Текст книги "Субедей. Великая Татария. Чингизиды"

Коплай-Хан, Великий Хан (Хубила́й, Кубилай, Кубла, Кублай 23 сентября 1215—18 февраля 1294), известный также основатель государства Юань, в состав которого входил Китай. На Западе известен благодаря Марко Поло под именем «Кублай-хан»; это имя произносилось так же, как «Кубилай», или «Кубла» (последнее стало особенно распространённым после поэмы С. Т. Кольриджа «Кубла Хан»).

Как только по всей армии разнеслась весть о смерти Мангу-Хана, она немедленно объявила Коплай-Хана на место умершего брата. Армия под его командованием находилась на китайской стороне.

В то же время Артокбуга, который также был братом Мангу-Хану и которому хан поручил правление Империей на время своего отсутствия, узнав о смерти брата, также объявил себя Ханом. Коплай-Хан, как только до него дошла эта новость, отправил к нему посланника, который бы уговорил его, чтобы тот оставил ханство. Но Артокбуга убил посланника, что привело Коплай-Хана в крайний гнев. Между тем Бату-Сагин-Хан, который управлял провинцией Даште-Кипчак, умер, а подданные выбрали его брата на место покойного. Артокбуга пошел на него войной, но был разбит и вынужден был уйти в ближайшие земли провинции Каракум. Коплай-Хан, получив известия о произошедшем, пошел против него с армией в эти места. Но тот спасся бегством и в скором времени нашёл способ помириться с Коплай-Ханом и получить от него прощение. Галаку поступил умнее и послал гонца с поздравлением брата Коплай-Хана со вступлением на трон Империи, который ему тут же уступил в вечное владение все земли, которая принадлежала Могуллам за рекой Аму. Бурга-Хан остался правителем земли Даште-Кипчак, а Алгу, внук Чагатай-Хана, получил свою долю: все земли между Алтаем и рекой Аму.

Коплай-Хан был одним из самых славных государей, которые правили татарами. Он полностью подчинил Китай под власть татар около 1278 года, ибо Чингис-Хан завоевал только то, что на севере от реки Гуангсо. Угадай-Хан покорил земли в междуречье Гуангсо и Кианг. Коплай-Хан получил славу победителя, подчинив себе всю центральную часть Китая, которая лежит на юге от реки Кианг. Несмотря на то, что здесь не показаны все подвиги армии Коплай-Хана и немного представлено о периоде его правления, мы знаем, что у него было много сыновей, которые впоследствии длительное время управляли Китаем, так долго он находился в их власти. Но впоследствии они были вынуждены уйти из Китая под давлением и поселиться ближе к Японскому морю. Можно, однако, предположить, что нынешние правители Китая произошли от потомства Коплай-Хана, потому что других принцев фамилии Чингис-Хана из татар, которые ушли из Китая, не было. Татары по-прежнему хранят память и почитают Чингис-Хана, и поэтому правление передаётся из поколения в поколение принцам его крови, и они не хотели бы иметь ханов, к ней не принадлежащих.

Марко Поло называет великого правителя Кублай-Хан, в некоторых источниках Хубилай-Хан, тут скорее речь идёт о специфической транскрипции с татарского языка и приводит дату начала правления с 1256 года, а не с 1257 года, что скорее всего ошибочно. Можно рекомендовать замечательную книгу знаменитого путешественника «Путешествие в 1286 году по Татарии и другим странам Востока», изданную в Санкт-Петербурге в 1873 году, которая была меньше подвержена цензуре, чем более поздние издания. В своей книге он красочно описывает подробности быта того периода, основные города, столицу Канбалу и о войнах периода Коплай-Хана. Отметим, что годы правления Коплай-Хана с 1257 по 1292 год – годы максимального могущества Великой Татарии.

Как Марко Поло понравился великому татарскому Хану.

Марко Поло в скором времени изучил все нравы и обычаи, существовавшие при дворе татарского царя, и так быстро усвоил четыре языка, которые были в употреблении во всей Татарии, что мог свободно читать и писать на них.

Поэтому многие скоро обратили на него внимание и стали относиться к нему с уважением. Царь также полюбил его и, видя его большие способности, захотел испытать их на деле, поэтому послал его с одним важным государственным поручением в город Хорасан, лежащий в отдалённой стране, куда с трудом можно доехать за шесть месяцев. Марко действовал во всех обстоятельствах с таким умом и так хорошо исполнил возложенное на него поручение, что заслужил от царя похвалу и милость. Марко, заметив со своей стороны, что великий Хан был охотник до рассказов о неизвестных ему обычаях и нравах других народов, и об особенностях отдалённых стран, старался везде, куда он ни ездил, собирать точные сведения по этим предметам и записывал всё, что видел и слышал, чтобы потом удовлетворить любопытство своего повелителя. Таким образом Марко, в продолжение тех семнадцати лет, которые он провёл при великом Хане, заслужил у него расположение, что царь посылал его со всеми секретными поручениями во все части империи. Кроме того, Марко путешествовал иногда и по собственному желанию, но всегда с разрешения Хана, и во время этих поездок тщательно записывал всё, касающееся жизни на Востоке, и поэтому оказалось впоследствии, что он узнал много интересных вещей, которые сообщил и нам, в описании своего путешествия.

Коплай-Хан при себе содержал несколько волшебников из Тибета и Кашмира, которые с помощью своего «дьявольского» искусства умели управлять погодой, они могли в самую дурную, пасмурную погоду сделать над ханским дворцом небо чистым и светлым.

Коплай-Хан превзошёл своим могуществом всех своих предков. Он расширил свои владения, что ему стали подвластны почти все земли Востока, а подданные его подчинялись ему с безусловным послушанием. Он еще при Чингис-Хане принимал деятельное участие во всех походах и отличался не только безмерной храбростью и отвагой в сражениях, но и необыкновенной рассудительностью и умом, а также умением искусно вести войну, и многими другими качествами. Его по праву считали самым способным предводителем из всех, которые когда-либо водили татар на сражение, может быть, только Бату-Хан в этой части мало в чем ему уступал.

С того времени, как он начал царствовать, Коплай-Хан перестал лично участвовать в сражениях и начал поручать командование во время походов своим сыновьям и придворным офицерам за единственным исключением, когда ему пришлось подавить бунт Наян-Хана и казнить его.

Одержав славную победу над бунтовщиками, Великий Хан вернулся в свою столицу Канбалу. Это было в ноябре, и он провёл там время по март следующего года, в который праздновался праздник Пасхи христиан, он приказал всем последним собраться у него и принести книгу четырёх евангелистов, и, обкурив её несколько раз фимиамом, поцеловал книгу и приказал сделать то же самое всем придворным. Это делал каждый раз в праздники Пасхи и Рождества, в праздники сарацин, евреев и язычников. Когда его спросили, почему он это делает, он ответил:

– Есть четыре великих пророка, которых почитают и которым поклоняются люди разных сект: христиане божество Иисуса Христа, сарацины Магомета, евреи Моисея, идолопоклонники – Самогомбар хана, считающимся их главным идолом. Я почитаю их всех четырёх и призываю на помощь того из них, который есть действительно главный из них. (Марко Поло).

Но из тех почестей, которые хан оказывал христианской вере, было очевидно, что он её считал за самую справедливую и лучшую и, по его словам, её последователям не повелевалось ничего, что не согласовалось бы с добродетелью и святостью. Однако он не позволял христианам носить крест перед собой перед их процессиями, потому что такое великое лицо, как Спаситель, претерпел на нем мучения и смерть. Но почему же тогда многие, вероятно, спросят, Хан не принял христианскую веру, если он оказывал ей такое предпочтение. Причину этого он высказал Николаю и Матео Поло, посылая их к Папе и беседуя с ними о христианстве.

– К чему сделался бы я христианином? – сказал он.

– Вы сами должны заметить, что христиане здешних стран – люди невежественные и ничего не знающие, которые не могут сделать никакого чуда, тогда как язычники делают всё, что хотят. Когда я сижу за столом, то чаши, стоящие посереди комнаты, подходят ко мне, полные вина и других напитков, и без помощи человеческой руки. Язычники имеют власть повелевать погодой и делают многие другие чудеса подобного рода. Вы сами свидетели того, что идолы их могут говорить и предсказывать будущее. Если бы я принял вашу религию и объявил себя христианином, то мои придворные и другие люди, противники этой веры, спросили бы меня, какие уважительные причины заставили меня креститься? Какие необыкновенные вещи, какие чудеса были сделаны последователями Христа, спросят они? Тогда как идолопоклонники заявляют, что все, что они делают, совершается через их святость и помощь их идолов. На это я не буду знать, что ответить, и они подумают, что я действую под влиянием печального заблуждения. Но вы поезжайте к своему первосвященнику и попросите его от моего имени, чтобы он прислал сюда 100 человек, хорошо изучивших ваш закон, которые могли бы убедить язычников и показать им, что они сами одарены тем же искусством, но они не пользуются им, потому что оно происходит под влиянием злых духов. Когда я буду свидетелем этого, то наложу запрет на религию язычников и позволю окрестить себя. Следуя моему примеру, и все дворянство также примет эту религию, а за ними и весь народ, так что число христиан этой страны превзойдёт число тех, которые населяют вашу землю.

Из этой речи ясно, что если бы Папа послал людей, действительно способных проповедовать евангелие, то Великий Хан непременно обратился бы в христианство, которому он действительно сочувствовал.

Коплай-Хан, называемый Великим, мужчина среднего роста, все члены его хорошо сформированы и отличаются пропорциональностью, цвет лица – белый, изредка покрытый румянцем, подобно яркому цвету розы, что подчёркивает красоту его лица, глаза у него черные, нос красивый, выдающийся.

У Коплай-Хана от четырёх жён было двадцать сыновей. Старший из них по имени Чингис должен был наследовать сан Великого Хана и управлять Империей, однако ему не было суждено пережить смерть отца, и он умер, оставив после себя сына Тимура, который как представитель своего отца должен наследовать все владения Великого Хана. Принц этот очень доброго характера, отличался умом и храбростью, последнюю он доказал во многих сражениях. Кроме этого, у Великого Хана было 25 сыновей от своих наложниц, они все храбры, так как с детства приучались к военному искусству, он причислил их к числу своих дворян. Из законных сыновей Коплай-Хана семь стоят во главе обширных провинций, которыми они управляют с умом и осторожностью, как это и можно было ожидать от сыновей того, который по своим замечательным качествам не был никем превзойдён.

Канбалу (Ханбалык, Камбала, Даду, Дайду) – название столицы Империи Коплай-Хана, современный Пекин расположен на берегу большой реки в провинции Катай, в древние времена был значительным царским городом. Великий Хан, узнав от своих астрологов, что местные жители взбунтуют против него, решил построить новую столицу на противоположном берегу реки, в котором построил свой дворец. Вновь построенный город получил название Шанду. Верные ему люди должны были переселиться в новую столицу, а та часть населения, которой он не доверял, осталась в старом городе. Эта новая столица имела квадратную форму в 24 мили по периметру, а длина каждой стороны 6 миль. Был окружён земляной стеной высотой 20 шагов и шириной 10 шагов у основания, с постепенным уменьшением по высоте до трёх шагов. Улицы были совершенно прямыми, и каждый квартал также имел форму совершенного квадрата. Таким образом, вся внутренность города разделена на квадраты, расположенные с такой точностью и красотой, представляла по форме шахматную доску, с прекрасными постройками с дворами и садами. Здесь представлена панорама столицы Великой Татарии в период правления Коплай -Хана, все фото выполнены автором, использовался свиток из личной коллекции.

Канбалу, фрагмент 1 панорамы города

Канбалу, фрагмент 2 панорамы города

Канбалу, фрагмент 3 панорамы города

Канбалу, фрагмент 4 панорамы города

Канбалу, фрагмент 5 панорамы города

Канбалу, фрагмент 6 панорамы города

Канбалу, фрагмент 7 панорамы города

Канбалу, фрагмент 8 панорамы города

Канбалу, фрагмент 9 панорамы города

Канбалу, фрагмент 10 панорамы города

Один из сановников Коплай-Хана сарацин по имени Ахмак, человек сильный и отважный, имел огромное влияние на Великого Хана. Его величество был так ослеплён, что давал ему полную свободу во всем, и после смерти этого человека оказалось, что он с помощью разных чар так околдовал Хана, что принудил его верить всему, что он говорил, и этими средствами достиг возможности действовать во всех обстоятельствах с полнейшим произволом. Он раздавал все общественные и правительственные должности, произносил приговоры преступникам, и если он желал избавиться от какого-нибудь человека, который был вне его расположения, то ему стоило сказать Хану:

– Такая-то личность оскорбила Ваше Величество и заслуживает смерть. Последний отвечал:

– Делайте как вам кажется лучше.

После чего человека немедленно казнили.

Доказательства его чрезмерной власти и необыкновенной веры Хана в его слова были так очевидны, что никто не осмеливался противоречить ему в чем бы то ни было, и не было ни одного человека, который бы не боялся его. Если Ахмак обвинял кого-нибудь в уголовном преступлении, то этот человек, несмотря на все желание оправдаться, не имел возможности опровергнуть обвинение, так как не находилось ни одного адвоката, который бы осмелился возражать грозному тирану, и таким образом казнили много не виновных. Не было ни одной женщины, которой он старался завладеть, если она становилась предметом его страсти, причисляя её к своим жёнам, если это была девушка, и заставляя иным способом исполнить его желания, если это была женщина замужем. Когда он узнавал, что у кого-то есть красивая дочь, то посылал к отцу своих поверенных, поручая сказать ему:

– Какие виды вы имеете насчёт вашей прелестной дочери? Вы не можете сделать ничего лучше, как отдать её в жены главному наместнику, то есть Ахмаку, выражая этим, что он был представителем Хана. Мы убедим его дать вам такое-то место или такую-то должность на 3 года.

Прельщённый таким предложением, отец соглашался расстаться со своим ребёнком, а когда дело таким образом было улажено, что какое-то место в правительстве не занято, или что скоро кончится срок, на который оно дано известному лицу и рекомендует отца хорошенькой девушки как лицо, способное исполнять эту должность. Его величество даёт свое согласие и производится немедленное назначение. Таким образом, все или движимые занять высокую должность, или боясь его власти, приносили Ахмаку в жертву всех самых красивых женщин царства. Число его сыновей доходило до 25, они занимали высокие государственные должности, и некоторые, пользуясь властью отца, заключали порочные связи и совершали много других незаконных и ужасных дел.

Ахмак приобрёл огромное богатство, так как каждое лицо, получившее какое-нибудь назначение, считало своим долгом сделать ему значительный подарок. Он управлял таким образом 22 года. Наконец, жители этой земли – катайцы – не могли терпеть и далее бесчисленные злодеяния, и позор, в который он ввёл их семейства, начали собираться в сходки, чтобы найти способ мятежа против правительства и свергнуть его. Один из главных организаторов заговора уроженец Катай по имени Шенку, командир шести тысяч воинов, который в жажде мести за изнасилование его матери, жены и дочери предложил одному из своих земляков Ванку, начальнику над десятью тысячами воинов, произвести переворот, в то время когда Коплай-Хан после трёх месяцев, проведённых в Канбалу, уезжает в свой дворец Шанду*, и когда его сын Чингис также переселяется в свой дворец, где он обычно проводит время в это время года, а руководство городом поручается Ахмаку, который докладывает своему повелителю обо всем, что происходит в его отсутствие, за что получает особую благодарность.

Ванку и Шенку, посоветовавшись друг с другом, сообщили о своём решении некоторым руководителям Катай, а они своим друзьям, жившим в других городах. Было решено: в назначенный день по условному сигналу зажжённого огня, они восстанут и убьют всех, кто носит бороды. Подав сигнал и в другие города, чтобы мятеж был произведён одновременно по всей стране.

Борода была знаком отличия, потому что все катайцы от природы безбороды, а все татары, сарацины и христиане отпускают бороды.

Здесь надо остановиться на том, что все ключевые должности в Катае занимали татары, мусульмане, христиане и другие иностранцы, принадлежавшие ко двору Великого Хана, в том числе губернаторы провинций и городов, судьи и тому подобное. Это было сделано по той причине, что власть в стране была получена силой оружия, а не другим каким-либо законным способом. Отсюда правительство было во всеобщей ненависти, так как к местным жителям руководство относилось как к рабам.

*Шанду является историческим городом, который в тринадцатом столетии имел статус столицы Коплай-Хана. Город представляет собой археологический памятник, расположенный на территории Шилингольского аймака, во Внутренней Монголии. Он находится на двести семьдесят пять километров севернее Пекина и на двадцать восемь километров северо-западнее современного города Долунь. В свое время Шанду включал в себя «внешний город» площадью две тысячи двести квадратных километра, «внутренний город» площадью одна тысяча четыреста квадратных километров и летний дворец Коплай-Хана площадью пятьсот квадратных километров. В 1256 году город был основан как Кайпин, но вскоре его переименовали в Шанду. Именно в этом городе побывал Марко Поло и описал дворец Хана, благодаря его описаниям город становится символом роскоши и богатства. В европейской литературе он известен под названием Ксанаду (также благодаря Марко Поло) и был увековечен в нескольких произведениях, к примеру, в стихотворении «Кубла Хан» британского романтика С. Т. Кольриджа (см. ниже). Практически каждый год императоры приезжали сюда на весеннее равноденствие, а уезжали в день осеннего равноденствия. Шанду имел целый ряд недостатков, к примеру, полную зависимость от поставок из китайских провинций и отсутствие водных артерий или других налаженных путей. В первый же год своего правления Коплай прекратил облагать город налогами и снизил торговые пошлины для купцов, торговавших с Шанду. Но, несмотря на такие условия, к концу тринадцатого столетия многие ремесленники покинули город и перебрались в Китай.

В стране Ксанад благословенной дворец построил Кубла Хан.

 
В стране Ксанад благословенной
Дворец построил Кубла Хан,
Где Альф бежит, поток священный,
Сквозь мглу пещер гигантских, пенный,
Впадает в сонный океан.
На десять миль оградой стен и башен
Оазис плодородный окружён,
Садами и ручьями он украшен.
В нем фимиам цветы струят сквозь сон,
И древний лес роскошен и печален,
Блистает там воздушностью прогалин.
Но между кедров, полных тишиной,
Расщелина по склону ниспадала.
О, никогда под бледною луной
Так пышен не был тот уют лесной,
Где женщина о демоне рыдала.
Пленительное место! Из него,
В кипенье беспрерывного волненья,
Земля, как бы не в силах своего
Сдержать неумолимого мученья,
Роняла вниз обломки, точно звенья
Тяжёлой цепи: между этих скал,
Где камень с камнем бешено плясал,
Рождалося внезапное теченье,
Поток священный быстро воды мчал,
И на пять миль изгибами излучин,
Поток бежал, пронзив лесной туман,
И вдруг, как бы усилием замучен,
Сквозь мглу пещер, где мрак от влаги звучен,
В безжизненный впадал он океан.
И из пещер, где человек не мерял
Ни призрачный объем, ни глубину,
Рождались крики: вняв им, Кубла верил,
Что возвещают праотцы войну.
И тень чертогов наслажденья
Плыла по глади влажных сфер,
И стройный гул вставал от пенья,
И странно слитен был размер
В напеве влаги и пещер.
Какое странное виденье —
Дворец любви и наслажденья
Меж вечных льдов и влажных сфер.
Стройно-звучные напевы
Раз услышал я во сне
Абиссинской нежной девы,
Певшей в ясной тишине,
Под созвучья гуслей сонных,
Многопевных, многозвонных,
Ливших зов струны к струне.
О, когда б я вспомнил взоры
Девы, певшей мне во сне
О Горе святой Аборы,
Дух мой вспыхнул бы в огне,
Все возможно было б мне.
В полнозвучные размеры
Заключить тогда б я мог
Эти льдистые пещеры,
Этот солнечный чертог
Их все бы ясно увидали
Над зыбью, полной звонов, дали,
И крик пронёсся б, как гроза:
Сюда, скорей сюда, глядите,
О, как горят его глаза!
Пред песнопевцем взор склоните,
И этой грёзы слыша звон,
Сомкнёмся тесным хороводом,
Затем что он воскормлен медом
И млеком рая напоен!
 

In Xanadu did Kubla Khan

A stately pleasure-dome decree:

Where Alph, the sacred river, ran

Through caverns measureless to man

Down to a sunless sea.

So twice five miles of fertile ground

With walls and towers were girdled round:

And there were gardens bright with sinuous rills,

Where blossomed many an incense-bearing tree;

And here were forests ancient as the hills,

Enfolding sunny spots of greenery.

But oh! that deep romantic chasm which slanted

Down the green hill athwart a cedarn cover!

A savage place! as holy and enchanted

As e’er beneath a waning moon was haunted

By woman wailing for her demon-lover!

And from this chasm, with ceaseless turmoil seething,

As if this earth in fast thick pants were breathing,

A mighty fountain momently was forced:

Amid whose swift half-intermitted burst

Huge fragments vaulted like rebounding hail,

Or chaffy grain beneath the thresher’s flail:

And «mid these dancing rocks at once and ever

It flung up momently the sacred river.

Five miles meandering with a mazy motion

Through wood and dale, the sacred river ran,

Then reached the caverns measureless to man,

And sank in tumult to a lifeless ocean:

And ’mid this tumult Kubla heard from far

Ancestral voices prophesying war!

The shadow of the dome of pleasure

Floated midway on the waves;

Where was heard the mingled measure

From the fountain and the caves.

It was a miracle of rare device,

A sunny pleasure-dome with caves of ice!

A damsel with a dulcimer

In a vision once I saw:

It was an Abyssinian maid

And on her dulcimer she played,

Singing of Mount Abora.

Could I revive within me?

Her symphony and song,

To such a deep delight ’twould win me,

That with music loud and long,

I would build that dome in air,

That sunny dome! those caves of ice!

And all who heard should see them there,

And all should cry, Beware! Beware!

His flashing eyes, his floating hair!

Weave a circle round him thrice,

And close your eyes with holy dread

For he on honey-dew hath fed,

And drunk the milk of Paradise.

Сэмюэль Тейлор Кольридж, 1798. Опубликовал Флетчер 20 февраля 2011 г. Kubla Khan (1816)

Samuel Taylor Coleridge Oxford English Dictionary (OED) Links Off

Ванку и Шенку удалось пробраться во дворец ночью, первый поместился в одном из царских мест, приказал осветить комнату и послал гонца к Ахмаку, жившему в старом городе, требуя немедленно явиться к Чингису, сыну императора, который, как он велел сказать ему, неожиданно прибыл в эту ночь. Ахмак был очень удивлён этим известием, но, боясь принца, немедленно повиновался. Входя в ворота нового города, он встретил татарского офицера Когатая, начальника стражи в 12 тысяч человек, который спросил его, куда это он идёт в такой поздний час? Он ответил, что торопится к Чингису, о приезде которого только что узнал. Может ли это быть, чтобы он приехал таким тайным образом, чтобы я не знал о его приближении вовремя, для того чтобы назначить часть его охраны….

Войдя во дворец, при плохом освещении, Ахмак преклонился перед Ванку, принимая его за принца, тогда Шенку, не теряя времени, обнажил саблю и отделил его голову от туловища. Но Когатай, оставшийся в дверях и видя всё происходящее, воскликнул, что это измена, и немедленно пустил стрелу в сидящего на троне Ванку и убил его. Затем он созвал своих людей, которые схватили Шенку и приказал послать в город убивать всех, кого встретят. Катайцы поняли, что заговор раскрыт, и лишились своих вождей, один из которых был убит, а второй арестован, остались в домах и не могли дать условный сигнал в другие города. Когатай немедленно отправил гонцов к Великому Хану, с известием о случившемся. Хан приказал выяснить причину мятежа и наказать всех замешанных в нём по степени их вины.

На следующий день Когатай допросил всех вовлечённых в восстание катайцев и назначил наказание всем вовлечённым в мятеж главных заговорщиков. То же самое было сделано в других городах, которые принимали участие в восстании.

Вернувшись в Канбалу, Великий Хан пожелал узнать причину произошедшего и когда услышал, что бесчестный Ахмак и семь его сыновей, так как все они были одинаково виновны, делали те гнусные дела, о которых было рассказано выше, приказал перенести все богатство, накопленное покойным, из места жительства в старом городе в новый, где они были присоединены к его сокровищам. Тело же Ахмака он приказал вырыть из могилы и бросить на улицу на съедение собакам, а сыновьям, участвовавшим в злодеяниях отца, приказал заживо содрать кожу. Размышляя о правилах секты сарацин, позволяющих им совершать всевозможные преступления и убивать людей другой веры, так что даже гнусный Ахмак и его сыновья могли считать себя невинными, он стал ненавидеть и презирать её. Поэтому он приказал, призвав к себе всех сарацин, запретить им продолжать многие дела, допускаемые их законом, и приказал, чтобы браки заключались в соответствии с обычаями татар, и чтобы, убивая животных, они не перерезали им горло, как прежде, а вскрывали живот. Во время этого произошедшего Марко был в этом городе.

Конвой Великого Хана состоял из 12000 конных воинов – казитан, что значит «солдаты, преданные своему господину». Такая многочисленная стража была не из боязни нападения, но для большего великолепия. Эти 12000 подчиняются четырём главным начальникам, под властью каждого находится 3000 воинов, обязанность которых состоит в том, чтобы по 3 дня и 3 ночи дежурить во дворце. По прошествии этого срока их сменяет другой отряд, и когда все 4 заканчивают дежурство, то снова наступает очередь первого. Эти воины находятся во дворце целый день, не выходя из дворца, иначе как для исполнения поручений Хана, если же их внезапно отзывают по каким-нибудь домашним обстоятельствам, то они должны отпроситься у своего начальника, и в случае какого-нибудь серьёзного обстоятельства, как, например, отец или другой родственник находится при смерти, должны просить у его величества отпуск. На ночь эта стража расходится по своим домам.

Все татары и подданные Великого Хана празднуют его день рождения – 28 сентября, и это считается самым большим праздником, за исключением праздника Нового Года. В этот день Великий Хан надевает великолепное парчовое платье и по этому случаю даёт 12000 дворянам и воинам платья, покроем и цветом сходным с его, с той лишь разницей, что они сделаны из тканей не такой дорогой материи, но все шёлковые и золотистого цвета, вместе с верхней одеждой они получают пояс из кожи серны, красиво вышитый серебряными и золотыми нитками, и пару сапог. Некоторые платья бывают украшены драгоценными камнями и жемчугом, так что стоят они по тысяче дукатов золота и даются тем дворянам, которые по вверяемым им должностям наиболее близки к Хану и называются кусцитари. Эти платья надеваются во все 13 торжественных праздников, которые справляются ежегодно. По одному в каждом лунном месяце, и этот наряд придаёт им чисто царский вид.

Существует обычай, что в день рождения царя все татары и жители всех подвластных ему провинций посылают ему ценные подарки, тогда же многие приезжающие просить земли и разные милости, также приносят ценные подарки и, судя по ним, его величество велит своему совету двенадцати судей назначить их в ту или иную провинцию или округ.

В городе Канбалу находился монетный двор Великого Хана, который владел секретом искусства печатания денег. Делалось это следующим образом:

– Сдирали кору с тутовых деревьев, листья которых шли на корм шелковичных червей.

– Отделяли тонкую внутреннюю, которая находится между грубой внешней и древесиной.

– Её мочат и превращают в порошок в ступке.

– Из порошка с использованием клея делают бумагу, схожая с той, которую делают из хлопка, но она совершенно чёрного цвета.

– Бумагу режут на куски разной величины, почти квадратной формы, но несколько длиннее.

– Самые маленькие стоят один динарий, следующие по величине равны трём венецианским серебряным грошам, другие 2, 3 и 10 грошам, некоторые стоят 1, 2 и 10 бизантов.

– Выбивка этих бумажных купюр производится так же, как будто это серебро или чистое золото, на каждом билете известное число назначенных для этого чиновников, не только подписывают свое имя, но и прикладывают свои печати, и когда они исполнят это, главный чиновник Его Величества обмакивает в киноварь порученную ему царскую печать и делает ей клеймо на купюре.

– Поставленный штемпель на банковском билете получает достоверность монеты, находящейся в обращении.

Любая подделка считается государственным преступлением и уголовно наказывается. Такие бумажные купюры находятся в обращении по всей стране, и никто под страхом смертной казни не смеет отказаться от приёма её в уплату. Все подданные Великого Хана не колеблясь берут её, так как везде могут обменять её на товары. Иностранцы также не могут использовать другие монеты во владениях Хана. Поэтому иностранные купцы, приехавшие туда с золотыми, серебряными монетами и драгоценными камнями, берут местные деньги за свой товар, а так как они не имеют ценности у них в стране, перед отъездом снова меняют его на другие товары и увозят его с собой.

Несколько раз в столицу приходят большие караваны с товарами, в том числе с парчовыми тканями, которые показывают его величеству. Тогда он приглашает 12 опытных и способных личностей, искусных в торговле, и приказывает им рассмотреть вещи и определить им цену, это что-то как представители торговой палаты. Если купюра испорчена от долгого обращения, её можно обменять на монетном дворе, уплатив только 3 процента от её стоимости. Если кто-то хочет получить золото или серебро для какого– нибуть производства, то стоит ему обратиться на монетный двор и за банковские билеты он получит то, что ему нужно. Так технология изготовления купюр была описана Марко Поло.

Все войско и чиновники получает жалованье этими купюрами и монетами, которая приравнивается по ценности золоту и серебру.