Текст книги "Город несколько лет спустя"

ЧАСТЬ ВТОРАЯ
ТАЙНА И ПЕЧАЛЬ УЛИЦ

Я бы дал следующее общее определение цивилизации: цивилизованное общество предполагает наличие пяти составляющих: правды, красоты, авантюры, искусства и мира.

Альфред Норт Уайтхед

Каждый из нас сходит с ума по-своему.

Макс Эрнст

Во сне девушка была соколом и парила ввысь, навстречу ярко-голубому небу, купаясь в теплом, пронизанном солнечными лучами воздухе. Она проснулась. Ей было тепло и мягко. Рука побаливала, но уже слабее, кроме того, боль стала почти привычной.

Девушка открыла глаза и не сразу вспомнила, где находится. Над ней был белый потолок. По нему, среди цветочных гирлянд, весело порхали пухленькие херувимы. Девушка выскользнула из-под одеяла и бесшумно оделась. Из окна падал слабый свет очень раннего утра.

Солнце только вставало, Юнион-сквер был скрыт легкой дымкой.

В соседней комнате Дэнни-бой спал на ворохе подушек, закутавшись в синее шерстяное одеяло. Рядом лежала Изабель. Она подняла голову, когда девушка брала со стула арбалет и нож, но не последовала за ней.

На улице было туманно, но в окнах верхних этажей небоскребов уже отражалось солнце. Девушка заколебалась – идти в темные недружелюбные лабиринты центра не хотелось, но и оставаться дома в такое чудесное утро она не собиралась. Если найти хорошее место, можно наловить кроликов…

Она решительно повернула прочь от Даунтауна.

Девушка шла медленно, полной грудью вдыхая прохладный воздух. Пройдя несколько кварталов, заметила, что пейзаж изменился. Пропали рестораны и магазины. Жилые дома стояли тесными рядами по обеим сторонам дороги. Ее это озадачило – сколько же нужно народа, чтобы заселить все эти здания? Такое не укладывалось в голове, и она шла дальше, разглядывая заброшенные жилища. Иногда девушке казалось, что кто-то наблюдает за ней из темных окон, недовольный вторжением.

Каждый дом имел свое лицо, свою индивидуальность. Красный кирпичный дом, казалось, протягивает к ней через ограду пушистые лапы – разросшиеся кусты можжевельника. Следующий, белый отштукатуренный дом казался слепым из-за плюща, вьющегося по стенам и закрывающего окна и двери. На клумбе перед парадным входом робкие побеги лаванды пытались пробиться к свету сквозь стену настырных жизнелюбивых сорняков. Розовые кусты с яркими, погрызенными гусеницами листьями, длинными коричневыми шипами и несколькими кроваво-красными цветами почти скрывали фигуры двух каменных львов, позеленевших от сырости.

Девушка любила одиночество и всегда предпочитала его шумным компаниям. Но здесь, среди домов-призраков, она чувствовала себя неловко, потому что была окружена чужими воспоминаниями. Несколько раз она оглядывалась – и каждый раз удивлялась, что никто не преследует ее.

Дорога карабкалась круто вверх, и девушка уже начинала подумывать повернуть назад и поискать более приятный маршрут для прогулки, но вершина манила, поэтому, невзирая на боль в руке, она шла и шла по пустынным улицам.

Когда солнце взошло, девушка стояла на вершине холма и смотрела вниз, на Город, точнее, на колышущееся море зеленых листьев. Цепкие плети плюща накрыли эту часть Сан-Франциско большим одеялом, смягчили его линии и сгладили углы. Машины, здания пропали под буйной растительностью, видны были лишь выступающие части – крыши, распахнутые окна, антенны. Фонарные столбы были похожи на крепости из плюща, машины – на маленькие курганы. Из одного такого кургана торчала, блестя на свету, радиоантенна. Вокруг нее обвивался пока единственный светло-зеленый побег, тянущийся к солнцу.

Девушка спустилась с холма. Ее завораживали зеленые проходы между заросшими домами. Воздух был свеж и прозрачен, как на берегу ручья, протекавшего рядом с ее домом. Место напомнило ей сказку, которую мама рассказывала в детстве: о принцессе, проспавшей тысячу лет. За эти годы розовый сад под окнами замка разросся, превратившись в неприступную стену, охраняющую покой принцессы.

Ветер шевелил нежные листочки, и они ласково щекотали щиколотки девушки, тихо шелестя, как будто делясь своими секретами, которые она, увы, не понимала.

Вход в большинство домов был прегражден переплетающимися ветвями растений, поэтому распахнутая дверь, зияющая черной дырой среди зеленых листьев, сразу привлекла ее внимание. Она замерла, прислушиваясь. Где-то вдалеке запела птица. Ветви плюща колебались от ветра, как будто приглашая подняться по ступенькам и зайти в дверь. Услышав странные металлические звуки, становившиеся все громче и ближе, она отбросила сомнения и скользнула внутрь. Как раз вовремя, потому что по улице мимо дома промчалось крайне юркое механическое создание на четырех лапках. Оно чем-то смахивало на ящерок, которых девушка часто видела греющимися на солнышке рядом с ручьями; его поверхность блестела от мельчайших капелек тумана, флюгеры, прикрепленные к спине, звякали друг о друга. Казалось, создание торопится по своим неотложным делам, мало обращая внимание на происходящее вокруг.

Девушка проводила его глазами и огляделась вокруг. Плющ, казалось, замялся на пороге, дожидаясь приглашения войти. В прихожей через ветхий ковер начали пробиваться листики клевера, щавеля и латука; на белых стенах виднелись изумрудные клочки мха.

Она осторожно толкнула дверь и оказалась в гостиной. Солнце роняло лучи сквозь листву многолетних деревьев, заливая комнату чуть зеленоватым светом. Часы на каминной полке остановились на половине четвертого. На кофейном столике лежала доска для игры в скрэббл, квадратики составляли слова «ОДЕЯЛО», «НОЖ», «ГРОБ». Рядом с доской на крышке были разложены перевернутые кубики с буквами, покрытые слоем плесени. Девушка долго смотрела на игру, пытаясь вникнуть. Слова, выложенные на доске, не имели смысла и навряд ли несли какое-либо послание. Наконец она отошла от стола и отправилась исследовать дом дальше.

На кухне вовсю похозяйничали крысы: все коробки были прогрызены, крупа и хлопья хрустели под ногами, смешанные с пометом грызунов. На столе стояло несколько консервных банок с обгрызенными этикетками, а в углу, на линолеуме, девушка с отвращением заметила шкурку и обглоданные косточки – следы кошачьего пира.

Поднимаясь по лестнице на второй этаж, она ежилась под взглядами, которыми провожали ее обитатели дома со старых фотографий в рамках. Когда-то здесь жили муж с женой и две их дочери. Девушка подумала, что застала их призраки в ванной комнате, и инстинктивно схватилась за арбалет, но сразу же поняла, что ее напугало лишь собственное отражение в огромном, на всю стену, зеркале.

Следы обитателей она обнаружила в спальне: на кровати лежали два скелета – наверное, те самые улыбающиеся мужчина и женщина с фотографии. Ветер, залетая в разбитое окно, гонял по комнате сухие листья, в комнате шуршали мелкие грызуны. Девушка притворила дверь, не желая тревожить покой мертвых.

За окнами гостиной ветер играл с листочками плюща. Комнату населяли бесплотные тени, беспокойно мечущиеся из угла в угол. Девушке стало трудно дышать в вязком и плотном воздухе, голова ее пошла кругом. Ветер не приносил облегчения и прохлады, а лишь колебал рисунки на обоях, создавая бредовые образы. Она поморщилась от вернувшейся боли в плече и, чтобы не упасть, присела на деревянный стул, покрытый зеленоватой плесенью. Девушка закрыла глаза и услышала.

Сначала заговорил дом. Птицы, казалось, смолкли за окном, и дом поведал ей, скрипя половицами и старыми рамами, историю живших здесь людей, как они плакали и смеялись, любили друг друга и растили детей, и однажды умерли. Она слушала звуки прошлой жизни, не шевелясь и почти не дыша, и наконец Город открылся ей. До сих пор его тихий шепот мешали различить шумные люди, опекавшие девушку – Дэнни, Тигр, мисс Мигсдэйл, – но сейчас, в одиночестве, она чувствовала, что Город опутывает ее сложной паутиной улиц, ласкает тело, словно прохладная вода в ручье, посвящая в свои тайны.

Из оцепенения ее вывел еле слышный щелчок, затем еще один, и еще один. Всего пять. Девушка вскочила, пытаясь понять, что происходит, и взгляд ее упал на доску для скраббла. На крышке, где лежали покрытые плесенью фишки, пять из них были перевернуты буквами вверх. Она вгляделась: ДЖЕКС.

Девушка, улыбаясь, произнесла слово вслух: «Джекс!» Ей понравилось, как оно звучит – смело, резко. Собрав фишки с буквами с доски, она положила их в карман. Ей было как-то странно уютно и покойно. Она наконец обрела имя, и оно принадлежало ей, это уж точно.

Бережно прикрыв за собой парадную дверь, Джекс на минуту задержалась на ступеньках и окинула взглядом заросшую плющом улицу. Она дома.

– Спасибо! – прошептала она плющу, солнцу, Городу. – Спасибо за имя!

Джекс подождала еще мгновение, но ничего не произошло. Она направилась назад, к холму. Взобравшись на вершину, она вновь окинула взглядом панораму и увидела маленькие джунгли с буйной растительностью, которые когда-то, очевидно, были парком. Она направилась туда, справедливо рассудив, что лучшее место для охоты найти будет трудно. Надежды оправдались – рядом с входом, где стояла лавочка для посетителей, возились три кролика. Она зарядила арбалет и притаилась неподалеку, поджидая удобного момента.

Меньше чем через час у ее ног лежали несколько кроликов. Джекс выпотрошила тушки, оставив внутренности диким котам и собакам. Ее опять начинала беспокоить боль в плече, и она решила двигаться в направлении отеля.

Улица, по которой девушка пошла на сей раз, сначала ничем не выделялась на фоне городского пейзажа: стекла, хрустящие под ногами, покореженные автомобили. Она только сейчас заметила, что через ржавчину и мох на машинах видны все еще блестящие надписи: «тойота», «бьюик», «додж». Интересно, что значат эти странные слова. Но долго раздумывать об этом не пришлось. Внимание ее привлек огромный металлический лист, натянутый между двумя фонарными столбами. В металле были прорезаны странные отверстия. Джекс они показались смутно знакомыми, но непонятными; через мгновение, впрочем, ее осенило – это обычные буквы, только зеркально отраженные.

Открытие, однако, не прояснило назначения странной конструкции, и девушка продолжала разглядывать ее, щурясь на солнце. Позади железного плаката на земле было установлено зеркало. Недоумевая, Джекс сделала еще несколько шагов, и тут луч света, преломившись в зеркале, ударил ей прямо в глаза. Девушка опустила их вниз, на асфальт, после чего назначение перевернутых букв стало ясным – тени образовывали на земле надпись «ОАЗИС СВЕТА». Она осторожно продолжила путь вниз по улице, удивленно оглядываясь – ни мусора, ни битых стекол на дороге уже не валялось, исчезли машины, преграждавшие путь, белоснежные стены домов блестели свежим слоем краски. Рядом с одним зданием она, зачарованная, остановилась: свет играл множеством мелких радуг на белой поверхности, мелькая, как спинки юрких ящериц.

Оглянувшись, Джекс заметила на дереве, растущем на обочине, призмы, кристаллы и конусы из стекла, колышущиеся на ветру. Зеркальный шар лениво вращался вокруг своей оси, рассылая во все стороны тысячи веселых солнечных зайчиков. Девушка подняла руку, и свет заиграл на ее пальцах: красный – оттенок солнца на закате, зеленый – молодой листвы, синий – перьев сойки. Порыв ветра распутал солнечных зайчиков, и Джекс, улыбнувшись, опустила руку и направилась вниз по улице к еще более необычной конструкции. Многогранный зеркальный обелиск вернул ей ее отражение, искаженное и разбитое тысячей сверкающих граней. Зеркальный двойник Джекс не имел глаз, но стоило ей чуть повернуть голову, и тысячи глаз замелькали, заискрились на гладкой поверхности. Помедлив, девушка пошла дальше, а ломаные отражения ее красной рубашки и голубых джинсов замелькали в обелиске, как мелкие рыбешки в прозрачной воде ручья.

Красная стрелка, заботливо нарисованная на асфальте неизвестным скульптором, приглашала к следующему экспонату. Джекс осторожно огляделась и нерешительно вошла внутрь зеркальной комнаты. Стеклянные граненые стены отразили ее лицо тысячи тысяч раз – она оказалась в толпе множества темноволосых женщин с напряженными лицами, всматривающихся в отражения отражений. Когда она громко рассмеялась и закружилась, раскинув руки, отражения безмолвно повторили ее движения.

Выйдя из комнаты, девушка продолжила исследование Оазиса. Проходя мимо зеркальных пирамид выше ее роста, кубов и шаров, она везде видела себя, разбитую на миллионы кусков, растянутую или сплющенную. Поворачивая за угол, она неизбежно сталкивалась со своим зеркальным двойником.

Наконец дорога привела ее к извивающемуся лабиринту. Девушка почувствовала смутную тревогу и замерла. Оглянувшись, она встретила собственный взгляд. Тысячи глаз смотрели на нее со всех сторон, словно бросая вызов. Внезапно она скорее почувствовала, нежели увидела, молниеносное движение справа. Оглянувшись, она успела заметить лишь бледное лицо и темные волосы женщины, скользнувшей в зеркальный проход. Джекс почувствовала ком в горле – мама! Конечно, все так и должно быть – Город привел ее к матери.

– Подожди меня! Я здесь! – воскликнула девушка, но миниатюрная фигурка исчезла за поворотом.

Без раздумий Джекс кинулась вслед. Виляя среди зеркальных стен, она изо всех сил напрягала слух, пытаясь различить звук шагов матери, но слышала только бешеный стук собственного сердца. Зеркала заманивали ее внутрь лабиринта, преграждая обратный путь. Отовсюду за Джекс пристально следили собственные безумные глаза, она натыкалась на стеклянные тупики, разворачивалась и снова бежала. Ей казалось, что остановка будет подобна смерти, и она, задыхаясь, мчалась, стараясь попадать в такт с биением своего сердца. Арбалет и добычу она уже давно выбросила в одном из коридоров.

В одной из стен девушка увидела окно из простого стекла, из-за которого ей улыбнулось изображение Богоматери, словно подбадривая. Пришло второе дыхание, с новыми силами она устремилась к невидимой цели – направо, налево, снова направо, опять тупик, вернуться и снова налево, и так, кажется, до бесконечности. Но вот доброе лицо Девы Марии снова перед ее глазами. Джекс свернула налево, затем направо и снова оказалась на том же месте. Обессилев, прислонилась к стене, пытаясь отдышаться и собраться с мыслями. Отводя глаза от собственного опостылевшего отражения, она отрешенно разглядывала светящийся нимб вокруг головы Святой Девы и пухлых младенцев, парящих в воздухе. В руках Богоматери художник также поместил маленькое зеркало, и Джекс вымученно закрыла глаза, вновь встретившись взглядом с бледной темноволосой девушкой.

Она приняла решение. Здесь мамы нет, да это и не важно. Главное – она в Городе. Сейчас надо отдышаться, найти выход из лабиринта и постараться вновь встретиться с Мэри в Городе. Она сможет это сделать. Ей не нужна ничья помощь.

Дыхание Джекс стало ровным, сердце успокоилось. Она все еще стояла с закрытыми глазами, наслаждаясь темнотой и тишиной. В отдалении слышалось пение птиц. В ту же секунду она насторожилась – покой нарушили чьи-то шаркающие шаги. Рука девушки потянулась к ножу.

– Стой, где стоишь, не бойся, я уже иду!

Из-за поворота показался лысеющий человек в поношенном сером костюме. Он все еще бормотал под нос слова утешения:

– Ну, видишь, ничего страшного. Сейчас я тебя отсюда выведу.

Заметив настороженную позу девушки, пожилой человек остановился, удивленно смотря на нее поверх очков в тонкой металлической оправе. Глаза у него были светло-голубые, по цвету идеально подходя к галстуку, обляпанному, правда, пятнами непонятного происхождения.

– Я… Я просто наблюдал за тобой с крыши. – Он неопределенно махнул рукой куда-то вверх. – Мне показалось, ты была немного… м-м-м… расстроена, и я вот решил…

Человек не сводил глаз с ее ножа и наконец мягко произнес:

– Э-э-э… Не надо бояться, я не причиню тебе никакого вреда.

– Вы видели мою мать?

Он задумчиво покачал головой:

– Никого. Ты была здесь совершенно одна.

Джекс упрямо покачала головой.

– Значит, вы ошибаетесь. Я бежала за ней. Она точно была здесь, я в этом уверена!

– Знаешь, Город иногда дурачит людей, выдает желаемое за действительное.

Она устало обвела взглядом свои бесчисленные отражения, но не сдалась:

– Я точно знаю, что видела маму.

– Не буду с тобой спорить. Как бы то ни было, сейчас она ушла. – Он протянул Джекс руку. – Пойдем, я провожу тебя к тому месту, где ты бросила оружие.

Поколебавшись, девушка все-таки позволила незнакомцу взять себя за руку и провести через лабиринт. Он шел уверенно, не задумываясь на поворотах, и не замолкал ни на минуту.

– До Чумы такие лабиринты были в парках, клубах… Ну, конечно, не совсем такие, но похожие. Мне кажется, людям тогда нравилось чувствовать себя сбитыми с пути, дезориентированными. Я хотел вложить в этот лабиринт частицу Города, чувства маленького человека, оказавшегося здесь в одиночестве, – страх, неуверенность, потеря контроля. Ну, вот мы и пришли.

Джекс недоуменно огляделась. Она была уверена, что никогда не была в этом коридоре. Арбалет, однако, валялся на земле, рядом со связкой кроликов. Она подняла оружие, с радостью вновь ощутив его спокойную надежную тяжесть. Внимательнее приглядевшись к коридору, поняла, что действительно видит его впервые. От провожатого не укрылось ее недоумение.

– Чудно, правда? Кажется, что это совсем другое место? – Он ободряюще улыбнулся. – Ничего, привыкнешь. В любом случае это помогает привыкнуть к Городу. Ладно, пойдем к выходу. Кстати, меня зовут Фрэнк. А у тебя есть имя?

– Джекс, – гордо произнесла девушка, снова порадовавшись звуку нового имени – ярко, резко, угловато!

– Ясно. Тут просто Дэнни-бой с утра мечется по Городу, ищет какую-то безымянную девушку. Похоже, это не ты. Странно, я как-то не подумал, что по Городу могут бродить сразу две посторонние дамы.

– Это мое новое имя, Дэнни-бой пока его не знает, – объяснила она.

– В таком случае, хорошо, что ты нашлась. Он здорово перепугался за тебя.

Зеркальные коридоры постепенно расширялись. Только увидев перед собой улицу, Джекс смогла расслабиться.

– Мы пришли. Ну как, тебе лучше? – спросил Фрэнк. Он выглядел озабоченным, и Джекс с улыбкой кивнула:

– Не волнуйся, я в порядке.

– Если хочешь, заходи в гости, я покажу тебе лабиринт. У меня много других работ – в доме на Норд-Бич я построил камеру-обскуру. А на другой стороне Города скоро будет зеркальный дворец, Дэнни-бой знает дорогу. Обязательно заходи в гости.

– Хорошо, как-нибудь.

Он улыбнулся:

– Провожу-ка я тебя до отеля. Если не знаешь Город как свои пять пальцев, можно наткнуться на странные вещи. Тебе на сегодня достаточно приключений.

Какое-то время они молча шли рядом. Фрэнк внимательно изучал ее лицо, и Джекс чувствовала себя не в своей тарелке. Внезапно он произнес:

– А я представлял тебя совсем другой.

– В каком смысле?

– Со слов Томми, ты настоящая дикарка, чуть ли не в одежде из звериных шкур.

Замечание было сделано как нечто само собой разумеющееся, и Джекс почти не обиделась. Заметив, однако, чуть обиженное выражение ее лица, Фрэнк поторопился исправить оплошность.

– Нет, пойми меня правильно, ты произвела на всех очень сильное впечатление, да к тому же мы так редко общаемся с чужаками. Мисс Мигсдэйл ты показалась очень таинственной, женщина-загадка. И Дэнни-бой так переживает за тебя… – Он нахмурился, подбирая слова. – Пойми меня правильно, я не сплетник, я просто собираю чужие мнения, чтобы посмотреть на предмет с разных точек зрения. Это все равно что идти по зеркальному коридору, тебе не кажется? Одно и то же видится по-разному с разных углов.

Девушка неуверенно кивнула, окончательно запутавшись в его рассуждениях. Резкая боль в плече вернулась, закружилась голова, к тому же она вдруг осознала, что очень голодна.

– Важно не довериться полностью отраженной реальности. Это как Город – ему никогда нельзя верить! А знаешь, почему? Нет двух людей, которые видели бы его одинаковым.

Джекс же в этот момент думала о еде и постели, другая реальность, к тому же зеркальная, занимала ее мало. Наконец показалась высокая башня отеля «Хайатт».

– Отсюда я знаю дорогу! – с облегчением прервала она рассуждения Фрэнка. – Спасибо за помощь.

– Уверена, что дойдешь одна? Ну ладно, я тогда пойду. Не забывай про мое приглашение. Чаще всего меня можно найти возле лабиринта, так что приходи.

– Обязательно приду. Удачи, Фрэнк!

Джекс издали заметила Дэнни-боя, сидящего в кресле перед отелем. В руках у него был ее стеклянный шар, и он зачарованно следил за кружением золотых снежинок. Заслышав шаги, он поднял голову.

– Я подумал, ты уже не вернешься. Ну… решила уехать из Города…

– В парке полно кроликов.

Она показала ему добычу. Дэнни ничего не отвечал, и Джекс спросила:

– Почему ты решил, что я сбежала?

Он все еще молчал, и девушка, не дождавшись ответа, гордо сообщила:

– Теперь у меня есть имя. Мне дал его Город.

Достав из кармана фишки с буквами, она протянула их молодому человеку.

– Джекс? Тебя так зовут?

– Да. – Несмотря на усталость, она чувствовала радость от того, что наконец у нее есть имя. – На обед можно съесть мяса.

– Джекс, – прервал ее Дэнни. – Давай я покажу тебе Город? Здесь опасно, если не знаешь дороги, ты должна быть осторожна.

– Я всегда осторожна, – возразила она, нахмурившись. Что это он так с ней возится?