Текст книги "Челябинск. Любимых не выбирают"

Книгочей

Всегда обожал бумажные книги. Во времена относительно сытые и беспечные я пропадал в «Библио-Глобусе» часами и редко уходил без покупок. Однако ввиду известных форс-мажорных обстоятельств, обрушившихся на страну, приобретение печатных изданий стало очень уж недешевым удовольствием. Вы понимаете, о чем я. Пришлось на какое-то время отказаться от интеллектуального шоппинга, дабы лишний раз не расшатывать и без того неустойчивую психику. Стал качать электронные книги в интернете.

Однако старая любовь, как известно, не ржавеет. Сломался я. Перешагнул однажды порог храма литературы с твердым намерением что-нибудь купить – не важно что, хоть Донцову, прости Господи. Для меня это был символический акт, возвращение к некоторым важным аспектам привычной жизни.

В общем, зашел я в «Книжный город» на Кирова, оглядел стенды с гламурными новинками, нервно сглотнул и направился к стеллажам с триллерами в мягкой обложке. Начал просматривать корешки.

А по магазину в это время носился мужичок лет шестидесяти с дамским романом в руках. Приставал к покупателям с просьбой помочь купить – дескать, в подарок его жене на день рождения. Не хватало… ста рублей! По виду вроде не выпивоха, выглядел прилично, да и книжкой перед лицом размахивал. Но люди все равно от него шарахались. Даже консультант в зале возмутилась: «Никто вам столько не даст. Ладно бы рублей двадцать, но сто?!».

Обратился бедолага и ко мне. Вкрадчиво так, вежливо. Начал издалека: мол, вы тоже выбираете дамский роман? Я ответил очень выразительным взглядом. Поняв, что со мной ему ничего не светит, дядька понуро побрел прочь.

Я уж было решил, что не суждено его супруге порадоваться подарку, однако случилось почти невероятное: сотку мужичку ссудила девушка, изучавшая прилавок с канцелярией. Оплатив вожделенную покупку, седовласый книгочей сунул ее во внутренний карман куртки и тут же смылся.

«Даже не поблагодарил, обормот!», – проворчала женщина на кассе. А я подумал: какие же мы все разные.

Веселые картинки

Помните подарочные открытки с изображениями Челябинска? Они продавались в каждом киоске. Изданы в 1988 году, цена 1 рубль 96 копеек, тираж 390 000 экземпляров. Триста девяносто тысяч! Государство денег не жалело.

Поражает количество зелени в городе. Обратите внимание на улицу Цвиллинга напротив часового завода и сквер у дворца спорта «Юность». Это точно наш Челябинск?

Черт возьми, глаз не оторвать.

Лепота! Фото: РГ

Дарья Калинкина. Художник должен быть…

Диалог у меня на днях состоялся.

Прихожу я на один объект, чтобы нарисовать нечто новое на стене. Первый день – суетливый. Пока разложишься, пока примеришься, да и рабочего народу толпа.

Подходит легкой походкой субъект, по всем признакам сантехник и даже немного гопник.

– Здаров, все дела, – говорит он мне.

– Ну, здравствуйте, коли не шутите, – отвечаю.

Контакт цивилизаций установлен, диалог развивается, вопросы мне задают: что я тут вообще делаю и как это называется?

– Художник, – говорю. – Рисовать буду.

И пальчиком в стену тыкаю – здесь.

Субъект смотрит на меня недоверчиво и даже злобно. Рычит:

– Хто? Ты?! Да ты хоть рисовать-то умеешь, дура? Художница нашлась! Вот в гостиной видела, как нарисовато? Вот там видно, что художник работал, где уж тебе!

Мне всегда смешно не там, где другим, поэтому я радостно хихикаю:

– Да, я видела роспись в гостиной! Я ее сама год назад делала. Рада, что вам понравилось.

Субъект багровеет.

– Я думал, там реально работал мужик какой-то, а тут – ТЫ!! Развели бардак в стране!

И на этой праздничной ноте, громыхая сапожищами и бряцая разводными ключами (точно не знаю, чем он там брякал), человек, похожий на сантехника, уходит в санузел, там что-то ломает и матерится.

Я ехидно кричу вослед:

– Я правда художник! У меня справка есть!

И ворчу про себя: каждый может обидеть художника.

Работа Дарьи Калинкиной

Все покойные одинаковы, но некоторые – покойнее

История из девяностых.

Как-то собирался к друзьям в Нижний Новгород. Вечером поезд, бегаю по городу, закупаюсь в дорогу, а тут весь центр перекрыли наглухо. Везде патрули, транспорт не пропускают, дождь, я мокрый, водители матерятся и сигналят. И вот на моих глазах один совсем уже доведенный до состояния «всех перережу!», которого тормознули у гостиницы «Малахит», выскакивает из машины и подходит к гаишнику. Короткий диалог воспроизвожу дословно:

– Слушай, командир, какой козел опять приехал?! – возмущается водила.

– Козел умер, – с ухмылкой отвечает инспектор.

Это были похороны какой-то важной шишки.

Добрый человек

На выходе с работы наткнулся на двоих узбеков. Не смог отбиться от приветствия «Селям алейкум, добрый человек!», ибо слаб к любому проявлению доброты. На сильно изломанном русском товарищ из некогда братской республики, одетый не по погоде (плотный пиджак поверх свитера – летом!), объяснил, что застряли они с братом на чужбине без денег, без знакомых и прочих удобных вещей.

Смекнув, что далее последуют просьбы финансово поддержать бывших сограждан, я было навострил лыжи, но очень скоро понял, что ошибся: парень всего лишь просил помочь с какой-нибудь халтуркой. «Возьми мой номер телефона, если какая работа будет».

Мне им, увы, помочь было нечем, гастарбайтеры мне пока не требуются, поэтому я развел руками и пошел к машине.

Но парень не отставал.

– Не хочу воровать, – голосил беженец, – не хочу побираться, но не знаю, как нам тут быть.

А на лице – неописуемое отчаяние. Когда он начал извиняться за то, что узбек, то есть эстетически чуждый нашему ландшафту элемент, я не выдержал и дал сто рублей – в обмен на пожелания здоровья, счастья и удачи доброму человеку.

И вот еду домой и думаю: я действительно добрый человек или – дурак? С одной стороны, вряд ли я своей сотенкой профинансировал международный терроризм, с другой – черт его знает, правду говорит узбек или нет.

И еще одна мысль сверлила мозг: до какой же черты мы, добрые люди, дошли, если от каждого несчастного, который на улице обращается за помощью, ожидаем какого-то подвоха, особенно если это представитель нетитульной нации.

Такой футбол нам не нужен

Еще о «чуждых элементах».

Любой школьный стадион во внеучебное время становится местом паломничества жителей окрестных домов, особенно летом. Дети на велосипедах и роликовых коньках, мамы с колясками, пенсионеры со своими смешными скандинавскими палками, наматывающие километры по беговой дорожке, крепкие парни на турниках и тренажерах. Если в вашем дворе нет подходящей инфраструктуры, всегда можно махнуть к ближайшей школе.

К слову, все эти культурно-спортивные очаги микрорайонов в силу каких-то странных стандартов безопасности всегда огорожены нелепыми заборами (см. статью «Страна заборов»).

Долгое время я наблюдал, как стадион школы номер 150, что на северо-западе, воскресными вечерами занимали парни из южных республик. Выгружались из своих полуживых «газелей», разбивались на две команды и играли в футбол. В принципе, никому особо не мешали, занимали площадку только при условии, что она свободна. Вокруг детвора все так же каталась на великах и роликах, а старики практиковали ходьбу.

Однажды я подслушал один любопытный разговор. Две пенсионерки остановились в стороне от беговой дорожки, глядят на «уругвайских футболистов» с плохо скрываемой неприязнью.

– Опять притащились, – шипит одна.

– И не говори! – вторит ей другая. – Уже и вечером рядом с домом спокойно погулять невозможно.

– То ли еще будет…

Дальше дословно не помню, но точно могу сказать, что речь шла о варварском попрании чего-то нашего исконного.

Напоследок скандинавские аналитики бросили гневный взгляд на меня, а я, как назло, держал в руке банку пива. Расслабился вечером.

– Вот пока наши мужики бухают, эти вот…

И снова – о «попрании исконного».

Добрые у нас люди. Гостеприимные.

Владимир Коновалов. Прима

Дело было в далеком 1987 году. К тому времени я уже отдал долг Родине, отслужив в армии, но часто писал старым друзьям, оставшимся в волгоградском гарнизоне. Вспомнил один случай, который заставил меня гордиться Челябинском, причем довольно неожиданно.

Съездил я как-то в гости к армейским друзьям. Встретились, посидели, поговорили. Опрокинули, как водится. Привез я им нашу местную водку и сигареты без фильтра (тогда у нас еще работали и ликеро-водочный завод, и старая табачная фабрика). Дело не в том, что мои служивые братья с финансами не дружили. Просто армейская привычка сработала.

В общем, сидим, отдыхаем.

– Как там Челябинск? – спрашивают. – Дымит?

– Дымит, – говорю. – И не только.

Рассказываю им про дела наши скорбные, как всё у нас растет, ширится и пахнет. Они слушают и потихоньку гостинцы мои челябинские уничтожают. От своих сигарет постепенно отказываются, переходя на халяву.

– Вкуснее? – спрашиваю. – Ваши-то чего?

– Да гадость полнейшая! Изжога одна. Ты своих много привез?

– На сегодня-завтра хватит.

– Присылай еще. Мы тебе денег дадим. Надо?

Денег мне, разумеется, всегда надо. Беру у них пачку купюр и от важности аж распухаю весь.

Я все это к тому рассказываю, что гордость за Челябинск иногда бывает забавной. Танки и тракторы – это, конечно, замечательно, а вот соблазнить «Примой» надо постараться.

Да, я помню, что курить вредно. Не спорю.

Бывшая табачная фабрик. Фото: интернет

Бабушка и сумки

Как далеки мы друг от друга, как сильно мы разобщены…

Стою на кассе в супермаркете. Передо мной тщедушная бабуля набрала полную корзину продуктов, аж с горкой, в диапазоне от молока и творога до банок с зеленым горошком. На семьсот с гаком рублей. Бабуля совсем махонькая, не выше хоббита. Вижу – не унесет.

– Далеко идти? – спрашиваю.

– Нет, тут рядом.

– Давайте помогу.

Насупилась бабуля, оглядела меня с ног до головы и буркнула исподлобья:

– Не надо, справлюсь.

То ли я так подозрительно выгляжу, то ли мы действительно уже всех боимся.

Любовь Стычкина. Дурновкусие

В нашем магазине у дома целыми днями стоит маленькая сухонькая тетушка с пластиковой миской для подаяний. В миске всегда пусто. Однажды наш семилетний сын Ваня решил это исправить. Отнял у нас мелочь со сдачи и высыпал тетке в миску. И на следующий день сделал то же самое. И на третий. А на четвертый, надув губы, прошел мимо. Та даже опешила.

– В чем дело? – спрашиваю Ваню. – Что-то изменилось?

– Да! Я вчера ее видел, она покупала шоколадку!

– Ну, это же замечательно! Ей тоже хочется сладкого.

– Да, но она шоколадкой потом закусывала водку у нас во дворе! А разве ты не знаешь, что шоколадкой надо закусывать шампанское!

Как я убил Тамагочи

Моя взрослеющая дочь не всегда увлекалась корейской поп-музыкой. Несколько лет назад она ставила на мой планшет кошмарные детские игрушки. Самой востребованной был «Говорящий Том». Вдоволь наигравшись в выходные, доча уходила домой, а оставшийся без присмотра голодный электронный кошак орал у меня по ночам, требуя почесать его за ушком и налить в миску молока. Удалил бы гада, но не хотелось расстраивать ребенка. Кроме того, у меня уже был опыт ухаживания за виртуальным питомцем.

В конце девяностых российский игрушечный рынок атаковали японские карманные роботы Тамагочи. Они «жили» в яйцеобразных пластиковых коробочках с дисплеями и имели вид различных зверушек, которых нужно было кормить, поить, укладывать спать и выгуливать. Достигнув «совершеннолетия», откормленный и выросший питомец покидал гнездо, и игра заканчивалась.

Одного такого чудика я ради смеха подарил в День Святого Валентина своей девушке, будущей жене и маме моего ребенка. Она им как-то очень быстро наигралась и вскоре сдала в аренду мне (я где-то читал, что девочки взрослеют быстрее).

Поначалу это было забавно: голодный дракончик мог запиликать в любой момент – ты скармливал ему какой-то провиант; потом он громко зевал – ты укладывал его спать, выключив свет; проснувшись, он требовал развлечений – ты спешил поиграть с ним в салочки. Идиотизм ситуации усугублялся тем, что я, взрослый уже человек, втягивался в процесс «воспитания» настолько, что искренне переживал за животинку и таскал ее с собой всюду, даже на работу – не дай бог лапы протянет! Отключить игрушку и вынуть батарейки рука не поднималась.

Но вот однажды в начале марта 1998 года в Челябинск привезли «Титаник» Джеймса Кэмерона. Пресса у фильма была невероятная, ажиотаж огромен. Мы с Леной не могли это пропустить. Я купил билеты на предпраздничный день, отстояв длинную очередь. О том, чтобы взять Тамагочи с собой, даже речь не шла. Задав ему корма впрок и проверив уровень жизни, мы со спокойной душой ушли в кино.

Как вы знаете, «Титаник» идет три часа. Прибавьте время пешей прогулки до кинотеатра и обратно, плюс мы еще в кафе зашли выпить по чашке чая и обсудить трагическую судьбу Джека Досена. Итого пропадали часов пять-шесть…

Разумеется, Тамагочи благополучно «сдох», не дождавшись ужина.

Это был очень грустный вечер. И в кино наревелись, и скотину не уберегли.

С того дня я игрушку больше не включал. Любовь требовала слишком много жертв, на которые я не готов был пойти.

Лёд из газа и межпланетные дела/тела

Сборник историй о Челябинске был бы неполным без рассказа о падении метеорита. Однако моя история непосредственно о катастрофе походила бы на миллион других: вспыхнуло, бабахнуло, вырубило электричество и связь, и мы разъехались по домам менять штаны. Единственное отличие – непрерывный семичасовой (!) прямой эфир на радио: сотни звонков и смс-сообщений от слушателей, перехваченные на ходу куски пиццы, координация спасательных служб, сводки с полей. «Комсомольская правда» была единственной радиостанцией, которая в тот день вела умопомрачительный марафон. На нашей частоте висело полгорода. После эфира случилось много виски… а потом сразу наступило субботнее утро.

Расскажу я лучше об операции подъема злобной каменюки со дна озера Чебаркуль.

Холодный октябрь 2013 года. Колючий ветер, высокие волны. На берегу вокруг временных сарайчиков бригады водолазов «Язь», приехавших из Екатеринбурга, слоняются журналисты. Позади полгода розысков камня на илистом дне, поисков решения по его подъему, срывы и неудачи. И вот, наконец, мужики в резиновых костюмах в ста метрах от берега закидывают его на платформу катамарана и подтягивают на буксире. Но не вытаскивают – ждут полного сбора.

Часов пять-шесть ничего не происходит. Завернутый в подарочную тряпицу метеорит покачивается на воде, водолазы развлекают случайных слушателей рассказами о «разумном сопропеле», обитающем на дне озера, а нам остается только шляться по округе и искать что-нибудь согревающее.

После полудня подтягиваются почти все – федеральные СМИ, включая вездесущий «Life», местные репортеры, ученые, эксперты и просто зеваки. Но камень не вытаскивают.

– Кого ждем? – спрашиваю у скучающих коллег.

– Догадайся, – отвечают. – Межпланетные дела…

Ясно. Губернатор запаздывает. Говорят, на собственном вертолете летит.

Ждем, слоняемся, курим. Я периодически выхожу в эфир по телефону с рассказами о том, что тут, собственно, ни фига не происходит.

Наконец, оживление. Михаил Юревич в окружении свиты появляется на берегу. Журналисты бросают свои бутерброды и термосы, хватают камеры. Катамаран с камнем на борту торжественно втягивают на сушу. Софиты, щелчки фотокамер, селфи, стендапы телевизионщиков. Ученые дают интервью на фоне пришельца, все остальные просто лезут пощупать и погладить. Ощущения от прикосновения к космическому бродяге, который ошибся дверью, конечно, невероятные. В общем, начинается форменный Армстронг: «Маленький шаг для человека – большой скачок для всего человечества»…

Напоследок метеорит взвешивают на сложной конструкции, напоминающей детские дворовые качели. Он великодушно разрешает зафиксировать свои шестьсот с лишним килограммов, а потом ломает весы и раскалывается надвое. Всем спасибо, все свободны.

Смеркается. Холодает. Мэр Чебаркуля Андрей Орлов приглашает замерзших и голодных журналистов угоститься чем Бог послал. Я отрабатываю по телефону репортаж на Москву и иду в ресторан греться.

Дальше вы знаете… сразу наступает утро.

Кусок метеорита на берегу озера Чебаркуль. Фото: РГ

Андрей Важенин. А был ли мальчик?

Конечно, нельзя обойти стороной такое событие. Получилось так, что я наблюдал весь этот процесс из окна кабинета от начала и до конца. Должен сказать, что у меня до сих пор есть сомнения, метеорит ли это был. Посудите сами: посреди безоблачного неба появилась нарастающая светящаяся точка, потом произошла вспышка, взрыв, спектр примерно ультрафиолета, что в общем-то мало похоже на распад камня. Осколки любого тела, распадающегося в небе будто снежок или взорвавшийся камень, должны лететь подобно метле или вееру, но никак не соблюдать строгую параллельность линий.

Ну и, собственно, падение в озеро. Любое тело, падающее под углом, оставляет след в виде эллипса, а не абсолютно круглое отверстие.

Впрочем, это дело астрофизиков и других специалистов, которые знают, что это было на самом деле. А мне, как и многим другим, просто повезло, что я стал свидетелем такого редкого природного (или техногенного) явления.

Наталья Рахматуллаева. Все будет хорошо

Поздний осенний вечер. На улице льет непрекращающийся холодный дождь. Пассажиров нет. Но и моя рабочая смена уже подошла к концу. Ура! Наш троллейбус возвращается в родное депо номер один.

Подъезжаем к остановке «Площадь Революции», и тут большая компания молодых мужчин (что-то около десяти человек) буквально вваливается в салон. Мой наметанный глаз опытного кондуктора определяет: ребята, по всему видать, из «мест не столь отдаленных».

И угадала!

Спокойно и с улыбкой говорю:

– Пожалуйста, оплачиваем проезд.

Мужчины дружно протянули какие-то мокрые и довольно потрепанные документы.

Взглянув, я сказала:

– Извините, ребята, но я сомневаюсь, что по этим справкам вы можете ехать в троллейбусе.

Тогда самый молодой весело-просяще говорит:

– Ты, мать, разреши нам пару остановочек проехать, и мы слиняем. Да не смотри на нас так жалостливо. Все будет хорошо!

Ничего я не потребовала за проезд у этих пассажиров. Пускай едут с миром. Очень печально, что у таких молодых и красивых мужчин уже потеряно несколько лет свободы.

От всего сердца я пожелала им начать новый виток молодой жизни по-честному, с любовью к людям.

Выходя из троллейбуса, они благодарили, а один парень поцеловал мне руку.

Об относительности

Прав был знаменитый седовласый старик, высунувший язык перед объективом фотокамеры: всё познается в сравнении. Я, правда, так до сих пор ничего и не понял в теории Эйнштейна – может, он совсем другое имел в виду, – но слово «относительность» мне нравится.

Как-то в гости к моей доченьке приехала подруга из Тамбова. Ну, я как приличный отец (мне нравится так о себе думать) прогулялся с девчонками по Челябинску, показал-рассказал кое-что. Пообщались, в общем. В какой-то момент Ксюша заметила, что у нас в городе много зелени. «Чего?! – подумал я. – Мы же тут за каждое дерево воюем, и всё без толку – рубят как капусту». Но оказалось, что в Тамбове зелени еще меньше. Мы тут просто с жиру бесимся.

Или вот еще. Бывают в жизни моменты, когда прям хоть в петлю, хоть в бутылку. И все лезут с вопросами: «Как ты?». Я недавно сообразил, что на эти вопросы нужно отвечать гениальной фразой из фильма Эльдара Рязанова «Служебный роман»: «По сравнению с Бубликовым – неплохо». Это работает. Всегда ведь найдутся люди, которым гораздо хуже, чем тебе, и как-то грешно унывать и жаловаться.

Тарасовка

Кто-то предлагал Кировку переименовать в Тарасовку.

Забавно.

Во-первых, в народе давно сложилось твердое представление о том, что такое «Тарасовка» и где она находится. Во-вторых, мы вообще не любим переименований и нововведений. У нас и с Кировкой-то всё складывалось непросто и не сразу.

Помните?

Пошел в нулевых слух: оживленный отрезок улицы, соединяющий набережную с проспектом Ленина, станет пешеходным. Шум поднялся до небес. Там же автобусы, магазины, офисы, и так не протолкнуться, а вы эту улицу – пешеходной?! Что за понты? Тут же все парализует! Не валяйте дурака!

А сейчас попробуй отними эту красоту. Сердцем прикипели, гостей-туристов сюда водим, верблюду горб наглаживаем, бродяге в кепку мелочь кидаем, фотографируемся по миллиону раз.

С названием, правда, не сразу определились – всё «Арбат, Арбат». Когда кто-то предложил Кировку, отмели чуть ли не сходу. Ерунда какая-то местечковая…

Помню, работал я тогда на местном «Авторадио». Однажды в автомобильный тур по стране отправился из Москвы известный радиоведущий и журналист-автолюбитель Юрий Гейко. Заехал и в наш челябинский офис.

Сидит, чай пьет.

– Что тут у вас интересного посмотреть можно? – спрашивает.

Мы скромно глазки потупили и как бы извиняемся:

– Пешеходная улица есть красивая. Арбатом пока зовем, но это временно, свое еще не придумали.

Юрий хлюпнул чаем и обиженно так:

– А чем вам Арбат не угодил? Западло так назвать?

В общем, долго еще язык не поворачивался произнести «Кировка». Вместо нее упрямо вертелся московский прототип. Но прижилось, не вырвешь. А теперь вы тут с «Тарасовкой»! При всем уважении и с благодарностью к Вячеславу Михайловичу, но – вы смеетесь?

Давайте лучше послушаем, что думает молодежь. Даю слово своей дочке.

Стильная девушка на Кировке. РГ