Текст книги "Рудная черта"

Глава 45

Он уже видел это глазами Эржебетт и ее памятью.

А сейчас смотрел на виденное через посредника собственными глазами.

Заломленные руки по-прежнему удерживали за спиной. Сам Всеволод, два умруна и Черный Князь в одеянии тевтонского магистра стояли в густом полумраке, чуть подсвеченном красными и зеленоватыми отблесками. Рваная черта-граница обратилась в наклонную стену цвета крови. А зияющая в стене прореха с неровными краями была достаточно широка, чтобы сквозь нее на другую сторону смог протиснуться не только человек, но и крылатый Летун.

Другой стороной был теперь родной мир Всеволода. Людское обиталище оказалось там, за перекошенной и пробитой кровавой стеной. За ней и под ней. То, что раньше являлось верхом, теперь непостижимым образом стало низом.

Всеволод отвел взгляд от бреши. Осмотрелся.

Проклятый Проход словно уходил в бесконечность. Он, казалось, не имел ни стен, ни сводов. Вокруг густо вились темные, со слабой прозеленью струйки тумана иного мира. Черный Покров – так вроде бы называл его Бернгард. Или это что-то другое? Липкая, почти осязаемая пелена, подобно тончайшей паутине, обволакивала лицо, как будто ощупывая пришельца, но при этом избегала касаться посеребренных лат.

Под ногами хлюпало. Черное и бесцветное. Кровь упырей, порубленных умрунами, и серебренная водица, не удержанная Проклятым Проходом. Протекшая через Мертвое озеро, просочившаяся сквозь брешь…

– Ну что, русич, пришло время отведать Смешанной крови, – в голосе Князя-магистра прозвучала глумливая торжественность. – Пришло время, найдено место…

Бернгард подошел к нему с обнаженным мечом в руке.

Голову будет рубить? Как Величке? Как Арнольду?

Бернгард навис над беспомощной жертвой удерживаемой послушными и бесстрастными мертвецами. Хотя Бернгард ли это? Тот ли это Бернгард?

Забрало магистра – откинуто. Рот открыт. А зубы… На глазах Всеволода совершалась немыслимая метаморфоза. Зубы Бернгарда росли, выдвигаясь из десен, будто клинки из ножен. Зубы становились длиннее, острее, не помещаясь за губами выступали наружу, загибались, цеплялись друг о друга, скрежеща и поскрипывая. Нет, это ведь и не зубы вовсе – звериные клыки это. Хотя даже у самых свирепых хищников не бывает ТАКИХ клыков. И – СТОЛЬКИХ клыков. А тут их – полон рот. Сплошь клыкастая пасть! И ни плоских резцов в ней, ни тупых жевательных пеньков. Ни одного. Лишь длинные, загнутые, острые крепкие клыки.

Всеволод вспомнил: такую пасть он уже видел под приоткрытым забралом мертвого Черного Князя. Такая пасть не предназначена для того, чтобы просто жевать, грызть и есть. Зато ею удобно протыкать и разрывать… Вены, артерии…

Чтобы потом – пить.

Только пить.

Кровь.

Вволю.

В остальном – и это, пожалуй, было сейчас самым страшным – облик Бернгарда не менялся. Совершенно. Только клыки, только пасть, которая теперь вряд ли поместится под опущенным забралом тевтонского шлема.

Орденский магистр становился тем, кем, по сути, и являлся. Темной тварью. Черным Князем. Пьющим-Властвующим. Самой опасной нечистью Шоломонарии.

Но при этом сохранял человеческое обличье.

Просто человек, которого видел сейчас перед собой Всеволод, был очень хорошо приспособленный к кровопитию.

Лучше бы Князь-магистр целиком обратился в какую-нибудь тварь! В упыря, в оборотая, в Летуна, в кого угодно. Все было бы легче. Чем вот так, чем вот это…

Чудовищное лицо – человеческое, но с нечеловеческими зубами – придвинулось почти вплотную. Пасть шевельнулась. Кривой, частокол изогнутых клыков раздвинулся в жутком… жутчайшем подобии улыбки. Теперь слова Бернгарда сопровождали скрежещущий звук и сухое клацанье. Видимо, такой рот был не очень приспособлен к разговорам. И все же Бернгард говорил:

– Не бойся, русич, и не дергайся понапрасну. Тогда больно не будет. Немного неприятно разве что. Но обещаю не причинять тебе лишних страданий. Мучить тебя мне сейчас ни к чему. Сейчас мне нужна только твоя кровь.

Всеволод все же дернулся. Бесполезно! Умруны держали его крепко… Цепко… Мертво держали.

Меч Бернгарда подцепил и рассек завязки кольчужного воротника, чуть-чуть оцарапав при этом кожу. Затем Князь-магистр вложил клинок в ножны. В мече он больше не нуждался. Теперь-то ему хватит клыкастой пасти.

И ничего тут не поделать. Ну, разве что…

Всеволод плюнул в сердцах. Под поднятое забрало твари. В насмешливые щелочки глаз, в которых уже просыпалась и проступала Жажда…

Увы, плевком нечисть не остановить!

Бернгард сорвал с него шлем, схватил за голову. Сжал, как в тисках. Осторожно, не торопясь, вонзил клыки в открытую шею.

Действительно, боли почти не было. Зато ощущения обострились необычайно.

Всеволод явственно почувствовал, как кончики – одни лишь кончики двух, пока только двух, самых больших и самых длинных – клыков вошли под кожу. Аккуратно раздвинули переплетение упругих жилок. Зажали тугую, судорожно пульсирующую яремную вену, не спеша, однако, вспарывать тонкие стенки.

Потом послышался чавкающий звук.

Первые капли, первый ручеек – пока еще слабый, не подгоняемый напором из вскрытых жил, заструился в клыкастую пасть. Бернгард начинал кровавую трапезу, как заядлый гурман, сначала пробуя вожделенную влагу на язык.

Но едва распробовав…

– А-а-а! – крик.

– У-у-у! – вопль.

Яростный. Дикий. Жуткий. Отчаянный.

С перекошенным лицом и окровавленной пастью, Черный Князь отпрянул от жертвы, отплевываясь, отфыркиваясь и подвывая, будто побитый пес.

Бесценная Смешанная кровь стекала по серебренному доспеху, пробуждая в клубах зеленоватого тумана пугливые завихрения и разливаясь у ног Всеволода. Но это, казалось, уже не волновало Бернгарда.

– Когда? Он? Тебя? – отрывисто и злобно спрашивал Черный Князь сквозь клацанье и скрежет. Душимый гневом, или, быть может, чем-то еще, он дышал тяжело и надсадно. Всеволод понял: что-то пошло не так. Замысел Бернгарда не удался. Но в чем? И почему?

– Когда? – повторил Черный Князь. – Он? Тебя?

– Кто – он? – прохрипел Всеволод. – Что – меня?

– Тот, чью кровь я пролил вместе с твоей. Пролил и испил… чуть не испил…

– Кто? – Всеволод недоумевал и тревожился Всеволод. – Что?

– Твой мастер! Твой старец-воевода! Твой Властитель… твой будущий Властитель. Когда он наложил свою печать на твою кровь?

– Старец Олекса?! – Всеволод оцепенело уставился на Бернгарда, вмиг позабыв и о цепких руках мертвецов, и о стекающем из-под скулы теплом ручейке. – Властитель?! Свою печать?! На мою кровь?!

– Да! Да! Да! – трижды выплюнул Черный Князь. – А ты полагал, что Пьющий-Властвующий оберегает только один проход между мирами?

– Олекса?! – у Всеволода вовсе перехватывало дыхание. – Он – тоже?!

Не может быть! Хотя… Откуда тогда это неуловимое сходство между русским старцем-воеводой и тевтонским магистром, бросившее в глаза еще при первой встрече с Бернгардом?

– Я говорил тебе, что не я один прорвался в этот мир. И я говорил, что проникшие сюда Властители заинтересованы в его защите не меньше вас, людей. Я говорил, а ты не услышал сказанного, русич.

– Но старец Олекса!

Кто бы мог подумать!

– Да, и старец Олекса! Уж поверь мне на слово…

Всеволод начинал верить. И этому – тоже. По всему выходило: лгать Бернгарду сейчас нет никакой нужды.

Глава 46

– Глупец! – все сокрушался Князь-магистр. – Какой же я глупец! Я-то полагал, что Олекса не знает легенды о Срединном Дите! Я считал, что если он прислал сюда обоерукого и если не пришел сам, значит, ему не ведома сила Смешанной крови. Я думал, это подарок судьбы. И я ошибся. Но как я мог предвидеть такое…

– В чем? – хрипло спросил Всеволод. – В чем ты ошибся, Бернгард? И чего не смог предвидеть?

– Твой мастер… твой старец-воевода… он совершил немыслимое. Невероятное. То, чего с живыми людьми никто не пытался сотворить раньше. Раньше просто не было такой нужды. Не могло быть…

– Что со мной сделал Олекса?! – требовал ответа Всеволод. – Что, Бернгард?!

– Он поступил с тобой как с Летуном, русич. Не испив тебя, он впустил свою кровь в твою.

Секунда на осмысление. И – новые вопросы:

– Но когда?! Как?!

– Об этом тебе лучше знать! – Бернгарда аж трясло. Выпирающие наружу клыки скрежетали друг о друга. Из рта-пасти стекала струйка розовой слюны. В глазах пылала неутоленная Жажда, догорала разрушенная надежда и пламенела ярость, требовавшая выхода хотя бы в словах. – Было так… Твоя рука пустила его кровь, а после – ты ее выпил. Кровь Олексы попала в тебя и поставила на тебе печать, как оборотай ставит печать на непожранной еще жертве… Как «Эт-ту-и пи-и пья», как «Я-мы – добыча другого»…

– Оборотай?! – вскинулся Всеволод, хватаясь за спасительную соломинку. – Точно! На мне ведь, действительно, стоит метка волкодлака! Может быть, поэтому…

– Не может! – раздраженно рявкнул Бернгард. – Поэтому – не может! Метка оборотая отпугнет лишь других оборотаев. Для высшего Пьющего она – ничто. Твоя кровь помечена кровью Властителя. Причем, помечена так, чтобы об этом не заподозрил никто. Кровь Властителя в тебе можно почуять, только отведав твоей крови. Ни оборотай, пометивший тебя, ни Эржебетт ее не пробовали. Они лишь чуяли великую силу, кроющуюся в ней. Я же, по неразумению, вкусил твоей крови. И я едва успел ее выплюнуть. И я говорю тебе, русич: Пьющий-Властвующий отравил твою кровь своей.

– Не было такого! – отчаянно замотал головой Всеволод, чувствуя, как все сильнее расплывается по шее теплое и липкое. – Я-то это знаю точно!

– Нет, русич, ты знаешь неточно, – звучали неумолимые слова Бернгарда. – Вкус твоей крови свидетельствует: было. Все было именно так, как я сказал.

Бернгард утер окровавленные губы, сплюнул еще раз. Зашелся в надсадном кашле. Быть может, магистр все же сглотнул каплю-другую кровавой отравы? А впрочем, что за мысли?! Ведь это…

– Это невозможно!.. – упрямо пробормотал Всеволод. – Не могло ЭТОГО быть… Никогда… Чтобы Олекса… Чтобы я пролил его кровь… Чтобы я испил ее…

Он осекся.

Не могло? Никогда?

А поединок?!

Последнее испытание перед эрдейским походом. Единоборство со старцем-воеводой на тупых учебных мечах. Тупых, но все же кованных из железа. Тогда на ристалище возле родной Сторожи, Всеволод затупленными клинками ранил Олексу, бившегося без защитной брони, в грудь. Да, тогда он, действительно, пустил своей рукой кровь непобедимого старца-воина. А потом…

А вот что было потом – ему неведомо. Ответный удар Олексы пришелся в голову. Добрый шлем не раскололся, но сознание на время покинуло Всеволода. Очнулся он уже в избушке травника. Причем, самого сторожного знахаря – дядьки Михея рядом не было. Был только старец-воевода с перевязанной грудью. И больше – никого. А еще… Еще был гул в голове. И привкус крови на губах. Вот только чьей крови?

Неужели, пока он лежал без сознания…

Потом?! Что было потом? Всеволод лихорадочно вспоминал. Олекса говорил что-то об особом заговорном слове – своем слове, заветном и тайном, о котором никто больше не ведал. О том, что, якобы, слово это быстро поднимет Всеволода на ноги. И ведь исцеление пришло. Быстро. Очень. Даже травник Михей не обладал таким лекарским даром. А Олекса – обладал. Или не Олекса, а его красная руда… кровь темного Властителя, впущенная в кровь Всеволода?

Боль тогда отступила. Несмолкающий гул прошел, но голова была будто мхом набита. Всеволод помнил, как уснул в путанице вялых мыслей. Словно утонул в алой вязких жиже. И как увидел странный красный сон без образов. Невнятный кровавый сон.

Так действительно ли ЭТОГО не могло быть? Того, о чем говорит Бернгард? Или все же могло?

– Со временем Олекса обретет над тобой полную власть, – слышал Всеволод глухой и потерянный голос Бернгарда. – Он подчинит тебя, как Властитель подчиняет Летуна. И тогда ему даже не обязательно будет испивать тебя. Ты сам по воле Олексы станешь открывать перед ним границы миров. А я… Я не могу пить кровь, помеченную другим Властвующим. Так на что она мне теперь? Что мне с ней делать? Что мне делать с тобой, русич?

– Отдать чужую добычу законному хозяину! – вдруг пророкотало сзади.

Сказано это было по-немецки, но с ощутимым акцентом.

Оцепеневший и вовсе утративший дар речи, Всеволод смотрел, как порушенную рудную черту переступал… как через брешь в багровой стене входил…

– Олекса! – крик застрял у него в глотке.

Наружу вырвался только слабый-слабый хрип.

Да, это был тот, кого здесь быть никак не могло. Кого Всеволод не рассчитывал уже увидеть ни при каких обстоятельствах.

Старец-воевода русской Сторожи! В левой руке – серебренный щит. В правой – меч. Из-под шлема выбиваются длинные седые волосы. Густая сеть морщинок под опущенной стрелкой-наносником. Тонкие губы изогнуты в насмешливой улыбке.

Но как?!

Откуда?!

Почему?!

– Ты!.. – о, сколько ненависти было в этом возгласе Бернгарда.

И снова:

– Ты! – как проклятье.

– Не ждал, Бернгард? – ухмыльнулся Олекса.

А вслед за старцем-воеводой в проход между мирами уже сыпались ратники Олексы.

Первый, второй, третий…

Пятый, десятый…

Пятнадцатый, двадцатый…

Ратников было много. Втрое, а, может быть, и вчетверо больше чем умрунов Бернгарда. Все бойцы – в русских доспехах. Посеребрённых. Надежных. Защищающих тело с ног до головы. Лица, кстати, тоже закрыты. Опущенными забралами, защитными масками, железными личинами, мелкокольчатыми бармицами…

Возможно, кого-то из этих воинов Всеволод знал. Возможно, знал многих. Возможно – всех. Но радости от встречи с ними сейчас он не испытывал ни малейшей. Слишком пустыми и бесстрастными были глаза за смотровыми прорезями. Неживыми были эти глаза. В чем – в чем, а уж в этом-то Всеволод разбираться научился. И он уже не сомневался, что серебрённая броня укрывает мертвые лица. Олекса тоже привел с собой умрунов. Невесть что текло в их жилах, но только не обычная человеческая кровь. Впрочем, оно и понятно: живым воинам с живой теплой кровью трудно было бы пройти через Эрдейские земли.

А эти вот прошли…

Бернгард исподлобья смотрел на Олексу, скрежеща выпирающими клыками.

– Ты з-з-знал? – по-змеиному прошипел Князь-магистр. – О С-с-срединном Дите?

– Кое-что, – Князь-воевода развел руками.

– И ты пометил Смешанного?

– А, по-твоему, я должен был позволить тебе воспользоваться его кровью?

– Ты изловчился сделать это втайне от него?

– А зачем было ставить его в известность?

Удивление Олексы прозвучало – искреннее некуда.

– Такого никто не делал раньше.

– Что ж, кому-то следовало начать.

– О таком никто и помыслить не мог!

– Именно поэтому я и начал. И именно поэтому ты ни о чем не догадался, Бернгард.

Всеволод, по-прежнему находившийся в цепких руках мертвецов, ошарашено смотрел то на Олексу, то на Бернгарда. Эти двое говорили о нем. Говорили так, будто его самого здесь не было вовсе. И говорили такое…

– Значит, все это – правда, Олекса? – простонал Всеволод.

Старец-воевода, наконец, обратил взор в его сторону. Всеволод не заметил в холодных глазах ни сочувствия, ни насмешки. В таких знакомых и незнакомых глазах.

– Если я скажу «нет» – ты мне поверишь?

«Нет» сказал Всеволод.

Глава 47

Больше на него не смотрели, и с ним больше не разговаривали. Черные Князья не отводили глаз друг от друга. Бернгард – ненавидящих. Олекса – насмешливых.

– Каков был твой замысел? – Бернгард задал вопрос, которого, наверное, никак не мог не задать.

– Тебе действительно нужно это растолковывать? – осклабился старец-воевода. – Ну, хорошо. Расскажу вкратце… Моя кровь в крови Всеволода не способна была быстро подчинить его волю, зато она сделала из него прекрасного лазутчика. Его глазами и его ушами я видел и слышал все, что происходило вокруг него. Благодаря ему, я наблюдал за твоей Сторожей и за тобой. Наблюдал и делал выводы.

– Только наблюдал? – не поверил Бернгард.

– Да. За жизнь Всеволода я не беспокоился. Он был лучшим воином моей Сторожи, я лично обучал его боевым премудростям. В схватке с людьми и в битве с нелюдью Всеволод мог за себя постоять. А тот, кто попытался бы вкусить его крови или плоти, поперхнулся бы первым же куском. Или глотком, как это случилось с тобой. Не надо, не надо, Бернгард… Не скрежещи зубами, не переживай так. Если тебе от этого станет легче, то знай: я тоже совершил большую ошибку. Мне пришлось изрядно поволноваться из-за вашей лидерки. Эржебетт заморочила голову Всеволоду, но не обманула меня. Я прекрасно понимал, что Пьющая-Любящая способна за несколько ночей вобрать в себя всю силу Смешанной крови. Просто взять силу Всеволода на любовном ложе, без кровопускания и кровопития. В этом случае даже моя кровь не уберегла бы его.

Я не рассчитывал, что Всеволод встретится с лидеркой. Я и предположить не мог, что через проход между мирами, за который бьются Властители, сможет прорваться Любящая. Любящая – не Исполняющий, лишившийся хозяина. Любящая – гораздо опаснее и много коварнее. Властвующие попросту не пустили бы ее в этот мир. Откуда мне было знать, что именно она разрушила границу обиталищ и вошла сюда первой, еще до Набега. Как я мог догадаться, что она устроит засаду на подходе к Серебряным Вратам. Впрочем, меня успокоило твое пристальное внимание к этой девчонке. Ну, а когда ты взялся за нее всерьез, я понял: силу Смешанной крови ты ей не отдашь. Эта сила и эта кровь нужны были тебе самому.

– Как ты оказался здесь? – глухо спросил Бернгард.

– Все очень просто, – пожал плечами Олекса, – После отъезда Всеволода я обзавелся дружиной вроде твоей.

Всеволод сжал зубы. Он не ошибся! За спиной Олексы стояли такие же мертвецы, как и умруны Бернгарда. Ну, или почти такие же.

– Я испил воинов, оставшихся в Стороже, – продолжал Бернгард. – Дал им свою кровь и пробудил в них Ток. Жидкого серебра, правда, у меня не был, поэтому жилы своих новых дружинников я наполнил другим раствором.

– Каким? – Бернгард покосился на ратников Олексы.

– Осина, – охотно пояснил старец-воевода. – Твой Ток гонит по венам твоих рыцарей серебряную водицу. А мой – взвар из осиновых листьев, почек, коры и сердцевины, замешанный на осиновом же соке. У меня был хороший травник и знахарь, Бернгард…

Дядька Михей! Всеволод сразу догадался, о ком идет речь. «Был», значит?..

– Он по моей просьбе варил осиновое зелье котлами и бочками, а потом заготавливал настой необходимой концентрации. Бедняга полагал, что это запасы на случай Набега, чтобы поливать со стен всякую хм-м-м… нечисть…

Олекса осклабился.

– С собой, правда, я его брать не стал. Знахарь был старый, да и воинскому делу не обучен. От такого в бою проку мало. А мертвецов латать – сам знаешь – дело нехитрое. С этим и без лекаря управиться можно.

«Знахарь был старый». «Был»… Эх, Михей-Михей!

– Осиновый Ток – не серебряный, конечно. Не столь надежная защита. Насквозь Пьющих взвар из осины не прожжет, но все же силушки возьмет у них изрядно. Он и из моей-то крови, пущенной в жилы испитых ратников, вытягивал всю силу в два счета. Вытягивал и растворял в себе… А мне ж того и надо. Оглянуться не успеешь, а пробуженный Ток уже струится вовсю. Потому, кстати, и новую дружину я собрал так быстро. Ну а как собрал – покинул Сторожу и отправился вслед за Всеволодом…

Покинул Сторожу? В такое время?! Всеволод вспомнил давние слова Олексы: «Если граница обиталищ рушится в одном месте – то трещать начинает повсюду» Врал, выходит, старец-воевода? Может, да, а может… может, и нет. Если Олексу привело сюда нечто, что является для него более важным, чем судьба людского обиталища. Собственная судьба, к примеру.

– До Эрдея добрался без особых приключений, – продолжал старец-воевода. – Расположился неподалеку от твоего, Бернгард, замка. Но – на достаточном расстоянии, чтобы твои рыцари во время дневных вылазок не обнаружили моих дружинников. Ночью нас и вовсе никто не беспокоил. Пьющие-Исполняющие, лишившиеся хозяина, сами никогда не нападут на Властвующего. Ратники с осиновым взваром вместо крови им тоже ни к чему. А Властители из-за рудной черты, могли достать меня и мою дружину, только миновав Серебряные Врата. Но вряд ли бы Властитель без штурма обошел крепость, где есть живая кровь. Мы заняли небольшой монастырь. Есть один такой на полпути от Германштадта до Серебряных Врат.

Есть… Всеволод знал. Помнил.

– Вот там я и ждал.

– Чего? – сверкнул глазами Бернгард.

– Пока ты сам выполнишь работу, которую никогда бы не позволил сделать в своей вотчине мне, – улыбка Олексы стала шире. – Ты медлил, ты долго и основательно готовился, ты внимательно присматривался к Всеволоду. Терялся, наверное, в догадках, знаю ли я старую легенду о Срединном Дите и его потомках или нет. А если знаю, то почему прислал к тебе обоерукого и не приехал сам. Но подвоха ты все же не почувствовал.

Ты нашел способ открыть мертвые воды днем, ты пробился за кровавую черту, ты заманил сюда Всеволода. Мне оставалось лишь прийти вовремя и закончить начатое тобой. Вообще-то, я полагал, что найду здесь твой труп. Думал, ты не удержишься от соблазна и сполна хлебнешь крови Всеволода. И – отравишься моей… Уж не знаю, что тебя спасло – осторожность, ставшая привычной умеренность в пище или, наоборот, гурманские пристрастия, побудившие тебя растянуть удовольствие, но это тоже была моя ошибка. Которую, впрочем, нетрудно исправить. Ты не находишь?

Угрозу, прозвучавшую в голосе Олексы, Бернгард проигнорировал.

– Ты пришел сюда, чтобы испить Смешанного? – угрюмо спросил Князь-магистр. – Ты не намерен ждать его перерождения в верного раба?

– Я бы рад, – с демонстративным сожалением развел руками Олекса, – Но, боюсь, на это потребуется слишком много времени. Человек – не Летун. Его подчинить кровью сложнее. Особенно, если этот человек – потомок Срединного Дитя и если в его жилах течет особая сила. А ведь Набег уже вступает в заключительную стадию. Властители уже прорываются через черту. При сложившихся обстоятельствах я могу и не дождаться момента, когда Всеволод полностью покорится моей крови и моей воли. Да, Бернгард, я пришел испить его.

– И уйти? Из этих миров – в третий?

– И уйти. Попытаться, по крайней мере.

– Мы бы могли договориться, Олекса… – осторожно предложил Бернгард. – Мы могли бы войти в новый мир вдвоем. Если бы… если бы ты пропустил туда и меня. Так будет легче покорять неизведанное обиталище.

Олекса покачал головой:

– Так его надолго не хватит. А я намерен жить в нем долго и ни в чем себе не отказывать.

– Но ведь потом у нас будут другие миры!

– И у каждого из нас их будет вдвое меньше, если мы отправимся в этот путь вместе. А как много этих миров в итоге окажется – я еще не знаю. И насколько они будут полнокровны – тоже. А главное, я не доверяю тебе. Нет, Бернгард. Двум Властителям всегда будет тесно, сколькими бы мирами они не обладали. Кровью и властью трудно делиться. Особенно тогда, когда этого можно не делать.

– И все же попробуй взглянуть на это иначе.

– Невозможно, Бернгард, и ты сам все прекрасно понимаешь. В людском обиталище мы сильно меняемся и во многом становимся подобны людям, чью кровь цедим расчетливо и бережливо. Мы привыкаем к именам, полученным в этом мире. Мы говорим на языках этого мира, забывая свои родные наречия. Но истинная-то суть Властителя остается прежней…

Олекса вдруг осекся. Встрепенулся. Прислушался.

– Погоди-ка сдается мне, я слышу топот… Ты что же, хитрец, затеял этот никчемный разговор только для того, чтобы потянуть время? Ты ждал своих рыцарей, Бернгард?

Из темных глубин Проклятого прохода, действительно доносились торопливые шаги и звон металла. Кто-то шел, нет, бежал к бреши между мирами. Возвращалась мертвая дружина Бернгарда. Точнее, ее жалкие остатки. Серебряные умруны, очистившие Проклятый проход, вновь спешили к своему повелителю.

– И ты всерьез надеешься, что тебе поможет горстка твоих воинов? – Олекса выглядел скорее удивленным, нежели встревоженным или разозленным.

Впрочем, неудивительно: несомненное численное преимущество было сейчас на его стороне. И вряд ли умруны старца-воеводы уступят в бою мертвым рыцарям орденского магистра. Зато именно рыцари Бернгарда держали сейчас Всеволода и, похоже, отпускать его пока не собирались.

И, кстати, возможно, поэтому, да чего там! – вне всякого сомнения, только лишь поэтому – Олекса все еще беседовал с Бернгардом. Судя по всему, затянувшийся и, действительно, совершенно никчемный разговор, на который, в общем-то, можно было и не тратить времени, он тоже затеял с тайным умыслом. Старец-воевода не просто говорил. Отвлекая словами внимание собеседника, он осторожно, потихоньку, шажок за шажком, словно бы случайно приближался к Всеволоду.

– Неужели ты, в самом деле, намерен сопротивляться?

– А ты полагал, я так просто отдам тебе Смешанную кровь? – теперь улыбался… пытался улыбаться своей жутковатой клыкастой пастью Бернгард. – Пусть эта кровь уже помечена тобой, пусть я не смогу воспользоваться ею, но ведь она по-прежнему в моих руках, а не в твоих. Так, может быть, мы все же договоримся, Олекса? Я бы мог обменять ее на… ну хотя бы на одно из обиталищ. Только одно. Согласись, это небольшая цена.

Серебряные рыцари-умруны уже молча выстраивались за его спиной. Мертвые дружинники Олексы тоже безмолвно ждали распоряжений старца-воеводы.

– Возможно, твоя цена и невелика, однако, вывести тебя в иной мир и уйти отсюда сам, я смогу лишь после того, как изопью Смешанного, – заметил Олекса.

– Нет, – отрезал Бернгард. – Такое условие не принимается. Добравшись до Смешанной крови, ты перестанешь во мне нуждаться. И чтобы заполучить ее, ты пойдешь на любой обман. Я же вижу, Олекса, как притягивает тебя эта кровь. Так что не нужно, пожалуйста, к ней подкрадываться, заговаривая мне зубы.

Ага, Бернгард заметил-таки! Отвлечь его внимание пустыми речами старцу-воеводе не удалось.

Олекса застыл на месте, недоуменно пожав плечами. Вроде бы, расслабленно стоит. Вроде бы, не напряжен вовсе. И меч, вроде бы, опущен к земле. Но все это так обманчиво…

– Лучше мы поступим иначе, – предложил Бернгард. – Пусть Смешанный, оставаясь в моих руках, сам переступит грань мироздания и проведет за собой нас обоих.

Мнение Всеволода на этот счет, похоже, не интересовало никого.

– Думаешь, его просто будет уговорить? – скривил губы Олекса.

– Уговаривать не нужно. Есть действенные методы убеждения, и если человеку не оставить выбора…

– Ничего не выйдет, – Олекса покачал головой. – Видимо, ты еще плохо знаешь этого Смешанного. Я знаю его лучше.

– И ты даже не хочешь попытаться?

– Нет, Бернгард. Как я могу быть уверенным в том, что Всеволод нас не обманет? Что он не перейдет границу миров сам, оставив меня и тебя здесь?

– Я же сказал – во время перехода он будет находиться в моих руках.

– Тогда кто даст гарантию, что меня не обманешь ты?

– Олекса, сейчас это единственная возможность…

– И для меня она неприемлема.

Бернгард вздохнул:

– Значит, мы не договоримся?

– Нет.

– Ты предпочтешь просто закрыть Смешанной кровью этот проход?

Просто?! Ничего себе! Всеволод мысленно выругался. Просто остановить Набег. Просто спасти людское обиталища. Просто…

– Конечно же, я не сделаю этого сам и тебе не позволю совершить такую глупость, – нахмурился Олекса. – Я не намерен из-за твоего упрямства упускать свой шанс. Отдай мне Всеволода, Бернгард. Тебе его все равно не удержать. У тебя осталось слишком мало воинов.

– Ты прав, – неожиданно спокойно согласился Бернгард. Голос его звучал холодно и бесстрастно. – Но тогда уж пусть Смешанная кровь не достанется никому!

Меч Князя-магистра мелькнул над головой Всеволода. И никуда не деться из цепкой хватки рыцарей-умрунов! И не убрать измазанной кровью шеи из-под свистящей стали!

Но одновременно с тевтонским клинком, взлетевшим кверху, со своего места стрелой сорвался старец-воевода.

Прыжок.

Лязг.

В невероятном, нечеловеческом скачке Олекса все же дотянулся… Прикрыл Всеволода щитом.

Прикрытие, правда, оказалось ненадежным: тяжелый рыцарский меч разнес доски обтянутые кожей и обитые посеребренным железом. Однако стальной умбон, подставленный точно под удар, все же отклонил оружие Бернгарда.

Щепки от щита еще сыпались на землю, когда Олекса двумя молниеносными ударами отсек все четыре руки, удерживавшие пленника. Густо брызнула серебряная водица – Всеволод едва успел прикрыть глаза. А безрукие, бесполезные уже и беспомощные умруны так и остались стоять – неподвижные и безучастные к происходящему. Истекающие жидким серебром.

Уходя от второго удара Бернгарда, старец-воевода сбил Всеволода с ног и покатился по земле сам.

– Руби!

– Бей!

Два приказа темных Властителей слились в один.

Зазвенела серебренная сталь. Вскипела сеча.

Дружинники Олексы теснили немногочисленных рыцарей в глубь Проклятого Прохода и обступали Бернгарда, не давая ему приблизиться к Всеволоду. Но Черный Князь в белом тевтонском плаще валил противников одного за другим, сам с непостижимой ловкостью уклоняясь от вражеских ударов.

Так продолжалось, пока в схватку с Бернгардом не вступил Олекса.