Текст книги "Женское образование в России"

«1. Женские училища, кроме цели общего образования, имеют еще специальную цель приготовления: а) наставниц для частных домов и женских училищ I и II разряда и б) первоначальных учительниц для частных домов и учительниц начальных народных училищ.

2. На специальный курс для желающих получить звание наставниц и учительниц назначается, сверх семилетнего обучения, восьмой дополнительный год.

3. Слушающие специальный курс разделяются на два разряда: к первому принадлежат окончившие полный курс женского училища I разряда и приготовляющиеся в наставницы для частных домов и женских училищ; второй разряд составляют лица, знающие курс женских училищ II разряда и имеющие в виду получение звания начальной учительницы или учительницы в начальном народном училище.

4. Воспитанницы первого разряда слушают в течение годичного своего приготовления особый курс педагогики и дидактики, занимаются под руководством учителей ближайшим усвоением главных учебных предметов, входящих в состав полного курса женских училищ I разряда, и сверх того упражняются в практическом преподавании, под руководством учителей, в младших классах училища.

5. Признанные способными к преподаванию и выдержавшие теоретическое испытание в пройденных ими предметах получают по окончании года звание домашней наставницы, дающее право на занятие мест наставниц в частных домах и учительниц в женских училищах I и II разряда.

6. Воспитанницам второго разряда преподается также курс педагогики и дидактики, сообщаются более подробные сведения в одних обязательных предметах курса женских училищ II разряда; практикою преподавания они занимаются или в приготовительном классе, если таковой состоит при женском училище, или в женском начальном училище, находящемся в том же городе, или, наконец, в случае неимения последнего, в первом классе женского училища под руководством учителей.

7. По истечении года им выдаются, при соблюдении условий, означенных выше… свидетельства, дающие право на звание начальных учительниц и учительниц начальных народных училищ» [2, с. 314—315].

Эти подробные правила, составленные А. С. Вороновым, не вошли полностью ни в проект 1865 г., ни в Положение о женских гимназиях и прогимназиях 1870 г. Ни в том, ни в другом документе не было упоминаний о разделении специального педагогического курса на два разряда и о содержании педагогической подготовки в каждом из них. Вместе с тем сформулированная А. С. Вороновым общая концепция педагогической подготовки в женских учебных заведениях была принята законодательными актами и, что еще важнее, она уверенно вошла в реальную жизнь министерских женских гимназий и прогимназий и определила их плодотворную деятельность в этом направлении.

ПОДГОТОВКА И ПРИНЯТИЕ ПОЛОЖЕНИЯ О ЖЕНСКИХ ГИМНАЗИЯХ И ПРОГИМНАЗИЯХ 1870 г.

К середине 1860-х гг. средняя женская школа, подведомственная Министерству народного просвещения, уже обрела заметные очертания. Спустя шесть лет после создания первых министерских училищ, т. е. в 1864 г., их насчитывалось 107 с 7818 учащимися. Из них 33 училища I разряда (4000 учащихся) и 74 училища II разряда (3818 учащихся). В отличие от Мариинских женских учебных заведений они располагались в основном не в столицах и не на национальных окраинах, а в русской провинции – в губернских и уездных городах.

По количеству учащихся и их социальному составу министерские женские училища I и II разрядов существенно различались. В первых, более крупных учебных заведениях, расположенных преимущественно в губернских центрах, преобладали дочери дворян и чиновников. В училищах II разряда, которые находились в уездных городах и были значительно меньше по числу учащихся, дочерей дворян было крайне мало. Большинство учащихся здесь составляли дочери купцов и мещан, изредка встречались и дети из крестьянского сословия.

Помимо новых открытых всесословных женских училищ в ведении министерства находились частные женские учебные заведения. После снятия в 1857 г. ограничений на развитие частного образования количество их значительно возросло и стало даже превышать число новых средних женских школ. В 1864 г. насчитывалось 179 таких учебных заведений с 7377 учащимися. Из них: 51 училище I разряда (3095 учащихся) и 128 училищ II разряда (4282 учащихся). Большинство частных женских училищ I разряда находилось в столицах: 19 – в С. – Петербурге и 11 – в Москве. Там же находилась и четверть училищ II разряда (31 и 128), остальные располагались в провинции (По проекту «Положения о женских гимназиях и прогимназиях», см: [261. Оп. VI. 1866. Д. 40в. Л. 4—4 об.], далее в тексте указываются листы данного архивного дела).

Таким образом, в 1864 г. общее количество средних женских учебных заведений Министерства народного просвещения в пять раз превышало число закрытых женских институтов и открытых гимназий Ведомства учреждений императрицы Марии. Если же сравнивать только открытые женские учебные заведения, возникшие в 1858 г. одновременно и в министерстве, и Мариинском ведомстве, то в 1864 г. число министерских открытых женских школ в 10 раз превышало число мариинских. Темпы развития – несравнимые, особенно если учесть, что министерские открытые училища создавались на общественные средства, мариинские же – на счет казны.

Иными словами, среднее женское образование в своей основе создавалось и выстраивалось как негосударственный сектор отечественной школы, точнее – как ее первый негосударственный сектор. Позднее учреждения начального народного, профессионального, внешне-школьного, дошкольного образования, высшие женские курсы, отчасти и сама высшая школа (в конце XIX – начале XX столетия) будут создаваться как неправительственные и общественно-государственные секторы российской образовательной системы. Такое двоякое выстраивание пореформенной образовательной системы России – с помощью и общества, и правительства – отчетливо придает этой системе характер государственно-общественного феномена, в котором противоборствовали его государственная и общественная составляющие.

Трехлетний срок действия утвержденного 10 мая 1860 г. Положения о женских училищах Министерства народного просвещения, позже высочайшим повелением продленный еще на три года, истекал 10 мая 1866 г. В связи с этим министерство приступило к разработке нового проекта Положения о женских гимназиях и прогимназиях и в марте 1865 г. внесло новый проект на рассмотрение Государственного совета. Одновременно, поддерживая рождавшиеся традиции гласности, оно опубликовало проект в «Журнале Министерства народного просвещения».

Этот проект выпал из поля зрения историков педагогики. Между тем он сыграл исключительно важную роль в развитии женского образования. Новый проект Положения о женских гимназиях и прогимназиях в значительной мере опирался на мнения и предложения, высказанные в ходе предшествовавшего широкого обсуждения законодательной базы и состояния женского образования. И в этом смысле он, во-первых, был плодом коллективной мысли педагогического сообщества и, во-вторых, представлял собой существенное теоретическое развитие законодательства о женском образовании.

Вместе с тем время отчетливо наложило на проект свой отпечаток. Начавшийся спад общественного движения и ужесточение правительственной политики сделали проект менее гибким и усилили в нем правительственное влияние на среднюю женскую школу. Однако масштабы того и другого еще не давали оснований рассматривать проект как контрреформаторский. Напротив, это было дальнейшее развитие реформы женского образования, но развитие, где приобретения переплетались уже с очевидными потерями.

Главное, что было зафиксировано в проекте закона, и причем зафиксировано впервые, – что «женские гимназии и прогимназии составляют открытые учебные заведения, назначенные для детей всех сословий» [Л. 17 об.; выделено нами. – Авт.]. Эту ключевую позицию закона его автор А. С. Воронов обосновывал следующим образом: «Женские училища Министерства народного просвещения с самого учреждения их были открытыми учебными заведениями, предназначенными для всех сословий; этот характер они должны удерживать за собой и на будущее время… Учреждение женских учебных заведений, которые бы, не разлучая детей с родителями, давали детям образование основательное и не превышающее их средств, является мерою первой необходимости… В женские гимназии принимаются дети всех сословий на том же основании, как и в мужские гимназии. Но кроме того, здесь есть на то еще особенные причины. Мужские гимназии содержатся исключительно правительством; содержание же гимназий и прогимназий женских падает преимущественно на общие средства местных жителей, а потому на ученье в них имеют одинаковое право дети всех сословий» [Л. 17 об.—18; выделено нами. – Авт.].

Таким образом, здесь заявлялась и закреплялась вторая основная идея предшествующих положений о женских училищах, особенно поддерживаемая прогрессивным министром народного просвещения А. В. Головниным, а именно – необходимость «оставить за женскими училищами преимущественно характер общественных учебных заведений, содержимых на счет пожертвований и взносов местных сословий, обществ и частных лиц, вместе с тем самою организациею их управления соединить все сословия и общества к учреждению, поддержанию и развитию сих заведений» [153, с. 456—457; Д. 40в, л. 5; выделено нами. – Авт.].

Подчеркивая общественный характер новой женской средней школы, проект 1865 г. тем не менее впервые решительно ставил вопрос о необходимости ее финансовой поддержки со стороны правительства. При этом в проекте содержались ссылки как на результаты общественного обсуждения, так и на зарубежный опыт, в частности Германии и Швейцарии. В объяснительной записке к проекту давался даже примерный расчет требуемых средств: для гимназий – 2000 руб., для прогимназий – 1000 руб. Ежегодные расходы на 50 женских гимназий и 50 прогимназий должны были составлять 150 тыс. руб. «Сумма эта, – как отмечалось в объяснительной записке, – слишком незначительна в сравнении с теми плодотворными результатами, которые явились бы для общества от распространения основательного женского образования» [Л. 20 об.].

Однако и эта «слишком незначительная сумма» не была тогда предоставлена правительством. Лишь спустя пять лет, вторично «пробивая» через Государственный совет Положение о женских гимназиях и прогимназиях, новый министр Д. А. Толстой добился выделения названной суммы, аргументируя ее необходимость уже сугубо охранительными соображениями: частичная финансовая поддержка женских училищ давала правительству возможность существенно влиять на их деятельность.

В проекте 1865 г. отражена также идея, высказанная в ходе общественного обсуждения, о создании в губерниях особых временных комитетов для изыскания средств к открытию новых женских гимназий и прогимназий. При почти дословном повторе аргументации в пользу этих комитетов, высказанной ранее Попечительским советом Московского учебного округа [8, ч. 1], в объяснительной записке к проекту 1865 г. отмечалось: «Общее число женских училищ I и II разряда у нас еще весьма незначительно сравнительно с числом городов… Объяснять этот факт исключительно недостатком сознания потребности в женских училищах было бы несправедливо; главная причина тому – отсутствие инициативы в нашем обществе, разделение членов его, неуменье начать, обсудить и довести до конца… общеполезное дело. А потому, без всякого сомнения, было бы полезно учредить в каждой губернии временные комитеты, которые имели бы исключительною обязанностью приискание средств для открытия новых женских гимназий и прогимназий» [Л. 20 об.—21].

Малозаметна, но весьма характерна одна деталь, касающаяся названных временных комитетов: в проекте их назначение ограничивалось только «изысканием средств» для женских учебных заведений. При этом в ходе предшествовавшего обсуждения Попечительский совет Московского учебного округа ставил вопрос о последующей трансформации этих комитетов в попечительные советы женских училищ, тем самым делая их работу не абстрактной, а осмысленной и заинтересованной, более того, ответственной, поскольку попечительные советы играли решающую роль в жизнедеятельности женских учебных заведений. Такая, казалось бы, незначительная модификация шла в общем русле ущемления роли попечительных советов женских училищ в проекте 1865 г.

По новому проекту существенно сужались права общественности – в лице попечительного совета и права педагогического персонала женских учебных заведений – в лице их педагогических советов. Первые лишались права выбора учителей и учительниц, которое передавалось исключительно директору училищ, и права наблюдения за умственным и нравственным образованием учащихся, которое отходило к педагогическому совету. В свою очередь, и педагогический совет существенно ограничивался в правах: он уже не мог самостоятельно составлять программы преподавания и выбирать руководство, распределять предметы преподавания по классам и т. д. Все это отходило теперь к компетенции «высшего учебного начальства» в лице директора училищ, попечителя учебного округа и министерства.

Проект Положения 1865 г. концентрировал всю учебно-воспитательную часть женских гимназий и прогимназий в руках губернского директора училищ, а там, где его не было, – в руках штатного смотрителя училищ. На них возлагались функции председателя педагогического совета. В прямом подчинении у директора или смотрителя находилась и начальница женского училища, которая непосредственно заведовала училищем. Проект повышал требования к образовательному цензу начальниц. Они могли выбираться только из числа лиц, имеющих «звание, по крайней мере, домашней учительницы». Это требование распространялось и на воспитательниц [Л. 22 об.—23].

Министерское влияние на управление женскими учебными заведениями закреплялось тем, что они передавались «исключительно главному ведению попечителей учебных округов с освобождением начальников губерний от обязанности участвовать в управлении сими учебными заведениями» [Л. 21]. Тем самым на верхнем уровне снималось то «многоначалие» над женскими училищами, которое подвергалось резкой критике практически всех участников предшествовавшего общественного обсуждения. Проект подчеркивал, что этот шаг не стремится ущемить губернаторов, его цель – освободить их от излишней нагрузки, поскольку прежняя система была «слишком обременительна для начальников губерний» [Л. 21].

Вместе с тем, последовательно и настойчиво укрепляя в новом законе влияние Министерства народного просвещения на женские гимназии и прогимназии, проект не мог не учитывать той главной идеи, положенной в их основание, о которой уже шла речь, – общественного характера этих учебных заведений, содержимых преимущественно на общественные и частные средства, т. е. необходимость стимулирования общественного элемента в выделении этих средств. И в этом отношении новый проект опережал Положение 1860 г. В объяснительной записке к проекту 1865 г. подчеркивались два основных недостатка прежнего состава и способа комплектования попечительных советов женских училищ. Во-первых, по Положению 1860 г. ведущую роль в советах играли так называемые непременные члены – уездный предводитель дворянства или его замещающее лицо (он же председатель совета), директор или штатный смотритель училищ и городской голова или бургомистр. И во-вторых, эти непременные члены сами избирали четырех «выборных членов» из представителей различных сословий. Подобный состав и способ комплектования попечительных советов, отмечалось в объяснительной записке к проекту 1865 г., «подает поводы не к сближению, а к разъединению женских училищ с обществом», ибо «такой совет не может служить представителем всех местных сословий при училище» [Л. 22].

В проекте нового Положения предусматривалось, «чтобы члены попечительного совета избирались теми сословиями и обществами, на счет которых содержатся гимназии и прогимназии, и чтобы затем в числе непременных членов находились только директор или штатный смотритель училищ и начальница гимназии или прогимназии». Таким образом, следуя за замечаниями, высказанными в ходе обсуждения Положения 1860 г., новый проект мягко удалял дворянский и судейский элемент из состава попечительных советов женских учебных заведений, повторим, одновременно укрепляя и в них, и в целом в этих заведениях влияние элемента министерско-бюрократического. Это направление особенно усилилось при новом министре Д. А. Толстом, который всегда относился с недоверием к дворянству с его притязаниями и абсолютно во всем предпочитал управляемое бюрократическое начало.

Еще одним шагом в поддержке попечительных советов женских училищ было введение выборности председателя совета из среды его членов. Правда, при этом председатель избирался всего на один год, что в значительной мере делало его марионеткой в руках директора губернских училищ. В дальнейшем, как будет отмечено позже, автору проекта А. С. Воронову удастся увеличить срок деятельности председателя совета до трех лет.

Существенные изменения вводились новым проектом и в учебную часть женских училищ. Наиболее позитивными из них были, во-первых, увеличение срока обучения в училищах I разряда с шести до семи лет, так как, по словам объяснительной записки, «опыт показал уже, что шестилетний срок крайне недостаточен для того, чтобы учащиеся могли усвоить себе основательно предметы преподавания». И во-вторых, стремление к уравнению женского образования с мужским, что получило отражение не только в изменении состава учебного курса, но и в переименовании женских училищ в гимназии и прогимназии. Здесь проект закреплял то, что уже произошло в общественном сознании, отмечая, что «в обществе нашем за училищами I разряда уже установилось название женских гимназий» [Л. 18 об.].

Принципиально было и то, что проект однозначно констатировал, «что женские училища I разряда соответствуют мужским гимназиям, а училища II разряда – мужским прогимназиям» [Л. 18 об.; выделено нами. – Авт.]. Это разъяснение имело чрезвычайно важный смысл. Оно переводило женские прогимназии из статуса повышенной начальной школы (ранее женские училища II разряда приравнивались к мужским уездным училищам) в статус неполных средних учебных заведений. Соответственно женские прогимназии приобретали возможность «вертикального» роста – преобразования в женские гимназии, что впоследствии вызовет жесткие нападки на них реакционных сил. И в то же время прогимназии могли выстраиваться «горизонтально» – рядом с женскими гимназиями как самостоятельные учебные заведения, теснейшим, органическим образом с ними связанные. В проекте положения прямо подчеркивалась эта преемственность женских гимназий и прогимназий и отмечалось, что курс женских гимназий заключает «в себе курс прогимназий с дальнейшим его развитием и дополнением» [Л. 27].

Повышению статуса женских прогимназий способствовало и значительное расширение их учебного курса. Теперь изучение русского языка не ограничивалось только грамматикой, дополнительно вводилось объяснительное чтение; к русской истории присоединялся «географический обзор всех частей света»; в арифметику, помимо первых четырех действий, вводилось понятие о дробях и т. д. [Л. 27].

Цивилизованно, без тупиков, выстраивая двухъярусную систему женского образования, министерство вместе с тем и здесь, в учебной части, определенными педагогическими средствами проводило ту же линию на усиление своего влияния, как это делало оно и в сфере управления женскими учебными заведениями. Прежде всего оно стремилось поставить все дело преподавания в этих заведениях под свой контроль.

«Новое Положение, – отмечалось в объяснительной записке к проекту, – признает необходимым определить объем преподавания и число учебных часов по каждому предмету. В настоящее время учителя женских училищ, как показал опыт, не стесняются никакими точными указаниями извне, увлекаются своими собственными взглядами, предпочтением той или другой части науки, упуская из виду необходимую соразмерность частей, не соображаясь с уделенным для каждой временем или с большею или меньшею важностью той или другой для женского образования. К этому следует прибавить, что и самое число часов по каждому предмету не было назначено и совершенно зависело от усмотрения местных педагогических советов училищ. Следствием такого порядка явилась неопределенность преподавания, неполнота и отсутствие всякого единства, делающие училища одного и того же рода мало похожими друг на друга» [Л. 19 об.—20].

С этой «вольницей» министерство намерено было кончать и вводить достаточно строгую регламентацию. Сама по себе определенная регламентация, безусловно, необходима. Но вводящий ее чиновник от образования всегда балансирует на острие ножа. Как показал исторический опыт, издержки регламентации многократно хуже издержек свободы преподавания.

В новом проекте Положения о женских гимназиях и прогимназиях явно предпочиталась строгая регламентация. В нем впервые вводилась «таблица недельных уроков» в женских учебных заведениях и главное – заявлялась необходимость создания министерской инструкции, которая должна была определить «объем преподавания по каждому предмету» [Л.20].

Опасность такой инструкции изначально предопределялась тем, что проект стремился придать «преподаванию более практический характер, применяясь к назначению женщины» [Л. 19 об.]. Эта установка, во-первых, вступала в явное противоречие с продекларированной в проекте задачей выравнивания женского и мужского образования. И во-вторых, несла в себе угрозу отбрасывания женской школы назад, ко временам императрицы Марии Федоровны, когда женское образование особенно старательно подгоняли под специфически понимаемое «назначение женщины». О том, что подобная угроза была более чем реальна, свидетельствовали неизменные, заявленные в первом же параграфе проекта цели женских гимназий и прогимназий – «сообщить учащимся в них то религиозно-нравственное и умственное образование, которое необходимо для каждой женщины и в особенности для будущей жены и матери семейства» [Л. 25].

Одним из важнейших и ценнейших нововведений проекта 1865 г. было учреждение в женских гимназиях специального восьмого педагогического класса для «приготовления желающих к должности наставниц и учительниц». Это нововведение (которое двадцать лет спустя вызовет особенно ожесточенные атаки реакции, попытавшейся, правда безуспешно, похоронить педагогические классы) объяснительная записка к новому проекту обосновывала наиболее тщательно и детально, выдвигая три основных аргумента.

Первый аргумент. «Важность новой меры, принятой в Положении, – отмечалось в записке, – не может подлежать никакому сомнению. На женщине… лежит обязанность воспитывать… но чтобы женщина получила возможность исполнять добросовестно эту свою обязанность, для этого мало ей одного желания, а надобно дать ей и средства и умение воспитывать. Отсюда ясна важность для каждой женщины, будущей матери семейства, какого бы звания она ни была, приобрести не только знания, но и ознакомиться с главными условиями воспитательного искусства, или что то же, важность в известной степени педагогического образования».

Второй аргумент. «Если применить этот вопрос к воспитывающимся в наших женских гимназиях, предлагаемая мера становится необходимою. Большинство воспитанниц наших гимназий составляют дети лиц недостаточного состояния, будущность которых ничем не обеспечена. Образование составляет для них единственный капитал, который может спасти их от нищеты в будущем, если им не выпадет на долю безбедная семейная жизнь; капитал этот обращается в большей части случаев на педагогическую деятельность в звании гувернанток или домашних учительниц. Понятно после этого, что особое педагогическое приготовление для таких лиц делается не только полезным, но и необходимым и спасает их в будущем от многих промахов, которые неизбежны в лицах, берущихся за непривычное для них дело».

Третий аргумент. «Нельзя к этому не присовокупить, что в числе разных поприщ, которые могли бы открыться для труда женщины, одно из самых главных, без сомнения, есть воспитательное поприще; обращение к нему значительного числа женщин было бы, при недостатке в учителях, большою помощью для нашего образования и вместе с тем предотвратило бы развитие многих общественных пороков, порождаемых недостатком женского труда» [Л. 19; выделено нами. – Авт.].

В этих строках объяснительной записки к проекту 1865 г. без труда виден почерк известного деятеля отечественного образования, крупного педагога А. С. Воронова. И быть может, именно в этой части проекта был заложен наиболее значимый его социально-педагогический потенциал. Не случайно, повторим, именно эта часть проекта, вошедшая в Положение о женских гимназиях и прогимназиях 1870 г., вызвала наибольший натиск реакции в период второй волны школьных контрреформ в 1880-х гг.

Неразрывно с данной проблемой был также связан и впервые решаемый в проекте вопрос о правах воспитанниц женских гимназий на получение званий домашних наставниц и домашних учительниц, а для воспитанниц прогимназий – званий первоначальных учительниц и учительниц начальных народных школ. Принципиально в этом отношении то, что министерские женские гимназии уравнивались, наконец, с мариинскими учебными заведениями. Однако условия получения указанных званий, сама процедура их присвоения в министерских женских гимназиях и прогимназиях оставались более усложненными, чем в учебных заведениях Ведомства учреждений императрицы Марии [Л. 23 об.].

Наконец, заметным достижением проекта 1865 г. было более четкое определение прав учителей женских учебных заведений, в частности уравнение их с правами «по чинопроизводству и пенсии» с учителями мужских гимназий. Как следует из объяснительной записки к проекту 1865г., польза этой меры состояла в том, что она «даст возможность женским гимназиям иметь своих особых учителей, а не зависеть в этом случае от мужских гимназий и училищ, к немалому ущербу для собственных успехов» [Л. 23].

Иными словами, этот важный шаг, с одной стороны, полагал закончить с безжалостной эксплуатацией энтузиазма и даровым трудом учителей мужских учебных заведений в женских училищах и, с другой стороны, – главное – создавал реальные предпосылки для формирования самостоятельного педагогического корпуса женских гимназий и прогимназий. Дело оставалось за малым: добиться уравнения жалования учителей мужских и женских учебных заведений. И здесь с новой остротой вставал нерешенный на этом этапе вопрос о необходимости финансовой поддержки женских гимназий и прогимназий со стороны правительства. Не содержания их за счет казны, а именно поддержки, причем весьма незначительной.

Таким образом, как видно из проведенного впервые анализа проекта Положения о женских гимназиях и прогимназиях, этот проект представлял собой достаточно сложный и противоречивый документ, причудливо сплетающий в себе как очевидные позитивные, так и негативные моменты. Это обстоятельство было вызвано двойным давлением на проект – со стороны передовой педагогической общественности и со стороны правительства, постепенно ужесточающего свой политический, в том числе и образовательный, курс.

Вместе с тем не менее очевидным было и то, что вектор рассматриваемого проекта по-прежнему был направлен в сторону реформы женского образования. Реформаторская линия была в нем доминирующей. Более того, проект делал ее восходящей. С помощью нового проекта реформирование отечественного женского образования не только продолжалось, но и расширялось и углублялось.

На очереди был следующий, завершающий шаг. Но делать его пришлось уже в принципиально новых условиях. 14 апреля 1866 г., спустя неделю после каракозовского выстрела, министр народного просвещения А. В. Головнин был отправлен в отставку. На смену ему пришел его давний недруг и политический противник граф Д. А. Толстой. Рассмотрение проекта нового Положения в Государственном совете было отложено. Вернулись к нему спустя четыре года, повторим, в совершенно иных условиях, когда усилиями Д. А. Толстого уже поднималась первая волна школьных контрреформ. Это не могло не сказаться на судьбе нового Положения о женских гимназиях и прогимназиях. Однако парадокс времени состоял в том, что основные позитивные идеи проекта 1865 г. удалось не только сохранить, но и развить. Это произошло благодаря А. С. Воронову, который явился автором и проекта 1865 г., и Положения 1870 г.

Мы столь подробно остановились на анализе проекта 1865 г. по двум причинам. Во-первых, это был самый крупный и самый значимый за все предшествующее время шаг в теоретическом и практическом развитии российского законодательства о женском образовании. Шаг, повторим, оставшийся незамеченным в историко-педагогической литературе. И во-вторых, потому, что текст этого проекта фактически стал основой будущего Положения о женских гимназиях и прогимназиях 1870 г., которое определило характер и направления развития среднего женского образования в России вплоть до 1917 г. Положение 1870 г. дословно повторяло текст проекта 1865 г. лишь с некоторыми изменениями и дополнениями. Это обстоятельство также выпало из поля зрения авторов историко-педагогической литературы, между тем, как будет отмечено далее, оно весьма характерно и имеет принципиальное значение.

Однако сначала обратимся кратко к тем событиям, которые предшествовали утверждению Положения о женских гимназиях и прогимназиях 1870 г.

Вступив в управление Министерством народного просвещения 14 апреля 1866 г., граф Д. А. Толстой уже в том же году осмотрел женские учебные заведения Московского и Казанского учебных округов и представил Александру II соответствующий доклад. Резко, до прямого искажения истинного положения дел, сгущая в этом докладе краски относительно «крайнего упадка» женского образования и «охлаждения к нему сочувствия общества», Д. А. Толстой одновременно упорно проводил мысль, что женское образование заслуживает самого ревностного попечения правительства. Министр аргументировал эту мысль откровенно охранительными соображениями. «Женщина, – писал он, – приготовляющаяся быть матерью семейства и воспитывать будущих граждан государства, только тогда может в действительности исполнить эти обязанности с пользой для последнего, если воспитание ее будет направлено сообразно с видами и желаниями благомыслящего правительства, которое, для достижения этой цели, должно иметь и возможность и право следить за женскими учебными заведениями в такой же мере, как оно может следить за мужскими».