Текст книги "Психология веры"

Омойтесь, очиститесь, удалите злые деяния ваши, от очей Моих;

перестаньте делать зло. Научитесь делать добро;

ищите правды;

спасайте угнетенного; защищайте сироту;

вступайтесь за вдову.

Ис. 1,16–17

В Ветхом Завете представлена патриархальная культура, а народ Израиля как любимый сын Бога. На этом фоне мораль покоится на понятии братства людей. Поскольку братство невозможно без отцовства, объединяющего людей, то принятие Единого Бога – условие этого братства. Тем самым сделан громадный шаг на пути к духовному братству. Если Бог – отец, то нравственность понимается как непременное выполнение Его заповедей. Поэтому тот, кто совершает нравственные деяния, например, судья который судит по праву и справедливости, становится соучастником Господа в совершенствовании мира.

В иудейской традиции мораль определяется поведением. Главную роль в данной религии играет правильный образ жизни – Галаха. Поэтому нет необходимости и не позволяется вторгаться в душевную жизнь. Требуется только правильное поведение и поступки, предусмотренные Законом. Такой подход контролировал их и подвигал к достижению практических результатов. При этом общий характер совершаемых поступков не должен был противоречить идее справедливости. Как писал Н. А. Бердяев (27, с. 48), история показывает, что вследствие изначального неверия в личное бессмертие у евреев сформировалась более острая, чем у других народов, потребность в земной (а не только небесной) справедливости. При этом выработался активный, волевой, революционный характер, чуждый созерцательности, свойственной арийским народам с их представлениями о личном бессмертии и вечном возвращении. Однако постепенно закон Торы все больше распространяется на душевную жизнь человека (область психологии) – его мысли и чувства, акцентируя требования к внутреннему миру через запрет даже в мыслях желать того, что принадлежит другому. Запрет завидовать и желать чего-то чужого содержался еще в 10 заповедях. «Не негодуй на злодеев и не завидуй нечестивым» (Притч. 24, 19). Можно сказать, что иудаизм в большой мере – религия внешних дел. Особенно отчетливо активный, действенный характер учения виден в разных определениях греха и предписанных способах его прижизненного исправления.

Чувство греха возникло как способ примирить веру в избранность своего народа с реальной жизнью. Каждый мог видеть, что при бедствиях погибают не самые грешные и спасаются не самые праведные, а сплошь и рядом имеющие пороки и прегрешения. Для объяснения такой несправедливости, как личный неуспех, как поражения народа, говорили, что иудеи погрязли в пороках: не соблюдали Закон, были идолопоклонниками, заключали браки с язычниками. За все это они должны были быть сначала наказаны, то есть пережить неуспех, а уж затем узреть отеческую любовь Яхве и быть вознагражденными. Таким образом, вначале возникло понятие не индивидуального, а коллективного греха. Впадал в грехи и подвергался наказанию весь народ. Царствие Божие наступит и восторжествует справедливость только тогда, когда весь Израиль станет соблюдать все заповеди.

Понимание индивидуального греха претерпело существенную историческую трансформацию. В Ветхом Завете слово «грех» означает упущенную возможность пойти по праведному пути (констатация ложного пути и возможность повернуть на другой). В этом значении слова еще нет осуждения. Та к же и в слове «покаяние» первоначально нет самоосуждения. Оно означает лишь необходимость возврата к Богу, к самому себе, вступление на правый путь («вернись на верный путь»). В Библии есть несколько слов, обозначающих грех. Они представляют последовательность действий: сбившись, вернуться на верный путь, ошибку исправить, за урон заплатить, от надвигающегося зла уклониться и, наконец, есть такие деяния, последствия которых в течение земной жизни не исправимы.

Согласно традиции евреи слушали Тору непрерывно в течение жизни, и согрешить по незнанию Закона они не могли. Поэтому царило убеждение, что человек не станет грешить, нарушать закон, если у него нет для этого причин – ведь Бог неизбежно накажет. Вначале веры в загробное воздаяние не было: за грехи Бог наказывал людей в этой жизни. Не только грех, но и бессмертие – доля не отдельного человека, а народа, который спасался в лице своих потомков. Будущность существовала не как индивидуальная, а как коллективная. Причем награда должна быть дана на земле и по справедливости (для народа в целом). Затем появилось представление, что грех может сказаться и на потомстве – до четвертого колена. «Отцы ели кислый виноград, а у детей на зубах – оскомина». Появилась и идея персонального воскрешения. Таким образом, нашлось объяснение – страдания даются не только за собственные грехи. Для достижения личного воскрешения необходимо раскаяние, в процессе которого грешник должен осознать свой грех, почувствовать угрызения совести, получить прощение того, перед кем провинился, возместить причиненный ущерб и принять решение больше не грешить. Позднее появились молитвы за умерших. В книге Маккавеев рассказано о героической смерти семи иудейских юношей, которых царь Антиох допрашивал в присутствии их матери. Он думал, что мать упросит сыновей во имя жизни отречься от веры, но она, напротив (опираясь уже на идею бессмертия), вдохнула в них решимость стоять до конца.

Тот, кто примет смерть от рук человеческих, – сказал один из братьев царю, – возлагает надежду на Бога, который вновь оживит их. Для тебя же не будет воскресения в жизнь.

2 Макк. 12, 43–45

Главное в моральных нормах – причина и последствия поступка. Мотивом совершения поступка выступала реальная от него польза. И любовь начинается и кончается делом, и ценность подвига определяется зримым действием. Добро рекомендовалось с точки зрения его благодетельных последствий, от зла отвращали потому, что оно приносит несчастье. Такая позиция предполагала воспитание рассудительности путем концентрации внимания на последствии поступка. Опыт исполненного доброго поступка, каковы бы ни были побудительные к нему мотивы, научает стремиться к нему ради него самого. Пусть пока человек занимается добрыми делами и не ради их самих, со временем он станет делать их исключительно ради благого дела. (Здесь проявляет себя известная психологическая закономерность – смещения результата на новую цель.) В перечне заповедей Торы есть заповедь «…и люби своего ближнего как себя» (Лев. 19, 18). Важно подчеркнуть, что «ближний» понимается прежде всего как единоплеменный. В Торе используются выражения: «брат твой», «ближний твой». Понятие «брат» включает всех тех, кто принадлежит к еврейскому народу и исполняет Закон, в то время как «ближний» относится к любому еврею. Мысль, что один отвечает за всех, лежит в основе иудаизма, однако только сыны Израиля отвечают друг за друга.

Коллективная мораль предполагала и ответственность каждого за честь и достоинство единоверцев. С этой целью предписывалось всеми силами уберегать людей от обиды, строжайше заботиться, чтобы никого публично не стыдили, не допускалось делать это даже среди других лиц. Многократно повторялось, что порочить чужое имя равносильно убийству. Это грех непростительный, так как невозможно возместить ущерб. Для пояснения последствий использовали такую аналогию: «Возьми несколько пуховых подушек, распори их и пусти пух по ветру. А теперь пойди и собери его».

Однако одновременно с осознанием не только коллективной, но и личной ответственности выявилось противоречие между личным счастьем и справедливостью Божьей. Казалось естественным, что каждый должен нести полную личную ответственность за все зло, которое он делает. Со всей остротой встал вопрос: как зависит судьба конкретного человека от его поведения и как от судьбы народа? Возникло представление о несовместимости фактов страдания невинных за чужие грехи с представлениями о праведности Бога. Появилась потребность верить, что не только судьба целого народа, но и судьба каждого устроена на основе правды Божьей.

Идея уничтожения вины «добрыми делами» изначально отсутствовала в этике иудаизма. Она возникла в связи с выявлением этического значения результатов страдания. Обнаружилось, что совместные страдания являются более крепкими узами, чем совместные наслаждения. Страдания пробуждают взаимную любовь, поскольку любовь прежде всего необходима страдающему человеку. Так вызревало представление, что мученики умножают и усиливают идеалы человечества, обогащая в душах и чувствах народа нравственное ядро. В книге пророка Исайи мученическая смерть праведника уже искупает грехи всего народа и имеет такое же значение, как жертва, приносимая в день примирения. У пророка Исайи есть сказание об отроке, который добровольно берет на себя страдания за грехи людей. Из-за их злодеяний он терпит муки и поношения, предается позорной смерти, хотя не было на нем никакой вины, а напротив, своею праведностью он помог многим. После смерти он «превознесен» Богом и пожинает необычайную награду. Таким образом, идея, что блаженство будущей жизни может быть куплено ценой страданий и смерти праведника, стала вплетаться красной нитью в историю представлений о Мессии.

На подвиг души своей Он будет смотреть с удовольствием; через познание Его Он, Праведник, Раб Мой, оправдает многих и грехи их, на Себе понесет.

Ис. 53, 11–12

Страх Божий рассматривали как начало мудрости, начало безусловно положительное. Среди видов морального совершенства, достигнутого под влиянием этого страха, на первое место ставится смирение. Благотворное влияние этого страха усматривалось в том, что он освобождает человека от страха перед другими людьми, защищает людей слабых и лишает преимущества сильных. В согласии с этими взглядами любая удача трактовалась как вознаграждение за послушание Богу, а несчастье – как кара за непослушание, в частности в болезни видели наказание за своеволие и проступок. Поэтому всякий больной и увечный был осуждаем (Лев. 21. 16–20):

И сказал Господь Моисею, говоря: скажи Аарону, никто из семени твоего во все роды их, у кого на теле будет недостаток, не должен приступать, чтобы приносить хлеб Богу своему. Никто, у кого на теле есть недостаток, не должен приступать, ни слепой, ни хромой, ни уродливый, ни такой, у которого переломлена нога или рука, ни горбатый, ни с сухим членом, ни с бельмом на глазу, ни паршивый, ни с поврежденными ятрами.

Требовалось самое почтительное отношение к родителям. Одной из характерных черт ветхозаветной этики являлся запрет обнажаться и обнажать плоть родителей (Лев. 18; 6–17). («Обнажить плоть» подразумевает запрет сексуальных отношений как часть общего запрета кровосмешения.) Отца и мать надо было почитать делом и словом, чтобы перешло на ребенка благословение их (Исх. 20, 12):

Почитай отца твоего и мать твою, чтобы тебе было хорошо и чтобы продлились дни твои на земле, которую Господь, Бог твой, дает тебе. Кто злословит отца своего или мать свою, того должно предать смерти. Не ищи славы и бесчестия отца своего, ибо не слава тебе бесчестие отца.

Первородный сын занимал в семье особое положение. Первенцы, как и все первородное, принадлежали Богу и подлежали выкупу. В материальном плане привилегии первородного сына выражались в том, что он имел право на двойную долю наследства. При определенных обстоятельствах на первое место мог выйти не только первородный сын, поскольку считалось, что без наследника, поддерживающего культ предка, память об умершем предке исчезает, как исчезает и имя его. Согласно Торе кроме первенцев избранными считались и предназначенные для служения Богу левиты (Числ. 3, 12).

Безбрачие чуждо иудаизму. Для еврейской женщины бездетность была истинным несчастьем и бесчестием (наказанием за грехи). Из такого представления формировалось отношение к женщине. Оно выражалось прежде всего в том, что каждый мужчина ежедневно должен был произносить молитву, в которой благодарил Бога за то, что Он не создал его женщиной. Женщина просто благодарила Бога за то, что создана по Его воле. Блуд наказывался чрезвычайно жестко. При этом под блудом понимали не только внебрачные половые связи, но и брак между родственниками, степень родства которых по Закону не допускалась, а также брак между иудеями и язычниками. Вместе с тем, иудаизм санкционировал левиратный брак, то есть такой, при котором когда брат, состоящий в браке, умирал, не оставив сына, то жена умершего могла стать женой деверя, чтобы дать потомство его умершему брату.

Убийство – смертный грех, так как убийца одного – убийца множества людей, ибо он несет ответственность не только за жертву, но и за не рожденных ее потомков. Нет душ, одинаковых по своим свойствам; ни одна не может заменить другую. Каждый человек незаменим, и его место в системе мироздания никем не может быть занято. «К то спасает единую жизнь, спасает целый мир; кто губит единую жизнь, губит целый мир». Преступник, ушедший от земного правосудия, не избежит Божьего гнева, который устанавливает для нераскаявшегося убийцы наказание бесконечно более жестокое, чем виселица. В Талмуде сказано: «Кто сделает повреждение на теле ближнего своего, тому должно сделать то же, что он сделал» (Лев. 24, 19). Того, кто пришел убить тебя, убей его раньше. Принцип «око за око» требует, чтобы наказание было не меньше. Намеренное нанесение телесного ущерба допускается, но не больше содеянного насильником, что было большим шагом вперед. Как у многих народов, здесь начала гражданского права базируются на возмездии и денежной компенсации, а убийство ведет за собой кровную месть. Поэтому одновременно с призывом к добру звучит в Каноне нравственности и право на месть и активную самооборону.

Три запрета Торы нельзя нарушать даже в том случае, если это повлечет за собой смерть: кровопролитие, разврат и идолопоклонство. О них написано: «Пусть умрет, но не нарушит».

Храм. После исхода евреев из Египта с целью упорядочения куль та была построена скиния – переносной храм, в котором хранились величайшие святыни народа и где приносились жертвы и совершались обряды особыми людьми – священниками с первосвященником во главе. Позднее был построен Иерусалимский храм и богослужение было перенесено туда. И пока он стоял, только в нем совершаемые жертвоприношения искупали грехи людей. Когда храма не стало, стол, за которым едят и предлагают пищу нищим, метафорически заменил жертвенник.

Построить храм – дом для Господа, решил царь Давид. Он заложил его на земле колена Вениаминова, поскольку он единственный из сыновей Иакова родился в стране Израиль. В храме находился жертвенник, светильник, в котором днем и ночью поддерживался огонь, и стояли золотые столы для «хлебов предложения». В комнате – Святая Святых – был установлен скрытый завесой Ковчег Завета, на крышке которого были те золотые херувимы, которые своими крыльями прикрывали Ковчег, пронесенный через пустыню. Крышка Ковчега в Судный день играла роль жертвенного алтаря. Над крышкой Ковчега кропили кровь и брызгали кровью на завесу, ограждавшую Святая Святых. Считалось, что это искупает грехи всего народа. Посторонний человек, приближавшийся к Ковчегу, немедленно погибал, за святотатство Бог карал его смертью. Свыше 400 лет стоял этот храм, пока царь Навуходоносор не разрушил его и не увез в Вавилон священную утварь. Возвратившись из плена, евреи построили новый храм (второй). За его оградой были священные помещения. Туда под страхом смерти не допускались иноверцы, калеки, больные. Женщин вообще допускали только в первый двор.

Жертвоприношения. У Синая Богом были установлены жертвы, и Моисей получил предписание, как их приносить. Каждая была точно определена по значению и по обряду ее совершения. Они назывались – жертва всесожжения, искупительная жертва за грех и преступление и жертва мирная – хлебная жертва.

Для совершения жертвоприношения верующим полагалось ежегодно совершать паломничество в Иерусалим и там, в храме, приносить в жертву ягненка. Кроме того, они должны были каждый год отдавать 10 % доходов для поддержания бедных и от всего сердца жертвовать 1/2 шекеля на общие нужды храма.

Искупительная жертва за грех приносилась только за нарушение Закона по ошибке. Считалось, что жертва не может быть искуплением за умышленное нарушение Закона. Жертва за непроизвольный грех перед Богом – телец, перед правителем – козел, перед простым человеком – горлица. При этом выбор жертвенного животного зависел и от имущественного положения жертвователя: человек богатый приносил тельца, а бедный мог принести горлицу.

Жертва всесожжения могла быть: «от плодов земли», «от птиц» и от «первородных стада». В последнем случае в жертву приносили десятую часть от приплода скота. Считалось, что когда жертва полностью поглощалась огнем на жертвеннике, она устанавливала сакральную связь между жертвующим и Богом. Полагали, что при сожжении душа жертвы в виде дыма услаждает обоняние Яхве (Быт. 8, 21).

Мирная жертва предназначалась, главным образом, для жертвенного пиршества. За исключением жертв всесожжения, мясо жертвы принадлежало хозяину животного, а кровь использовалась для опрыскивания и помазания жертвенника, жрецов и жертвователей.

Священнослужители. Первосвященники храма были потомственными: в течение многих столетий они назначались из потомков Цадока. Кроме того, только левиты могли принимать участие в храмовых песнопениях. Священники подчинялись строгим правилам жизни. Им было запрещено жениться на разведенных, на женщинах вольного поведения или прозелитках, родившихся вне народа Израиля. Они не имели права пить вино.

Праздник Пасхи – праздник исхода евреев из Египта, божественного вмешательства в историю народа и достижения им свободы – выхода из рабства. Главное назначение этого праздника – передача памяти об исходе от одного поколения еврейского народа к другому. Напомним, что десятая египетская казнь состояла в том, что каждый первенец должен был умереть. Однако Бог предупредил Моисея, чтобы тот предпринял меры. Чтобы не погибли дети израильтян, каждая семья обязана была заколоть ягненка и помазать его кровью косяки дверей в доме. Тогда смерть в ночь возмездия пройдет мимо жилища израильтян (слово «песах» происходит от глагола «пасах», означающего «пройти мимо»). Пища, которую по традиции едят на Пасху, символична. Горькие травы должны напомнить о долгом периоде рабства, соленые овощи – о слезах тех, кто был вынужден в рабстве исполнять тяжелую работу, а пресный хлеб – о поспешном бегстве из Египта.

Ритуалы Пасхи. Во времена храма на исходе первого дня праздника Пасхи главы народа Израиля в праздничной обстановке сжинали охапку ячменя, молотили, муку просеивали в тринадцати ситах. Меру этой муки доставляли в храм. С того момента как меру ячменя приносили в дар Богу, израильтянам разрешалось есть плоды нового урожая. Другой ритуал Пасхи – принесение в жертву ягнят в память их заклания в последний день пребывания в Египте. Ягненка закалывал священник, часть его приносилась в жертву, а остальное отдавалось для ритуальной трапезы принесшей семье и выступало как главное блюдо праздничной трапезы – поедания агнца. Все приготовления к этому празднику и принесение пасхальной жертвы должны были совершаться в состоянии ритуальной чистоты. Человек, оказавшийся ритуально нечистым, очищался пеплом рыжей телицы, который растворяли в родниковой воде и этой водой окропляли нечистого.

Праздник Кущей приходился на осеннее равноденствие. Он был учрежден в память сорокалетнего странствования по пустыне и в благодарность за сбор плодов. Праздновался в шалашах из веток и сопровождался жертвоприношениями и возлиянием воды на алтарь. Через 50 дней после праздника Кущей – праздник жатвы – Пятидесятница. Праздники Пасхи и Пятидесятницы соответствуют времени начала и конца жатвы, а праздник Кущей по большей части приходился на окончание полевых работ и время сбора винограда. Новый год празднуют два дня в первые дни сентября. (Оба дня считаются одним длинным днем.) В канун Нового года совершался обряд грехоизвержения. Через 7 дней после Нового года отмечался Судный день. В эти «страшные» дни Бог решал судьбы людей и народов. Тогда же трубят в ритуальные изогнутые трубы из бараньего рога, чтобы прогнать сатану. Кроме того, в канун Судного дня мужчины и женщины совершали обряд капарот, принося в жертву петуха или курицу.

Осенние праздники – это дни всепрощения, всенародного очищения от грехов. В дни покаяния, очищения от грехов и в дни бедствий устанавливались посты. В эти «грозные дни» между Новым годом и Судным днем приносят жертвы Яхве, установленные со времен Моисея. С этой целью выбирались два козла для жертвы за грех и один овен для жертвы всесожжения. Один из жертвенных козлов закалывался за грехи народа, на другого (козла отпущения), перед угоном его в пустыню, первосвященник возлагал руки и нагружал его «всеми беззакониями, преступлениями и грехами» сынов израилевых (Лев. 16, 15–22). (С психологической точки зрения значимо, что в этом обряде грех выступал как нечто такое, что можно переложить на кого-то другого, в том числе и на животное.) В дальнейшем обряд грехоизвержения, совершаемый в канун Нового года, изменился. Верующие мужчины собирались на берегу реки, вытряхивали карманы, бросали в воду кусочки хлеба и произносили молитву. Такие символические действия играли роль избавления от грехов, которые вода уносила своим течением. Такие действия помогали прочувствовать обновление, очистить душу и подготовиться к Новому году, полному добрых дел.

Синагоги – не храмы. Они выполняли другую функцию – служили домами собрания, молитв и школами. Главная святыня в синагоге – свиток Торы, хранящийся в специальном драгоценном ларце. В синагогах еженедельно производится чтение Торы на иврите как элемент литургии. Кроме этого, регулярно читаются отрывки из Торы и на общедоступном языке. При ее изучении читать ее мог один из присутствующих, и все имели право возразить чтецу в его комментариях и задавать вопросы. Верующие собираются в синагоге еженедельно, по субботам для совместной молитвы и чтения Закона. Еще Филон Александрийский писал, что цель таких собраний в молитвенных домах – воспитание в духе отечественной философии.

Он называл синагоги школой благоразумия, мужества, мудрости, благочестия и нравственной чистоты. Кроме чтения Торы, синагоги занимались благотворительностью и бесплатным обучением мальчиков с 5–6 лет. Важно обратить внимание на то, что толкователи Закона раввины были не священниками, а учеными.

Соблюдение субботы (шаббат) – один из самых важных обычаев, поскольку это заповедь «Десятисловия». Шаббат начинается с захода солнца в пятницу и продолжается до появления звезд в субботу. В Библии говорится, что соблюдать субботу повелел Бог в память об отдыхе самого Господа в седьмой день Творения. В субботу каждый еврей получает в дополнение к своей, еще одну – субботнюю душу, чтобы он мог подняться на большую духовную высоту. Суббота выступала как предписанный отдых, который способствовал установлению гармонии с собой, с людьми и природой. Это дни радости, так как человек находится полностью с собой. Считалось, что суббота есть некое предвосхищение Царства, то есть тех времен, которые наступят после пришествия Мессии. Соблюдение субботы требовало правильного поведения и исполнения ряда запретов. В субботу нельзя: разжигать огонь, срубать дерево, пахать и собирать урожай, даже пищу готовить нельзя. Обычно евреи ели два раза в день, но субботняя трапеза была дополнительной, совместной. Она начиналась с «преломления хлеба» и просьбы к Богу о благословлении.

Строго соблюдался обряд обрезания мальчиков на восьмой день после рождения, так как он закреплял Завет и кровное родство с Богом (Исх. 4; 2 5–26: 33, с. 81). По Канону Бог потребовал от Авраама его крайнюю плоть, когда ему минуло 99 лет, и повелел произвести обрезание всем домочадцам. Заповедь обрезания является знаком того, что возможности духовного и физического совершенствования находятся в руках человека.

Се есть завет Мой, который вы должны соблюдать между Мною и вами. Восьми дней от рождения да будет обрезан у вас в роды ваши всякий младенец мужеского пола, рожденный в доме и купленный за серебро у какого-нибудь иноплеменника, который не от твоего семени.

Быт. 1, 7,10, 12–13

Обряд совершеннолетия (Бар-Мицва) проводится, когда мальчику исполняется 13 лет. Это семейный праздник, во время которого его объявляли «сыном заповеди», то есть членом религиозной общины, несущим ответственность за свои поступки. Отныне он получал право самостоятельно приносить обеты Богу и читать Тору на молитвенных собраниях. С этого времени мальчик считался взрослым и был обязан выполнять обряды. Аналогично и для девочек праздновалось совершеннолетие (Бат-Мицва), но в 12 лет.

Брак совершался просто, без особых церемоний. Для него требовалось только согласие родителей невесты, которым полагались при этом различные подарки. Само действо состояло в молитвенном благословении и пожелании молодым со стороны родителей благоденствовать и множиться. Заключенный союз считался священным, а прелюбодеяние наказывалось смертью. Развод для мужа был достаточно обычным делом. Для этого он должен был дать своей жене разводное письмо и отослать ее из своего дома. Иная ситуация была для женщин. Они были лишены права на развод по собственной инициативе (Втор. 24; 1). Чрезвычайно жестоко наказывался блуд. Виновная приговаривалась к смерти через избиение камнями. Если девушка была обручена, то по Закону считалась замужней, и ей полагалось такое же наказание, как за потерю девственности до брака – смерть (Втор. 22; 20–21). Для женщин существовало много дополнительных ограничений. Согласно Торе обучать свою дочь Закону – это то же, что воспитывать ее в распутстве. Девушкой она должна быть под властью отца, супругой – под властью мужа. Женщина не имела права ни на получение наследства, ни на выступление в суде в качестве свидетеля. Она всегда должна была носить головной убор в знак скромности (1 Кор. 11, 4–10). Так поддерживалась святость сексуальных отношений.

В иудаизме молитвы заменили жертвоприношения, через молитву верующий поддерживал связь с Богом. Человек не мог получать наслаждение от мира, не благословляя Того, кто сотворил этот мир. Три раза в день верующие должны читать молитву «Восемнадцать благословений» («Шемоне Эсре»). Каждый еврей, перед тем как есть или пить, должен произнести благословление. Кроме того, использовали специальное благословление Кидуш, которое произносят над вином в пятницу вечером и в праздничные дни.

Чистота. В некотором смысле иудаизм отождествил внешнюю чистоту и внутреннюю. Поэтому многократно подчеркивается необходимость омовения. Каждая молитва предварялась мытьем рук, мертвецов обмывали. У входа в синагогу мыли руки. Омовение рук свидетельствовало о непричастности к какому-либо злому деянию. (Отметим, что христианство видит между ними существенно большее различие.) Ритуал омовения совершался в специальном бассейне с проточной водой (микве). Женщина во время месячных считалась нечистой, и поэтому были запрещены половые связи во время менструации и еще 7 дней после них. Кратковременное воздержание от половых сношений во время менструации жены имело целью укрепление брака. Супруг может чрезмерно привыкнуть к жене и отстраниться от нее, поэтому в Торе сказано, что 7 дней она должна быть недоступна для мужа, чтобы он после желал ее, как в день свадьбы.

Родниться с чужестранцами было запрещено (Быт. 27, 46). Иудаизм запрещал не только браки евреев с иноплеменниками, но и резко ограничивал общение с ними. Иногда обычай соблюдали столь строго, что считали недопустимым пользоваться одним сосудом с иноверцем. Поэтому смешиваться с язычниками, трапезничать с ними в их домах противоречило пониманию законов святости, изложенных в Ветхом Завете.

Прозелитизм. Допускался обряд вступления в иудейскую веру (гиюр). Еще Иосиф Флавий подчеркивал, что Закон это разрешает. Прозелит должен был полностью преодолеть старое сознание и отказаться от прежних ритуалов, поскольку принятие гиюра эквивалентно рождению заново. Термин «прозелит» произошел от греческого слова «пришелец». (Сначала так обозначали жителя Ханаана, который принял Моисееву религию.) В дальнейшем прозелитами стали называть людей, принявших новую веру. Полезно подчеркнуть, что желающего обратиться не менее трех раз должны были отговаривать, поскольку иудей несет на себе груз ответственности, связанный с избранностью, особой исторической миссией его народа. Для такого вступления требовалось совершить обрезание, омовение для очищения от языческих грехов и принести жертву. По закону Торы в том случае, если человек принимает гиюр, аннулируются все его родственные связи, как с теми родственниками, которые остались не евреями, так и с теми, кто принял гиюр вместе с ним. Держаться с корректной терпимостью, поздравить язычника в день его праздника – вот самое большое, что мог позволить себе человек, принявший иудаизм.

В иудаизме имеется несколько пищевых запретов. Один из самых строгих запретов касался употребления в пищу крови. Кровь рассматривалась как душа, над которой властен только Бог. Запрещено есть животных, забитых не по правилам, в частности умерщвленных удушением и тех, кровь которых не спущена. Мясо животных, зарезанных для пищи, должно было быть обескровлено (кошерное). Считается, что некошерное мясо содержит «душу животного», то есть животные инстинкты, и тот, кто будет его есть, истребится.

Погребение должно быть осуществлено в день смерти, если только это не праздничный день. Быть непогребенным считалось величайшим несчастьем. Отказ человеку в погребении воспринимался как ужасное надругательство. У мершему закрывали глаза, омывали тело, клали на носилки (одр) и несли к могиле. Если хоронили в пещере, то вход заваливали камнями. Над умершим верующим до похорон читают книгу Тегилим. Уходя с кладбища, совершали ритуальное омовение рук, так как труп рассматривался как главный источник нечистоты. Печаль по умершему выражали громким плачем, раздиранием одежды, осыпанием головы землей или пеплом. При этом родственники снимали все украшения и надевали на себя одежду из грубой ткани темного цвета. Кроме того, со времен храма принято, что если человек касается трупа, то Тора считает его нечистым 7 дней (Числ. 19, 11–16). (Вспомним обычаи зороастризма.) Священникам запрещены Библией любые контакты с мертвым телом. Поэтому они не могли заходить на кладбище, за исключением похорон ближайших родственников.