Текст книги "Калужские писатели в эпоху перемен"

«Главный» художник АЛЕКСАНОВ

Голое «Я» это всё-таки мало для художника.

Ошиблись Вы, Вадим Федорович, не того пригласили…

Хотя, как диковинный зверь, он кому-то, может, и интересен.

Эго в чистом виде, так сказать.

Алексанов

Но настоящие художники, слава Богу, в жизни всё-таки не такие.

14 мая 1997 г.

Но критика эта не пошла впрок. На итоговой выставке 2011 года господин Алексанов выставил свою гипсовую скульптуру в длиннополой шинели и наполеоновской треуголке, подписав её «Гений». Зрители много и заразительно смеялись над ней, пока не дошли до другой его скульптуры у выхода. Здесь господин Алексанов запечатлел себя уже в образе Христа – Спасителя, хотя физически очень далек от канонического описания внешности Христа, утверждённого Всемирным Собором. А это уже, как считает отец Сергий, является кощунством. Причём такое кощунство в его полотнах длится уже лет семь.

28 января 2012 г.

Портреты темперой

Сергей МИХЕЕНКОВ

Сергей Михеенков

Про себя я его называю молодым Львом Толстым – тот же стиль письма. Только наш-то, в духе времени, помобильнее. Ездит не на извозчике и паровозных поездах, а на попутках и самолетах. И пишет не такие толстые книги, а потоньше. И вполне доступен.

Коренаст, крепко сложен. Лобастая голова, короткая стрижка, ладная борода. Не бородка и не лопата дворника Степана. Купринская борода. Глаза хоть и голубые, но никак уж не фарфоровые. Умные, живые глаза. И какие-то доброжелательные, причем с ходу. Любимая поговорка: «Работа, работать над этой рукописью…”, «За плугом, сударь ты мой, за плугом!». Вот именно так, четыре раза. В этой фразе весь он сам.

Хорош тем, что всегда оставляет свет в конце тоннеля. Теоретически он, конечно, прав. Если бесконечно работать, то даже из школьного англо – русского словаря лет через сто можно составить «Сон в летнюю ночь» Шекспира.

Его мнение особенно ценно тем, что к нему прислушиваются и правые, и левые. Ну, а для зелёных он вообще кумир. Хороший мужик, одним словом. Свой. Вполне земной, еще не ударился ни в какую крайность и не закостенел в портретных рамках. Да, небось, и портрет-то, ещё не заказал, как полагается писателю, да ещё живущему в Тарусе – вотчине московских художников. А жаль. Он сейчас «мужчина в соку». Нет, потом он, конечно, будет ещё интереснее. Появятся благородные морщины, седина. Глаза станут ещё значительнее. Ну, прямо, как настоящий русский классик из учебников литературы для пятого класса. Но уже не будет того сока, смака к жизни, мужской силы и мужской привлекательности. Надо ему срочно заказать портрет. И обязательно маслом по холсту. Такой же основательный, как он сам. Очень хорош и в роли былинного сказителя.

Но эта же чрезмерная основательность его частенько подводит. В текстах иногда видно, как натужно он пахал. А этого не должно быть видно ни при каких обстоятельствах. Так что извини, Сергей: «Платон» Михеенков мне друг, но истина дороже».

Февраль – май 1997 г.

Хороший был мужик Сергей Михеенков. Но ржавчина дикого капитализма проела и его. На всё начал смотреть сквозь призму личного куша, даже во взаимоотношениях с товарищами – нищими писателями. Не выдержал испытания деньгами, как говорится в подобных случаях.

Декабрь 2003 г.

Но всё же, для его читателей и почитателей, кои, безусловно, есть, должен добавить ради объективности: Он в тот период строил дом, то есть отчаянно нуждался в деньгах. И построил-таки. То есть выполнил одну из трёх железных минимальных обязанностей настоящего мужчины.

Пусть это послужит оправданием в их глазах.

Декабрь 2011 г.

Потом он всерьёз занялся серьёзной темой: победами и поражениями советских войск в Великую Отечественную войну. 28 ноября 2013 г. выступил в «Калужских Губернских Ведомостях» со статьёй «Солдатская правда и муть времён». Пишет: «Какое-то время мифы удовлетворяли публику. Но потом захотелось правды. Василий Макарович Шукшин однажды сказал: «Нравственность есть правда!» Как просто и точно! Когда в руки попали архивные папки с донесениями командиров боевых участков, батальонов и рот, привычная картина событий мгновенно деформировалась, а потом стала принимать иные, более совершенные черты. Муть времён стала исчезать, панорама просветляться.

…Я пишу свои книги именно о тех безымянных, забытых. Пытаюсь восстановить реальную картину боёв».

Весьма солидарен с ним в этом. Тоже стараюсь восстановить реальные факты боёв, только на 130 лет глубже описываемых им событий – в Отечественной войне 1812 года и последующем освобождении Европы в 1813-1814 годах.

Сергей Михеенков уже много успел на своём поприще. Изданы следующие книги по Великой Отечественной войне:

«СЕРПУХОВ. ПОСЛЕДНИЙ РУБЕЖ. 49-я армия в битве за Москву. 1941».

«ТРАГЕДИЯ 33-й АРМИИ. Ржевско – Вяземская наступательная операция. 1942».

«КРОВАВЫЙ ПЛАЦДАРМ. 49-я армия в прорыве под Тарусой и боях на реке УГРА. 1941-1942».

«ДОРОГА СМЕРТИ. 43-я армия в боях на Варшавском шоссе. Схватка с „Тайфуном“. 1941-1942».

Недавно издательство «Молодая гвардия» выпустило его книгу «Конев. Солдатский маршал» в знаменитой серии ЖЗЛ (!). Готовится к изданию книга «ОСТАНОВИТЬ ГУДЕРИАНА. 50-я армия в сражении за Тулу и Калугу. 1941-1942».

Ну что ж, перечень весьма впечатляет. Пожелаем ему успехов в трудной борьбе за историческую правду.

14 декабря 2013 г.

«Писательская рота»

Прочёл в «Роман – газете» книгу Сергея Михеенкова «Писательская рота». Мелкий шрифт, к тому же, в две колонки – неудобный формат для чтения. Но содержание стоило преодоления неудобств. Какой же, Сергей, молодец. В наше военное время такую нужную тему нашёл и раскрыл! Как автор 5-ти изданных книг литпортретов, свидетельствую: Литературные портреты поэтов и писателей – участников Великой Отечественной войны Сергей Егорович раскрыл очень достойно.

Сергей Михеенков «Писательская рота» в Роман – газете

По какому-то высшему наитию в 2021 г. перечитал прозу всех видных писателей – фронтовиков: Алексеева, Ананьева, Бека, Богомолова, Бондарева, Васильева, Воробъёва, Горбатова, Гроссмана, Карпова, Казакевича, Некрасова, Распутина, Симонова, Смирнова С., Стаднюка, Соболева, Чуковского, Шолохова. И записал впечатления в 3 (4) -й блокнот «Полудневника». То есть, имею своё свежее мнение о нескольких героях книги Михеенкова.

По самым известным – Константину Симонову и Владимиру Богомолову наши мнения полностью совпадают, по Константину Воробьёву – нет. Но важнее, что Михеенков открыл для меня выдающихся поэтов – фронтовиков и некоторых менее известных прозаиков Великой Отечественной. Чем сильно порадовал.

Начинается книга с очень дельного Предисловия самого автора. Где утверждается, что советская литература о войне «в истории мировой уникальна и беспрецедентна». Согласен с этим, а в развитие, даже утверждаю: Константин Симонов пишет о войне лучше и глубже, чем Хемингуэй, Ремарк и, даже, Лев Толстой. А ведь Толстой – всемирно признанный русский писатель, мыслитель. Симонов достоин такого же всемирного признания по гениальности свой трилогии «Живые и мёртвые» и жизненности описания войны и его героев.

Горячо согласен с утверждением Сергея, что в последние три десятилетия центральная пресса и ТВ выпячивали только актёров – участников Великой войны. А писателей – фронтовиков замалчивают напрочь. Хотя именно они настоящие Творцы, а актёры, даже самые популярные, – это, всё же, – Исполнители. К тому же, писателей и поэтов – фронтовиков на два порядка больше, чем актёров. И ордена у них посерьёзнее. Среди них есть даже Герои Советского Союза за подвиги на поле боя, не говоря уже о Героях Социалистического труда.

Благородную задачу поставил перед собой Сергей Михеенков. И достойно её выполняет. Кроме трёх уже упомянутых, в этой книге представлены ещё 12 поэтов и писателей – фронтовиков: Юлия Друнина, Виктор Курочкин, Ольга Кожухова, Василий Субботин, Юрий Белаш, Алексей Недогонов, Алексей Сурков, Сергей Крутилин, Фёдор Сухов, Николай Полунин, Иван Акулов. «Писательская рота» вышла уже и в виде книги. Причём, количество героев там увеличено до 20-ти. В личном разговоре Сергей Егорович сказал, что работает над продолжением книги.

Мы не должны забывать о них – настоящих патриотов своей Родины. И книга (книги) Сергея Михеенкова нам в этом помогут.

5.02.2023 г.

Дядя Волков

Рост средний, правильная круглая голова, седой ладный чубчик. Очки на носу всё равно не могут прикрыть крутые, ломаные, но уже седеющие брови. Вообще, весь овал головы, причёски, носа, губ по-отечески мягок, так и видится отец, потом дед. …Если б, не тяжёлая, квадратная челюсть. Она-то и даёт понять, что не всё так просто и гладко, скрыто внутри что-то тяжёлое и крупное. Не зря он в стихах ещё на заре поэтической юности в 1963 году в сборнике «Солнечный бунт» писал:

Валентин Волков

…Силёнка вещь пустая.

Скажу тебе на этот счёт:

Не сила волю порождает,

А воля силу нам даёт!

Мы только волей создавали

Всё, чем сегодня жизнь жива!

Да и фамилия настораживает: Волков. А имя мягкое Валентин. Противоречие заложено уже здесь. Наверное, нелегко такое нести.

Как и положено прозаику, мало говорит. В общении чуть глуховат, но на гармошке играет хорошо. По мнению многих коллег, является одним из самых талантливых среди писателей калужского края старшего поколения. Так оно и есть. Во всяком случае, он единственный из знакомых, кто до самых седин пишет и издаёт поэзию вперемешку с «деревенской» прозой.

А сколько лет он возглавлял литературную студию «Вега» при Калужском отделении Союза писателей, сколько талантов взрастил? Эти люди до сих пор вспоминают период его наставничества с большой благодарностью. Начался даже налёт былинности на те времена.

Написал столько прозы и поэзии, что у меня места не хватит для сплошного цитирования, придётся взять только по одному отрывку, да и то не из каждой книжки. И тиражи старые по 10 и 30 тысяч экземпляров. Книгу прозы «Последняя невеста» можно было приобрести даже в Болгарии.

Количеством книг сейчас, пожалуй, трудно людей удивить из-за хлынувшего потока детективов. Это раньше каждую книгу надо было выстрадать и выходить. Но вот что действительно удивительно, писательско – издательская братия, собравшись на редких дружеских вечеринках, наизусть цитирует его стихи двадцати – тридцатилетней давности. О такой издательско – писательской любви можно только мечтать.

Он рано понял одну мудрую вещь и в 1975 году писал в книге стихов “ Синь сторона»:

 
…не всё равно ей, жизни,
кто как её
на свете проживёт.
 

Силён и в прозе, пишет почти как классик. Судите сами:

«Весна была в лёгком погожем настроении. Недавно она покончила со снегами, с водой, с долгой вонючей слякотью и теперь, отдыхая после работы, медленно обдумывала дальнейшие свои дни».

«… Сладко земле от торопливого движения корней. Млеет она, разбухает, становится больше, тяжелей, неповоротливей. Сокращая ночи, ластится к солнышку, теплу».

Очень поэтично, не правда ли? Это отрывок рассказа «Момент России» в сборнике прозы 1969 года «Только бы верить вместе». В его прозе вообще видно, что он глубоко поэт. Отличие от всех остальных поэтов, перешедших на серьезную прозу, в том, что он долгие десятилетия совмещает в себе поэта и прозаика. Причём и в том, и в другом почти одинаково силён. Так, в том же 1969 году у него вышел и сборник поэзии «Улица ветра». Уже там, тридцать лет назад, обозначено, какую же славу приемлет поэт:

 
Она, как дым, до облаков восходит
И тает
И расходится, как дым.
Есть слава,
Что рождается в народе,
Есть слава,
Что возводится
Над ним.
…Всё будет под ногами
У народа,
Что бы ни возводилося
Над ним.
 

И вот уже тридцать лет держит эту внутреннюю установку. Ни разу за полтора года знакомства не услышал от него рассказов об успехах, хотя они, безусловно, есть, и не малые. Ни разу не видел, чтоб он рвался на сцену или трибуну. По-деревенски скромным остался поэт, неброской, глубокой внутренней культуры человек. Понятия «имидж», «масс – медиа», «реклама» и тому подобное, совершенно чужды ему. Хотя он сейчас и вынужден жить при этих понятиях, но ему это не нравится.

Вот что он пишет в своей “ Исповеди “ в 1998 году:

 
Не видеть бы, не ведать бы,
какой потерям счёт.
Как новыми «победами»
обкраден весь народ.
Где Русь гремела славою,
всем нациям родня, 
короною державною
играет бесовня.
Где жизнь играла людная
недавнею порой, 
там только алчность лютая,
вельможный домострой.
Предательства. Глумление.
Валютный блуд.
Кровоточит терпение.
Надежды мрут.
 

Последний его роман «Молоко от бешеной коровы» получил областную литературную премию им. Леонида Леонова. Даже жаль, что в прозе он «деревенщик» – слишком уж мало осталось читателей у этого вида прозы. Такой язык пропадает…

Стихи его имеют гораздо большую аудиторию. Они на вечные темы.

 
Год за годом 
Зрелость на пороге.
Сердце, чуя свой заветный час,
расцветает…
Золотые сроки
пробужденья, кто забудет вас?
 

Это из книги стихов 1986 года «Как ветер сквозь огонь».

Всю литературную жизнь он поёт гимн деревне.

 
Восходи же из силы в силу,
стройся, планы роя,
край мой, капля России,
свет деревня моя!
 

И в этом я солидарен с ним, ведь в целом, в деревне народ нравственнее городского.

Написал, выпустил десять книг и продолжает молча делать своё дело, а там, – как история рассудит. Его история ещё пишется (62 года не возраст для писателя) и на сегодня выглядит так:

Пришёл паренёк из кузницы села Ивановское Калужской области прямо в литературу и своим трудом и талантом сделал себе имя российского масштаба.

 
…Любимым не был,
но любить любил,
и за огонь огнём судьбы
платил я,
спасибо, жизнь, что
очарован был,
что высотою
обжигались
крылья!»
 

Август 1997 г. – апрель 1998 г.

Он ушел из жизни в 2009 году от разрыва сердца. И словно уже из другого мира успел написать:

 
– Я жив ещё —
вы слышите мой крик?
напомните об этом людям вашим,
чтобы они меня
среди других
не посчитали без вести пропавшим.
Я жив еще!
Кто усомнится в том?
Мое уединенье не смертельно.
Когда-нибудь
Оно взойдет, как гром,
возвышенно, нацеленно и цельно!
Надеюсь, так и произойдет.
 

2009 г.

ВИКТОР БОЕВ

Трудный хлеб

Виктор Боев

Десять лет центральная печать и телевидение втаптывали в грязь руководителей коллективных хозяйств: председателей колхозов, директоров совхозов. Как только их не обзывали и латифундистами, и помещиками, и красными баронами! Такое стало возможным из-за полного отрыва столичной пишущей и снимающей братии от матушки – земли, потери нравственных устоев, наплевательского отношения к хлебу.

Подмогло в этом и московское начальство, в одночасье легко и бездумно заполонив наши прилавки заокеанскими продуктами. Возникла иллюзия лёгкости добывания пропитания на земле. Между тем, это тяжкий труд, всесезонный и ненормированный, даже в странах «золотого миллиарда». Только там, в отличие от нас, относятся к своим аграриям подчеркнуто уважительно, дотируя их продукцию все последние 50 лет. Например, производство риса в Японии обходится в три (!) раза дороже, чем в Корее или Китае. Однако японское правительство уже почти столетие поддерживает своего производителя, не даёт ему исчезнуть как классу. Понимают, что крестьянин – это соль земли, основа и фундамент всего общества, его нравственных устоев. И американцы весьма почтительно относятся к своим фермерам.

Наконец-то и в России, впервые за последние десять лет, нашёлся человек и написал о сельхозруководителях тёплую, правдивую книгу. Имею в виду Виктора Боева и его последнюю книгу «Яростный сезон». Давно знаю его как скрупулезного, дотошного журналиста, одного из лучших в Калужской области, а теперь вот познакомился с Боевым – писателем. И это знакомство сильно порадовало.

В начале первого же очерка о председателе колхоза «Алёшинский» Мещовского района (к сожалению, уже бывшем) Михаиле Ивановиче Ионушкине автор обосновывает свою симпатию к председательскому корпусу: «Пыльная работёнка и нервная. Валюту из воздуха, сколь не надувайся, в деревне не сделаешь. Вкалывать надо, ворочать, пахать, пока ладони не станут наждачными тогда, может быть, что-то и получится. Если Бог даст. А если не даст, то одичаешь среди аборигенов, сопьёшься и окажешься на свалке истории».

В предисловии к книге Анатолий Стеликов, нынешний заместитель губернатора области, отметил, что «у каждого толкового организатора, конечно, свой почерк, стиль, свой характер». Это очень верно по сути, а Виктор Боев смог так образно описать своих героев, что представляешь каждого, как давнего знакомого.

О пожизненном председателе колхоза имени В. И. Ленина Жуковского района Викторе Васильевиче Горобцове: «Махина, которой он управлял, требовала от него железного здоровья. Все двадцать четыре часа в сутки надо быть в спортивной форме, принимать безошибочные решения. Так что дремать и раскисать некогда. Строго спрашивая за порядок с других, Горобцов был требователен, даже беспощаден к себе. Никаких поблажек. Не расслабляться! Прочно стоит на капитанском мостике у штурвала и, несмотря на обстрел, ведет свой корабль сквозь льды глупости и предательства, почему-то называемых перестройкой. Мало кто знает, каких это ему стоит сил, нервотрепки, воли, выдержки. Да, приходится иногда закручивать гайки так, что треск стоит во всех отсеках. Вроде бы никто не обижается, все понимают: не для себя старается, а чтобы выжить, сохранить общину».

А с какой любовью написано о механизаторах колхоза: «Умельцы. Мастера. Гордость колхоза и его слава. По сорок и более центнеров с гектара зерна получают ежегодно и никогда не ссылаются на плохую погоду. Ибо знают: плохой погоды не бывает. Бывают плохие хозяева».

Магомеда Салиховича Салихова, потомственного животновода из дагестанского села Бускры, в 1999 году избрали пожизненным руководителем СПК «Октябрьский» Ферзиковского района. Это была высшая оценка прожитой им жизни. И Боев подробно обосновывает этот поступок сельчан, рассказывает историю становления руководителя и раскрывает секреты методов его руководства.

«За пять лет сделал совхоз «Бебелево» лучшим в районе, потом за четыре года поднял из руин совхоз «Авчурино». В феврале 1983 года его, как маршала Жукова, снова перебросили на самый трудный участок в совхоз «Октябрьский». И далее: «К тем, кто честно исполняет свой долг, внимателен: приходи с любой разумной просьбой поможет».

Жить вместе, вести за собой других – это искусство. И, как всякое искусство требует профессионализма, знаний нутра человека и полной самоотдачи. Какой ты сам, такие же вокруг тебя. Ты сам создаешь мир. Все просто: насколько ты любишь людей, настолько и они любят тебя. Ты не воруешь, и мир вокруг тебя такой же. Не испытывает человек полного счастья, коль совесть его нечиста. Этому учили его отец и мать.

И в немалой степени, благодаря его самоотдаче, «Октябрьская» община в годы лихолетья не поддалась на призывы реформаторов растаскивать народное добро и обогащаться. Наоборот, люди ещё крепче взялись за руки и сохранили совхоз от разрухи, а душу от порчи. А то как-то очень уж легко простые советские люди поддались соблазну частной собственности».

Писатель иногда прибегает к самым неожиданным метафорам. Вот отрывок из очерка о руководителе ЗАО «Воробьеве» Малоярославецкого района Василии Мироновиче Тарченко: «Коровки стоят одна к одной, как на выставке, с бархатной, искрящейся шёрсткой и веселым видом. Нигде не увидишь бурёнок с такими глазами. Только у Тарченко».

Высший пилотаж ассоциативного мышления, поэты могут позавидовать. Сразу можно понять, что в таком хозяйстве всё в порядке, и наверняка сам хозяин имеет такие же весёлые, добрые глаза и любит чистоту до шика.

В этом же очерке очень сильно написано о русском народе: «Некоторые считают, что из него можно сделать всё, что угодно, стоит только протянуть руку, поманить куском хлеба. Они заблуждаются. Заметьте, господа, всех этих экспериментаторов он всегда сбрасывал со своей шеи. Русские терпеливы, да. Но это гордый народ. Он всё снесет, только не унижение. Не в силе Бог, а в правде. Так говорили наши предки. Русские признают только ту власть, которая не над ними и не под ними, а с ними».

Вообще, какой очерк ни возьми, везде есть точная, сочная, образная характеристика героя. Вот и о председателе боровского АО «Москва» Михаиле Сергеевиче Белецком: «…С рассвета до заката в поле. С людьми. Всё знает. Всё видит. Всё понимает. Узловатые руки. Не суетлив. Малоразговорчив. Только посмотрит строго и тепло, – и взглядом всё скажет. Сам почти не командует. Зато команда его боевая».

Молодец Боев: в трёх строках сумел передать сущность человека! Причем не рядового, а руководителя. А как он умеет из одного конкретного случая вывести широкое обобщение, справедливое для всей страны! Вот читайте: «Короля делает свита. Но и от короля зависит, какая царит в свите атмосфера. Если король живет по законам совести, то и свита вынуждена придерживаться определенных нравственных правил. Так было. Так будет всегда».

Этот милый, улыбчивый человек, всегда со смешинкой в глазах, соответствует в профессии своей грозной фамилии – Боев. Вот как он описывает сельскую воровскую пьянь: «Да нет, не зверюги, хуже. Подлый, ненасытный народишко, способный на любые пакости. Чернь ленивая, пьяная и лживая. Как только поводья в Москве отпустили, как только система нажима сменилась безграничной свободой, так полезла на свет божий вся эта нечисть. Её пришел час!»

И тут же антитезой о своем герое председателе перемышльской сельхозартели «Маяк» Валерии Ивановиче Еремееве: «И ростом высок, и духом. Не каждый отваживался заглянуть в его пытливые ястребиные глаза».

Описывая работу руководителя госплемзавода имени Цветкова Владимира Сергеевича Сенцова, автор делает вывод, верный для всех председателей и директоров России: «Необычная эта должность – быть крестьянским лидером. Ни в каких институтах и академиях не учат этому искусству. Нет такой науки, потому что она широка, глубока, неохватна, как жизнь, загадочна, как судьба. Ещё одна особенность: должность эту необходимо подтверждать каждый день, работать неистово, взахлёб, самоотверженно. Только тогда тебе верят и идут за тобой. Впрочем, это вовсе не должность, а призвание. Природу не обманешь. Она чувствует истинного хозяина».

Вот такими трудягами, истинными хозяевами на земле и восхищён Виктор Боев. О Виталии Семеновиче Попове: «Рос он на полной семейной нагрузке и по самому трудному варианту входил в жизнь. Отец рано ушел из жизни, и он в семье остался старшим. Надо было заботиться о матери и двух младших сестрах… Был комбайнером, трактористом – до седьмого пота, до темноты в глазах, в дождь и жару пахал, сеял и убирал, а после службы в армии – бригадиром тракторной бригады и заместителем председателя колхоза имени Димитрова. …Хозяин, каких поискать, во-вторых, человек редких качеств души: крестьянский интеллигент. С ним легко, потому что все его поступки направлены на добро, всё внимание на человека».

Следуя лучшим традициям русской литературы, Боев горько сопереживает тяготам жизни своего народа, но не скатывается в чернуху, а всё время ищет и находит зерна оптимизма.

Вот финал очерка о Михаиле Ильиче Митрошине: «Во век жизни безденежному крестьянину не рассчитаться за грехи нынешних никчемных правителей – и внуки будут в такой же кабале, если не просветлеет за кремлевскими стенами. Дожили: почти половина бюджета идет на погашение долгов… Село против такого курса. И это вселяет надежду, что возрождение России начнётся с возрождения села. Ильи Муромцы ещё слезут с печки, наведут порядок на земле, порабощённой «гуннами» и «чикагскими мальчиками».

А портрет Николая Николаевича Ивчина настолько переполнен мудрыми мыслями, что невозможно не процитировать:

«…Незнание или отрицание своих корней есть крайняя степень безнравственности».

«Все плохие руководители похожи друг на друга, каждый хороший руководитель по своему неповторим. И незаменим. Явление лидера прекрасно, ибо в нём обычно сосредоточены лучшие человеческие черты: порядочность, мужество, скромность, доброта».

«Смертельно тяжек, неблагодарен, неустроен крестьянский труд»

«…Человек должен иметь тот минимум благ, который совместим с его достоинством». (!)

«…Где власть и богатство, там жертвуют будущим ради настоящего, там нет стыда. Нет морали».

«…Человек, живущий двойной жизнью, в конце концов расплачивается за это по двойному счету».

«Чем больше живёшь, тем больше убеждаешься: самое высокое искусство это любовь к людям»… «Я счастлив только потому, что счастливы вы».

Браво, Боев! Бис его героям!

И в целом о России: «Нравственная установка на добро и справедливость всегда дорого стоила на Руси. За это всегда били».

На этом и закончим. С некоторым сожалением, потому что все его герои колоритны и описаны так разнообразно, что ни один портрет не повторяет другого, а глубина вникания и выпуклость изображения позволяют зримо представить каждого как живого. Плюс к этому, горькие мысли по всей книге о судьбе страны и народа за последнее смутное десятилетие и ответы на вопросы, за счет каких зерен истины и нравственности может выбраться село и страна из той ямы, куда нас спихнули реформаторы.

Жаль, что столь своевременная книга издана тиражом всего в тысячу экземпляров.

И название слишком кратковременное «Яростный сезон». Труд крестьян столь нелёгок и протяжен, что Стеликовский заголовок из предисловия: «Трудный хлеб» гораздо более соответствует и истинному положению сельчан, и сущности самой книги.

Май 2001 г.

Надо добавить, что в конце 2012 года моё сожаление о малом тираже услышано – вышло второе (дополненное) издание этой книги.

Февраль 2013 г.

На сломе тысячелетий

Мэтр калужской журналистики Виктор Боев выпустил в свет объёмную, многоярусную книгу «Твори благую весть. Записки журналиста» вторым, дополненным изданием. За рубежом считают, что русская матрёшка – собирательный образ нашей страны. По мнению одного из героев книги, председателя колхоза «Победа» Кима Лексикова, таким был Советский Союз: «Первая и самая маленькая – это деревня, вторая – колхоз, третья – район, четвёртая – область, пятая – Россия, шестая – Советский Союз. И каждый на своём уровне представляет собой государство». Виктор Алексеевич лично познал и смог описать ясным, доходчивым языком каждый уровень этой сложносоставной материи.

Книга начинается как классические воспоминания о своём детстве в деревне Большая Боевка, погибшем на фронте отце, матери, переездах в Жиздру к сестре Ольге, на Камчатку к сестре Надежде, на Донбасс – в Шахтёрск к родственникам. Потом об учёбе на агронома в Донецком сельхозтехникуме. То есть Боев, ещё в детстве воочию познал нашу необъятную родину от края до края, что очень пригодилось потом.

Поражает удивительная память автора на имена и фамилии тысяч людей, с которыми он сталкивался за 80 лет жизни. Помнит даже авторов юношеских заметок и стихов стенгазеты агрономического факультета техникума «Перец», где был редактором. А также имена и фамилии публицистов, времён его учёбы в техникуме в 1954—1958 гг. Наверное, десятилетиями вёл дневники…

Потом начинает рассказывать о трудном пути в журналистику, от селькора до зав. отдела писем Жиздринской районки «За коммунизм». (Любовь к Жиздринскому району просвечивает через всю книгу и думаю, останется с ним до конца жизни). Затем рассказ об учёбе на журналистских курсах при ЦК ВЛКСМ с посещением XXII съезда КПСС в Кремлёвском Дворце съездов и практикой в молодёжной газете Комсомольское знамя» ЦК ВЛКСМ Украины.

После окончания этих курсов – распределение в калужский «Молодой ленинец». Отсюда начинается подробная история калужской областной журналистики – от Виктора Пухова, Владимира Анпилова, Владимира Амеличева, Булата Окуджавы, Николая Панченко, Татьяны Пыжиковой и других. Не забыты и писатели: Синицын, Воронов, Алексей Шеметов, Илья Кашафутдинов, Надежда Усова, Валентин Ермаков, Рудольф Панфёров, Юрий Убогий, Сергей Михеенков, поэты Александр Авдонин, Михаил Воронецкий, Валентин Волков, Алексей Золотин.

Затем большой и яркий очерк «Гнездо Бекаса» о главном редакторе «Знамёнки» Александре Бекасове и «соколах и соколятах из гнезда Бекаса». И такой же очерк о ветеранах – скромных в быту героях Великой Отечественной войны «Медаль за бой, медаль за труд». Есть даже достаточно критичный очерк о первых секретарях всевластного обкома партии Андрее Андреевиче Кандрёнкове и Геннадии Ивановиче Уланове «Хождение во власть». И тут же рядом очерк Корекозевское чудо» о десяти поэтах из одного села, в том числе об Алексее Золотине, Сергее Питиримове и Анатолии Кухтинове.

С болью в сердце написан очерк «Выстрелы в Россию» – о мутных потоках лжи в СМИ лихих 90-х годов, об убийстве главного редактора «Знамёнки» Ивана Ивановича Фомина, настоящем патриоте и о подрыве левопатриотической газеты изнутри госпожой Дорониной.

Жить в эпоху перелома всегда трудно, а уж ясно описать её, – ещё труднее, почти невозможно. Но Виктор Алексеевич справился с этой сверхзадачей: «Нас обманули. С помощью Запада в Кремль втащили Троянского коня во главе с главным „прорабом“ перестройки и партийным расстригой Яковлевым, который, кстати, приезжал в Калугу, успокаивал местный актив, что идём верной дорогой. … Бог ушёл из московских улиц и храмов». О приезде в Калугу в 1994 году А. Б. Чубайса: «Председатель комитета Госкомимущества приехал подстегнуть калужан быстрее сокрушить остатки плановой советской империи. Убив Советский Союз, он всё ещё продолжал шарить по его карманам». И даёт вывод Сергея Бабурина по этому вопросу: «К августу 1996 года некомпетентная политика Ельцина – Черномырдина с семибоярщиной нанесли ущерб стране, превысивший потери в Великой Отечественной войне». Тут же разбирается книга Рудольфа Панфёрова «Русский стан» с множеством горьких цитат и отмечается: «Произошло всё то, что он предсказывал в 1996 году». В том числе, и в журналистике: «Товарная журналистика, став приводным ремнём демократии… дико проявила себя на потребительском рынке самого дурного свойства. На смену партидеологии, пришла идеология денег». И более широкий вывод самого Боева: «Искусство становится средством развлечения, а не воспитания».

Но Виктор Алексеевич не останавливается на этой чернухе, а в противовес даёт очень нужные и узнаваемые портреты руководителей сельхозпредприятий области, устоявших и победивших в смуте первых двух десятилетий дикого капитализма в России: Виктора Горобцова, Владимира Евтишенкова, Владимира Абраменкова, Николая Яшкина, Виктора Колесникова, Петра Лукияна, Николая Углова, Василия Рябова, Михаила Белецкого, Муаеда Унашхотлова, Валерия и Сергея Пучковых, Валерия Еремеева, Владимира Чигищева, Андрея Степаняна, Василия Тарченко, Виктора Ерёмина, Владимира Сенцова, Леонида Иванова, Георгия Сонина, Михаила Волконского, Николая Симакова, Ивана Аверина, и др. Сердца многих из них не выдержали такого издевательства радикалов экономического блока правительства и сверхперегрузок при спасении коллективных хозяйств. Они погибли. Так пусть книга Боева останется памятником этим настоящим руководителям.