Текст книги "Субедей. Великая Татария. Чингизиды"

3.1 Смерть Чингиз-хана

Абу-ль-Фарадж, Бар Эбрей (1226—30 июня 1286) сирийский церковный деятель, писатель и учёный-энциклопедист также оставил рассказ о кончине Чингисхана и он мало отличается от того, что нам стало известно из книги Абулгачи-Баядур-хана.

В шестьсот двадцать четвёртом году у арабов (1226), когда Чингиз-хан из страны Хорасан вернулся на восток, он задумал покорить страну Танкуртай (Тангутское царство – РД), которая находилась на границе с Индией. И пока он следовал туда, его поразила сильная болезнь, это было связано с чрезмерной влажностью воздуха. И, отчаявшись получить помощь от врачей, послал за своими сыновьями, призвал к себе Чагатая, Угедея, Толуя, Кюлькана (Khalkan), Чурхатая (Jurkhatai) и Аурджара (Aurjar) и сказал им:

– Я готов уйти, и со всех точек зрения правильно, что я должен видеть кого-то, кто сможет сохранить моё царство непоколебимым. Вот чего я желаю, как я много раз говорил вам: на царский трон вместо меня сядет Угедей, потому что я уверен в его понимании и организаторских способностях. Что вы думаете об этом, сыновья мои?

И все они преклонили колени и сказали:

– Отец наш, царь и господин, мы все твои рабы, мы будем слушаться и подчиняться каждому твоему приказу, как ты скажешь.

После этого его болезнь стала еще более серьёзной, и он покинул мир в четвёртый день арабского поста девятого месяца этого года.

Затем присутствовавшие сыновья послали послов друг к другу и вызвали всех детей и родственников с гор Капчагая, а именно детей старшего сына Джучи: Орду, Бату, Сибакана (Sibakan), Тангута, Барака (Берке), Беркечара, Тука-Тимура, а также Акнаса (Aknas) и Чагатая. А с юга они призвали Угедея, которому было вверено царство. С востока они вызвали своего дядю Отчигина, Булхатая (Bulkhatai) Нойона, Олджайту (Aljatai) Нойона, Толуя и остальных младших братьев, бывших в лагере Чингиз-хана. И, по прошествии примерно двух лет, за очень короткое время, пока собрание не было завершено, они усадили Угедея на царский трон, как было показано далее.

Бар-Эбрей или Бар-Эбрай – прозвище, которое традиционно переводят как «сын еврея» или «выходец из евреев». Существует и другое мнение: это прозвище означает «выходец из Эбры» – города, где жила его семья.

Один из самых выдающихся учёных XIII столетия родился в 1226 году в Мелитене (турецкая Малатья). Его отец Аарон был принявшим христианство иудеем, сам Бар-Эбрей тоже был христианином-яковитом. При крещении ему дали имя Иоанн. Мальчик получил отличное образование, из чего следует, что его семья была достаточно обеспеченной. Со временем, кроме своего родного сирийского, способный и старательный ученик овладел арабским, персидским, греческим, армянским и даже монгольским языками. Его отец был известным врачом, сын также хорошо изучил медицину.

В 1243 году Мелитена была захвачена войсками Хулагу-хана, а в 1244 году Аарон стал лекарем у одного из татарских полководцев. Но на этой работе он не задержался, и в том же году семья перебралась в Антиохию. Там Иоанн продолжил учёбу, а вскоре стал монахом в яковитском монастыре: сначала в Антиохии, а потом в Триполи. В 1246 году яковитский патриарх назначил его епископом, при этом двадцатилетний Иоанн принял имя «Григорий». В 1264 году новый патриарх сделал его марфианом Месопотамии. В яковитской церкви это звание по рангу уступало лишь званию самого патриарха. По церковным делам марфиан много путешествовал, основывал церкви и монастыри. В неустанных заботах о христианах он часто встречался с могуллскими правителями, в числе которых был и сам Абага-хан. В 1286 году в возрасте шестидесяти лет Иоанн-Григорий умер в Мараге.

Будучи учёным-энциклопедистом, Бар-Эбрей писал книги по самым разным отраслям знаний, проделав огромную работу по их систематизации. При этом он приобщал своих единоверцев к достижениям исламской науки и культуры. Образованные мусульмане тоже высоко ценили труды этого учёного, который был известен им под именем Абу-ль-Фарадж бин Харун.

Многочисленные сочинения Бар-Эбрея, написанные на сирийском и арабском языках, мало переводились на русский. Нашему читателю известны разве что его назидательные притчи («Книга занимательных историй»), а его исторические труды ещё ждут своего переводчика и издателя.

В нашей стране большинство работ арабских и персидских историков, в отличие от Европы, остаются за пределами внимания издательств. Приводимые в книге отрывки Абу-ль-Фараджа содержат описание завоевания татарами государства хорезмшахов. Это более раннее описание, чем классический труд Рашид ад-Дина (1247—1318), хотя и более позднее, чем сочинение Ибн аль-Асира (1160—1234). Тексты переведены по изданиям The Cronography of Bar Hebraeus.

3.2 Восшествие Угедея на трон ханства Империи

Ала Ад-Дин Ата-Мелик Джувейни в «История завоевателя мира» даёт нам ту же картину причины смерти Чингисхана, и она ничем особенным не отличается от того, что мы уже читали в книге Абулгачи.

Угэдэй до восхождения на царский сан отличался от своих братьев особым складом ума. Чингисхан по делам, которые он совершал, и речей, которые он произносил, видел, что он достоин трона, замечал признаки мужества и доблести в управлении государством и защиты его от врагов. Чингисхан смог довести до других своих сыновей, «подобно картине на камне», что именно Угедей наилучшим образом подходит для масштабных дел, которые сам не смог довести до логического завершения.

Чингисхан вернулся из стран Запада в свой старый лагерь на Востоке, он исполнил свое намерение выступить против тангутов. После того, как весь край был очищен от его врагов, после того как все они были завоёваны и покорены, его вдруг сразил неисцелимый недуг, причиной которого был нездоровый климат. Он призвал к себе своих сыновей Чагатая, Угедея, Улуг-нойона, Колгена, Джурчетея и Орчана и обратился к ним с такими словами:

– Болезнь моя такая, что её нельзя излечить никакими лекарствами, и кому-то одному из вас придётся оберегать трон и могущество государства и еще более возвышать пьедестал, у которого уже есть прочный фундамент. Ему довольно того, что нас будут поносить, после нашей смерти, а нам довольно того, что будут вспоминать его предков. Если каждый из моих сыновей пожелает стать ханом и быть государем, и не подчиняться никому другому, не будет ли это как в притче о змее с одной головой и о другой змее со многими головами?

Он произнёс эти слова и предостережения, которые были основой их дел и их ясы (законов), названные выше сыновья преклонили колени и сказали:

– Отец – наш царь, мы твои рабы. Склоняем головы перед твоим приказом и советом.

Чингисхан произнёс следующие слова и свои пожелания:

– Если вы желаете провести свою жизнь в довольстве и роскоши и насладиться плодами власти и богатства, мой совет, как я только что дал вам понять, таков: пусть на трон ханства вместо меня взойдёт Угэдэй, поскольку он превосходит вас здравым рассудком и проницательностью ума. Пусть управление войском и народом и защита границ Империи осуществляются его здравомыслием и мудрыми решениями. Поэтому я объявляю его своим наследником и передаю ключи Империи в его доблестные и умелые руки. Каково будет ваше решение, мои сыновья, относительно этих соображений и как вы относитесь к этому решению?

Сыновья вновь почтительно преклонили колени на землю и поклялись в верности и смирении, покорно ответили :

– Кто посмеет противиться воле Чингисхана, и кто может её нарушить? Небо внемлет, и Провидение прислушивается к каждому приказу, отдаваемому по твоему повелению. Наше благо и благо наших преемников зависит от того, как исполняются наказы Чингисхана, и в наших делах мы вверяем себя твоему наставлению.

– Если, – сказал Чингисхан, – ваша воля находится в согласии с вашими словами, а ваш слова исходят от ваших сердец, вы должны дать свое письменное согласие на то, что после моей смерти признаете Угедея своим ханом, а его приказания будут для вас как душа для тела и что не внесёте никаких изменений и исправлений в то, что было сегодня решено в моем присутствии, и не отступите от моего приказа.

Все братья Угэдэя исполнили его приказ и письменно заверили своё согласие.

Состояние Чингисхана продолжало ухудшаться, так как его нельзя было трогать с места, он скончался там, где был, четвёртого дня месяца рамадана 624 года (18 августа 1227 года).

После его похорон все царевичи отправились в свои земли, намереваясь в следующем году созвать собор, который на могуллском языке называется курултай. Они прибыли в свои владения и занялись приготовлениями к этому курултаю.

С уходом холодов и наступлением весны, когда земля повеселела и возрадовалась от дуновения ласкового, тёплого зефира, который украсил землю зеленью, мир стал подобен солнечному Миру в ярких красках.

Зефир, сотворивший чудо возвращения земли к жизни, сыновья Чингисхана и их родственники послали нарочных, чтобы сообщить о смерти Чингисхана, а также о том, что во избежание причинения какого-либо вреда государству необходимо созвать собор и решить вопрос об избрании нового хана. После этого все братья отправились на курултай. Из Кипчакских земель прибыли сыновья Туши, Хорду, Бату, Сибакан, Тангут, Берке, Беркечер и Тога-Темур, из Куяса Чагатай, из Эмиля и Кобака-Угэдэй, с Востока их дядя Отегин, Бельгутей-нойон, Ельчитей-нойон, Еку и Есунгей, из других мест-эмиры и нойоны, которые были назначены всюду. Улуг-нойон и его младшие братья уже находились в столице Чингисхана. Все вышеназванные принцы и высокопоставленные вельможи собрались в области Келурена. В тот день, «когда мир заулыбался, освещаемый солнцем, находящимся в созвездии Овна, и когда подул ветер через глазницы дождевых туч пришла весна, в своей красе и блеске, и аромат её воздуха сказал нам все о желаньях влюблённых и когда, сверх того, зацвели в лугах цветы и травы, и, дивясь на это, витютни вместе с соловьями спели сотню песен на тысячу разных ладов во славу полей и лугов». (Джувейни)

На открывшемся курултае несколько дней говорили о делах государства и завещании Чингисхана. Читали и перечитывали письменные свидетельства сыновей о том, что ханство надлежит принять Угедею. Они послушались этого завета, и все царевичи как один без тени злобы или неудовольствия сказали Угедею:

– Согласно приказу Чингисхана тебе надлежит с помощью Неба вступить во владение ханством, чтобы все сильные мира сего перепоясали чресла своей жизни поясом покорности и верности и внимали бы твоим приказаниями повиновались им.

Угедей отвечал так:

– Несмотря на такой приказ Чингисхана, здесь находятся мои старшие братья и дяди, которые более меня достойны исполнить эту задачу, а кроме того, согласно могуллскому обычаю, наследником своего отца является младший сын из старшего дома, а Улуг-нойон и есть младший сын из старшей орды и ухаживал за Чингисханом днём и ночью, утром и вечером, и видел, и слышал, и узнал все его ясы и законы. Видя, что все они живы и находятся здесь, как могу я наследовать ханство?

Весь день до наступления ночи они весело спорили между собой и соперничали без всякой злобы. Целых сорок дней они надевали каждый день новые одежды другого цвета и осушали кубки с вином, в то же время обсуждая дела государства. И вновь каждый день Угедей по-разному, точно и одновременно сдержанно выражал одни и те же чувства. После истечения сорока дней, на утро сорок первого, все царевичи как один подошли к Угэдэю и сказали:

– Чингисхан из всех своих сыновей и братьев выбрал тебя и доверил твоему суду, что завязать, а что развязывать, что ослаблять, а что усиливать. Как можем мы допустить изменения его слова и отступить от него или его исказить и нарушить? В день, который, согласно предсказаниям астрологов и камов, должен быть удачным днём, подходящим и благоприятным временем, ты должен с помощью Господа, да святится имя Его, утвердиться на троне мира и украсить землю справедливостью и благими делами.

После долгих настойчивых уговоров со стороны братьев и долгих отказов со стороны Угедея он подчинился приказу своего отца и последовал увещаниям своих братьев и дядей. В соответствии с древним обычаем, они обнажили свои головы и перекинули свои пояса через плечо.

В год 626 (1228—1229) Чагатай взял Угедея за правую руку, а Отегин за левую, и по решению зрелого суждения и с помощи удачи они возвели его на трон. Улуг-нойон взял чашу и все присутствующие при дворе и за его пределами трижды преклонили колени и произнесли молитву со словами:

– Да будет процветать государство с тем, что Угедей станет Ханом!

Так они нарекли его Кааном, и в соответствии с обычаем все царевичи в знак верности и повиновения Каану трижды преклонили колени перед солнцем, затем вернулись и продолжили собор, предаваясь веселью и отдыху.

Ата-Мелик Джувейни добавляет в происходящее на курултае немного лирики, в конце которого был исполнен довольно жестокий по своему содержанию обычай:

«Управляющий Миром Император уселся на лестницу недремлющей удачи, могущественный и пользующийся покровительством неба, и царевичи, подобные Ориону, перепоясали чресла любви поясом верности пред солнцем небес величия и могущества; в то время как слева сидели жены, каждая из которых была щедро наделена прелестью и красотой, своей изысканной свежестью и яркостью напоминавшие цветы, а сладостью и чистотой подобные весенней зелени.

Её лицо, подобное розовому саду, есть весна мира души;

Её ниспадающие косы-аркан, наброшенный на шею терпения;

Её брови, подобные дугам, полумесяцы на лице неба;

Её источающие амбру локоны-лучшее украшение для прекрасных ланит.

Все, кто видели это собрание с таким множеством гурий и юношей, с изобилием вина и молока, воскликнули в великом изумлении:

– Теперь ты можешь судить, каково оно, наивысшее блаженство.

Глаза Времени просияли от присутствия Каана, и в мире благодаря его трудам не стало ненависти и злобы.

В королевстве оживилась торговля, потому что на земле есть такой правитель, как ты.

Ветер окреп из-за его смелости, земля стала лёгкой из-за его милосердия.

Деревья мира и спокойствия, засохшие было, вновь наполнились соком; а ланиты Надежды, разодранные отчаянием и безнадёжностью, вновь засветились румянцем. Дни, в силу покоя и тишины, приобрели упоительность ночи, а ночи, от веселия и яркого огня вина стали как белый день.

Тогда Каан приказал, чтобы открыли хранилища сокровищ, собранных за многие годы для Чингисхана в странах Востока и Запада, все описание которых не могли вместить конторские книги. Он закрыл рот осуждающим, отвергнув их советы, и выделил свою часть каждому из своих родственников и военачальников, своего войска и своих соплеменников, знатных и низкого рода, господ и слуг, хозяев и рабов, каждому согласно его пожеланию; и оставил в своих сокровищницах на завтрашний день не много и не мало, не чрезмерно и не скудно.

Ибо лев не делает запасов и на день, в то время как муравей запасает пищу на весь год.

И когда он закончил пиршества и раздачу подарков, то согласно обычаю, который гласит:

– Воистину; мы нашли наших отцов в некоем учении“, он приказал, чтобы непрерывно в течение трёх дней готовили пищу для духа Чингисхана; а также чтобы из луноликих дев, красивых наружностью и весёлых нравом, приятных для глаз красотой и с прекрасными очами, грациозных в движениях и изящных в неподвижности-из тех, что „награда тем, которые богобоязненно, отобрать сорок девиц из родов эмиров и нойонов, украсить их драгоценностями и орнаментами, одеть в красивые платья и дорогие наряды и вместе с отборными лошадьми отправить туда, где они соединятся с его духом.

После завершения мероприятий по проведению курултая Угедей занялся управлением государства и ведением дел.

Прежде всего Угедей издал Закон (ясу) о том, что все распоряжения и приказания, которые были ранее изданы Чингисханом, будут оставаться в силе. Они должны соблюдаться и охраняться без изменений, переиначивания и путаницы. К этому времени со всех сторон пришли доносчики и осведомители доложить и сообщить о делах каждого из эмиров и правителей. Но Каан благоразумно сказал:

– Любую поспешную речь, до нашего восшествия на престол исторгнувшуюся из уст любого человека, мы простим и забудем о ней. Если же с этого времени какой-либо человек задумает совершить что-либо противное старым и новым распоряжениям и ясам, наказание и кара этому человеку будут соразмерны его преступлению.

После издания этих законов, он отправил войска во все страны мира.

Султан Джелал ад-Дин в Хорасане и Ираке еще не прекратил огонь вражды и беспорядков и всё еще не унимался. Туда был направлен Чормагун с несколькими эмирами и тридцатью тысячами воинов.

В землю кипчаков, саксин и булгар были направлены Кокетей и Субутай-Бахадура с таким же войском.

В Тибет и Солангай (Корею – РД) были направлены необходимые силы для покорения, в земли Китаев же он решил отправиться лично в сопровождении своих братьев.

В 1229 году могуллы предприняли попытку завоевать Булгарию, но ограничились лишь разгромом сторожевых булгарских отрядов на реке Яик. В том же году вновь начали наступление на Волжскую Булгарию. Согласно Рашид ад-Дину, Угедей-хан почти сразу после восшествия на престол в 1227 г. отправил Субедей-Бахадура и Кокошая (Кукдая) «в сторону Кипчака, Саксина и Булгара» (Рашид ад-Дин. Т. II). В Прикаспийских степях могуллам удалось разгромить половцев и саксин и нанести поражение булгарским форпостам на реке Яик. Об этом сообщается в Лаврентьевской летописи:

«Того же лета (1229 г.) Саксины и Половцы възбегоша из низу к Болгарам перед Татары и сторожеве Болгарьскыи прибегоша бъени от Татар, близ рекы, ей же имя Яик».

Рашид ад-Дин пишет, что Угедей, вступил на престол в 1229 г., на основании ясы Чингис-Хана и заставил смолкнуть всех претендентов, а потом во все пограничные места и окраины своих владений назначил войска для охраны границ и областей. «В Иранской земле ещё не успокоились волнения и смуты, и султан Джалал ад-Дин все ещё проявлял высокомерие. Каан отправил против него Джурмагун-нойона с несколькими эмирами и тридцатью тысячами всадников, а Кокошая и Субедей-Бахадура послал с таким же войском в сторону же Кипчака, Саксина и Булгара. В Хитай, Тибет, Солангэ, Джурджэ и их пределы отправил с войском в качестве передовой рати знатных нойонов, а сам со своим старшим братом Екэ-нойоном направился следом за тем войском в сторону Хитая, который ещё не покорился, и государь которого по-прежнему господствовал в тех пределах» (Рашид ад-Дин. Т. II).

4. Завоевание княжеств Урусов (1236—1240 гг.)

4.1 Имена вождей

В «Истории Татар» брата Иоанна: «Вот имена вождей: Орду (он был в Польше и Венгрии), Баты, Бурин, Кадан, Сибан, Буйгет (эти все были в Венгрии), Хирподан (этот до сих пор находится за морем и воюет с султаном Дамаска); есть и другие, которые также находятся за морем. А следующие остались в стране: Менгу, Коктен, Сиреней, Хубилай, Сиренум, Синекур, Туатемыр, Карагай, старик Сибедей, который среди них зовётся воином, Бора, Берка, Моуцы, Хоранка (но этот среди прочих наименьший). Есть также множество других вождей много, но их имена нам неизвестны».

Согласно сведениям Рашид ад-Дина, картина предводителей Западного похода выглядела так: «Царевичи, которые были назначены на завоевание Кипчакской степи и тех краёв, были следующие: из детей Тулуй-хана – старший сын, Менгу-хан, и его брат Бучек; из рода Угедей-каана – старший сын, Гуюк-хан, и брат его Кадан; из детей Чагатая – Бури и Байдар и брат каана, Кулкан; сыновья Чучи: Бату, Орда, Шайбан и Тангут; из почтенных эмиров: Субедей-Бахадур и несколько других эмиров» (Рашид ад-Дин. Т. II.).

У него же в «Сборнике Летописей»: «Царевичи, которые были назначены на завоевание Кипчакской степи и тех краёв, были следующие: из детей Тулуй-хана – старший сын, Менгу-хан, и брат его Бучек; из рода Угедей-каана – старший сын, Гуюк-хан, и брат его Кадан; из детей Чагатая – Бури и Байдар и брат каана, Кулкан; сыновья Джучи; Бату, Орда, Шейбан и Тангут; из почтенных эмиров: Субэдай-Бахадур и несколько других эмиров. Они все сообща двинулись весною бичин-ил, года обезьяны, который приходится на месяц джумад 633 года (11 февраля – 11 марта 1236 г.); лето они провели в пути, а осенью в пределах Булгара соединились с родом Джучи: Бату, Ордой, Шейбаном и Тангутом, которые также были назначены в те края. Оттуда Бату с Шейбаном, Буралдаем и с войском выступил в поход против буларов и башгирдов и в короткое время, без больших усилий, захватил их».

Потомков гуннов Рашид ад-Дин называет «булары». Это народ, принявший христианское вероисповедание. Они граничат с Римом, то есть с франками. Получив сообщение о движении Бату и его эмиров, они собрались и двинулись в поход с 40 туманами хорошо вооружённого войска. Шейбан, составлявший авангард с 10,000 людей, послал известие Бату, что их буларов вдвое больше монгольского войска и что все они бахадуры. Когда оба войска выстроились друг против друга, Бату, по обычаю Чингиз-хана, взошёл на вершину одного холма и сутки смиренно взывал к богу и тяжко вздыхал, а мусульманам приказал помолиться соборно. Посередине между обеими армиями была большая река. Бату и Буралдай ночью переправились через реку и вступили в бой. Шейбан, брат Бату, лично вступил в сражение. Эмир Буралдай произвёл нападение всеми войсками сразу. Они устремились на шатёр келара, который был их царём, и мечами перерубили верёвки. Вследствие падения королевского шатра войско буларов пало духом и обратилось в бегство. Как отважный лев, который кидается на добычу, могуллы гнались за ними, нападали и убивали, так что уничтожили большую часть того войска. Эти земли были завоёваны, и эта победа была одной из великих дел. Булар и Башгирд являются большой страной и представляют собою места недоступные. Несмотря на то, что тогда завоевали её, жители её снова восстали, и она ещё не была полностью покорена. Государей там называют келар (король).

Возможно, Рашид ад-Дин несколько путает последовательность событий. Большинство источников указывает на то, что первоначальный сбор был на границе Булгар. После этого зиму царевичи и эмиры собрались и провели в долине реки Хабан. Эмира Субедея с войском отправили в страну асов и в пределы Булгара. Они дошли до города Булгара Великого и до других областей, разбили войско булгар и заставили их покориться. Их вожди Баян и Джику пришли и изъявили царевичам покорность, они были щедро одарены и вернулись обратно, но потом опять подняли бунт. Для усмирения бунта, вторично послали Субэдай-Бахадура, он снова захватил их и устроил избиение возмутившихся областей. Затем царевичи, после очередного совещания, пошли каждый со своим войском облавой, устраивая сражения и занимая попадавшиеся им по пути области. Менгу-каан с левого крыла шёл облавой по берегу моря Каспийского. Бачмана, одного из бесстыднейших эмиров, из народа кипчаков, из племени олбурлик, и Качир-укулэ, из племени асов, обоих взял в плен. Изначально Бачман с группой других воров спасся от меча. К нему присоединилось другие беглецы и таких собралось очень много. Он бросался во все стороны и похищал всё, что попадалось ему в руки, количество его бесчинств увеличивалось день ото дня. Постоянного местопребывания у него не было, поэтому войско могуллское не могло схватить его. Он прятался в лесах на берегу Итиля или уходил на острова.

Менгу-каан не мог далее терпеть бесчинства бунтовщиков и разбойников. Он приказал изготовить 200 судов и на каждое из них посадить по 100 человек могуллов с полным вооружением. Сам он с братом Бучеком шёл облавой по обоим берегам реки. В одном из итильских лесов они нашли свежий навоз и другие следы, оставшиеся от поспешно откочевавшего лагеря, а здесь же застали больную старуху. От неё узнали, что Бачман перебрался на один остров и что всё, попавшее за это время к нему в руки в результате его злодеяний и бесчинств, находится на этом острове. Судов у каана не было и не было возможности переправиться через Итиль. Вдруг поднялся сильный ветер, вода забушевала и ушла в другую сторону от того места, где была переправа на остров. Благодаря везению Менгу-каана, показалось дно, и он приказал пустить в ход войска и захватить Бачмана. Его сообщников истребили – кого мечом, кого утопили в реке – и вывезли оттуда много имущества. Бачман умолял, чтобы Менгу-каан своей благословенною рукою довёл его дело до конца. Менгу-каан приказал, чтобы его брат Бучек разрубил Бачмана надвое. Качир-укулэ, одного из эмиров асов, также убили. Менгу-каан провёл там то лето, а после того, в такику-ил, в год курицы 634, соответствующий года (4 сентября 1236 – 23 августа 1237 г.), сыновья Джучи – Бату, Орда и Берке, сын Угедей-каана – Кадан, внук Чагатая – Бури и сын Чингиз-хана – Кулкан занялись войной с мокшей, буртасами и арджанами и за короткое время завладели ими.

Осенью того же года все находившиеся там царевичи сообща устроили курултай и, по общему соглашению, пошли войной на русских. Бату, Орда, Гуюк-хан, Менгу-каан, Кулкан, Кадан и Бури вместе осадили город Арпан и в три дня взяли его. После того они овладели также городом Ике. Кулкану была нанесена там рана, и он умер. Один из русских эмиров, по имени Урман (Роман), выступил с ратью, но его разбили и умертвили, сообща в пять дней взяли также город Макар и убили князя этого города, по имени Улайтимур. Осадив город Юргия Великого, взяли его в восемь дней. Они ожесточённо дрались. Менгу-каан лично совершал богатырские подвиги, пока не разбил русских. Город Переяславль, коренную область Везислава, они взяли сообща в пять дней. Эмир этой области Банке Юрку бежал и ушёл в лес; его также поймали и убили. После того они ушли оттуда, порешив на совете идти туманами облавой и всякий город, область и крепость, которые им встретятся на пути, брать и разрушать. На этом переходе Бату подошёл к городу Козельску и, осаждая его в течение двух месяцев, не мог овладеть им. Потом прибыли Кадан и Бури и взяли его в три дня.

Тогда они расположились в домах и отдохнули. После того, в нокай-ил, год собаки, соответствующий 635 году (24 августа 1237—13 августа 1238 г.), осенью Менгу-каан и Кадан выступили в поход против черкесов и зимой убили тамошнего государя по имени Тукара. Шибан, Бучек и Бури выступили в поход в страну Крым и у племени чинчакан захватили Таткару. Берке отправился в поход на кипчаков и взял в плен Арджумака, Куран-баса и Капарана, военачальников Беркути. Потом в кака-ил, год свиньи, соответствующий 636 году (14 августа 1238 – 2 августа 1239 г.), Гуюк-хан, Менгу-каан, Кадан и Бури направились к городу Минкас и зимой, после осады, продолжавшейся один месяц и пятнадцать дней, взяли его. Они были еще заняты этим походом, когда наступил год мыши, 637 год (3 августа 1239—22 июля 1240 г.). Весной, назначив войско для похода, они поручили его Букдаю и послали его к Тимур-кахалка с тем, чтобы он занял и область Авир, а Гуюк-хан и Менгу-каан осенью того же года мыши, по приказанию каана, вернулись, и в год быка, соответствующий 638 году (23 июля 1240 – 11 июля 1241 г.), расположились в своих ордах.

Бату появился на свет от Уки-фудж-хатун, дочери Ильчи-нойона из рода кунгират. Его называли Саин-хан. Он был очень влиятелен и всемогущ, и ведал улусом и войском вместо Джучи-хана, и прожил целый век. Когда всех четырёх сыновей Чингиз-хана не стало, то старшим над всеми его внуками оказался он и был у них в великой чести и почёте. На курултаях никто не противился его словам; напротив, все царевичи повиновались и подчинялись ему. Так как Джучи уклонился от выполнения ранее вышедшего постановления Чингиз-хана отправиться ему с войском и захватить все северные области, как то: Ибир-Сибир, Булар, Дашт-и Кипчак, Башгирд, Рус и Черкес до Дербенда Хазарского, который могуллы называют Тимур-кахалка, и включить их в свои владения, то, когда Угедей-каан воссел на царство, он повелел Бату это сделать таким же порядком. Племянника своего Менгу-каана, его брата Бучека и сына своего Гуюк-хана со старшими эмирами, в том числе Субэдай-Бахадура из рода урянкат, который приезжал с Джэбэ-нойоном в эту страну, а также других царевичей с войсками приказал назначить в передовую рать. Все собрались вокруг Бату и занялись завоеванием северных стран. В бичин-ил, то есть в год обезьяны, выпавший на месяц джумада лета 633 год (21 февраля – 21 марта 1235 г.), они выступили, и завоевали, и покорили большую часть тех областей, а весной хулугунэ-ил, то есть года мыши, соответствующего 637 году (3 августа 1239 – 22 июля 1240 г.), Гуюк-хан и Менгу-каан по указу каана повернули обратно и направились к высочайшей особе каана. После этого Бату с братьями, эмирами и с войском еще некоторое время завоёвывал те страны.

Сообщение русских послов о первом появлении неизвестного азиатского народа на границах Руси в 1223 г. облетело все русские княжества и в том же году достигло Западноевропейских стран.

«Том же лете, по грехом нашим, придоша языци незнаеми, их же добре никто же не весть, кто суть и отколе изидоша, и что язык их, и котораго племене суть, и что вера их; Бог един весть, кто суть и отколе изидоша: мы же их не вемы, кто суть и не сведаем, откуду суть пришла, и где ся деша опять; бог весть, отколе приде на нас, за грехы наша».

Это известие отразилось в Западных хрониках в почти дословной передаче. Цезарий Гестербахский в своей хроники пишет о битве на реке Калке:

«В прошедшем году ещё какой-то народ вошёл во владения Руссов и истребил там весь народ унамский: нам неизвестно, что это за народ, откуда идёт и куда стремится».

В тексте – ипат, возможно, речь о кунах, одном из Кипчакских племён. Тех кипчаков, которые ушли на Дунай, венгры называли их именем – кунами, но одновременно появилось другое их название – команы, как полагают, по имени одного из их вождей. В «Истории французского королевства» при описании событий 1236 г. говорится о страхе, вызванном во Франции известиями о татарах. В той же хронике приводится обращение к Людовику IX магистра тамплиеров Понса де Обон, указывающего, что, если татары не будут сокрушены, ничто их не остановит на пути к Франции (Понс де Обон).

«Тут впервые прошёл слух по земле нашей, что нечестивое полчище Татарейское многие земли разорило; истинно ли это, будущее покажет». (Английские источники). Эта весть занесена в анналы Мельрозского монастыря в Южной Шотландии в 1238 г.

В 1235 г. Угедей-хан созвал большой курултай, на котором обсуждался вопрос «об истреблении и покорении всех оставшихся непокорёнными»: Булгара, страны Асов и Руси. В 1236 г. войско Батыя взяло штурмом столицу Булгарии – Великий Город – и опустошило страну. В 1238—1239 годах булгары предприняли попытку восстановить свою столицу, но в 1240 г. татарское войско под предводительством Субедея вновь разорило Булгарию, а с 1242 г. Батый, возвратившийся из европейского похода, сделал на некоторое время своей ставкой бывший булгарский город, известный в русских летописях под названием Бряхимов, и территория Булгарии была окончательно включена в состав Золотой Орды.