Текст книги "Проклятие и невидимка"

18

– Папа!

Сари кинулась к отцу и упала возле него на колени.

Ахмад шагнул к ней, размахивая ножом, и Сари пришлось резко отпрянуть назад.

По щеке дяди Бена стекала тонкая струйка крови, напоминавшей во мраке чернила. Он не шевелился.

Я затравленно оглянулся на мумии. Все еще не верилось, что скоро мы пополним их ряды.

Может быть, кинуться на Ахмада, попытаться сшибить его с ног? Я представил себе, как выхватываю факел, тычу им безумцу в живот, ударом оттесняю к стене – и открываю нам путь к побегу.

Но в кулаке Ахмада блеснул нож, отсекая подобные мысли.

В конце концов, я всего лишь ребенок. Безумие думать, что я смогу одолеть его.

Казалось, происходящее мне снится. Вот сейчас я проснусь, и кошмар рассеется…

Но сон не кончался. От ужаса в животе что-то сжалось, поднялась волна тошноты.

– Оставь нас в покое немедленно! – закричала Сари Ахмаду.

К моему удивлению, он отреагировал на это, запустив факелом в центр комнаты.

Тот с шипением упал в смоляную яму. Смола тотчас вспыхнула. Огонь разгорался, поднимаясь к потолку комнаты, и вскоре заполыхала вся площадь небольшого бассейна.

Точно завороженный, я смотрел, как под алеющими языками пламени бурлит смола.

– Придется подождать, пока закипит, – спокойно проговорил Ахмад. На его лице плясали жуткие тени.

Помещение быстро заволакивал чад. Мы с Сари закашлялись.

Ахмад наклонился и, взяв дядю Бена под мышки, куда-то его поволок.

– А ну не тронь его! – завопила Сари, кидаясь к Ахмаду.

Она явно решила затеять драку.

Схватив Сари за плечи, я удержал ее от дальнейших безрассудств. Что мы могли противопоставить Ахмаду? Он с такой силой ударил дядю Бена, что тот потерял сознание. Неизвестно, что этот сумасшедший сделает с нами.

Удерживая брыкающуюся Сари, я следил за Ахмадом. Что он задумал?

Проявляя недюжинную силу, тот потащил дядю Бена по полу к одному из открытых саркофагов у стены. Там он перекинул его бесчувственное тело через бортик и одним махом задвинул над ним крышку.

Затем повернулся к нам.

– Подойдите сюда. – Он указал на огромный саркофаг близ того, куда поместил Бена. Саркофаг был высотой с меня, а в длину – футов десять. Должно быть, туда помещался не только мумифицированный человек, но и все его нажитое добро.

– Отпусти нас! – взмолилась Сари. – Мы никому не скажем, что здесь было, честно!

– Пожалуйста, лезьте в саркофаг, – терпеливо произнес Ахмад. – Надо выждать, когда закипит смола.

– Черта с два! – выкрикнул я.

Меня трясло. В висках стучало. Я не понимал, что говорю – так перепугался, что не слышал своих же слов.

Я посмотрел на Сари. Та стояла, безмятежно скрестив руки на груди. Но, несмотря на кажущуюся невозмутимость, у нее дрожал подбородок, а на глаза навернулись слезы.

– В саркофаг! – повторил Ахмад. – Кхала не любит ждать. Ее воля будет исполнена.

– Нет! – гневно закричал я.

Я встал на цыпочки и заглянул в темную гробницу. Оттуда потянуло таким смрадом, что я чуть было не грохнулся в обморок.

Саркофаг был деревянный, изъеденный древоточцами. В мерцающем свете казалось, будто внутри копошатся тысячи насекомых.

– Лезьте в саркофаг! Быстро! – вновь потребовал Ахмад.

19

Сари перелезла через бортик и спрыгнула в древний гроб. Как обычно, она во всем хотела быть первой, но теперь я не имел ничего против.

Положив руки на трухлявую деревянную панель, я покосился на соседний саркофаг, в который Ахмад положил дядю Бена. Он был вытесан из камня и основательно запечатан тяжелой каменной крышкой.

Хватит ли дяде Бену воздуха? Как он там дышит?

Впрочем, есть ли уже разница? Скоро из всех нас сделают мумий. И мы будем тут, в тайной комнате, стоять вечно – запеленатые и безмолвные.

– Полезай туда, живо! – рявкнул Ахмад. Его черные глаза недобро сверкнули.

– Я… я просто ребенок! – Не знаю, что я хотел добиться от него – жалости?

На лице Ахмада расцвела неприятная ухмылка.

– Многие фараоны умирали детьми, – напомнил он.

Я думал заболтать его. Мне почему-то казалось, что, треща без умолку, я как-то смогу отвадить от нас беду.

Но в голову не приходило ни одной путной мысли. Мозг окаменел.

– Внутрь! – приказал Ахмад, угрожающе нависая надо мной.

Признавая проигрыш, я ступил левой ногой в трухлявый гроб, оттолкнулся правой – и бухнулся рядом с Сари.

Она сидела, свесив голову и закрыв глаза – похоже, молилась. Даже когда я тронул ее за плечо, она никак не отреагировала.

Крышка опустилась сверху, отрезая свет. Последнее, что я увидел – алый танец огня над смоляным бассейном. Через минуту мрак сомкнулся над нами.

– Гейб… – прошептала Сари. – Я боюсь.

Тон ее голоса почему-то вдруг развеселил меня. Она созналась в страхе изумленно – словно ничего подобного не испытывала прежде ни разу.

– А я вот слишком напуган, чтобы бояться, – прошептал я в ответ.

Сари схватила меня за руку холодной и влажной ладонью.

– Ахмад чокнулся, – прошептала она.

– Это точно.

– Мне кажется, здесь полно жучков. – Сари передернула плечами. – Чувствую, как они ползают по мне.

– И по мне. – Я вдруг поймал себя на том, что скрежещу зубами. Со мной так всегда бывает, когда я нервничаю. А сейчас я нервничал сильней, чем когда-либо раньше.

– Бедный папа, – вздохнула Сари.

Саркофаг становился совсем уж непереносимым местом. Я пробовал не обращать внимания на мерзкий запах гниения, но в итоге он забил мне не только нос, но и рот. Чтобы оставаться в сознании, приходилось вдыхать мелко и редко.

– Мы здесь дуба дадим, – процедил я сквозь зубы.

– Мы в любом случае дуба дадим, когда Ахмад сочтет, что смола готова. Ай! – Сари прихлопнула жука, заползшего ей на руку.

– Может, ему что-нибудь помешает, – предположил я. Пустые надежды! Но я не мог придумать, что еще сказать. Соображать в тот момент не выходило ну никак.

– Я сейчас думаю только о том, как он вытащит мне мозги через нос, – пожаловалась Сари. – Вот зачем ты мне об этом рассказал, а, Гейб?

Вот и что мне ей ответить? «Предупрежден – значит, вооружен»? «Прости, сглупил» или «Хотелось поиздеваться над тобой в отместку»?

– Мы не можем сидеть тут и ждать, – в итоге нашелся я. – Бежать надо.

– Но как?

– Давай-ка попробуем отжать крышку. Может, если вдвоем навалимся…

На счет три мы уперлись руками в крышку и толкнули ее изо всех сил. Увы, та даже не шелохнулась.

– Наверно, он нас запер или придавил сверху чем-то тяжелым, – с горьким вздохом предположила Сари.

– Да, наверное. – Я тоже упал духом.

Мы немного помолчали. Я слышал, как дышит Сари. Ее вздохи напоминали тихий плач. У меня сильно колотилось сердце, от испуга и напряжения ломило виски.

Я представил себе длинный крюк, которым Ахмад вытащит наши мозги – и как я ни гнал мысль из головы, зловещий образ никуда не уходил.

Я припомнил, как два года назад на Хэллоуин вырядился мумией, как разматывал маскарадный костюм перед друзьями. Кто бы знал, что скоро на мне будет костюм мумии, который уже никогда не снимут!

Время шло. Не знаю, как долго мы просидели в гробу. Внезапно я почувствовал, что у меня затекли ноги. Я быстро переменил позу. Саркофаг сделали таким просторным, что при желании мы с Сари могли здесь лечь. Впрочем, лежать в таких условиях не тянуло.

Я первым услышал шорох. Словно кто-то пытался пролезть к нам. Сначала я решил, что это Сари устраивается поудобнее. Но тут она ледяными пальцами вцепилась в мое запястье, и я понял, что она по-прежнему сидит рядом со мной.

Мы напряженно прислушались. Кто-то рядом с нами ударился о стенку саркофага. Мумия? Неужели в саркофаге осталась мумия? Живая?! Я услышал тихий стон. Сари так сильно сжала мою руку, что я вскрикнул.

Шуршание. Ближе.

– Гейб… – прошептала Сари. Ее голос срывался. – Гейб… здесь кто-то еще!

20

Это не мумия, сказал я себе. Просто жук. Большой жучище, ползущий по дну гроба.

Близко же ползет, зараза…

– Эй, – шепотом позвал нас кто-то.

Мы с Сари дружно завизжали.

– Ребята, вы тут?

– Дядя Бен! – закричал я, узнав голос. Сердце мое чуть не выпрыгнуло из груди.

– Папа! – Сари переползла через меня и обняла отца.

– Но как? – Удивлению моему не было предела. – Как ты сюда попал?

– Легко, – ответил Бен, ободряюще сжимая мое плечо.

– Пап, просто не верится! – всхлипнула Сари. В темноте саркофага не видно было ни зги, но мне показалось, что она плачет.

– Со мной все в порядке, правда, – утешил ее Бен.

– Как ты к нам пробрался? – спросил я, обескураженный. – Ну ты и Гудини.

– Никакой магии. Там есть специальный лаз. Небольшой, с дверцей. Египтяне делали потайные ходы в саркофагах, чтобы через них душа могла покинуть узилище тела.

– Вот это да, – протянул я. – Не знал.

– Ахмад столь увлечен древними проклятиями, что совсем забыл об этом маленьком нюансе. – Бен похлопал меня по плечу. – Ладно, ребята, следуйте за мной.

– Но ведь он нас сторожит!

– Нет, Ахмад ушел, – объяснил Бен. – Его не было в зале, когда я вылез из саркофага. Наверно, пошел размять ноги, пока закипает смола. Или решил подержать нас, пока мы не задохнемся.

У меня по ноге пополз жук. Я с размаху расплющил его и вытряхнул из брючины.

– Уходим, – подвел черту дядя Бен.

Он, кряхтя, перевернулся в огромном гробу и пополз назад.

Впереди показался маленький прямоугольник света – дядя Бен открыл в саркофаге потайную дверцу. Она оказалась довольно узкой – дядя еле-еле протискивался через нее.

Я прополз на животе следом за Беном и Сари наружу и перекатился по полу зала.

Потребовалось время, чтобы глаза привыкли к свету.

Огонь все еще полыхал над поверхностью бассейна с пенящейся смолой, порождая дьявольские фантомы на всех четырех стенах. Мумии стояли недвижимо, как и раньше, и безликие их формы оживали благодаря пляске теней.

Когда глазам моим вновь стали доступны подробности, я приметил у дяди Бена на виске огромную черную ссадину, под которой запеклось большое пятно крови.

– Убираемся, пока Ахмад не вернулся, – прошептал дядя Бен. Он встал между нами, положив руки нам на плечи.

Сари побледнела и дрожала. Ее нижняя губа кровила – так сильно она прикусила ее. Бен направился решительным шагом к веревочной лестнице в центре залы, но замер на полпути.

– Слишком долго, – стал размышлять он вслух. – Пойдемте в проход, да поскорее.

Мы побежали к темному проему в углу зала. Бросив случайный взгляд вниз, я понял – шнурки опять развязались, будь трижды неладны. Ну уж нет, теперь мешкать ради них я не стану. Мы уже почти свободны! Считаные минуты назад я и надеяться на это не смел. Но теперь ужасы душного и смрадного саркофага остались позади – мы были на верном пути к спасению.

До проема оставалось несколько шагов, когда он вдруг озарился изнутри оранжевым светом. Из него показался Ахмад с новым факелом наперевес.

На лице его проступило едва ли не комичное изумление.

– А-а-а! – громко закричали мы с Сари.

Ахмад кинулся нам наперерез.

– Вам не сбежать отсюда! – гневно выкрикнул он, быстро оправившись. – Ни за что не сбежать!

Он сделал выпад рукой, целясь факелом в лицо Бена. Тот резко пригнулся, пытаясь увернуться от шипящего пламени, и упал на локти, вскрикнув от боли.

Ахмад довольно улыбнулся.

– Вы разозлили Кхалу. – Воздев факел над головой, другой рукой он выхватил из-за пояса нож. – И потому вас не постигнет участь других нечестивцев…

Ну и то хорошо, облегченно подумал я. Хоть мумиями не сделают.

– … вы умрете в смоляной яме, – закончил Ахмад.

М-да, рано я порадовался.

Мы с Сари переглянулись испуганно. Дядя Бен, поднявшись с земли, обнял нас.

– Ахмад! Ты же ученый! Мы можем договориться! – вскричал он.

– К смоляной яме! – приказал Ахмад, подгоняя нас факелом.

– Ахмад, пожалуйста! – вскричал дядя Бен молящим, испуганным голосом, и тут уже испугался я – таким я его никогда не слышал.

Ахмад остался равнодушен к этому крику души. Тыча нам в спины горящей палкой и грозя ножом с длинным лезвием, он выгнал нас на край бассейна со смолой.

Та кипела, мерзко булькая и хлюпая. Пламя на ее глади теперь стелилось низко.

Я попытался отодвинуться подальше от края. Смола пахла ужасно. Горячий пар жег мне лицо.

– Выбирайте, кто прыгнет первым! – насмешливо бросил Ахмад.

Он подпирал нас со спины, стоя в считанных шагах, а мы глядели вниз, на кипящую смерть.

– Не прыгнете сами – я вас столкну.

– Ахмад, ты совершаешь ош… – начал было Бен, но факел тут же заплясал в опасной близости от его затылка.

– Мне выпала честь исполнить наказ Кхалы, – прошелестел голос Ахмада позади.

Смоляные пары так сгустились, что я боялся вырубиться. Реальность перед глазами раскачивалась взад-вперед. Голова кружилась отчаянно.

Стараясь ухватиться хоть за что-нибудь, я сунул руку в карман джинсов – и нащупал там предмет, о котором совершенно позабыл.

Рука Славы.

Мумифицированная конечность, которую я всюду таскал с собой.

Не знаю зачем – рассуждать здраво да и связно мыслить в принципе я тогда не мог, – но я вытащил ее на свет Божий.

И поднял высоко над головой.

Сказать, зачем я это сделал, не могу. От ужаса все в голове перепуталось.

Я думал, что мой талисман, может быть, отвлечет Ахмада.

А может быть, заинтересует.

Смутит или даже напугает.

Может, я просто рассчитывал потянуть время.

Может – вспомнил легенду, которую мне рассказал тот парнишка на распродаже.

Легенду о том, на что способна настоящая колдовская Рука Славы.

О том, что с ее помощью можно привлечь духов.

Вероятнее всего, я вообще тогда ни о чем не думал.

Но факт есть факт – повернувшись, сжав руку мумии за тонкое запястье, я поднял ее высоко над головой, как светоч.

Ахмад вытаращился на нее…

… и ничего не произошло.

21

Я застыл в позе статуи Свободы, воздев маленькую руку высоко над головой.

Я ждал. Казалось, так можно скоротать вечность.

Сари и Бен уставились на меня.

Опустив факел, Ахмад настороженно взирал на руку мумии. Его глаза расширились, челюсть отвисла. И тут его будто прорвало – он не то молился, не то просто что-то кричал на языке, который я никогда прежде не слышал.

Может, это был истинный древнеегипетский.

Ахмад попятился. Удивление на его лице сменялось ужасом.

– Это же… длань жрицы, – вымолвил он кое-как.

По крайней мере именно эти слова мне послышались. Потому что в следующий миг я перестал интересоваться тем, что он там бормочет, – меня куда сильнее обеспокоило происходящее прямо у него за спиной.

Сари испустила придушенный крик.

Я с трудом верил тому, что вижу. Стоявшая у стены мумия накренилась вперед. Еще одна, лежавшая на спине, медленно села, скрипнув старыми суставами.

– Ч-ч-черт, – пролепетал я, все еще высоко держа свой талисман.

Сари и дядя Бен изумленно наблюдали, как обитатели зала оживают. Хруст и треск суставов наполняли помещение. Мумии вставали с колен, поднимались, пробовали шатко-валко ходить.

Запахло пылью и тленом.

В неровном свете я увидел, как зловещие фигуры выступили вперед.

От их тел поднимались облачка древнего праха.

Они же мертвые, подумал я. Все они мертвы, вот уже много лет как!

Но мумии продолжали вставать, подниматься из древних гробов. Они устремлялись к нам. Волоча по полу мертвые ноги, они все подходили и подходили.

Я никогда не забуду тот звук – громкий скрип их суставов. Тот скрежет.

Мертвая делегация обступала нас. Выпростав забинтованные руки, они неловко, со скрипом, придвигались, щелкая зубами и постанывая от своей древней боли.

Ахмад, поняв, в какой переплет угодил, принялся еще истовее молиться на древнем языке. Это едва ли помогало – кажется, из всех нас мумии больше всего интересовались именно им. Осознав, что вляпался, египтянин закричал, как загнанный зверь, и запустил в ближайшую мумию факел.

Вспыхнул сноп искр, огонь, лизнув ветхие бинты, скоро охватил ее с головы до пят.

Но ей было хоть бы хны. Мумия сгорала, разваливалась на ходу, но продолжала наступление.

Завизжав от ужаса, Ахмад рванулся прочь. Но не слишком-то и проворно.

Мумия стремительно прыгнула к нему, схватила за шею пылающими руками и притянула к себе. Ахмад кричал, на его коже вздувались волдыри. Другие мумии тоже устремились к нему, постанывая и причитая сквозь пожелтевшие бинты.

Объединенными силами они подхватили его и поволокли к яме с кипящей смолой.

Извиваясь, как угорь, Ахмад умудрился-таки вырваться. На лодыжке у него мертвой хваткой висели чьи-то костяные пальцы. Отшатнувшись от булькающего, пышущего злым зноем смоляного бассейна, он последний раз коротко вскрикнул и, растолкав оживших мертвецов, дал стрекача к туннелю.

Мумии, недовольно ворча, поплелись следом за ним. Вскоре их и след простыл.

Я осознал, что все еще держу над головой руку мумии. Я медленно опустил ее и взглянул на Сари и дядю Бена. Они стояли рядом, всем своим видом выражая смущение. И облегчение.

Ничто в зале больше не напоминало о недавних событиях. Комната опустела, и только следы копоти на полу указывали на то, что нам это все не привиделось.

Конечно же, не привиделось. Мы не смогли бы вообразить себе такое.

Ахмад сбежал. Нам здесь больше ничего не угрожало.

– Все хорошо, – с облегчением сказал дядя Бен. Он обнял нас с Сари. – Все хорошо, дети. Мы спасены.

– Спасены, – ошалело повторила Сари и обняла отца. Ее взгляд обратился ко мне. – Ты спас нам жизнь, Гейб. – Ей непросто дались эти слова, но все-таки она их сказала.

Дядя Бен посмотрел на Руку Славы, которую я все еще держал перед собой.

– Спасибо за помощь, – тихо произнес он.

Выбрались мы не сразу, но все-таки на этот раз у нас получилось не заблудиться. Бен, поплутав немного в туннелях, в конце концов вывел нас к свету дня.

Все-таки он – самый лучший дядя в мире. И никто меня в этом не переубедит.

Возвратившись в Каир, мы закатили себе роскошный ужин. Удивительно, что нам удалось хоть что-то съесть, ведь мы наперебой обсуждали пережитое, заново осмысливая наше приключение и пытаясь хоть как-то его объяснить.

Я выложил перед собой на стол свой талисман, и Бен широко улыбнулся.

– Я и не представлял, насколько уникальна эта рука! – Он придвинул ее к себе и стал внимательно разглядывать. – Но лучше с ней не шутить, – добавил он серьезно, покачав головой. А через миг снова улыбнулся: – Хороший из меня, конечно, специалист по древностям! Я-то думал, что это просто подделка. Но эта мумифицированная конечность, похоже – моя самая выдающаяся находка за весь сезон раскопок!

– Она приносит мне удачу, – сказал я, бережно пряча артефакт в карман.

– Ты и впрямь везунчик, – одобрительно подметила Сари. Клянусь, ничего приятнее она мне за всю историю нашего знакомства не говорила!

Не успели мы подняться в номер, как я, к своему удивлению, быстро провалился в сон. Я боялся, что буду часами вспоминать случившееся, но, похоже, треволнения выжали меня, как лимон.

На следующее утро мы заказали завтрак в номер. Я ел яичницу и глазированные хлопья, а маленькая рука мумии лежала передо мной на столе.

Мы чувствовали себя счастливыми, радуясь тому, что наши ужасные приключения остались позади. Мы шутили, поддразнивали друг друга, много смеялись.

Покончив с завтраком, я поднял руку мумии.

– О, Рука Славы! – замогильным голосом протянул я. – Вызови ко мне древние души. Вернитесь в подлунный мир, обретите плоть, восстаньте вновь!

– Перестань, Гейб! – вскрикнула Сари. Она потянулась ко мне, чтобы отнять чудо-талисман, но я ловко увернулся.

– Не смешно ни капельки, – бросила она сердито. – Смысл так шутить?

– Струсила, что ли? – Я усмехнулся. Она на самом деле испугалась, и от этого шутка казалась мне еще удачнее.

Держа руку мумии подальше от Сари, я поднял ее вверх.

– Вызываю вас, духи мертвых! – воззвал я. – Явитесь же. Явитесь ко мне сейчас!

Тут раздался громкий стук в дверь.

Мы дружно вскрикнули.

Дядя Бен опрокинул свой стаканчик – апельсиновый сок растекся по столу.

Я замер с поднятой вверх рукой.

Еще один громкий стук.

Мы услышали скрип за дверью. Похоже, чьи-то высохшие забинтованные пальцы возились с замком.

Мы с Сари испуганно переглянулись.

Я медленно опустил руку, и в это мгновение дверь открылась.

В комнату ввалились две темные фигуры.

– Мам! Пап! – вне себя от восторга, завопил я.

Могу поспорить, они удивились тому, что я так рад их видеть!

Игра в невидимку

1

В первый раз я стал невидимым, когда мне исполнилось двенадцать. Да-да. Только исполнилось. Это случилось как раз в мой день рождения. И не без помощи Беляша. Беляш – это мой пес. Обычный дворняга, наполовину терьер, наполовину вообще непонятно кто. Он весь черный, и мы, ясное дело, назвали его Беляшом.

Если бы Беляш не отрыл эту дверь на чердаке…

Но я лучше начну сначала.

Мой день рождения был в субботу. Весь день, как назло, шел дождь. Гости должны были заявиться с минуты на минуту, и я как раз готовился к их приходу. Подготовка моя состояла в том, чтобы как следует причесаться.

Мой братец всегда надо мной издевается. Говорит, что я, будто девчонка, вечно торчу перед зеркалом и причесываюсь.

А все дело в том, что волосы у меня действительно отменные. Очень густые и необычного цвета. Золотисто-каштанового. И еще они вьются. В общем, волосы – это самое лучшее, что у меня есть. И мне нравится, когда они в полном порядке. Поэтому я причесываюсь так часто.

И потом, у меня очень большие уши. Торчат, словно два лопуха. И я прикрываю их волосами.

Чтобы их не было видно. А то мне стыдно ходить лопоухим. Нет, правда.

– Макс, у тебя волосы сзади свалялись, – съехидничал Левша, встав у меня за спиной, когда я причесывался перед зеркалом в прихожей.

Вообще-то его зовут Ноа, но я называю его Левшой. Потому что он единственный левша в нашей семье. Итак, Левша стоял у меня за спиной и ловко подкидывал мячик. Естественно, левой рукой. Родители запрещают ему играть мячом дома. Боятся, что он обязательно что-нибудь разобьет. Но он все равно их не слушается.

Левша младше меня на два года. В принципе, он неплохой парень. Но уж слишком непоседливый. Вечно он играет со своим мячом, барабанит ладонями по столу, носится как угорелый, натыкается на что ни попадя, падает, лезет ко мне бороться. Ну, в общем, вы поняли, что я имею в виду. Папа говорит, что у Левши в одном месте шило. Выражение грубоватое, но меткое. Братцу подходит как нельзя лучше.

Я вывернул шею, стараясь разглядеть в зеркале свой затылок.

– Ничего они не свалялись, чего ты врешь! – возмутился я.

– Проверка реакции! – крикнул Левша и швырнул мне мяч.

Я попытался схватить его и промазал. Мяч ударился в стену как раз под зеркалом. Мы с Левшой замерли, затаив дыхание. Мяч ударился с таким грохотом, что мама никак не могла его не услышать. Но она не услышала. Наверное, была на кухне. Чего-то там делала с моим праздничным тортом.

– Бестолочь, – зашипел я на Левшу, – ты же чуть зеркало не угрохал.

– Сам ты бестолочь, – огрызнулся он.

И так всегда.

– Вот если б ты его кинул правой рукой, я бы наверняка поймал.

Мне нравится дразнить брата и напоминать ему о том, что он левша. Его это по-настоящему бесит. К самому прозвищу он привык и не воспринимает его как насмешку. Но если упомянуть нечто такое просто в разговоре, сразу же обижается.

– Вонючка ты, вот ты кто, – пробурчал он, поднимая мяч с пола.

Я уже привык к его ругательствам. Он обзывается по сто раз в день. «Вонючка» – его любимое слово. Он, наверное, думает, будто это очень умно. Для десятилетнего пацана он парень вполне ничего, но его словарный запас явно не на высоте.

– И уши у тебя торчат, – добавил он.

Я знал, что он врет. Ничего они не торчали. Я же видел себя в зеркале. Я уже собирался ответить братцу по полной программе, но тут в дверь позвонили.

Мы с ним бросились наперегонки по узкому коридору.

– Эй, сегодня мой день рождения! – напомнил ему я.

Но он первым добежал до входной двери и открыл ее.

На пороге стоял Зак, мой самый лучший друг. Он пулей влетел в дом. Дождь на улице лил как из ведра, и Зак уже успел промокнуть.

Он вручил мне подарок, завернутый в серебристую бумагу, на которой переливались мелкие капельки дождя.

– Это комиксы, – сообщил он. – Целый набор. Я уже все прочитал. Там есть пара книг про космических рейнджеров. Крутая вещь, вот посмотришь.

– Спасибо, – отозвался я. – Они вроде не очень намокли.

Левша вырвал у меня подарок и убежал вместе с ним в гостиную.

– Только не вздумай его открывать! – заорал я ему вслед.

Он ответил, что не собирается ничего открывать, а просто положит подарок на стол, куда мы будем складывать все остальные подарки.

Зак снял кепку с названием его любимой футбольной команды. И тут я увидел его новую стрижку.

– Ух ты! Какой-то ты стал… другой… – Я бесцеремонно уставился на его прическу. Над левым ухом волосы были выстрижены почти под ноль, а остальные – достаточно длинные – зачесаны направо.

– Ты приглашал кого-нибудь из девчонок? – спросил он. – Или будут одни ребята?

– Девочки тоже будут. Эрин и Эйприл. И еще, может, Дебра придет, моя двоюродная сестрица. (Я знал, что Заку нравится Дебра.)

Он задумчиво кивнул. Зак вообще выглядит жутко серьезным. У него такие маленькие голубые глазки с вечно отсутствующим выражением, и поэтому у людей складывается впечатление, что Зак всегда пребывает в глубокой задумчивости. Якобы он весь из себя мыслитель.

Вообще-то он интересный парень. Спокойный, как слон. Но иногда его заносит. Он просто помешан на том, чтобы всегда и во всем быть первым. Если кто-то его превзойдет хоть в чем-то, он начинает беситься и пинать стулья ногами. Наверняка вам знакомы такие ребята.

– А что мы будем делать? – спросил Зак, стряхивая капли дождя со своей кепки.

Я пожал плечами.

– Вообще-то нам выделили место на заднем дворе. Папа утром натянул волейбольную сетку. Но это было еще до дождя. Я кассет набрал в прокате. Может, посмотрим видик.

В дверь позвонили. Левша возник рядом с нами, словно из воздуха материализовался. Он распихал нас с Заком и бросился открывать дверь.

– Ой, это вы, – разочарованно буркнул он.

– Спасибо за теплый прием, – услышал я писклявый голос Эрин.

Кое-кто из ребят обзывает ее Мышкой. Именно за ее тонкий голос. И еще потому, что она маленькая, как мышка. У Эрин короткие светлые волосы. И вообще она симпатичная. Tb есть это я так считаю, но – ясное дело – никому об этом не говорю.

– Мы можем войти? – Я узнал голос Эйприл.

Эйприл тоже моя одноклассница, как и Эрин.

У нее черные кудрявые волосы и карие глаза, большие и печальные, как у Бэмби. Раньше я думал, что ей и вправду все время грустно, но потом я сообразил, что она просто стеснительная и застенчивая.

– А праздник на завтра назначен, – нахально заявил им Левша.

– Как?! – удивленно воскликнули обе девочки.

– Это он шутит! – выкрикнул я, выходя в прихожую. Я отпихнул Левшу в сторону, освобождая девчонкам дорогу. – Вы же знаете, какой он у нас шутник, – добавил я, прижимая брата к стене.

– Левша и вправду большой шутник, – сказала Эрин.

– А вы две дуры, – не остался в долгу Левша.

Я еще сильнее надавил на брата, как будто действительно собирался размазать его по стенке. Но он вывернулся и умчался в глубь дома.

– С днем рождения! – Эйприл тряхнула волосами, с которых посыпались капли воды. Она вручила мне подарок, завернутый в цветную бумагу с рождественскими картинками. – У меня только такая бумага нашлась, – объяснила она, заметив мой озадаченный взгляд.

– И тебе тоже счастливого Рождества, – пошутил я.

Судя по форме подарка, это был компакт-диск.

– А я забыла подарок, – сказала Эрин.

– Какой хоть подарок? – спросил я, проходя следом за девочками в гостиную.

– Не знаю. Я его еще не купила.

Левша выхватил у меня подарок Эйприл и положил его на столик в углу рядом с подарком Зака.

Эрин уселась на белый кожаный диван. Эйприл встала у окна, задумчиво глядя на дождь.

– Сейчас все соберутся, и мы пойдем во двор жарить сосиски на углях, – сказал я.

– Вернее, вымачивать их в воде, – отозвалась Эйприл.

Левша встал за диваном и вновь принялся подкидывать свой мяч.

– Уйди оттуда, пока торшер не разбил, – предупредил его я.

Он, как всегда, пропустил мои слова мимо ушей.

– А кто еще придет? – спросила Эрин.

Я не успел ей ответить – в дверь опять позвонили. Мы с Левшой рванули в прихожую. Он споткнулся, наступив на свой развязавшийся шнурок, и проехался пузом по полу. Как всегда.

К половине третьего собрались все гости, в общем пятнадцать человек. И началось веселье. То есть тогда еще оно не началось, потому что мы никак не могли решить, что будем делать. Я хотел посмотреть по видику «Терминатора». А девчонки хотели играть в вопросы и ответы.

– Но это же мой день рождения! – ненавязчиво напомнил я.

В конце концов мы пришли к соглашению. Сначала немножечко поиграли в вопросы и ответы, потом начали смотреть «Терминатора». А потом нас позвали к столу.

Это был замечательный день рождения. Я думаю, что никто не скучал. Под конец даже Эйприл развеселилась. Обычно на всех вечеринках она тихонько сидит в уголке с каким-то испуганным видом.

Левша, конечно же, пролил кока-колу на скатерть. А праздничный торт ел руками, потому что решил, что так будет забавнее. Но он был один такой маленький свинтус.

Я ему прямо сказал, что он здесь присутствует лишь потому, что он мой родной брат и его просто некуда больше деть. В ответ он разинул рот, демонстрируя всем собравшимся пережеванный кусок шоколадного торта.

Потом я посмотрел все подарки и мы сели досматривать «Терминатора». Но тут все резко засобирались домой. Было еще не поздно, наверное, часов пять. Но из-за дождя казалось, что на улице уже ночь.

Родители были на кухне, мыли посуду после нашего пиршества. Все ушли. Остались только Эрин и Эйприл. Они дожидались мамы Эрин. Она обещала за ними заехать, но позвонила и сказала, что немного задерживается.

Мы сидели в гостиной. Беляш ни с того ни с сего подбежал к окну, положил передние лапы на подоконник и залился истошным лаем. Я подошел посмотреть, что там такое. Ничего интересного на улице я не увидел. Там было пусто и пасмурно. Я взял песика на руки и оттащил его от окна.

– Пойдемте ко мне в комнату, – предложил я, когда мне наконец удалось успокоить эту невменяемую собаку. – У меня есть новая компьютерная игрушка. Говорят, классная. Но я ее еще не пробовал.

Эрин и Эйприл охотно меня поддержали. Им почему-то не нравился «Терминатор». Девчонки, что с них возьмешь?!

Мы поднялись на второй этаж. В коридоре было темно, хоть глаз выколи. Я хотел включить свет, но лампочка не загорелась.

– Перегорела, наверное, – сказал я.

Моя комната находится в самом дальнем от лестницы конце коридора. Нам пришлось пробираться туда на ощупь. В кромешной тьме.

– Как-то здесь жутко, – тихо проговорила Эйприл.

И в эту самую секунду дверь в кладовую с грохотом распахнулась, и оттуда вывалилась какая-то темная фигура, которая с оглушительным ревом набросилась прямо на нас.