Текст книги "Неандертальский параллакс. Гибриды"

Глава 44

Мои дорогие люди, дорогие Homo sapiens, мы продолжим наше большое путешествие, продолжим наш чудесный поиск, продолжим наш путь вперёд и ввысь. Это наша история, и это наше будущее. И мы не остановимся, не запнёмся, не сдадимся, пока не достигнем самых дальних звёзд.

Понтер и Адекор много времени проводили в штаб-квартире ООН, консультируя комитет, который пытался решить, следует ли продолжать строительство нового, постоянного портала между комплексом ООН и соответствующим местом острова Данкат. В конце концов, доказывали некоторые, если мужчины не смогут им пользоваться, то проект следует закрыть. Луиза Бенуа также была включена в этот комитет.

В Лаврентийском университете, разумеется, начались рождественские каникулы – это означало, что Мэри и Бандра не были привязаны к Садбери. Они решили слетать в Нью-Йорк, чтобы встретить Новый год с Луизой, Понтером и Адекором на Таймс-сквер.

– Это невероятно! – говорила Бандра, почти крича, чтобы её было слышно за шумом толпы. – Сколько здесь народу?

– Обычно собирается где-то полмиллиона.

Бандра огляделась вокруг.

– Полмиллиона! Я не думаю, чтобы полмиллиона барастов вообще хоть когда-нибудь собирались вместе.

– Так почему вы празднуете Новый год именно в этот день? – спросил Понтер. – Это не солнцестояние и не равноденствие.

– Хм, – сказала Луиза. – Если честно, я не знаю. Мэри?

Мэри покачала головой:

– Без понятия. – Она заглянула Луизе в глаза и попыталась изобразить её квебекский акцент, перекрикивая при этом гомон толпы: – Но любой день подходит, чтоб устроить фи-и-есту! – Нет, улыбку на её лице увидеть пока не удастся: ещё слишком рано.

– Так что же будет сегодня вечером? – спросил Адекор.

Всё вокруг было залито неоновыми огнями.

– Видите вон то здание? – спросила Мэри, указывая рукой:

Адекор и Понтер кивнули.

– Когда-то там располагалась главная редакция газеты «Нью-Йорк таймс» – вот почему это место зовётся Таймс-сквер. Так вот, видите флагшток на самом верху? Его высота более двадцати трех метров. Огромный шар весом в четыреста пятьдесят три килограмма начнёт спускаться по этому флагштоку ровно в 23:59, и ему понадобится ровно шестьдесят секунд, чтобы достичь нижней точки. Когда это произойдёт, это будет знаком начала нового года, и начнётся грандиозное шоу фейерверков. – У Мэри была в руках сумка; все присутствующие получили такие в подарок от Департамента содействия бизнесу Таймс-сквер. – Когда шар коснётся нижней точки, полагается расцеловать тех, кого вы любите, и крикнуть: «С Новым годом!». Но вам ещё надо будет подбросить в воздух содержимое ваших сумок. Они наполнены маленькими кусочками бумаги, которые называются конфетти.

Адекор покачал головой:

– Сложный ритуал.

– Звучит восхитительно! – сказала Бандра. – Я думаю… Изумление! Изумление!

– Что? – не поняла Мэри.

Бандра показала куда-то ей за спину.

– Это мы!

Мэри повернулась. Один из гигантских телеэкранов показывал Бандру и Мэри. На глазах у Мэри – это и правда было захватывающее зрелище – камера переместилась влево и показала Понтера и Адекора. Впрочем, через несколько секунд на экране появился мэр Нью-Йорка, машущий толпе. Мэри снова повернулась к остальным.

– Наше присутствие не прошло незамеченным, – сказала она, улыбаясь.

Понтер рассмеялся:

– О, мы к этому уже привыкли.

– Вы приходите сюда каждый год? – спросил Адекор.

С неба падал негустой снег, и дыхание Мэри было ясно видно в холодном воздухе.

– Я? Я никогда здесь не была, но я каждый год смотрю эту церемонию по телевизору вместе с примерно 300 миллионами других людей по всему миру. Это уже традиция.

– Который сейчас час? – спросил Понтер.

Мэри глянула на часы; неонового света вокруг было достаточно, чтобы рассмотреть стрелки.

– Ещё только 23:30, – сказала она.

– О-о-о! – сказала Бандра, снова указывая на экран. – Теперь очередь Лу!

На этот раз гигантский экран показывал крупным планом прекрасное лицо Луизы и то, как она очаровательно улыбается, заметив своё лицо в трансляции. Раздались одобрительные крики десятка тысяч мужских голосов. Что же, Памела Андерсон тоже начинала с появления на джамботроне…[69]69
  Карьера канадской актрисы Памелы Андерсон началась с появления её на телеэкране стадиона во время футбольного матча. (Прим. пер.)


[Закрыть]

Изображение сменилось, и в кадре появился Дик Кларк[70]70
  Дик Кларк (1929–2012) – американский предпириниматель, ведущий игровых шоу, радио и телевидения. С 1972 года и до своей смерти был ведущим выпуска новогоднего шоу «Новый год с Диком Кларком», которое стало одним из главных событий в США в канун Нового года.


[Закрыть] в чёрном шёлковом пиджаке, стоящий на широком помосте, окружённом сотнями розовых и прозрачных воздушных шаров.

– Здравствуй, мир! – крикнул он и потом, словно поправляя себя, с идеальной белозубой улыбкой: – Здравствуйте, миры!

Толпа взорвалась криками. Мэри начала хлопать в ладоши одетыми в варежки руками:

– И снова добро пожаловать на Рок-н-рольный новогодний бал Дика Кларка!

Снова крики. Повсюду вокруг них люди махали маленькими американскими флажками, которые раздавали вместе с сумками с конфетти.

– Это был потрясающий год, – сказал Кларк. – Год, в котором мы встретились с нашими давно потерянными братьями, неандертальцами. – На экране крупным планом появился Понтер, которому потребовалась секунда, чтобы определить место, откуда его снимают, и помахать прямо в камеру – лицевая панель Хака ярко блестела в неоновой радуге.

Толпа начала скандировать: «Пон-тер! Пон-тер! Пон-тер!»

Мэри чувствовала, что вот-вот лопнет от гордости. Дик Кларк, однако, повёл свою речь дальше:

– Сегодня ночью наряду с известнейшими музыкальными коллективами нашего мира Крек Доналт исполнит своё величайшее произведение «Двое становятся Одним» – прямая трансляция из нашей студии в Голливуде. Но прямо сейчас мы… сэр, сэр, простите, но вы должны уйти.

Мэри растерянно смотрела на гигантский экран. Кларк был на помосте один.

– Простите, сэр, но мы в эфире, – произнёс Кларк, обращаясь к пустому месту. Потом он повернулся и крикнул: – Мэтт, мы можем вывести отсюда этого клоуна?

По толпе пробежал ропот. Какую бы шутку ни пытался отколоть Кларк, она явно не сработала. Даже Бандра склонилась к Мэри и сказала:

– Похоже, он облажался…

Внезапно стоявший до тех пор спиной к ним мужчина развернулся – непростое дело, если принять во внимание, что люди стояли, как поленья в поленнице. Глядя прямо на Понтера, он сказал:

– Господи, это ты! Это ты!

Понтер вежливо улыбнулся:

– Да, я…

Но мужчина, выпучив глаза, оттолкнул Понтера в сторону и снова сказал:

– Это ты! Это ты! – Похоже, он был решительно настроен идти прямиком сквозь толпу, и толпа по большей части расступалась перед ним.

– Иисусе! – вскричала женщина рядом с Бандрой, но Мэри не заметила, что могло её так расстроить. Она повернулась посмотреть на мужчину, который прошёл мимо Понтера, и, к своему изумлению, обнаружила, что тот опускается на колени.

Из громкоговорителей снова донёсся голос Дика Кларка; в нём слышалась паника:

– Я не могу это сделать, пока он здесь!

Мэри ощутила, как вдруг резко пересохло в горле. Она протянула левую руку, пытаясь опереться на что-нибудь, чтобы не упасть. Бандра схватила её за руку:

– Мэре, с тобой всё хорошо?

Мэри заставила себя коротко кивнуть.

– Иисусе! – снова закричала женщина.

Но Мэри покачала головой:

– Нет, – сказала она едва слышно.

Нет, то был не Иисус.

То была Мария.

Пресвятая Дева Мария!

– Понтер, – позвала Мэри дрожащим голосом. – Понтер, ты видишь её? Ты видишь её?

– Кого? – спросил Понтер.

– Она прямо здесь, – сказала Мэри, показывая, – и тут же отдёрнула руку и перекрестилась. – Она прямо здесь!

– Мэре, здесь полмиллиона человек…

– Но она светится… – тихо сказала Мэри.

Понтер повернулся к Луизе, и Мэри заставила себя на секунду взглянуть в том направлении. Луизины карие глаза округлились, и она шептала что-то снова и снова, слишком тихо, чтобы Мэри могла услышать, но губы складывались в «Mon Dieu, mon Dieu, mon Dieu…».

– Видишь! – сказала Мэри. – Луиза тоже её видит! – Но ещё не договорив, Мэри засомневалась: к Деве, пусть и Пресвятой, вроде бы не обращаются словами «Боже мой, Боже мой, Боже мой…».

Взгляд Мэри словно сам собой сместился обратно к светящейся фигуре, стоящей прямо перед ней в окружении вздымающихся к небу зданий.

Бандра всё ещё держала Мэри за руку. Женщина по другую сторону от неё упала на колени.

– Мария! – воскликнула она. – Пресвятая Дева Мария!

Но она смотрела в совершенно другую сторону.

– Смотрите, – раздался голос – один из десятков тысяч звучащих одновременно голосов, но Мэри почему-то выделила его на общем фоне. – Корабль пришельцев!

Мэри подняла взгляд. Прожекторы шарили по чёрному пустому небу.

– Мэре! – Голос Понтера. – Мэре, что с тобой? Что происходит?

Человек впереди Мэри повернулся и запустил руку за пазуху. На какие-то полсекунды Мэри показалось, что он достаёт пистолет, но на свет появился толстый бумажник, набитый наличными. Он раскрыл его.

– Возьмите! – сказал он, суя несколько банкнот Мэри. – Вот, возьмите! Берите! – Он повернулся к Понтеру и протянул деньги и ему. – Возьмите! Возьмите! У меня их так много…

Откуда-то сзади донёсся громкий крик:

– Аллаху акбар! Аллаху акбар!

И спереди:

– Мессия! Наконец-то!

И слева:

– Да, да! Забери меня, о Господи!

И справа, распевно:

– Аллилуйя!

Мэри захотелось, чтобы у неё были чётки. Дева была здесь – прямо здесь – и кивнула ей, подзывая поближе.

– Мэре! – орал Понтер. – Мэре!

Позади Мэри кто-то рыдал. Впереди кто-то безостановочно смеялся. Кто-то закрывал лицо руками, кто-то хлопал в ладоши или протягивал руки к небесам.

Мужчина кричал:

– Кто это? Кто там?

Женщина кричала:

– Уходи! Уходи!

И кто-то ещё кричал:

– Добро пожаловать на планету Земля!

В нескольких футах от себя Мэри увидела, как человек потерял сознание, но остался стоять, стиснутый толпой.

– Судный день! – кричал один голос.

– Первый контакт! – кричал второй.

– Махди! Махди! – кричал третий.

Неподалёку женщина читала нараспев:

– Отче наш, иже еси на небесах, да святится имя твое…

А рядом с ней мужчина причитал:

– Прости, прости, прости, я так виноват…

А кто-то ещё заявлял категорически:

– Этого не может быть! Так не бывает!

– Мэре! – сказал Понтер, хватая её за плечи и разворачивая лицом к себе, спиной к Пресвятой Деве. – Мэре!

– Нет, – смогла сказать Мэри. – Нет, отпусти. Она здесь…

– Мэре, здесь становится опасно. Нам надо выбираться отсюда!

Мэри вывернулась у него из рук, найдя в себе силы, о которых и не подозревала. Она сделает всё, лишь бы быть с Пресвятой Девой…

– Адекор, Бандра, быстро! – Голос Понтера, прошедший через транслятор, ворвался в её мозг, заглушая голос Святой Девы. Мэри подняла руки с согнутыми когтями пальцами, пытаясь выдрать из ушей кохлеарные импланты. Голос Понтера продолжал: – Нам нужно увести отсюда Лу и Мэре!

Белое сияние – идеально белое сияние – теперь начало мерцать, по краям появились радужные переливы. Мэри чувствовала, как её сердце расширяется, её душа взмывает вверх, её…

Выстрелы!

Мэри взглянула вправо. Белый мужчина лет сорока достал пистолет и палил в какого-то невидимого демона; его лицо искажено ужасом. Прямо перед ним умирали люди, но Таймс-сквер была заполнена слишком плотно, и люди не могли упасть. Мэри увидела лицо сначала одного человека, затем второго в тот момент, как их пронзали пули.

Крики боли смешались с возгласами восторга.

– Бандра! – закричал Понтер. – Расчищайте нам дорогу! Я понесу Мэре. Адекор, бери Лу!

Мэри чувствовала, как по её лицу струится пот, несмотря на зимний холод. Понтер собирается увести её от…

Нет, думала рациональная часть Мэри, сражаясь за доступ к её сознанию. Девы здесь нет.

Есть! – кричала другая её часть. Она здесь!

Нет! Нет! Девы нет. Никакой Девы нет…

Но она была – её не могло не быть, потому что Мэри вдруг почувствовала, как её ноги отрываются от земли и она взлетает…

Потому что её поднимает Понтер, выше, ещё выше, забрасывая её на своё широкое плечо. Бандра впереди расталкивала людей в стороны, словно кегли, заставляя людское море расступиться, открыть путь. Понтер бросался вперёд, спеша занять место, которое Бандра только что очистила, пока оно не схлопнулось под людским напором. На площади были места с пониженной плотностью людей – то, что ещё осталось от дорожек, предназначавшихся изначально для подъезда машин аварийных служб, и Бандра проталкивалась к одной из них.

Мэри повертела головой по сторонам, пытаясь снова разглядеть сияние Девы Марии, и увидела Луизу, лежащую на плече у Адекора – оба следовали за Мэри и Понтером по пятам.

К ним подскочил мужчина с совершенно диким взглядом. Он ударил Понтера, который легко уклонился. Но тут на Понтера наскочил другой мужчина и заорал:

– Изыди, нечистая сила!

Понтер пытался уклоняться от ударов, но тщетно. Нападающий был словно одержим – хотя почему «словно», подумала Мэри. Он попал кулаком по широкой челюсти Понтера, и тот наконец вынужден был ответить, ударив нападающему открытой ладонью в грудь. Даже сквозь окружающую какофонию Мэри услышала треск ломающихся рёбер, и мужчина упал. Толпа хлынула в очищенное Бандрой пространство, и похоже было, что нападавшего сейчас затопчут, но Понтер рванулся вперёд и через несколько секунд уже протиснулся достаточно далеко, чтобы Мэри не смогла разглядеть, что стало с упавшим мужчиной.

Мэри у Понтера на плече нещадно швыряло и трясло, перед глазами всё прыгало, но внезапно она заметила, как гигантский светящийся шар начал свой спуск по флагштоку – геодезическая сфера шести футов в диаметре, покрытая уотерфордским хрусталём, освещённая изнутри и снаружи. Вряд ли кто-то сохранил достаточно рассудка, чтобы запустить процесс; наверняка всё контролировалось компьютером.

Стробоскопы. Прожектора. Лазерные лучи, прошивающие облака сухого льда.

Новые крики. Новые выстрелы. Звук бьющегося стекла. Завывание сирен. Лошадь пытается сбросить конного полицейского.

– Мария! – закричала Мэри. – Спаси нас!

– Понтер! – донёсся сзади голос Адекора. – Осторожно!

Мэри ощутила, как дёрнулась голова Понтера. Ещё один безумец пробирался к нему, в этот раз размахивая монтировкой. Понтер отклонился вправо, расталкивая людей в стороны и уклоняясь от удара по голове.

Бандра развернулась и схватила нападавшего за запястье. Снова Мэри расслышала хруст ломающейся кости, и монтировка упала на мостовую.

Мэри отчаянно вертела головой, высматривая Деву Марию. Гигантский шар почти завершил свой путь – и они почти выбрались с Таймс-сквер на 42-ю улицу.

Внезапно небо взорвалось.

Мэри вскинула голову. Владыка небесный! Это…

Но нет. Нет, просто компьютер, должно быть, контролировал не только опускающийся шар, но и фейерверк. Огромный павлиний хвост света начал раскрываться позади них, и в небеса взмыли красные, белые и синие ракеты.

Ноги Понтера поднимались и опускались, словно поршни машины. Толпа редела, и они уже двигались с приличной скоростью. Бандра по-прежнему держалась впереди, Адекор с Луизой на плече замыкал строй; так они и бежали все вместе в ночь и в Новый год.

– Мария! – звала Мэри Воган. – Святая Дева, вернись!

* * *

Штаб-квартира Объединённых Наций находится всего в миле к востоку от Таймс-сквер. Им понадобилось девяносто минут, чтобы добраться дотуда пешком, борясь с дорожным движением и толпами вдоль всего пути, но в конце концов они сделали это и без проблем попали внутрь – охранник-глексен узнал Понтера и впустил их.

Видения закончились вскоре после полуночи, прекратившись так же внезапно, как и начались. У Мэри раскалывалась голова; она чувствовала себя пустой и холодной внутри.

– Что ты видела? – спросила она Луизу.

Луиза медленно покачала головой, очевидно припоминая ушедшее ощущение чуда.

– Бога, – сказала она. – Бога-отца, такого же, как на крыше Сикстинской капеллы. Это было… – Она поискала подходящее слово. – Это было само совершенство.

Остаток ночи они провели на двадцатом этаже здания Секретариата, заснув в конференц-зале, под звуки доносящихся снизу криков и завывания сирен: видения кончились, но хаос только начинался.

* * *

Утром они смотрели по телевизору обрывочные новостные выпуски – некоторые каналы не работали вообще, – пытаясь понять, что же всё-таки случилось.

К этому моменту коллапс магнитного поля Земли продолжался уже четыре месяца – впервые со времени появления сознания в этом мире. Напряжённость поля сильно флуктуировала, силовые линии непредсказуемо сходились и расходились.

– Ну, – сказала Луиза, глядя в экран телевизора, – нельзя сказать, что оно именно зависло, но…

– Но что? – спросила Мэри. Они обе были смертельно усталые, немытые и сильно исцарапанные.

– Я говорила Джоку, что главной проблемой, которую принесёт коллапс магнитного поля, будет не ультрафиолетовое излучение или что-то в этом роде. Скорее это будут эффекты, производимые им на человеческое сознание.

– Я почувствовала то же самое, что и в тестовой камере у Вероники Шеннон, – сказала Мэри, – только гораздо ярче.

Понтер кивнул:

– А я, как и в камере Вероники, ничего не почувствовал, как и, я уверен, любой другой бараст.

– Однако все остальные на всей нашей планете, – сказала Мэри, делая жест в сторону телевизора, – похоже, пережили религиозное откровение.

– Или похищение инопланетянами, – сказала Луиза. – Или, на худой конец, встретились с чем-то, чего там на самом деле не было.

Мэри кивнула. Пройдут дни, если не месяцы, прежде чем точно подсчитают количество жертв и величину ущерба, но уже сейчас было ясно, что сотни тысяч, если не миллионы людей погибли в канун Нового года или – к востоку от нью-йоркского часового пояса – в первый его день.

И разумеется, ещё многие годы будут спорить о том, что это откровение – которое уже по крайней мере один телекомментатор назвал «День последний» – должно было означать.

Папа Марк II собирался обратиться к верующим сегодня после полудня.

Однако что он мог сказать? Одобрить видения Иисуса и Святой Девы, но отвергнуть сообщения о встрече с божествами, пророками и мессиями, почитаемыми мусульманами и мормонами, индуистами и иудеями, сайентологами, викканами и маори, чероки и микмаками, алгонкинами и индейцами пуэбло, интуитами и буддистами?

А что сказать о тех, кто видел НЛО, серых пришельцев, многоглазых монстров?

Папе придётся очень многое объяснить.

Как и всем религиозным лидерам.

Адекор, Бандра и Луиза увлеклись очередным выпуском новостей «Би-би-си», освещающим события, которые произошли вчера на Ближнем Востоке. Мэри похлопала Понтера по плечу и, когда он обернулся, поманила его за собой на дальний край конференц-зала.

– Да, Мэре? – тихо сказал Понтер.

– Какое дерьмище, а? – сказала она.

Хак пискнул, но Мэри его проигнорировала.

– Слушай, я передумала. Насчёт нашего ребёнка…

Она увидела, как широкое лицо Понтера моментально погрустнело.

– Нет, нет! – поспешно сказала она, протягивая руку и касаясь его короткого мускулистого предплечья. – Нет, я по-прежнему хочу от тебя ребёнка. Но забудь, что я сказала в хижине Вессан. У нашей дочери не будет «органа Бога».

Золотистые глаза Понтера что-то искали в её глазах.

– Ты уверена?

Она кивнула:

– Да, наконец, впервые в жизни я по-настоящему уверена в чём-то. – Она дала своей ладони скользнуть по его руке, и их пальцы переплелись.

Эпилог

С Нового года прошло уже шесть месяцев, и откровение больше не повторялось. Однако магнитное поле, охватывающее эту версию Земли, продолжало флуктуировать, так что не было гарантий, что однажды не произойдёт такой же стимуляции мозга Homo sapiens, как и в прошлый раз. Может быть, лет через четырнадцать-пятнадцать, когда реверсия поля завершится, люди в мире Мэри – по поводу его общего названия консенсуса так и не возникло – смогут перестать беспокоиться о повторении видений.

Тем временем Вероника Шеннон и другие учёные, ведущие похожие исследования, стали телевизионными знаменитостями; пока мир приходил в себя и восстанавливался, они давали пояснения – по крайней мере тем, кто был готов их слушать. В Северной Америке посещаемость церквей достигла рекордно высокого уровня – а потом рекордно низкого. Перемирие в Израиле пока держалось. Исламских экстремистов изгнали из всех стран арабского мира.

Но здесь, на Жантаре, в мире барастов, коллапс поля закончился больше десяти лет назад, и жизнь текла так, как текла всегда – без мыслей о богах, демонах и пришельцах из глубин космоса.

Мэри Воган всегда хотела, чтобы её свадьба была летом – первая, с Кольмом, была в феврале. А поскольку по неандертальской традиции свадебная церемония проводится на открытом воздухе, правильный выбор времени года приобретал особую важность.

Церемония вступления в союз пройдёт здесь, в ненаселённой местности между Центром Салдака и его Окраиной. Мэри уже видела одну такую церемонию, когда вступали в союз дочь Понтера Жасмель Кет и Трион Ругал. Тогда обстановка сложилась очень неловкая: Даклар Болбай, бывшая опекунша Жасмель, обвинительница Адекора и, на короткое время, соперница Мэри за внимание Понтера, явилась туда незваной. Но даже если считать и её тоже, то гостей было очень мало – так было у барастов принято.

Но Мэри всегда хотела шумную свадьбу. Когда они с Кольмом связали себя узами брака, то пригласили лишь родителей, братьев и сестёр – получилась простенькая и, самое главное, недорогая церемония, подходящая для их аспирантских заработков.

Но в этот раз народу собралось много, по крайней мере, по неандертальским меркам. Пришёл Адекор вместе со своей партнёршей Лурт и сыном Дабом. Пришли родители Понтера, двое самых приятных представителей 142-го поколения, каких она встречала. И дочери Понтера Жасмель и Мега тоже были здесь, как и партнёр Жасмель Трион. Присутствовали также Бандра с дочерьми, Хапнар и Дрэнной, которые тоже пришли со своими партнёрами. Как и Луиза Бенуа – потому что Мэри желала, чтобы на её свадьбе была подружка невесты, а у барастов такой традиции не было. А также, по собственной просьбе – а кто бы ему отказал во время празднования тысячемесячной годовщины изобретённых им компаньонов, освободивших народ барастов, – сам Лонвес Троб, теперь уже в возрасте совершенно немыслимых 109 лет и лишь в немного худшей форме после установки механического сердца.

Ни одна из присутствующих женщин ещё не показывала признаков, но скоро станет очевидно, что поколение 149 приближается своим чередом: Мэри уже была беременна, так же как и Лурт, Жасмель, Хапнар и Дрэнна.

Понтер ещё не появлялся. По традиции мужчина перед вступлением в союз отправляется на охоту и приносит добычу в качестве подарка невесте. Мэри же со своей стороны насобирала в качестве свадебного подношения огромное количество кедровых орехов, кореньев и съедобных грибов.

– Папа идёт! – закричала маленькая Мега. Мэри присмотрелась. Далеко на западе на самом горизонте появился Понтер. Он что-то нёс в каждой руке, хотя Мэри не могла рассмотреть что.

Небо над головой было безоблачно, воздух прогрет и сух. Мэри чувствовала себя великолепно – она влюблена, любима и любит жизнь.

Вскоре – наконец-то! – прибыл Понтер. Мэри с удивлением осмотрела его ношу. Когда Жасмель вступала в союз с Трионом, тот появился с тушей свежеубитого оленя на плечах; от вида струящейся из многих ран крови Мэри тогда стало дурно. Но Понтер нёс в руках два больших кубических контейнера – Мэри опознала в них хранилища-термостаты. Она вопросительно посмотрела на него, он лишь отставил контейнеры в сторону. После этого он обнял Мэри, и они стояли так, наслаждаясь близостью друг друга, довольно долгое время.

На церемонии не требовалось никакого присутствия официального лица: ведь всё и вся записывается несколькими компаньонами с нескольких точек зрения и сохраняется в архивах алиби. Так что они просто начали.

Мэри повернулась к Понтеру и заговорила на неандертальском языке, который она изучала последние полгода под терпеливым руководством Бандры:

– Я обещаю, дорогой мой Понтер, держать тебя в сердце двадцать девять дней в месяц и держать тебя в руках, когда Двое становятся Одним.

Понтер взял Мэри за руку. Она продолжала:

– Я обещаю, что твоё здоровье и твоё счастье будут для меня так же важны, как и мои собственные. Если ты когда-нибудь устанешь от меня, я обещаю отпустить тебя, не тая зла, и наилучшим образом позаботиться о благополучии наших детей.

Золотистые глаза Понтера сияли. Теперь была его очередь говорить, и он заговорил:

– Я обещаю, – сказал он своим необычайно глубоким резонирующим голосом, – держать тебя в сердце двадцать девять дней в месяц и держать тебя в руках, когда Двое становятся Одним. Я обещаю, что твоё здоровье и твоё счастье будут для меня так же важны, как и мои собственные. Если ты когда-нибудь устанешь от меня, я обещаю отпустить тебя, не тая зла, и наилучшим образом позаботиться о благополучии наших детей.

Мэри сжала руку Понтера.

– Союз заключён! – закричала Мега, хлопая в ладоши.

Адекор приблизился и обнял Понтера:

– Поздравляю!

Луиза обняла Мэри:

– Félicitations, mon amie![71]71
  Поздравляю, мой друг! (фр.)


[Закрыть]

– А теперь, – воскликнул Понтер, – будем пировать!

Он подошёл к кубическим контейнерам, которые принёс, и открыл их. Изнутри они были покрыты металлической фольгой. Понтер вытащил большой бумажный пакет из одного, потом из второго, и Мэри разглядела на них знакомый рисунок седовласого глексена с козлиной бородкой и в очках.

– Изумление! – воскликнула она по-неандертальски. – KFC!

Понтер улыбался от уха до уха.

– Для тебя, дорогая, только самое лучшее.

Мэри улыбнулась в ответ.

– О да, дорогой мой, – сказала она. – Лучшее из двух миров.