Текст книги "Смертельный эксперимент"

ГЛАВА 32

Тем временем двойник-убийца продолжал следить за компьютером компании «Фуд Фуд», ожидая заказа на адрес Черчилла. Наконец этот заказ поступил – то же самое, что Род, будучи рабом своих привычек, заказывал в течение последних шести недель.

Как только нужный ему заказ появился в системе, двойник перехватил его, внес одно небольшое изменение, а затем позволил продолжить путь по телефонной линии к ресторану компании «Фуд Фуд» на углу улиц Стилз и Бэйвью, в шести кварталах от дома Рода Черчилла.

Питер и Кэти проехали в машине Кэти в дальний конец Бэйвью-авеню. Этот отрезок улицы, примерно в десяти километрах южнее дома родителей Кэти, был сплошь занят магазинчиками, бутиками и ресторанами. Они ненадолго остановились у книжной лавки «Сыщик с Бейкер-стрит», известного торонтского магазина детективной литературы, и теперь дожидались паузы в оживленном движении, чтобы перейти на другую сторону к корейскому ресторану, в котором оба любили ужинать.

Какой-то кругленький человечек с хохолком седых волос, облаченный в короткую темно-синюю шинель из флотского сукна, проходил по тротуару. Питер заметил, как тот, пройдя мимо них, оглянулся. Питер уже начал привыкать к этому; за последнее время он довольно часто мелькал на экранах телевизоров, и люди стали узнавать его на улице. Человек в шинели подошел к ним.

– Вы Питер Хобсон, не так ли? – спросил толстячок. Ему было лет шестьдесят, и его нос и щеки были покрыты сетью склеротических прожилок.

– Да, – ответил Питер.

– Вы тот парень, который открыл этот сигнал души?

– Душеграмму, – поправил Питер. – Мы называем это душеграммой. – Пауза. – Да, это я.

– Так я и подумал. – Вид у человечка был довольно агрессивный. – Но знаете, если только вы не спасете свою душу, то прямиком отправитесь в ад.

Кэти взяла Питера под руку.

– Пойдем, – предложила она.

Но непрошеный собеседник подвинулся и загородил им проход.

– Доверьтесь Иисусу, мистер Хобсон, – это единственно правильный путь.

– Я, хм, вовсе не расположен сейчас это обсуждать, – сказал Питер.

– Иисус простит вас, – настаивал человек. Он полез в карман своей флотской шинели. В одно ужасное мгновение Питеру показалось, что этот придурок собирается вытащить пистолет, но в следующую секунду у того в руке оказалась потрепанная Библия в ярко-красном кожаном переплете. – Услышьте слово Божие, мистер Хобсон! Спасите свою душу!

Потеряв терпение, Кэти выпалила:

– Оставьте нас в покое.

– Я не могу позволить вам уйти. – Этот тип сделал шаг вперед, протянул руку и…

…коснулся плеча Кэти. Прежде чем Питер успел как-то отреагировать, Кэти, повернувшись к нахалу, с силой наступила ему на ногу острым каблуком своей изящной туфельки. Тот взвыл от боли.

– Проваливай! – крикнула Кэти, решительно схватила Питера за руку и потащила его через улицу.

– Эй, – сказал Питер, все еще смущенный, но уже успевший оценить находчивость жены. – Ловко ты его.

Кэти тряхнула головой, откинув со лба прядь волос.

– Никому не позволю цепляться к моему мужу, – весело сообщила она, улыбаясь своей ослепительной улыбкой. Она провела его мимо нескольких лавочек к ресторану. – А теперь разреши мне накормить тебя ужином.

В дверь позвонили. Род Черчилл взглянул на часы. Двадцать шесть минут. Ему придется ждать другого случая получить бесплатный ужин, а жаль. Вот учительница истории в средней школе, где он преподавал, рассказывала, что ей как-то повезло с этим два раза подряд. На сей раз, хотя обычно он этого не делал, Род посмотрел на картинку, передаваемую наружной видеокамерой на экран телевизора. Так и есть, водитель от «Фуд Фуд», все правильно: его оранжево-белую униформу ни с чем не спутаешь. Род прошел в прихожую, посмотрелся в зеркало и, убедившись, что его зачесанные на лысину волосы лежат безукоризненно, открыл дверь. Он подписал квитанцию у водителя, который оставил ему копию, и отнес упакованную пищу в столовую. Род аккуратно открыл контейнеры из экопенопласта, налил себе стакан белого вина, включил телевизор – хорошо видный с того места за обеденным столом, где он всегда сидел, – и приготовился насладиться своим ужином.

Ростбиф вполне ничего, разве что немного жилистый, подумал Род, зато подливка сегодня удалась на славу. Он буквально вылизал подносик с ростбифом, подобрав картофельным пюре всю подливку до капли, и уже съел половину куска яблочного пая, когда его пронзила дикая боль: пульсирующие спазмы в затылке и невыносимые колющие боли, словно ему в глаза втыкали спицы. Он почувствовал, что сердце бьется с перебоями, на лбу выступил пот, и на мгновение показалось, что его сейчас вырвет. Кровь прилила к лицу. Он с трудом встал, надеясь добраться до телефона и вызвать скорую помощь, но внезапно вспыхнувшая мгновенная невыносимая боль толкнула его в грудь, и, опрокинув стул, он замертво рухнул на пол.

Питер и Кэти уже легли спать, но их хобсоновский монитор знал, что оба они еще не спят, и поэтому позволил телефону прозвонить.

В спальне, конечно, не было видеофона. В темноте Питер нашарил на ночном столике трубку телефона.

– Алло? – сказал он.

Плачущая женщина.

– Ох, Питер! Питер!

– Банни?

Услышав имя своей матери, Кэти немедленно села в постели.

– Свет! – крикнула она. Домашний компьютер включил два стоявших в спальне торшера.

– Питер! Род умер.

– О Боже, – только и мог сказать Питер.

– Что такое? – с тревогой спросила Кэти. – Что-то случилось?

– Что произошло? – Питер слышал гулкие удары своего сердца.

– Я только что вернулась с курсов и нашла его на полу в столовой. Я…

– Ты вызвала «скорую»? – перебил ее Питер.

– Что такое? – снова тревожно спросила Кэти.

Банни так сильно плакала, что ей приходилось прерывать разговор, чтобы высморкаться.

– Да, да, они едут.

– И мы тоже, – воскликнул Питер. – Мы немедленно выезжаем.

– Спасибо, – всхлипнула Банни. – Спасибо. Спасибо.

– Держись, – Питер старался говорить как можно спокойнее. – Мы едем. – Он положил трубку.

– Что происходит? – дрожащим голосом спросила Кэти.

Питер посмотрел на жену и увидел, как расширились от страха ее и без того огромные глаза. Боже, как ей это сказать?

– Звонила твоя мать, – выдавил он наконец, зная, что ей это и без того известно. Он просто тянул время, собираясь с мыслями. – Твой отец… она думает, что твой отец умер.

Ужас отразился у нее на лице. Она безмолвно открыла рот и слегка покачала головой.

– Оденься, – велел он. – Мы едем туда.

ОБЗОР СЕТЕВЫХ НОВОСТЕЙ

Постоянно проводимое Институтом Гэллапа обследование «Религия в Америке» показало, что посещаемость храмов на этой неделе по сравнению с той же неделей прошлого года выросла на 13,75 процента.

Госпиталь Кристиана Барнарда в Манде-лавилле, Азания, объявил сегодня, что там официально принято определять момент смерти по времени отбытия душеграммы.

Шлокмейстер Ион Чобаниан начал съемки своего нового синтезированного на компьютере триллера «Ловец душ». Главный герой этого фильма – сумасшедший работник больницы, заключающий души умерших пациентов в магнитные ловушки ради выкупа. «Для фильма о жизни после смерти, – сказал Чобаниан, – я счел вполне уместным осуществить эту постановку целиком с помощью компьютерных реконструкций умерших актеров». В главных ролях Борис Карлов и Питер Лорре.

Компания «Неограниченная жизнь» из Сан-Рафаэля, Калифорния, сообщила сегодня, что за последний месяц объем продаж их запатентованного нанотехнологического процесса обеспечения бессмертия достиг рекордного уровня. Аналитик Гудрун Мангей из социологического института Мерилл Линч предположила, что рост продаж был прямо связан с открытием душеграмм. «Некоторым людям, – сказала она, – определенно не хочется встречаться с их создателем».

Судебная хроника: Ошкош, штат Висконсин. Осужденный за серию изнасилований Гордон Шпиц сегодня подал кассационную жалобу, требуя признать его невиновным в связи с особым психическим расстройством. Шпиц утверждает, что с двенадцатилетнего возраста неоднократно испытывал переживания выхода из собственного тела, и ссылается на то, что его душа всякий раз, когда он совершал изнасилования, покидала тело, а значит, он не несет ответственности за эти преступления.

ГЛАВА 33

Декабрь, 2011

Никогда ничто не сможет сравниться с таким старомодным устройством, как клавиатура. Для ввода или ручного просмотра данных это по-прежнему самый лучший из изобретенных до сих пор инструментов. Сандра Фило выдвинула встроенную клавиатуру своего рабочего стола и начала набирать все имена собственные, пришедшие ей в голову в связи с убийством Ханса Ларсена, включая название улицы, на которой он жил, название компании, в которой работал, название места, где в последний раз проводил отпуск, а также фамилии его соседей, родственников, друзей и сослуживцев. Она также ввела различные термины, связанные с причиненным ему увечьем.

К концу работы у нее получился список более чем из двухсот слов. Затем она затребовала от компьютера просмотреть файлы отчетов о всех убийствах в Большом Торонто за последний год и определить, встречаются ли в этих отчетах набранные ею слова. Пока компьютер проводил поиск, он чертил на экране небольшую пунктирную линию, чтобы показать, что он работает. Для завершения поиска компьютеру хватило нескольких секунд. Ничего существенного обнаружить не удалось.

Сандра кивнула сама себе; она так и думала, подобный случай убийства с нанесением увечий она бы запомнила. В конце концов, не каждый день находят труп с отрезанным половым членом. Компьютер представил ей список предложений о возможном расширении поиска: все убийства в провинции Онтарио, все убийства в Канаде, все убийства в Северной Америке. Он также сделал несколько предложений о временных рамках, от одного месяца до десятилетия.

Если бы она выбрала самый обширный вариант – все убийства в Северной Америке за последнее десятилетие, то поиск занял бы несколько часов. Она уже хотела было выбрать «все убийства в Онтарио», но в последний момент передумала и набрала в диалоговом окошке свой собственный вариант поиска: «все смерти в РБТ 20110601», что означало все смерти – а не только убийства – в районе Большого Торонто с первого июня этого года.

Пока компьютер вел поиск, небольшая пунктирная линия на экране все удлинялась. Через несколько секунд экран очистился, и на нем появилось следующее:

Имя: Ларсен Ханс

Дата смерти: 14 ноября 2011

Причина смерти: убийство

Связанный термин поискового списка: Хобсон, Катрин Р.

(сослуживец)

Имя: Черчилл, Родерик Б.

Дата смерти: 30 ноября 2011

Причина смерти: естественные причины

Связанный термин поискового списка: Хобсон, Кэти (дочь)

Фило удивленно подняла брови. Катрин Хобсон – эта стройная, интеллигентная брюнетка, про которую Тоби Бейли сказал, что у нее была связь с Хансом Ларсеном. Ее отец умер всего два дня тому назад.

Это, вероятно, ничего не значило. И все же… Сандра сверилась с адресным бюро города. В районе Большого Торонто проживала лишь одна Катрин Хобсон, и в ее регистрационной записи действительно было отмечено «в девичестве Черчилл». И – Боже правый! Оказывается, она живет с Питером Дж. Хобсоном, биомедицинским инженером. Этим мужиком, который открыл душеграмму, – Сандра видела его по телевизору в шоу Фила Донахью и читала о нем в журнале Маклиана. Они, должно быть, купаются в деньгах… вполне хватит, чтобы любой из них мог нанять профессионального убийцу.

Сандра снова переключилась на базу данных полицейских отчетов и запросила все подробности о смерти Родерика Черчилла. Черчилл, преподаватель физкультуры в средней школе, умер в одиночестве за ужином. Причина смерти была записана медицинским экспертом Уорреном Ченом как «аневризма(?)». Этот знак вопроса заинтересовал ее. Сандра включила свой видеофон и набрала номер.

– Привет, Чен, – сказала она, когда круглое лицо человека средних лет появилось на экране.

Чен доброжелательно улыбнулся.

– Привет, Сандра. Чем могу помочь?

– Я звоню по поводу случившейся пару дней назад смерти человека по имени Родерик Черчилл.

– Этого учителя физкультуры, который зачесывал волосы на лысину? Конечно, я помню этот случай. Что тебя интересует?

– Ты в качестве причины смерти записал «аневризма».

– Угу.

– Но ты поставил после этого знак вопроса. Аневризма, знак вопроса.

– О да. – Чен пожал плечами. – Просто трудно быть уверенным на все сто. Когда Бог хочет призвать тебя, он иногда просто щелкает этим старым переключателем у тебя в башке. Щелк! Аневризма. И ты отбываешь прямо в мир иной. Похоже, так и случилось. Он уже сидел на сердечных препаратах.

– Было ли в данном случае что-нибудь необычное?

Чен издал чмокающий звук, означавший у него хмыканье.

– Боюсь, что нет, Сандра. Нет ничего противозаконного в том, чтобы мужчина в возрасте за шестьдесят упал и умер – особенно если это преподаватель физкультуры. Они воображают, что находятся в хорошей форме, а на самом деле большую часть дня проводят, просто наблюдая, как упражняются другие. Этот парень, когда отдал концы, уплетал дерьмовый готовый ужин из ресторана.

– Ты делал вскрытие?

Медицинский эксперт снова чмокнул; кто-то однажды заметил, что недаром в его фамилии есть что-то цыплячье – или похожее на квохтанье курицы.

– Вскрытия обходятся недешево, Сандра, и ты это знаешь. Нет, я просто сделал несколько простых тестов прямо на месте и затем подписал бланк заключения. Его вдова – представляешь, мне сейчас пришло в голову, какое у нее странное имя: ты не поверишь, ее зовут Банни. Как бы то ни было, она обнаружила тело. Когда я туда добрался ночью, в час тридцать или четверть второго, с ней были ее дочь и зять. – Он помолчал. – А почему тебя это интересует?

– Да так, скорее всего напрасно, – небрежно ответила Сандра. – Просто этот умерший, Род Черчилл, был отцом одной из сослуживиц убитого в том деле с кастрацией.

– Ах да, – вздохнул Чен с явным облегчением. – Вот это действительно интересное дело. Медицинским экспертом там была Каррачи; она сейчас занимается всеми странными случаями. Но, Сандра, мне что-то подобная связь кажется очень надуманной, разве нет? Я хочу сказать, что этой женщине – как ее зовут?

– Кэти Хобсон.

– Просто похоже, что этот год для Кэти Хобсон не слишком удачен. Сплошная невезуха.

Сандра кивнула:

– Думаю, так оно и есть. И все же ты не против, если я заеду посмотреть на твои записи?

Чен снова чмокнул.

– Конечно же, нет, Сандра. Я всегда рад тебя видеть.

Питер терпеть не мог похорон, и не потому, что боялся мертвецов; невозможно было провести так много времени в больницах и не привыкнуть к виду смерти. Нет, невыносимы для него были как раз живые.

Во-первых, лицемеры, которые, не видясь с дорогим усопшим годами, повылезли из кустов, когда покойному помощь уже не требовалась. Во-вторых, плакальщики, люди, столь бурно предающиеся горю, что именно они, а не покойный, начинали привлекать к себе всеобщее внимание. Питер искренне сочувствовал близким родственникам, которым трудно было смириться с потерей дорогого им человека, но у него не хватало терпения выносить всяких там троюродных племянников или соседей, живущих в пяти кварталах от умершего и до тех пор истерически рыдающих на похоронах, пока их – ради этого они, собственно, сюда и явились – не окружала толпа утешителей.

Что же касалось его самого, то в подобных случаях, как, впрочем, и во всех других тоже, Питер старался держаться стоиком: он восхищался пресловутой твердой верхней губой своих британских предков.

Род Черчилл, как человек тщеславный, хотел, чтобы его хоронили в открытом гробу. Питер никогда этого не одобрял. Семилетним мальчиком он присутствовал на похоронах дедушки со стороны матери. Дедушка в кругу семьи славился своим длинным носом. Питер помнил, как, войдя в часовню, он увидел в дальнем углу гроб с открытой крышкой, причем единственное, что можно было разглядеть, остановившись у входа, это дедушкин нос, торчащий над краем гроба. По сей день всякий раз, когда он вспоминал о дедушке, первое, что всплывало в памяти, – длинный нос мертвеца, одинокий торчащий пик, направленный к потолку.

Питер огляделся. Часовня, в которой он находился сегодня, была отделана панелями из темного дерева. Гроб, похоже, был дорогой. Несмотря на просьбу вместо цветов сделать пожертвования в благотворительный Фонд помощи жертвам сердечно-сосудистых заболеваний провинции Онтарио, там было много букетов и большой венок в виде подковы от учителей, с которыми работал Род. Должно быть, от Отдела физического воспитания – только эти невежественные ребята могли не сообразить, что подкова, которую принято дарить на счастье, – не самое уместное под ношение умершему.

Банни держалась стойко, и сестра Кэти, Марисса, похоже, тоже сохраняла самообладание, хотя то и дело всхлипывала. А вот о реакции Кэти Питер не знал что и думать. С бесстрастным лицом она кивком головы приветствовала людей, подходивших высказать соболезнования. У Кэти, плакавшей, когда она смотрела грустные фильмы или читала грустные книги, кажется, не нашлось слез для умершего отца.

Что же мы в итоге на сегодня имеем? Да, не густо, рассуждала сама с собой Сандра Фило. Две смерти. Одна – несомненное убийство; другая – пока не ясно.

Но к обеим имела отношение Кэти Хобсон. Кэти Хобсон, которая спала с убитым впоследствии Хансом Ларсеном. Кэти Хобсон, дочь Рода Черчилла. Да, конечно, Ларсен путался со многими женщинами. Да, конечно, Черчиллу было за шестьдесят.

И все же…

В этот день, закончив работу, Сандра поехала к дому Черчиллов на Бэйвью-авеню, чуть южнее Стилз-стрит. От здания полицейского управления тридцать второго участка туда было всего пять километров – не слишком большой крюк, даже если поездка окажется напрасной. Она остановила машину и подошла к входной двери. У семьи Черчилл был электронный замок с дактилоскопическим датчиком. Сейчас у многих такой. Над пластинкой датчика Сандра нашла кнопку звонка и нажала ее. Минуту спустя у двери появилась седовласая женщина.

– Вам кого? – спросила она.

– Здравствуйте, – поздоровалась Сандра. – Вы Банни Черчилл?

– Да.

Сандра показала свое удостоверение.

– Меня зовут Александра Фило, я из городской полиции. Можно задать вам несколько вопросов?

– Насчет чего?

– Насчет, хм, смерти вашего мужа.

– Боже, – испуганно воскликнула Банни. Немного погодя: – Да, конечно. Заходите.

– Спасибо – ох да, пока я не забыла, скажите, пожалуйста, чьи отпечатки пальцев принимает этот замок? – Сандра показала на голубую стеклянную пластинку.

– Мои и мужа, – чуть замешкавшись, ответила Банни.

– И больше ничьи?

– Моих дочерей и зятя.

– Кэти Хобсон и, – Сандре пришлось секунду подумать, – Питера Хобсона, если я не ошибаюсь?

– Да, и второй моей дочери, Мариссы.

Они прошли в дом.

– Сожалею, что пришлось побеспокоить вас. – Сандра дружелюбно улыбнулась. – Я понимаю, что для вашей семьи это очень трудное время. Но есть несколько небольших деталей, которые необходимо уточнить, чтобы закрыть дело о смерти вашего мужа.

– Я думала, оно уже закрыто, – удивилась Банни.

– Почти, – уклончиво ответила Сандра. – Понимаете, медицинский эксперт не был вполне уверен в причине смерти. Он предположил, что это была аневризма.

– Мне так и сказали. – Банни покачала головой. – Это все случилось как-то уж очень неожиданно.

– А раньше у него были проблемы со здоровьем?

– У Рода? О, ничего серьезного. Иногда артрит давал себя знать: то рука побаливала, то левая нога. Да, и еще три года назад у него был небольшой сердечный приступ – с тех пор он принимал лекарства от этого.

Скорее всего ерунда. И все же…

– У вас еще сохранились его сердечные пилюли?

– Наверно, они до сих пор лежат в аптечке наверху.

– Вы не против, если я взгляну на них? – спросила Сандра.

Банни кивнула. Они вместе прошли в ванную, и Банни открыла аптечку. Внутри был тиленол, контейнер для хранения зубных протезов, листерин, маленькие упаковки шампуня, используемые в отелях, и два пузырька с рецептами из аптеки «Шопперс драг март».

– В каком из этих пузырьков сердечные препараты? – Сандра ткнула в них пальцем.

– В обоих, – ответила Банни. – Первые он принимал с тех пор, как у него случился сердечный приступ, а вторые пил в течение нескольких последних недель.

Сандра взяла пузырьки. На обоих были наклеены напечатанные компьютером этикетки. Название одного лекарства «кардизон-D» сразу же вызвало ассоциацию с сердечными заболеваниями. Второе называлось «нардил». На обоих стояла фамилия выписавшего их врача: «Др. X. Миллер». На пузырьке с нардилом была ярко-оранжевая флюоресцентная метка: «Осторожно – строгие ограничения на диету».

– Что означают эти ограничения на диету? – спросила Сандра.

– О, там был длинный перечень продуктов, которые ему запрещалось есть. Мы всегда были с этим очень осторожны.

– Но, как сказал мне медицинский эксперт, в день своей смерти он ел ужин, заказанный в ресторане.

– Да, действительно, – подтвердила Банни. – Он делал это каждую среду, когда я ходила на курсы. Но он всегда заказывал одно и то же, и ни разу с ним ничего плохого не случилось.

– Вы можете хотя бы примерно сказать, что именно он заказывал?

– Ростбиф, я думаю.

– Упаковка сохранилась?

– Я ее выбросила, – ответила Банни. – Но она, наверно, все еще в контейнере. Пикап, увозящий мусор, еще не приезжал.

– Вы не против, если я поищу ее, и, если можно, мне хотелось бы забрать эти пузырьки с лекарствами, ладно?

– Ну да. Конечно, берите.

Сандра положила пузырьки в карман куртки и вместе с Банни спустилась вниз.

Мусорный бачок помещался внутри большой плетеной корзины. Покопавшись в нем, Сандра вскоре выудила небольшую полоску печатного текста, который оказался копией заказа Рода из «Фуд Фуд».

– Можно это тоже взять? – попросила Сандра.

Банни Черчилл кивнула. Сандра выпрямилась и положила полоску бумаги в карман.

– Извините за беспокойство, но что поделаешь, такая у нас работа, – сказала она.

– Хотела бы я знать, что у вас на уме, детектив, – заметила Банни, когда они уже направлялись к выходу.

– Да ничего серьезного, миссис Черчилл. Как я уже говорила, просто небольшие формальности, надо же наконец закрыть дело.