Текст книги "Субедей. Великая Татария. Чингизиды"

О ЗАКОНАХ, ПОСТАНОВЛЕННЫХ ЧИНГИС-ХАНОМ

У могуллов ещё не было письменности, по этой причине Чингис-Хан повелел уйгурским грамотеям обучить письму татарских детей. И посему могуллские слова пишут уйгурскими буквами, так же как египтяне записывают греческими буквами, а персы – арабскими. И он также повелел записать следующие постановленные им законы. Уже при Хубилай-Хане получили распространение сразу 4 письменности.

I. Когда нужно писать бунтовщикам или отправлять к ним послов, не надо угрожать надёжностью и множеством своего войска, но только объявить: если вы подчинитесь, обретёте доброжелательство и покой. Если вы станете сопротивляться – что мы знаем? Бог всё вечный знает, что с вами будет. И в этом они (могуллы) показали уверенность, возложенную ими на Господа. И этим они побеждали и побеждают.

II. Должно возвеличивать и уважать чистых, невинных, праведных, грамотеев и мудрецов какого бы то ни было племени, а злых и неправедных презирать. И, видя между христианами чистоту и другие добродетели, могуллы в начале своего владычества много возлюбили христиан. Но любовь их позже обратилась в ненависть, они не могли больше одобрять христиан, потому что всем множеством народа сделались они мусульманами.

III. Царям и знати не надо давать многообразных цветистых имён, как-то делают другие народы, в особенности мусульмане. Тому, кто на царском троне сидит, один только титул приличествует – Хан или Каан. Братья же его и родичи пусть зовутся каждый своим первоначальным (личным) именем.

IV. Когда нет войны с врагами, пусть предаются делу лова – учат сыновей, как гнать диких животных, чтобы они навыкали к бою и обретали силу и выносливость и затем бросались на врага, как на диких животных, не щадя (себя).

V. Воины берутся не ниже 20 лет от роду. Да будет поставлен начальник над каждым десятком, сотней, тысячей и тьмой.

VI. Весь народ могуллский да содержит хана из ежегодных достатков своих, (уделяя ему) коней, баранов, молока, также от шерстяных изделий.

VII. Никто да не уходит из своей тысячи, сотни или десятка, где он был сосчитан. Иначе да будет казнён он сам и начальник той (другой) части, который его принял.

VIII. От каждых двух тем лошади должны быть поставлены по всем дорогам для проезда послов.

IX. Из имущества умершего, у коего нет наследника, хан ничего да не возьмёт, но его имущество все дается тому, кто за ним ходил.

Много у могуллов и других законов, но, чтобы не удлинять изложения, мы только эту часть отметили. (Из «Сирийской Летописи» Григория Абуль Фараджа).

Что касается таких важных дел, как походы, война и другие, то они решаются только самим татарским правителем. Однако он ещё обдумывает их вместе со своей родней. Китайцы и другие люди не участвуют в этих обсуждениях. Правитель обычно называет татар «своей костью» (Хэй-да Ши-люе). Когда требовалось выйти в поход, то каждый из его подданных знал, сколько воинов он должен был предоставить в армию. Он никогда не оставлял без поощрения и награды похвальные действия, а добрые дела без похвалы и, напротив, не оставлял без наказания пороки и жестоко казнил за преступные действия. Выбирал он в армию не только сильных людей, но и разумных, самых храбрых из них назначал офицерами. Лучших из пленных определял стеречь лошадей, а наихудших определял к овцам.

Такая организация во многом позволила ему покорить многие страны и ближние государства, в которых не было необходимого порядка и расположения.

Чингис-Хан имел обычай ежегодно собирать всех офицеров и гражданских руководителей, чтобы они свидетельствовали, есть ли у них надлежащие способности к исполнению возложенных на них обязанностей, никогда не оставлял без похвалы тех, кто хорошо исполнял свою работу и старался замечать всё, что они делают достойно. Все, что он приводил в порядок и какие принимал меры, лучше всего оценить по всему рассказанному выше.

Одежда у татар делалась из очень крепкой толстой кожи. Дети с детства учились скакать на лошадях и стрелять из лука, причём практически все прекрасно владели луком и умели стрелять из него на скаку. Богатые воины и офицеры носили платья из шелка и парчи, подбитые мехом соболя, горностая или другого ценного пушного зверя. Воины проводили по несколько дней верхом во время походов, не слезая с коня даже во время сна. Кроме луков, воины имели на вооружении пики, дубины и сабли. Пики и короткие сабли были на вооружении у пехоты.

Марко Поло отмечает как один из центров производства замечательного и разнообразного оружия город Синдихин в южной Азии, но на самом деле оружие производилось во многих городах, в том числе на заводах на Урале, на территории современной Сибири и в европейских городах. Заметим, в свою очередь, что Марко не посещал Северные части провинций Великой Татарии. В походы брали ремесленников, которые занимались ремонтом всех видов вооружения и изготовлением расходных материалов.

При встрече с серьёзным конным противником применялись тактические приёмы. В каждом батальоне использовалось до 1000 человек инфантерии – пехоты, предназначенной для ведения боевых действий в пешем порядке (на собственных ногах), вооружённой прочными пиками и мечами. Они были обучены следующей тактике: кавалерия делала вид, что отступает и начинает бежать, пехота изначально так же делала вид, что обращается в бегство. По сигналу они останавливались, спешивались, встречали наступающих пиками и калечили лошадей. В это же время после полного расстройства наступающих войск неприятеля подавалась команда духовыми инструментами на атаку неприятеля всеми силами. Выпускались тучи стрел со всех линий и сторон, которые калечили коней и воинов противника, а потом враг атаковался пиками, дубинами и мечами.

Во время осады городов высылались отряды для пресечения сообщения между городами и осаждёнными. Дозоры высылались во все направления, которые сообщали своим офицерам обо всех перемещениях противника, отлавливались вестовые противника.

Стратегия и тактика отрабатывалась на специальных полигонах. Использовалась также тактика устройства засад с использованием рельефа местности. Генералы и офицеры разрабатывали планы ведения боевых действий и намечали схемы передвижения подразделений в походах. Особое внимание уделялось разведке летучими конными отрядами. Во время стоянок выставлялись дозоры по всем направлениям и предусматривались схемы дальнего оповещения с использованием дымов разного цвета. При необходимости команды подавались разноцветными знамёнами без звукового оповещения.

Великий хан выбирал 12 самых умных офицеров из двора, в обязанность которых входило следить за поведением солдат и офицеров его армии во время походов и сражений и представлять письменные отчёты его величеству, он же, узнав о заслугах и достоинствах офицеров и воинов, повышал их по службе, сотников назначал командовать тысячей. Назначенным сотникам дарил серебряную посуду и доски или свидетельства их назначения для командиров сотни весом 120 сагги. (Сагги, exagia, мискал = 4,235 г – РД). Командиры тысячи получали золотые или серебряные с золочением, а командиры тумен (10000) получали золотые доски с изображением львиной головы весом 220 сагги. На доске была написано: «Силой и властью великого Бога и милостью, которую он ниспосылает на нашу империю, да будет имя Хана благословенно навеки, все, которые не захотят повиноваться тому, что здесь написано, будут наказаны смертью и совершенным уничтожением».

У офицеров, имеющих подобные знаки, были особые привилегии и полномочия, соответствующие надписи на доске.

Главнокомандующий армии во главе стотысячного войска получал золотую доску весом 300 сагги с таким же изречением, как и на других, меньших весом. Он обладал особыми привилегиями, и при каждом его появлении над его головой несли зонт, подчёркивающий его чин и власть, сидел он на серебряном стуле.

Некоторым вельможным генералам Хан вручал особую табличку, на которой изображены кречеты, это позволяло брать с собой почётную стражу и использовать коней императорского конезавода, а также забирать коня любого офицера, стоящего рангом ниже. Подобные подробности можно прочитать в работах Марко Поло.

Именно прекрасная организация, единоначалие и дисциплина татарского войска позволила ему завоевать практически всю Азию и большую часть Европы.

Ц. Де Бридиа в книге «История татар» пишет: «Бату как старший по возрасту был назначен и старшим среди князей, участвовавших в западном походе, начавшемся в 1235 г. Сведения брата Иоанна о первенстве Бату в западном походе подтверждаются сведениями Джувейни. На курултае 1235 г. обсуждался и вопрос о вторжении в Южный Китай. Также были посланы войска в Кашмир и Хиндустан. Сравнение сообщений Рашид ад-Дина и францисканцев видно, что информаторы францисканцев не обладали в полной мере достоверными сведениями; вернее, в этих описаниях перемешаны решения курултаев, проходивших в разное время, а именно в 1229 и 1235 годах. На курултае 1229 г. были намечены походы против султана Джелал ад-Дина в Хорасан; в сторону кипчаков, Саксина и Булгара; в сторону Тибета и Солангэ (Кореи) и другие места.

Сначала они штурмом взяли город Булгар, известный на весь мир неприступностью своего места и многочисленным населением. Жителей его они убили и часть угнали в плен для угрозы другим. Оттуда они обратились на страну Рус и покорили её области до города М. к. с. (предположительно здесь речь идёт о городе Магас – РД), население которого по многочисленности было подобно муравьям и саранче, а окрестности его были так густо покрыты лесами, что даже змея не могла проползти сквозь них. Царевичи вместе стояли по сторонам его города и с каждой стороны проложили дорогу шириной, достаточной для проезда рядом 3—4 повозок, а напротив города установили метательные машины и в течение нескольких дней не оставили от города ничего, кроме его названия, и захватили там большую добычу. Они отдали приказ отрезать правое ухо у убитых людей. Было насчитано 270 000 ушей. Оттуда царевичи решили вернуться».

В письме венгерского епископа парижскому епископу от 10 апреля 1242 г. говорится о мордве в составе татарского войска: «Услышать точные сведения о них мы не можем, ибо впереди них идут некие племена, именуемые мордванами, и они уничтожают всех людей без разбору» (Английские источники). В главе «О свойствах татар» Фома Сплитский пишет: «У них имеется великое множество воинов из разных покоренных ими в войнах народов, прежде всего куманов, которых они насильно заставляют сражаться. Если же они видят, что кто-либо из них немного страшится и не бросается в исступлении навстречу гибели, они немедленно отрубают ему голову».

Чингис-Хан использовал этнические и религиозные противоречия между своими противниками и включал в состав своей армии многочисленные иноплеменные войска. При могуллском дворе в 1235 г., по-видимому, обсуждался вопрос о более широком привлечении войск, набранных среди населения покоренных стран.

В рядах могуллской армии, начиная уже со времён создателя могущественной империи Чингис-Хана, мы находим представителей разных народностей. Не только отдельные искатели приключений или военнопленные, но целые племена во главе с их правителями, иногда добровольно являвшихся к новым носителям власти, иногда принимавших подданство надвигавшихся врагов, действовали с могуллами заодно. Уйгуры, тибетцы, тангуты, кидане, чжурчжени, китайцы, различные народности, исповедовавшие мусульманство, племена, населявшие отдалённый Кавказ (асы, черкесы, лезгины и др.) и русские шли в рядах их войск на новые завоевания.

В польской «Великой хронике» в главе «О первых татарах, которые проникли в Польшу и Венгрию» сообщается: «В году 1241 Батый, татарский хан, со своим войском – народом многочисленным и жестоким, пройдя Русь, вознамерился вторгнуться в Венгрию. Но прежде, чем он достиг венгерских границ, он направил часть своего войска против Польши. Таким образом, часть татарского войска, опустошив Серадз, Ленчицу и Куявию, дошла до Силезии».

Татарские армии имели на вооружении специальные катапульты и прочие механизмы, поражающие своими размерами. Совершенной новостью было для Европы использование ими пороховых зарядов. Особенностью тактики было массовое привлечение пленных при организации осад городов. «Некоторых используют для обслуживания колесниц, напоминающих гусей, куполов для штурма, катапультных установок и других работ. При этом татары не щадят даже десятки тысяч человек. Поэтому при штурме городов и крепостей они все без исключения бывают взяты» (Мэн-да Бэй-лу). Чжао Хун в своём описании указывает на использование татарами китайских специалистов, обслуживавших механизмы при осаде городов: колесниц с возвышением для доставки, штурмующих на городские стены, куполов для штурма и камнемётных машин. Ан-Насави пишет, что при осаде городов татары использовали защитные стены (матарис), подвижные башни (даббаба), катапульты (маджаник) и тараны (джамалун). При осаде Нишапура в 1222 г. Могуллы установили 200 катапульт – осадных машин с полным вооружением и стреляли из них. Через 3 дня они завладели им и присоединили его к остальным городам, так что он стал подобен другим.

Епископ Вацкий спросил у пленных могуллов, каково их войско. Ответ лазутчиков заставляет предположить, что в плену они оказались не случайно, а были специально подосланы, чтобы своими рассказами внушить еще больший страх. Подобным же образом могуллы поступили при осаде Киева, когда был взят в плен удивительно осведомлённый воин, сообщивший русским князьям имена девяти вождей во главе с Бату-ханом. О войске, которое вторглось в Европу, пленные «сказали, что в длину оно простирается на двадцать дневных переходов, а в ширину – на десять дневных переходов; ведь за войском следует 13 тысяч всадников, защищающих его». Скорее всего, такое пространство занимали разноплеменные орды, включавшие переносные жилища, табуны коней и стада овец. «И кони у них хорошие, но злые, и много коней следует за ними без всадника, так что, когда скачет хозяин, за ним следует 20 или 30 коней». Вернувшись из второго путешествия в Поволжье, брат Юлиан докладывал: «О полной численности их войска я Вам не сообщу ничего за исключением того, что по всем завоёванным странам они собирают воинов, годных к битве, которых отправляют в сражении впереди себя». «Также татары утверждают, – сообщает брат Юлиан, – будто у них такое множество воинов, что его можно разделить на сорок частей, причём на земле не найдётся силы, которую можно было бы противопоставить хоть одной из этих частей. А еще они говорят, что в войске вместе с ними пребывают двести сорок тысяч рабов – не единоверцев, а также сто тридцать пять тысяч отборнейших мужей – единоверцев, стоящих в строю». Эта совершенно легендарная арифметика, как ни странно, подтверждается современными исследователями. «Пусть остерегаются все, кто это услышит и верит этому», – завершает свое послание венгерский епископ. Навряд ли в Европе нашлись бы люди, сомневающиеся в достоверности известий венгерского епископа. Его послание долетело до берегов Англии и попало во всемирную хронику Матфея Парижского.

Бату-Хан, татарский князь, вторгся в Венгрию, ему преградили дорогу венгерские короли – братья Бела и Коломан. Последние, потеряв в сражении большую часть своего войска, обратились в бегство. Так, Бату, опустошая Венгрию, жестоко убивая людей от мала до велика, не щадя ни пола, ни возраста, переправился через реку Дунай. Король Бела и Коломан встретили его на реке Солоне. Бились их войска, и бежали угры, и татары гнали их до реки Дуная. После победы пробыли они там три года».

В книге брата Иоанна сообщается: «Названные вожди, продвигаясь из Руссии и Комании, сражались против венгров и поляков, и многие из татарских вождей были умерщвлены в Польше и Венгрии. И если бы венгры не обратились в бегство, а оказали мужественное сопротивление, то татары покинули бы их границы, ибо татар объял столь великий страх, что все пытались бежать. Но Баты, обнажив меч, встал перед ними и сказал:

– Не смейте бежать, так как если вы побежите, никто не спасётся, и если мы должны умереть, то умрём все, потому что, как предсказал Чингис-хан, наше будущее в том, что мы должны быть убиты. И если ныне время пришло, то да будем стойкими!

И они были так воодушевлён, что остались на месте и разгромили Венгрию».

То, что «татар объял столь великий страх», здесь явное преувеличение, их никогда не останавливало численное превосходство противника, а стойкость и дисциплина, подкреплённые превосходством в вооружении и тактике ведения боя решали исход любого сражения.

Бегство татар – их излюбленный приём ложного отступления с целью заманить противника в засаду. Любопытно, что в хронике Фомы Сплитского в эпизод битвы на мосту также вставлена прямая речь Бату. Можно предположить, что за этим стоит реальный факт моления и обращению к татарским идолам.

Фома пишет: «Тогда Бату, старший предводитель татарского войска, взобравшись на холм, внимательно осмотрел расположение войска венгров и, вернувшись к своим людям, сказал:

– Друзья, мы не должны терять бодрости духа: пусть этих людей великое множество, но они не смогут вырваться из наших рук, поскольку ими управляют беспечно и бестолково. Я ведь видел, что они, как стадо без пастыря, заперты словно в тесном загоне.

Он приказал всем своим отрядам, построенным в их обычный боевой порядок, в ту же ночь атаковать мост, соединявший берега реки и находившийся недалеко от лагеря венгров. Однако один перебежчик из рутенов перешёл на сторону короля и сказал:

– Этой ночью к вам переправятся татары, поэтому будьте настороже, чтобы они внезапно и неожиданно не набросились на вас.

Король Коломан со всем своим войском выступил из лагеря; за ним последовал со своей колонной архиепископ Хугрин, который, конечно, и сам был мужем воинственным и смелым, всегда готовым к бою. В полночь они подошли к мосту. Тут какая-то часть врагов уже перешла через него; завидев их, венгры тотчас напали на них и, мужественно сражаясь, очень многих положили, а других, прорвавшихся назад к мосту, сбросили в реку. Поставив стражу у моста, они в бурном ликовании вернулись к своим. Обрадованные победным исходом, венгры уже чувствовали себя победителями и, сняв оружие, беззаботно проспали всю ночь. Татары же, поставив на своей стороне моста семь осадных орудий, отогнали венгерскую стражу, метая в неё огромные камни и пуская стрелы. Прогнав венгерскую охрану, они свободно и беспрепятственно переправились через реку – одни по мосту, другие вброд. На рассвете взору открылось поле, наводнённое великим множеством татар.

Перед вторжением в Венгрию Бату-хан направил венгерскому королю послов с письмами, в которых требовал подчиниться. Содержание одного из таких посланий известно из донесения брата Юлиана. Венгерский король Бела IV, опасаясь вторжения татар, послал несколько доминиканских и францисканских групп для разведки. На территорию Венгрии войска могулл прошли через Верецкий перевал в Карпатах в начале марта 1241 г. Бату-хан разделил армию: одна часть направилась в центр королевства, другая пошла на юг, через Трансильванию. В апреле 1241 г. в битве при Шайо армия Бату-хана разбила 60-тысячное (по другим данным более 100 тысячное – РД) венгерско-хорватское войско. Татары взяли Пешт, разорили левобережную Венгрию, а также находившуюся под властью Венгрии Словакию. Далее могуллы переправились через Дунай и двинулись на Адриатическое побережье с целью захвата венгерского короля. Покинули они страну лишь в марте 1242 г.

Великий хан Угедей скончался в декабре 1241 г., процарствовав 13 лет. Когда весть об этом достигла Бату-Хана, армии которого находились на побережье Адриатики, он принял решение прекратить поход и вернуться в причерноморские степи или Команию, как пишет брат Ц. де Бридиа. Францисканцы верно называют причину, по которой татары покинули пределы Западной Европы. Именно смерть Угедея изменила ход событий. Существующая в литературе точка зрения, что прекращение западного похода каким-то образом связано с потерями татарского войска при завоевании Руси, не выдерживает никакой критики. У Бату-Хана с полководцем Субедеем был реальный шанс объединить всю Европу и Азию, но обстоятельства оказались выше и изменили ход истории.

Азия продолжала пристально следить за Европой, а татарская разведка во многом превосходила европейскую. Об этом писал в 1241 г. английскому королю Генриху III германский император Фридрих II: «Через лазутчиков своих, которых они повсюду высылают вперёд, они хотя и не направляемые божественным законом, но все же сведущие в военном искусстве, узнали об общественном разногласии и о беззащитности и ослабленности земель Европы, и, услышав о раздоре королей и распрях между королевствами, они еще более воодушевляются» (Английские источники).

Канцелярия великого хана собирала и тщательно проверяла сведения обо всех доступных могуллам странах и народах. Марко Поло уверяет, что «видел он и слышал много раз, как к великому хану возвращались гонцы, которых он посылал в разные части света; о деле, зачем ходили, доложить, а новостей о тех странах, куда ходили, не умели сказывать великому хану; а великий хан называл их за то глупцами и незнайками и говаривал, что хотелось бы услышать не только об одном том, зачем гонец послан, но и вестей о нравах и об обычаях иноземных». Новости о Западной Европе для татар не были исключением. Известен случай, когда для выяснения истины придворные хана использовали приём очной ставки между французским и никейским посольствами (Вильгельм де Рубрукис). Могуллскую элиту интересовал тот же круг вопросов, который волновал европейцев относительно татар. Вот одно из первых свидетельств, принадлежащее западным купцам. Когда венецианцы братья Поло достигли резиденции великого хана, то последний о многом их расспрашивал, прежде всего «об императорах, о том, как они управляют своими владениями, творят суд в своих странах, как они ходят на войну, и так далее обо всех делах; спрашивал он потом и о королях, князьях и других баронах. Спрашивал он их еще об апостоле папе Римском, обо всех делах римской церкви и об обычаях латинян. Нет сомнений в том, что эти полученные сведения, как и многие другие, записывались и хранились».

«История татар» Брата Ц. Де Бридиа: «И был же в этой земле некий муж из некоего знатного рода, но нравов жестоких, по имени Чингис, от которого татары и повели свое начало. Он с малым количеством людей своих начал захватывать добычу. В конце концов, став более жестоким, он тайком захватывал людей и присоединял их к владычеству своего беззакония. И когда он собрал себе тридцать сообщников и впал в явное безумие, тогда он полностью подчинил своей власти всю землю, в которой он родился, то есть Моал. Сделав это, он, будучи нрава высокомерного, начал стремиться к большему и, собрав войско, выступил в землю соседнюю, прилегающую к ним со стороны востока, которая ими же называется Су-Моал, то есть водные монгалы, ведь „су“ по-татарски означает на латыни aqua (вода). Моал по-татарски – земля, монгали – означает имя жителей земли. Однако сами они называют себя татары от названия большой и стремительной реки, которая пересекает их землю и называется Тартар. Ибо „тата“ на их языке означает на латыни trahere (тащить), а „татар“ – trahens (тянущий). Они сами себе назначали вождя, а в то время они поставили над собой вождя по имени Каули, победив которого, Чингис его поверженных людей присоединил к своему войску. Потому что он привык побеждённых всегда присоединять к себе, чтобы доблестью большей силы превосходить другие земли, таким же образом, как это со всей очевидностью проявляется в его потомках, которые суть последователи самого коварства». Таким образом, благодаря французу татар превратили в тартар, и это перекочевало на европейские карты.

Названия же земель, которые татары завоевали по сведениям Брата Ц. Де Бридиа, суть таковы: Китай, Соланги, Эфиопия, Войрат, Кераниты, Буритебет, Уйгур, Киргиз, Саруйхур, Меркит, Мекрит, Найман, Каракитай, Туркия, Нубия, Балдак, Урумсолдан, Бисермины, Кангиты, Армения, Георгиания, Аланы, которые называют себя Аззами, Киркасы (Черкесы), Газары, Команы, которые называют себя Кусскара (Кыпчаками), Мордвины, Баскарт, то есть Великая Венгрия, Билеры, Корола, Кассиды, Паросситы, Песьи (народы), Замогеды (Самоеды), Несториане, Нусия (Русия), земли персидских султанов, которые именуют себя сарраценами (сарацинами). Остаётся отметить, что речь идёт только о событиях XIII века.

Действуя массивными атаками на десятки и сотни миль, татарская армия сочетала в себе ударную силу, мобильность и огневую мощь, не имеющую себе равных в наземной войне вплоть до современной эпохи. Другие народы, такие как римляне, имели более сильную пехоту, а такие как византийцы и германские рыцари, использовали более тяжёлую бронированную кавалерию. Третьи были знатоками фортификации. Но ни один из них не сочетал боевую мощь на суше с такой разрушительной дальностью, скоростью, размахом и эффективностью, как татарские вооружённые силы.