Текст книги "Врата войны"

Война
Глава 9

1

Один вездеход они решили заменить на машину «синих»: новенькую, двух приводную, со сменными блоками псевдоколес. Похоже, все лето она стояла где-то в укрытии, берегли ее для последнего броска. Хороший вездеход в момент отступления – пятьдесят процентов успеха. Вторые пятьдесят – это удача.

Удача! Кому, как не портальщику, знать, что это такое. Кто-то увидел тебя, услышал, одно слово, один удачно выбранный жест – и вот уже новая ветвь событий вырастает там, где прежде непробиваемой корой серела бесперспективность.

Итак, надо было выстроить колонну, пока с другого берега эвакуируют раненых. Решили, что джип Каланжо пойдет впереди. Маров так легче углядеть.

– Ну, ничего себе! Как нам везет. Оказывается, с нами баба осталась! – выразил свое восхищение сержант Топчий, узнав, что врач у них будет женского пола.

– Во-первых, не баба, а врач. А во-вторых, она тебе в матери годится, – возразил Рузгин.

– Э, друг мой, когда приспичит, она мне краше Веры Найт покажется.

– Вот что, ребята. Хватит! – одернул их Каланжо. – К врачихе клинья не подбивать. Пока. Успеем еще решить, что и как. Сейчас главное – от маров отбиться и окопаться на зиму. Ясно?

Терри тем временем осмотрела раненых и выбралась из вездехода.

– Тут нужна срочная операция! – объявила она. – Кто будет мне ассистировать? Вы? – указала она пальцем в напыленной перчатке на Виктора.

– О, нет! Клянусь, я ничего не смыслю в медицине. Падаю в обморок при виде крови.

– Давайте, я попробую, – предложил Каланжо. – Все-таки медицинский инструктаж пять раз проходил. Кое-что, надеюсь, запомнил. Каждый раз во время учебы на мне экспериментировали товарищи. Один будущий лейтенант демонстрировал, как будет перевязывать рану на шее при сильном кровотечении. Наложил на мою шею жгут и принялся закручивать. К счастью, его вовремя остановили. Я неделю потом не мог говорить.

– Теперь компенсируете? – съязвила Терри. – Поторапливайтесь, кэп, счет идет на минуты. И вы тоже поторопитесь! – указала она на Топчего. – Или раненые умрут от переохлаждения.

– Ясно, почему майор ее нам оставил, – шепотом сказал Топчий. Но видимо, недостаточно тихо.

– У меня отличный слух! – отозвалась Терри.

– Да, теперь она мне точно не даст, – хмыкнул сержант.

Решено было Борису позволить передохнуть – после переправы он походил на взмыленную лошадь. Теперь на ту сторону пошли Виктор с сержантом. Топчий, казалось, ни капельки не устал. Только хлебал время от времени воду из «Дольфина» да отирал рукавом лицо. Поскольку Каланжо вынужден был помогать медичке, из вездехода извлекли Димаша и усадили на броню с гранатометом – охранять технику.

В уцелевшие металлические балки моста Борис натыкал люминофоры. Так что теперь их переправа имел вполне цивилизованный вид. Если к завратному миру вообще применимо слово «цивилизация».

– Сержант Топ, а вы зачем за врата переправились? – спросил Виктор.

– Чтоб дуре одной досадить, – буркнул сержант.

На том разговор и закончился.

Они без приключений перешли мост. Раненые лежали на носилках на уцелевшем настиле. «Синие», переправившись, быстро всех перенесли к самому мосту и ушли. Виктор огляделся. Как определить, кого нести раньше, а кто может еще подождать? Один из раненых сидел, обнимая… вернее, пытаясь обнять изувеченную ногу.

– Ну что, этого берем? – спросил сержант.

– Погоди! – Виктор осмотрелся и шагнул к другим носилкам. – У всех термопатроны есть под задницей? – повысил он голос. – Всем тепло?

– Меня возьмите, – запричитал парень с замотанной пестрым платком головой.

– Всем тепло? – повторил свой вопрос Ланьер, не обращая внимания на просьбы человека в платке.

Кто-то промычал в ответ. Остальные не отозвались. Совсем им плохо, или уснули, пригревшись? Разбираться было некогда. Решили нести в первую очередь парня с искалеченной ногой.

– Меня возьмите! Меня! Я не могу тут больше! Не могу! – причитал раненый в платке. – Меня! Я сейчас умру! Спасите… сволочи! Вернитесь! Я подам на вас в суд! – орал он вслед уходящим с носилками.

– Как ты думаешь, умрет он или нет? – спросил Виктор, когда они уже шли через мост.

– Не знаю. Каждый может окочуриться в три минуты. Небось, слышали про мортальные зоны? Ходишь там, ходишь, вроде как ничего не чувствуешь, а потом падаешь замертво. Я в такой зоне был. Трое копыта отбросили, а я выжил. На меня эта хрень не действует.

– Почему?

– Потому что я спокойный. Другие все нервные, – сообщил свой вывод сержант Топ. – Нервных мортал пожирает мгновенно. А пофигистов не трогает. Это закон.

2

Главный тракт лежал белой пустынной полосой. Никто больше не спешил к мосту. Неужели остальные успели удрать? Нет, так не бывает. Отстающие всегда есть. Сотни, тысячи порой навсегда застревают в завратном мире. Пасики утверждают, что за время завратной войны погибло или пропало без вести четыре с половиной миллиона. Цифра наверняка завышена. Хотя, кто знает, вполне может быть.

– Что это? – спросил Топ. – Стук какой-то.

Виктор прислушался. В морозном воздухе звуки разносились далеко.

– На шум мотора не похоже, на топот солдатских башмаков – тоже. Кто-то бежит к нам на высоченных каблуках. Человек пять или шесть. Думаю, забыли переправить местный бордель, и все девочки остались на нашей стороне.

– Как нам повезло, – захохотал сержант.

– Какие к черту каблуки?! Копыта, лошадиные копыта цокают, вот что это! – объявил Рузгин.

Цокот копыт? Ну да, копыта. Лошади. Всадники.

– Увы, друзья, не повезло, это не девочки из борделя. А толканутые. Ролевики, – предположил Виктор.

– Не может быть! – возразил Рузгин. – Ролли должны были уйти первыми.

Да, такое правило есть: ролевики уходят раньше других частей. И «красные», и «синие» считают зазорным на них нападать. Среди ролевиков много подростков, почти детей, хотя через врата могут пройти лишь те, кому исполнилось восемнадцать. Но все равно подростки как-то умудряются просочиться.

Обычно ролевиков до их «Средиземья» сопровождает военная полиция, об их передвижении сообщают блокпостам. Назад их тоже аккуратно выпроваживают, следят, чтобы стрелки пропустили уходящих за врата «гоблинов» и «эльфов». «Синие» и «красные» относятся к этим игрокам снисходительно-покровительственно. Зато мары нападают на них, как бешеные псы. Они не просто их убивают, а непременно пытают и увечат. Девчонок насилуют, да и мальчишек трахают тоже.

Тем временем начинало светать, и Виктор отчетливо различил на дороге три силуэта. Навел бинокль. «Лошадь», – появилась услужливая надпись.

Но Виктор уже и сам видел, что лошадь. Вернее, три лошади. Впереди, похоже, парнишка на гнедом скакуне, за ним еще два всадника на рыжих конягах. В морозном воздухе от животных валил пар. Видимо, гнали их по тракту галопом. Но теперь, завидев какое-то скопление у моста, перешли на шаг. Потом вовсе остановились.

– Эй, вы кто? – крикнул издалека звонкий голос.

– У нас тут госпиталь. И обрушенный мост! – отозвался Виктор. – На ту сторону лошадей не перевести. Скачите сюда. Не тронем.

– Представьтесь! – приказал всадник.

– Лейтенант «красных» Виктор Ланьер. А вы?

– Элронд… То есть Вадим Орловский.

Они подъехали. Парень и две девицы. Девчонки, правда, в мужских одеяниях, в кожаных куртках и просторных хамелеоновых плащах с капюшонами. У каждой перевязь с мечом и кинжалом, колчан со стрелами и лук. Но что девчонки – видно сразу по смазливым, хотя и неумытым мордочкам.

Вадим откинул капюшон со лба. На вид ему было лет шестнадцать. Лицо почти детское: высокий лоб, нос курносый, маленький подбородок. Пушок на губе едва обозначился. На длинных, давно не мытых волосах – ажурный желтый обруч с синим камнем.

– Кто мост рванул? Гоблины? – спросил Вадим.

– Сие нам неизвестно, – сообщил Рузгин, давясь от смеха.

Давно ли сам играл в подобные игры? Виктор был уверен, что Борис непременно был «толканутым».

Вадим подъехал к мосту – посмотреть, но вернулся быстро. Вид у него был обескураженный.

– Что ж нам делать? Коней на ту сторону не перевести. Пешком мы уже ни за что не успеем.

– Может, вплавь? – предложила одна из девчонок. – Лошади плавают… – осеклась, сообразив, что сморозила совершенную чушь, учитывая глубину каньона и силу течения.

– Почему вы еще не ушли? – спросил Виктор.

Зачем они вообще идут за врата? Игрушечными мечами можно махать и на той стороне сколько угодно – этому никто не мешает.

– Наши все отправились в Гондор, там здорово, там все, как описано у Профессора. А мы заблудились и отстали. Искали дорогу, но не нашли, решили возвращаться к вратам.

Где ролевики решили обустроить свой Гондор, Виктор не стал спрашивать – все равно не ответят. Про Гондор он слышал не раз и видел голограммы Белого города. Но считал изображение ловким монтажом, а рассказы – мифом. Не может за вратами существовать Средиземье. Мары разорят его, сожрут с потрохами.

– Оставайтесь с нами, – предложил Борис, оглядывая девчонок и сравнивая их друг с другом. Никак не мог решить, какая ему больше нравится.

– Лошадей мы не бросим! – заявил Вадим.

– Вместо того, чтобы рассуждать, лучше оботрите их и попоны накиньте, – сказала Терри.

Она уже осмотрела принесенного с той стороны раненого, надела ему на руку манжету с физраствором и велела грузить парня в вездеход.

– Вы кто? – повернулся к ней Вадим. Кажется, он даже попытался изобразить эльфийскую надменность.

– Я – Терри Уоррен. Врач. Помощь нужна? Никто не ранен?

– Давайте останемся, – сказала девчонка, та, что предлагала перебираться на другую сторону вплавь. Явно деятельная натура. Борис теперь, не отрываясь, смотрел на нее.

– Что вы тут делаете? Кого ждете? – спросил Вадим.

– У нас на той стороне еще четверо раненых. Перенесем их сюда, загрузим в машины и поедем.

– Куда?

– У нас есть прибежище.

– Что за прибежище? Город? Как называется? – допытывался Вадим.

– Названия мы не знаем. Но место, где перезимовать, есть.

– Я хочу в Гондор, – заплакала одна из девчонок. – Почему мы не можем поехать в Белый город. Навсегда…

– Ладно, – Вадим спрыгнул с коня, взял под уздцы, – я остаюсь.

– Отлично. Пусть твои барышни конягами занимаются, а ты нам поможешь с той стороны носилки притащить, – Ланьер похлопал парня по плечу, чем наверняка глубоко оскорбил «Элронда». – Сразу двумя парами пойдем.

Из вездехода вылез Каланжо, принялся соскребать с рук окровавленные перчатки.

– Наш Лобов везунчик! – сообщил капитан. – Жить будет! Терри ему обещала!

3

Что ни говори, а Лобову повезло. И крикуну в платке повезло. Он не умер. Хотя его перетащили последним. Ролевики для своих лошадей решили приспособить один из брошенных «синими» грузовой фургон. С рассветом караван тронулся в путь. Джип ехал впереди. Виктор за рулем. Каланжо рядом, держа гранатомет наготове. Первый вездеход вел Борис, второй – сержант. Третий – Терри. Последними путешествовали ролевики со своим скакунами.

Дорога была пуста, но Виктор знал, что это обманчивое впечатление. Мары уже здесь, рядом. Пока опасаются. Выжидают. Час, другой и нападут…

Виктор на миг закрул глаза, а когда октрыл, время встало.

– Лейтенант, – сказал подполковник с перевязанной рукой. – У меня была мечта – открыть собственную школу. Детей воспитывать. Но я решил, что прежде я непременно должен побывать за вратами. Это такой опыт, который нигде больше не приобрести.

– Так вы погибли? – спросил Виктор.

– Да, этой ночью меня застрелили… Вы спасайтесь. Они уже здесь.

Подполковник исчез.

В густом ельнике затаились мары. Виктор не видел их, но знал теперь, что они там.

– Мары! – рявкнул он и ударил по тормозам.

Каланжо выстрелил из гранатомета. Одновременно – почти – впереди вспыхнуло ослепительно белым. Виктор почувствовал, как бешеная сила вскидывает джип на воздух.

Дальше был провал. Тьма. Ничто. Но еще не смерть.

4

Когда Ланьер очнулся, все вокруг застилал дым. Виктор лежал на палой листве. Невдалеке, на обочине, горел перевернутый вверх колесами джип. Стояла странная тишина. Абсолютная. Неживая.

Виктор попробовал приподняться. Тут же слепящая боль вспыхнула в голове. Такая, что глаза сами собой зажмурились, и Ланьер вновь ткнулся лицом в прелую листву. Нет, так не пойдет. Где Каланжо?

– Капитан! – позвал он и не услышал собственного голоса, вообще ничего не слышал. Тишина…

– Капитан!

Виктор вытащил «Гарина» из кобуры и пополз в сторону от дороги. В лес. Почему? Неизвестно. Он потерял всякую ориентацию, чувство времени тоже исчезло. Но кто-то в абсолютной тишине повторял одно и то же слово: «Ползи!» Виктор прополз шагов десять и снова замер, прижавшись щекой в земле. Он не услышал. Не мог услышать. Но почувствовал… вибрацию, что ли. Кто-то совсем рядом бежал. Виктор приподнял голову. Мар. В накидке, в черном колпаке. Только мары в завратном мире прячут лица. Человек бежал к дороге и Виктора не видел. В руках у парня был гранатомет. Ланьер приподнялся. Прицелился. Бластер чем хорош – не надо делать поправку на ветер или на скорость бегуна. Луч находит цель мгновенно. Разряд угодил мару точнехонько в голову. В ухо? Возможно. В одно ухо вошел, в другое вышел.

И тут лес озарился ярким безумным светом. Виктор инстинктивно ткнулся лицом в палую листву, хотя понимал, что от света не увернуться. Взрывной волны не было, только свет. Когда Ланьер поднял голову, слева факелами горели деревья.

Кто это стрелял? Борис? Или Терри? У кого могли быть фотонные гранаты?

Хорошо, хоть не ослеп. Только оглох.

Виктор встал. Боль в голове плескалась по-прежнему. Тошнило. Сделал шаг. Согнулся, выблевал съеденные час назад консервы. Стало чуть легче. Почти не скрываясь, пошел к дороге. Шатался, натыкался на деревья. Не знал, стреляют еще или нет. Не слышал. Ему казалось – вокруг тишина и покой.

– Это не мар… я не мар… меня контузило… и я не мар… – выкрикивал Виктор, не слыша собственного голоса. – Будем надеяться, что остальные не оглохли и не всадят в меня обойму, благо патронов у них сейчас хватает. Говорят, почти половина всех потерь за вратами – это огонь по своим…

Джип по-прежнему горел. В нескольких шагах в стороне на дороге лежал капитан Каланжо. Подле капитана на коленях стояла Терри, обливала перевязочной пеной голову. Пена, когда затвердеет, будет не хуже бинта плюс еще окажет антисептическое действие. Врачиха подняла голову, что-то сказала. Ланьер видел, как шевельнулись ее губы.

– Он жив? – спросил Виктор и указал на Каланжо. – Я ничего не слышу. Не слышу. – Он приложил палец к уху.

Терри кивнула.

К ним подошел Вадим. В руке «эльф» держал серебряный посох. Без набалдашника. Ну, теперь ясно, откуда вылетела фотонная граната. И как ее ролевики протащили через охрану врат. Магический шар, понимаете ли…

– Еще гранаты есть? – спросил Виктор.

Вадим отрицательно покачал головой.

5

Ехать дальше они не могли. Разбили лагерь. Один из вездеходов оказался сильно поврежден, надо было вернуться к мосту, взять другую машину, перегрузить раненых. От джипа остался лишь сгоревший остов. Пришлось выгрузить скакунов из грузовика и ехать назад к мосту за техникой. Девчонок-ролевиков вооружили гранатометами и велели охранять стоявшие у обочины машины. Глядя на них, Борис покатывался со смеху. На самом деле смешного в их нелепом положении было мало.

Терри дала Виктору пару таблеток и знаками показала, что ему надо поспать. Но он лишь отрицательно покачал головой. Уселся на подножку и стал ждать. Он не сомневался, что глухота не помешает ему почувствовать опасность раньше других.

К счастью, Вадим с сержантом обернулись быстро.

Раненых перегрузили в новый вездеход. Перекусили.

Не успели тронуться, как встретили отступающих красных. На одном вездеходе – двенадцать человек. Виктор хотел остановить, объяснить ситуацию, но те промчались мимо, решили, что Ланьер попросит у них помощи, а помогать они не собирались. Виктор пожал плечами: к вратам эти ребята никак не успевали – даже если бы мост был целым. По всем расчетам не успевали. Но им, по-видимому, было плевать на расчеты.

Колонна тронулась в путь уже в темноте. Виктор посмотрел на часы. До закрытия врат оставалось двадцать восемь часов.

Мир
Глава 10

1

Алена надеялась, что Виктор вернется первого сентября, максимум – второго. Как только врата откроются и начнут пропускать вояк с той стороны, Виктор будет здесь – портальщики всегда возвращаются первыми. Какой смысл сообщать вчерашние новости или освещать эвакуацию? Бегство почти никого не волнует – только тех, кто ожидает возвращения из-за врат своих.

Но день проходил за днем, а Ланьер не возвращался.

Алену все чаще посещала мысль почти очевидная, и тем более неприятная: Виктор вернулся, но почему-то не сообщил о своем возвращении. Она звонила ему, ответ был всегда одинаков: абонент недоступен. Его программу в «Дельта-ньюз» вела все та же милашка-брюнетка, что замещала Виктора летом. Рейтинг портала падал. Гремучка дважды разговаривал с Аленой, спрашивал о Ланьере, не скрывая раздражения. Значит, Виктор прячется еще и от начальства. Затаился, лег на дно. Такое случается довольно часто, творческие личности этим грешат, бросают все, садятся в аэробус, мчатся на другой конец земли, меняют имя, профессию или просто становятся бродягами, выбрасывают комбраслеты, выдирают вживленные чипы, покупают фальшивый идентификатор. Несмотря на полный контроль информации о местонахождении каждого человека, по статистике каждый год пропадает сто тысяч человек, а то и больше, они уходят неизвестно куда, и все поиски обычно оказываются безуспешными. И это кроме тех, кто остается за вратами навсегда.

Все это было Алене хорошо известно, вот только Ланьер никогда не походил на человека, способного все бросить и бежать. Он был слишком привязан к цивилизации, к порталу, к Сети. Или Алена плохо его знала?

С тех пор как Виктор ушел за врата, Алена почти не вызывала портал «Дельта-ньюз». Новый ведущий «Дельта-Ньюз» старался изо всех сил, хватался за самые острые темы, но слушать его было неизмеримо скучно. Виктор всегда был не просто ведущим, а задушевным собеседником, он входил в комнату, усаживался в непринужденной позе на кресло или на диван, закидывал ногу на ногу и начинал вести беседу – лично с тобой. О том, что случилось в мире, и что еще случится, и какие интрижки задумали политики в верхах, и как это проморгали внизу, и что марсианская программа загнется в ближайшие годы, если Мировой Совет не найдет оригинальное решение, и что служба охраны опять проморгала астероид буквально на подлете к Земле, а то, что астероид удалось расколоть уже на подлете – скорее удача, нежели победа космических войск, и что курс евродолла продержится максимум до марта… Да мало ли о чем захочет побеседовать с тобой Виктор Ланьер. Главное, он говорит лично с тобой и лишь о том, что тебя волнует. А ты откроешь рот и будешь слушать, слушать… Виктор – гений. Он бы мог сделать карьеру ученого, стать реном, но он выбрал «Дельта-ньюз».

Без Виктора у Гремучки ничего не выходило. Помучившись пару недель, он решил больше не позориться, выгнал невезучего подражателя и вернул обычных милых барышень, что появлялись в заранее отведенном круге, демонстрируя новые туалеты, ослепительные улыбки и полное отсутствие вкуса и чувства меры у кукловодов.

И все же Алене казалось: Виктор здесь, в этом мире, прячется, таится, чего-то ждет. Это он звонит ей вечерами, не включая изображения и не оставляя сообщений, иногда следует за ней на глайдере, но почему-то не приходит. Один раз она даже видела его издалека. Окликнула. Но он даже не оглянулся, ускорил шаги и затерялся в толпе. В другой раз его отражение мелькнуло в витринном стекле. Наконец она не выдержала, взяла глайдер и отправилась к Виктору домой.

2

Район был старый, довоенный. Застройка из дорогих коттеджей, уже изрядно обветшалых. Высоченные заборы, прежде крепостными стенами оборонявшие особняки, давным-давно снесли и заменили низенькими оградками. Деревья и кусты разрослись. Обочина дороги щедро усыпала листва кленов. Дождь пошел, перестал, снова полил стеной. Алена опустила глайдер на площадку у старого деревянного дома. В саду крутилась стая скворцов, наедаясь перед оправкой в южные края, их пестрые перья мелькали в зеленой еще траве. Мир меняется, климат меняется, но птицы по-прежнему спешат на юг.

Дом молчаливо таился в облетающих кустах сирени. Свет в окнах не горел, но дверь была приоткрыта. Странно… Грабители побывали? Или виндексы проверяли пустое жилище и забыли запереть? Или Ланьер здесь, только вышел в сад. Алена бывала в этом доме всего четыре раза, Виктор не любил приглашать к себе, похоже, не хотел, чтобы кто-то видел, как он живет.

– Виктор!

Алена поднялась на крыльцо, постучала. Никто не ответил, и она вошла. Свет не загорелся сам собой, как это бывает в современных домах. Тогда Алена запоздало вспомнила, что говорил ей Виктор: будто дом запретили переделывать, и пришлось жить так, как жил этот самый писатель Хомушкин, книги которого уже никто не читает, но память о котором почему-то берегут. Домового компа здесь не было, Алена на ощупь отыскала выключатель. Под потолком, разбитым темными рейками на квадраты, загорелась люстра о трех рожках. Деревянная лестница с точеными балясинами вела на второй этаж. Посреди холла лежал изрядно истертый ковер. Все двери в холл были открыты, сквозняк гонял по полу комья пыли и мятую бумагу. Отопление было выключено, осень высасывала из комнат слабое, легковесное тепло. Алена заглянула в столовую. Хаос. Разор. Распахнуты дверцы в буфете, на полу рваные обертки. В кухне на столе лежала открытая пачка сухарей, в стакане – недопитый чай. Ясно, что кто-то обедал или ужинал здесь совсем недавно. У Алены больно заколотилось сердце. Ланьер вернулся!

Она продолжала осмотр, находя все новые и новые доказательства тайного пребывания хозяина в доме: в спальне незаправленная кровать, на окне опущены жалюзи, на стуле брошена грязная одежда: футболка, рубашка, носки. Алена ощутила запах пота. Одежду сняли недавно.

Почему Ланьер прячется? Где он сейчас? Что с ним случилось там, в завратном мире, если он призраком живет в собственном доме и таится даже от нее? Алене хотелось бежать из дома немедленно, но она сдержалась. Сжала кулаки, будто пыталась задушить тревогу. Он придет. Сейчас… или через два часа. Надо остаться, чтобы… Для чего остаться, она пока не знала. Поговорить с ним? О чем? Убедить? В чем? Если Виктор не хочет ее видеть, чего может требовать она?

Ничего. Но и убежать сломя голову Алена тоже не может, она должна ему помочь.

Она вдруг вспомнила, что они разговаривали о библиотеке Хомушкина, и что Виктор обещал показать ей эту библиотеку, когда приведет ее в порядок. Именно здесь Виктор нашел старую бумажную книгу Хомушкина об открытии врат и дал почитать своей любе.

Алена отправилась на поиски библиотеки и вскоре нашла. Это оказалась большая комната с письменным столом в углу, старый комп с монитором, шкафы с застекленными дверцами, на полках книги, настоящие бумажные книги. Она принялась разглядывать корешки. Их не так уж и много, этих старых книг. Они такие неаккуратные, выпадающие из переплетов, покореженные временем. Кто-то недавно снял с полки книгу: в ряду остался черный провал.

Стекло захрустело под каблуком. Разбитая ваза. Верно, она стояла на верхней полке, ее скинули на пол. Никакого уважения к неведомому писателю Хомушкину. В библиотеке, как и в спальне, жалюзи были опущены, да еще шторы плотно задернуты. Снаружи ничего не разглядеть. Алена снова повернулась к компу. Похоже, антикварным компьютером недавно пользовались: с монитора стерта пыль, принтер открыт, «пилот» включен. В принципе даже такое старье можно подключить к Сети. На полу веером рассыпались листы настоящей бумаги.

Алена подняла верхний.

«Мировое правительство. Создание контакта» – гласила заглавная строка.

Больше на листе ничего не было.

Она уже потянулась нажать кнопку и включить компьютер, но тут кто-то схватил ее за руку. Чужая ладонь зажала рот, не давая крикнуть.

– Молчите! – раздался над ухом жаркий шепот.

Она замычала, попыталась вырваться – не получилось. Тот, кто ее держал, был куда сильнее.

– Обещайте, что не будете кричать, я вас отпущу, – пообещал голос.

Алена мыкнула в ответ: никак иначе дать обещание не получалось. Да и зачем кричать? Тронуть кнопочку на комбраслете – мигом явятся виндексы, неужели нападавший не знает такой простой вещи?. Человек разжал руки. Она обернулась, потянулась нажать «тревожную кнопку». И обмерла. Перед ней стоял Виктор. Сильно изменившийся, загорелый, с бородкой клинышком, делавшей его похожим на мушкетера.

– Я все ждал, когда вы придете. Даже надоело. Ну, наконец-то! – Он осуждающе качнул головой. – Сядьте.

Она поняла, наконец, что это не Виктор. Во-первых, голос другой, во-вторых, ростом чуть ниже, черты лица схожие, но все же немного другие, над левой бровью шрам. И двигался этот человек совсем иначе – уверенно и одновременно – мягко, крадучись. Она в первый миг списала все изменения на это проклятое лето.

– Вы – Алена, невеста ВиктОра… Так? Я видел вашу голограмму над кроватью в спальне. – Голос низкий. Выговор непривычный: как будто правильный, но все равно чужой. Грассирующее «р», иные ударения… произносил не «Виктор», а «ВиктОр», с ударением на последнем слоге, ей даже показалось, что это диалект одной из групп «изоляционистов». Они нарочно создают особые наречия, заставляя язык метаморфировать; коверкают слова, выдумывают новые, подчеркивают родство крошечной группы и свою отделенность от мира прочих.

Кто этот человек? Артем? Она знала, что у Виктора есть младший брат Артем, и разница между ними чуть больше года. Артем Лисов служил виндексом. Выходит, Лисов приехал и почему-то тайно поселился в доме Виктора.

Она опустилась на стул – тот, что стоял подле письменного стола. Старинный, обитый кожезаменителем. Когда-то Хомушкин сиживал на этом стуле, сочиняя. Стул шатался. Артем закрыл дверь на задвижку, запахнул пыльные шторы на двери. Зачем шторы на двери? Чтобы гасить звук? О чем она думает… о какой-то ерунде… Шторы… Хомушкин… сломанный стул… Артем двигался мягко. Скользил. Крался. Он наверняка очень силен, несмотря на свое отнюдь не атлетическое сложение.

Артем уселся в кресло напротив Алены. Одет он был странно: старые серые брюки и поношенная рубашка из толстой фланели. Где он это взял? В шкафу у Ланьера? Вряд ли Виктор мог купить что-то подобное. Или рубашка осталась от Хомушкина? И моль не пожрала… В стром доме можно найти что угодно, даже моль. Неужели Артем в таком виде расхаживает по улице?

– Здесь был обыск? – спросила Алена и кивнула на разбросанные по полу бумажные диски.

– Можно считать и так. Я искал оружие, но не нашел.

– Зачем же было все это громить? – Дом принадлежал Виктору, ей было обидно за учиненный разор.

– Эти вещи имеют какую-то цену? – пожал плечами Артем. – Кроме той вазы, что я разбил?

– Дом писателя Хомушкина.

– Писатель Хомушкин?! Так это его роман я пробовал читать на ночь? Кажется… «Штурм блиндажа». Таким языком можно писать инструкцию к вольтметру. Стоило это гнездовье бездарности сжечь, а не оберегать. Давайте, сожжем его вместе, а?

– Вам попался ранний роман. С тех пор стиль его сделался куда лучше.

– Да? Поверю вам на слово, поскольку проверять данное утверждение мне не хочется.

– Так значит, вы тайком залезли в дом, чтобы почитать бумажные книги?

– Я давно уже сюда пришел. Искал Виктора. Хотел с вами встретиться. Звонил, иногда шел следом.

– Так это вы следили за мной?

– Оценивал возможность контакта. Вы слишком молоды, импульсивны, а потому ненадежны. Вы обиделись? Считаете себя надежной?

Алена кивнула.

– Вы его любите?

Она вновь кивнула. Правда, немного замешкалась. Кажется, гость этого не заметил.

– Надеюсь, что вправду любите. Где Виктор? Я не могу с ним связаться? Его комбраслет не отвечает.

– Виктор отправился за врата. Весной.

– Что?! – Артем вскочил, да так и окаменел. Кривая улыбка склеила губы. – Как? Что вы сказали? Ушел за врата! На кой черт?!

– Собирать материал для своего портала.

– Мерд! Какая великолепная, восхитительная подлость! Он мне нужен. Он всем нужен… – Артем расхохотался. – Нет, вы представляете, Алена, какова была вероятность того, что именно в этот год Виктор уйдет за врата? Если бы я верил в высшие силы, я бы усмотрел в этом чью-то извращенную, злобную волю. К несчастью, я не верю.

– Что случилось? – перебила его Алена. – Какая-то проблема у виндексов?

Кажется, вопрос Артема обескуражил.

– О чем вы?

– Вы – ордермен? То есть виндекс…

– Я полвека уже не служу. Причем здесь ордермены?

– Но вы… вы пришли… зачем-то, – она пыталась сформулировать фразу и не могла. – Ведь вы – Артем Лисов, брат Виктора?

Незваный гость несколько секунд смотрел на Алену, потом хлопнул себя по лбу:

– Ну конечно! Время! Проклятое время, вся проблема в нем. Вы думаете, я – брат Виктора? Да?

– Ну да, Артем Лисов, виндекс. Вам должно быть тридцать четыре. Вы, конечно, кажетесь моложе.

– Нет, my angel. Я Виктору не брат. Я – Поль Ланьер, его отец.

– Кто? Отец? Что за ерунда! Нет, погодите! Вы же погибли! На той… настоящей войне!

– Как видите – я жив. Уцелел. Хотя об этом здесь никто не знает. Я стал призраком. В таком старом доме обязательно должен быть призрак, как в мортале. В мортале полно призраков. Вам страшно?

– Нисколечки. Если вы отец Виктора, то сколько же вам лет?

– Биологических – что-то около тридцати, никак не больше. Но формально – я уже старик. Так что считайте, как вам нравится. А лучше пошлите все расчеты к черту. Цифры всегда врут.

– Подождите. Откуда вы? Виктор говорил, что он – ваш посмертный сын…

– Он – мой сын. Но я только сделал вид, что умер.

– Тогда объясните, где вы были столько времени? Откуда пришли? С того света?

– Почти. Я пятьдесят лет провел в Диком мире за вратами.

– Расскажите! – попросила Алена. Она верила и не верила ему. Наверное, все же больше верила.

– Как-нибудь потом – непременно. Но сейчас мне некогда рассказывать. Срочно нужно сделать сообщение в портале. В таком, к примеру, как «Дельта-ньюз». Вы должны мне помочь.

– Честно говоря, не знаю. Конечно… Я знакома с Гремучкой… То есть с Голубевым. Но поверхностно. Нас Виктор представил. Этого недостаточно, в портал не каждому открыт доступ.

– Этого вполне достаточно. Вы свяжетесь с этим вашим Гремучкой. Мне нужно сделать важное сообщение. Гремучка, – Поль Ланьер выговаривал кличку известного портальщика, как заклинание, – не пожалеет. Это будет не просто сенсация, а суперсенсация.

Первый испуг и недоумение прошли. Алена с любопытством разглядывала гостя. Ну надо же, отец Виктора, который выглядит как его младший брат. О нашем мире не знает почти ничего. Ему кажется, стоит отправиться в портал с новостью в кармане, и дело сделано… (Интересно, были в его времена порталы? Или эти, как его, газеты. Н-да, все читали газеты.)