Текст книги "Шампавер. Безнравственные рассказы"
Автор книги: Петрюс Борель
Жанр: Классическая проза, Классика
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 10 (всего у книги 17 страниц)
XI
Dóou[250]250
Траур (прованс.).
[Закрыть]
До самого утра Дину тщетно искали по всему городу.
На рассвете крестьяне, привозившие на рынок молоко и другие продукты, переезжая через мост, заметили в реке труп молодой женщины: длинные рыжие волосы цеплялись за прибрежные камни.
Жан Понтю, лодочник, втащил утопленницу в свою лодку и привез к берегу в месте, прозванном «Смерть-обманщица»; собрался народ, все сокрушенно взирали на покойницу, на ее злосчастную красоту; маленькие израненные ручки были связаны за спиной грубой веревкой.
Внезапно чей-то голос из толпы крикнул: «Не узнаете вы, что ли? Ведь это рыжая Дина! Дина – красавица-еврейка! Дочь Иуды гранильщика, что живет вон там, в еврейском квартале».
Целый день народ толпился в доме Израиля Иуды. Дину положили на постель, обрядили в праздничные одежды и убрали драгоценностями по еврейскому обычаю. Лия, ее бедная мать, убитая горем, стенала у нее в ногах; Иуда сидел откинувшись в кресле, безмолвный, в разодранной куртке, с посыпанной пеплом головою, снедаемый горем.
Раввин молился.
XII
Goudoumar! Goullamas![253]253
Нахал! Олух! (прованс.).
[Закрыть]
После полудня в портале ратуши у дверей полицейского управления загорелый коренастый мужчина в матросской блузе буянил и распихивал людей, которые старались вытолкнуть его вон.
– Эй вы, молодчики! Что тут у вас за галдеж? – крикнули из-за дверей.
– Мессир, тут лодочник какой-то, ему вот приспичило войти, а вы распорядились никого не пускать.
– Откройте, черт возьми! Это Жан Понтю, перевозчик! Битых два часа меня тут держат, креста, видно, на них нет! Тысяча чертей!
И тут, потыкав кулаками направо и налево, Жан Понтю растолкал челядь, настежь распахнул двери и ворвался в управление.
– Вы, уважаемый лодочник, тупица, негодяй, прощелыга! Наделать этакого шуму в ратуше, да вас бы за это на ночь в подвал.
– Мессир…
– Чего же вам надо?
– Пришел об утопленнике доложить, утром сегодня у каменного моста выловил; два пистоля в награду положено.
– Труп опознан?
– Да, мессир, это молодая девушка по имени Дина, дочка одного там Израиля Иуды, гранильщика.
– Еврейка?
– Да, сударь, еретичка… гугенотка… еврейка.
– Еврейка! Ты еще будешь мне тут всяких евреев вылавливать, негодяй! И у него еще наглости хватает награду требовать? Эй! Люди! Мартэн! Лефабр!.. А ну, выставьте мне этого болвана за дверь. Этакий олух!
Запомните, господин лодочник, еретика вылавливать – все равно что собаку.
XIII
Голгофа
Около двух часов пополуночи немногочисленная процессия, следовавшая за белым гробом, который несли четверо мужчин, в молчании шла по городу.
Было слышно, как то там, то сям приподымались рамы, скрежетали петли окон, гремели щеколды, и закутанные головы высовывались на улицу.
Это были благонамеренные горожане или горожанки, разбуженные шарканьем шагов и спешившие к окнам, чтобы высказать вслух свои предположения.
– Что это, женушка, еретика хоронят, сдается? Гроб-то никак белый?…
– Беспременно девушка, молоденькая. Бедняжка! Так рано!.. Счастлив тот, кто умирает, не изведав жизни.
Благонамеренные граждане глубоко вздыхали и закрывали ставни.
– Мэтр Бонавантюр Шастеляр, не гугенотская ли это процессия?
– Нет, соседушка, ни факелов никаких, ни светильников, да и дорога-то из больницы не здесь проходит; не иначе как еврейку тащат, будь она трижды проклята, то ли на Мадлену, то ли на Бешвилен.
Как только начало светать, на левом берегу Роны, по ту сторону равнины, можно было различить двигавшийся шагом караван; во главе ехал молодой человек в сопровождении кавалькады всадников; слуги и мулы, нагруженные поклажей, плелись позади.
Прибыв на Мадлену, погост для казненных, на эту израильскую Голгофу, всадник, гарцевавший впереди, обратился к старику, который копал могилу:
– Скажи-ка, любезный, который теперь может быть час?
– Примерно три; это городские ворота.
– Спасибо, любезный! Но для кого это вы в такую рань спешите вырыть могилу?
– Сеньер, здесь будут хоронить хорошенькую девчонку, что вчера в Соне нашли.
– Молодую, говоришь?
– Семнадцати лет, сеньер.
– Послушай, но ведь это просто поле, а не освященная земля?
– И то правда, это кладбище для душегубцев и евреев.
– Для евреев?… А как же зовут ату молоденькую женщину?
– Да, сдается, Дина, дочь Израиля Иуды, гранильщика.
– Дина!.. О, ужас! Невеста моя!!!..
– Да вон, сеньер, уж и процессия идет; видите белый гроб?
Эмар с минуту оставался в мрачном оцепенении. Затем подозвал одного из всадников и сказал ему:
– Карл, друг мой, сейчас ты возьмешь этот плащ и отвезешь его моему отцу, как некогда братья снесли окровавленное платье Иосифа отцу его Иакову;[256]256
Иосиф – сын библейского патриарха Иакова. Старшие братья ненавидели Иосифа за то, что он был любимцем отца. Они продали его в рабство, а отцу сообщили, что его сын съеден диким зверем, и в подтверждение показали ему одежду Иосифа, запачканную кровью убитого козленка.
[Закрыть] ты скажешь ему, что видел мою невесту. Ибо вот она грядет, глядите!..
Эй, ты, старик, рой могилу пошире!.. – приказал он, бросив могильщику кошель; потом он пригрозил небесам и громовым голосом закричал:
– Дина!.. С тобой навеки!
И выстрелил себе в лоб из пистолета, висевшего на седельной луке.
Пасро, школяр
Париж
Любовь – всех смертных бич, безумье, наважденье;
На тонкой ниточке повисло наслажденье,
Страданье ж множеством узлов закреплено.
И если женщине бездушной суждено,
Всю власть твою приняв, своим холодным взглядом
Мне сердце поразить – как лезвием, как ядом,
Я вырву сей клинок, чтоб больше не страдать.
Пусть даже вместе с ним придется жизнь отдать.
А каким должно быть это золото, сударыня? Обагренным кровью или залитым слезами? Так что же, забрать его все целиком, всадив в человека кинжал, или воровать понемножку, находясь при своем деле, на своем месте или сидя за прилавком?
I
Медики
Один верит, другой не верит. – Что нашел Альбер в комнате Эстеллы. – Виконт де Баньо безнравствен из гигиенических соображений. – Он завтракает за счет дворянства. – Еще одна контроверза по поводу того же. – Филожена. – Инвентарь обоих медиков.
– По счастью, дорогой Пасро, я совсем не верю в женскую добродетель. А не то, клянусь честью, мне бы уже натянули нос!
– Какой ты еще мальчишка, милый Альбер!
– У меня уже были кое-какие смутные подозрения: моя дева казалась мне не такой уже непорочной; а что до ее достойной маменьки, то по всему было видно, что это – притворщица и сводня; к тому же я приметил, что лобная кость у нее мало развита и приплюснута и что расстояние от темени до ушей огромно, а мозжечок, – несомненное вместилище плотской любви, как ты хорошо знаешь – необычайно выдается; разрез глаз у нее притом как у древних Венер, а ноздри открытые и сводчатые – вернейший признак похотливости.
Итак, это было утром, в семь часов; я долго-долго колочу в дверь; наконец мне отпирают и в испуге кидаются мне в объятия, покрывая щеки мои поцелуями; все это выглядит так, будто мне хотят завязать глаза и поиграть со мной в жмурки.
Стоило мне только войти, как обоняние мое чует двуногую дичь.
– Черт побери! Красавица моя! Что это вы тут поджариваете? Пахнет-то мужчиной!..
– Что ты, дорогой! Ничего такого и в помине нет, просто еще с ночи не успели проветрить! Сейчас вот открою окна.
– А эта недокуренная сигара?… Ты что, куришь сигары?… С каких это пор ты изображаешь собой испанку?
– Дорогой мой, это брат позабыл вчера вечером.
– Ах, вот оно что! Твой братишка! Каков постреленок! Курить в люльке, вот распутник! Сигару покурит, потом грудь пососет! Ну и ну!
– Мой старший брат, говорят тебе!
– А! Превосходно! Но ты что, носишь теперь трость с золотым набалдашником? Мода эта давным-давно устарела!
– Это отцовская палка, вчера он ее оставил.
– Никак тут вся родня перебывала? Подумать только, русские сапоги! Отец-то вчера, видно, и их тоже позабыл. Так домой босиком и пошел! Вот бедняга-то!..
Последние слова довершили удар, оскорбленная невинность бросилась передо мной на колени; плача и целуя мне руки, она вскричала:
– Прости меня! Выслушай меня! Прошу тебя! Родной мой, я все тебе расскажу, только не горячись!
– Я и не думаю горячиться, сударыня, я совершенно спокоен и хладнокровен. Только о чем вы плачете?… Ваш маленький братец курит, отец забывает трость и сапоги, все это вполне естественно; с чего же это вы решили, что я буду горячиться? Нет, поверьте, я спокоен, совершенно спокоен.
– Как ты жесток, Альбер! Бога ради, не отталкивай меня! Выслушай сначала. Ах, если бы ты знал! Я была чиста, пока не пришла нужда. Если бы ты знал, до чего могут довести голод и нищета!..
– И леность, сударыня.
– Как ты жесток, Альбер!
В эту минуту из соседней комнаты донеслось оглушительное чиханье.
– Моя прелестная распутница, может, твой отец и это чиханье позабыл, когда уходил, скажи-ка? Послушай, имей к человеку хоть каплю жалости, сегодня холодно, он у тебя еще простудится, впусти его сюда!
– Альбер, Альбер, умоляю тебя, не подымай шума; меня выставят отсюда, меня примут за такую! Прошу тебя, не устраивай никаких сцен.
– Успокойтесь, сеньора; не бойтесь сцен: когда я играю драму, я умею выбрать своих героев. Но сей любезный персонаж, должно быть, совсем закоченел, это просто невежливо, дай-ка я ему открою! Господин искатель приключений, выходите, прошу вас, я вас ни в чем не стесню! Оставаться этак нагишом в холодном помещении теперь, когда везде эпизоотия,[261]261
Эпизоотия – эпидемия, поражающая скот.
[Закрыть] черт побери! Так и горячку получишь!
– По какому это праву, господин медик, вы являетесь на заре беспокоить порядочных людей?
– На заре… розовоперстой; месье сочиняет стихи, я бы сказал, в классическом духе,[262]262
«Заря розовоперстая» – гомеровский образ. Пасро смеется над этим и подобными выражениями, заимствованными у классиков и превратившимися в штамп.
[Закрыть] жаль, жаль! По какому праву, говорите вы? А я вот хотел вас о том же спросить. Но как-никак вам здорово повезло: вы выбрались живым из этой Нельской башни.[263]263
Нельская башня (построена в XIII веке, разрушена в XVII веке) в средневековом Париже была одним из сторожевых укреплений на левом берегу Сены. Нельская башня стала знаменитой благодаря легенде, утверждавшей, что в ней предавалась разврату королева Иоанна. Приглянувшихся прохожих завлекали в башню, а на утро их трупы находили в Сене. Другие источники приписывают эти преступления бургундским принцессам Иоанне, Бланке и Маргарите. Легенда эта послужила сюжетом драмы А.Дюма «Нельская башня» (1832).
[Закрыть]
– Тысяча чертей, что вы там такое мелете?
– Ничего.
– Альбер, это подло так надо мной издеваться!
– Красавица моя, мы нынче с левой ноги встали. Итак, господин втируша, не бойтесь и одевайтесь; только что вы меня спросили, кто я такой, скажите мне прежде вы сами, кто я такой, а я тогда вам обоим скажу, кто вы такие. Троица получилась не очень-то святая, и хоть в душе, может быть, каждый из нас – человек порядочный, выглядим мы все трое, как какие-то проходимцы. Вы сильно смахиваете на ночного гуляку, мадам – на потаскуху, а я – на того, кто при дворе именуется придворным, а у Шекспира – Пандаром.[264]264
Пандар – персонаж драмы Шекспира «Троил и Крессида», придворный сплетник, охотно берущий на себя роль посредника между влюбленными Взятое из «Илиады» Гомера, это имя в средние века приобретает совершенно иной, чем у Гомера, смысл и уже в XV веке становится нарицательным оно обозначает «сводник» Шекспир следует именно этой средневековой традиции.
[Закрыть] Ну, насчет себя я могу вас успокоить; не верьте своим глазам, я, как Линдор,[265]265
Линдор – персонаж комедий Карло Гольдони (трилогия «Дзелинда и Линдор», 1763–1765), тип страстного и преданного влюбленного Его популярности во Франции способствовал включенный в комедию Бомарше «Севильский цирюльник» романс о Линдоре, наделавший много шуму особенно во время первого исполнения в 1775 году.
[Закрыть] просто студент, Альбер де Роморантен, происхожу из известного рода. Мне показалось, что у мадам есть совесть и стыд, и я принес ей свою любовь; но я ошибся, ей нужен презренный металл, не правда ли?
Лихой кавалер оказался всего-навсего плюгавеньким человечком, с волосами, тронутыми сединой, отнюдь не страшного вида, и право же, он был вполне одет.
– Молодой человек, – обратился он ко мне, – ваша откровенность мне нравится, у вас изысканные манеры и сразу видно, что вы из хорошей семьи. Хоть я и не мог на это рассчитывать, вы обошлись со мной пристойно, давайте будем друзьями. Я виконт де Баньо, – шепнул он мне тихонько на ухо. – Вчера я повстречал мадам, и последовал за нею, и поднялся сюда. Я бы никогда этого не сделал, ведь я уже стар, если бы доктор Лисфранк[266]266
Лисфранк, Сен-Мартен Жак (1790–1847) – французский хирург, выдающийся диагност и лектор.
[Закрыть] специально не назначил мне сношения с женщинами как хорошее средство против застоя крови.
– Доктор Лисфранк, профессор моей клиники! Веселенькое дело! Сударыня, я поблагодарю его от вашего имени; вот, оказывается, кто поставляет вам столь благородную клиентуру. Итак, милостивый государь, вы, как видно, считаете любовь полезнее Барежских вод?[267]267
Барежские воды, или Бареж – курорт во французском департаменте Верхние Пиренеи.
[Закрыть]
– Да, для этого времени года. Но, дорогой студент, вы, наверно, как и я, не успели еще поесть. Что если нам пойти позавтракать вместе в Пале-Рояле? Я вас приглашаю!
– Человеку благородному ни в чем не решусь отказать; сударь, я готов разделить с вами трапезу.
Эстелла плакала.
– Идемте же немедля, мой юный друг.
– Но рассчитались ли вы с мадам? Когда проходят через мосты, никто ничего не платит, у женщин напротив – там взимается определенная плата.
– Альбер, это низость!
– Прощайте, моя крошка, я нисколько на вас не сержусь, – сказал виконт покровительственным тоном.
– Прощай, воплощенная невинность! – сказал я в свой черед, – прощай, безгрешная отроковица, ангел искренний и простосердечный; прощай, моя скромница, прощай, моя ночная красавица!
– Потешайся, попирай меня ногами, Альбер! Я очень виновата, но будь великодушен, ты ведь вечером вернешься, правда? Я все тебе расскажу, объясню тебе, почему…
– К черту все!
– Приходи, Альбер, прошу тебя!
– Ангел мой, я приду тогда, когда буду при деньгах; только скажите, сколько вам платят за ночь.
Эстелла упала без чувств. Мы ушли.
И чудесно же я позавтракал с этим любезным господином, я и сейчас еще навеселе, и у меня голова кругом идет от испанского вина.
– Альбер, ты обращаешься к первой встречной, идешь за любовью на улицу и еще жалуешься?
– Нет, нет, я не жалуюсь, дорогой Пасро!
– Меня не удивляет, что ты невысокого мнения о женщинах, если ты обо всех судишь по таким, как эта… Совершенно так, как если бы мы судили о чудесном климате Франции по плаксивому парижскому небу.
– Нет, нет, я сужу о женщинах не по каким-то отдельным впечатлениям, я изучил их на многих примерах, знавал я, как и ты, донельзя добродетельных; я успел уже убедиться, чего стоит эта добродетель, знаю всю ее подноготную с начала и до конца.
– Если бы я поверил, что ты и вправду так думаешь, я бы рассердился! Но это все только одни слова или просто ты лишнего выпил за завтраком. К тому же хороший тон велит корчить из себя повесу; так уж у нас принято – злословить о женщинах, вот и злословят. Карл Девятый[268]268
Карл IX (1550–1574) – король Франции с 1560 по 1574 год.
[Закрыть] люто ненавидел кошек: и вот все – вельможи, слуги и даже самые скромные горожане, – стараясь подражать королю и быть ничем не хуже, начинают содрогаться, увидев где-нибудь кота. Кошки к тому же предатели, изменники, убийцы – все что угодно! Так гласит пословица, ставшая популярной, так же как какой-нибудь капитан Гильери[269]269
Гильери – имя трех бретонских разбойников в конце XVI и в начале XVII века После нескольких лет безнаказанного грабежа они были в 1608 году пойманы и четвертованы.
[Закрыть] или Мальбрук.[270]270
Мальбрук – искаженное Мальборо, Джон Черчилль (1650–1722) – английский политический и военный деятель. Будучи ловким и беспринципным царедворцем, Мальборо завоевал широкую известность в Европе и восхищение англичан после того, как в 1702–1711 годах во главе английских войск одержал несколько побед над армией Людовика XIV.
[Закрыть] Генрих Третий[271]271
Генрих III (1551–1589) – король Франции с 1574 по 1589 год.
[Закрыть] был женоненавистником, ему подавай красавчиков! Немедленно все высокопоставленные лица начинают заводить себе любимцев, даже грузчик, и тот считает нужным в воскресенье показаться на людях со своим любимцем и баб ругать; но Генрих Третий – это старо. Поносить женщин, как и слагать им мадригалы, вышло из моды, стало выглядеть провинциальным. Так ведь?
– Все это бредни! Бедный мой Пасро, ты такой наивный! Дурак ты, и мне просто обидно за тебя. Последняя публичная девка кажется тебе звездой, жемчужиной, розой! Ты возвышаешь ее, видишь в ней святую. Право же, ты очень забавен. Все это иллюзии, иллюзии!
– Если это даже иллюзии, я просил бы тебя не отнимать их у меня, это меня убьет. О боже, чем же станет без этого всего жизнь? Выжатой губкой, голым остовом, томительной пустотой.
– Шутник ты!
– Видишь ли, первые связи, когда ты вступаешь в жизнь, дают направление всем нашим чувствам и мыслям. Ты презираешь женщин потому, что ты знал только достойных презрения или такими они тебе показались. Небу было угодно, чтобы я повсюду на своем пути встречал одни лишь избранные души, добродетельные, окруженные сиянием; о неизвестном я заключаю по известному. Если я ошибаюсь, то так ли уж это плохо? Оставь мне мое заблуждение, только вот, скажи мне откровенно, неужели ты сомневаешься, что моя Филожена невинна и простосердечна, что это преданная подруга и верная любовница? О! Я готов сунуть руку в огонь…
– Нет, нет, Пасро, не суй ничего в огонь! Давно ты знаешь Филожену?
– Около двух месяцев.
– Ладно, даю тебе еще месяц, и ты тогда мне много всего порасскажешь. Обычный срок – три месяца.
– Альбер, ты меня оскорбляешь!
– Прощай, Пасро, до встречи через месяц!..
Разговор этот, слово в слово, происходил в конце улицы Сен-Жак между двумя студентами, не какими-нибудь молокососами из Монтегю,[272]272
Коллеж Монтегю, одно из старейших учебных заведений в Париже, основанное в 1314 году и существовавшее до 1844 года.
[Закрыть] но изящно одетыми веселыми молодыми людьми, выходившими из анатомического театра с толстенными книгами под мышкой.
Первый, благонамеренный Пасро, шел в спокойной задумчивости; он подражал в одежде немецким студентам: развевающиеся волосы, как у Хлодия Длинноволосого,[273]273
Хлодий Длинноволосый – один из вождей франкских племен, вторгшихся во Францию в V веке.
[Закрыть] шапочка, отложной воротник, тонкий коротенький черный сюртук, шпоры и нюрнбергская трубка; второй, Альбер Болтун, живой, подвижный, с резкими движениями; серая шляпа набекрень, красный фуляр на шее, черная бархатная разлетайка с металлическими пуговицами, цветок в зубах и походка вразвалку – все это придавало ему изящество, развязность и лихость какого-нибудь андалузского majo.[274]274
Красавца (исп.)
[Закрыть]
II
Мариэтта
Пасро встречает саламандру. – Мораль саламандры: она доказывает, что женщины губят молодых людей, превращая их в шутов гороховых. – Наперсница Мариэтта. – Пасро с ней заигрывает. – Неуклюжие ученые шутки. – Первые подозрения – Послание полковника Фогтланда – Препирательства с очень взволнованным рассыльным – Другая мораль.
Студенты неожиданно расстались, и вот как: по различным причинам каждый из них в глубине души жалел другого, считая его безумцем; каждый пошел своей дорогой, чуть не плача от того, что друг его так ослеплен; оба были искренни – очень редкое в наше время явление!
На набережной Пасро вскочил в кабриолет.
– Вам куда, сударь?
– На улицу Менильмонтан.
– Далеконько!
– Поближе, чем Сен-Жак-де-Компостель.
– Или чем Нотр-Дам-дю-Пилье.
Тогда, пощелкивая кнутом, кучер затянул два стиха из болеро «Contrabandista»:[275]275
Контрабандист (исп.).
[Закрыть]
Пасро тут же допел два следующих:
Кучер удивился такой находчивости.
– Вы испанец, сеньор?
– Нет.
– Но вы очень похожи на испанца.
– Мне это часто говорят.
У Пасро и впрямь была необычная наружность: он был смуглолиц, как все южане; городская охрана находила даже, что вид его опасен для монархии, и во время гражданских смут его несколько раз арестовывали и сажали в тюрьму за преступные прогулки и нелегальное ношение смуглой головы.
– Но вам, сударь, верно, приходилось жить в Испании, вы болтаете по-кастильски.
– Ни то, ни другое.
– Кто не видел Испании – слеп, кто ее увидел раз – ослеплен. Скажите, сеньор, а вы не испытываете желания туда съездить?
– Горю желанием, мой любезный, да не смею: боюсь растерять там остаток ума, боюсь убить любовь к родине. Я чувствую, что стоит мне побывать в Кордове, Севилье и Гренаде, и я нигде уже не смогу больше жить. Espana! Espana! Espafia![278]278
Испания (исп.).
[Закрыть] Ты как тарантул, от твоего укуса можно сойти с ума!.. Но вы-то, любезный, вы испанец и, однако, уехали из Испании?
– Нет, сеньор, я дон Мартинес, кубинец.
Мартинес был тот самый несгораемый человек, которого одно время показывали в печи в саду Тиволи. Любопытство обывателей быстро утолилось, а жить-то надо: вот бедняга и стал извозчиком.
Пасро почему-то был ужасно поражен тем, что повстречал знаменитую саламандру[279]279
Саламандра – вид ящерицы, согласно поверью, обладает чудесной способностью не гореть в огне и даже тушить огонь
[Закрыть] в столь жалком состоянии.
– Не взыщите за мою нескромность, но, sefior estudiante,[280]280
Господин студент (исп.).
[Закрыть] вид у вас задумчивый и грустный, как у влюбленного. На лице у вас печать горести более глубокой, чем у caballero desamorado;[281]281
Рыцаря, которого разлюбили (исп.).
[Закрыть] мне больно на вас глядеть.
– Любовь! Любовь! Me muero рог la mozuela![282]282
Я умираю из-за девчонки (исп.).
[Закрыть]
– Берегитесь, мой милый юноша, берегитесь! Послушайте меня, иной раз есть смысл послушать совет несчастного: не вкладывайте слишком много любви в такое хрупкое, переменчивое и неверное существо, как женщина, не губите себя! Не давайте страсти занять первое место у вас в сердце, не то вы себя погубите! И не стройте счастья на развалинах чужого, не то вы себя погубите. Не поступайтесь ради страсти ничем, что вас пленяет и привязывает к жизни, не то первый же удар свалит вас наповал. Женщины не стоят жертв. Пусть вам любится как поется, как верхом скачется, как играется, как читается, но не больше. Ни в чем прочном, честном и чистом не рассчитывайте на них: слишком горьким будет разочарование. Простите, что я вам все это говорю: я не хотел лишать вас юношеских мечтаний, преждевременно состарить или пресытить вас, но мне хотелось вас уберечь от многих несчастий, многих падений в пропасть. В данном случае стоит послушаться и последовать советам неудачника, особливо потому, что он стал неудачником по в «ине тех, кому вы посвятили всю веру свою и жизнь; каждый сам творит свою судьбу. Как и вы, я поверил, отдался – и погиб. Я был молод и блистателен, как вы. Берегитесь! Из-за женщин я стал изгнанником, фигляром, лакеем.
– О, только не бойтесь, что такое случится со мной, мой дорогой! Когда любовь, единственная цепь, привязывающая меня к берегу, порвется, все кончится, я порешу с собой… Дружище, остановитесь! Остановитесь, а не то мы проедем дом: вот тут, у этих дверей, – воскликнул Пасро, суя экю в руку Несгораемого и выскакивая из кабриолета.
– Viva Dios! Sefior estudiante, es V. m. d. muy dadivoso, muy liberal! Dios os guarde muchos afïos.[283]283
Боже мой! Господин студент! Вы щедры, очень добры! Да хранит вас бог многие лета! (исп.).
[Закрыть]
Caballero![284]284
Кабальеро (исп.).
[Закрыть] Вы запомните Мартинеса Калесеро и номер его экипажа?
– Si, si![285]285
Да, да! (исп.).
[Закрыть]
Студент вошел в указанный дом, а Мартинес, повеселевший, уехал, распевая наполовину по-испански, наполовину по-цыгански странный куплет:
Cuando mi caballo entro en Cadiz
Entro con capa у sombrero,
Salieron a recibirlo
Los perros del matadero.
Ay jaleo! muchachas,
Quien mi compra un jilo negro.
Mi caballo esta cansado…
Yo me voy corriendo.[286]286
Когда мой конь явился в Кадис, —А был в плаще и в шляпе он, —Собаки с бойни прибежалиИ лаяли со всех сторон.Живей, попляшемте, девчонки,А ну, кто купит ниток черных?Пусть заморилась лошаденка, —Я на своих бегу проворно (исп.).
[Закрыть]
С важностью сенатора или судебного пристава, опустив голову, Пасро взошел вверх по лестнице.
– Ах, это вы, красавец-студент!
– Здравствуй, моя Мариэтточка!
– Здравствуйте.
– Твоей госпожи нет дома?
– Моя госпожа немножко и ваша. Скажите лучше – нашей госпожи; она только что ушла, вам не повезло.
– Куда же она ходит в такое время?
– В манеж, на урок.
– Красотка еще и наездница? Вот не знал.
– Говорят, она восхитительно ездит верхом.
– Смеешься, злючка! Непременно хочешь быть комедийной субреткой?
– Не беспокойтесь, милый друг, она скоро вернется; вчера она очень долго занималась, сегодня, надо полагать, все кончится раньше. Входите и подождите в будуаре.
– Согласен, только составь мне компанию; одному в будуаре мне будет очень скучно, и к тому же это против всех правил. Ну, пойди сюда, кокетка, чего ты боишься?
– Вы ведь студент.
– Студенты известны своей филогинией:[287]287
Филогиния (philogynie) – любовь к женщинам.
[Закрыть] я еще не съел живьем ни одной женщины.
– Фи!
– Садись поближе, прошу тебя; вот так! Теперь поболтаем: ты же знаешь, я давным-давно от тебя без ума.
– Чести много, а толку мало: плодами этой любви пользуется мадам.
– Видишь ли, Мариэтта, после Европы, Азии, Африки, Америки, Океании и Филожены, твоей госпожи, ты седьмая часть света, та, что нравится мне больше всех.
– Чести много, а проку мало: седьмой части света тоже нужен свой Христофор Колумб.
– Бесстыдница! Дай я поцелую твое милое плечико, плечико слоновой кости! И грудь, настоящий Парнас с двумя вершинами, только Парнас романтический.
– «Что тешатся мечтой взобраться на Парнас…».[288]288
Мариэтта цитирует здесь начальные строки «Поэтического искусства» Буало:
Есть сочинители, их много среди нас,Что тешатся мечтой взобраться на Парнас.(Перевод Э. Л. Линецкой)
[Закрыть]
– Как, мадмуазель, мы, оказывается, знаем нашего антифлогистичного Буало!..[289]289
Антифлогистичный – от слова «флогистон». По господствовавшим в химии XVIII века представлениям флогистон – это «огненная материя», якобы содержащаяся во всех веществах и выделяющаяся при горении. «Антифлогистичный», или «огнеупорный» Буало – т. е. не поддающийся забвению и не отступающий ни перед современной критикой, ни перед новыми поэтическими доктринами. Познания и осведомленность служанки в литературе, удивившие Пасро, – вещь весьма характерная для эпохи. Интерес к литературе в широких кругах демократической публики, степень ее образованности и способность оценить произведение искусства в 30-е годы часто обсуждались на страницах газет и журналов.
[Закрыть] Но, полно, чего ты боишься? Что за ребячество! Милая моя, ты ведь знаешь, как я люблю твою госпожу? Помни же, что, когда я люблю женщину и она обрела мою любовь, а я ей верю и она мне верна, как Филожена…
– Или когда она занимается в манеже.
– Я ей верен ровно настолько, насколько она мне.
– А, а! Раз так, то мне надо быть настороже. О, моя честь! О, моя добродетель! На помощь! Пустите меня! Господин Пасро, я на минуточку спущусь вниз; если кто позвонит, отоприте, пожалуйста, и попросите обождать.
– Я открою, даже если явятся гром и молния собственной персоной.
Как только студент остался один, в лице его произошла внезапная перемена, выражение его сделалось не только серьезным и мрачным, как обыкновенно, но даже еще серьезнее и мрачнее, чем всегда; без сомнения, двусмысленные намеки, которые Мариэтта, шаля и резвясь, подпустила по адресу своей хозяйки, задели его за живое и помимо воли заронили подозрение в его доверчивую душу. Ни один покойник в могиле не мог выглядеть мрачнее, чем человек, сидевший сейчас в этом будуаре. Как вдруг, вырвавшись из своего оцепенения, из этой поглощенности своим внутренним миром, движением руки точно отгоняя что-то, незримо захватившее его, он выпрямился – бледный как привидение. И вновь лицо ого озарилось точно потайной фонарь, внезапно осветивший ночную тьму. Он бросился в гостиную, подбежал к подвешенной к зеркалу миниатюре и стал покрывать изображенное на ней женское лицо поцелуями. Он долго расхаживал взад и вперед по паркету большими шагами и наконец остановился у рояля и принялся яростно перебирать клавиши, напевая вполголоса Estudiantina:[290]290
Студенческую песню (ucn.).
[Закрыть]
Estudiante soy senora,
Estudiante у no me pesa,
Рог que de la Estudiantina
Sale toda la nobleza.
Ay si, ay no
Morena te quiero yo,
Ay no, ay si
Morena muero рог ti!
Rosita del mes de mayo
Quien te ha quitado el color?
Un estudiante pulido,
Con un besito de amor.
Ay si, ay no
Morena te quiero yo
Ay no, ay si
Morena muero рог ti!
Con los estudiantes, madre!
No quiero ir a paseo,
Porque al medio del camino
Suelen tender el manlco
Ay si, ay no
Morena te quiero yo,
Ay no, ay si
Moreno muero рог ti.[291]291
Я студент, моя сеньора,И худого в этом нет:Из студенческого хораМы выходим в высший светБрожу, поюСмуглянку, любовь моюПою, брожу,С ума по тебе схожу!Роза майская, бледна ты,Кто ж румянец твой унес?То студент, красавеї статный,Целовал меня взасос.Брожу, поюСмуглянку, любовь моюПою, брожу,С ума по тебе схожу'Со студентами гулять яБольше, мама, не пойду:Обнимать начнут и платьеИзомнут мне на ходу.Брожу, поюСмуглянку, любовь мою.Пою, брожу,С ума по тебе схожу! (исп.)
[Закрыть]
Бумм! Бумм! Бумм!
– Carajo![292]292
Черт знает что! (исп.).
[Закрыть] Какой это скот так ломится в двери? Послушайте-ка, что вы тут за тарарам устроили? Звонка, что ли, не видите?
– Сударь, я уже целых десять минут звоню.
– Не выдумывай, дорогой мой, я ничего не слыхал.
– Зато я отлично слыхал, как вы распевали по-латыни. Может, это вы, сударь, будете мадмуазель Филожена? Я принес ей письмо от полковника Фогтланда.
– От полковника Фогтланда? Давай-ка сюда!
– Наказано отдать только в собственные руки.
– Пьяная рожа!
– Пьяная? Может статься. Но я француз департамента Кальвадос, орденов у меня, правда, нет, но зато честь моя при мне. Плевал я на пруссаков! Так и знайте!
– Пошел вон, болван!
– Послушайте, хватит вам ругаться, как торговка, и господина из себя корчить. Не то я вам покажу!
– Пошел вон!
– Это я вам сказал так, на всякий случай, поосторожней сами слова выбирайте, да не забудьте про холостяцкие чаевые.
– Ах, еще и чаевые?… Бездельник! Чтобы ты еще больше нализался и на ногах не стоял. Пошел вон, пьяная рожа!
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.
