Текст книги "Темза. Священная река"

XIII
Тени и глубины

Медменемское аббатство, где собирались члены Клуба адского пламени.

Глава 40
Речные грезы

Льюис Кэрролл завершил “Алису в зазеркалье” (1871) – книгу, отчасти навеянную его лодочными прогулками по Темзе близ Оксфорда, – стихотворными строками:

 
Если мир подлунный сам
Лишь во сне явился нам,
Люди, как не верить снам?[91]91
  Перевод Д. Орловской.


[Закрыть]
 

Темза рождает грезы – своего рода отражения реальности. В начале XIX века Теодор Хук сочинил в Темз-Диттоне стихотворение, темой которого стал его “безмятежный сон наяву” на берегу реки. Гастон Башляр в книге “Вода и грезы” (1993) пишет: “Когда я сижу у реки, я непременно погружаюсь в глубокое забытье, гляжу вспять на свое былое счастье”.

Есть, кроме того, стихи неизвестного автора о воде, “текущей под задумчивыми ивами”:

 
Зачем ты спешишь ухватить сновиденье,
Стремишься узнать, чем закончится сказка?
 

В “Земном рае” (1868–1870) Уильям Моррис пересказал сон, который приснился ему у реки в Келмскоте:

 
Вот Лондон – чистый, маленький и белый,
Вот Темза светлая среди садов.
 

Итак, река не только творит сновидения – она возникает внутри них. Эта связь идет из глубокой древности. В искусстве австралийских аборигенов (круговые узоры вальбири) концентрические круги обозначают воду или родник, откуда появляются грезы и куда они возвращаются. Вода и сновидения – единая стихия. Вот почему Джером К. Джером в романе “Трое в одной лодке” пишет о Соннинге, что “в этих местах хорошо мечтать об ушедших днях, об исчезнувших лицах и образах, о вещах, которые могли бы случиться и не случились…” У реки Тернер грезил об античном и мифологическом прошлом, и некоторые его наброски – это своего рода сновидения художника с исчезающими, смутными очертаниями предметов, которые и существуют, и не существуют. В Ричмонде навеки прощаются Дидона и Эней; в Айлворте Порция горюет о расставании с Брутом. По Темзе плывут триремы, на ее берегах стоят замысловатые дворцы. Это – грезы о величии.

Но кто может разграничить склонность к грезам и ясновидение? Вордсворт, очень хорошо понимавший мощь реки, писал в 1790 году близ Ричмонда:

 
Струись же до скончанья лет,
О Темза, в блеске нежных волн,
Чтоб здесь мечтал другой поэт,
Как я, видений чудных полн![92]92
  Перевод И. Меламеда.


[Закрыть]
 

Река, текущая к океану, создала множество визионерских представлений; игра света на воде, мосты через реку (“мосты довольства”) – все это подхлестывает воображение. Река затуманивает сознательное мышление и смывает воспоминания; плеск и движение воды, как некий мягкий наркотик, унимают нашу потребность наблюдать за реальностью. Тут могут возникнуть видения. Вот почему водный поток ассоциируется с возникшим в XX веке понятием подсознательного. Грезит не что иное, как сама вода.

Поразмыслим о природе отражений. Они бросают занятный свет на границу между тенью и предметом. Когда по воде плывет лебедь, кажется, что он удвоен: лебедь и тень некоего другого лебедя. В тихий вечерний час – примерно за полчаса до захода солнца – каждый находящийся на берегу предмет может быть идеально отражен гладкой водой, и это отражение или тень мы зачастую видим более отчетливо, чем предмет, которому образ на воде обязан своим существованием. В эти минуты реальность словно бы переходит из того, что осязаемо, в эфемерное, наделяя его силой; при этом самые что ни на есть обычные предметы становятся незнакомыми и новыми. Словно смотришь на какой-то изменившийся мир. Воду при этом нельзя уподобить зеркалу – она нечто более нежное, более емкое, более манящее. Наделенная глубиной, она погружает в нее предмет, сообщая ему некую идеальную вещественность. Она делает отраженный мир истинным – возможно, более истинным, чем подлинный мир над водой. Отражение в этом смысле реальнее самой реальности. Это может, однако, вызвать замешательство и своего рода головокружение; глядя на перевернутый пейзаж, подспудно боишься попасть в него и затеряться – или оказаться поглощенным глубиной под ним.

Томас Трахерн, поэт и мистик, был настоятелем церкви св. Марии в Теддингтоне и жил там около реки. В стихотворении “Тени на воде”, сочиненном, вероятно, в начале 1670-х, он размышляет о природе речных отражений:

 
Перевернутые ступни идущих людей
Дали мне случай повстречаться с иным миром.
Хоть и призрачный на первый взгляд,
Этот мир – действительно мир,
Где небеса сияют под нами,
Где земля по воле Божьей
Иной лик являет нам внизу,
Где ступни идущих упираются в наши ступни[93]93
  Подстрочный перевод.


[Закрыть].
 

Река изобилует такими странными примерами спаренных противоположностей. Она поощряет двойничество. Она может также являть собой “мир наоборот” – это старинное выражение обозначает либертарианскую, эгалитаристскую, карнавальную власть низов над верхами. Река – царство свободы во всех ее проявлениях.

Древние курсусы в Лечлейде имеют одну важную особенность. Параллельно небольшому курсусу расположен более крупный комплекс на другой стороне реки – в Баскот-Уике. Похоже на попытку создать спаренное сооружение, в котором Темза играла роль естественной границы. Подобные явления наблюдаются и в других местах на Темзе – например, в Дорчестере, – и их можно рассматривать как любопытные предвестья возникновения “городов-близнецов”, разделенных рекой, – таких, как Стритли и Горинг, Пангборн и Уитчерч, Рединг и Кавершем, Патни и Фулем. Возможно ли, что спаренные города имеют доисторические корни – спаренные земляные сооружения? Не связано ли это с неким атавистическим побуждением. возникающим, когда человек созерцает реку? Не играет ли здесь роль идея двойственности, связанная с природой отражающей воды?

Есть и более причудливые примеры отражений. Когда проходишь по береговой тропе под пролетом моста в Мейденхеде, можно услышать эхо, которое славится своей силой. В Твикнеме на самом берегу Темзы была вывеска питейного заведения “Пенистый герб”, изображавшая злую Герцогиню из “Алисы в стране чудес” вниз головой. Поскольку сама “Алиса” – это мир вниз головой, на изображение которого Кэрролла вдохновили лодочные прогулки по Темзе, вывеску можно приветствовать как верный речной образ. На берегах Темзы видели немало призраков, и, возможно, они имеют ту же природу, что и отражения в воде, и не уступают им в реальности. К стихотворению Трахерна мы можем добавить строки Поупа из “Виндзорского леса” об отражающей способности Темзы:

 
И в этом зеркале находит взор
Небесный свод и склоны ближних гор;
Лесная даль в том зеркале жива,
Трепещут, расплываясь, дерева;
Сливаются стада с голубизной,
Поток раскрашен зеленью лесной…[94]94
  Перевод В. Микушевича.


[Закрыть]
 

Глава 41
Речные легенды

Темза создала свои местные мифы. Говорили, например, о городах, существующих на дне реки: древний Тилбери, как считалось, лежал на дне эстуария. Район ниже Дагнема был, по тамошнему поверью, местом, где произошел библейский Потоп. Ходили рассказы о чудесным образом сотворенных каменных деревьях на берегу. В Годстоу одна монахиня, показывая на дерево, говорила, что оно обратится в камень, когда она окажется на небесах среди святых. Паломники почитали это дерево вплоть до начала XVI века. Ныне мы, разумеется, понимаем, что каменные деревья около Темзы или в ней самой действительно существуют; но мы объясняем их окаменение другими причинами. В Фэрфорде близ Инглшема случилось внезапное нашествие лягушек и жаб, которые двинулись к дому местного судьи; там, согласно брошюре 1660 года, “они отчетливо разделились на два отряда и строем направились к жилищу упомянутого судьи; иные полезли на стены и через окна проникали в покои”. Когда судья перестал преследовать городских нонконформистов (протестантов, не принадлежавших к англиканской церкви), существа “странно и неожиданно исчезли”. Ходили слухи о черной магии в Кукеме и в Бернем-Бичез – и, конечно, о “Клубе адского пламени” в Медменемском аббатстве.

Подле Темзы в Калеме были глубокие ямы, одну из которых называли “ямой Гледди”, или “ямой Глэди”. Окрестные жители верили, что рыбак по фамилии Гледди упал в эту яму и утонул; говорили, что пузыри, поднимавшиеся на поверхность, лопаясь, изрыгали громкие ругательства. Один островок близ Бинзи был известен как “Западня Черного Джона”: оттуда будто бы выскакивал гоблин, который топил детей, держа их головы под водой. Подобные легенды ясно указывают на боязнь утонуть, но кроме того, возможно, и на ужас перед неким подземным миром расселин и пещер, существовавшим якобы под речным дном. Потусторонний мир, в который верили древние, жил в местных историях, не изгладившихся до конца в памяти людей и поныне.

На южном берегу Темзы, между Вестминстером и Хангерфордом, было место, которое в XVII веке называлось “землей коробейника”. Владевший участком коробейник завещал его церкви св. Марии в Ламбете. Эта церковь, как говорили, однажды предоставила ему убежище, и он оставил ей землю с условием, что он и его собака будут увековечены в витраже. В церкви действительно имеется витраж с коробейником и собакой. Табличка гласит: “На этом витраже по традиции изображен жертвователь, который около 1500 года оставил церкви участок земли, известный под названием ‘земля коробейника’, с условием, что в церкви поместят и по мере необходимости будут обновлять его изображение. Витраж починен в 1608 году; восстановлен в 1703 году; перемещен в этот придел в 1884 году; разрушен в 1941 году; восстановлен в 1956 году”. В истинности этой истории нет причин сомневаться. Во время земляных работ, когда участок готовили к строительству административного здания графства, был найден межевой камень с надписью: “Граница земли коробейника. 1777 год”. Административное здание и теперь стоит на древней земле коробейника.

Неудивительно, что река, которая в далекие времена была обиталищем потусторонних сил, позднее станет ассоциироваться с более “привычными” формами сверхъестественного; таинственное присутствие длительно, пусть даже оно проявляется предсказуемым или смехотворным образом. О призраках Темзы написана не одна книга. Есть сообщения о встречах с ними в Виндзоре и Слау, Мейденхеде и Оксфорде. Писали о привидениях в Хенли. Была “серая дама из Леди-Плейс” в Херли; в Бишемском аббатстве видели призрак леди Хоби. “Женщина в белом” будто бы возникала в номере гостиницы “Джордж” в Дорчестере; некая “маленькая леди” порхает вокруг бара “Петушиная арена” в Итоне, существующего с XV века. В Кемпсфорде призрак выглядывает из окна разрушенного аббатства. В Дорни в особняке Дорни-корт маленькая серая дама сидит в спальне и плачет. Предсказуемым, вероятно, следует считать то, что на территории старинного Дорчестерского аббатства видели монахов. Имеется много таких историй, постоянно возобновляемых в устном предании.

Каждая история какого-нибудь места в долине Темзы, какого-нибудь прибрежного городка или деревушки содержит эпизоды с гостями из мира духов. Много таких гостей, кажется, было в Кукеме (семь по последнему счету), в том числе юноша в старинной кожаной безрукавке в Кукем-Дине и девочка в Стрэнд-Уотер. Две прибрежные улицы даже были названы в честь потусторонних пешеходов: Монашеская в Медменеме и Белой дамы в Кукеме. Говорят, помимо прочего, что на этой улице Белой дамы темной ночью иногда можно увидеть призрачную карету с безголовыми лошадьми. Вблизи Кукема вдобавок людям являлся Херн-охотник – кельтский персонаж, получеловек-полуолень, который волновал народное воображение много столетий. В облике белого оленя его якобы видели на улице Белой дамы. Согласно легенде, эта самая дама с развевающимися волосами участвовала в буйной охоте Херна, сам же Херн будто бы управлял повозкой. Получается, что все составные части древнего мифа – белая дама, рогатый бог, повозка-карета – возникают как “призраки” в позднем варианте той же истории. Это никакие не призраки, а образы утраченной веры. Так действует людское воображение.

Стоит, пожалуй, отметить, что в состав многих из этих видений входил, по описаниям, белый или белесый туман. Например, были независимые сообщения о “серебристой фигуре” и “белой, колеблющейся, как туман, фигуре” в Лоуэр-Базилдоне около Темзы. В Бишеме якобы некий призрак “протягивался через реку в виде разреженного белого тумана, войти в который означало верную смерть”. В Соннинге через улицу Соннинг-лейн иногда плыла “серая дама”. Еще одна “серая дама” проходит через территорию Дейнсфилд-хауса на высоком речном берегу близ Херли. В Стритли видели “белую даму” в ночной рубашке, в Марлоу – “даму в накидке… вся одежда у нее серая”. В Абингдоне, по старинному свидетельству,

как доподлинно известно, существует зримый Дух в облике христианина (почти наверняка – женщины)… В дневное время над водой показывается только женская голова с прической, ночью же она постоянно проходит по мосту, вся в белом… и только шипит, как змея или гусь.

“Белую даму без головы” часто видели в Кливдене в одной аллее вязов. Можно предположить, что над поверхностью воды порой возникают сгустки тумана или пара, который, завихряясь, иногда принимает вид человеческой фигуры. Нередко людям слышится, будто “оно” всхлипывает или вздыхает, а в Кавершеме им чудятся всплески невидимых весел. Вероятно, все это – естественные речные звуки. Истории о призраках по крайней мере подчеркивают ту силу, которой Темза, как по-прежнему считают, обладает. Реку не отпускает ее прошлое.

XIV
Река смерти

Развалины аббатства Чертси. “Кости… были густо разбросаны по всему саду”.

Глава 42
Приношения

Темза – это большая гробница. В ней лежали, пока вода не растворила их, тела умерших. В ней по-прежнему лежит оружие, остатки жилищ, украшения. Вода вечна; она способствует гниению и распаду; все возвращается в ее глубины. В Темзе находили украшения и ювелирные изделия, бритвы и щипчики, серпы и стамески, рапиры и топоры, ножницы для стрижки овец и крюки для мяса. Двое рабочих на землечерпалке в Барн-Элмс близ Хаммерсмитского моста обнаружили троянскую чашу (кантарос), изготовленную между 1000 и 700 годом до н. э. Греческий ритон (сосуд для вина в виде рога) II века до н. э. был найден в Биллингсгейте; гидрию (сосуд для воды) VI века до н. э. извлекли из речки Баркинг-крик. Обнаружены предметы с Кипра и из Микен. Было бы ошибкой считать племена, жившие здесь до вторжения римлян, “нецивилизованными” в каком-либо отношении; их культура несомненно была такой же богатой и сложной, как любая другая из тех, что цвели подле Темзы.

Были и иные важные археологические находки, имеющие прямое отношение к Темзе. Налицо непреложный факт: более половины наконечников копий Бронзового века, обнаруженных в регионе Темзы, лежали в самой реке. Точки, где находили изделия из металла – лезвия топоров с отверстиями для топорищ, пальстабы, мечи, наконечники копий, – большей частью расположены в Темзе или около нее. Точно такая же картина – с топорами эпохи неолита, которые археологи извлекали из Темзы (особенно часто на отрезке между Редингом и Стейнзом). Все это показывает, что река в разные периоды была в фокусе ритуальной деятельности.

Трудно предположить, что оружие теряли в реке случайно: его там слишком много, и налицо многозначительные скопления предметов. Напрашивается мысль, что это религиозные приношения, с помощью которых пытались умилостивить речных богов – например, предотвратить наводнения. В те времена климат был более влажным, чем теперь, и есть данные о периодических повышениях уровня воды в реке. Потому-то и было высказано предположение, что на смену почитанию богов земли и неба тогда пришло поклонение водным божествам. Не исключено также, что оружие и другие предметы бросали в Темзу, чтобы упрочить ее роль как оборонительного рубежа. Было подмечено, что в тот период, когда население быстро росло и уплотнялось, более существенную роль стали играть вопросы границ и территорий. Река была важнейшей естественной границей в регионе, и вполне вероятно, что ее оборонительное значение подкреплялось приношениями богам.

Ритуальные дары были частью речной жизни на протяжении многих тысячелетий. Считается, что к позднему Средневековью их стало меньше, но есть данные о том, что полностью подобные ритуалы не прекратились. Поклонение рекам – явление повсеместное. Ахилл срезал и кинул в реку Сперхей в качестве приношения свои волосы. Троянцы топили в Скамандре живых лошадей, а позднее они приносили в жертву животных на алтарях, установленных у этой реки. Индейцы-алгонкины бросали в водопады табак. Греки закалывали животных, держа их над рекой, чтобы кровь смешивалась с проточной водой.

Самые ранние обнаруженные в Темзе предметы – куски кремня и кости животных – относятся к периодам верхнего палеолита и раннего мезолита. Они свидетельствуют о том, что предполагаемое поклонение реке уходит в глубокую древность. Найдено также много предметов (включая обожженные куски кремня, гончарные изделия и кремневые орудия) эпохи неолита. Из Темзы извлечено немало неолитических топоров, в ее эстуарии обнаружен ряд корнуолльских топоров той же эпохи. Со дна реки, кроме того, было поднято много наконечников булав. В описании реки, составленном тридцать лет назад, перечислено 368 неолитических топоров. Они были в хорошем состоянии и, судя по всему, не использовались для обычных целей. Если каменное оружие – эмблема власти, то принести его в большом количестве в дар реке означает укрепить свой авторитет и престиж. Целью приношений, вероятно, было снискать милость богов либо для себя, либо для умерших.

Подобные ритуалы, похоже, играли важнейшую роль в Бронзовом веке, от которого нам достался самый богатый урожай речных и береговых находок. Предметы различных типов оставлялись на различных участках берега: орудия – на сухих, оружие – на более мокрых. Получается, что влажной местности доверяли более дорогие и сложные изделия. В самой же реке приношения в виде костей, оружия и украшений четко отделены друг от друга. Возможно, дух каждого участка реки имел свои особенности? В Итоне, к примеру, у Темзы обнаружены скопления черепов, а металлических изделий, напротив, там нет. Металл в большом количестве найден в другом месте. Кроме того, высказывалось предположение, что одни отрезки реки были посвящены “женским” предметам, другие – “мужским”.

В XIX веке коллекционер Томас Лейтон нашел двадцать восемь рапир среднего Бронзового века, тридцать три меча позднего Бронзового века, тридцать четыре наконечника копий и шесть бронзовых серпов. Создается впечатление, что есть люди, чуткие к духу места, которые неким таинственным образом находят подводные клады. Может быть, конечно, Лейтону просто повезло, но не исключено, что он читал знаки, как читали их наши предки: внезапное завихрение воды, где встречаются два потока, или тихая зона на беспокойном в целом участке. На низких илистых берегах, заливаемых приливами, и ныне можно увидеть приречных искателей – так называемых “жаворонков”, – которые во время отлива вглядываются в оставленные водой обломки и мусор. “Общество жаворонков Темзы” насчитывает примерно семьдесят членов, каждый из которых, похоже, наделен некоей интуитивной связью с рекой. Нередко им улыбается особая удача. Один искатель нашел хвост маленького бронзового павлина; год спустя в другом месте реки он обнаружил оставшуюся часть фигурки. Ходит много других подобных историй. Это – одно из характерных свойств Темзы: она способна делать разбитое целым.

Вокруг оружейных приношений реке в Бронзовом веке существует много важных ассоциаций. Согласно одной теории, это был ритуальный акт возвращения оружия в стихию, из которой оно родилось: ведь вода – существенный охлаждающий элемент при закалке металла. Образ Экскалибура – меча из артуровских легенд, – поднимающегося над волшебным озером, служит многозначительным напоминанием о широко распространенном в древности поклонении воде. Возможно, бросая оружие в воду, его приносили в дар предкам или подземным духам. Не исключено, что оружие таким образом символически “убивали”, совершая акт искупления и благодарения. В Темзе найдено пять вырезанных из кости подобий кинжалов Бронзового века.

С водными церемониями связаны и обнаруженные археологами деревянные помосты (causeways) у рек и болот. Большой помост из деревянных столбов и досок найден в Флаг-Фен близ Питерборо. В Оксфордшире имеется искусственный брод из камня и дерева через рукав Темзы, и там же найдены металлические приношения. Но самый важный береговой археологический участок находится на самой Темзе – в районе Воксхолла. Табличкой ныне отмечено место на южном берегу, где древние поселенцы примерно в 1400 году до н. э. соорудили помост, нависающий над водой. Возможно, он служил ритуальным целям, позволяя участникам обряда бросать предметы в глубокую воду. Но, поскольку платформа вела к островку, ее сочли также и мостом. Она состояла из двадцати больших деревянных столбов в два ряда. Если это и правда примитивный мост, возможно, это первое подобное сооружение из всех, когда-либо построенных над Темзой. Среди столбов найдены два наконечника копий.

Были и более поздние приношения. В Кукеме со дна Темзы поднят кинжал Железного века с ножнами. О поклонении воде, распространенном в Железном веке среди кельтских племен в Галлии, писал в I веке до н. э. Страбон: по его словам, в озера в большом количестве бросали серебро и даже золото. В Темзу также кидали монеты и железные бруски, использовавшиеся в качестве денег, причем расположение находок указывает на некую разницу обрядов между племенами. Из реки были извлечены деревянный сосуд для питья Железного века с бронзовым подстаканником, а также чаша того же периода с маленьким круглым отверстием в дне. Существенно, что находки, как правило, сосредоточены на определенных коротких отрезках Темзы – в частности, между Брентфордом и Баттерси и между Теддингтоном и Твикнемом. Именно там обнаруживались, кроме того, предметы эпохи неолита и Бронзового века.

Вспышкой активности отмечен конец Железного века. К этому периоду относятся великолепный шлем с рогами, мечи и нарядная конская сбруя. В Баттерси со дна реки подняли щит Железного века с богатой чеканкой и красными эмалированными шишечками. Там же были найдены котлы, боевые топоры и железные ножны, украшенные кельтской эмблемой – двумя драконами. Похожие ножны с драконьим орнаментом извлечены из Темзы около Хаммерсмитского моста. Рост числа находок, свидетельствующих о поклонении реке, возможно, в какой-то мере связан с общим сознанием опасности, причина которого – продвижение римских легионов к таинственному западному острову. В мире войн и слухов о войнах люди обращались к самым древним и самым могущественным богам.

Но и римляне были склонны к обожествлению вод. Количество ритуальных приношений реке, датируемых эпохой римского завоевания, достаточно велико, чтобы предположить: римляне перенимали или имитировали обычаи древних британских племен, которые они покорили. В Темзе были найдены броши и светильники, бронзовые статуэтки и красная самосская глиняная посуда. Кое-что, вероятно, было уронено в реку или выброшено в нее за ненадобностью, но ни в коем случае не все. Римское оружие зачастую изогнуто или скручено – словом, приведено в негодность, прежде чем его отдали реке. Тем самым подчеркивалось, что его жизнь в человеческом мире окончена.

Точно так же бронзовые фигурки, обнаруженные в Темзе, были нарочно искалечены: у одних не хватает конечностей, у других отломаны головы. У Лондонского моста нашли Меркурия без правой руки и Аполлона, лишенного ног. Это поразительное явление, связанное с Темзой. Высказывалось суждение, что статуэтки языческих богов намеренно портили и топили в воде ранние христиане: в их мифологии подземный мир, с которым река была связана, превратился в ад как таковой. Темза, согласно этой теории, должна была, по мнению воинствующих христиан, переправлять идолов в царство дьявола. Но сильный довод против этого предположения – распространенность культа воды, приверженцы которого приносили реке в жертву изображения. Нет причин думать, что те, кто бросал богов в воду, отрицали их силу или само их существование; возможно, они видели в реке более мощное божество, в чьих могучих объятиях другим богам следовало оставаться? Не исключено, что перед актом передачи происходило ритуальное убийство богов, подобное человеческим жертвоприношениям более ранних времен. Это была одна из форм утверждения власти реки.

Большое количество римских предметов было найдено во время разнообразных раскопок и усовершенствований в районе Лондонского моста. Это было главное место ритуальных приношений, куда, можно предположить, стекались те, кто жаждал обратиться к Темзе как к духу-хранителю или богу. Сам по себе мост считался оскорблением божества, следовательно, просить реку о милости следовало с двойным усердием. Подле старых деревянных обломков на дне были обнаружены фигурки и статуэтки, светильники и горшки, колокольчики и ножи, веретена, стекло, ювелирные изделия. Найдены сотни и сотни монет, которые были сосредоточены напротив второго пролета нынешнего моста; судя по всему, на старом мосту здесь был алтарь или святилище.

Найдены и другие предметы, имитирующие человеческий облик; в 1834 году близ Лондонского моста обнаружили бронзовую голову императора Адриана. Со дна реки подняты и другие сокровища. В Баблок-Хайте нашли алтарь с изображением гения или бога, в Гринвиче – светильник с головой овна и человеческим лицом. Из Темзы, кроме того, извлечена ритуальная пластинка, вырезанная в форме алтаря. У Лондонского моста со дна подняли бронзовые ритуальные щипцы, посвященные матери-богине Кибеле. Это разрозненные находки на протяжении столетий, но они говорят о постоянном интересе к ритуалу и культу.

Многочисленные свидетельства своего присутствия на речных берегах оставили саксы и викинги. В Куинхайте в прибрежном иле нашли монеты с изображением Альфреда Великого, из самой Темзы извлекли топоры, мечи и наконечники копий. Сушественные находки, относящиеся к саксонскому периоду, имели место в Брее, в Виндзоре и близ Мейденхеда. Раннесаксонские наконечники копий обнаружены в таких различных районах, как Кливден и Уондсворт, и позднесаксонское оружие встречается на всех участках реки. Факты опять-таки говорят в пользу “ритуальной” теории. У одного саксонского меча, найденного в реке выше Шиллингфордского моста, отломано острие: над мечом совершили ритуал “убиения” – возможно, после смерти владельца. Со дна поднято много боевых топоров, мечей и наконечников копий, принадлежавших викингам. По последнему счету, из Темзы извлечено двадцать четыре меча викингов. Эта река поистине ненасытна.

В Средние века благоговение перед ней, судя по находкам, не уменьшилось. Богомольцы, возвращаясь из Кентербери и от других святынь, имели обыкновение бросать в воду свои паломнические эмблемы; на одном лишь маленьком участке берега чуть восточнее моста Блэкфрайерз, где, судя по всему, была пристань, обнаружено около 250 эмблем из сплава олова со свинцом. Среди изображений на них – колесо св. Екатерины, створка раковины в честь св. Иакова Компостельского и роза св. Доротеи. В Темзе лежали, кроме того, деревянные реликварии и бронзовые статуэтки святых. Паломники, вероятно, молили святых о защите, но характер ритуала говорит и о том, что их в не меньшей степени интересовали языческие божества Темзы. В ней находили распятия с отломанной головой Христа; многие образы святых на эмблемах опять-таки лишены голов. В Уоппинге обнаружили латунный реликварий, приспособленный для того, чтобы в нем хранился череп. Возможно, это разновидность колдовства, основанного на внушении и имеющего целью защитить голову и шею владельца; так или иначе, здесь сохраняется дух древних обрядов.

В Биллингсгейте около берега найдены два серебряных пенса времен Генриха I; они были согнуты символическим способом, напоминающим ритуальное обламывание оружия и “ампутацию” частей тела у человеческих фигурок. Из реки подняты многие сотни средневековых трактирных жетонов, причем все они согнуты или перекручены. Одна красивая, тщательно изготовленная эмблема паломника с изображением Богоматери и Младенца была перед тем, как ее бросили в Темзу, сложена в несколько раз. Небольшой свинцовый сосуд – ampulla, – на котором изображено мученичество св. Фомы Беккета, найден близ причала Топпингс-уорф. Из Темзы извлечены также сотни церковных жетонов, дававших право принять причастие. Все это были священные приношения, нарочно приведенные в негодность, чем подчеркивался переход предметов из естественного мира обычного использования в мир иной. Но кому эти приношения были предназначены?

В реке найдено много кинжалов, копий, мечей и другого оружия XII–XVI веков, причем многие из этих предметов согнуты или сломаны так же, как оружейные приношения Бронзового века. На некоторых находках имеются надписи, обращенные к тем или иным богам или силам, например: Ave Ami (Привет тебе, друг!) или Ecce Edwardus (Се Эдуард!). В воду бросали и миниатюрное оружие из сплава олова со свинцом, как в Железном веке поступали с “оружием” из кости. Найдены ружья и пушечки уменьшенного размера, а также миниатюрные кувшинчики и котелки; обнаружена маленькая средневековая сковородочка с крохотными рыбками. Все это сочли средневековыми игрушками, которые уронили в воду неосторожные дети, катаясь по реке на лодках, но пусть историки Темзы задумаются, прежде чем принять такое объяснение. Может быть, это вовсе не игрушки, а копии подлинных предметов, предназначенные для совсем иной цели.

Как такое знание речных обычаев смогло просуществовать три тысячи лет с лишним? Ведь об этом ничего не было написано ни в каких средневековых книгах. Знание передавалось изустно – через легенды и поверья, связанные с Темзой. Даже в XIX веке женщины бросали в воду булавки, предварительно согнув их. Это поистине необычайный пример длительного существования обряда. Не менее существенны приношения реке в виде животных. У причала XIV века близ Триг-лейн в Лондоне на дне рядом с деревянным столбом лежали две половинки овечьей челюсти. Так люди пытались защитить сооружение от пагубного воздействия воды. Под основанием второго пролета моста Блэкфрайерз, который строился в 1760-е годы, обнаружены кости людей и животных. Старые обычаи никуда не исчезают. В XIX веке капитаны кораблей все еще бросали в реку монетки, чтобы “купить ветер”.

О священных или магических речных делах говорит и более диковинный предмет – bellarmine, каменный кувшин, который называли еще “ведьминой бутылкой”. В XVI и XVII веках подобные кувшины использовали как средство против колдовских чар, кладя в них гвозди, лоскутки, полусгоревшие уголья и другие мелкие предметы. Кувшины были обнаружены в реке у причала Полз-Пир-уорф, в Степни, в Вестминстере, в Грейвзенде и в Чизике; на дне Темзы их наверняка лежит гораздо больше. Это – практическое свидетельство тесной связи между рекой и миром сверхъестественного, звено, оставшееся неразомкнутым со времен раннего мезолита.