Текст книги "Психология веры"

Главное – мудрость: приобретайте мудрость, и всем имением Твоим, приобретай разум. Высоко цени ее и она возвысит тебя; Она прославит тебя, если прилепишься к ней.

Притч. 4, 7, 8

Библия включает в себя Ветхий Завет и Новый Завет. К первому относят книги, написанные в дохристианские времена на иврите и почитаемые как священные и иудеями, и христианами. Ко второму принадлежат книги, написанные на греческом языке апостолами и евангелистами христианской Церкви. Поскольку для многих, принявших христианство в ранние времена, до Евангелия священными почитались книги иудеев (с религией которых они порвали), из этого противоречивого положения был найден выход в новом аллегорическом способе толкования книг Ветхого Завета.

Канон христианства определился в основном уже к концу I в. н. э. Вначале устное Евангелие закреплялось в различных формах, но в основном в виде речитатива. Такая форма позволила сохранить его ядро от искажения рамками ритма. Только в середине I в. Евангелие стали записывать. Находки новых рукописей привели к заключению, что книги Нового Завета созданы около 80 г. н. э. Некоторые исследователи (в частности, Д. Робинсон) пришли даже к заключению, что весь Новый Завет был написан до захвата Иерусалима, который произошел в 70 г. н. э.

Считается, что первыми «новозаветными» книгами были послания апостолов, вызванные необходимостью письменных материалов для подкрепления проповедей и поучений при основании новых христианских общин. Послания написаны между 50–60 г. н. э., а Евангелия – между 50–90 г. н. э. Так, Евангелие от Матфея датируется 50–60 г. н. э.; от Марка и Луки – около 70 г.; от Иоанна – концом I в. н. э. Апокалипсис закреплен в письменном источнике, написанном около 90 г. н. э. В письме епископа Афанасия от 367 г. названы уже все 27 произведений Нового Завета. Начиная с Карфагенского собора, то есть с 419 г., эти 27 частей стали называться апокрифическими.

Библия состоит из трех частей: «Пятикнижие», «Пророки» (Малые и Большие) и «Писания».

«Пророки» опираются на «Пятикнижие» и отстаивают неукоснительное соблюдение Закона. «Пророки» рассматривают «Пятикнижие» как источник и оправдание всех событий и всех проповедей, содержащихся в этой книге.

«Писания» апеллируют к двум первым частям Библии, особенно часто к «Пятикнижию», но нередко и к «Пророкам». Такие книги, как «Псалмы», «Экклезиаст», «Притчи», «Песнь песней», связаны с личностями, которые являются основными героями в «Пророках», – царями Давидом и Соломоном. «Плач» приписывается пророку Иеремии.

Канон христианства – Новый Завет. В него входят следующие части.

1. Евангелия (от Матфея, Марка, Луки, Иоанна), из которых первое и последнее – апостольские. Все они содержат отрывки из речей Иисуса. Он произнес их в разное время и по разным поводам. Каждый раз в определенных обстоятельствах Он проповедовал положения веры – то, что нужно было в этом месте и тогда. Поэтому целостность Евангелий не в системе, а только в личности Иисуса. Заметим, что называть евангелистов неграмотными рыбаками неверно. Матфей был сборщиком податей, Марк происходил из семьи священников, Лука был врачом, Иоанн близок к высшим кругам иерусалимского общества. Каждое из написанных ими Евангелий высвечивает новые грани характера и поведения Иисуса. Так, в Евангелии от Марка обращает на себя внимание, что автор скорее вглядывается в Иисуса, а Матфей в большей мере слышит его живой голос. Что Он делал, мы в большей степени узнаем у Марка, что говорил – от Матфея; что чувствовал – от Луки, а чего хотел – от Иоанна.

2. Послания апостолов (21). Согласно традиции их автором считается евангелист Лука, ученик св. Павла. В книге 13 посланий, приписываемых св. Павлу (к римлянам, 2 – к коринфянам, к галатам, к ефесянам, к филиппейцам, к колоссянам, 2 – к фессалоникейцам, 2 – к Тимофею, Титу, Филимону); 7 книг принадлежат апостолам: 3 – Иоанну, 2 – Петру и по одной Иакову и Иуде.

3. Апокалипсис («Откровение» о последних событиях от Иоанна) написан в I в. н. э.

Язык Канона. В христианстве особое отношение к слову – логосу. Слово, которое есть у Бога, и само есть Бог. Оно выступает посредником между Богом и человеком. В этом смысле говорящий человек не выражает, а воплощает себя в слове.

Существенные части новозаветных книг написаны ритмизированной прозой, тем самым им придана форма, облегчающая усвоение и запоминание. Яркие, раскрывающие содержание образы и выразительные символы – вот язык Канона. Такой язык обладает особой силой, он приобщает к излагаемым событиям и способен длительно влиять на сознание человека, то есть имеет преимущества перед абстрактными рассуждениями. Изложение событий в Евангелиях исключительно лаконично. Чаще всего они дают краткую запись происходившего, не вдаваясь в переживания. Стиль Библии – рассказ очевидца: «В тот час…», «В то время…», «В день тот…», «Случилось, что…» Такая форма изложения приобщает к ситуации и создает ощущение точного знания.

Иисус широко использует притчи, поскольку они существенно облегчали слушателям понимание того общего, относительно которого они выступали как частные случаи. Исключительные возможности воздействия притчи на психику человека известны издавна. То содержание, которое сегодня мы стараемся выразить посредством абстракции, раньше достигалось с помощью притчи. Особенность притчи в том, что она всегда заключает некую неопределенность, воспринимаемую как тайна, как второе смысловое дно. Тот сюжет, который лежит на поверхности и передается рассказчиком, формируется в виде неясных намеков и глубинных ассоциаций, указывающих на существование скрытого подтекста, содержащего главный смысл. У человека, постигающего в результате размышлений этот смысл, возникает чувство личного приобщения к тайне, самостоятельного открытия истины. То, что ему было известно раньше при постижении притчи, теперь он видит иначе, в новом свете. Таким образом, притча содержит скрытый заряд ассоциаций: кроме первого, элементарного смысла, предполагает второй, столь многозначный, что допускает возможность каждому истолковать его по-своему. Эта особенность делает притчу узнаваемой: «это – верно, я так и думал, я и сам заметил». С помощью притч слушающий воспринимает только ту сторону учения, которая ему доступна, и лишь некоторые способны понять его всесторонне. Иисус знал, что Его идеи не могли быть поняты немедленно, и потому запечатлевал их в душах своих учеников при помощи притч, позволяющих веками вызывать наружу скрытые силы, заключенные в Его слове.

И приступивши, ученики сказали Ему: «Для чего притчами говоришь им»? Он сказал им в ответ: «для того что вам дано знать тайны Царствия небесного, а им не дано».

Мф. 13, 10,11

Поскольку вначале христианство распространялось в иудейской среде, где были запрещены всякие изображения, образ Христа, который стал общепринятым в иконографии, появился позднее, а первые иконы были написаны апостолом Лукой.

Ибо един Бог, един и Посредник, между Богом и человеками, человек Иисус Христос.

1 Тим. 2, 5

1. Первородный грех. Неповиновение Адама и Евы запретам Бога в христианстве грех настолько тяжкий, что он погубил добрую природу не только самого первого человека, но и всех его потомков. Прошло много тысячелетий, пока Бог смилостивился и послал на землю своего сына Иисуса Христа, принявшего мученическую смерть за грехи людей. Явление Христа демонстрирует божественное намерение уничтожить эту древнюю порочность и спасти тех, кто уверует в Него. Тем самым христианство принесло на землю благую весть об освобождении человека от власти греха, а при удалении из человека греха он исцеляется, то есть становится целостным, а не раздробленным (психически здоровым).

2. Идея спасения связана с древним представлением о роли искупительной жертвы, смягчающей гнев божества. Добровольная смерть Иисуса Христа – это жертва за все грехи людей. Она очищала от греха всех последователей этого учения. Бог-Отец послал Сына на землю, и тот претворил волю Отца и молился Отцу о защите людей. Иисус Христос преодолел эгоизм любви к жизни и стал плотским и духовным «проводником», по которому сверхъестественная жизнь текла в наш мир. В соответствии с этим представлением в культ входят не только внешние действия – исполнения таинств и церковных обрядов, но и чисто внутренний процесс, ведущий к спасению. Оно предстает как последовательное достижение определенных психических состояний, происходящих в душе, которые приобщают к новому восприятию мира. Христос, будучи по своей природе уникальной личностью – богочеловеком, так как имел и человеческие черты, смог пояснить и передать людям пожелания и ожидания Бога. Поэтому по Его благости все верующие могут обрести, после смерти и после Страшного суда, загробную жизнь через Его искупительную жертву. Таким образом произошло соединение через одного Иисуса Христа каждого со всеми. Те м самым христианство открыло возможность перехода от обыденного, мирского сознания в более высокую духовную сферу. Отказ от убеждения в самодовлеющей ценности мирской жизни, в свою очередь, привел к возвышению над житейской суетой.

3. Один из догматов христианства – вера в бессмертие души. В христианстве впервые было выражено равенство всех людей перед Богом – людей, грехи которых как детей Божьих искуплены кровью Христа. Подобное равенство допускает возможность и личного спасения, что вело к формированию индивидуализма. Для спасения требовалось покаяние, причем не путем внешних действий, например жертвоприношения, а путем внутренних усилий – принесения в жертву собственного сердца, своей души. «Ибо невозможно, чтобы кровь тельцов и козлов уничтожала грехи» (Евр. 10, 4). «И любить Его всем сердцем, и всем умом, и всею душою, и всею крепостью, и любить ближнего как самого себя, есть больше всех всесожжений и жертв» (Мк. 12, 33).

4. Смерть телесная выступила как освобождение души от связывающих ее пут. Признание воскресения Иисуса Христа означало приобщение к надежде на воскресение из мертвых, право ожидать нового существования по ту сторону смерти. Вера в воскресение из мертвых – базовое положение, а воскресение во плоти – один из основных догматов христианства, вошедший в символ веры. Эта идея воскрешения из мертвых важна тем, что если воздаяния нет при жизни, то оно осуществляется после смерти. Только надеждой на благое воздаяние можно было возвести в один из основных этических принципов стоическое отречение от мира и аскетизм.

5. Второе пришествие. После второго пришествия Христа на земле установится Царствие Божие – тысячелетнее царство добра и справедливости. Таким образом, вера в непорочное зачатие, боговоплощение, воскресение, вознесение, второе пришествие – суть христианства.

6. Равенство перед Богом привело к пониманию равноправия как равноценности всех людей. Не только среди других народов, других каст, но и среди иных социальных групп – бедняков, рабов, отверженных. Эта идея способствовала разрушению разделяющих людей этнических и государственных перегородок и отвергала религиозную и национальную исключительность. Здесь идет речь не об уравнивании всех в правах и обязанностях, поскольку по своим естественным данным люди изначально различны, но о признании в каждом человеке полноправной личности. Такое понимание привело к формированию новых принципов прозелитизма.

СИМВОЛ ВЕРЫ

1. Верую в единого Бога Отца, Вседержителя, Творца неба и земли, всего видимого и невидимого.

2. И в единого Господа Иисуса Христа, Единородного Сына Божия, рожденного от Отца прежде всех веков: Света от Света, Бога истинного от Бога истинного, рожденного, не сотворенного, единосущного Отцу, через Которого все произошло.

3. Ради нас людей и ради нашего спасения сошедшего с небес, и воплотившегося от Духа Святого и Марии Девы, и ставшего человеком.

4. Распятого же за нас при Понтии Пилате, и страдавшего, и погребенного.

5. И воскресшего в третий день согласно Писаниям.

6. И восшедшего на Небеса, и сидящего по правую сторону Отца.

7. И снова грядущего со славою, чтобы судить живых и мертвых, Его же Царству не будет конца.

8. И в Духа Святого, Господа, дающего жизнь, от Отца исходящего, Которому надлежит поклоняться и Которого славить одинаково с Отцом и Сыном, – говорившего через пророков.

9. В единую святую, соборную и апостольскую Церковь.

10. Признаю одно крещение для прощения грехов.

11. Ожидаю воскресения мертвых,

12. и жизни будущего века. Аминь (истинно так).

И возвратится прах в землю, чем он и был;

а дух возвратится к Богу, Который дал его.

Екк. 12, 7

Основные принципы мировосприятия христианство унаследовало от иудаизма; его фундамент содержится в Ветхом Завете. Иисус говорил ученикам: «Другие трудились, а вы вошли в труд их». Он одобрял духовное наследие иудаизма. Поэтому остановимся только на тех изменениях, которые были привнесены христианством. Во-первых, венцом творения является человек: из всех тварей только он создан «по образу и подобию Божьему» и его наиболее существенными чертами являются разум и свободная воля. Можно сказать, что Бог поставил жизнь Вселенной и все космическое устройство в зависимость от человека. Тем самым в христианстве утверждается наличие связи между космосом и конечными упованиями человечества. Поэтому грехопадение Адама и Евы и привело к расстройству вселенского благолепия, зло вторглось в мир, а человек, созданный бессмертным, утратил это качество и подпал под власть смерти.

Во-вторых, к отличиям христианства относится конечность истории, которая не знает периодичности: «Ибо Христос умер однажды за грехи наши». Те м самым дается объяснение бытию мира исходя из цели. Миру 6 тысяч лет и до его сотворения не было ни времени, ни пространства. Бог сотворил не только миропорядок, но и саму субстанцию. Почему мир не был сотворен раньше? Потому что никакого «раньше» не было. Время было сотворено вместе с миром. Бог – вне времени. В нем нет «раньше» и «позже», а только вечное настоящее. Отсутствие цикличности мира избавляет человека от необходимости периодически возвращаться к страданиям на земле. На таком фундаменте строится присущее христианству понимание конечной цели жизни верующего человека – Царства Божьего. Это место, где христианин, искупленный Христом от наказания за свои грехи, получит от Бога, после Страшного суда и воскресения, возможность бесконечного блаженства. Источником и целью выступает высшая любовь, которая является основой Вселенной, созданной и поддерживающейся волей Творца.

После второго пришествия Христа на земле установится Царствие Божие, под которым первые христиане понимали тысячелетнее царство добра и справедливости, где все пребывают в радости. Там праведники получат жизнь вечную, не будут ни болеть, ни умирать. Праведники, умершие раньше, не дождавшиеся конца света, пробудятся, чтобы принять участие в Царстве. К то был беден, тот станет богатым, получит во сто крат больше земли, домов и родных. Земля приобретет свойства необычной плодородности. Здесь будет иное, благое богатство, поскольку богатство, возникшее на земле ценою пота, обмана, крови и слез, – есть зло, а богатство, которое придет как награда за бедность, труд и муку Христа – есть величайшее благо.

В-третьих, христианство – религия страдания. Раз страдал богочеловек, должен страдать и смертный. «Никто не достигнет Царствия Небесного, кто не прошел через искушение» (Тертуллиан). В Царствие Божие попадут не просто добродетельные, а те, кто прошли через испытания, искушения и преодолели соблазны. Отсюда и представление, что не все возродятся, а только лучшие (пострадавшие). Важно, что при этом социальные отношения перевертываются: последние будут первыми, но не все будут равными. Царство уготовано для детей, отверженных и смиренных. Воскресение из мертвых совершится во время второго пришествия Христа и будет воскресением людей в их телесной природе, а не только нравственным преобразованием. При этом воскреснут все люди без исключения – праведные и грешные, но дальнейшее их существование одинаковым не будет. Имеются разные описания рая. Одно из них приведено в «Откровении от Иоанна»:

И город не имеет нужды ни в солнце, ни в луне для освещения своего, ибо слава Божия осветила его и светильник его – Агнец. Среди улицы – его древо жизни, дающее каждый месяц свой плод, и листья дерева для исцеления народов. И отрет Бог всякую слезу с очей их, и смерти не будет уже; ни плача, ни вопля, ни болезни уже не будет; ибо прежнее прошло. И не войдет в него ничто нечистое, и никто преданный мерзости и лжи, а только те, которые написаны у Агнца в книге жизни.

Откр. 21, 4, 23, 27

Отличие христианства и в утверждении понятия промежуточного времени. Царство Божие – вечная жизнь – означает, что смерть не конечное событие, а только переходное состояние. Умерший заснул (усоп) и может пробудиться к новой жизни или к вечному умиранию в огне. Согласно понятиям христианства, тело принадлежит внешнему миру, а не личности, несмотря на то что разрушение его переживается человеком как разрушение собственной жизни, а потому возникает страх смерти. Учение о бессмертной душе дает решение этого противоречия – смертность организма и бессмертие души. Понимание смерти тесно связано с идеей двух судов. Первый суд, индивидуальный, происходит немедленно после кончины, когда грешники отправляются в ад, бесспорные праведники – в рай, а остальные – в чистилище. Но еще будет общий Страшный суд, когда весь род человеческий предстанет перед лицом высшего судьи. Идея о немедленном загробном воздаянии после смерти давала исход для постоянно попираемого в жизни чувства справедливости, помогая переносить свою участь, примиряла с реальностью социального неравенства.

Во времена раннего христианства считалось, что конец света близок. Отсюда то страстное стремление, с которым христиане тогда предавались власти моральных абсолютов, не заботясь о сохранности существующего общественного устройства. Ведь крах этого устройства был для них несомненен и недалек. Поэтому не имела смысла борьба за воплощение идеалов в земной жизни. Это была не утопия, а рациональный подход. Именно здравый смысл повелевал полностью сосредоточиться на предельных идеях, не принимая в расчет промежуточные цели. Другой стороной этой позиции выступала разрушительная сила пророчеств Апокалипсиса, так как она вела к пренебрежению всем в настоящем, тем более что Иисус призывал к внутренней независимости от тленных вещей.

Кто хочет душу свою сберечь, тот потеряет ее;

а кто потеряет душу свою ради Меня, тот обретет ее;

Какая польза человеку, если он приобретет весь мир, а душе своей повредит?

Мф. 16, 25–26

Христианство, как и другие религиозные учения, заключает в себе две стороны: этическую – как надо жить человеку и человечеству, и метафизическую, объясняющую, почему людям надо жить именно так. Основа христианской морали – признание абсолютным основанием нравственности как сознательный ориентации на понимание людской сущности, способов развития личности и приближения к безгрешному образу Христа. Христианство сформировало новый идеал любви к Богу и всем людям – бескорыстный, чистый, братский.

Спасение через праведность – ядро христианского учения. Достижение личной жизненной задачи сводится здесь к самоотверженному осуществлению Божьей воли. Наиболее значимыми добродетелями на этом пути выступают любовь и смирение. Смирению противопоставлена гордость, так как она отчуждает человека от других людей и лишает его любви, то есть Бога. Поскольку человек не может жить без любви, без духовного общения с другими, гордость, замыкая его в себе, неизбежно убивает. Таким образом, отвергаются эгоизм, когда человек помышляет лишь о своей выгоде и ради временных благ забывает высшее назначение человека. Так утверждается особая форма гуманизма – всепрощение, непротивление и способность никого и ни за что не осуждать (дисциплина мысли), которая стала одним из центральных положений христианской этики. Подобная этика, в первую очередь, провозглашает необходимость милосердия, сострадания и человечности, то есть качеств, предполагающих любовь к униженному, угнетенному ближнему и «последнему» по своему положению в обществе. Состояние бедности в Новом Завете блаженно. Оно вызывает едва ли не почтительность, богатство же нуждается в оправдании. Идеальными людьми являются простодушные – «малые сии». Они противополагаются не столько богатым, сколько мудрым и разумным. Вместе с тем бедность – первое условие для вхождения в Царство Божие. Раннее христианство с особенной энергией утверждало полный отказ от собственности:

Не собирайте себе сокровищ на земле, где моль и ржа истребляют и где воры подкапывают и крадут; но собирайте себе сокровища на небе, где ни моль, ни ржа не истребляют и где воры не подкапывают и не крадут; Ибо, где сокровище ваше, там будет и сердце ваше.

Мф. 19, 21

С развитием христианства отношение к бедности постепенно изменялось, так как в христианские общины входили и богатые, и бедные. Реальный жизненный компромисс закономерно приводил к компромиссу в идеологии. Возникло понимание того, что бедность хоть и необходима, но не является основополагающим условием. Если сначала считалось, что богатому не войти в Царство Божие, пока он не раздаст свое имущество нищим, то постепенно возникают два новых тезиса: во-первых, особое значение стали придавать тому положению из Нагорной проповеди, где говорится не просто о «блаженных», но о «блаженных и нищих духом». Тем самым социальная проблема спасения бедных подменялась проблемой индивидуального спасения, зависящего не от социального положения, а от личных качеств. Добродетельный богач, как и добродетельный нищий одинаково становятся праведниками, если они христиане, приемлющие слово Божие, покаявшиеся и смывшие грехи свои водою крещения.

Равенство перед Богом. Все души для христианства были свободными и равными от рождения (204, с. 106). Это положение приводит к утверждению равноценности всех людей и признанию в каждом человеческом существе полноправной, нравственной личности, имеющей известные обязанности. В соответствии с такими представлениями любой человек имеет нечто, что не может принадлежать никакому господину – это его бессмертная душа. Ценность личности в этом смысле становится независимой от ее общественного положения. Для рабов это означало признание их духовного равенства со свободными людьми, для рабовладельцев было важно, что христианство призывает рабов повиноваться господам; для бедняков – что произносились угрозы в адрес богачей; богачи утешались обещанием Царства Небесного за щедрую милостыню. Нравственный постулат о ценности любой, единичной жизни изложен в притче о заблудшей овце:

А нашед, возьмет ее на плечи свои с радостью, И пришед домой, созовет друзей и соседей и скажет им: порадуйтесь со мною, я нашел мою пропавшую овцу. Сказываю вам, что на небесах более радости будет об одном грешнике кающемся, нежели о девяноста девяти праведниках, не имеющих нужды в покаянии.

Лк.13, 4–7

Бог есть любовь – высший принцип христианства. «Вера без любви – медь звенящая». Учение о любви к ближнему «как к самому себе» это указание пути к расширению границ личности, от себя к другим и до вселенского охвата. (Напомним, что в иудаизме «ближним» именовали только единоверца, соплеменника, а в христианстве уже любого человека.) В этом понимании любовь – фундаментальный, психологический фактор, гласящий, что любить – значит забывать себя. Как из психологии, так и из обыденного опыта известно, что с момента возникновения любви человек становится способным преодолевать не только жесткие рамки замкнутости, эгоизма и эгоцентризма, но даже предписания культурной среды, в которой он живет. Ради любимой или любимого он может пренебречь правилами и шаблонами. Теперь он уже не жестко запрограммирован. Поэтому любовь, особенно к кому-то самому справедливому, – это путь к истинной свободе. Евангельская заповедь силы любви звучит так:

Любовь долго терпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, Не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, Не радуется неправде, а сорадуется истине; все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит. Любовь никогда не перестает, хотя и пророчества прекратятся, и языки умолкнут, и знание упразднится.

1 Кор.13, 4–8

Если любящий человек радуется, то ненавидящий страдает и умножает зло. Суть призыва любить и врагов своих состоит в том, что любовь преобразует, облагораживает весь эмоциональный строй психики. В этом значение призыва – задавить даже само желание зла, прощать обиды и возлюбить своих врагов. Если этот завет не выполнять, то стремление причинить зло и отомстить, не находящее выхода вследствие социальных табу, будет многократно возрастать. Известно, что глубокие страсти и непреодолимые влечения становятся тем более могущественными, чем больше препятствий появляется на пути их реализации. В этом смысле запрещение делать то, чем умножается в мире зло, нападать на другого или обижать его, или разжигать в нем чувство ненависти – это новое отношение к нравственности. До христианства в моральном кодексе иудаизма зло выступало как нарушение или подрыв Закона. Именно в этом иудаизм усматривал грех. Иисус Христос пошел дальше народной мудрости и Канона иудаизма, возвестившего: «Не делай другому того, чего не желаешь себе». Теперь эта мысль получила дальнейшее развитие. Любовь стала всеобъемлющей, распространяющейся «и на врагов наших». Если любить ненавидящих вас, тогда у вас не будет врагов. Таким образом, вместо проповеди ненависти к своим врагам (как у иудеев) провозглашалась любовь к ним.

Благословляйте проклинающих вас и молитесь за обижающих вас. Ударившему тебя по щеке подставь и другую и отнимающему у тебя верхнюю одежду не препятствуй взять и рубашку.

Лк. 6, 27, 28

Христианские добродетели – прежде всего внутренние психические состояния: вера, надежда и любовь. Вера в силу и могущество Господа, по воле которого может исполниться любой замысел. Надежда – что исполнятся те желания, которые еще не сбылись, но могут сбыться. Любовь к высшему существу, дарующему исполнение наших самых жизненно важных ожиданий. Акцент на этих главных добродетелях делает христиан интровертами, направляя их усилия на постижение своего внутреннего мира. Основные моральные требования формулировались так:

Вера есть осуществление ожидаемого и уверенность в невидимом. (Евр. 11, 1.)

Прощайте до семижды семидесяти раз. (Мф. 18, 22.)

Все, что имеешь, пойди и раздай нищим. (Мк. 9, 21.)

Не судите, да не судимы будете. (Мф. 7, 1.)

Если рука твоя соблазнит тебя, отсеки ее. (Мф. 5, 30.)

Свобода воли – фундаментальное условие нравственности, возможность совершать или не совершать зло. В христианстве произведен нравственный переворот – провозглашена индивидуальная, внутренняя, духовная ответственность. (Такое понятие нравственности кардинально отличается от представлений иудаизма, где главное – ритуалы и устав, жестко нормировавшие внешнее поведение.) В новом понимании свободы воли ключевыми моментами выступают моральные положения, в соответствии с которыми всякое зло (как во внешних поступках, так и во внутреннем мире личности) наказывается, но не людьми, а Богом. («Мне отмщение и Аз воздам» (Рим. 12, 19).)

Появление нового понимания свободы воли привело к укреплению совести как механизма внутреннего контроля и внутренней регламентации поведения и тем самым снизило требования к его внешнему регулированию. Это путь, ведущий как к усилению индивидуальной ответственности, так и к индивидуализму. Трудность в том, что разным людям совесть подсказывает разное. В случае сомнений каждый должен обращаться к примерам и вспоминать, что велел делать Христос в подобных обстоятельствах. Это и есть закон. Он страдал за людей, следовательно, и все христиане должны быть готовы страдать. Он – идеал для каждого верующего, причем отнюдь не отвлеченная норма человечности вообще, а образ-идеал со всем его живым содержанием. (Сила религии заключается и в том, что о морали и нравственности она говорит примерами, оживляющими восприятие и ассоциации собственного опыта.) Таким образом, христианин, насколько возможно человеку, подражает Христу – и в речи, и в делах, и в помышлениях. «Кто говорит, что пребывает в Нем, тот должен поступать так, как Он поступал» (1 Иоан. 2, 6).

Телесная человеческая слабость Иисуса, подверженность земным переживаниям, такой понятный страх перед страданиями, незащищенность и, в ряде случаев, беспомощность перед грядущим (в молении о Чаше) – все это делало богочеловека несравненно ближе верующему. Особенно близко могли принимать к сердцу Его страдания люди страждущие. Для них Он был «свой», более способный понять нужды бедных и униженных, чем грозный абсолютный Бог. Иисус, испытавший на себе все скорби человеческие и потому питающий к людям сострадание, становится близок и понятен каждому. Он указывает индивидуальный путь спасения. Его пример позволил установить с Создателем другой тип отношений – не страх, но любовь. Теперь с Богом можно было говорить как с любящим отцом, который ждет ответной любви.

Признавая только власть Бога и подчиняясь Ему, христианин духовно освобождался от власти над собой других людей. Однако такое освобождение требовало духовного «усилия», которое дополнительно подкреплялось надеждой на спасение – полной свободы «на том свете», в Царствии Божьем. Учение о спасении выступало как попытка разрешить противоречие между стремлением к управлению собственной судьбой и бессилием перед внешним миром. Подобно тому как Христос жил и страдал во плоти, а затем воскрес и сел одесную престола Божьего, так и человек способен вырваться из мира плотского и греховного. Таким образом, признавая испорченность этого мира, христианство обещало человеку, способному к духовным усилиям, преодоление для себя всеобщей испорченности в другом мире. При этом задача окончательного исправления мерзостей земной жизни возлагалась не на верующего, а на Бога.

Главенство Закона во всей жизни человека (как требовал иудаизм) христианство заменило главенством Благодати. Возник приоритет не поступков, а помыслов и чувств. На первый план выходил духовной мир человека, его переживания. С позиции христианства только внешняя перестройка жизни людей, без изменения их духовной сущности, не приносит желаемых результатов. «Не придет Царствие Божие приметным образом и не скажут: “Вот оно здесь” или: “Вот, там”. Ибо вот, Царствие Божие внутри вас есть» (Лк. 17, 21). Отсюда вытекало, что не следует ни ждать, ни направлять усилий на подтягивание всех остальных; необходимо прилагать личные усилия, прежде всего, к делу собственного совершенствования. Верующему предлагали более высокую цель, чем жизненное благополучие в этом мире. Такая позиция христианства существенно отличается от прежних учений, так как направляет усилия человека на достижение совершенства, которое должно радикально изменить и текущую, и будущую его жизнь. В этом смысле христианство определило условия появления нового типа личности, в котором внутренние процессы сопровождались преображением материальной природы человека и изменением всех его внешних отношений.