Текст книги "Ли Кахори: Космические хроники"

Рубикон

– Что за срочность, Вейрон? – Алексей Романов сложил руки в замок, откинувшись в большом консульском кресле. Помимо него в это утро в зале собраний присутствовали все остальные консулы в своих официальных сьютах.

Идалье тяжело вздохнул и активировал полимерный круглый стол. В личном секторе около каждого кресла началась загрузка информации. Глаза всех присутствующих быстро пробегали по светящимся строкам, а общее молчание создавало гнетущую атмосферу.

– Квестор Готье подтверждает эти данные? – Генрих фон Даарс озвучил общие мысли первым. В отличие от Идалье, он очень ценил Джинная. Во-первых, потому что знал его еще военным, а во-вторых, это он в конце концов, после восстания Пяти Мечетей разглядел в нем огромнейший потенциал. Даарс был самым зрелым в этой пятерке, точнее старым: седина покрыла его вьющиеся волосы уже наполовину. Но, как и многие он оставался очень привлекательным в свои шестьдесят лет. Красоту теперь легко можно было купить.

Идалье быстро кинул на него взгляд и глухо ответил:

– Да. Вчера ночью он выслал мне по красному каналу свои рассуждения.

Он быстро хлебнул кофе, видимо, желая залить себе горло. Кошими-сан незаметно улыбнулся – он прекрасно представлял, что прислал ему Готье. Наверное, опять таскался в спортивных штанах по квартире, одновременно записывая себя на ходу и делая домашние дела. В прошлый раз Идалье наблюдал его сидящем на толчке с электронной книгой и вещающим, что на Ксанаду скоро начнется дележ сфер влияния. Бесспорно, информация была бесценна, но то, как Готье измывался над консулом Идалье, было просто ужасно. Ужасно смешно. И он не мог ему ничего сделать, тот всегда отправлял посты ночью в свое законное свободное время.

– Сейчас нам будет сложно противостоять тер Артои. Гектор легко может привязать свое вооружение к покушениям. То, что это его рук дело, мы никогда не докажем. – Джуллиан Понтис как всегда попал не в бровь, а в глаз. Он был великолепным военным аналитиком, поэтому его кандидатуру поддержали оба трибуна на эту должность.

– Мы не можем не ответить! Если упустим момент, то затянем узел на своей шее. Кто еще может присоединиться к Артои? – Идалье явно нервничал.

Нужно было выбрать правильный шаг, чтобы схватить за руку Гектора тер Артои.

– Терра и Терратриа – всегда останутся в Союзе, – Фон Даарс спокойно констатировал факт.

– Мои также вне игры. Одна и так свободна, вторая колония – место по набиванию кошельков. Тишина и спокойствие. – Романов слегка улыбнулся. Ему определенно повезло с префектурами.

– Мои префектуры надежны, – Понтис кивнул, подтверждая свои слова.

– Гетерия – слишком молода для таких игр, а вот Мекка может опять поднять голову. – Кошими скрестил пальцы лодочкой. – Хотя сейчас там более или менее спокойно, и их экономика улучшилась, но они как бомба замедленного действия. Им даже необязательно находиться в сговоре с Артои, достаточно просто услышать шум от «взрыва тюремной стены». – Тамура сжал челюсть. Он не мог спокойно упоминать Мекку – все события до сих пор были живы в его памяти.

– Генрих, почему вообще возникла ситуация с продажей комплектующих? Теневая экономика теневой экономикой, но мозги-то у дельцов должны быть… – Вейрон начинал паниковать, переходя на имена.

– А кто сказал, что это с Терратрии? Это может быть и твоя Ксанаду. Такие аферы – их конек, если вспоминать ту же Мекку. Разместить заказы по колониям, а потом собрать все вообще на другой планете. – Генрих поднял одну бровь вверх. Кошими же смотрел на Идалье, не моргая. Тот лишь раздраженно выключил свой сектор экрана на столе и уперся в него кулаками. Как же он сейчас ненавидел их всех. Также как и они его. Вейрон Идалье занял свой пост сразу после отца, и эта должность полностью соответствовала его амбициям, но не способностям. Он был не так умен и проницателен. Ему всегда не хватало ни выдержки, ни аналитических способностей, в отличие от его отца, который смог все-таки протащить его на свой пост. И все присутствующие ждали, когда наконец-то смогут его переизбрать. Будь проклята Артои! Будь навеки проклят Гектор!

– Я думаю, лучше всего начать с генетических претензий. Раздуть из этого скандал, а основой для мирного урегулирования поставить отказ от военных действий. Естественно тайно, – Кошими говорил так спокойно и непринужденно, что Идалье даже перекосило от злости.

– Твои стратегии, как всегда великолепны, Кошими-сан. – Генрих по-отечески улыбнулся и подтвердил свое согласие, поставив отпечаток большим пальцем на своем секторе. – Предлагаю разойтись и обдумать варианты.

Все, кроме Идалье, кивнули, также поставив согласие. Тот молча встал и вышел из зала совещаний. Проигрывать он никогда не умел.

Диос стоял спиной к большому окну, выходившему в больничный парк. Все пестрило жгучими красками и казалось, что осень должна быть теплой. Но стоило открыть окно и становилось зябко от сырого воздуха и аромата с примесью гнили и воды. Поэтому он и не любил эту пору за ее двуликую иллюзию. Окна в палате были закрыты, и воздух обогащался кислородом и йодом через специальные фильтры. Натуральность для него уже давно стала глупым ярлыком, и столь же давно не была эффективна, как модификация.

Отец поморгал и медленно открыл глаза. Ему становилось хуже. Диос понял это, когда Бергман стал избегать его. В принципе, понять он его мог: великолепный врач, давно работающий с кланом Артои, у которого никогда не возникало ошибок, а тут такая страшная ситуация.

– Почему ты ничего не лечил? Почему позволил организму регрессировать?

– Ты беспокоишься обо мне? – Дариус сказал это очень сухо. Сын стоял против солнца, отчего его золотые волосы светились, пропуская свет. Сегодня он выглядел так, как Дариус и не мечтал его уже увидеть. Черный военный сьют, перчатки, высокие сапоги, наплечия и даже наручи. Волосы были убраны в длинную косу, а короткие верхние пряди были аккуратно уложены. Истинный Артои. Вначале ему показалось, что стоит сам Гектор.

– Как я могу не беспокоиться?! Ты же мой родитель, – Диос подошел к кровати и сжал худощавую руку отца. – Ничего мне не хочешь рассказать, папа?

Дариус хитро улыбнулся. Он собирался унести эту тайну в могилу, но видимо все идет к тому, что пора облечь ее в слова.

– Я всегда любил ее. Несмотря ни на что. Как часто я ругал тебя за бунтарский дух, за своеволие, но это все было лишь моей попыткой защитить тебя. Ты никогда не был дефектным, эти гены перешли от меня. И как только ты родился, я просил у Вселенной только одного, чтобы мой сын унаследовал большую часть от своей матери. Я был заражен…

Дариус тяжело вздохнул и попытался убрать руку, но Диос не отпустил. А отец боялся продолжить свой рассказ, он понимал, что как только сын услышит все, то оттолкнет его руку, оттолкнет его всего…Почему он должен бояться умереть в одиночестве?! Он всегда это понимал.

– Я заразился эмоциями, когда увидел Тею Иварис.

Дариус уловил неприкрытое удивление сына.

– Да, будущую супругу моего брата Гидеона. Твою будущую тетю. Я погрузился на самое дно. За то время я хорошо узнал, что такое отчаяние, страх, неуверенность, боль и любовь, – на последнем слове Дариус пристально посмотрел на сына, пытаясь уловить его презрение. Но увидел лишь понимание. Вот что его напугало. Диос полностью изменился внешне, но внутри него все сломалось, разбилось на острые куски стекла, которые резали его изнутри при каждом взгляде, при каждой мысли. Он потерял себя.

– Свою дозу радиации я получил, когда пытался остановить скоростной корабль Теи. Спустя тринадцать лет брака она не выдержала и тайно бежала с Артои. Но тайное всегда становится явным. Гидеон приказал уничтожить корабль, возвращать живой он ее не собирался, а выполнить это мог, разумеется, только я. Я…

Дариус глухо закашлялся, зажав рот рукой. Почему-то казалось, что он плачет.

– Я эвакуировал всю команду перед вспышкой сверхновой и продолжил погоню. Тея тоже не собиралась сдаваться живой. Она и не знала, что я лечу за ней с одной целью – взорвать. О Гидеоне она была лучшего мнения. Я просто рванул вперед и заслонил своим кораблем ее катерок. Все-таки мое судно имело превосходную внешнюю защиту, но…Как видишь, это не прошло бесследно.

– А где она?

Диос был поражен поступком отца. Он всегда считал его бесчувственной протокольной сволочью, но человек без сердца никогда не смог бы совершить настолько безрассудный поступок. И многое в поведении отца теперь становилось понятным.

– Думаю, в Свободной Республике. Тогда я отпустил ее навсегда.

– Она знала о твоих…чувствах?

Дариус печально улыбнулся.

– Не знаю, что лучше. Я всегда знал, что в моем мире ее никогда не будет. А потом я стал терять и тебя.

Диос разжал пальцы на отцовской руке, а потом резко обнял его, притянув к себе.

– Прости меня…

Дариус обнял его в ответ и мягко погладил по спине. Его сердце болело и бешено билось одновременно. Глаза щипало от соли.

– Твоя просьба всегда исполнима, Диос тер Артои, – и тихо засмеялся.

Подходил к концу последний день практических занятий в Небесном городе, но Мериэм предстояло еще заехать в резиденцию. Нужно было встретиться с преподавателями Розари и выслушать их отчеты. Быть куратором будущей супруги Доминиона – очень ценно и почетно. Но почему тогда с каждым разом ей все больше казалось, что это наказание, а не привилегия?! Причем для них двоих. Розари была творческой, живой натурой и это видели все. А ее обязанностью стало поступление на факультет политологии и экономики в Аротинский Университет, от чего ее учебный план был набит под завязку с утра до вечера.

Мериэм и себя могла пожалеть. Как старосте факультета, ей нужно было позвонить и отправить новый учебный план нескольким группам. И прямо сейчас она набирала внутренний номер базы, где находился Лирой.

Разрешение на контакт выдал сам отец Ли и ректор.

– Давно не виделись. Как все поживают? – Лирой беззаботно поприветствовал ее, сидя в кабинете коменданта. Он весь как-то истончился, скулы стали выделяться сильнее обычного.

– Ты похудел.

– Да… – и почесывая затылок, он слишком небрежно продолжил: – С поваром надо дружить, но вот у меня как-то не сложилось, – и по-детски хихикнул.

– Что делаешь?

– Налаживаю старые арахны. Я здесь единственный человек, владеющий тремя языками славянской группы, помимо остальных шести. В общем русский мне пригодился, дедушка будет счастлив.

Мериэм даже не улыбнулась. Ее таким не обманешь. Она же видит, как дрожат его руки от злости и напряжения. И похудел он от нервов. Но Ли Кахори будет улыбаться тебе в лицо и никогда не даст увидеть настоящие чувства, если ты чужой. Она опустила ресницы – вот и настал тот момент, когда она перешла в разряд чужака.

– Как успехи в освоении материала? Не нужно уточнений?

– Все отлично. Иду с опережением, так что высылай новое. Практику в Городе, мне, надеюсь, закроют?

– Да. – Она все-таки подняла на него глаза и замолчала. Лирой также смотрел в упор и молчал. Что делать, когда ты хочешь задать лишь один вопрос, но сделать этого не имеешь права? Запретить себе спрашивать. Только молчать. Сколько они слушали пустую тишину, никто из них не считал. Но в этом немом диалоге таял их общий страх. И становилось легче. А потом пришел Стивен Барнелл и отключил визор. Лирой отделался лишь выговором, после чего вернулся на кухню помогать Новаку.

Когда все дела на кухне были закончены, он спустился в ангар, снял защитную ткань с последней арахны, которую чинил и, размяв пальцы, уселся в машину. Сначала он хотел лишь посидеть в одиночестве, переварить накопившуюся злость, но активировал вездеход, вывел на дорогу и рванул в белоснежное поле, что окружало базу со всех сторон. Там его крик тонул в белесой вате вечной зимы.

Второй молчаливой парой стали Джиннай Готье и Гектор тер Артои. Один прибыл по протоколу расследования, второй соизволил принять. Гектор сидел за столом в своем кабинете и около него привычно находился Аро. Готье же сидел напротив, закинув ногу на ногу, и всячески изображал на лице скуку. Обсуждать им было нечего – Гектор прекрасно понимал, что за противник Готье, а Джиннай просто любил играть в такие игры. Спустя пять минут молчания он все-таки первый нарушил тишину.

– Мне вот только интересно. Неужели даже мысли не закралось, что Блэйлок кинется спасать…вас?

Гектор отвернулся от него и, активировав голосферу, стал заниматься внутренним расписанием своего корабля.

– Фью, какое непростительное игнорирование, Доминион.

Молодой мужчина скрипнул зубами и посмотрел на Готье.

– Я предоставил всю необходимую информацию.

– Верно, но не реальную. И мы оба это прекрасно знаем.

– Не играйте со мной, господин Готье.

– А ты со мной, мальчик! Я такими интригами баловался, когда ты под стол пешком ходил! – зло процедил Джиннай сквозь зубы. – Не забывайте, Доминион, я имею все полномочия для решения таких вопросов, вплоть до ограничения вашей власти в случае угрозы стабильности Земного Союза.

Гектор встал из-за стола и сложил руки на груди.

– Я понял вас, квестор. Думаю, нам следует закончить встречу.

Джиннай спокойно поднялся и решил оставить последнее слово за собой.

– Думаю, действительно следует. И не переоценивайте свои способности, Гектор. Всегда есть игрок сильнее. И опаснее.

Когда квестор покинул корабль, Гектор достал из внутреннего отсека стола чип-карту и швырнул ее на рабочий стол. Полимер отразил искусственный свет корабельного освещения, и цифровой код высветился на поверхности.

– Всегда есть игрок опаснее, господин Готье. Вы не оставили мне выхода, я не терплю угроз.

Он нажал на цифры, ввел дополнительные, и чип-карта отобразила сейверное окошко для передачи данных с удаленным датчиком.

Джиннай Готье потер горло в месте, где мог быть шрам после операции. Шея немного зудела и глотку кольнуло несколько раз. Ничего необычного для человека любящего пить холодные напитки. Если бы дело было в напитках…

Пепел

Часть I

Мериэм уже провалилась в спасительное забытье, полусон-полудрему, когда услышала сигнал входной двери. Она откинула рукой волосы с лица и посмотрела на потолок. Там, слабо мерцая голубым светом, цифры отсчитывали земное время. Сейчас было около двух часов ночи, а точнее час пятьдесят. Она резко поднялась с кровати и натянула домашние штаны. Молча открыла дверь и отошла к стене, скрестив руки на груди.

– Я внимательно слушаю вас, Диос тер Арт…

Девушка не договорила, потому что он подошел к ней вплотную, наклонился и крепко обнял. Тепло другого тела, запах терпкой туалетной воды выбили весь воздух из легких. Сердце застучало сильнее от связанной в узел старой боли, одновременного странного предчувствия и понимания. Эм не шевелилась, так и замерла в одной позе.

– Не прогоняй… – он прошептал надтреснутым, хриплым голосом, полным отчаяния. Человеческого, страшного, холодного отчаяния. Мериэм вдруг озябла, пальцы на руках стали ледяными, хотя сердце гнало кровь с удвоенной силой. За Диосом как будто тянулся шлейф льда. Смертельный холод. Мериэм втянула воздух, осознавая причину.

– Когда?

Ди тяжело вздохнул, и его руки легли на ее плечи. Он уткнулся в ее макушку.

– Два часа назад.

Эм аккуратно расцепила свои руки и обняла его. Она могла бы сейчас оттолкнуть его и причинить не меньшую боль, как он когда-то. До конца сломать его, завершить все процессы, начатые Гектором. Она сейчас была в силах окончательно уничтожить Диоса тер Артои. Но…

– Ди, пойдем на кухню, – она нежно погладила его по голове, мужчина вздрогнул и отстранился, послушно последовав за ней. Да, Мериэм была способна на многое, и в том числе дать второй шанс. Попробовать начать сначала, ведь она любила его. Искренне, всем сердцем, не смотря ни на что.

Он держал большую кружку с чаем обеими руками, и они дрожали. Диос весь как будто рассыпался на атомы, перекраивая всю материю заново. Глаза всегда такие холодные и острые, теперь потухли. Сломанная кукла – так назвал его Дариус, когда попросил о личной встрече с Эм. Она не отказала, а он просил прощения за своего сына, за Гектора. Он просил прощения за себя. И Мериэм слушала и боялась, что это все сумасшедший бред на пороге смерти, но потом Дариус посмотрел на нее таким же холодным взглядом, как у всех тер Артои и попросил дать шанс. Не Диосу. Нет. Им обоим. Дать шанс все-таки быть вместе. И Мериэм улыбнулась грустно, совсем печально и заплакала. А он притянул ее к себе и гладил по голове. От Дариуса пахло лекарствами и сладким запахом артоинского успокоительного настоя и чем-то таким домашним и родным, что на нее снизошло давно забытое спокойствие, и взять себя в руки Мериэм смогла не сразу. Она сидела около его кровати, пока он не задремал и тихо ушла. После присяги Гектору родители Мериэм больше никогда не участвовали в ее жизни, считая, что дочь достигла больших успехов. Или, по всей вероятности, Доминион раскрыл им постыдный поступок одной из семьи Грацис…Вряд ли отец ее когда-нибудь простит за то, что она хотела сбежать с Диосом тер Артои. Тогда это казалось единственно верным поступком для нее, но сейчас все выглядело иначе: наивная девушка, первая любовь и загубленная своими же руками жизнь, ведь Диос никогда бы не смог сбежать с ней.

Почему человек умнеет только на ошибках?

Ди рассматривал чаинки в медленно остывающем чае. Делая медленные глотки, он не чувствовал ничего, кроме вкуса пепла, в который завтра превратится его отец. Точнее, его безжизненное тело. Умер. Как уснул, но теперь не добудишься. Не увидишь его статную фигуру за рабочим столом или рядом с Гидеоном в приватной беседе. Теперь никто никогда не назовет его сыном. Ди опять дрогнул от холода и сглотнул вкус пепла.

– Эм…могу я… – и схватился руками за голову. Все вокруг плыло, крошилось на фрагменты. Он уже толком не понимал, что делал. Мериэм протянула руку и сжала его пальцы.

– Оставайся.

– Ты любишь меня? – в тишине квартиры этот вопрос был похож на крик. От неожиданности она даже отшатнулась, прижав руки к лицу. В отличие от Диоса в ней начало все закипать. Пылать и плавиться. Все старые обиды, все тяжелые воспоминания. Не отдавая себе полного отчета в словах, она прошептала:

– Люблю.

Ди вскинулся, как раненый зверь, бросился к ней и стиснул в крепких объятиях, сделав ей больно.

– Эм! Эм! Прости меня. Прости… – он жадно впился в ее рот, кусая и не давая ей возможности отстраниться. – Люблю…тебя… – на судорожных выдохах, шептал прямо в губы, не размыкая рук. И Мериэм сдалась.

Он водил по ее телу своими длинными холодными пальцами, целовал горячими губами шею, изящные ключицы, плечи. И от этого контраста Эм теряла последние крохи сознания. Ди прихватил нежную кожу на шее зубами и забрался руками под легкую футболку, продолжая исследовать ее тело. И когда его руки опустились до резинки штанов, Мериэм не выдержала и выдохнула его имя в полустоне и провалилась в горячую, сладкую патоку общей страсти. Они любили друг друга неистово, отдавая и беря. Плавились в одно целое, забыв весь окружающий мир. Сейчас настоящими были только их чувства друг к другу. Сейчас была только одинокая пустота этих лет, которые они прожили в разлуке и теперь старались стереть этой ночью. Здесь не было победителей и побежденных, а только две страдающие души, союз которых так жестоко разорвали чужие руки.

Она погладила его по сильной спине и запустила пальцы в распустившуюся косу. После того хаоса страсти, что творили их тела, сон мог легко завладеть ими, но Эм не спалось. Мысли мешали расслабиться, то и дело, не давая ей уплыть по реке эйфории обладания любимым и таким желанным мужчиной. Ди перехватил ее руку в своих волосах, поцеловал пальцы и положил себе на грудь, прижав ее сильнее к своей спине.

– Почему не засыпаешь?

Эм только тяжело выдохнула, она-то надеялась, что он уже заснул.

– Мне страшно, Ди.

Он ничего не ответил, только сильнее прижал ее к себе.

– Теперь мы будем осторожнее. И я буду умнее. Гектор не узнает, – и сжал ее ладонь, – клянусь…

Эм прикрыла глаза. Это все так было болезненно знакомо. Так привычно чувствовать страх перед волей Гектора. Но она ощущала и другое. Теперь они были вдвоем и, обретя новую возможность, никто из них не собирался уступать.

– Ди…

– Ммм…

– Сделай для меня доброе дело.

– Доброе? – он хмыкнул и решил подколоть. – Добрых дел не делаю, только разные непотребства.

Мериэм захихикала ему в спину, но все-таки продолжила:

– Знаешь, моя просьба будет форменным непотребством в глазах Гектора. Решайся…

Он мягко развернулся к ней и, крепко обнимая, уткнулся в макушку. Теплый аромат кожи и женских духов ласкал нос.

– Ну, раз такое дело, то, безусловно, помогу.

Как же давно ей не хватало его бесшабашности, его острых шуток, нежности. Ей отчаянно не хватало всего его…

Лирой поправил съехавшую на лоб ушанку. Превосходное изобретение – шапка с ушами. И хотя ангар обогревался тепловыми пушками и специальными конвекторами, температура все равно была низкой, и без термобелья, шапки и перчаток можно было легко замерзнуть. Экономия энергетического запаса базы. А учитывая, что база была абсолютно автономной среди обширного природного массива, где на сотни километров ни души, то забота об эргономичности расходов вставала естественно на первое место. За проведенное здесь время, Ли приноровился делать на отлично две вещи: первое – мало спать и даже высыпаться, второе – чинить эту обшарпанную технику. Он и сам не понимал, почему так легко и точно все понимал в схемах, элементах и других технологических частях. То ли любовь к колесным средствам давала о себе знать – арахны были трехколесными – то ли природный талант к «железкам». Частенько к нему приходил Новак, весь пропахший едой потому, что шел прямиком из кухни, не переодевшись. Он помогал в электронике и как-то ненавязчиво учил. Лирой принимал информацию спокойно и даже подумывал сделать такие ремонтные работы своим хобби, когда вернется.

– А ты не дурак. Соображаешь.

– Грамоте обучен, – решил подколоть его Лирой старой русской фразой.

Новак тихо засмеялся – по долгу службы он тоже знал язык. Привычным жестом, достав электронную сигарету, он сжал ее губами и вдохнул. На кухне он никогда не курил, а тут позволял себе расслабиться. Присев на корточки и заглянув под арахну, Матеуш продолжил свой допрос.

– Как учеба?

– Никогда не было проблем. – Лирой приподнял нависшую на глаза ушанку и покосился на повара. – Или вас что-то конкретное интересует?

Новак помолчал, а потом взглянул на Ли.

– Никого не подпускаешь к себе. Никаких близких контактов. Ты не с кем не общаешься из курсантов, Лирой. Чего ты боишься? – Новак медленно поднялся, не отрывая взгляда. Лирой не опускал и свой.

– У меня достаточно друзей, сэр. Новых мне не нужно.

Новак прищурился и выдохнул дым.

– И это говорит будущий дипломат?! Одиночками люди становятся по двум причинам: полная асоциальность и вынужденная мера. Почему же мне кажется, что в твоем случае – это второе? От кого ты бежишь, Ли?

Лирой сглотнул, но продолжал молчать. Он ни от кого не бежал, скорее, несся навстречу своему врагу номер один. И весь этот путь он старался пройти в одиночку, потому как боялся, что при столкновении с Гектором сгорят все, кто хоть как-то помогал. Сгорят до нуля, до полного небытия…до пепла. И Лирой решил быть единственным претендентом на такую незавидную роль, как «оппонент Гектора тер Артои». Он собирался выиграть или умереть. Сейчас ему казалось, что такая мотивация обязательно должна привести к победе.

– Я не вижу смысла налаживать связи среди мальчишек, которые навсегда останутся рядовыми военными на Таурас-5 и двумя бойцами, вышедшими в отставку и работающими на космосом забытой базе, – Ли намеренно грубил, даже не шлифуя слов. Пусть лучше считают его золотым мальчиком, чем начнут лезть в душу. Потому, что эту самую душу уже долгое время крутило, разрывало и жгло одно единственное чувство – отчаяние. Не видеть Розари было самой страшной мукой.

Новак только хмыкнул на такой ответ, но трогать парня не стал – было видно, что он старается держать своих демонов на привязи.

– Ладно, забыли. Я на самом деле пришел сообщить тебе, что к 17–00 прибудет гость. К тебе. Личность скрыта, но разрешение подтвердил сам трибун Май. Так что готовься к встрече.

И засунув руки в карманы теплой куртки, ушел. А Лирой напрягся – он не мог понять, кто это мог быть. Отец вряд ли бы стал скрываться, Идалье никогда не сделает подобных вещей, а больше желающих и не должно быть. Или должно?

В двенадцать минут шестого он вошел в зал для совещаний. Это было единственное теплое место на базе, и достаточно уютное с уголком мягких диванов и кресел. Висели даже картины с зимними пейзажами. Настоящие, написанные маслом, а не привычные голограммы. Вошел и замер. Около небольшого окна стоял Диос, устремив свой скучающий взгляд куда-то за горизонт. Военный черный сьют, серебряные наручи и даже пояс клана на талии. Золотистые волосы уложены волосок к волоску и распущены. Он так явно отражал Гектора, что челюсти Лироя непроизвольно сжались от ненависти. Все в нем выражало силу, власть и скуку, что любой вошедший невольно бы почувствовал себя маленьким, глупым и слабым. И Лирой ногами заталкивал ростки этих эмоций опять вглубь себя. Никогда он не позволит ни Гектору, ни кому либо еще, прогибать себя. Лучшая защита – это нападение.

– Что вам нужно, тер Артои? – без господинов и другой словесной мишуры. Пусть бояться другие, ему уже поздно.

Диос плавно повернулся только чтобы увидеть вошедшего, и уголки тонких губ слегка вздрогнули. Такое отчаянное нахальство его очень позабавило. Он дотронулся до левого наруча, и в помещение вошла Розари. Она похудела, стала замкнутой, но ее глаза продолжали гореть. И Лирой весь побледнел, все краски обрушились на него разом, воздух застыл, превращаясь в стекло и больше не проходил в легкие. Диос направился к выходу, но не успел – сильная рука схватила его за предплечье. Он рефлекторно перехватил захват и, развернувшись к нападавшему, понял, что это Лирой. Тот смотрел зло, исподлобья. Бешеная ярость плескалась в голубых глазах.

– Что это за шутки, ублюдок? Думаешь, раз имеешь власть, значит, имеешь право издеваться над людьми? Кем ты себя возомнил?

Диос не отпускал его руку и при каждом вопросе сжимал ее сильнее. Парень даже не поморщился, только в глазах ярость разрасталась в геометрической прогрессии. Он не вырывал руку, лишь пальцы, сжатые в кулак от боли уже совсем побелели. Диос хмыкнул и резко отпустил его.

– Я возомнил себя именно тем, кем являюсь, Кахори, – так же без официальных обращений, тихо проговорил золотоволосый красавец, – а именно, одним из клана Артои. И скажи мне спасибо за это, потому что никто кроме меня не посмел бы привезти невесту Доминиона.

Он выделил два последних слова:

– На встречу с тобой, горе-любовник. И скорее всего это последняя ваша встреча. Так что радуйся, даю десять минут. Время пошло.

Его надменная улыбка привела Лироя в чувство, и он одним шагом оказался рядом с Розари, крепко прижав ее к себе. Пусть эта сволочь видит – он не будет тратить и секунды ни на что, кроме Рори. Нет ничего важнее ее. Диос, не глядя на них, вышел из зала. Но как только двери закрылись, он опустил глаза – быть бесчувственным очень сложно, особенно когда так хорошо знаешь, что можешь легко повторить сюжет их любовной драмы. Мериэм попросила, а он согласился и организовал приезд Розари Май, под именем мисс Грацисс. Никто не заподозрил подвоха в том, что староста факультета хочет увидеть одного из студентов для передачи дополнительных учебных материалов. Диос стал слишком мягким, но только для единственного любимого человека. Наверно, это правильно – между ними не должно быть борьбы.

Черный силуэт корабля растворялся в бескрайней мгле космоса. Спустя три с половиной земных месяца на Терратрии он направлялся обратно к Земле. На корабле был включен дневной цикл, поэтому весь состав бодрствовал. А Блэй, как и все предыдущие дни, разминался в зале, напрягая упругие мышцы тела, тренируя раненую руку до полного изнеможения, даже несмотря на запрет врача. Ему казалось, что остановись он, и она закоченеет, и уже никогда не будет такой же гибкой и сильной, как раньше. К нему часто приходил Исдес и заставлял делать растяжки, вместо его боксерских тренировок, где он уже почти сбил все костяшки, потому перчатки так и остались висеть в каюте. Вот и сегодня переборки бесшумно разъехались и в зал вошел анубис, шлем золотыми пластинами свернулся на шее, как причудливое огромное украшение, но не уродующее общий облик киборга.

– Опять вы, мастер Блэйлок, мышцы рвете?

– Жилы…Обычно рвут жилы, Ис, – и хохотнув, ради разнообразия ударил грушу ногой. Блэй на удивление чувствовал себя спокойно на корабле, поражаясь тому, насколько все может быть не таким, как кажется на первый взгляд. Даже Гектор был другим. Совсем другим. Но он не заблуждался – как только они прибудут на орбиту Земли, все вернется на круги своя. Очередные маски.

– А где ваш Доминион?

Исдес уже привык к этому непочтительному тону, да и самого хозяина это веселило больше, чем раздражало.

– У себя в кабинете.

– Весь в делах, даже вне зоны связи. Не то, что я – лоботряс, да, Исдес? – и Блэй придержал руками грушу, останавливая ее инерционное движение.

Анубис согласился только глазами, но ответил почтительно:

– Вы гость. Вам положено отдыхать.

Блэй звонко рассмеялся, хлопнув ладонью по кожаной поверхности спортинвентаря.

– Выкрутился. Ну, раз гость, то давай-ка подеремся. Это дело я люблю больше всего.

И без предупреждения сделал выпад рукой, но был резко остановлен сзади – его руку за запястье перехватила другая рука. И немилосердно выкрутив, завела за спину. Блэй с силой втянул воздух и попытался принять менее болезненное положение, но ему не дали.

– Ты дерешься только со мной. Забыл? – Гектор говорил это спокойным, ледяным тоном, как будто они сейчас на деловой встрече были, а не в зале, где руку Блэя нещадно выкручивали.

– Сломаешь…придурок, – Блэй уже потерял ритм дыхания и начал часто вдыхать воздух, пытаясь заглушить боль, – отпусти!

Секунда, и рука стала свободной. Блэй быстро прижал ее к груди в детском жесте защиты.

– Помню я это глупое обещание, – и развернулся в пол-оборота к своему мучителю, – но я не собираюсь потакать твоим капризам, Доминион. Я тебе не игрушка! – Блэй уставился на него немигающим взглядом.

Гектор посмотрел на анубиса и тот понял приказ без слов, быстро удалившись из помещения.

– Игрушка? – Тор постучал пальцем по губам, изображая задумчивость. С его распущенными волосами это выглядело даже мистично. Синие глаза потеплели, и Блэй замер, загипнотизированный этой озерной глубиной.