Текст книги "Субедей. Великая Татария. Чингизиды"

Субедей считается первым генералом, который проводил кампании, используя современные организационные методы управления и контроля. Многие военные гении, в том числе немецкий генерал Роммель, изучали его тактику. Именно татары первыми разработали тактику глубокого охвата клиньями, лишая противника возможности манёвра и возможности получения подкрепления и боеприпасов, которую немцы позднее назвали «блицкригом». Субедей разделил свои армии на 3—5 бригад и одновременно атаковал врагов, ведя скоординированные сражения на расстоянии по фронту до 1000 км. И все это без современных средств телекоммуникаций. Например, вторжение Субедея в Европу произошло с пяти сторон, из-за чего европейцам было трудно определить его конечную цель. Первые две армии атаковали Польшу, следующие две – Венгрию, а последняя – Трансильванию.

Он поставил перед своими командирами задачи типа миссии, полностью доверяя их таланту, инициативе и способностям, даже если командиры находились в сотнях миль от Субедея. Это было исполнением советов Чингисхана Субедею, действия последнего лучше всего отражают подход к командованию:

– Хотя ваша армия разделится за пределами великих рек, все должны продолжать преследовать одну цель. Даже если горные цепи отделяют ваших людей друг от друга, не думайте ни о чем другом, кроме этой задачи. Если вы идёте на войну, имея в виду, что, хотя я и вне вашего поля зрения, это, как если бы вы могли видеть их, несмотря на то что я далеко, исполнять достижение цели, как если бы я был рядом.

Его армии разрушили экономику и инфраструктуру (война на истощение). Разорение было таким, что даже те, кто выжил, скоро умрут от голода. Субедей изучал опыт прошлых битв и учился на ошибках, как своих, так и чужих. Интеллект был ключом к его успеху. Он тщательно готовился к войне и сражениям. Его шпионская сеть давала ему бесценную информацию о врагах: численности войск противника, разногласиях внутри государств и с ближайшими соседями, географии местностей, сведения о дорогах и проходах, включая места переправ через реки, пути обхода вражеского войска.

Брат Ц. де Бридиа подробно рассказывает о битве на мосту, что находит ближайшее соответствие в хронике Фомы Сплитского. Это обстоятельство позволяет предположить, что рассказ брата Ц. де Бридиа о венгерских событиях является комбинацией хорошо известных сведений о битве на реке Шайо и версии этих же событий в изложении францисканской миссии. Пророчество, которое звучит из уст Бату, заимствовано из «Романа о Чингис-Хане». При этом остаётся неясным, что могло побудить францисканцев использовать пророчество при описании битвы татар с венграми. Указанное обстоятельство отмечено многими исследователями, но осталось без объяснения. Так, например, ссылка Пейнтера на «Юань-ши», где говорится, что Бату желал отступить, встревоженный потерями на мосту, на что Субедей ответил, что он не будет отступать, пока не достигнет Дуная, в данном случае ничего не проясняет, поскольку в нашем случае речь идёт о пророчестве.

Хроника бенедиктинского монастыря Святого Эдмунда содержит сообщение, датируемое 1239 годом:

«Племя нечестивое, Татаринс называемое, которое недавно нахлынув с островов, наводнило собою поверхность земли, опустошило Венгрию с прилежащими к ней областями» (Английские источники). Таковы были самые ранние слухи о могуллском нашествии на Восточную Европу, докатившиеся до крайних пределов Запада – Британских островов. Авторы этих хроник не только не представляют масштабов азиатского вторжения, они не знают ни точного имени завоевателей, ни откуда они пришли. Согласно хронике города Сплита, в 1239 году появилась звезда с ярким хвостом (комета – РД), которая зависла на севере, оставаясь неподвижной много дней над Венгерским королевством, и казалась знамением предстоящего великого события. В эти самые дни, по словам очевидца, всеобщим достоянием стала печальная весть о том, что несущее погибель племя Татар обрушилось на христианские пределы, напав на русские земли, но многие считали это сообщение вздорным (см.: Фома Сплитский. XXXIII). Что же показало будущее?

Не прошло и трёх лет, как в 1241 г. «полчища Татареев» разгромили рыцарские армии Польши, Германии и Венгрии и, сея панику в Европе, стремительно продвинулись к берегам Адриатического моря. Вспоминая события этих лет, сплитский архидьякон Фома писал: «На пятый год царствования Белы, сына короля Венгрии Андрея, и на второй год правления Гаргана губительный народ Татар приблизился к землям Венгрии. А ведь тому уже было много лет, как слух об этом народе и ужас перед ним распространились по всему свету. Они прошли от восточных стран до границ рутенов, разоряя земли, которые они пересекали» (Фома Сплитский. XXXVI). Во время Западного похода, когда татары во главе с Каданом подошли к городу Сплиту, среди горожан, по словам Фомы Сплитского, стали распускаться нелепые слухи: одни утверждали, что монголы сооружают громадные машины и множество военных орудий, с помощью которых будут разрушать города; другие уверяли, что они собирают в кучи землю и камни наподобие гор и, оказываясь таким образом выше городов, легко ими завладевают (Фома Сплитский. XXXIX).

Бату-Хан наблюдает за лагерем Белы IV.

На самом деле «нелепые слухи» не являются таковыми. Татары действительно обладали невероятными возможностями для взятия самых неприступных городов. Вот, например, тактика осады неприступной крепости Мансуркух в Хорасане. По словам Ибн аль-Асира, могуллы осаждали крепость шесть месяцев, и было убито множество их воинов. «Видя это, царь их приказал собрать, сколько можно было, мелкого и крупного леса. Сделав это, они стали класть слой дерева, а поверх его слой земли, и не переставали (делать) это до тех пор, пока образовался высокий холм напротив крепости» (Ибн аль-Асир). Возникает вопрос о путях распространения подобных слухов в Евразии. Южносунский дипломат Чжао Хун писал в 1221 г. о том, как могуллы с помощью пленного населения засыпают рвы. Дело, разумеется, не в сооружении каких-то мифических гор напротив осаждаемых городов и не в обыденной практике осадных работ. Татарские армии имели на вооружении мощные катапульты и прочие механизмы, поражающие своими размерами. Совершенной новостью было использование ими пороховых зарядов. Особенностью тактики было массовое привлечение пленных при организации осад городов. «Некоторых используют для обслуживания колесниц, напоминающих гусей, куполов для штурма, катапультных установок и других работ. При этом татары не щадят даже десятки тысяч человек. Поэтому при штурме городов и крепостей они все без исключения бывают взяты» (Мэн-да Бэй-лу). Чжао Хун в своём описании указывает на использование китайских специалистов, обслуживавших механизмы при осаде городов: колесниц с возвышением для доставки, штурмующих на городские стены, куполов для штурма и камнемётных машин. Ан-Насави пишет, что при осаде городов монголы использовали защитные стены (матарис), подвижные башни (даббаба), катапульты и тараны.

Вторжение Субедея в Европу произошло по 5 основным направлениям. Два первых фронта атаковали Польшу, следующие два – Венгрию и один – Трансильванию. Он использовал сеть шпионов, чтобы узнать о враге перед вторжением в Европу. Субедей знал о соперничестве между королями и дворянами, и что эти правители были тесно связаны кровью и браком и, вероятно, будут поддерживать друг друга. Шпионы сообщили Субедею, что Польша разделена между 4 правителями, и что венгерский король Бела IV не получит полной поддержки своего дворянства из-за того, что он пытается обуздать власть дворянства.

Вторжение Татар в Польшу. В январе 1241 года войска вступили на территорию Польши. Один за другим были взяты города Люблин, Завихост, Брест, Дрогичин, Новогрудок, Сандомир…

Всего через день после победы в битве при Легнице в Польше Субедей начал битву при Мохи. Время было назначено, хотя армии находились на расстоянии более 500 км. Субедей знал, что, нападая на две страны одновременно, могуллы не позволят врагам объединить свои силы. Субедей установил систему из 1200 почтовых станций между Венгрией и Польшей, которые могли обслуживать вестовых всадников и координировать действия подразделений. Таким образом, для передачи сообщения с одного поля боя на другое требовалось всего 36 часов. Битва при Легнице произошла 9 апреля 1241 года, могуллская лёгкая кавалерия атаковала войска герцога Генриха, а затем отступила в беспорядке. Польская конница преследовала татар и оставила пехоту без защиты.

Как только пехота и конница были разделены, могуллы подняли дымовую завесу, окружили беспомощную без кавалерии польскую пехоту и жестоко уничтожили её. Польская кавалерия была атакована с флангов лёгкой кавалерией, а затем тяжёлая могуллская конница присоединилась к бойне и разгрому рыцарей. Герцог Генрих был обезглавлен. Чтобы показать масштабы своей победы, воины доставили Субадаю девять больших мешков с отрезанными правыми ушами.

Битва при Мохи – самая блестящая победа Субедея совместно с Бату-Ханом, который был главным представителем Великого Хана. Битва произошла 10 апреля 1241 года между татарским войском под командованием Батыя и Субедея против венгерского короля Белы IV. Во время боя могуллы несли серьёзные потери из-за сильной стрельбы венгерских арбалетчиков с противоположного берега реки. Войска испытали серьёзные проблемы при переходе по мосту, который усиленно охранялся венграми. Субедей решил атаковать арбалетчиков камнемётными орудиями и пороховыми снарядами. Это было одно из первых применений артиллерийского огня против пехоты. Одновременно вниз по реке был построен деревянный мост, и плоты, которые позволили могуллской кавалерии переправится через реку и окружить венгров.

Татарское вторжение в Венгрию (1241 г.) в Хрониках венгров Иоганна де Туроча (1488 г.).

Венгерские войска были застигнуты врасплох. В Европе говорили, что солдаты запаниковали из-за горящих стрел и пороховых бомб, которыми татары атаковали их лагерь. Венгерские войска начали уходить через брешь в могуллской линии. Субедей специально оставил брешь, так как убегающих солдат было легче убить, чем тех, кого заставляли сражаться до смерти. Венгрия потерпела поражение.

Все лето и осень 1241 года татарская армия оставалась на венгерских равнинах для отдыха и восстановления сил. Бату лично переправился через замёрзший Дунай 25 декабря 1241 года. В начале 1242 года Батый послал принца Кадана преследовать короля Белу, укрывшегося в Хорватии. Бела бежал на Далматинские острова. Кадан преследовал Белу до Сплита и Котора (город в Черногории) на Адриатическом море и вернулся из Венгрии только в марте 1242 года.

Фома Сплитский повествует: «После того как их жестокость, казалось, насытилась совершенными убийствами, они, вышедши из селения, подожгли его со всех сторон, и тотчас на виду у врагов его поглотило ненасытное пламя. Одна часть несчастного народа с жёнами и детьми бежала в обитель проповедников, полагая, что величайшая опасность не настигнет укрывшихся за толщей стен. Но стена обители нисколько не защитила тех, кому было отказано в Божеской помощи. И в самом деле, когда подошли татары и всей мощью навалились на обитель, всех ожидала погибель, и в огне устроенного ими пожара самым ужасным образом было уничтожено почти десять тысяч человек вместе с обителью и всем добром. Свидетельством такой великой и страшной резни является множество непогребённых костей, которые, собранные в большие кучи, представляют для видевших их чудовищное зрелище.

Тем временем татарские полчища, опустошив всю Трансильванию и выгнав венгров из задунайских земель, расположились в тех местах, собираясь остаться там на все лето и зиму. А чтобы устрашить тех, кто обитал на другой стороне Дуная, они сложили на берегу реки многие кучи из несметного количества собранных тел. А некоторые из них, насадив на копья детей, как рыб на вертел, носили их по берегам реки. Они уже не знали ни счета, ни меры захваченной Добычи. Кто сосчитал бы бесконечное множество коней и других животных, или богатств и сокровищ или несметную военную добычу, которой радовались разжившиеся ею враги? Сколько же было пленников, мужчин и женщин, юношей и девушек, которых они держали под строгой охраной, принуждая к разным рабским повинностям?» и продолжает в главе XXXIX О жестокости татар:

«Снявшись отсюда, они возобновили поход по хорватским землям. И хотя они уже были рядом, сплитчанам все еще казалось это невероятным. Но когда одна их часть сошла с горы, тут-то некоторые из них внезапно появились под стенами города. Сплитчане же, поначалу не признав их и полагая, что это – хорваты, не пожелали с оружием в руках выступить против них. А венгры при виде их знамён оцепенели, и их охватил такой страх, что все они бросились к церкви и с великим трепетом приняли святое причастие, не надеясь больше увидеть света этой жизни. Некоторые плакали, кидаясь в объятья жён и детей и, в горести раздирая грудь, со страшными рыданиями восклицали: «О мы несчастные, что толку было так терзать себя бегством, зачем преодолевать такие пространства, если мы не смогли избежать меча преследователей, если здесь нас ждала погибель?» Тогда бежавшие под защиту городских стен создали у всех ворот города сильную давку. Они бросали лошадей, скот, одежду и домашнюю утварь; не дожидаясь даже своих детей, гонимые страхом смерти, они бежали в более безопасные места. Сплитчане же оказывали им гостеприимство, проявляя к ним большое расположение и человеколюбие и, как могли, облегчали их участь. Но бежавших было так много, что их не вмещали дома и они оставались на улицах и дорогах. Даже благородные матроны лежали у церковных оград под открытым небом. Одни прятались под мрачными сводами, другие – в освобождённых от мусора проходах и гротах, третьи устраивались где только было возможно, даже в палатках.

Татары же, разя мечом всех, кого могли найти в открытом поле, не щадили ни женщин, ни детей, ни стариков, ни немощных; они находили удовольствие в том, чтобы с варварской жестокостью лишить жизни даже съедаемых проказою. Однажды один их отряд, подойдя к стенам и осмотрев с разных сторон весь город, в тот же день удалился. Сплитчане стали готовить машины и устанавливать их в нужных местах. И вот спустя несколько дней пришел Кайдан с небольшой частью своего войска, так как для всей конницы не было в достаточном количестве травы – ведь было начало марта, когда свирепствовали сильные холода. Татары, полагая, что король расположился в крепости Клис, начали со всех сторон штурмовать её, пуская стрелы и меча копья. Но поскольку это место было укреплено природой, они не смогли причинить значительного ущерба. Тогда татары, спешившись, стали ползком с помощью рук карабкаться наверх. Люди же, находившиеся в крепости, сталкивая на них огромные камни, нескольких из них убили. Еще более рассвирепев из-за этой неудачи, они, ведя рукопашный бой, подступили вплотную к высоким скалам, грабя дома и унося немалую добычу. Но когда они узнали, что короля там нет, то перестали осаждать крепость и, оседлав коней, поскакали к Трогиру. К Сплиту же свернули немногие из них.

И тогда граждане, находясь в замешательстве не столько от собственного страха, сколько от вида охваченных паническим ужасом венгров, задумали оставить город и со всем добром и домочадцами уйти под защиту островов. Они стали распускать пустые слухи, сочиняя разные напрасные сплетни. Одни говорили, что татары делают огромные машины и множество военных орудий, с помощью которых они попытаются разрушить города. Другие утверждали, что они насыпают кучи земли и камней с горы величиной и, оказываясь таким образом выше городов, легко ими завладевают.

Однако отряды татар вместе с нечестивым предводителем расположились на трогирском берегу. Король, видя, что войско татар спустилось напротив его убежища, и полагая, что ему будет небезопасно оставаться на близлежащих островах, переправил государыню со своим потомством и со всеми сокровищами на нанятые им корабли, сам же, сев на одно судно, поплыл на вёслах, осматривая вражеские порядки и выжидая исхода событий. А предводитель Кайдан, исследуя все окрестности этого места, выяснял, не может ли он подойти к стенам города на конях. Но когда он узнал, что водное пространство, которое отделяет город от материка, непреодолимо из-за глубокого слоя ила, ушёл оттуда и, вернувшись к своим, послал к городу гонца, сказав ему, какие слова он должен произнести. Подойдя к мосту, тот громко закричал по-славянски:

– Говорит вам это господин Кайдан, начальник непобедимого войска. Не принимайте у себя виновного в чужой крови, но выдайте врагов в наши руки, чтобы не оказаться случайно подвергнутыми наказанию и не погибнуть понапрасну.

Но стражи городских стен не отважились дать ответ на эти слова, поскольку король наказал, чтобы они не откликались ни единым словом. Тогда все их полчище, поднявшись, ушло оттуда той же дорогой, какой и пришло. Оставаясь почти весь март в пределах Хорватии и Далмации, татары вот так пять или шесть раз спускались к городам, а затем возвращались в свой лагерь.

А покинув земли Хорватии, они прошли по дукату Боснийской провинции. Уйдя оттуда, они прошли через королевство Сербия, которое зовётся Рашкой, и подступили к приморским городам Верхней Далмации. Миновав Рагузу, которой они смогли причинить лишь незначительный ущерб, они подошли к городу Котору и, предав его огню, проследовали дальше. Дойдя до городов Свач и Дривост, они разорили их мечом, не оставив в них ни одного мочащегося к стене. Пройдя затем еще раз через всю Сербию, они пришли в Болгарию, потому что там оба предводителя, Бат и Кайдан, условились провести смотр своим военным отрядам. Итак, сойдясь там, они возвестили о заседании курии. И, сделав вид, что они выказывают расположение пленным, приказали объявить устами глашатая по всему войску, что всякий, кто следовал за ними, доброволец или пленный, который пожелал бы вернуться на родину, должен знать, что по милости вождей он имеет на то полное право. Тогда огромное множество венгров, славян и других народов, преисполненные великой радостью, в назначенный день покинули войско. И когда все они двух– или трёхтысячной толпой выступили в путь, тотчас высланные боевые отряды всадников набросились на них и, изрубив всех мечами, уложили на этой самой равнине.

А король Бела, после того как определённо узнал от высланных лазутчиков, что нечестивый народ уже покинул королевство, немедленно отправился в Венгрию. Королева же с королевским сыном осталась в крепости Клис и пребывала там до сентября. А две её дочери – девушки-девицы умерли, и они с почестями были похоронены в церкви блаженного Домния.»

Эта «европейская война» с 1237 по 1241 год охватила Венгрию и Румынию через Россию, Польшу, Силезию и Моравию. В этой войне каждая ветвь семьи Чингисхана имела своих представителей, и эта война в основном приносит пользу Бату. Батый был главнокомандующим всей армией, по крайней мере, по форме (стратегическое руководство должно было пониматься под именем Бату-хана), но безусловный и неоспоримый вклад в победы внёс гений полководца Субедея. В результате только Батый выиграл от войны. В этой войне не только была разгромлена последняя партия тюрок и кипчаков, но были покорены Рязань, Суздаль, Тверь, Киев и Галицкое княжество, которые более двухсот лет были Золотой Ордой. Эти строгие вассальные отношения (сохранявшиеся до начала XVI века), потому что было в силах хана произвольно низложить русских князей, и эти князья обязаны придти в ханский лагерь на низовьях Волги и «склонить голову» перед ханом».

Владимирский князь Ярослав Всеволодович был признан старейшим на Русской земле, ему был передан разорённый могуллами в 1240 году Киев. В 1246 (6754) году Ярослав был послан Бату-Ханом в качестве полномочного представителя на курултай в Каракорум и там отравлен сторонниками Гуюк-Хана. Михаил Черниговский был убит (он отказался пройти между двух огней у входа в ханскую юрту, что говорило о злом умысле посетителя). Сыновья Ярослава Андрей и Александр Невский также отправились в ставку хана, а из неё в Каракорум и там получили ярлыки на правление: первый на княжение во Владимире, а второй в Киеве и Новгороде – 1249 год (6757). Ярлык на правление во Владимире решением Бату-Хана был передан Александру.

Эта политика смирения и подчинения началась с Ярослава Великого князя Владимира, который первым проявил верность Батыю в 1243 году, Бату-хан признал его «главой русских князей». В 1250 году принц Даниил Галицкий (получил титул князя в 1255 году) также явился, чтобы выразить свою капитуляцию и просить церемонию его назначения.