едва ли могла рассчитывать на успех.

Брендон, как ни старался, не находил в ней особых качеств, о которых так много рассказывала ему Иоланта.

По мнению Брендона, главным достоинством Розы был се голос, глубокий и низкий, и он несколько раз уговаривал Розу попробовать н этом свои силы, но она решительно отказывалась, говоря, что не намерена становиться ни певицей, ни танцовщицей. Тогда Брендон предложил ей поехать в Нью-Йорк и попытать счастья на Бродвее, по Роза отказалась и от этого, поскольку привыкла к Калифорнии и не хотела переселяйся в холодный и дождливый Нью-Йорк.

Познакомившись поближе, они решили снять вместе квартиру, чтобы сэкономить деньги на аренду. Сначала все шло хорошо, но однажды вечером они слишком много выпили, и Брендон оказался с Розой в постели. После этого Брендон рассказал ей про Каролину и Флер, а она ему про себя. Оказалось, что Роза долго встречалась с женатым человеком и рассталась с ним лишь полгода назад.

Между тем деньги быстро заканчивались, и Брендон не знал, что делать. Прошло уже пять месяцев с тех пор, как его выставили из киностудии. Правда, он немного подрабатывал на бензоколонке и в аптеке, но этих денег не хватало, чтобы помогать матери и Флер.

– Тебе нужно стать альфонсом, – сказала ему Роза как-то вечером, когда они сидели дома и листали «Голливуд репортер» в надежде найти хоть какое-нибудь предложение. – Много не заработаешь, но на черный день хватит. В этом городе полно сексуально озабоченных женщин, которые с удовольствием заплатят тебе.

– Не говори глупостей, – рассмеялся Брендон. – Это не для меня. Уж лучше я брошу все к чертям и уеду в Нью-Йорк. К тому же я не выношу пожилых дам.

Мне нравятся молоденькие и свежие, такие, как ты.

– Хорошо, но все же не забывай об этой идее. Она тебе может пригодиться, если ты вдруг окажешься в невыносимом положении.

– Хуже, чем сейчас, не бывает, – сказал Брендон, хотя и знал, что это далеко не так.

Наоми Макнайс, одна из немногих женщин, обладавших реальной властью в Голливуде, руководила киностудией «Эй-Си-Ай», а кроме того, искала молодые таланты. «Эй-Си-Ай» отличалась необычайной гибкостью в работе с актерами, поисками новых направлений в кинематографе, экспансивной коммерческой рекламой и хорошими сценариями. «Эй-Си-Ай» претворяла в жизнь определенную идею: пусть такие гиганты, как «Коламбия пикчсрз» и «Уорнср бразерс», идут вперед и совершают ошибки, а мы будем следовать за ними и использовать их промахи в своих интересах. Владелец киностудии Стивен Сарандон, хладнокровный человек и весьма крутой бизнесмен, почти ежедневно объяснял своим управляющим, что они обязаны делать деньги, а не выбрасывать их на благотворительные мероприятия. «Все остальное – чепуха», – говаривал он.

Иоланта Дюграт не лукавила, утверждая, что все служащие киностудии всегда следуют правилам и принципам хозяина. Здесь все подчинялось жестким схемам, и люди действительно старались делать деньги.

Наоми Макнайс не отличалась в этом отношении от других и за три года работы проявила недюжинный талант в подборе актеров. С ее легкой руки путь к славе проложили такие актрисы, как Джейн Чемберлен, дважды представленная к премии «Оскар», блестящая танцовщица Брет Дюран, а также знаменитая Мими де Леон, посредственная актриса, имевшая множество поклонников. Так что Наоми была весьма важной персоной в голливудских кругах и оказывала большое влияние на судьбы актеров.

Сорокалетняя Наоми выглядела лет на тридцать семь, не больше. Она чем-то напоминала Грейс Келли – белокурые волосы, холодные глаза, превосходная, чуть бледная кожа и фигура двадцатилетней девушки. Она каждый день по несколько часов занималась в гимнастическом зале и сидела на строгой диете. Даже инструктор но гимнастике советовал ей снять некоторые ограничения, чтобы не уморить себя голодом и интенсивными физическими нагрузками.

Но Наоми предпочла бы умереть, чем прибавить несколько килограммов. Она вставала в шесть утра, выпивала чай с лимоном и отправлялась на работу, где просиживала до восьми часов вечера почти без обеда.

Дела заставляли ее забывать про чувство голода.

В Голливуде ее знали все. Когда она появлялась в каком-нибудь ресторанчике, люди поднимались и приветствовали ее, как самую знаменитую актрису.

Наоми жила в прекрасном особняке в переулке Сан-Исидро с четырьмя сиамскими кошками, которых любила больше всего на свете. Она была замужем семь раз, но, разведясь последний раз, предпочла не связывать себя брачными узами. Голливудские репортеры тщетно пытались разнюхать, когда и с кем она вновь соединит свою жизнь. Поговаривали о том, что она лесбиянка, но скорее всего эти слухи распускали отвергнутые ею поклонники. Казалось, Наоми вовсе не спешила порадовать публику новым брачным контрактом.

Неудачливые актеры мечтали найти путь к сердцу этой женщины. Мечтал об этом и Брендон, пока однажды не принес ей салат с подливкой, которую она ненавидела. Это было еще в ту пору, когда он работал официантом в ресторане «Муссо и Фрэнк». Случайно об этом эпизоде узнала Иоланта Дюграт. Ей так понравился этот незамысловатый сюжет, что она вскоре начала рассказывать его как анекдот, зная, что Наоми любит такие шутки.

– Что же он теперь делает? – спросила ее Наоми как-то за ужином в ресторане. – Мост посуду? Или заполняет баки бензином?

– И то и другое, – усмехнулась Иоланта.

– В нем есть хоть крупица таланта?

– Очень немного, – ответила та. – Но Брендон очень хорош и неплохо держится перед камерой.

– А как насчет одержимости? – полюбопытствовала Наоми, зная любимый конек Иоланты.

– Да, это в нем есть, но в зачаточном состоянии.

– Театральные эксперты уже проверили его?

– Да. Он работал там целых два месяца. Но результаты были не слишком утешительными.

– Похоже, он неудачник как в театре, так и в ресторане.

– Нет, не совсем так, – возразила Иоланта. – У него необычайный шарм, специфически ирландский.

Наоми призадумалась, вспомнив о том, что се прапрадедушка тоже был ирландцем.

– Может, мне следует взглянуть на него? Нам сейчас очень нужен молодой актер для небольшой роли.

Иоланта с откровенным любопытством уставилась на Наоми.

– Взгляни, – сказала она, – ты сама убедишься в том, что он не Оливье.

– А мне Оливье и не нужен.

Услышав, что Наоми Макнайс звонила ему в ресторан, Брендон решил, что это шутка. Наоми, не привыкшая, чтобы ей не отвечали на звонки, велела секретарше непременно разыскать Брендона. Тот наконец решился позвонить ей, хотя это испугало и взволновало его.

– Я могу поговорить с миссис Макнайс?

– Она сейчас занята. Не могу ли я помочь вам? – спросила Джанет Джоунс, секретарша Наоми.

Брендон глубоко вздохнул:

– Она.., она просила меня позвонить.

– Вы шутите? – спросила мисс Джоунс таким тоном, словно никто на этой грешной земле не мог удостоиться подобной чести. – Ваше имя?

– Брендон Фитцпатрик. – Он замялся. – То есть нет, Байрон Патрик.

– Какое из них?

– Простите?

– Какое из этих имен вы предпочитаете?

– Байрон. Байрон Патрик.

– Вы не путаете?

– Надеюсь, нет.

– Хорошо. Не кладите трубку.

Прошло несколько долгих минут.

– Не могли бы вы зайти к нам после обеда, мистер Патрик? Часа в три?

– Но.., я.., как…

– Всего доброго, мистер Патрик.

– Это, должно быть, розыгрыш, – сказал Брендон Розе, войдя в обеденный зал ресторана.

– У тебя есть только одна возможность выяснить это.

– Я не могу.

– Почему?

– Появившись там, я буду выглядеть полным идиотом.

– Но если ты не пойдешь туда, то станешь еще большим идиотом. Брендон, уходи отсюда. Из-за тебя я могу потерять работу.

– Хорошо, хорошо, ухожу. Увидимся вечером, – Прекрасно. Желаю удачи.

– И все же думаю, что это злая шутка, – сказал Брендон. Но он ошибся.

– Иоланта Дюграт сказала мне, что у вас нет таланта, – заявила Наоми, оглядывая Брендона.

Она сидела за своим массивным письменным столом спиной к окну. Плотные шторы защищали от жгучего калифорнийского солнца, а кондиционер работал на полную мощность. Брендон с недоумением посмотрел на Наоми. Он был так расстроен, что не мог напустить па себя спокойный и хладнокровный вид.

– Простите?

– Я сказала, – нетерпеливо повторила она, – что, по словам мисс Дюграт, у вас нет таланта.

– Неужели она так сказала? Не может быть! У нас были очень хорошие отношения.

– Вот поэтому она и сказала мне всю правду. Друзья всегда так поступают.

– Но она должна была сказать это мне, а не вам.

– Полагаю, – Наоми снисходительно улыбнулась, – она считала, что вы сами об этом догадаетесь. Особенно после того, как с вами не продлили контракта.

– Многим талантливым актерам не удавалось продлить контракт, – храбро заметил Брендон.

– Неужели? Не назовете ли мне их?

Наступила тишина.

– Вы не могли бы мне что-нибудь прочитать?

– Что? – спросил Брендон, понимая, что выглядит очень глупо.

– Мистер Патрик, нет ли у вас проблем со слухом?

Это не может способствовать вашей карьере. Я спросила, не могли бы вы что-нибудь прочитать мне?

Брендон вытаращил глаза.

– Да, – ответил он наконец. – Конечно, могу.

Наоми долго смотрела на него.

– Ну что ж, – проговорила она, – на следующей неделе я буду набирать актеров для съемки триллера.

Мне нужен детектив. Это слегка.., э-э-э.., как бы это объяснить.., чуть глуповатый и самодовольный человек.

Надеюсь, вы без особого труда справитесь с этой ролью. Прослушивание во вторник, в восемь тридцать утра.

Всего доброго, мистер Патрик.

Наоми на прослушивание не пришла Перед Брендоном было сорок два актера, и всем им отказали. А Брендона даже не стали прослушивать. От обиды и злости у него на глаза навернулись слезы.

– Я же говорил тебе, что это сука, – со злостью сказал он Розе вечером. – Мерзкая тварь. Я ненавижу ее.

– Да, все это не слишком красиво. Хочешь кофе?

– А он у нас есть?

– Одна ложечка. Разделим ее пополам.

– Да нет, пей одна. В таком настроении хочется выпить чего-нибудь покрепче. Пойду за пивом.

– О'кей!

Вы идя на улицу, Брендон встретил приятеля, одного из завсегдатаев ресторана.

– Тебе недавно звонили, – сказал тот.

– Правда?

– Честно. Какая-то дама по имени Джанет Джоунс.

Тебе что-нибудь говорит это имя?

– Еще бы! Как залах смерти. Что она сказала?

– Ты должен позвонить ей, и как можно скорее.

– Не понимаю зачем. Может, я что-то забыл в студии?

– Возможно.

– Мистер Патрик?

– Да.

– Миссис Макнайс хочет посмотреть ваши фотографии, сделанные во время пробы. Она просит вас принести их в ресторан «Браун дерби» к двенадцати часам. Заодно пообедаете с ней.

– Я.., не могу… – заикаясь ответил Брендон.

– А что случилось, мистер Патрик?

– Я.., у меня.., у меня назначена встреча.

– Мистер Патрик, – холодно заметила секретарша. – Не ведите себя как безнадежный идиот.

– Присаживайтесь, – сказала Наоми Макнайс. – Вы принесли фотографии?

– Да.

– Покажите, пожалуйста. Благодарю. Что вам заказать?

– Салат «Кобе». Здесь все едят только салаты, не так ли? Регулярно, раз в неделю. А кроме салата, вам принесут несколько телефонных сообщений, и у вас будет прекрасный повод уйти отсюда.

Она с любопытством посмотрела на Брендона и слегка улыбнулась. Брендон отметил, что впервые видит эту женщину улыбающейся.

– Вы правы, – сказала она, – хотя некоторые звонки могут оказаться для вас весьма полезными.

– Вы серьезно?

– Вполне. – Она стала внимательно разглядывать фотографии. – Очень неплохо, – заметила она. – Кто вас снимал? Берни Фостер? Я так и думала. Скажите, пожалуйста, мистер Берелман до сих пор.., в близких отношениях с мистером Клинтом?

– Думаю, да, – осторожно ответил Брендон, почувствовав тревогу.

– Ах да, конечно! – Она бросила быстрый взгляд на Брендона и уставилась на фотографии. – Полагаю, вы не очень часто виделись с ними. К счастью для вас, – добавила Наоми.

Брендон промолчал.

– Ну да ладно, не будем терять на них драгоценное время. Я очень сожалею о том, что случилось вчера. Но у нас просто не было выбора. Пришлось срочно принимать решение, – Вы не шутите?

– Нет. – Она мягко улыбнулась. – Мне не до шуток. У меня есть для вас неплохая роль. Мы будем снимать истерн.

– Истерн? – испуганно воскликнул Брендон. Истсрнами обычно называли фильмы, сделанные по типу «Багдадского вора». А это означало, что придется отплясывать восточные танцы, ходить в шелковых шароварах, скакать на арабских скакунах и размахивать кривой саблей.

– Не вижу особого энтузиазма. А зря. Это кассовые фильмы. Я полагаю, что это лучше, чем качать бензин на автозаправке.

– Возможно.

– Это небольшая, но очень симпатичная роль. Красивый парень, которого любит юная принцесса до того, как встречается с вором.

– Который оказывается очень хорошим парнем?

– Разумеется. Вы весьма догадливы. Впрочем, если вас это не интересует, мистер Патрик, я готова принести вам извинения. У меня слишком много работы.

– Нет, – поспешно сказал Брендон, – нет, прошу прощения. Конечно же, это интересует меня, и я готов пройти пробу.

– Зачем же посылать вас на пробу? – Она с интересом поглядывала на Брендона.

Он откинулся на спинку стула и поставил на стол бокал. Наоми доедала салат. В этот момент к ним подошел официант с телефоном в руке.

– Это вас, миссис Макнайс.

– Спасибо. – Наоми взяла трубку. – Да, Джанет.

Разумеется. Нет, я скоро вернусь. Около двух. Я уже почти закончила. Да, я уже поговорила с ним. Да, конечно, я непременно встречусь с ними. Я отправляю мистера Патрика в костюмерную. Сообщи им, пожалуйста, об этом. У нас мало времени. Пока, Джанст.

Она положила трубку и посмотрела Брендону в глаза, слегка улыбнувшись. Тут он впервые понял, что Наоми очень красивая женщина.

– Я же говорила вам, что некоторые звонки могут оказаться для вас судьбоносными. Или вы придерживаетесь другого мнения?

– Вовсе нет. – Брендон сделал большой глоток вина. – Более того, – добавил он, улыбнувшись, – я считаю, что поступил правильно.

– Не сомневаюсь. А теперь я должна спешить. У меня очень важные дела с банкирами. Всего хорошего, мистер Патрик.

Брендон долго смотрел ей вслед, пытаясь понять, не показалось ли ему, что она слишком сильно прижалась ногой к его бедру.

Интуиция не обманула его. Два дня спустя, когда он появился в костюмерной, туда позвонила Джанст Джоунс и сказала, что миссис Макнанс просит его зайти в ее офис. Брендон только что примерил костюм, его аккуратно подстригли и сделали несколько цветных фотографий.

Он пошел по длинным коридорам и не без труда отыскал кабинет Наоми Макнайс. Она сидела в кожаном кресле возле камина. Напротив нес разместился белобрысый мужчина с длинным и узким лицом. Когда вошел Брендон, он поднялся и направился к нему, протянув руку.

– Байрон! – воскликнул он приторным голосом и показал ослепительно белые зубы. – Очень рад познакомиться с вами. Миссис Макнайс уже рассказала мне о вас. Меня зовут Перри Браун. – Он снова ослепительно улыбнулся. – Я буду вашим агентом по печати.

Не только вашим, конечно. Мне предстоит писать об этом фильме, и я получил специальное задание сделать ваше имя зна-ме-ни-тым.

Брендон замер.

– Наоми, я могу угостить Байрона чем-нибудь покрепче? А что ты выпьешь? Что тебе принести, Наоми, джина? Байрон, что вы предпочитаете? Думаю, у Наоми есть все что пожелаешь.

– Бокал белого вина, пожалуйста, – сказал Брендон.

– Белое вино! – воскликнул тот в полном восторге. – Прекрасно! Калифорнийское шардоннэ, Байрон, великолепное бордо или чудесное шабли? Что?

– Шардоннэ, пожалуйста, – ответил Брендон, хотя предпочел бы пиво. Однако здесь это едва ли уместно.

– О шардоннэ! – снова воскликнул Перри ликуя. – Ну еще бы! Вот вам бокал чудесного шардоннэ. Я тоже присоединюсь к вам, если не возражаете.

– О, Перри, что за вопрос! Конечно же, не возражаем, – сказала Наоми с некоторым раздражением. – Ну а теперь, Байрон, нам надо обсудить с вами нашу стратегию, нацеленную на завоевание известности.

– Да, – поддержал ее Перри, – имеется в виду ваше образование, театральный опыт, сыгранные роли и все прочее, включая ваши увлечения, пристрастия, особые дарования и таланты. Да вы и сами все это знаете не хуже меня, Байрон.

– О'кей, – ответил Брендон, поняв, что этот хмырь с каждой минутой нравится ему все меньше и меньше. – Что вы хотите обо мне знать?

– О, все до мельчайших подробностей. Только тогда мне удастся написать убедительную историю вашей актерской карьеры.

– Я родился в Нью-Йорке. Вырос в Бруклине.

– В районе Хейтс? – с надеждой спросил Перри, – Нет, в районе Шипсхед-Бэй.

– Шипсхед-Бэй! Замечательно.

– Занимался в драматическом кружке средней школы, затем в летней школе в Джулларде. Играл на Бродвее в пьесе Теннесси Уильямса.

– На Бродвее! Великолепно! Байрон, вы просто находка для прессы…

– Затем был призван в армию и служил в Англии в составе военно-воздушных сил США. Бомбил германские города. Был сбит во время одного из полетов. Восемнадцать месяцев провел в концлагере для военнопленных…

– Боже мой! – восторженно воскликнул Перри. – Герой войны! Продолжайте, Байрон.

– Вернулся в Нью-Йорк вместе с дочерью…

В кабинете Наоми воцарилась тишина, такая напряженная, что у Брендона защемило сердце. Он посмотрел на Перри, затем на Наоми. Они молча уставились на него. Перри был явно удивлен, а Наоми выглядела еще более холодной, чем прежде.

– Находка для прессы превратилась в настоящий кошмар, – проговорила она. – Если мы правильно вас поняли, вы женаты или были женаты.

– Нет, – ответил Брендон, чувствуя, что впервые за все время овладел ситуацией. – Нет, я не женат и никогда не был женат. Во время военных сборов в Англии я встретил молодую англичанку, и у нас родилась дочь. Сейчас эта дама замужем, и у нес дети. Она не могла оставить Флер у себя. – Он заметил, что Перри и Наоми облегченно вздохнули.

– А! – воскликнул Перри. – Значит, это обычный военный роман американского летчика с английской девушкой. Флер! Какое замечательное имя. Не сомневаюсь, что это чудесный ребенок, Байрон. Но мне кажется, что о ней лучше не упоминать в газетах. Мы же собираемся рекламировать вас как молодого романтического актера. А ребенок.., ну.., это не так уж романтично и очень далеко от идеала. Я прав, Наоми?

– Да, это не может быть идеалом.

– Да я и сам не хотел бы, чтобы о ней писали в газетах, – заметил Брендон. – И ей это тоже не понравится, – твердо добавил он, опасаясь, как бы они не пристегнули к нему Флер. – Думаю, се лучше оставить в покое.

– Конечно, Байрон, – согласился Перри. – Это очень мудро. Нет ничего хуже, чем ребенок в Голливуде, не правда ли, Наоми? Кто за ней ухаживает? Няня?

– Нет, – ответил Брендон, – моя мать.

– У вас есть мать? – Перри так удивился, словно впервые услышал, что у кого-то есть мать.

– А почему вас это удивляет?

– В таком возрасте далеко не каждая мать согласится остаться с ребенком. У нас получится прекрасная история. Правда, тогда нам придется упомянуть ребенка. А может, и нет, кто знает? А теперь, Байрон, расскажите, пожалуйста, как вы попали в Голливуд?

– С помощью Кевина Клинта и Хилтона Берелмана, – сказала Наоми.

– А-а-а, – протянул Перри. – Час от часу не легче.

Думаю, что об этом лучше не писать, Наоми. Ведь Байрон, судя по всему, не имеет к ним отношения, иначе он не барахтался бы на самом дне.

– Надеюсь, что так, – пробормотала Наоми.

– Ну что ж. Байрон, как мы объясним ваше появление в Голливуде? Может, мать предложила вам отправиться сюда и попытать счастья? Что вы об этом думаете?

– Как угодно, – устало проговорил Брендон, почувствовав Тошноту. По сравнению с этим наглецом Тайрон был простаком.

– Ладно, мы подумаем об этом. А сейчас перейдем к вашим увлечениям. У вас есть хобби? Может, вы увлекаетесь верховой ездой, играете в бейсбол, занимаетесь серфингом или играете на пианино? За что нам уцепиться?

– Нет, я не езжу верхом, – ответил Брендон, – этому мне придется научиться для этого фильма. Я ненавижу море и не играю в бейсбол. К точу же у меня нет музыкального слуха. Я даже не представляю, о чем вам писать.

– Вино! – внезапно выкрикнул Перри. – Вино! У меня появилась прекрасная идея, Наоми. Байрона можно представить знатоком и ценителем вин. Это весьма цивилизованное и чисто городское увлечение. И вполне соответствует его внешности. Что ты думаешь?

– Неплохая мысль, – согласилась Наоми.

– Хорошо. Байрон, вы, кажется, недовольны. Ничего страшного в этом нет. Мы сделаем несколько соответствующих снимков и сообщим читателям, что вы недавно избраны почетным членом общества любителей калифорнийского вина.

– Вряд ли из этого что-нибудь получится, – неуверенно промолвил Брендон – Я не разбираюсь в винах и с трудом отличаю красное вино от белого.

– Не важно, Байрон. Не в этом дело. При желании вы сможете быстро наверстать упущенное. Конечно, все это вранье, но вы предстанете перед читателями как кинозвезда, знающая толк в винах. Мы напишем, что вы часто дегустируете вина, да и у вас есть неплохая коллекция вин и даже винный погреб где-нибудь в сельской местности. Это будет прекрасно. Отличная идея!

– Ладно, – согласился Брендон, чувствуя, что от него так просто не отвяжешься. – Если так нужно.

– А как насчет одежды и прочих домашних вещей? – допытывался Перри. – У вас есть дорогие костюмы?

– Нет. – Брендон покачал головой, вспомнив о чемодане, который увез Хилтон. – У меня есть лишь то, что сейчас на мне.

– Это не проблема, – вставила Наоми. – Мы найдем для него приличную одежду.

– Конечно, – согласился Перри. – А где вы сейчас живете, Байрон?

– На улице Ла Бри.

– О Боже! Бедняжка! Вы живете один или снимаете квартиру с молодыми актерами?

– С актрисой, – уточнил Брендон.

– С какой еще актрисой? – всполошилась Наоми.

Этот вопрос подействовал на Брендона как холодный душ.

– Ее зовут Роза Шарон.

– Вот тебе раз! – воскликнул Перри. – Интересное имя, ничего не скажешь. У нее есть работа?

– Да, предостаточно.

– Ну, это уже лучше. – Он задумался. – Но вам.

Байрон, придется срочно подыскать новое жилье. Вам не следует жить вместе с ней. Поклонники этого не любят. Вы холостяк и Должны вести соответствующий образ жизни. Кстати, Байрон, сколько вам лет?

– Тридцать пять.

– Многовато, – задумчиво проговорил Перри. – Что ты скажешь, Наоми? Двадцать семь?

– Двадцать шесть. – уточнила та.

– Да, двадцать шесть. Ну и задали же вы мне задачу, Байрон. Надо поломать голову над вашей биографией.

– Ну ладно, – оборвала его Наоми, теряя терпение. – Думаю, на сегодня вполне достаточно, Перри. Я буду ждать твоих предложений, договорились?

– Нет проблем, – согласился тот. – Байрон, я был рад познакомиться с вами поближе. Полагаю, мы найдем общий язык и будем плодотворно сотрудничать. Я позвоню вам через пару дней.

– Хорошо, – сказал Брендон. – Спасибо.

Перри вышел из кабинета, улыбнувшись Наоми. Она налила Брендону еще немного вина.

– Перри слишком настырный, – заметила она, – но при этом он профессионал.

Наоми повезла Брендона к себе домой в своем серебристо-голубом «понтиаке».

– У вас нет шофера? – удивился Брендон.

– Я обожаю водить машину, – ответила она.

Дом был огромный, с высокой крышей и большими окнами. Во дворе Брендон увидел ухоженные газончики с аккуратно подстриженной травой. Наоми остановила машину перед парадным входом, и тут же появился сонный шофер, чтобы отогнать машину в гараж. Дверь распахнулась, и навстречу им вышел дворецкий.

– Добрый вечер, Кросман, – сказала Наоми. – Принеси нам что-нибудь выпить к бассейну, пожалуйста.

– Да, мадам.

Брендон, пораженный размерами дома, последовал за хозяйкой через затененный холл и большую библиотеку. Они вышли к бассейну. Кросман принес ведерко со льдом и несколько бокалов.

– Вы будете ужинать здесь, мадам?

– Возможно.

– Хорошо, мадам.

– Шампанское, Байрон? – спросила Наоми.

– Я бы выпил немного пива, – признался Брендон.

Наоми холодно взглянула на него:

– Если хотите прослыть знатоком вин, вам придется забыть вкус пива. Жаль, что надо напоминать вам об этом.

Брендон взял бокал.

– О'кей, как скажете.

– Надеюсь, оно вам поправится. Похоже, вы не часто пили хорошее шампанское, – покровительственно заметила она.

Брендону не понравился этот тон, и он почувствовал раздражение.

– Ну а теперь, – сказала Наоми, – перейдем к вашей личной жизни. Нам нужно обо всем договориться.

– Сомневаюсь, – возразил Брендон, – что нам стоит обсуждать мою личную жизнь.

– Ну что ж, – заметила Наоми, – если вы будете так упрямиться, боюсь, эта роль окажется для вас последней. Кстати, кто-нибудь говорил с вами о гонораре?

– Нет, мне сказали, что вы сами позаботитесь об этом. Поскольку у меня нет агента, я решил подождать. пока вы заговорите об этом сами.

– Правильно, Байрон, – сказала Наоми немного мягче. – Вас устроят двести пятьдесят долларов в неделю?

Брендон опешил от неожиданности. Конечно, это более чем устраивало его, особенно в нынешней ситуации. Однако он решил выдержать паузу. Его разозлило. что Наоми даже не обсудила с ним этот вопрос раньше.

– Вы так и не ответили, – заметила она.

– Вы полагаете, что осчастливили меня и более крупная сумма не приходила мне в голову?

– Признаюсь, так я и считала.

– Ну что ж, я не могу диктовать условия, – сказал Брендон.

– Но мы можем изменить условия контракта, если вы будете сниматься в следующем фильме.

– Да. – ответил Брендон, – так мы и сделаем.

– Хорошо. И все-таки давайте вернемся к вашей личной жизни, – продолжала она. – Прежде всего я хочу, чтобы вы как можно скорее покинули свое любовное гнездышко. Конечно, вы можете встречаться с этой девушкой, но не должны жить с ней вместе. Это не улучшит ваш имидж.

– Понял.

– И наконец, ребенок. Я имею в виду вашу дочь.

Думаю, будет гораздо лучше, если…

– Миссис Макнайс, – прервал ее Брендон, – я не намерен обсуждать с вами проблемы, связанные с моей дочерью. Это касается только меня.

– Если хотите работать со мной, Байрон, поймите: все, что касается вас, имеет отношение и ко мне. Мне очень нравится, что вы так оберегаете дочь, но я сама решу, обсуждать нам это или нет.

Брендон вскочил со стула.

– Миссис Макнайс! – воскликнул он. – С меня достаточно! Моя дочь принадлежит только мне, и только я буду решать проблемы, связанные с ней. Она не станет игрушкой ни для вас, ни для мистера Брауни. И если в прессе появятся хоть какие-то упоминания о ней, я сверну шею вам и мистеру Брауни. Надеюсь, я выразился достаточно ясно?

Наоми спокойно и равнодушно смотрела на него.

– Превосходно, – сказала наконец она и поставила бокал. Затем тоже поднялась. – Ну что ж, вот вы и поставили меня на место. Теперь перейдем к другим делам. Пожалуйста, следуйте за мной.

С этими словами она направилась к небольшому домику, сбросив по дороге туфли. Брендон покорно последовал за ней.

Когда они вошли, Наоми закрыла дверь. Брендон молча наблюдал, как она сняла блузку и бросила ее на кресло. У нес оказалась маленькая смуглая грудь с темными сосками. Затем Наоми стянула юбку и осталась в черных трусиках. После этого она распустила свои золотистые волосы, которые рассыпались по ее обнаженным плечам. Это было захватывающее зрелище. Наоми сразу помолодела. Не спеша она подошла к стене и нажала какую-то кнопку. От стены отделилась большая кровать и медленно опустилась на пол. Наоми легла и, не отрывая глаз от Брендона, медленно стащила с себя трусики и слегка раздвинула ноги.