Текст книги "Рудная черта"

Глава 42

Они продвинулись еще дальше и бились теперь не на береговом склоне, а на пологом дне Мертвого озера, где проход немного расширялся, но куда вовсе не доставали солнечные лучи.

Сверху светилась зеленым плотная туманная дымка.

Впереди рдела рудная черта.

И до черты той – уже рукой подать.

Вот она: сияет, переливается красными, алыми, багровыми оттенками сразу за упыриными спинами. Граница, прочерченная древней кровью и ею же порушенная.

– А-а-а-а-а! – Всеволод заработал мечами с удвоенной, с утроенной энергией.

– А-а-а-а-а! – рядом колол, рубил, крушил Бернгард.

– У-у-у-у-у! И-и-и-и-и! – выли и визжали темные твари.

Мертвые рыцари валили врага и падали сами молча.

Они приближались к заветному сиянию и к темной бреши, прерывавшей его.

К дыре, откуда наползали все новые и новые твари, возникая в этом мире из ничего. Да сколько же их там! Сколько проклятых кровопийц успело укрыться со своим Князем за кровавой чертой?

Которая – вот и еще – стала немножко ближе.

На шаг. На полшага. На четверть шага…

Еще.

И еще.

И вот сейчас уже! Дойти! Пустить в Проклятый Проход умрунов Бернгарда, чтобы мертвая дружина хотя бы на время задержала нечисть с той стороны.

А самим – начать ритуал. Кровь на кровь, слова на слова. И – закрыть дыру. Запечатать. Залатать…

Темная фигура, возникшая вдруг среди бледных тел, преградила им путь. Только что ее не было – а вот уже и есть. И не обойти, никак Черного Князя, самолично выступившего из-за границы миров.

Свой огромный – в полтора человеческих роста – прямоугольный щит Шоломонар держал поперек тела, закрывая добрую половину прохода между мертвыми водами. Тяжелый, изогнутый меч-серп поднят над головой.

Упыри, повинуясь безмолвному приказу, мгновенно расступились в стороны, давая дорогу Властителю. Кто смог – отошел к рудной черте. Кто не смог – сгинул в вязких мутных стенах.

А Шоломонар времени не терял. Напал сразу. Насел, навалился…

Первым на пути Князя стоял Всеволод.

Удар черного серпа он, не подумав, попытался отвести скрещенными над головой клинками. Куда там! Сверху словно обрушилась глыба, пущенная из порока. Кисти рук едва не выворотило из суставов. Всеволод чуть не лишился обоих мечей. Оружие – удержал, но сам на ногах устоять не смог. Повалился навзничь. И тут же, подхваченный крепкой рукой, был выдернут из-под второго – добивающего – удара.

Бернгард! Магистр бесцеремонно выволок его из первых рядов. Швырнул назад – за спины рыцарей-умрунов. Прогудел из-под забрала:

– Все! Кончилось время твоего геройства, русич. Обожди пока.

Обождать?! Ну уж нет! Следовать совету Бернгарда Всеволод не собирался. Но пока поднимался, да встряхивал отсушенные руки– битва продолжалась.

Напор притупленного пешего клина Шоломонар, стоявший у них на пути, принял на щит. Щитом же и остановил мертвую дружину Бернгарда. А после – невероятно! – тем же щитом начал ломать и выдавливать строй мертвецов. Словно движущаяся скала медленно, но неумолимо оттесняла серебряных умрунов от рудной черты.

Как прежде молчаливые мертвые воители в тевтонских плащах прорубались вперед, так и теперь, не произнося ни звука – отходили назад. Поневоле тесня и заставляя отступать Бернгарда и Всеволода.

На четверть шага, на полшага, на шаг.

И – на два.

И – на все три.

Шоломонар давил щитом.

А мечом-серпом – рубил. Подцеплял. Рассекал. Крошил. Разваливал.

Вот пал, обращенный в груду подрагивающих обрубков один рыцарь Бернгарда. Через куски почерневшей плоти, клочья кольчуги, расколотый шлем и лужу бесцветной серебряной водицы, Шоломонар переступил, даже не взглянув на останки.

А вот та же участь постигла второго мертвеца…

Клинки, секиры и булавы, отделанные белым металлом, отскакивали от щита и черной брони напирающего Князя.

И – третьего…

Брызжущее во все стороны жидкое серебро из тел умрунов волновало и будоражило мертвые воды, прожигало насквозь упыриные трупы, но с лат наступающего Властителя стекало безобидными ручейками, оставляя лишь едва заметные шипящие дорожки.

Четвертого…

А ведь рудная черта была так близко!

Впрочем, она и сейчас еще не далеко. Нужно только преодолеть последнюю преграду. Одолеть Шоломонара нужно.

Ноющая боль, наконец, ушла из отшибленных рук. Всеволод попытался вновь протолкнуться вперед. Его мечи, закаленные в крови Черного Князя сейчас нужны там как никогда.

– …не пускать! – донесся из первых рядов обрывок фразы-приказа.

Приказывал, конечно, Бернгард.

«Кого не пускать? – не сразу понял Всеволод. – Куда не пускать?»

Но уже в следующий миг стало ясно: магистр распорядился не пускать в бой его, Всеволода!

«Кончилось время твоего геройства, русич…»

Поредевший рыцарский клин перестроился в плотную цепочку во весь проход. Серебряные умруны сомкнулись неподатливой стеной. И расступаться не собирались.

Да что же это такое творится-то!

– Бернгард! – в голос заорал Всеволод.

Поздно. Бернгарду сейчас было не до него. Бернгарда-то мертвая дружина пропустила. Бернгард уже выступил из строя и…

Князь-магистр схлестнулся с Шоломонаром-чужаком. Два Властителя бились друг с другом в узком проходе на границе миров.

В эту решающую схватку не вступали ни упыри Темного обиталища, ни мертвая дружина Бернгарда. Никто не пытался помешать чужому Властителю и помочь своему. Любая помеха на тесном ристалище сейчас вредила бы обоим, а любая помощь могла оказаться помехой. Упыри и умруны просто ждали, пока двое закончат свой поединок.

Бернгард сразу обрушил на противника град стремительных ударов. Тот же, обремененный огромным щитом, уместным в бою против многих слабейших, но скорее мешавшим, чем помогавшим в единоборстве с равным, двигался не столь ловко и стремительно. Пришлый Шоломонар больше прикрывался и защищался, не имея ни времени, ни возможности избавиться от громоздкой ноши.

Впрочем, это продолжалось недолго.

Меч Бернгарда, прошедший закалку кровью другого Черного Князя, разил сильнее и точнее, нежели оружие его мертвых рыцарей. В считанные секунды магистр разнес черный щит противника. Обломки разлетелись в стороны, и схватка закрутилась в новом яростном ритме.

Никто не отступал. Темные Властители старались достать друг друга хитроумными смертоносными выпадами или бесхитростными, но сокрушительными рубящими ударами. Не доставали. Единоборцы пытались втолкнуть один другого в вязкие мертвые воды и этим хотя бы на миг обездвижить противника. Не выходило.

Единственное, что получалось: бить клинком о клинок. Прямым – об изогнутым. Изогнутым – о прямой. Белым – о черный. Черным – о белый.

И выдерживать удары невиданной мощи.

Это могло продолжаться долго. Это могло закончиться чем угодно. Взбешенный Всеволод, которого специально готовили к схватке с нечистью, а теперь не допускали к бою, решился.

– Ты уж не серчай на меня! – буркнул он стоявшему впереди умруну.

Резкий взмах двумя мечами. Двойной горизонтальный удар с разворота.

Один из мертвых тевтонских рыцарей, загораживавших проход, развалился, рассеченный на три части. Ноги. Нижняя половина тулова. Верхняя…

Растекающаяся серебряная водица…

Одним союзником меньше. Но ведь это не те союзники, которым доверяешь всегда, во всем и всецело. К тому же сейчас мертвецы Бернгарда стоят на пути и чинят препятствия. Так какой прок от этого союза?

Всеволод ринулся в открывшуюся брешь, прежде чем стена белых тевтонских плащей в черных крестах и подтеках сомкнулась вновь. Прежде чем его успели схватить, остановить…

Прорвался. Вырвался.

Выступил из плотных рядов.

Чудом увернулся от отбитого кривым серпом меча Бернгарда.

Отметил про себя: пострадал, оказывается, не только щит чужака, черный серп – тоже, вон, выщерблен чуть ли не до половины, а клинок магистра – целехонький, будто и не было яростной сечи. Результат особой закалки в особой крови…

К Всеволоду, осмелившемуся вмешаться в единоборство Властителей, устремились ближайшие упыри. Но им уже не успеть.

Шоломонар, парируя ответный выпад Бернгарда, открылся слева. Всеволод воспользовался. Ударил. Одним мечом. И – сразу, вдогонку – другим. В левое плечо, в шею. Да со всей мочи. Его оружие ведь тоже омыто в крови Черного Князя. Значит…

А ничего, ничегошеньки совершенно это не значило!

Доспех Властителя Всеволода не пробил. Только оттолкнул Шоломонара, да отвлек на себя часть его внимания.

Но тут уж и Бернгард сподобился.

Резкий, длинный колющий удар – и меч магистра с хрустом входит в черную грудь. И выходит из черной спины.

– А-а-а-а!

Рев.

Кровь.

Густая. Червленная.

Звенит боевой серп, выпавший из черной ладони.

А мгновение спустя и сам пришлый Шоломонар падает навзничь.

Замертво.

И по-прежнему не понятно – почему?! Почему оружие магистра так легко пробивает броню, которую не могут одолеть клинки Всеволода?!

– Зря ты влез, русич, – в голосе Князя-магистра слышалось раздражение и крайняя степень неодобрения. – Я бы и сам…

– Не сомневаюсь, – не дослушав, перебил Всеволод.

Его взгляд метнулся с ровнехонького лезвия Бернгардова меча на глубокие изломы, украшавшие черный серповидный клинок, лежавший возле трупа поверженного Властителя.

Еще немного – и Бернгард попросту перерубил бы оружие противника. А после и самого противника. В общем, все верно: Бернгард и сам бы… все сам бы сделал магистр…

Но все-таки – почему? Почему только ему… его мечу такое под силу?!

Глава 43

Упыри – те немногие, что еще оставались в разверстом проеме между мертвых вод, шипя и скалясь, отступали за порушенную черту. Лишившись Властителя и получив избавление от чужой воли, темные твари спешили назад – в родную тьму. Даже здесь, на озерном дне, укрытом густой тенью и плотным туманом от рассеянных лучей заходящего уже солнца, они чувствовали себя неуютно. Порождения темного обиталища предпочитали дожидаться ночи по ту сторону кровавой границы, и бледные тела одно за другим исчезали в зияющем разрыве. Твари переходили черту и словно растворялись в клубящейся зеленоватой дымке между мирами.

Ну, вот и всё.

Исчезли. Растворились.

Все.

И, вроде бы, можно, наконец, спокойно запирать Проклятый Проход. Вроде, некому уже помешать. Но странно: радостного подъема от этой победы Всеволод не испытывал. Зато ощущал невесть откуда взявшуюся тревогу. Хотя почему невесть-то? Очень даже весть…

Между мертвых вод висело тягостное молчание.

И в душе ворошилось нехорошее предчувствие.

Нет, смерти, как таковой, Всеволод не боялся. Ему не страшно было излить свою кровь на рудную черту. Если потребуется – хоть всю, хоть до последней капли. Для того ведь он, собственно, сюда и пришел. А вот те, кто с ним… Для чего они здесь? На самом деле – для чего?

Что сейчас на уме у Бернгарда?

Поднявшего забрало и улыбающегося…

Слишком уж дружелюбно улыбающегося. Как никогда прежде.

Всеволод тоже откинул защитную личину шлема. Утер пот. Огляделся. Несколько уцелевших серебряных умрунов, да Черный Князь в тевтонском одеянии – вот кто был с ним сейчас на дне Мертвого озера, в узком извилистом проходе, укутанном густым зеленым туманом и стиснутом студнеобразными стенами. Мутными, высоченными, колышущимися, закрывающими и берег и солнце.

А нет ли в том ошибки?

Роковой, непоправимой?

Бернгард уже вложил меч в ножны. Всеволод прятать клинки не спешил. Держал в руках, чуть опустив, но так, чтобы при необходимости, при малейшей опасности можно было поднять иударить.

– Бой окончен, русич, – усмехнулся магистр, – Чего ты так вцепился в мечи?

– Потому что до сих пор не услышал от тебя правдивого ответа… – хмуро сказал Всеволод.

– Ответа на какой вопрос? – то ли в искреннем, то ли в деланном удивлении поднял брови Князь-магистр.

– Чем мои мечи отличаются от твоего, Бернгард? Я бы хотел узнать это прежде, чем мы начнем закрывать рудную черту.

– Ну, хорошо. Если хочешь – узнаешь…

Магистр улыбнулся еще шире. Нарочитая, демонстративная приязнь так и сквозила во всем его облике. Но вот глаза Бернгарда оставались холодными и настороженными. Значит, ненастоящая эта приязнь? Значит, за показным дружелюбием кроется что-то иное?

– Вообще-то не в мечах дело, русич.

– Но и не в крови Властителей, ведь так?

– Так, – согласился Бернгард.

– Тогда в чем же?

– Да все в том же. В тебе.

– Во мне?!

– В твоей крови.

Опять кровь?! Опять его кровь? Но здесь-то она при чем?!

Ошеломленный Всеволод поневоле сконцентрировалось все своей внимание на Князе-магистре. На его скалящейся – и вовсе уже не столь дружелюбно – физиономии.

А вот мертвых рыцарей Бернгарда он как-то упустил из виду. На какой-то миг он попросту забыл о них.

И поплатился.

– Взять его! – кратко и тихо приказал Бернгард. Настолько тихо, что Всеволод даже не был уверен, что приказ этот вообще прозвучал вслух.

Но те, кому он предназначался, его расслышали.

Два одновременных удара – справа и слева. Над самыми эфесами опущенных мечей. Били внезапно и сильно. Булавой и секирой. Били так, что мечей нипочем не удержать. Простенький, но эффективный прием, позволяющий вмиг обезоружить бойца, потерявшего бдительность.

Звон-звон… Выскользнувшее из пальцев Всеволода оружие умруны Бернгарда ловко подхватили на лету. Оба мечи как по волшебству исчезли с глаз долой.

И все! И нет даже засапожника за голенищем.

– В чем дело, Бернгард? – потребовал объяснений Всеволод. – Боишься, что я буду сопротивляться? Думаешь, откажусь лить кровь на рудную черту?

– Извини, русич, но мне, по большому счету, нет дела до этой дурацкой черты, – отмахнулся Бернгард.

– Что?! – Всеволод подобрался, готовясь к прыжку.

– Я привел тебя сюда не для этого.

– Не для этого? Ты что, не собираешься…

– Не собираюсь, – покачал головой Бернгард. – У меня другие планы на твою кровь.

Другие планы? Значит, все пережито, пройдено и преодолено впустую. Не для того, чтобы остановить Набег? А для чего же тогда? Впрочем, не важно. Важно, что – «другие планы».

– Ты! – Всеволод кинулся на Бернгарда.

И плевать, что нет оружия. Есть руки, которыми еще можно швырнуть ненавистного магистра в мутные мертвые воды.

Два исцарапанных щита в отделке из белого металла сомкнулись перед Бернгардом. Два умруна заслонили своего Властителя. Всеволод больно ушибся, о жесткую преграду. Щиты отбросили его назад. А уже в следующий миг два других мертвеца заломили ему руки за спину. Ловко, быстро, сильно – до хруста в вывернутых суставах.

Всеволод забился, рыча, как раненный зверь, пытаясь освободиться и оттолкнуть умрунов. Бесполезно!

– Успокойся, русич, – холодно посоветовал Бернгард. – Иначе тебе переломают руки. Мне-то, признаюсь, твои руки ни к чему.

– Мерзавец! Проклятая нечисть! Темное отродье!

Бернгард трижды кивнул. Молча, словно соглашаясь. Затем, указав взглядом на разорванную кровавую черту, повелел умрунам:

– Очистить проход. Как сделаете – возвращайтесь ко мне.

Остатки мертвой дружины – с десяток рыцарей, не более – послушно переступили границу миров. Шагнули в зияющюю брешь. Исчезли в зеленоватой мгле.

За рудной чертой вновь взвыли упыри. Всеволод отчетливо слышал – там идет бой. Или избиение. Начиналась чистка…

В Проклятый Проход вошли все умруны, кроме тех двух, что удерживали пленника.

Всеволод покосился назад. А что сзади? Изгиб разверзшихся мертвых вод, плотный туман, да сгущающиеся сумерки.

– Оттуда помощи тебе ждать не стоит, – ухмыльнулся Бернгард. – Не думаю, что на берегу, кто-то мог уцелеть. Слишком много там было Пьющих и слишком мало людей. К тому же и людишки-то все обычные – из плоти и крови.

Людишки, значит… В тоне Бернгарда сквозило явное, ничем не прикрытое пренебрежение.

– Там было солнце, – напомнил Всеволод.

– Было. Но это ничего не значит. Даже под солнечными лучами Пьющие должны были смести заслон и сбросили его в мертвые воды.

– Ты много болтаешь, Бернгард! – процедил Всеволод.

– Разве? А мне казалось, я всего лишь коротаю время за приятной беседой, пока мои серебряные рыцари расчищают для нас проход между мирами.

Бернгард покосился на брешь в кровавой черте. Прислушался. Вой и визг на той стороне быстро удалялись. Всеволода держали по-прежнему крепко. Не вырваться…

– Вряд ли это надолго затянется, – продолжил Бернгард. – Пьющие остались без хозяина, и сражаться с моими рыцарями им сейчас смысла нет. Как только их отгонят подальше, мы войдем и продолжим. Нам никто больше не помешает. Ни с той стороны, ни с этой.

Продолжим что? Не помешает в чем?

Да, его крепко держали за руки, но рта пока не закрывали.

– Ты мне лгал, Бернгард! – прохрипел Всеволод. – С самого начала лгал. Для чего тебе понадобилась моя кровь? Для чего тебе кровь Изначальных, если ты не собираешься закрывать рудную черту?

– Я не лгал, – покачал головой магистр. – Просто не открывал всей правды. Но теперь можно. Да, ты потомок древнего рода. Да, в твоих жилах течет частичка сильной крови. Но твоя кровь гораздо сильнее, чем ты думаешь. Твоя кровь – не просто кровь Изначальных. Это хорошо почувствовала Эржебетт. Поэтому, презрев опасность, Любящая и пошла за тобой в мой замок.

– Объясни!

– Ты – обоерукий.

– И это все?

Все твое объяснение, Бернгард?

– Обоеруких воинов я встречал и прежде, – продолжал магистра. – По большому счету любого толкового ратника можно обучить бою двумя руками. Но у него непременно будет рука, которая бьет сильнее и рука, которая бьет слабее. У тебя не так. Одна твоя рука ни в чем не уступает другой. Ты из тех, кто с самого начала рожден для обоерукого боя. Кто, будучи одним человеком, сражается как два. Такое встречается редко. Но о таком говорит легенда, забытая в твоем мире и ведомая лишь немногим Властителям моего.

– И что же рассказывает эта легенда? – спросил Всеволод.

– А ты подумай сам, – улыбнулся Бернгард. – Две руки, разящие в бою, как одна. Две руки одного тулова – одинаково сильные, одинаково ловкие и ни в чем не зависящие друг от друга. Это тебе ничего не напоминает?

– А что ЭТО должно мне напоминать?

Всеволод ничего не понимал. Он привык воспринимать свою обоерукость, как нечто само собой разумеющееся и никогда прежде не задумывался о ее природе.

– Два обиталищах, соединенные одной границей и одним проходом, – ответил Князь-магистр. – Они столь же независимы и самостоятельны, как твои правая и левая руки.

Всеволод вскинул голову.

– Хочешь сказать, я имею что-то от каждого из них?

– Ты догадлив, русич, – похвалил Бернгард. – Твой род берет начало из двух разных миров. В твоих жилах течет Смешанная кровь.

– Но каким образом? Людское и темное обиталища враждовали с начала времен!

– Враждовали? С начала? – Бернгард скривился. – Возможно, так тебе было сказано, но это вовсе не значит, что так было на самом деле.

– А как? Как было?

– Не требуй от меня невозможного. Об этом сейчас не знает никто.

– Но твои хваленные легенды!

– Легенды тоже рассказывают не все. Они слишком стары. Они донесли до нас немногое.

– Например?

– Ну, например, историю о единении Пьющей-Любящей моего мира и Вершителя мира твоего.

– О единении? – изумился Всеволод. – Да разве такое возможно, чтобы лидерка и Изначальный…

– Когда-то было возможно, – пожал плечами Бернгард. – У нее хватило любви на двоих. У него достало силы, чтобы насытить ее и не ослабить себя. А в итоге… – Бернгард выдержал паузу, глядя в напряженное лицо Всеволода… – в итоге, у этих двоих родился ребенок.

– Ребенок?!

– Срединное Дитя. Так его называет легенда. Тебе уже должно быть известно, что Пьющая-Любящая овладевает чужой силой через любовную ласку. Но ты, вероятно, не догадываешься о другом: Любящая, как и обычная женщина, способна вбирать в свое чрево и мужское семя, от которого может произвести потомство. Если пожелает. Если это ей будет выгодно.

Глава 44

Всеволод пытался осмыслить услышанное. Ребенок? У темной твари и Изначального? Как вообразить подобное?!

– Такое потомство смешивает в себе силу отца и матери, – продолжал Бернгард. – Даже нет, не так – силу миров, которую несут в себе и используют отец и мать. А когда одна великая сила ложится на другую не менее великую, они не складываются, но преумножаются. И притом многократно.

– Что ж, сила Изначальных, действительно, велика, – согласился Всеволод. – Но ведь сила лидерки не настолько…

– Настолько, – оборвал его Бернгард. – У той Любящей – именно настолько. Прежде чем соединиться с Изначальным Вершителем вашего мира, она долго и кропотливо собирала на любовном ложе силу молодых и неопытных Властителей, которых смогла околдовать своими любовными чарами.

Ах, вот она как! Эта легендарная лидерка, оказывается, не отличалась целомудрием. А впрочем, существо, живущее плотской любовью, не может быть иным.

– По сути, через Пьющую-Любящую слились воедино могущество Вершителей и Властителей. В ее сыне слились. В Срединном Дите.

– Об этом тоже говорит легенда?

– И об этом тоже, – кивнул Бернгард. – Теперь ты понимаешь, русич, какой ребенок появился на свет?

– Да уж догадываюсь! Интересно только, это было дитя любви или силы?

Бернгард пожал плечами:

– Как именно произошло зачатие – по страстному влечению неразумных влюбленных, по их обоюдному согласию, тщательно обдуманному и обговоренному, по хитроумному плану одного из двух любовников или в результате грубого насилия и принуждения – об этом легенда умалчивает. Никому и никогда уже не узнать истинных помыслов отца и матери Срединного Дитя. Известно только, что семя Изначального Вершителя вошло в лоно Пьющей-Любящей в проходе, соединяющем два обиталища, ибо так было нужно для единения сил разных миров. Известно также, что родившийся ребенок стал величайшим воином, что он легко переносил солнечный свет людского обиталища и прекрасно видел во мраке темного мира. Что он одинаково хорошо владел правой и левой рукой. И что его потомство тоже…

– Тоже что?

– Тоже следует искать среди обоеруких. Истинных обоеруких. Таких как ты, русич.

– И чем же мы так примечательны?

На ответ Всеволод не надеялся. И все же ему ответили. Честно или нет – кто знает?

– Вы – ничем, – хмыкнул Бернгард. – А вот ваша Смешанная кровь обладает многими полезными свойствами. Она способна не только открывать и закрывать границу между обиталищами, как обычная кровь Изначальных…

«Ничего себе «обычная»!» – невольно подумалось Всеволоду. Насколько же необычной в таком случае должна быть Смешанная кровь?!

– Она позволяет тому, в чьих жилах течет, свободно и беспрепятственно, без помощи заклинаний проходить через границы миров. Проходить так же просто, как ты перешагиваешь порог незапертой, но лишь притворенной двери. Проходить самому и проводить за собой других, разрывая на время своим следом рубежи мироздания. Для этого не нужно даже пускать кровь наружу. Для этого достаточно лишь желания. Горячего, как кровь, страстного, искреннего – но одного только желания. Пожелав по-настоящему, потомок Срединного Дитя может легко переступить закрытую границу.

– То есть, перейти из людского обиталища в темное или обратно через непорушенную рудную черту? – недоверчиво спросил Всеволод.

Это было немыслимо. Но с другой стороны, зачем Бернгарду врать?

– Людское, темное… Ты умен, но слишком ограничен в своих суждениях, русич. Я говорю о большем. Хозяин Смешанной крови способен путешествовать не только по знакомым тебе и мне мирам, но и по иным, еще неизведанным.

– По иным? Но разве…

– Да, они существуют! – глаза Бернгарда горели незнакомым пугающим блеском. – Старые легенды говорят и об этом. На самом деле, проход между нашими обиталищами – это условный рубеж, тончайшая грань, к которой примыкают десятки, сотни, а быть может и, тысячи других миров. Грань эта была вскрыта лишь частично. Однако любой проход, уже соединяющий два мира, может вывести обладателя Смешанной крови в третий, в четвертый, в пятый, в десятый, в сотый мир. Ну, и наконец… Смешанная кровь двух обиталищ помогает справляться с их Вершителями, и Властителями. А поскольку в вашем мире Изначальных Вершителей не осталось, можно обратить всю ее мощь на Пьющих-Властвующих моего мира.

– Ты говорил, что броню Черных Князей крушит оружие, смоченное в их же крови, – угрюмо заметил Всеволод.

– А вот тут – каюсь – я немного слукавил, – осклабился Бернгард. – Не стоило тебе открывать глаза раньше времени. Да, черная броня Властителей и Летунов крепка. Но ведь на твоих глазах один Властитель поверг другого. Оружие, созданное тем же миром, в котором выкована эта броня, способно ее одолеть. Не сразу, с большими или меньшим успехом – но способно. Боевой серп Пьющего-Властвующего – с большим. Когти и клыки Пьющих-Исполняющих – с меньшим. Ваша серебрённая сталь для этой цели подходит плохо. Но вот если ее окропить кровью… – нет, не кровью Властвующих и не кровью Изначальных, а Смешанной кровью… Твоей, к примеру…

– Моей?

– Именно. Это твоя кровь, русич, помогла мне так легко и быстро пробить чешую Летуна и доспех Властителя.

– Но нож! Засапожник, которым я заколол Черного Князя под стеной Сторожи… И стрелы Сагаадая… Нож и стрелы, Бернгард?.. Они ведь били через кровь Властителя… и потому… они… его…

Прежде такое объяснение казалось Всеволоду правдоподобным. Потому что другого попросту не было. Теперь же…

Бернгард покачал головой:

– Они били не только через его, но и через твою кровь. Вспомни, вы ведь перемазали ею друг друга с ног до головы.

Всеволод помнил. Да, так все и было…

– Именно твоя кровь придала силу твоему ножу и стрелам Сагаадая.

Вот оно что… Вот оно как…

– Выходит, и ты задел меня не случайно? – понял вдруг Всеволод. – Там, в склепе? Когда мечом по ноге.

– Верно, – кивнул Бернгард. – Не случайно. Мне нужна была Смешанная кровь, чтобы окропить свой меч. Пришлось пролить немного…

– А теперь? Что ты намерен делать теперь? Со мной? С моей кровью? Хочешь обмазать ею новые клинки и вооружить ими свою мертвую дружину?

Бернгард покачал головой:

– Для этого не обязательно было так долго ждать и вести тебя сюда.

Действительно, совсем не обязательно.

– А для чего – обязательно?

Если Бернгард не собирается перекрывать границу миров.

– Старая легенда, о которой я тебе рассказал, гласит: Пьющий, который выпьет кровь потомка Срединного Дитя, сам, переродившись, обретет могущество Смешанной крови. Только испить кровь нужно в том же проходе между мирами, где она зародилась. В легенде говориться, что Дитя зачали здесь.

Холодная улыбка Князя-магистра напоминала хищный оскал.

– Так, да?! – Всеволод почувствовал, как его захлестывает волна бешенства. – Значит, вместо того, чтобы закрыть моей кровью рудную черту, ты… ты…

– Эх, русич-русич, – разочарованно покачал головой Бернгард. – Ты, похоже, так ничего и не понял. Эта черта, этот проход, этот проклятый Эрдейский край и все ваше обиталище, лежащее за ним, ничего не значат. Для меня – ровным счетом ничего. Как, впрочем, и то обиталище, откуда когда-то пришел я сам. Прежде – да, я дрожал над кровавой границей как скряга над золотом. Я честно оберегал границу. Я извел под корень ведовское племя, а если допустил при этом ошибку, то только от излишнего усердия. Я нес стражу в нескончаемом Дозоре, а когда начался Набег – отбивал штурм за штурмом.

Но сейчас все изменилось. Сейчас у меня есть ты… твоя Смешанная кровь. Она позволит мне перейти отсюда, с этого рубежа, не в твой и не в мой мир. А – в совсем другой, полнокровный, куда еще не ступала нога Пьющего. Причем, уйти, не разрушая грань мироздания повторно, не оставляя за собой бреши, которой смогут воспользоваться другие. Так объясни, зачем мне драться за это обиталище? И зачем мне делить его кровь с прочими Властителями? Зачем, в конце концов, ограничивать себя, довольствуясь лишь одним испитым человеком в месяц?

Нет, русич, взяв с собой в новый, непорочный, не знающий еще Жажды Пьющих мир десяток своих рыцарей, я со временем обзаведусь там целой армией Исполняющих, которую не остановит никто. Я буду единственным Властителем целого обиталища. Это будет мой мир и только мой. И вся его кровь будет принадлежать мне.

– Что все-таки движет тобой, Бернгард? – негромко спросил Всеволод. – Что движет вами, Властвующими? Какая именно жажда? Жажда крови? Жажда власти?

– А это одно и то же, русич, – ответил ему Бернгард. – Власть не дается без крови. Кровь нельзя взять без власти. Так было и так будет. Всегда. Везде. Испитая однажды кровь пробуждает стремление властвовать. Обретенная власть крепится кровью. И множится жаждой ее же. В новом мире я смогу вдосталь насладиться и тем, и другим. А когда истощаться запасы одного обиталища, твоя Смешанная кровь проведет меня в другое. Здесь же… Здесь пусть разбираются без меня. Ну и без тебя уже тоже.

– А Эржебетт? – хмуро спросил Всеволод. – Зачем она нужна была тебе, Бернгард? Ее ты тоже хотел взять с собой?

– Ее я хотел испить с тобой, – скрипуче хохотнул Князь-магистр. – В ней тоже течет сильная кровь.

Ну да, в самом деле…

– Кровь Изначальных?

Бернгард покачал головой:

– Опять ты не понял, русич. Смешанная кровь.

– Смешанная?! Разве Эржебетт тоже потомок этого… Срединного Дитя?

– А разве она обоерука? – вопросом на вопрос ответил Бернгард.

Нет. По крайней мере, Всеволод этого не замечал. Но…

– Тогда почему ее кровь Смешанная?

– Она смешалась в тот момент, когда на границе миров Пьющая-Любящая в облике оборотая моего мира пожрала ведьмину дочь из твоего обиталища и когда древняя кровь юной ведьмачки слилась с кровью лидерки.

Ах, вот оно что! А ведь, действительно, а ведь, в самом деле…

– Конечно, ее Смешанная кровь слабее твоей. Все-таки Эржебетт – не прямой потомок Срединного Дитя. Однако и такая кровь мне тоже интересна. Она могла бы усилить твою кровь, а уж тогда… О том, какие бы тогда передо мной открылись возможности, сейчас можно только гадать.

Бернгард вздохнул, не скрывая сожаления.

– По-настоящему я понял, что за лидерка охотится за твоей силой, когда прикоснулся к ней. Беда Эржебетт заключалась в том, что она сама не подозревала, кем стала. Она не знала, как лучше использовать свою новую суть, да и не могла знать. Любящим не ведомы древние легенды, известные лишь некоторым Властителям. К тому же Любящие чуют только чужую силу, но не всегда в состоянии верно оценить свою собственную. Впрочем, хватит болтать, русич. Проход свободен, так что займемся более важными вещами.

Только когда Бернгард оборвал разговор, Всеволод понял: из-за рудной черты не доносится больше ни звука. Видимо, умруны оттеснили упырей достаточно далеко. Мертвые рыцари очистили место для своего Властителя-магистра.

– За мной, – приказал Бернгард.

И – шагнул в Проклятый Проход.

Всеволода впихнули туда же.