Текст книги "Мозаика странной войны"

Почти сразу же у всех мелькнула мысль, что Стратег из тех же соображений тоже мог приврать… в общем, картина получалась мрачная.

Перед самым стартом из ангара медленно выкатились привычные уже штурмовики и четыре невиданных аппарата совершенной иной конфигурации – круглые, больше всего похожие на метательные диски, но размерами слегка превосходящие средний грузовик.

– Это еще что? – воскликнул шокированный Бухгалтер.

– Танки, – как ни в чем не бывало пояснил Стратег. – Именно на них я – и Ящик тоже, разумеется, – возлагаем больше всего надежд. Это очень хорошие машины! У них броня от полусотни до ста пятидесяти миллиметров, стодвадцатимиллиметровая безоткатка и две тридцатимиллиметровые шестистволки, лазер…

– А мы, значит, будем отвлекающим маневром? – угрюмо буркнул Подводник.

– Попробуем… – пожал плечами Стратег.

– Ты сказал – “попробуем”? – ехидно поинтересовался Пилот. – Значит ли это, что…

– Значит. – отрезал Стратег. – На них пойдут Ганстер…

Гангстер чуть не подпрыгнул:

– Это еще почему?

– …и Погорелец. Потому что у вас рефлексы быстрее. Ненамного – на десятки миллисекунд, но быстрее.

– А мне все равно, – хмуро проворчал Погорелец. – Хоть и на метлу сажайте…

– Атаковать будем с трех направлений, – “не заметил” его фразы Стратег. – Север, запад, юг…

– Почему именно так?

– Потому что легче всего атаковать с востока, по вращению Земли, значит, и ожидают атаку именно оттуда.

– А если они тоже так думают?..

– Значит, войну мы проиграли. – пожал плечами Стратег. – Да, так вот, об атаке. Пойдем тремя эшелонами, высоту и курс каждому подскажет матрица. У каждого на хвосте будет по “зомби”. Соблюдать полное радиомолчание, кроме случаев, когда машина будет серьезно повреждена – тогда, наоборот, можно орать на весь эфир. Отвлекать, так сказать. Порядок стрельбы подскажет Ящик. Если кто будет падать – постарайтесь сделать это на цель, а не куда-то в сторону. Вот, собственно говоря, и все. Вопросы?..

“Интересно, – подумал Пилот. – Кто же в действительности будет атакующей, а кто отвлекающей группой?”

Он проводил взглядом четыре танка, небрежно обошедших гораздо более скоростные с виду штурмовики, мрачно усмехнулся и запустил программу Перехода.

Эпизод 14

Привычный грохот.

Перегрузки.

Тряска.

Призрачные световые эффекты плавно перетекли во вполне реальные вспышки лазера, но стекло успело потемнеть раньше, чем ослепли глаза, затем штурмовик ворвался в плотные слои облаков, и космическая станция потеряла цель.

Пилот оглянулся – “зомби”, как привязанный, шел в полусотне метров сзади-слева, и так же стойко воспринимал световые вспышки за облаками.

“Кто где?” – подумал Пилот и Ящик услужливо высветил на сетчатке зеленые прямоугольнички подсветки остальных штурмовиков.

“Где цель?” – впереди загорелось расплывчатое красно-оранжевое пятно неопределенной формы.

“Долбать сюда!” – грубо начерченная стрелка указала на темную область чуть в стороне от центра пятна – у Ящика было свое представление о юморе.

Штурмовик тем временем уже выжал свои максимальные шесть махов, облака превратились в серую непрозрачную массу, затем внезапно кончились, и Пилот недовольно поморщился – его выбросило над морем, так что никакой возможности укрыться за рельефом не было.

Он снизился до пяти, затем – очень осторожно – до трех метров, прогнал краткую самодиагностику – “норма… норма… норма…” – и приготовился к недолгому ожиданию.

На шести махах ничто не длится долго.

Ударная волна резала воду не хуже торпедного катера. Пышным хвостом поднималась сзади волна – из пены, пара и просто брызг, возносилась выше штурмовика, и медленно, очень медленно оседала. На поверхности оставался отчетливый белый след.

“Вон туда он полетел! Вон туда!”

Через минуту показалась и суша. Крохотная полоска пляжа промелькнула так быстро, что он не успел заметить, были ли там люди – но в любом случае, после пролета штурмовика их там уже не было[15]15
  Ударная волна от крупного тела, летящего на скорости шесть махов, действует аналогично небольшому ядерному взрыву.


[Закрыть].

Появились и так же мгновенно пропали горы.

Длинная красная искра мелькнула где-то слева-вверху, штурмовик рыскнул в сторону – и ракета ушла мимо.

Рявкнули зенитки – разумеется, ни одна трасса не прошла ближе, чем в сотне метров.

Внезапно наушники взорвались криком боли и гнева, неразборчивым воплем, грохотом и коротким шипением, и почти сразу же одна из подсветок погасла. Оставшийся без хозяина “зомби”, следуя прежним курсом, не замедлил куда-то въехать носом и так же мгновенно исчез.

Пилот от души надеялся, что въехал тот не куда-нибудь, а в расположение ракетной батареи, завалившей Фауста.

Он скомандовал – и собственный “зомби” обошел его и понесся спереди, словно возомнив себя хозяином связки. Пилот успел усмехнуться – и в следующий момент на месте грозного штурмовика скрестились сразу два тонких рубиновых луча, вспыхнуло облако, заверещали индикаторы гамма-излучения, и машину встряхнуло.

“Вот так…” – у Пилота внезапно похолодело в животе, он толкул ручку ниже – и с трудом удержав на месте содержимое желудка, проводил взглядом мелькнувшую над кабиной черную тень.

Он так никогда и не узнал, что это было.

Снова ожили наушники.

– Это Стратег, – послышался оттуда относительно спокойный голос. – Получил попадание в левый движок. “Зомби" сбит. Горю. До цели вряд ли дотяну, а жаль…

Голос его прервался то ли вздохом, то ли кратким свистом, и еще одна подсветка исчезла.

Мгновение спустя без малейших объяснений пропала искра, обозначающая Подводника.

И только после этого Пилот почувствовал, что стало по-настоящему тяжело. Отметки ракет появились одновременно со всех сторон, на встречных курсах заходили по крайней мере шесть “неопознанных” истребителей, стекло темнело то слева, то справа, отзываясь на попытки ослепить пилота.

ППК судорожно сжался одновременно со всех сторон – Ящик даже не попытался предсказать, откуда следует ждать наиболее сильной перегрузки, чистый кислород хлынул в шлем, не принося, однако, ни малейшего облегчения, а только обжигая горло, Пилот хотел что-то крикнуть – но смог выдавить только короткий сухой хрип.

Где-то рядом рванули сразу две ракеты, Ящик попытался увести штурмовик еще от одной – и Пилота затрясло на вираже, как мышь в бетономешалке, вокруг потемнело – и он уже не смог разобрать, была ли это защитная реакция стекла или же просто кровь отлила от глаз, затем рядом грохнуло еще раз, и балансируя на грани потери сознания, он отметил, что отметки от танков вышли на рубеж атаки и собираются….

И в этот момент одновременно исчезли и перегрузка, и удавьи объятия ППК, вираж превратился в пикирование с левым креном, разом пропали темные пятна с фонаря и погасли одновременно все отметки.

Пилот шевельнул рукой – штурмовик, до этого чутко реагировавший на малейшее движение пальцев, даже не вздрогнул.

Вражеские истребители мелькнули справа-вверху, почему-то не открыв огня, ударная волна от них встряхнула штумовик и неожиданно перевернула его в нормальное положение; дрогнула и с огромным усилием подалась назад ручка – и вместо серо-зеленой мути Пилот снова увидел горизонт с облаками.

Судя по всему, сдохла вся энергосистема машины. Сдохла, несмотря на тройное дублирование, резервные цепи, АЗС[16]16
  Автомат защиты сети


[Закрыть]ы и прочие полезные вещи. Сдохла, хотя этого не могло быть даже теоретически.

Ручка управления кое-как шевелилась, особенно если Пилот помогал себе коленями, штурмовик не клевал носом и шел более-менее ровно, неумолимо теряя скорость, но формой напоминая топор; топор же напоминал он и аэродинамическим качеством, и с сожалением погладив левой рукой борт кабины, Пилот откинулся в кресле, схватил болтающиеся между ногами ручки катапульты и изо всех сил рванул на себя.

Воздух с ревом ударил в забрало шлема, сорвал все, что по прочности не было сталью или высокомолекулярным пластиком, Пилот проводил взглядом удаляющийся, словно и не заметивший его дезертирства штурмовик; сцепив зубы, вытерпел динамические рывки трех парашютов и бессильно повис под серо-зеленым куполом.

Внезапная тишина ударила в уши, солнце ослепило, спину резали глубоко впившиеся ремни, но где-то в глубинах мозга радостно билось осознание жизни, и он отмахивался от надоедливой мысли о том, что на самом деле это только отсрочка.

Пилот оглянулся – где-то на горизонте уже появились точки возвращающихся истребителей, под ногами качалась в стороны зеленая степь, чуть левее блеснуло зеркало то ли озера, то ли пруда, и где-то рядом, совсем рядом звенел плюющий на все войны мира жаворонок.

Пилот вздохнул, и приготовился к смерти – слишком явными были намерения истребителей.

Серые тени вражеских машин тоже внезапно расцвели такими же серыми куполами парашютов, клюнули вниз, исчезли за горизонтом и уже там взорвались.

– Ничего себе! – ошеломленно пробормотал Пилот. – Что это было?

Ответа, естественно, он не получил, поэтому проблема как-то сама по себе перешла в разряд второстепенных.

Купола были такими же слабоуправляемыми, как и его собственный, хотя враги и пытались скользить ему навстречу. Пилот усмехнулся и перестал обращать на них внимание.

Ветер слегка сносил в сторону, Пилот развернулся на стропах, чтобы встретить матушку-землю, как положено – лицом вперед; упал, заученно перекатился, гася инерцию – и не стал подниматься.

Было так хорошо лежать на мягкой степной траве, смотреть в ослепительно голубое небо с редкими пятнышками белоснежных облаков, и ни о чем не думать.

Дунул ветер, поднимая упавший было рядом купол, Пилот поспешно обежал его кругом и прижал к земле, припоминая, как когда-то давным-давно, в далекой прошлой мирной жизни ехал по асфальту на локтях и коленях вслед за таким же вот, только белым и шелковистым, буксиром – и улыбнулся.

Все так же улыбаясь, не спеша, он погасил купол, скрутил его в некое подобие вороньего гнезда, бросил на чем-то приглянувшуюся кучу сена и нагло улегся сверху, полностью игнорируя панические рекомендации матрицы: «Спрятать купол, скрыться, незаметно пробраться на вражескую базу…».

Спешить не было ни малейших оснований – со спутника одинокий пешеход в голой степи выглядит, как жук на ладони, один выстрел орбитального лазера – не гамма, разумеется, а обычного, инфракрасного или даже оптического – стоит копейки, и если только он проявит хоть тень агрессивных намерений… А вот для того, чтобы взять пленника, Враг просто вынужден будет прислать вертолет или что-нибудь подобное, а техника – она такая, ей все равно, кому и как служить…

Проснулся Пилот от того, что ослепительные красные лучи били прямо в глаза. Он инстинктивно прикрылся рукой – и тут же, опомнившись, рассмеялся – «Заката испугался!.. герой…», встал, потянулся – и остолбенел, встретившись взглядом с человеком в почти таком же черном противоперегрузочном комбинезоне.

Пистолет тот держал у бедра, стволом вниз – но так, чтобы в любой момент можно было его и поднять. "Пока я не собираюсь тебя убивать" – казалось, говорило оружие.

Пилот знал этого человека. Знал так же, как знал Стратега… Подводника… Фауста… Гангстера… и других, знал так же, как самого себя.

Потому что именно им он и был.

Лицо Врага, разумеется, было знакомым – своим.

Пилот, не задумываясь, поднял руки… скосив, однако, глаза к кобуре.

– Есть предложение, – сказал Враг. – Разговариваем полчаса, и только потом ты принимаешь решение – стрелять в меня или не стрелять. Идет?

Пилот удивился, затем кивнул и немного расслабился. Враг, как ни странно, тоже удовлетворенно кивнул, и, что было совсем уж удивительно, спрятал пистолет в кобуру.

Эпизод 15

– Ну, то что мы воюем сами с собой – понятно. Непонятно, зачем? – в который раз спросил Пилот.

То, что он уже успел узнать от странного Врага, было удивительным… но логике не противоречило.

– Объясняю еще раз, – терпеливо продолжал Враг. – С концепцией параллельных миров ты знаком, так?

Пилот кивнул.

– Рано или поздно почти все… не совсем так, многие миры тоже делают это открытие, выходят в надпараллельность… не знаю, как вы там ее у себя называете… – и обнаруживают, что существует Враг, который уничтожает неподконтрольные ему линии. Так?

Пилоту оставалось только кивать.

– Начинают обороняться, так?

Еще один кивок.

– Переходят в наступление, так?

Снова кивок.

– Ну, и начинается то, результат чего мы час назад видели, и в котором участвовали! Правда, просто? Понял?

– Не понял.

Враг тяжело вздохнул.

– Я не понял, зачем вам разрушать чужие линии?

– Да не нам!

– Но ты же сам сказал: «Враг, который уничтожает…»

– Но мы же не один большой, глобальный такой «Враг»! Ты сам сколько линий сжег?

– Ну… – Пилот начал кое-что понимать.

– Вот! То есть, общего врага как бы и нет. Каждый жжет чужие линии.

– Ах, вот как… А почему нельзя объединиться?

– Ну наконец-то! А я тебе что предлагаю?

– Ах, вот что… А раньше нельзя было?

– С некоторыми удается и раньше…

Пилот призадумался. Действительно, Стратег не предпринимал никаких попыток установить контакт. Скорее всего, не имея полной картины, он просто не додумался.

– И что, многие соглашаются? – хмуро спросил он.

– Да все.

– Все?!

Действительно, картина получалась ужасной. Таинственный Враг, межвременные и межлинейные войны, уничтоженные миры, миллиарды жертв – и все это только потому, что такие же, как он, Пилоты, Стратеги, прочие ипостаси одной и той же личности не имеют подробной информации? И с контрактом “доктора Фауста” теперь все объяснялось довольно просто…

Победоносное шествие Врага превращалось в некий миссионерский поход – такой же глупый, кровавый, бессмысленный… – и с таким же сомнительным результатом.

– Конечно, все. А кому сопротивляться, себе?

«Вот оно что. Контактировать нужно только с местным представителем себя же… А как быть с теми мирами, в которым меня нет, или же в которых я сильно отличаюсь от стандарта?»

Пилот не замедлил задать этот вопрос вслух – Враг рассмеялся, правда не очень весело, и переспросил:

– С Пустыми мирами, говоришь? А как ты сам поступал с ними?

Пилот прикусил язык. Действительно… проще всего было нанести превентивный удар… сжечь мир, дабы у Врага не возникло даже мысли им воспользоваться.

– Теперь понял… – медленно проговорил он. – И сколько же у вас сейчас… объединенных миров?

– Линий под нашим контролем? – переспросил Враг. – Тысячи две-две с половиной. Точно не знаю. Я пилот, а не контактер.

– Контактер?

– Ну да. У нас есть специально выделенные лица для переговоров с такими вот… как ты, – Враг почему-то ухмыльнулся. – Думаешь, ты один такой? Кстати…

Он вдруг умолк и прислушался. Прислушался и Пилот – и с некоторым беспокойством уловил далекий-далекий, едва слышный свист – как от штурмовика на дозвуке.

– Однако, должен признать, ваш рейд оказался одним из самых удачных. Две ваши машины прорвались почти к самой базе, и если бы не ЭМИ…

– ЭМИ?

– Электромагнитный импульс. Последнее средство против таких вот... гостей. Что-то вроде электромагнитного лазера с ядерной накачкой. Выжег всю незащищенную электронику на планете. То есть в этом полушарии. В том числе и нашу, кстати.

– А… Вот чем вы меня достали.

– Ну да. А что, понравилось?

– Пошел бы ты… – фыркнул Пилот. – Тебе бы так понравилось!

– А я грохнулся вместе с тобой, ты забыл?

Несколько секунд Пилот недоуменно смотрел на Врага, затем понял, сплюнул и рассмеялся.

И с улыбкой встретил две хищные крылатые тени, настороженно опускающиеся сверху.

Самолеты – очень напоминающие его родной штурмовик, но значительно больше, аккуратно опустились рядом, один открыл "задницу[17]17
  Задний грузовой трап.


[Закрыть]", другой только слегка приподнял фонарь – из щели немедленно высунулось черное дуло с большим пламегасителем; Пилот, все еще улыбаясь, поднял руки, и выскочившие из «задницы» люди в черных комбинезонах профессионально быстро уложили его лицом вниз, чем-то скрутили руки, затем так же сноровисто, хоть и не очень аккуратно – как будто бревно – перевернули на спину и посадили. Человек с автоматом легко выскочил из открывшегося до конца фонаря, привычным движением перебросил оружие за спину, сделал несколько шагов и снял шлем.

Разумеется, этого человека Пилот тоже знал – тем не менее, если бы не наручники и охранники в черном, он бы подпрыгнул от изумления.

– Что, удивился? – откровенно захохотал Враг. – Это еще не последний сюрприз, который тебя ожидает…

Человек с автоматом был им самим. Это казалось уже нормальным и привычным, и особых эмоций не вызывало.

Но, кроме того…

Он был женщиной.

Эпизод 16

Эта станция действительно была не более чем форпостом, а то и вообще – приманкой. Следы неустроенности и недостроенности так и бросались в глаза, на всем лежал отпечаток временности и в высшей степени наплевательского отношения, но, тем не менее, оснащение ее на порядок превосходило оснащение станции Стратега.

Кто-то из соратников Стратега успел-таки то ли упасть, то ли взорвать бомбу километрах в двадцати-тридцати от станции, и сейчас коридоры ее были пусты и герметично закрыты, воздух кондиционировался, и время от времени потрескивали индикаторы радиоактивности, однако женщина не обращала на них ни малейшего внимания и уверенно двигалась вперед, непонятным для Пилота образом ориентируясь в лабиринте переходов.

– Куда мы идем? – наконец спросил он.

– В лабораторию, – не оборачиваясь, ответила Контактер. – Наложим тебе новую матрицу… А что такое?

Пилот остановился, как будто врезался в стену.

– Я предпочел бы пока… – он заткнулся.

– Чтобы мы не ковырялись в твоих мозгах, так? – с усмешкой продолжила его мысль женщина. – Пожалуйста. Тогда – не хочешь ли отдохнуть с дороги? Выпить чего-нибудь? Побарахтаться в бассейне?

Она смотрела ему прямо в глаза со странным выражением – то ли с насмешкой, то ли с добродушным покровительством, мол, не страшно, ты не один такой… перепуганный, дадим тебе время и отдохнуть, и подумать… Пилот тряхнул головой.

– Для начала неплохо было бы переодеться. А то в ППК разгуливать не очень удобно.

Женщина фыркнула. Действительно, затянутый в комбинезон пилот на земле представляет собой оригинальное зрелище[18]18
  ППК кроится по фигуре в положении «сидя», следовательно, при положении «стоя» кое-что у него сильно отвисает.


[Закрыть].

– Да, действительно. Ну, пошли в бассейн.

– В бассейн?

– Там раздевалка. Найдем тебе что-нибудь.

Бассейн оказался овальной двухсотметровой чашей с прозрачной, кристально чистой водой, ароматизированной чем-то то ли морским, то ли хвойным. На бетонных берегах застыли в ожидании гостей удобные шезлонги, роботележка с напитками аккуратно разъезжала между ними – на первый взгляд хаотически, но, присмотревшись, можно было понять, что по наиболее экономичной траектории, в воде медленно скользила парочка очистителей с благодушно-круглыми мордами и короткими хвостами антенн, но самым интересным было освещение – Пилот сначала даже не понял, откуда же идет свет, и только переведя взгляд вниз, на искрящуюся, как море ночью, воду, разобрался. Лампы светили из-под воды.

– Гм… Оригинально… – пробормотал он.

В реальности происходящего он сомневался все больше и больше – слишком уж велик оказался контраст между сожженными мирами, выдавливающими все соки воздушными боями, и этой идиллией.

– Нравится? – невинно поинтересовалась его спутница. – Это я проектировала, кстати.

У тебя прекрасный вкус, – автоматически отозвался он комплиментом, услышал ее насмешливое фырканье и покраснел. Вкус-то, может, и не прекрасный, но вот с его вкусом полностью совпадающий. М-да… трудно быть неповторимым в этом сообществе.

– Подожди, я закажу тебе что-нибудь… Вы же, наверняка, не завтракали перед штурмом?

– Откуда ты зна… – начал было Пилот и покраснел снова. В самом деле, даже если не брать во внимание почти полную их идентичность, догадаться было несложно. После первой же перегрузки завтрак переместился бы из желудка в шлем.

Он с некоторым облегчением ощутил задом тугую ткань шезлонга, роботележка обрадованно ринулась к нему, но на полпути развернулась и чуть ли не ткнулась носом в колени Контактера.

Женщина прошептала что-то в круглое ухо микрофона, легким шлепком отправила тележку на кухню и грациозно опустилась в соседнее кресло.

– Ладно, – великодушно-насмешливо позволила она. – Задавай свои вопросы.

– Как получилось, что… – выпалил было Пилот – и запнулся.

– Что я оказалась женщиной? – мило улыбнулась его спутница. – Очень просто. Среди полумиллиона обследованных миров просто должно было оказаться несколько таких, в которых мне досталась лишняя хромосома. Собственно, это с твоей точки зрения лишняя, а мне так даже больше нравится.

Она улыбнулась еще ослепительнее и слегка изогнулась, отчего ее ППК, и так обтягивающий тело, словно вторая кожа, подчеркнул грудь еще больше.

– А матрица?

– Пришлось модифицировать. Не скажу, что это было легко и дешево – даже с нашими научными и производственными мощностями, однако же этого стоило. На моем счету – то есть на счету всех меня-женщин – около сотни присоединенных миров.

– Вас здесь много?

– Нет, не очень. Семьдесят—восемьдесят.

– А…

– Вас – намного больше. Тысяч десять-двенадцать.

– А…

– Контролируем, как ты уже знаешь, две тысячи семьсот миров – плюс-минус два десятка, уничтожили – около сотни тысяч, потерпели поражение в пятистах двадцати четырех. Их, разумеется, тоже уничтожили.

«Варвары», – подумал было Пилот, но смолчал.

– Чем мы отличаемся от варваров? – женщина внезапно перестала улыбаться. – Кое-чем все-таки отличаемся. Давай по пунктам. Какая цель была у вас?

– Разгромить Врага и дать оставшимся вне зоны боевых действий линиям развиваться свободно! – не задумываясь, выпалил Пилот.

– А зона – это сколько?

– Ну… – он пожалел, что рядом нет Стратега с его всезнающим Ящиком, и решил слегка преувеличить. – Мы контролировали примерно десять-двенадцать линий…

– Вы контролировали территорию примерно в полторы сотни линий! – вдруг оборвала его Контактер. – Но скакали по этой территории, как подстреленные зайцы, с шагом в десять-пятнадцать линий. Скажи, тебя не удивляло, что даже соседние линии оказывались вдруг настолько разными?

– Еще как удивляло… – протянул Пилот, начиная понимать причину.

– Вот-вот. Ваши примитивные движки обеспечивали дискретность в десять-тринадцать линий, а вы и обрадовались!

«Орда слонов в посудной лавке…» – всплыла вдруг ассоциация, и Пилот поспешно перевел взгляд в сторону – но успел заметить веселые искорки в глазах спутницы.

«Тьфу!»

– Да, кстати, о слонах, – продолжала тем временем Контактер. – На самом деле вы молодцы. Обычно народ, дорвавшись до парапривода, первым делом обрывает свою линию, и спасать становится уже некого.

– А что… – замялся Пилот. – Много нас таких?

– Бесконечность! – весело рассмеялась женщина. – В каждой более-менее технологичной линии. Наверное, это предопределено. Да, так вот. Если даже варвары, вырвавшись на волю, умудряются не оборвать свою линию, то начинают обрывать чужие, сталкиваются друг с другом, начинают воевать, ну и… Сам понимаешь.

Пилот вздрогнул, осознав, что вся его со товарищи глобальная стратегия оказалась всего лишь возней банды дикарей на побережье островка.

– В ходе войны неизбежно увеличивалась энтропия базовой линии… Вы уже разработали теорию энтропийной устойчивости?

– Нет…

– Ну, вкратце – каждая линия является устойчивой и замкнутой системой, и если ее разомкнуть, стремится к сворачиванию в… ну, в общем, к самоуничтожению. Вы сталкивались только с одним видом воздействия на систему – увеличением энтропии, хоть и разными методами, разрушительными в основном. А мы разработали способы поддержания баланса… то есть, если энтропию одновременно и увеличивать, и уменьшать, то линия может безболезненно принимать и отрывать от себя части других линий – в том числе материальные предметы, энергию из других линий – и оставаться при этом относительно стабильной.

– То есть…

То есть, мы может поддерживать межлинейную и даже межвременную торговлю, устраивать, например, чисто исследовательские линии, в которых собирались бы гении из других миров, чисто производственные – в которых сгоняли бы пролетариат с чисто исследовательских и курортных… полигоны – на которых можно испытывать самое разрушительное оружие… Хочешь поприсутствовать при взрыве гигатонной бомбы в атмосфере… или лучше – в гидросфере? Зрелище – незабываемое, планета – в пыль!

Женщина передернула плечами, Пилот тоже вздрогнул.

– Да. Так вот, сейчас у нас примерно две тысячи производственных миров, с десяток заповедных, примерно столько же – научных, и – самое главное, ради чего все это, собственно, и затевалось, – полсотни так называемых чистых линий.

– Чистых?

– Мы не вмешиваемся в их развитие. Почти не вмешиваемся. Единственное вмешательство – это если там кто-нибудь близко подходит к открытию парапривода – тогда приходится аккуратно его… отвлекать.

– Уничтожать?

– Ну, зачем же уничтожать, тем более, что обычно это или одна из ипостасей меня… и тебя, разумеется, или просто очень умный человек. Иногда удается переключить его интересы на что-нибудь другое, иногда приходится фальсифицировать результаты, иногда, если ничего не помогает – действительно, приходится и убивать.

– И как результаты?

– О! На одной из линий космические корабли уже достигли планет-гигантов, на Марсе процветает колония, на Венере пробуют перестраивать атмосферу. В общем, прогресс идет.

– А отрицательные?

– Ну разумеется. Несколько линий погибли в войнах, некоторые пострадали из-за таких, как ты… несмотря на всю охрану с нашей стороны. Десяток-другой просто тихо угасли… О чем ты задумался?

– О суете мирской. – Пилот вздохнул. – Как представлю, что все наши войны, усилия, жертвы – все напрасно…

Но почему же напрасно? – искренне возмутилась Контактер. – Теперь вы… ты присоединишься к нашему союзу, мы получим еще одного… члена сообщества, и неплохой кусок территории, хоть даже и поврежденной. Так что выбрось из головы вредные мысли, отдохни, понаслаждайся жизнью, а потом – и за работу. Миров на наш век хватит.

Она рассмеялась – весело и заразительно, и Пилот тоже не удержался от улыбки.

Роботележка тем временем подвезла что-то зеленоватое в высоких запотевших фужерах, полную тарелку крохотных бутербродов, испускающих креветочный запах, и снова куда-то умчалась.

– Пошла за новой одеждой, – прокомментировала Контактер. – Ну, это надолго. Мы можем пока заняться чем-нибудь полезным. Что там у нас сегодня?..

С этими словами женщина первой протянула руку к столику, сделала глоток и зажмурилась от удовольствия.

– Не знаю, как это называется, но вкусно! – звонко рассмеялась она. – Присоединяйся!

Пилот с удовольствием съел несколько удивительно вкусных и питательных кругляшков с тарелки, запил чем-то напоминающим легкое вино с абсолютно незнакомым вкусом и непередаваемым невесомым ароматом – жизнь сразу же перестала казаться потерянной, а война – проигранной, а в следующий момент он чуть было не подавился бутербродом.

Контактер, небрежно сбросив свой ППК на шезлонг, решительно двинулась к бассейну. Сильные стройные ноги плавно переходили в округлый зад, талия казалась гибкой и пружинистой, кожа – гладкой до блеска, и Пилот, разрываясь между застрявшим бутербродом и ошеломляющим зрелищем, чуть не задохнулся.

– Давай, присоединяйся! – весело крикнула ему женщина с бортика.

– А…

– А, брось условности! Здесь все свои!

Она поднялась на вышку, изогнулась в полете и почти без всплеска вошла в искрящуюся брызгами воду.

Со странным чувством Пилот стащил с себя комбинезон, вдохнул побольше воздуха и мягко соскользнул с бортика.

Вода оказалась теплой и абсолютно безвкусной, будто дистиллированной – впрочем, скорее всего, так оно и было. Глубина бассейна была метров десять, и дно, покрытое каким-то асссиметричным орнаментом, просматривалось без труда.

Так же хорошо просматривалась сквозь совсем уж тонкий слой воды и роскошная грудь его спутницы.

– Как вода? – невинно поинтересовалась она. – Поныряем?

Они парили в прозрачной невесомой жидкости, словно в воздухе, и Пилот, не чувствовавший себя так хорошо вот уже несколько недель, совершенно расслабился и забыл обо всем. Женщина играла с ним в традиционно-женскую игру – то мелькала, соблазнительно изогнувшись, перед самым носом, то вроде бы случайно раскрывалась перед ним на неуловимое мгновение и тут же, вскинувшись, словно щука, уходила на дно, то небрежно задевала грудью его спину или выброшенную в сторону ладонь. Видно было, что такая игра нравится ей самой, а закончилось это тем, чем и должно было закончиться – Пилот улучил момент, поднырнул, схватил ее за ноги и утащил под воду.

Выскользнув из его объятий, женщина заговорщически прижала палец к губам, махнула рукой, словно бы приглашая следовать за ней, поплыла к борту – и неожиданно Пилот заметил узкий черный зев спрятанного под карнизом отверстия. Женщина грациозно скользнула в темноту, Пилот осторожно двинулся следом – края дыры оказались гладкими, отверстие расширилось, и через несколько секунд он выдохнул в темной пещере с тускло освещенным мелким озером под ногами.

Женщина оказалась рядом, и дыхание ее было подозрительно прерывистым, кожа – горячей, губы – обжигающими, и тело ее прижималось к нему. Пилот окончательно потерял контроль над собой.

Некоторое время они барахтались на дне, постепенно зверея, женщина стонала и извивалась, принимая его в себя, обвивала его ногами, запрокидывая голову, царапала – и с благодарностью принимала его укусы… а когда все кончилось – прижалась к груди и положила голову ему на плечо.

– Так хорошо мне еще никогда не было… – пробормотал полностью опустошенный Пилот.

– Естественно, мой дорогой, – лениво отозвалась Контактер. – Ты и я – это одно и то же, и мы оба в любой момент знаем, кто из нас чего хочет…

Она небрежно скользнула рукой по его животу, дотронулась очень нежно – сначала рукой, затем языком где-то внизу, Пилот снова почувствовал все нарастающее желание – и на этот раз женщина запрыгнула на него сверху, и несколько минут буйствовала, изгибаясь, как лоза на ветру, то задевая грудью его губы, то обжигая поцелуями, и Пилот снова взорвался в неудержимом экстазе – и снова опомнился, нежно обнимая подругу.

Их новая одежда и новая порция напитков – на этот раз густо розовых, дожидались на столиках у шезлонгов. Пилот почему-то избегал смотреть в глаза своей спутнице, и заметив это, она обняла его снова, мягко и беспокойно.

– Что у тебя на душе?

– У меня… – пробормотал Пилот. – У меня такое чувство, будто я занимался любовью с самим собой.

Женщина рассмеялась.

– Вот глупости! Это во-первых, во-вторых, у нас здесь все позволено, а в-третьих… тебе сколько осталось?

– Лет восемь, – насторожился Пилот.

– Вот, а мне – год. Максимум – полтора. Есть ли у нас время задумываться о том… о чем не стоит задумываться?

– Как – полтора? А как же регулирование энтропии, поддержание линий в жизнеспособном состоянии…