Текст книги "Чистая река"

Затем, ближе к ужину, пошел сильный и прохладный летний дождь, поэтому они заехали к Джеку, где из-за неожиданного похолодания был разожжен уютный камин. По городу, по-видимому, распространились слухи, потому что в баре оказалось больше людей, чем обычно, – это было нетипично для столь дождливой ночи. Среди них оказалось несколько ее хороших знакомых. Конечно, не обошлось без Дока и Хоуп Мак-Кри. Рон ненадолго привел в бар Конни – а где бы в эти дни ни оказывалась Конни, там всегда рядом появлялась Джой со своим мужем Брюсом. Рядом с ними остановился Дэррил Фишберн со своими родителями, и Мэл представила Дэррила, объяснив Джоуи, что он отец первого ребенка, роды которого ей посчастливилось принять в Вирджин-Ривер. Энн Гивенс и ее муж тоже заглянули на огонек – они владели большим фруктовым садом, их первенец должен был появиться на свет в августе. Проповедник удостоил Джоуи одной из своих редких улыбок, Рик, как обычно, широко улыбался и обаятельно шутил о том, что все члены семьи Мэл, наверное, отличаются великолепной внешностью, а Джек… он полностью ее очаровал.

Когда он удалился на кухню, чтобы принести им ужин, Джоуи наклонилась к Мэл и прошептала:

– Черт возьми, какой красавчик, а?

– Да, красавчик, – подтвердила Мэл.

Им подали восхитительный ужин с лососем в укропном соусе, который Джек съел вместе с ними, в то время как Мэл потчевала сестру историями об особенностях работы сельским врачом, в том числе о тех двух родах, которые ей уже довелось принять.

Было около семи вечера, когда сообщение на пейджер заставило Дока отойти к телефону на кухне Джека. Переговорив с кем-то, он подошел к столику Мэл.

– Звонили Паттерсоны. Кажется, у их ребенка проблемы с дыханием, к тому же у него миндалины слегка побледнели и приобрели синеватый оттенок.

– Я поеду с вами, – встрепенулась Мэл. Встав, она обратилась к Джоуи: – Я помогала этому младенцу появиться на свет, и это заняло чертовски много времени. Если я задержусь надолго, ты найдешь дорогу к моему дому?

– Конечно. Дашь мне ключ?

Мэл улыбнулась и поцеловала сестру в щеку.

– Мы здесь нечасто пользуемся ключами, милая. Дверь открыта.

Мэл поехала с Доком в его пикапе на тот случай, если грунтовые дороги поплывут из-за дождя. Ей не хотелось намертво застрять в грязи на своем «БМВ».

Они застали Сондру и ее мужа в состоянии легкой паники, поскольку ребенок действительно хрипел от нехватки воздуха. Дыхание у него было учащенным и поверхностным, однако температура отсутствовала. После небольшой порции кислорода проблемы как рукой сняло, но это никак не объясняло, что же с ним случилось. Мэл еще долго потом его укачивала. Док сидел за кухонным столом и разговаривал с Паттерсонами, попивая кофе.

– Он слишком маленький, чтобы заболеть астмой. Может быть, это какая-то аллергическая реакция, симптом некой инфекции или что-то посерьезнее вроде проблем с сердцем или легкими. Завтра тебе придется отвезти его в больницу Вэлли для обследования. Я сейчас запишу для тебя имя хорошего педиатра.

– С ним ночью все будет в порядке? – со слезами на глазах спросила Сондра.

– Я считаю, что да, но оставлю на всякий случай баллон с кислородом. Можешь отдать его завтра. Также стоит проследить за тем, чтобы кто-то из вас этой ночью бодрствовал. Если возникнут какие-то проблемы или вас что-то встревожит, звоните мне. Та маленькая импортная колымага, которую Мэл называет машиной, ни черта не стоит на наших дорогах в дождливую погоду. Кроме того, у Мелинды сейчас гости из другого города.

Два часа спустя Док был готов отвезти Мэл обратно к ее сестре.

______

К восьми часам бар Джека покинули все посетители, за исключением Джоуи. Джек отправил Рики домой, Проповедник убирался на кухне, поэтому принес Джоуи чашку кофе и снова присел за ее столик. Он расспрашивал ее о детях, о том, чем занимается ее муж, нравится ли ей жить в Колорадо-Спрингс, а затем решился озвучить свою догадку:

– Она ведь не знала, что ты приедешь.

– Нет, это стало для нее полной неожиданностью. Хотя не должно было бы.

– Ты приехала как нельзя вовремя. В последнее время ее что-то грызло изнутри.

– О, – удивилась Джоуи, – я думала, ты в курсе того, что с ней творится. Потому что она сказала, что вы… – Она замолчала и вперила взгляд в свою чашку с кофе.

– Что мы? – усмехнулся он.

Джоуи подняла глаза и застенчиво улыбнулась.

– Она сказала, что вы целовались.

– Каждый раз она понемногу мне уступает.

– В таком месте, как Вирджин-Ривер, это уже означает, что вы пара? – уточнила Джоуи.

Джек откинулся на спинку стула, желая, чтобы бар и дальше оставался пустым.

– Да, типа того, – уклончиво ответил он. – Только вот в нашем случае чего-то явно не хватает.

– Послушай, я не знаю, имею ли право…

– Рассказать мне, кто вырвал ей сердце и раздавил каблуком своего ботинка? – закончил Джек вместо нее.

– Ее муж, – храбро произнесла Джоуи, приподняв подбородок.

От неожиданности Джек выпрямился, словно его ударило током. Джоуи не сказала, что это был бывший муж.

– Что он с ней сделал? – спросил он с нескрываемой злостью в голосе.

Джоуи вздохнула. «Пора сворачиваться», – подумала она. Если Мэл сама ему обо всем не рассказала, значит, ей не хотелось, чтобы он это знал. Сестричка будет в ярости.

– Он совершенно случайно погиб в результате вооруженного ограбления.

– Погиб, вот оно как, – тихо произнес Джек.

– Он был врачом в отделении неотложной скорой помощи. Работал всю ночь, а утром по дороге домой зашел в магазин за молоком. Грабитель запаниковал и выстрелил в него. Три раза. Он умер мгновенно.

– Боже! – выдохнул Джек. – Когда это случилось?

– Год назад. В этот же самый день.

– Боже, – снова произнес он. Опершись локтем о стол, он подпер голову рукой. Затем помассировал себе веки.

– Она знает, что сегодня тот самый день?

– Конечно, знает. Она ждала его. С болью в сердце.

– Так было в Лос-Анджелесе, – произнес он. И это был не вопрос. – Подумать только, я хотел несколько раз врезать ему по морде за то, что он посмел причинить ей боль.

– Мне даже немного смешно это слышать. Хотя это неправильно. Одна из причин, по которым Мэл сюда приехала, заключалась в том, что тут ее никто не знает. Никто не смотрит на нее с жалостью. Никто не спрашивает по пятнадцать раз на дню, как она поживает, не похудела ли еще, нормально ли ей спится… Я думала, что она рассказала тебе, поскольку…

– Она сдерживает себя, – кивнул он. – Теперь я понимаю почему.

– А я все разболтала. Не могу определиться, что за чувство я сейчас испытываю – вины или облегчения. Человек, который взваливает на себя бремя заботы о ней, должен знать, через что она прошла. Что она испытывает. – Джоуи вздохнула. – Я считала, что она здесь и неделю не продержится.

– Она тоже так думала. – Джек помолчал минуту, а затем продолжил: – Представляешь, сколько мужества ей потребовалось, чтобы бросить хорошую работу в Лос-Анджелесе и приехать в этот маленький городок, работать с таким человеком, как Док Маллинз? Она немного рассказала мне о том, что из себя представляет городская медицина. Зона боевых действий – вот как Мэл ее назвала. Она предполагала, что жизнь здесь скучная и непримечательная. А потом бац – и она едет в больницу с пациентом в кузове старого пикапа по нашим раздолбанным дорогам, удерживая над головой пакет с жидкостью для внутривенных вливаний, и дрожит от холода. Боже, да я мог бы с ней в разведку сходить.

– Мэл всегда была крутой штучкой, но смерть Марка действительно выбила ее из колеи. Вот почему она так поступила – ее стал пугать даже простой поход в банк или в магазин.

– И еще она ненавидит оружие, – добавил он. – Это в маленьком-то городке, где у всех есть оружие, потому что тут без него действительно не обойтись.

– О боже. Послушай, это не секрет – я умоляла ее не делать этого, посчитав это каким-то безумием. И убеждала ее, что нельзя так резко менять обстановку, – призналась Джоуи. – Однако похоже, что ей почему-то становится лучше. Возможно, это результат того, что она называет провинциальной медициной. Либо причина кроется в тебе.

– Она тяготится гнетом воспоминаний, – ответил Джек. – Когда ей становится грустно. Но когда это состояние проходит, от нее будто свет начинает исходить. Тебе следовало бы увидеть ее на следующее утро после того, как она первый раз помогла принять роды в клинике у Дока. Она сказала, что ощущает себя победителем. Никогда еще не видел, чтобы кто-нибудь выглядел таким воодушевленным. – Вспоминая об этом, он усмехнулся, но в его смехе слышались мрачные нотки.

– Знаешь что… Думаю, пора закругляться. Я поеду домой к Мэл и подожду, пока она не вернется, чтобы побыть с ней рядом.

– Позволь Проповеднику тебя отвезти, – предложил он. – Наши дороги по ночам, раскиснув от дождя, могут быть опасными, если ты не местный житель. В первую ночь, когда Мэл ехала к обещанному ей дому, она соскользнула на такую обочину, и ее пришлось вытаскивать буксиром.

– А что насчет самой Мэл? – спросила Джоуи.

– Док может подвезти ее до дома – он презирает ее маленькую машинку. Либо она может приехать сюда на своем «БМВ» – сейчас она неплохо справляется с местными дорогами, но если чего-то опасается, я ее подвожу. Вообще, я не удивлюсь, если она проведет полночи у Паттерсонов, так что не волнуйся. Не в ее правилах бросать больного пациента. Но я буду ее ждать. – Он подошел к бару и взял листок бумаги. – Позвони мне, когда она приедет домой. Либо если тебе вдруг что-нибудь понадобится, – сказал он, записывая свой номер.

______

Было уже почти десять часов вечера, когда Мэл наконец-то зашла в бар. Она увидела Джека, сидящего за столом возле камина, и нахмурилась, не найдя в зале Джоуи.

– Где моя сестра? – удивленно спросила она. – Ее машина стоит перед баром.

– Я попросил Проповедника отвезти ее домой на своем пикапе. Она первый день в городе, ей не стоит ехать одной ночью в дождь по нашим дорогам.

– Ой. Спасибо, – обрадовалась она. – Тогда до завтра.

– Мэл? – позвал Джек. – Присядь на минутку.

– Я должна ехать к Джоуи. Она проехала весь этот путь…

– Давай поговорим. О том, что с тобой происходит.

Она стояла у самой пропасти уже несколько дней, балансируя на краю, чтобы в нее не свалиться. Единственное, что, казалось, отвлекало Мэл от трагедии, изменившей ход ее жизни, – это работа. Необходимость наблюдать за пациентами или оказывать неотложную помощь позволяла ей забыться. Даже один день, проведенный с сестрой, когда она показывала Джоуи городок, ягнят на фермах и разные местные красоты, позволил ей немного отдалиться от тяжких воспоминаний. Но они все равно возвращались, преследуя ее. Вид истекающего кровью на полу магазина Марка вновь и вновь всплывал у нее перед глазами, и ей приходилось крепко сжимать веки, молясь о том, чтобы окончательно не сорваться. Она не могла просто сесть и поговорить об этом. Что ей сейчас было нужно, так это выйти отсюда, поехать домой и как следует выплакаться. В объятиях сестры, которая понимала, что с ней происходит.

– Я не могу, – еле слышно прошептала Мэл.

Джек встал.

– Тогда позволь мне отвезти тебя домой, – мягко предложил он.

– Нет, – она вскинула руку, – пожалуйста. Мне нужно ехать.

– Давай я просто обниму тебя? Возможно, тебе не стоит оставаться одной.

«Вот, – пронеслось в голове у Мэл. – Она ему рассказала!»

Закрыв глаза, она подняла руку, словно намереваясь отогнать его прочь. Ее нос покраснел, а уголки губы зарозовели.

– Я действительно хочу побыть одна. Пожалуйста, Джек.

Кивнув, он молча наблюдал за тем, как она уходит.

Мэл принялась спускаться по ступенькам крыльца к своей машине, но ей так и не удалось этого сделать. Удар поразил ее, прежде чем она успела туда добраться. Она чуть не согнулась от внезапной сокрушительной боли, вызванной разбушевавшимся внутри ураганом воспоминаний и горечи от понесенной потери. Вернулась та самая щемящая пустота, высасывая из нее все светлые чувства и задавая ужасающие вопросы, на которые у нее не было ответа. Почему, почему, почему? Как такое может случиться с человеком? Даже если я недостаточно хороша, чтобы заслуживать лучшего, но Марк-то ни в чем не виноват! Он должен был дожить до старости, чтобы спасать жизни и лечить людей, демонстрируя мастерство и заботу, которые принесли ему славу одного из лучших врачей отделения неотложной помощи в городе!

Она продержалась весь день, не позволяя себе раскиснуть, но сейчас в темноте, под холодным ночным дождем, ей показалось, что она вот-вот рухнет на землю и останется лежать в грязи – достаточно долго, чтобы умереть и соединиться, наконец, с Марком. Она проковыляла к ближайшему дереву и обняла его ствол, изо всех сил стараясь удержаться на ногах. Из глубин ее естества вырвался наружу громкий и мучительный крик.

Почему нам не удалось родить ребенка? Почему даже это у нас не получилось? Просто чтобы у меня осталась хотя бы частичка Марка, ради которой можно жить…

Внутри бара Джек ходил взад и вперед по залу, словно тигр в клетке, терзаясь от ощущения собственной беспомощности, потому что ничем не мог ей помочь. Он прекрасно знал, насколько опустошающей может быть боль от утраты, и еще больше о том, как трудно от нее скрыться. Он сходил с ума от того, что она ушла, даже не позволив ему хотя бы попытаться ее утешить.

Разочарованный, он открыл дверь, чтобы броситься вслед за ней. Прямо перед крыльцом стояла ее «БМВ», но самой Мэл внутри не было. Джек прищурился, вглядываясь сквозь стекла машины, но спустя мгновение услышал ее. Рыдания. Плач. Как он ни пытался, ему никак не удавалось ее разглядеть. Выскочив на крыльцо, он быстро сбежал по ступенькам прямиком под хлещущий ливень. И наконец-то смог ее увидеть – Мэл повисла, вцепившись в ствол дерева, в то время как ее безостановочно поливали струи дождя.

Он подбежал к ней и обнял сзади, вцепившись вместе с ней в ствол дерева, прижимая ее теснее. Ее спина содрогалась от криков, щекой она прижалась к грубой коре. Звук ее рыданий разбивал ему сердце; он не мог позволить ей уйти, что бы она ни говорила о необходимости побыть в одиночестве.

Тот плач, которым Мэл разразилась над малышкой Хлоей, казался теперь просто репетицией. Сейчас она была полностью выбита из колеи. Она чуть было не свалилась наземь, но Джек подхватил ее под руки, удерживая в вертикальном положении, пока их хлестали порывы дождя.

– О боже, боже, боже, – завывала она. – О боже, боже, боже!

– Успокойся, малышка, – уговаривал он. – Отпусти это, отпусти.

– Почему, почему, почему? – Она рыдала в ночи, судорожно хватая ртом воздух. Все ее тело дергалось и дрожало, пока она боролась с приступами плача. – О боже, почему?

– Отпусти все, гони прочь, – прошептал он, касаясь губами ее влажных волос.

В этот момент Мэл закричала. Она открыла рот, закинув голову и упершись затылком ему в грудь, и закричала во весь голос. Крик был настолько громким, что мог бы даже мертвого поднять из могилы. Но Джек надеялся лишь на одно – чтобы никто в округе не услышал ее рыданий и не побеспокоил их, прервав этот процесс очищения от боли. Он хотел пройти через него вместе с ней. Быть с ней рядом. Крик постепенно перешел в глухие рыдания. Потом стал еще тише.

– Боже, я не могу. Я не могу, не могу…

– Все в порядке, детка, – увещевал ее Джек. – Я тебя понимаю. И не позволю, чтобы с тобой что-нибудь случилось.

Ноги, казалось, отказывались ее держать; он прилагал немало усилий, стараясь не позволить ей рухнуть на землю. У него промелькнула мысль, что никакие негативные эмоции, с которыми ему приходилось когда-либо бороться, не могут сравниться с этим ураганным шквалом отчаяния. Боль, охватившая ее, обладала некой феноменальной силой. О чем он только думал?! Что несколько дней тяжелых раздумий и беспробудного пьянства продемонстрировали силу терзавших его страданий? Ха! Он держал сейчас в своих руках женщину, которая знала о мучительной душевной боли гораздо больше него. Его глаза начало подозрительно жечь. Он поцеловал ее в щеку.

– Отпусти, – прошептал он. – Гони все прочь. Все будет хорошо.

Прошло немало времени, прежде чем ее плач стал постепенно стихать. Минут пятнадцать, возможно. Или двадцать. Джек знал, что нельзя силой пытаться остановить подобные всплески эмоций, пока все само не пройдет. Пока вся боль не выплеснется наружу. Они оба промокли до нитки, когда ее тяжелое дыхание сменилось частыми вздохами и легкой икотой. Прошло еще много времени, прежде чем Мэл оттолкнулась от дерева и повернулась к нему. Она взглянула на его лицо, покрытое каплями дождя. – ее собственное в этот момент продолжало кривиться от боли – и простонала:

– Я так сильно его любила.

Он прикоснулся к ее мокрой щеке, не в силах отличить, где слезы, а где капли дождя.

– Я знаю.

– Это было так несправедливо.

– Да.

– Как мне дальше жить с этим?

– Я не знаю, – четно признался Джек.

Она уронила голову ему на грудь.

– Господи, как же это больно.

– Я знаю, – вновь произнес он. Затем поднял ее на руки и отнес обратно в бар, захлопнув за собой дверь. Он отнес ее в свою пристройку позади заведения, и все это время она не переставала крепко обнимать его за шею. Затем он посадил ее на большой стул в гостиной. Мэл осталась там сидеть, дрожа от холода, зажав руки между колен и опустив голову, с ее волос капала вода. Прихватив из спальни чистую футболку и несколько полотенец, он вернулся в гостиную и опустился перед ней на колени.

– Давай, Мэл. Надо слегка просушиться.

Мэл подняла голову и посмотрела на него бесконечно печальным и измученным взглядом. Вид у нее был вялый. Опустошенный. Ее губы посинели от холода.

Джек снял с нее куртку и бросил на пол. Туда же вскоре полетела блузка. Он раздевал ее, будто ребенка, а она совсем не сопротивлялась. Обернув Мэл полотенцем, он сунул внутрь руку, расстегнул ей бюстгальтер и снял его, стараясь лишний раз ее не оголять. Затем надел на нее через голову футболку, помогая просунуть руки в рукава, и, когда нижний край опустился Мэл до бедер, вытащил полотенце.

– Пойдем, – сказал он, поднимая ее на ноги. Мэл встала, пошатываясь, он расстегнул и стянул с нее до щиколоток джинсы, после чего она снова села. Затем Джек стащил с нее сначала ботинки, потом носки и последними – джинсы; закончив с этим, он насухо протер полотенцем ее ноги.

Не обращая внимания на то, что сам промок насквозь, Джек продолжал заниматься Мэл – теперь очередь дошла до ее вьющихся волос, которые он тоже тщательно просушил полотенцем. Накинув ей на плечи покрывало с дивана, он подошел к своему комоду и нашел там пару чистых теплых носков. Он энергично растер ее холодные ступни, чтобы согреть, и затем надел на них носки. Когда она взглянула на него, в ее глазах уже были видны проблески понимания, и Джек слегка улыбнулся.

– Вот видишь, уже лучше, – мягко произнес он.

Потом подошел к кухонному шкафу, достал из него графин с «Реми Мартин» и пару бокалов. Затем налил в стакан немного воды и отнес ей, встав перед ней на колени. Она сделала глоток и затем произнесла слабым, срывающимся от напряжения голосом:

– Ты сам еще весь мокрый.

– Да, – согласился он. – Сейчас вернусь.

Джек отправился к своему шкафу в спальне, быстро снял с себя промокшую одежду и надел лишь спортивные штаны, оставшись по пояс обнаженным; мокрая одежда осталась лежать горкой на полу. Он налил себе немного бренди и подошел к Мэл. Присев с ней рядом на диван, он потрогал ладонью ее щеку и с удовлетворением отметил, что она уже согрелась. Мэл прижалась лицом к его ладони и поцеловала ее.

– Обо мне еще никто так не заботился, – слабо улыбнулась она.

– А я никогда еще не заботился о таких чудесных людях, как ты, – парировал он.

– Похоже, ты точно знал, что нужно делать.

– Я догадался, – пожал плечами Джек.

– У меня был срыв, – мрачно произнесла она.

– Да уж, это была целая лавина. Если собираешься сорваться, то надо делать это по-крупному. Ты можешь собой гордиться. – Затем Джек улыбнулся. Он удерживал руку Мэл, лежащую у нее на коленях, пока она другой, слегка подрагивающей рукой подносила к губам бокал с бренди. Когда дрожь прошла, он предложил:

– Все, хватит. Давай я уложу тебя спать.

– А что, если я буду реветь всю ночь?

– Я буду рядом, – пообещал Джек. Он потянул ее за руку и подвел к своей кровати, приподняв одеяло, чтобы она могла проскользнуть внутрь. Надо же, он укладывал ее спать, словно она была маленькой девочкой. Джек разобрал лежащую на полу кучу мокрой одежды, отжал из нее воду и положил в сушилку. А когда решил проверить, как там Мэл, та уже крепко спала, поэтому он вернулся в маленькую прачечную, закрыл дверь и позвонил оттуда Джоуи.

– Привет, – поздоровался он. – Я просто не хотел, чтобы ты волновалась. Мэл у меня.

– С ней все в порядке? – встревоженно спросила Джоуи.

– Сейчас да. У нее случился приступ. Прямо на улице, под дождем – это было ужасно. Я не думаю, что она еще хоть слезинку сможет из себя выдавить, по крайней мере не сегодня.

– Господи, – ахнула Джоуи, – я ведь поэтому и приехала! Я должна быть с ней рядом…

– Я переодел ее в сухую одежду и уложил спать, Джоуи. Она уже спит, а я… буду присматривать за ней. Если она проснется и захочет домой, я подброшу ее к тебе, неважно, который будет час. А пока дай ей отоспаться. – Он глубоко вздохнул. – Сейчас с ней все в порядке.

– О, Джек, – разволновалась Джоуи, – ты был с ней во время приступа?

– Да. Она была не одна. Я смог… Я удержал ее. Уберег.

– Спасибо, – дрожащим голосом произнесла Джоуи.

– Сейчас нужно лишь дать ей отдохнуть. Выпей бокал вина, поспи немного и постарайся не беспокоиться о Мэл. Я не позволю, чтобы с ней что-нибудь произошло.

Когда в комнате остался гореть один лишь тусклый ночник, Джек передвинул один из стульев поближе к кровати. Опершись локтями на колени, с бокалом «Реми» в руке, он наблюдал за тем, как безмятежно Мэл спит. Ее волосы раскинулись по подушке, а розовые губы слегка приоткрылись. Во сне она тихо посапывала и мурчала, будто кошка.

«У меня за плечами средняя школа, – подумал он. – А она была замужем за врачом. Человеком с блестящим образованием. Героем из отделения неотложной помощи, который после своей смерти превратился для нее в сверхчеловека. Как мне с ним соревноваться?» Джек протянул руку и мягко коснулся ее волос. «Нет, – понял он, – я пропал. С тех пор, как она появилась в городе, мое сердце бьется по-другому».

Он влюбился в нее. Это он-то – человек, который никогда в жизни не был влюблен! Ни разу. В детстве, будучи юношей, он пару раз думал, что влюбился, но всякий раз это оказывалось не так. Похоть – вот что Джек прекрасно понимал. Стремление обладать женщиной было ему хорошо знакомо, но у него никогда не возникало желания посвятить себя какой-нибудь из них полностью. Заботиться о ней так, чтобы она никогда не страдала, ни в чем не нуждалась, ничего не боялась и не чувствовала себя одинокой – с таким желанием ему еще не приходилось сталкиваться. В прошлом ему встречались красивые женщины: образованные, умные, наделенные прекрасным чувством юмора, отважные и страстные – но таких, как Мэл, насколько он помнил, среди них не попадалось. Ни разу ему еще не довелось познакомиться с женщиной, сочетавшей в себе все качества, которые ему импонировали. «Вообще, это все ерунда, – подумал он. – Я просто по глупости влюбился в женщину, которая для меня недосягаема. Она все еще связана отношениями, пускай даже такими странными».

Неважно. Он удерживал Мэл, пока ее терзала боль от понесенной потери. Ей предстоит еще немало пережить и многое оставить в прошлом. Даже если он останется с ней рядом, ожидая, когда это случится, кто сказал, что потом она сможет его полюбить? Тем не менее у него не оставалось выбора. Джек влюбился в нее безоглядно.

Допив бренди, он отставил стакан в сторону, оставшись сидеть рядом с Мэл. Он наблюдал за ней, временами поддаваясь искушению мягко и осторожно погладить ее шелковистые локоны. Когда она удовлетворенно вздохнула во сне, Джек обнаружил, что улыбается, довольный тем, что она хоть немного обрела покой. В какой-то момент он понял, что разделяет ее чувства: как только вы осознаете, насколько сильно кого-то любите, никто другой уже не важен.

Он уставился взглядом в пол. «Я останусь здесь ради тебя, Мэл, – подумал он. – Это единственное место, где мне сейчас хочется быть». Когда он поднял голову, оказалось, что ее глаза открыты и она внимательно на него смотрит. Украдкой взглянув на прикроватные часы, он с удивлением обнаружил, что прошло уже целых два часа.

– Джек, – прошептала она. – Ты здесь.

Он убрал с ее лица прядь волос.

– Конечно.

– Поцелуй меня, Джек. Когда ты меня целуешь, я забываю обо всем.

Он наклонился и нежно прикоснулся к ее губам. Затем прижался крепче, чувствуя, как губы Мэл приоткрываются и в его рот проскальзывает ее маленький язык. Ее рука скользнула к затылку Джека, притягивая его ближе, и он стал целовать ее еще более ненасытно и крепко.

– Иди ко мне, – прошептала она. – Обними меня. Целуй, не останавливайся.

Он слегка отстранился, но Мэл продолжала удерживать его руками за шею.

– Лучше не надо, – произнес он, слегка задыхаясь.

– Почему?

Он тихо рассмеялся.

– Я не могу просто целовать тебя, Мэл. Я же не машина. Я не смогу остановиться.

Мэл откинула в сторону одеяло.

– Я знаю, – выдохнула она. – Я готова, Джек. Я не хочу больше страдать.

Он колебался. Что, если в порыве страсти она назовет имя другого мужчины? Что, если наступит утро и она пожалеет о своем поступке? Джек долго фантазировал о том, как все произойдет, но ему хотелось, чтобы это стало началом чего-то нового, а не ознаменовало собой конец их отношений.

«Значит, надо сделать так, чтобы она с ума сошла от наслаждения», – решил он. Чтобы захотела потом большего. Он проскользнул к ней под одеяло, сжал в объятиях и впился в ее губы поцелуем, таким жарким и страстным, что Мэл, застонав, окончательно сдалась. Ее руки обвились вокруг него и удерживали, пока она таяла под натиском его губ и языка. Его спортивные штаны из мягкой ткани не оставляли простора для воображения, туго натянувшись на его затвердевшем достоинстве. Она страстно прижималась к нему, терлась своим телом о его торс, приглашая Джека действовать дальше. Одной рукой он держал ее за ягодицы, в то время как другой скользнул ей между ног.

Наконец Джек перекатился на спину, и Мэл оказалась сверху. Он схватился за нижний край ее футболки, потянул вверх и стянул через голову Мэл. Когда он ощутил прикосновение ее груди к своей обнаженной коже, то непроизвольно простонал:

– А-а-ах!

Его большие ладони обхватили ее мягкие и полные груди с затвердевшими сосками. Он поглаживал ее шелковистую кожу, постепенно спускаясь от груди к бедрам, где обнаружил, что на ней все еще остаются трусики-стринги; он стянул их пониже, и Мэл проворно от них избавилась. Ее кожа оказалась такой нежной и гладкой, что Джек забеспокоился, как бы его руки не оказались для нее слишком грубыми, однако, судя по тихим, нетерпеливым стонам Мэл, она не испытывала каких-либо неудобств.

Впившись своими губами в ее рот, он снова перекатился – теперь они оба лежали на боку, напротив друг друга, и Джек воспользовался этим мгновением, чтобы вытереть пот. Затем Мэл вновь его обняла, отчего у него перехватило дыхание, а в голове мелькнула мысль: «На этот раз не забудь снять ботинки, дружище. Сделай это для нее». Он полностью сосредоточился на Мэл, поскольку никогда еще ему так не хотелось доставить женщине удовольствие, как этим вечером.

Прикосновение к его коже лежащего сверху тела Мэл невероятно мешало замедлить темп событий, потянуть время, но он справился с этой нелегкой задачей грандиозным усилием воли. Он принялся медленно ласкать рукой ее грудь. Затем в дело вступили его губы, он нежно коснулся ими сначала одного ее соска, а затем другого. Мэл жадно выгнулась ему навстречу, раздвинула ноги, закинув одну из них ему на бедро, и с силой притянула к себе. Скользнув рукой ниже, он коснулся ее мягкого лона, отчего из ее рта вылетел страстный стон. Его пальцы проникли глубже, и тут Джек понял, что не только он ощущает в себе отчаянную решимость довести дело до конца. Она тоже была готова. И изнывала от страсти.

– Мэл?.. – произнес он гортанным шепотом.

– Да, – простонала она. – Да.

Перевернув Мэл на спину, Джек навис над ее распаленным телом. Прижавшись ртом к ее губам, он проник в нее одним долгим, медленным, глубоким и мощным толчком, который заставил ее задохнуться и резко прильнуть к его телу. Одной рукой придерживая ее за бедра, а другой продолжая ласкать то самое место, из-за которого ее вздохи превратились в страстные стоны, он начал ритмично двигаться внутри нее. Ее жаркое лоно чуть не свело его с ума, но он смог взять себя в руки. Джек был уверен, что ее потребности важнее его собственных нужд. Он равномерно двигался, вперед-назад, и спустя несколько мгновений она задышала чаще и тяжелее, прильнув к нему в своем жгучем стремлении достичь максимального наслаждения. Джек с радостью готов был ей его обеспечить, не переставая двигаться, проталкивая себя внутрь нее все сильнее. Вскоре Джек ощутил ее горячие оргазмические спазмы, услышал, как Мэл кричит в экстазе, продолжая сжимать ее в объятиях, крепко прижавшись. В момент наивысшего удовольствия она укусила его за плечо; это была сладкая, долгожданная боль. Он изо всех сил сдерживался, чтобы не кончить, пока она не обмякла в его объятиях, а судороги, волной пробегавшие по ее телу, медленно не утихли. Тело Мэл расслабилось, а дыхание стало постепенно успокаиваться. Она перестала задыхаться, ее губы теперь мягко и нежно касались его рта.

Мэл гладила его по спине, целуя его губы, ее тело все еще дрожало от испытанного только что оглушительного оргазма. Она ощутила, как напряглись мускулы его плеч и спины, поскольку он старался удерживать равновесие, чтобы не придавить ее своим весом. Когда Джек оторвался от ее губ и вперился в нее взглядом, она увидела, что в нем тлеет пламя страсти, которое вовсе не собиралось гаснуть. Она погладила его по щеке.

– О, Джек, – промурчала она, затаив дыхание.

Звук своего имени на ее губах доставил Джеку такое удовольствие, что у него возникло ощущение, будто его грудь слегка раздвинулась, словно его сердце чуть-чуть увеличилось в размерах. Он нежно ее поцеловал.

– С тобой все в порядке? – мягко спросил он.

– Ты же ощутил это вместе со мной. Тебе ли не знать, что я в порядке, – с улыбкой ответила она. – Я так давно этого не испытывала.

– Больше тебе так долго ждать не придется, – пообещал он. – Никогда.

Его губы вновь начали двигаться по телу Мэл, целуя и покусывая, пробуя ее на вкус медленно и нежно. Он водил языком по ее соскам, пока они не затвердели, словно морская галька. Затем Джек скользнул ниже, пробежавшись губами по ее плоскому животу. Он нежно раздвинул ее ноги и уткнулся между них лицом, услышав ее глубокий вздох. Отбросив излишнюю деликатность, он приступил к работе над ее центром наслаждения. Джек ощущал, как она подается бедрами ему навстречу, и когда ее дыхание вновь стало тяжелым и частым, он поднялся вверх, медленно покрывая поцелуями ее тело.