Текст книги "Ли Кахори: Космические хроники"

Элизабет Роксборо

Агата водила рукой по открытой части груди, пытаясь себя хоть как-то успокоить. В ее возрасте она считала, что удивить ее уже нечем. Только вот вышла огромная ошибка с таким предположением. Сейчас мысли в ее голове грохотали, словно турбины на взлетной полосе космопорта. Все скакало и прыгало, даже не собираясь останавливаться. Вчера она снова была с Джуном, и все шло, как обычно. Уж лицо она держать умела. А ребенок?.. Так ведь не девочка уже, чтобы из-за этого переживать. Наоборот, внутри даже ощущалась какая-то радость, предвкушение, намек на личное собственное женское счастье.

А вот утро стало совсем другим. Когда она открыла глаза, Джуна уже не было. Но пустота в этот раз была давящей и холодной. Нехорошее предчувствие стало легонько сжимать горло. Она встала и подошла к столику, где ровными рядами стояли ее любимые духи, крема, ароматные пудры. Там, в этом царстве роскошных упаковок и мерцающих дорогих крышек, лежал лист бумаги, прижатый старым затертым браслетом в виде грубой толстой цепи. Серебро уже давно почернело от времени, а вещь выглядела совсем ненужной, если бы не внутренняя сторона, отполированная долгим ношением на руке.

Агата как-то сразу почувствовала, что надо сесть, и обреченно отодвинула мягкий и удобный стул. На бумаге было написано всего несколько предложений.

«Прости меня за мой поступок. Все, что я хочу сказать – внутри этого браслета. Джун».

Тяжелый вздох и тонкая рука быстро достала планшет из верхнего ящика. Активировав на экране программу распознавания, она положила браслет рядом со сканирующими лучами и грустно уставилась на бегающие цифры. Через минуту весь объем архива был распознан и считан, осталось только нажать «открыть». Пальцы дрогнули, но подчинились желанию сознания узнать правду.

Готье сидел за кухонным столом и читал доставленные данные по Грацис и Байтману. Барт спокойно ждал, когда начальник закончит свой анализ. Вот его бровь поднялась – сейчас он явно читал информацию, предоставленную Николь. Бартоломью мысленно улыбнулся – надо же, но он стал думать о ней все чаще и чаще.

Барон покрутился у ног хозяина и громко завалился на бок, расслабленно дыша и наслаждаясь обществом своего человеческого друга.

На удивление Иванса, босс не закурил еще ни одной сигареты, пепельница была абсолютно чистой. Неужели бросил?! Готье кинул на него быстрый взгляд и ухмыльнулся.

– Все сигареты выкинул. Остались только с Мекки на праздники.

Барт удивленно уставился на босса.

– Рак легких?

– А ты и рад, смотрю, будешь? Учти, даже если я скоропостижно скончаюсь, место мое тебе не видать. Для этого надо хоть раз побывать в шкуре жертвы, Барт.

Иванс как-то грустно улыбнулся и без длительного обдумывания резко ответил:

– А если я был жертвой, господин начальник?

Ухмылка сразу сошла с лица Джинная. Он почувствовал, что шутки закончились. Барт хотел что-то рассказать, только вот взвешивал для себя, к чему это приведет. Тот сжал губы и поднял странно-тяжелый взгляд. Секунда. Другая. И радужка стала красной вместо обычной зеленой.

– Мое настоящее имя, господин Готье, Баратэон Иварис. Я младший брат Примаэ Гидеона тер Артои – Теи Иварис. Я вынужден скрываться под именем Бартоломью Иванса, так как являюсь преступником и беглецом. Я – бывший заключенный Индиго. Вы спросите, зачем я это рассказываю вам? Потому, как я знаю, что хочет Идалье.

Джиннай сидел, не шевелясь. Он, конечно, догадывался, что его ассистент далеко не прост, но вот чтобы так! Хотелось закурить, но обещание Тамуре нарушить он не мог.

«Целоваться с пепельницей». Вот был его ответ на вопрос – что больше всего его раздражает в квесторе. Он об этом никогда не задумывался, а тут, словно громом в голову. Да и после решения Кошими-сана, он готов был на все, даже научиться готовить, лишь бы Тамура не передумал и не решил в итоге жениться и вернуть все свои регалии. Перестать курить – это были совсем детские проблемы.

– Я боюсь вашего молчания, босс, – вернул его к реальности, Барт.

– Я думаю. Подожди.

Иванс покорно опустил глаза и продолжил ждать реакции своего, возможно, уже бывшего босса.

– Это связано с горными разработками?

– Вы как всегда – бьете в цель. Это связано с изысканиями одного известного ученого. Она занималась этим проектом на Артои.

– Продолжай.

– Этот проект носил кодовое имя «Тессеракт». Его вела Элизабет Роксборо. Все записи хранятся в тайном архиве на Артои, и Идалье разнюхал об этой информации, а теперь пытается ее заполучить.

– Чем это может грозить. Войной?

Барт постучал пальцами по гладкой поверхности стола, обдумывая свои дальнейшие слова, и, прищурив глаза, решил продолжить:

– Это может быть хуже войны, босс. Контроль над новой энергией – вот чего он добивается.

Джиннай слушал очень внимательно, потому именно сейчас в его голове наконец-то стал собираться весь пазл происходящего. Он расставил все в логическую связку и тяжело вздохнул. Барт еще не знал, что субстанция проекта обнаружена не только на Артои, а также в шахтах Идалье. Еще Гетерия, а за ней, наверняка, будут и другие колонии. Что-то подсказывало старому интригану, что эта субстанция не была такой уж редкой. Только вот становилось от такого умозаключения совсем не весело. Получалось, что тот, кто будет обладать всеми данными исследований проекта «Тессеракт», тот получит контроль в свои руки. И контролировать он будет не человеческие ресурсы, а куда более страшную вещь – энергию, которая поможет переиграть расстановку сил в Союзе.

Готье не мог раскидываться сейчас ценными картами, поэтому Барта он точно никому не отдаст.

– Ты работаешь со мной и точка! Я легко могу забыть наш разговор по поводу твоей неудавшейся личной жизни. Она вообще меня не касается, как работник ты меня устраиваешь полностью. И менять я ничего не собираюсь на ближайшие пятьдесят лет. Чего лыбишься, засранец?

На последней фразе Барт еще больше расплылся в довольной и умиротворенной улыбке.

Розари стояла на балконе своей комнаты и тайно наблюдала из-за колонны за прогуливающейся парой Гектора и его отца. Два вар-альбы шли рядом, плавно подстраиваясь под темп своих хозяев. Последнее время Гектор удивлял девушку все больше и больше. Самым первым потрясением стало то, что он отказался от консуммации брака. Вообще. Вторым потрясением была причина такой щедрости – Блэй принес цветы от ее жениха, мужем он должен был официально стать через две недели после ее совершеннолетия, и достаточно сухо объяснил сложившуюся ситуацию.

Из уст Блея это звучало ужасно, и не потому, что он постоянно отводил глаза и употреблял больше междометий, чем слов. А тем, что он вот так, по-детски краснел и действительно стеснялся. И это ее брат, который на спор пробежал голышом по школьному стадиону?! Неужели Гектор так глубоко внутри его сердца?

«Что, Блэй, говорить о личном непросто?»

«Рори, не издевайся! Да, непросто. Я не хочу, чтобы ты считала это поступком во имя великой цели или что я жертвую собой. Я ничего такого не чувствую внутри себя, просто сделал то, что считал правильным. Понимаю, что ужасен. И в принципе не прошу твоего понимания. Просто не хочу врать тебе.»

«А Гектор не такая и сволочь, а, Блэй?»

«Ты что, пытаешься меня спровоцировать на его защиту?»

Рори погладила свою руку, также как погладила руку брата тогда. Отчего на нее напало такое смешливое и колкое настроение, толком и непонятно было. Но ей так нравилось выводить из себя словами в адрес Тора свою новую версию брата, что удержать себя в руках не могла. Какое-то общее чувство спокойствия и счастья накрыло ее тогда. Все ушло, все цепи распались и нити полопались от натяжения, освобождая жертву. Да, клетка была еще закрыта, но теперь можно было протянуть руки сквозь ее прутья.

Ухоженная тропинка вела к внутреннему каскадному пруду и мужчины шли спокойным шагом, заложив руки за спину. Легкий шорох гравия под высокими черными сапогами прекратился и Гектор понял, что отец остановился.

– Ты вроде не гулять со мной собрался.

– Нет.

– Я тебя внимательно слушаю.

– Мериэм Грацис похищена. Выкуп – архив лекций с Элизабет Роксборо.

Гидеон хищно растянул тонкие губы и насмешливо вздернул бровь. Такая наглость его больше веселила, чем раздражала.

– Твои предложения?

– Спасти. Она – преданная дочь для семьи Артои.

– Нет, – слово прозвучало резко и обрубило весь дальнейший диалог одним махом. Тор внимательно посмотрел на отца, который спокойно отвечал ему таким же взглядом.

– С каких пор Доминион спасает неосторожных пешек? Проект «Тессеракт», а ведь именно его хотят заполучить эти идиоты, намного важнее жизни девушки, хотя мисс Грацис и весьма одаренная особа.

Тор переваривал услышанное, как голодный удав, выделяя каждую скрытую мысль между строк, сказанных отцом. Он не просто жертвовал Мериэм, он не позволял ему вмешиваться, а значит и остальным. Требовалось просто развернуться спиной к захватчикам и молчать, пока они не убьют Эм. А ведь отец прекрасно понимал, что смерть ее будет мучительной. На ней отыграются не только эти ублюдки, но, возможно, и сам Идалье. Последнему нужна будет реакция Диоса и он ее точно заполучит. Например, присылая видео с ее пытками.

Тор прекрасно все это понимал, потому что знал точно – Гидеон поступил бы точно также по отношению к любому другому человеку во имя своей идеи. Разница была лишь в том, что логика у Артои была превосходная, а вот Идалье любил включить инстинкты, теряя остатки своего разума. Как животное…

– Отец, ты же знаешь, что они были парой с Диосом.

– Были. С глаз долой, из сердца вон – так вроде раньше говорили. Переживет.

Шорох гравия возобновился, и Гидеон продолжил свою прогулку по саду.

Только он мог употребить столь эмоциональную поговорку к публичной казни любимого человека. И это его «переживет» – приказ к бездействию, тотальное подчинение. Тор молчал, отведя задумчивый взгляд от удаляющейся спины родителя. Все правильно. Точная оценка наивысшего приоритета, выбор стратегии, действие. Только вот теперь, внутри шахматных фигур, Тор видел красные бьющиеся сердца. Тук-тук. Тук-тук. Тук…Руки сжались в кулаки от напряжения и поднимающейся злости на свое бессилие достучаться до отца. Сейчас у него был только один выход, и делать все надо было быстро.

– Инпу, подготовь Арго и передай Диосу, чтобы срочно улетал. Я свяжусь с ним позже.

– Код секретности?

– Наивысший. Никто не должен знать, что Диоса нет в Элизиуме.

– Ваша просьба всегда исполнима, Доминион.

На удивление Лироя, его атаку признали самообороной и достаточно быстро выпустили из карцера, где он просидел всего лишь три дня. Больше для соблюдения протокола, нежели чем для наказания. Еду, по крайней мере, ему приносили исправно, а посидеть и подумать ему было над чем. Например, с кем он реально сидел в одной камере? Каллин Влога – превосходный ученый, продолжай он сейчас карьеру, то, наверняка, бы обошел даже маму. Хотя Ли не давали покоя те брошенные слова про их отношения. Могло быть такое, что они были парой? Или же это все был большой фарс, чтобы копнуть поглубже, да подороже продать данные. Ведь он попал сюда именно за это…

Дверь в камеру отъехала и Ли вошел внутрь, быстро фиксируя, что Кей стоит по середине, сложив руки на груди. Как только конвоир снял фиксаторы с рук парня и закрыл их жилую ячейку, кулак парня врезался прямо в лицо мужчины. Влога, возможно, и успел бы сгруппироваться, но Лирой был быстрее. Кей качнулся и отступил, вытирая кровь, но нападать не собирался.

– Ты!

Лирой смотрел зло, с ненавистью, которая просыпалась с каждой секундой все быстрее. Мужчина не стал ждать, когда мальчишка начнет его лупить своей бронированной ногой.

– Я любил и буду любить Элизабет. И здесь я не по той причине, которая тебе известна. Что ты знаешь об Идалье?

Лирой не собирался подставлять уши для лапши, но последнее имя как будто запустило обратный отчет. Ужасное предчувствие поднялось из глубин памяти, но всех кусочков мозаики еще не хватало.

– Достаточно, чтобы считать его полной мразью.

Влога хмыкнул и включил тонкий поток воды, смывая кровь с разбитой губы.

– Мразь ему не подойдет. Это что-то копошащее снизу, человеческая грязь, а Идалье повыше будет. Я бы назвал его просто Злом. Он умен, как бы мне не хотелось считать по-другому, изворотлив, как змея, и алчен до безумия. Его угрозы я не воспринимал всерьез, уж больно у него внешность смазливая да поверхностная. Считал, что уж на Артои мы точно под защитой. А потом он провернул это, – на этом предложении Влога махнул рукой в сторону искусственной ноги Лироя и поднял на него глаза. Что было в них больше: отчаяния или боли?

Ли молчал. Мозаика стала собираться, но теперь ее нужно было зафиксировать, а сделать это можно было, задав один единственный вопрос. Но, Космос, как же это было ужасно страшно – узнать правду!

– Идалье убил мою мать?

Влога сжал челюсть, набрал воздух в легкие и ответил:

– Да. Это он устроил автокатастрофу. Не ожидал только, что вы выживите. В этот же день меня арестовали за разглашение секретной информации. Не знаю, как он провернул аферу с утечкой, но меня приговорили за измену. Ты спросишь, откуда я знаю, что это Идалье?

Кей горько улыбнулся своим проклятым воспоминаниям – они травили его каждый день и измывались каждую ночь.

– Я тогда сидел привязанный фиксаторами к креслу в каком-то номере отеля перед визором. Его экран был поделен на три части. Справа, как уже я понял через несколько минут, была показана съемка с высокой точки, слева – передача кода наших разработок, а по середине – довольное лицо Идалье. Он так спокойно спрашивал меня, готов ли я сотрудничать…

Ли внимал каждому слову, как будто это могло повернуть время назад. Но в данную секунду ведь так и было. Он видел и чувствовал все через слова Влоги, он был им, это он смотрел на лицо Вейрона Идалье, который так легко отдал приказ на убийство.

– Я наотрез отказался. За свою жизнь я не боялся. Но когда я увидел, как в вас врезается большегруз, как автокар вылетает со своей полосы, а потом этот крупный план – ее волосы в крови и…меня тогда перемкнуло, не помню, что я делал, но тогда мне сломали руки, чтобы суметь скрутить. От номера мало что осталось.

Влога подошел близко к Лирою, положив руки на его плечи и крепко сжал. Глаза его горели сумасшедшим огоньком, пугали своей дикой веселостью. Он приблизил лицо к Лирою. И шепот полился в его ухо, заполняя все поры, обволакивая все куски мозаики, которые идеально подошли друг к другу, фиксируя их намертво.

– Но мне было плевать на это, плевать на свое избитое и сломанное тело, ведь Идалье уже никогда не найдет последний файл. Никогда он не соберет головоломку Тессеракта. Потому, что тогда, он совершил огромную ошибку, посчитав себя умнее. Никогда Элизабет не хранила последнюю часть наших разработок с общим файлом, который так умело он выкрал. И ни один ученый не сможет собрать эту цепочку до конца, потому как то, что мы открыли, Лирой, это не минерал, это даже не энергия – это основа мироздания!

Влога отстранился, и улыбка пропала с его губ.

– Когда он придет за мной, ты убьешь меня!

Ли опешил от такого предложения. То, что ученый был не в себе, ему стало понятно, после его монолога.

– Я ничего не буду делать.

Снова эта шальная улыбка.

– Я не прошу. Ты будешь обязан сделать это, Лирой. Размазать мою голову по стене. Потому что, когда он придет за мной, только мой мозг будет той чертой, которая отделит Человечество от Апокалипсиса. Не смей трусить! Я чувствую, как он рыщет в поисках последнего ключа, который откроет ему последнюю дверь.

На этих словах Влога поднял глаза к потолку и обвел его взглядом, словно где-то сверху услышал шум. Лирой старался не запаниковать – как он раньше не замечал сумасшествия Влоги. Но как бы он не хотел, его слова он так и не смог выбросить из головы. Последняя черта – ведь если бы он не столкнулся с Идалье, а видел его лишь издалека, то сейчас бы испытывал лишь злость и раздражение на этого убогого. А теперь? Разве не Идалье подставил его?

Вечером этого дня датчики зафиксируют падение органического тела в «озера» минерального скопления под кодом «Тес». Того самого минерала, который получил свое название от проекта «Тессеракт». Тело извлекут только через 38 минут и 23 секунды. Защитный костюм не поможет при таком количестве излучающей материи, и под ее воздействием Тессеракта тело изменит свою структуру. Сплав протеза ноги соединится с его органической структурой, и часть свойств материала перейдет в остальные клетки. Поразительно будет другое – заключенный Z1057 сможет выжить…

Агата закрыла рукой глаза и заплакала. Страшно. Как же все это было страшно читать. Дневник этой девушки Айкри. Она никогда не могла и предположить, что Вейрон может быть таким чудовищем. А ведь она в первые годы ложилась с этим человеком в одну постель и он казался ей таким мирным, неловким…О, Хаос, даже не настолько опытным!

Она растерла злые слезы и горько засмеялась – упаси от такой «неопытности». Знать и любить, как мучить…Скольких же этот поддонок убил? И скольких изуродовал?

Хотя девушка рассказывала лишь о своей жизни, но одного упоминания об издевательствах над Джуном, хватало для того, чтобы мозг дорисовал все остальные ужасы.

А Джун мстил…И даже устроил зачатие, раздобыл дорогущие активаторы для свободного соединения – сейчас уже это была просто прихоть богатых при повсеместном распространении искусственного оплодотворения. Только вот сильно ошибся с адресатом.

– Ничего, мы еще поборемся за свое счастье, да маленький? – Агата ласково погладила себя по животу, начиная привыкать, что теперь она никогда уже не будет одна. Осталось только утрясти кое-какие формальности.

Джун включил визор и устало рухнул в кресло. Ему было необходимо поговорить с Янг Хо, но расстояние не позволяло. Да и вряд ли он бы смог это обсуждать по коммуникатору. Душу крутило и выворачивало – какую же огромную ошибку он совершил – поддался своей злости. А теперь что? Снова прожевать эту гадкую массу боли и жить дальше? И записи Айкри оставил на столике…Зачем? Ушел бы с запиской «спасибо, было замечательно» и дело с концом. А тут…

Визор автоматически увеличил яркость, и на экране открылась присланная с утра запись. Лицо Сок Сина было уставшим, в глазах лопнули сосуды, отчего по белку пошла красная сетка. Он облокотился об стол и положил голову на ладони, скорее для поддержки оной.

Джун ждал.

– Привет, музыкант. Судя по напоминанию в календаре, ты скоро возвращаешься домой, поэтому я решил сказать тебе две вещи: я жду тебя, мой друг. И… – глаза закрылись, – скорей всего, Идалье уже будет на Ксанаду. Я предупредил господина Готье. А тебе посоветую задержаться на Земле, как бы я не хотел снова с тобой выпить, Джун.

Син провел пятерней по лысой голове и встал. Камера выхватывала весь обзор комнаты, и Джун видел, как мужчина повернулся спиной и стянул футболку, швырнув ее на пол. Лениво потянулся, отчего длинное тело наколотого змея по живому изогнулось. Он хорошо помнил, что олицетворял этот рисунок. И когда татуировки стали покрывать тело Сок Сина. Он действительно помог своему брату, только вот опоздал на полчаса – яд, что он подмешал в напиток, не успел еще подействовать, когда их отец так легко отдал приказ убить старшего сына. Теперь свое чувство вины он переносил на тело: все не спасенные им жизни, все ошибки, все неправильные решения – струились по его телу рисунками библейских грехов, демонов, фраз на латыни. Единственным отличительным знаком на его теле был длинный шрам на голове – создание дуального сознания со своим погибшим братом, ошибкой он не считал никогда.

Джун смотрел, как Син пьет воду, разминая шею, а в долю секунды его поза чуть сместилась и мужчина понял, что перед ним Янг Хо.

Голова повернулась и на лице Сина появилась такая знакомая ему ухмылка.

– Ну что? Ты удовлетворен своей никчемной местью? – голос принадлежал Сок Сину, но стал более низким, отчего ощущение присутствия другого человека удваивалось.

– Наигрался в жертву, Джун? Все дары принес своему богу Возмездия?

Янг Хо вскинул бровь и допил оставшуюся воду. Обычно, Син предупреждал, что переключится, а тут значит – бунт в голове ради пары фраз своему заблудшему другу. И слова все подобрал – прямо в цель, до самых нервов.

– Прекрати носить это в себе, Джун. Неужели моя смерть не доказала тебе, что мщение не может быть основой жизни. Я понимаю всю глубину твоей боли, но она никуда не уйдет, уничтожь ты его хоть сто раз. Отпусти эту черноту.

Янг Хо ближе придвинулся к экрану и тихо проговорил:

– Неужели ты забыл ее последние слова? Это ведь не только мне было сказано.

Тишина. Джун понимал, что Хо собирается с силами и дает ему возможность полнее осмыслить ранее сказанное. И вот финальный аккорд.

– Живи, не играй!

И добрая улыбка смягчила жесткие черты лица.

Одно медленное моргание и уже снова уставший взгляд Сина. Он сосредоточенно прищурился, анализируя свое сидячее положение, а потом недовольно уставился на экран.

– Не голова, а проходной двор. Ты в курсе, Джун, что от такого несанкционированного переключения у меня теперь жутчайшая мигрень будет? В следующий раз, так и передай моему братцу, что я начну принимать блокиратор. Надеюсь, он сказал тебе что-то путное, а не просто жаловался на мое скучное существование…Ладно, я все сказал, что хотел. Жду видеописьма в ответ. А это письмо уничтожиться через пять минут.

Визор погас, и комната погрузилась в тишину. Джун закинул руки за голову и расслабленно закрыл глаза. Действительно, пора было прекратить играть.

На Ксанаду сейчас был только рассвет, а в бесплатном, огромном парке Айкри, наверно, уже зацвели деревья…

Видеозапись № 05-XXXX2283. Ли Кахори.

«Я чувствую запах моря. Легкий бриз, волна и еще одна, набегающая следом. Так приятно лежать на песке по пояс в воде и ни о чем не думать. Тело так невесомо, так гармонично соединилось сейчас с природой сейчас. Ляг рядом со мной и протяни руку. Давай побудем на краю Вселенной только вдвоем, Розари…»