Текст книги "Ли Кахори: Космические хроники"

Март

На Земле наступала весна. Март был еще прохладным, обманчиво маскируясь ярким солнцем и легким ветерком, но уже можно было повязывать яркие платки и расстегивать куртки. Розари всегда любила март, ведь именно в этот месяц она и родилась. А теперь семнадцатое число она встретит уже на Артои. Корабль, не изменяя курса, шел к своей цели – космопорту Авалон, откуда их сразу отвезут в резиденцию, а Лироя переправят на Индиго, в капсуле, чтобы разбудить его в медитеке трудовой зоны спутника.

По своему графику, который для нее составлял теперь сам Доминион, семнадцатое марта 2184 года он планировал отметить восемнадцатилетие своей Примаэ достаточно пышно и публично. С сетевой трансляцией, небольшим музыкальным представлением и вечерним фейерверком. Все должно быть романтично и изысканно. Об этом Розари узнала по внутренней сети корабля, письмо пришло утром перед завтраком, на котором этот вопрос и хотел обсудить Гектор. Девушка отправила подтверждение. На ее удивление к ним присоединился и ее брат.

Гектор сегодня выглядел необычно. Во-первых, его волосы не были уложены в хвост или в идеальное шелковое покрывало, как обычно. Вместо сьюта – рабочий черный комбинезон. Во-вторых, такого главного атрибута, как перчатки, на его руках не было. А в-третьих, его взгляд был рассеян, слегка затуманен. Он был пьян. И зная выносливость артоинцев, Розари с удивлением поняла, что он напился в хлам.

– Доминион? – Рори постаралась вести себя, как обычно.

– Примаэ, – ответил Гектор, улыбнувшись во все свои белоснежные зубы. – Вы сегодня очаровательны. Ну что ж, начнем завтрак, – и резко поднял крышку с ближайшего блюда. Блэйлок сидел рядом с мужчиной и был белее снега.

– Вы хотели со мной поговорить? – Розари разрезала омлет, или биомассу, похожую на него.

– Да, хотел обсудить подарок. Не люблю сюрпризов, поэтому решил озвучить его сейчас.

Рори положила приборы на стол и посмотрела на жениха.

– Я внимательно слушаю.

– Ваш брат, Примаэ, в обмен на жизнь его друга, Лироя Кахори, согласился стать моим рабом. – Гектор сделал большой глоток из бокала, где как думала Рори, был сок. Теперь она поняла, что этот сок имел очень хороший период брожения.

– Точнее, не так. Он полностью отдает себя взамен на физическую сохранность Кахори. По-моему, лучшего подарка для любящей девушки и придумать нельзя. Правда, Примаэ?

Еда встала в горле. Розари втянула ноздрями воздух, но он проходил с трудом. Ей стало не хватать кислорода, она в панике стала осматривать гостиную на предмет повреждений. Ей сейчас казалось, что обшивка корабля трещит по швам и их сейчас выкинет в космос. Кислорода становилось все меньше и меньше. Перед глазами все поплыло…

– Рори…Рори… – голос брата звал ее. Неужели она опять заснула на веранде дома. Ей еще надо нарисовать пару набросков.

– Рори!

Глаза резко открылись.

Блэй навис над ней, но его оттеснила другая рука, и в поле ее зрения попал Гектор тер Артои. Розари вскочила.

– Что это значит? – голос ее был жесткий и требовательный. – Что значит «раб»?

Гектор шало улыбнулся и схватил руку Блэя, выворачивая ее назад. Еще немного и он мог сломать ее. Блэй молча терпел, сжимая крепко зубы. Розари в ярости подскочила к Гектору и вцепилась в его руку, чтобы остановить. Гектор смотрел на нее безумными глазами, но не прекратил давление. Рори в отчаянии вцепилась в открытую кожу зубами, вонзая зубы до крови.

– Я не боюсь боли, Розари, – он откинул ее одной рукой. Она отлетела, переворачивая стул. Блэй стоял на коленях весь в поту, стараясь не издать ни звука, чтобы не спровоцировать его еще больше. Розари судорожно перебирала в голове возможности, чтобы помочь брату. Единственным, кто мог помочь был…

– Инпу! – она закричала во всю силу. – Инпу!

Через минуту ворвавшись в помещение, анубис уже держал своими крепкими руками тело Гектора. Блэйлок гладил вывихнутую руку, баюкая ее. С колен он сам подняться не мог.

– Доминион, успокойтесь. Прошу вас. Вы причиняете им боль. Вы делаете больно Блэйлоку.

Розари увидела, как на этих словах Гектор весь обмяк. Он походил сейчас на марионетку без нитей. И глаза такие же пустые. Он неуловимо кивнул и Инпу выпустил его из рук. Гектор сделал пару неуверенных шагов, остановился и повернулся.

– Я прошу прощения, Примаэ. Я подберу другой подарок. А вас, Блэйлок… Зайдите ко мне в кабинет после медитека. – И ушел.

Инпу помог подняться Блэйлоку и посадил его в кресло. Парня трясло, но Рори понимала, что это нервное – ее трясло не меньше. Их спасло только то, что Инпу всегда дежурил около дверей. Сейчас он должен последовать за своим хозяином.

– Я больше не нужен?

Розари подняла на анубиса измученный взгляд.

– Спасибо большое, Инпу!

– Всегда к вашим услугам, Примаэ.

Когда брат с сестрой остались одни, Рори бросилась к нему, обняв за шею.

– Блэй? Что все это значит? Что значит «раб»?

Блэйлок погладил сестру по голове здоровой рукой.

– Рори, это разговор не пяти минут. Я зайду к тебе сегодня и все объясню, хорошо?

Она поцеловала его в щеку и уткнулась в шею.

– Блэй, только не делай глупостей.

Николас Вирсов получил с утра не очень хорошие новости, и касались они бывшего консула Идалье. Как сообщил ему его близкий друг, и по-совместительству один из крупных промышленников на Терре – кто-то тайно вывозил грузы с минералами и этот кто-то, скорее всего был Вейрон, потому, как точкой доставки была Ксанаду. Николас, не мешкая, связался со своим ассистентом, который как раз инспектировал ряд предприятий в данной колонии. И опять новости его не обрадовали – обнаружить сделки не удалось, значит либо это был совсем черный рынок, либо Идалье ничего не продавал. После суда по просьбе Консулата, этот человек был занесен в особо неблагонадежные представители элиты, и за ним велась слежка.

В общем и целом, слежка была неотъемлемой частью жизни всего Консорциума. На всех имелись досье, и каждый из верхушки знал, что оступаться нельзя. Или быть Джиннаем Готье – самым прожженным интриганом Союза.

Информация пришла из сторонних каналов, поэтому писать отчет советник не собирался, но передать ее человеку, которому она была важна, он хотел в самое ближайшее время. И без предварительной записи пришел к консулу Кахори.

– Ник, я думал ты на Ксанаду? – начал разговор Уильям.

– Отправил своего, пусть опыта набирается.

– Тоже верно. Но не боишься, что там его занесет не туда? Райское местечко.

– Он со своим персокоммом, так что мне доложат по всей строгости.

Уильям дружелюбно развел руками. Сына Вирсова он знал хорошо – серьезный, целеустремленный. Хорошее продолжение династии. И на этих мыслях сразу погрустнел. Не проходило и дня, чтобы Кахори старший не смотрел на фотографии Лироя. Видеозаписи он включить не мог – это было бы слишком для его психики.

– Уильям я пришел по личному делу. Сможешь уделить время?

– Смогу. Встреч у меня сегодня нет.

– Идалье засветился, – переходя сразу к делу. – Похоже, он поставляет энергетическое топливо, но кому – неизвестно. Место встречи – Ксанаду.

– Откуда информация?

– С Терры. Большего не могу сказать, сам понимаешь. Это все неофициально, но источник надежный.

Причин не доверять Вирсову у Уильяма не было, да и с другой стороны, он ведь сам может все это разворошить. В данной информации не было особой ценности, кроме того, что она четко указывала откуда и куда вывез свой груз Идалье. Пора было идти к Готье – информации у консула накопилось много.

– Спасибо, Ник. Я все приму к сведению.

– Всегда, пожалуйста, консул, – и, кивнув на прощание, вышел из кабинета.

Уильям постучал указательным пальцем по выключенному сенсору стола, размышляя о своих дальнейших действиях, и через минуту набрал по внутренней связи консула Кошими.

Со своим визитом Блэйлок не торопился, поэтому после медитека спокойно направился к сестре. Рори выслушала его молча. Блэй не пытался себя обелить, и сказал честно, что виноваты в сегодняшней ситуации оба – он и Гектор. Он – потому что не может принять свой выбор, чувствуя себя предателем, а Гектор – не может потерять лицо, потакая желаниям и просьбам человека, который ему небезразличен. Слово «любовь» Блэй сознательно избегал. Для него это чувство всегда казалось чем-то светлым, возвышенным, взаимным, но Гектор открывал в нем все самое плохое: темное, низменное, жалкое, что больше походило на «ненависть».

В конце исповеди сестра нежно обняла его, как будто успокаивая, но никаких своих мыслей не озвучила. Такие родные, теплые руки гладили его спину, а Блэй все пытался понять откуда столько терпения в его неугомонной Рори. Хотя сейчас ей все больше шло это артоинское «Примаэ» и все больше она училась сдерживать себя.

Подойдя к каюте Доминиона, Блэй ждал, когда переборки плавно разойдутся. Но в открывшемся проеме его встретила пустая комната. Тихо вошел и огляделся еще раз, заметив темную фигуру стоявшую около дальней стены, превращенной в огромное звездное окно внешними нанокамерами. Блэй обнаружил Гектора только по его белоснежным идеально уложенным волосам. Он опять был весь собран и спокоен.

– Как твоя рука? – даже не развернувшись.

– Вывих излечен.

Молчание.

Блэй подошел ближе. Гектор стоял, словно каменный. Да он и был сейчас, как камень. Тело замерло, глаза пустые. Дыхание не глубокое, весь закрылся в этой физической оболочке, оставив телу только простейшие функции.

– А ты протрезвел?

Молчание.

– Я не пьянею. Это было связано с нестабильным эмоциональным фоном.

– То есть ты напился с горя? – Блэй не отставал и каждым словом все сильнее старался расшатать это ледяное спокойствие. Почему он так бездумно нарывался? Может потому, что хотел, теплых объятий Гектора, а не сестры…

– Я никогда не страдаю, Блэйлок. Для меня это ненужная трата времени. Я привык…

– Решать вопросы…Только я не помню, чтобы подписывался становиться твоим мальчиком для битья.

Гектор слегка повернул голову, отчего его идеальный профиль слегка подсветился холодным светом звезд.

– Я тебя не бил.

Блэй подошел на шаг ближе. Никаких извинений, а простая констатация факта. В мире Доминиона было все так монохромно.

– Не бил. Сильно, – ответил с издевкой Блэй. Один прямой удар и уже можно шить погребальный саван. – Но если еще раз применишь силу ко мне или сестре…

Губы Доминиона растянулись в ухмылке.

– То что?

Блэй подошел сзади и резко схватил его за горло.

– Я. Тебя. Убью.

Гектор спокойно закрыл глаза и погладил пальцы своего единственного дорогого человека.

– Ненавидь меня, Блэй. Пока ты меня ненавидишь, мне есть, зачем жить. Никогда не переставай меня ненавидеть.

Блэй медленно разжал пальцы и опустил руку, неуловимо проведя по волосам. На шее остались красные следы, которые быстро исчезали. И хотя голос Тора был холоден как всегда, Блэйлок почувствовал, что он умолял не оставлять его, что он просил быть только с ним. Они оба попали в ловушку своих чувств, и им обоим придется выбираться оттуда или остаться в этом темном донжоне навсегда.

– Я голоден. Могу я поужинать у тебя?

Гектор слегка наклонил голову вперед, завешиваясь волосами, и направился к дверям. Там он дал указания Инпу, не захотев использовать систему корабля, и вернувшись обратно, сразу сел в кресло около столика. Блэй сел напротив него. Больше они не разговаривали в тот вечер, но он ощущал, как расслабился Гектор. Его глаза потеплели и Блэю, как бы он себя не ругал за эти эмоции, стало легко на душе, пусть и на короткий миг. Когда он уже выходил из каюты, Инпу, низко поклонившись, прошептал слова благодарности. Блэй ответил ему тем же, потому что, если бы не он, то Гектор безусловно сломал бы ему руку.

«Ведь это только начало, дружок… – поглаживая свою вылеченную конечность, обратился к себе самому Блэйлок Май. – Не питай иллюзий из-за одного вечера. Монстры никогда не становятся ручными».

Видеозапись № 05-XXXX2184. Блэйлок Май.

«…Как же легко себя оправдать – он Чудовище, он Монстр, он Машина! На фоне всех его грехов мне легко стать мучеником, святой жертвой ради жизни. Но кого я обманываю? Если бы я так не тянулся к тебе, к твоей бездне, что внутри тебя, твоим страхам в голове, твоему жестокому сердцу, что сжимается в судорожных конвульсиях от эмоций, которые ты пытаешься скрыть, я бы мог жалеть себя до бесконечности. Но все это ширма, черно-белая картинка…Я вижу в твоих глазах отчаяние и боль, в твоих божественных глазах…Мог бы ты быть одним из богов? Ты и есть он…Та бесчеловечность, с которой ты уничтожаешь людей, словно хорошо натренированный удар руки. Бьешь метко, не задумываясь, но я верю…я надеюсь на то, что когда-нибудь увижу, как ты останавливаешь этот замах».

Люди с фотографий

Провода тянулись длинными кишками из утробы огромного сейверного блока. Металл был местами потерт, кое-где виднелись черные подпалины на оплеточном защитном материале, напоминая, что здесь не редки серьезные перегрузки. Щуплый парень с усердием расковыривал внутренности машины, пытаясь восстановить нормальную работу блока связи или даже усовершенствовать его. Маленький переговорник был вставлен в ухо. Шейными чипами здесь не пользовались из-за сильных внешних волновых помех, проще было иметь переговорник с усиленной системой связи. И в доказательство этому, под потолком небольшого помещения был слышен гул ветра – на Таурас-5 ветер жил вечно.

Быстрые пальцы парня умело вытаскивали нужные контактные схемы из слотов, меняя их комбинации в блоке усилителя. Из-за постоянных бурь, здесь почти не использовали волновые передатчики, а постаринке, дедовским способом тянули кабеля, линии, коммуникативные системы под землей. Сейчас Айша Байтман как раз находился в одном из таких подземных блоков на линии IC777, что находилась в часе езды от главного штаба. После того как он покинул Землю, он даже не пытался ничего разузнать. Его оставляли равнодушным околоземные интриги, проблемы не имели значения безразличен был Ли Кахори, который так вовремя появился в его жизни – сбежать без денег Ли Байтман не смог бы никогда.

Передатчик щелкнул и слегка зашипел.

– Байтман, как подвижки? Как скоро ты восстановишь цепь?

Айша посильнее прижал передатчик, вдавливая его в ухо.

– Минут тридцать-сорок примерно. Я пошлю пробный сигнал.

– Хорошо. Жду. – И сигнал пропал.

Айша размял шею и принялся снова подключать контакты, проверяя их внутренний сигнал. Он всегда мечтал оказаться здесь. Работать сетевым механиком, жить своей жизнью, иметь самые простые и обычные желания и не бояться, что прошлое придет за ним, как оно приходило на Земле. Его семья имела великолепный внешний «фасад», добротно покрашенный в белый цвет. И как любил говорить его отец: «Зато у нас есть гордость и фамилия!» И хорошо прикладывался к литровым пивным упаковкам. Но, ни то, ни другое почему-то не позволяло оплачивать школу, счета, растущие вместе с сыном. Его родители были административными служащими, но никогда не хотели изменить эту ситуацию, продолжая увязать в ссудах и кредитах. И Айша очень быстро научился использовать свои способности, прикрываясь заурядной и незаметной внешностью. Учеба оплачивалась из дотаций, которые волшебным образом всегда выпадали семье Байтман в электронном отборе. Он всегда ездил бесплатно, потому что на универсальной карте стояло его имя, и никто не приглядывался, что шрифт для сканирования немного не тот.

Первой сдалась мать, убив себя сильным снотворным, которое своровала у своей подруги в больнице. После скромных похорон следом ушел и отец, выбросившись из окна своего же кабинета. Айша лишь пожалел, что они не сделали это вместе, чтобы сэкономить ему немного денег на похоронах. Жалеть он их не мог – это они были детьми, которые так и не смогли повзрослеть и понять, что свои желания оплачивать они должны сами. К своим пятнадцати годам он подошел в полном одиночестве, с кредиторской задолженностью, которую обязан был выплачивать с восемнадцати лет и под присмотром дяди-опекуна, ненавидящего свою умершею сестру и ее муженька. Не начав жить, он уже был в западне. Поэтому взаимовыгодное сотрудничество в таком нелегальном деле с Кахори, было подарком судьбы за все эти жалкие годы. Теперь он был свободен, чист и обеспечен на черный день. А прошлое осталось в прошлом. Так он думал…

– О, Байтман! А я за тобой. К тебе прилетели. Не знал, что ты с такими людьми знакомство водишь. – Молодой военный толкнул его по-дружески плечом. А Айша похолодел. Он как раз закончил свою смену и прибыл в штаб, чтобы просто побыть среди людей, поболтать.

– Я никого не жду.

Сержант ухмыльнулся, поправляя защитную повязку на голове для шлема.

– Ну, я на твоем месте поторопился бы. Вот он точно ждать не будет, – и, кивнув, скрылся за поворотом.

Айша направился в комнату для гостей. Войдя внутрь, он остановился.

– Здравствуйте, мистер Айша Байтман.

Айша выдохнул и обреченно подумал, что его прошлое имеет ужасную привычку залезать в его настоящее.

– Здравствуйте, консул Идалье.

Вейрон пристально посмотрел на него.

– Бывший консул.

Айша поджал губы. Не хватало ему еще мстительного врага.

– Я не интересуюсь политикой.

– Отнюдь, ты в ней очень хорошо покопался.

Губы мужчины растянулись в неприятной улыбке

– И покопаешься еще, дружок.

Элизиум был по-весеннему свеж и прекрасен. Аккуратные газоны, ровные изгороди кустов и симметричные линии деревьев уже начинали распускать первые цветы. Их легкий аромат, почти неуловимый, не раздражал – на Артои все было выверено. Диос наконец-то прибыл домой, хотя хотел бы оказаться где угодно, только не здесь. Ему дали день на восстановление, второй на подготовку полного отчета, а вот сегодня он должен был предстать перед Гидеоном. О кончине брата правителя напоминали только черные ленты с серебряной вышивкой символов клана, свисающие с ветвей парковых деревьев. В самой резиденции Гидеон приспустил все флаги в знак траура, который должен был закончиться с приездом его сына и будущей невестки.

Диос облачился в военный черный китель, надел наплечья, наручи и убрал волосы в строгий хвост. Он уже давно перестал воспринимать все, как игру, развлекаясь своим протестом системе. Отец больше не сможет прикрывать ему спину, и какой же он был дурак, не понимая всей той защиты. Теперь он остался один на один со своим дядей. Поправив черную перчатку на левой руке, Диос проверил синхронизацию коммуникативного браслета с наручем и вышел из своей комнаты – его уже ждали.

Гидеон решил встретить племянника не в главном зале, а на террасе, в более камерной обстановке. Окна были слегка затемнены, чтобы голограммы не блекли на ярком свете дня. Мягкий полумрак создавал обманчивое ощущение интимности и уюта, а фиолетовый оттенок контура спутника Индиго настраивал на умиротворение и спокойствие. Только вот правитель никак не хотел расслабляться. По обыкновению в черном, с серебряными зажимами в белоснежных волосах – эти детали делали его холодным, почти недосягаемым. Даже внутри клана, Гидеон сильно выделялся, и Гектор унаследовал от отца почти все, включая страсть к манипулированию, умение жестко доминировать и «чистый» разум – разум, освобожденный от эмоций. Разум, которого не было у Диоса, поэтому ему было очень сложно выживать в семье. Дариус не придерживался клановой концепции воспитания детей, стараясь не сломать ребенка, Гидеон же ломал сына сознательно, вылепляя из него идеального бога, которому будет поклоняться весь Земной Союз. Его честолюбивые планы не были секретом. И сейчас, когда Диос смотрел, как его дядя сидит на мягкой софе с прозрачной спинкой, а его спина вытянута в струну, он понял, что разговор будет непростым.

– Правитель! – низкий поклон.

– С возвращением домой, племянник. – Гидеон слегка обернулся, кивая на место рядом с собой. – Расскажи мне, как это произошло.

Диос опустил глаза на свои руки – он должен спросить сейчас или никогда.

– Дядя, вы знали, что отец умирает?

Гидеон пристально посмотрел на него своими фиолетово-синими глазами, в которых не мелькнуло ни одного оттенка грусти.

– Дариус сам мне сообщил об этом, – умолчав, когда это произошло и где он был сам в это время.

Диос опешил, ведь он догадывался примерно, когда отец сообщил эту новость, но маска держалась на лице крепко. Значит, тогда не показалось – Гидеон, действительно, тайно вылетел с Артои. Но куда?

– Он всегда был эгоистом. И не любил прощаться… – мужчина замолчал, вспоминая что-то свое, но через секунду продолжил: – А я не люблю ждать, Диос. Ознакомь меня со всей имеющейся информацией.

Диос подчинился. Выставив раскрытую ладонь, он дождался, чтобы лазерные лучи поймали все пять пальцев и приступил к управлению голосферой. Перед ними возникли объемные картины того злополучного нападения, потом сменились данными по планируемой практике на Таурас-5. Гидеон смотрел неотрывно, а в конце лишь добавил:

– Подготовку по Таурас-5 я завершу сам.

– Конечно, Повелитель.

– Тебе надо отвлечься, Диос. Займись планированием праздника по случаю дня рождения Примаэ.

Брови молодого мужчины слегка поползли вверх – он вроде иллюзионистом не напрашивался.

– Ваша просьба всегда исполнима.

Гидеон по-отечески похлопал его по плечу, затем сильно уперев руку в металлическое наплечье Диоса встал.

– Вот и хорошо. Нам необходимо хорошо повеселиться. Грусть – это для стариков, а вы должны идти вперед.

Диос продолжал сидеть на софе, даже после ухода дяди. Почему-то сейчас у него появилось чувство, что этот праздник планируется, как последний вздох перед смертью: так же судорожно и радостно, но уже совсем обреченно. Гидеон что-то замышлял, и уже давно, а такие вещи не могли принести равновесия в голову Ди.

Он устало поднялся с мягкой софы, но через секунду сел снова. Какая разница, где он просмотрит данные для отчета: здесь или у себя. Гектора нет, а значит, никто не помешает. Он притянул голосферу и увеличил ее до среднего экрана, в котором было удобно просматривать все детали. Снова открылась папка с данными по заседанию суда, из которой стало понятно, что Лирой Кахори стал великолепной жертвой, как для Идалье, так и для Гектора. Рука отмотала ряд инфовыпусков и остановилась на терратрианских. Диос уже все это просматривал, рука лениво начала прокручивать полосу назад, как резко остановилась. Он увидел инфовыпуск с фотографией Готье, но внимание мужчины привлекло не это. На шаг позади стоял Бартоломью Иванс. Молодой ассистент был явно уставшим, но держался хорошо. Диос хмыкнул, вспоминая, как тогда набросился на него из ревности.

– Да уж, ты точно не конкурент, – и увеличил пальцами изображение своего оппонента, чтобы надменно посмотреть на него и замер. С нечеткой фотографии на него смотрели глаза с красным отливом. Из-за очков Иванса разглядеть это было сложно, и любой другой мог бы принять это за обычное цветоискажение, но Диосу и не нужно было придумывать причин, он знал только одну – Индиго. Бартоломью Иванс был заключенным спутника Артои, а сейчас он был на свободе. Ди быстро свернул все окна и сглотнул, ведь получалась совсем непростая картина, о которой, возможно, знает только он. Может ли быть такое, что ассистентом Кровавого Барона является человек, который смог скрыть свое истинное лицо даже от этого прожженного интригана? Или они в сговоре? Какая информация вышла наружу? Или все это время никто даже не догадывался, кто такой Барт Иванс?

Диос ошеломлено уставился на фиолетовый контур в небе и рассмеялся такой дерзости, потому что единственным человеком, ускользнувшим из-под наблюдения не только тюремщиков Индиго, но и самих тер Артои, был Баратэон Иварис, родной брат матери Гектора. И получалось вот что – оба ребенка из семьи Иварис были живы и один даже здравствовал на службе при Консорциуме. Но где же Тея? Его отец отпустил Примаэ Гидеона, но отпустит ли Диос Баратэона? Ведь Индиго оказался в его жизни не просто так. Возглавлять мятежников «Разорванной цепи» и стремиться к свержению правителя – это не просто бунтарский дух, это преступление против семьи. И Диос, на удивление, быстро осознал, что теперь его основная задача – отомстить за смерть отца.

Уильям сидел в закрытом ресторане и отвечал на очередное письмо от ассистента, быстро набирая его на лазерной клавиатуре своего сенсора. На коммуникативный браслет постоянно приходила информация с личного сервера. Работы было очень много – на должность советника оказалось больше кандидатур, чем ожидалось, и все как на подбор. Назначение затягивалось, а работа только прибывала, поэтому консул использовал любое свободное время. Но врать себе Кахори старший не любил, понимал, что это больше стремление отвлечься, чем необходимость. Думать о том, что с ним будет через две недели он не хотел – представить сына в тюрьме он не мог, надеясь найти решение и выторговать у тер Артои его свободу.

Рядом с ним кто-то опустился на стул и Уильям уже хотел предупредить, что здесь деловая встреча, как встретился глазами с Кошими-сан. Он тоже приехал раньше.

– Все работаете, Уильям-сан? – и сделав небольшую паузу добавил: – Это помогает, я понимаю.

– Добрый вечер, Кошими-сан. Вы рано, – с улыбкой ответил Уильям.

– А я хотел попробовать здешнего шампанского. Говорят, совершенно изумительный букет.

Уильям удивленно поднял брови. Тамура посмотрел на него и понял, что ответ явно не особо разъяснил положение вещей, а закрыть тему уже не получится – он ведь сам ее начал.

– Квестор Готье пьет только крепкий алкоголь…и пиво. Я предпочитаю при нем не употреблять «газированных соков», как он любит называть этот ряд алкогольной продукции, чтобы не давать поводов для шуток.

Кахори старший слегка улыбнулся. С недавних пор он знал от Рагнара, что Готье и Кошими наладили отношения, но какие именно, тот не уточнил, а Уильям и не расспрашивал – это их не касалось.

– Простите за прямолинейность, Кошими-сан, но я думал эта черта Кровавого Барона обходит вас стороной.

Тамура хмыкнул в ответ и прикрыл глаза.

– С ним никогда не знаешь, что ждать. Я предпочитаю не увеличивать компромат в его глазах.

Вскоре принесли шампанское, и Уильям тоже не отказался попробовать. Оно действительно оказалось изысканным. Но унести пустые бокалы официант не успел, его остановила рука квестора. Он молча взял бокал и принюхался, потом перевел насмешливый взгляд на Тамуру и отпустил официанта с просьбой повторить напиток на троих.

– Я думал, что мы планировали обсудить важные дела, – вешая темно-синий пиджак на стул. – А оказывается мы собрались посплетничать.

– Как ты с такой логикой в Квесториате работаешь? – огрызнулся Кошими-сан.

Уильям молчал, пытаясь сдержать улыбку. Теперь он понимал, почему Готье так всегда любил дразнить Кошими. Тот был на редкость человеком чистым и немного наивным – полная противоположность Джиннаю.

Квестор протянул руку к подошедшему официанту и тот аккуратно подал бокал. Небольшой глоток. Ехидная улыбка.

– Я там не работаю, я его возглавляю.

Тамура моментально надел на себя маску эмоциональной непроницаемости. И Джиннай решил про себя, что дома он все-таки продолжит этот диалог, а сейчас, действительно, пора поговорить о делах.

– Уильям, прости за этот небольшой флирт, не смог устоять. Я очень внимательно тебя слушаю.

Кахори кивнул и решил начать сразу с козыря. На стол легла бумажная папка, которую ему передал Лирой. Он сохранил ее через фотокопирование в электронном виде на специальном носителе, но большего он позволить себе не мог – любое сканирование, копирование на технике вне дома можно было бы найти при желании внутри системы.

– Эту папку мне передал Лирой в комнате для свиданий альфа-уровня. Тут вся реальная информация, которой обладал Идалье. Восемьдесят процентов – это информация, которой обладает Квесториат. Там нет ничего нового, но вот остальные двадцать. Вам стоит это прочитать, Джиннай. Как консул, я должен буду быть готовым к любым поворотам, в том числе и к таким. К тому же, на Гектора вы имеете свой собственный зуб. Он ведь вас шантажировал?

Джиннай уже перелистывал бумагу, аккуратно касаясь ее пальцами.

– Не меня, а Кошими-сан. Я потонуть не боюсь, а вот он ни в чем не виноват.

Тамура на этих словах крепче сжал ножку бокала. Воспоминания ему явно давались тяжело. Выпил залпом шампанское, резко встал, ставя бокал, и также неожиданно упал на колени и замер в поклоне перед Кахори старшим. Тот от неожиданности подскочил со стула.

– Кошими-сан, что случилось?

– Я умоляю простить меня, Кахори-сан. Мой выбор забрал у вас сына, но я не знал, что так все может обернуться. Из-за информации Гектора, Джинная могли казнить, а я…я…выбрал его. Выбрал его жизнь. Простите меня… – все это он говорил на японском, не громко, только для ушей Уильяма. А тот опустился рядом с ним на колени, пытаясь поднять с пола, но тщетно, мужчина как будто прирос.

– Вам не за что извиняться! Никто не знал, что Идалье сделает такое карьерное самоубийство. И никто не знал, что Гектор заберет Лироя. Встаньте, прошу вас, Кошими-сан!

Уильям был в шоке от ситуации – видеть просящим этого холодного японца, было унизительно и даже стыдно. Но теперь он понимал «какие» отношения связывали двух мужчин. И не было здесь ничего брезгливого, отвратительного или поверхностного. Уильям видел сейчас, как гордая хризантема готова быть разорванной на лепестки, защищая любимого человека.

«Выбрал его жизнь.»

Их связывала глубочайшая нить, и такой шатаж – поступок морального урода, хотя Гектор и человеком никогда не был.

– Вы ни в чем не виноваты! – последняя попытка поднять консула опять не увенчалась успехом, и Уильям кинул взгляд на Джинная. А тот никого не видел – он неотрывно смотрел в спину Тамуры потерянным взглядом.

– Джиннай, – Уильям тихо позвал квестора, и тот перевел на него уже осмысленный взгляд. Плавно встал, подошел к Тамуре, взял его за плечи и развернул к себе. Тот отпрянул от его объятий и посмотрел затравленным взглядом. Готье думал, что мучился один от произошедших событий, а получается – жестоко ошибся. Тамура ел себя живьем, ведь это он сказал, что мальчику ничего не сделают, а теперь…

– Не беспокойся, я этого так не оставлю. Идалье свое получит, а Лирой вернется домой.

– Джиннай прав, Тамура-сан. Прошлого не вернешь, и моя задача, как отца, исправить будущее сына, поэтому я и попросил вас о помощи. Вина здесь может лежать только на Идалье.

Кошими-сан согласно кивнул и поднялся. Готье поднялся следом, и как раз в этот момент в их отдельную комнату зашел официант, двигая вперед воздушную платформу с тарелками. Быстро сервировав стол, он с поклоном удалился. Репутация у заведения была безупречна – здесь никто не мог подслушать и никто не вел видеозапись – это было одно из немногих мест на Земле, где можно позволить быть собой.