Текст книги "Пока ты моя"

21

Я молниеносно ставлю все, к чему прикасалась в кабинете, на свои места, точно туда, где я это и обнаружила. Запираю дверь и ласково уговариваю близнецов надеть пальто и ботинки. Потом запихиваю их в громадную машину Джеймса и задним ходом выезжаю с дорожки прямо в едва освещаемый уличными огнями сумрак. Какой-то автомобиль неистово мигает мне, и, переходя на другую передачу, я вдруг осознаю, что забыла включить фары.

– Я хочу к папочке, – тянет Оскар, вероятно, потому, что в машине пахнет одеколоном его отца, а шапка и шарф Джеймса валяются на сиденье между близнецами.

– Ну, он ведь под водой, – бросаю я. Это звучит довольно жестоко, даже при том, что я совершенно не собиралась ранить чувства детей. – В своей подлодке, – уже мягче добавляю я. Мне нужно им нравиться – до тех пор, пока это требуется. Как только я получу то, за чем пришла, будет уже не важно, что они думают обо мне. Хотя, признаюсь, мне хотелось бы считать, что мое краткое присутствие в жизни мальчиков не оставит глубокие шрамы в их душах. Они ведь не виноваты в том, что их отец унаследовал так много денег, – хотя выяснить подробную информацию о его богатстве оказалось сложно, нет вины детей и в том, что их мать как-то невзначай оказалась на большом сроке беременности. Это идеальное – если не сказать довольно жестокое – стечение обстоятельств.

– Он на работе, дурак, – злобно насмехается Ноа.

Оскар толкает брата в бок, и тот с визгом бросается выяснять отношения.

Мой взгляд мечется между их начинающейся дракой и лежащим впереди шоссе, теперь уже ярко освещенным. Нужно ехать прямо на первых трех кольцевых развязках, так она сказала, а потом на светофоре повернуть налево. Обычно я хорошо ориентируюсь на дороге, вот и теперь без труда нахожу медицинский центр, у которого, по ее словам, она и ждет. Ее голос звучал не слишком бодро. Я искренне молюсь, чтобы у нее раньше времени не начались схватки. Это было бы катастрофой. Чрезвычайно важно правильно выбрать время, ведь я рассчитываю на то, что у меня будет лишь одна-единственная попытка.

Я не сразу замечаю ее. Словно серое пальто и мертвенно-бледное лицо затянуло ее в зиму, заставив слиться с окружающей картиной. Если бы я не узнала беременную фигуру, наверняка проглядела бы ее совсем. Я легко въезжаю на парковочное место и глушу мотор. Клаудия не отходит от стены.

– Подождите здесь, – говорю я мальчикам.

Ноа обнаружил в своем кармане пакетик с мармеладом, и после небольшой ссоры у него есть аргумент, чтобы не давать Оскару ни одного кусочка.

– Поделись, – бросаю я, не отрывая взгляда от матери мальчиков. Хлопаю дверцей и направляюсь к ней.

– Клаудия, – окликаю я. – С вами все хорошо? Ребенок в порядке?

Она медленно поднимает на меня глаза, полные слез, и говорит:

– Спасибо, что приехали.

– Только скажите мне: с ребенком все в порядке?

– С ней все прекрасно, – подтверждает она, и я с облегчением выпускаю воздух из легких, только сейчас осознавая, что на какое-то время перестала дышать. – На меня ни с того ни с сего навалилась усталость. Я плохо себя почувствовала.

– Давайте отвезем вас домой, – предлагаю я и, взяв ее под руку, веду к машине.

Борьба Оскара и Ноа за сладости в самом разгаре, и я замечаю гримасу боли на лице Клаудии, когда она с трудом водружается на пассажирское место.

– Тсс, парни, – говорю я как можно ласковее. – Не нужно так ссориться из-за какого-то жевательного мармелада. Как насчет того, чтобы попозже, когда мы доберемся домой, заглянуть со мной в магазинчик на углу, где вы оба сможете выбрать себе какие-нибудь лакомства? Может быть, купим каждому еще и по комиксам?

Я завожу машину, замечая, как лицо Клаудии тут же расслабляется.

– Только мамочке придется прилечь. Ваша маленькая сестренка ее утомила. – С трудом удерживаюсь от желания протянуть руку и погладить ее по животу, крепко вцепляясь вместо этого в руль. Трогаюсь с места, торопясь домой.

Велосипедист возникает из ниоткуда. Все происходит стремительно – вспышка яркой куртки, выражение ужаса на его лице, когда он видит, что я направляюсь прямо на него, паника, когда он сворачивает с моего пути. Я резко торможу, и мне удается пропустить его. С уст Клаудии срывается судорожный вздох.

А потом мы слышим оглушительно громкий звук удара и ощущаем внезапный толчок, словно в нас врезаются сзади.

Кажется, что Клаудия неспешно, будто в замедленной съемке, подается вперед, хотя на самом деле я знаю, что все произошло за какую-то долю секунды.

– Боже мой!

Мальчики кричат и плачут, но Клаудия не издает ни звука. Ее голова завалилась набок, отскочив после удара о приборную панель. Выясняется, что Клаудия не пристегнута.

– Господи, Клаудия, вы в порядке? Поговорите со мной! – Отстегиваю ремень безопасности и склоняюсь над ней.

И тут кто-то стучит в стекло с моей стороны.

– Долбаная бестолковая баба… – доносится до меня.

Руки Клаудии медленно обвиваются вокруг ее ребенка.

– Я в порядке, – слабо говорит она. У нее смертельно бледное лицо. – Со мной все хорошо. Правда, все нормально.

– О, мне так жаль, Клаудия… – Первым делом я тревожусь не из-за безопасности ее ребенка, а из-за того, что теперь-то мне точно грозит неминуемое увольнение. Ну кто позволил бы такому плохому автолюбителю возить своих детей? – Не могу поверить, что это случилось… велосипед… он вдруг выскочил ниоткуда, и я не смогла…

На заднем сиденье все еще плачут близнецы.

Кто-то открывает дверцу с моей стороны.

– Что это, черт возьми, ты вытворяешь на такой скорости, идиотка?! – кричит он и окидывает взглядом салон. – Вы все в порядке? – спрашивает, замечая беременную фигуру Клаудии и маленьких мальчиков.

– Нет, мы не в порядке, – огрызаюсь я. – И это вы, идиот, въехали в меня сзади! Оттуда выскочил велосипедист.

И тут я вижу кровь.

– О, Клаудия, вы ранены… – Инстинктивно касаюсь пальцем небольшого пореза у нее на лбу, сбоку. Кровь пачкает мою кожу подобно раздавленной ягоде.

Клаудия вздрагивает.

– Ничего страшного, – еле произносит она. – Мне стоило пристегнуться, но с этим ремнем так сейчас неудобно…

– Я должна отвезти вас в больницу, – решаю я, вдруг принимаясь паниковать, что, возможно, спровоцировала преждевременные роды. Но, если я доставлю ее в больницу, последствия будут ужасными. Вдруг они не отпустят ее домой, вызовут схватки, а заодно и уведомят полицию о моей неосторожной езде?

Клаудия поворачивается ко мне, попутно бросая быстрый взгляд на водителя – участника аварии, стоящего у своей машины, а потом снова пристально смотрит на меня. На ее лице написано абсолютное прощение.

– Не глупите. Я в полном порядке.

– Вы должны немедленно показаться врачу. Я отвезу вас в больницу – и точка, – отрезаю я, потому что именно на этом настоял бы любой нормальный человек. Поворачиваюсь к водителю. Он что-то быстро пишет в блокноте.

– Послушайте, мне очень жаль, – примирительно говорит мужчина. – Я не ожидал, что вы так внезапно остановитесь. На вашей машине почти нет вмятин.

Кивком он призывает меня выйти, чтобы посмотреть. Мы уже создали затор – другие машины с трудом протискиваются мимо перегороженной части автомобильной развязки.

– Вызвать полицию? – вопит кто-то из проезжающей мимо машины.

Сердце начинает неистово колотиться в груди.

– Не нужно! – кричит в ответ участник аварии. – Вот мои координаты, на всякий пожарный, – обращается он ко мне, вырывая страницу. – Видите? Только крошечная вмятина на бампере. Эти штуки сделаны как танки.

Он усмехается, пытаясь подсластить ситуацию теперь, когда ему известно, что в машине находятся пострадавшая беременная женщина и двое маленьких детей. Передний бампер его машины помят, обе фары разбиты вдребезги, но он явно не хочет поднимать шум.

– Спасибо, – произношу я и наблюдаю за тем, как он записывает номер машины Джеймса.

– Как вас зовут? – спрашивает водитель.

Я замечаю у него на пальце обручальное кольцо. У него загорелые и сильные руки – рабочие руки.

– Меня… зовут? – Сердце снова подпрыгивает в груди. – Зои Харпер, – нерешительно отвечаю я, уже представляя, как полиция ищет меня, перебирает сотни Зои Харпер – и ни одной из них я не являюсь. – Вы собираетесь сообщить об аварии полиции или своей страховой компании?

– Не думаю, что в этом есть необходимость, как вы считаете? – Он снова бросает взгляд в сторону нашей машины, довольный тем, что удалось легко отделаться.

– Конечно, я тоже так думаю, – отвечаю я, немного смягчаясь. – Слушайте, мне пора ехать.

Возвращаюсь к машине. Лицо Клаудии уже приобрело пепельный оттенок.

– Мне и правда стоит отвезти вас в больницу на обследование, – робко замечаю я. – Вам, возможно, нужно наложить на рану шов.

Кровь уже не идет, лишь на коже осталась запекшаяся корка в форме полумесяца. Испуганные мальчики на заднем сиденье совсем затихли. Слава богу, я их пристегнула!

– Просто отвезите меня домой, Зои, – шепчет Клаудия, и в глазах у нее застывает мольба. – Я так устала…

– У вас, возможно, сотрясение, – предостерегаю я.

– Я ни за что не поеду в больницу. Понятно? – решительно заявляет она. – Я не настроена несколько часов ждать в отделении экстренной помощи, а потом, когда врач сочтет нужным уведомить полицию, еще и давать показания. Я просто хочу поехать домой и отдохнуть. Пожалуйста…

Ее дрожащий голос и душераздирающая мольба заставляют меня завести машину.

– Хорошо-хорошо, – с облегчением соглашаюсь я. – Но я хочу, чтобы вы пообещали, что скажете мне, если плохо себя почувствуете.

Если у нее действительно начнутся схватки, мне придется действовать быстро.

– Обещаю, – отвечает Клаудия и, когда я включаю первую передачу, на мгновение кладет свою ладонь мне на руку.

22

– Ты должна поговорить с ней, – сказал Адам. – Как женщина с женщиной.

«И ведь это он серьезно», – подумала Лоррейн, с трудом сдерживая смех.

– Ты что, действительно считаешь, что разобраться в этом спутанном клубке подростковых страхов так просто? – удивилась она. Неужели Адам действительно ждал, что мать и дочь смогут решить все вот так, сидя за кухонным столом с кружками чаю? В таком случае и дела об убийстве можно было бы запросто раскрывать там же, на кухне!

Адам пожал плечами, будто давая понять, что прекрасно знает, каким примитивным и поверхностным было его предложение.

Лоррейн наблюдала, как муж разбирает беспорядок на своем рабочем столе. Казалось, будто буквально все вокруг использовали бедный стол в качестве свалки, возводя баррикаду из поступавших одновременно протоколов допросов по двум делам.

– Что ты думаешь о заявлении Аманды Симкинс по поводу того, что у Лиама Райдера был другой роман? – спросила Лоррейн, пытаясь как можно дальше увести Адама от темы разговора по душам с Грейс. – Это стоит проверить?

– Безусловно, – холодно ответил Адам и взъерошил волосы. – Почему бы тебе этим не заняться?

Он держался с ней слишком небрежно.

Лоррейн кивнула.

– Адам, слушай, ты совершенно прав насчет того, что с Грейс нужно поговорить, – заметила Лоррейн, и Адам обескураженно уставился на нее. – Но говорить должны мы оба.

Он вздохнул и раскатал рукава рубашки. Лоррейн знала, что следом он влезет в пиджак – старый поношенный кожаный пиджак, купленный целую вечность назад, – а потом потянется за ключами от машины и придумает какую-нибудь историю о том, что собирается на допрос или опаздывает на совещание. Сочинит все что угодно, лишь бы избежать нелегкого разбирательства со сбившейся с пути истинного дочерью-под ростком. Все что угодно, только бы не обременять себя решением личных проблем.

Лоррейн глубоко вздохнула, собираясь с духом.

– Ты помнишь, как я сказала, что не хочу знать подробности? – Она не могла поверить, что произнесла это. Ей стало дурно.

Адам замер, пиджак наполовину сполз с его широких плеч. Он не обернулся, словно прекрасно знал, что за этим последует.

– Ну так вот: я передумала. Я хочу знать все. Кто она. Чем занимается. Где вы познакомились. Как это случилось. – Лоррейн сглотнула вставший в горле комок. – Где это происходило. Как часто.

Она даже не знала, насколько серьезно это было. Просто связь на одну ночь или нечто более глубокое и значимое?

Повисло молчание. В опустившейся тишине буквально разгоралось невысказанное негодование. Лоррейн подумала о том, что это может обернуться отвратительной сценой. Неужели она действительно хотела узнать все прямо сейчас?

Лоррейн вздохнула:

– Ладно, если не теперь, так в самое ближайшее время, Адам.

Услышав это, муж ожил прямо на глазах. Надел пиджак, схватил ключи от своей машины и снова застыл на месте.

– Нам нужно поговорить с социальным работником, который занимался случаем Карлы Дэвис, – продолжила Лоррейн, пытаясь вести себя так, будто ничего не случилось.

– Пошли Барретта и Эйнсли, – последовал ровный ответ.

– Ничего страшного, – тихо ответила она. – Я съезжу туда сама.

Адам посмотрел на часы и нахмурился. Она знала, о чем думает муж. Он уже сказал, что именно Лоррейн следует быть дома, когда Грейс вернется из школы, – если она вообще вернется из школы. Адам явно надеялся, что к моменту его прихода домой мать с дочерью сами разберутся во всей этой ерунде с намечавшейся свадьбой. Оба супруга понимали, что тянуть с обсуждением этого не стоит, только вот Адам, похоже, не желал в этом участвовать.

– Грейс недавно прислала мне сообщение, – заметила Лоррейн, ожидая реакции. – У нее матч по нетболу, она вернется после семи.

– По крайней мере, это звучит так, будто она действительно придет домой. – Адам скривился, что означало еще одну неприятность, добавившуюся к остальным неурядицам. Для Лоррейн же это был буквально крик о том, что она должна лучше ладить с дочерью, словно все произошло по ее вине.

Мгновение спустя Адам ушел, выключив свет, хотя Лоррейн еще сидела в комнате.

* * *

К счастью, она успела застать двух социальных работников перед тем, как они закрыли отдел. Охранник нехотя впустил Лоррейн в здание и долго глядел ей вслед, наблюдая, как она углубляется в коридор, попадая в серую «кишку» унылых однотипных контор. У помещения отдела социальной защиты была своя собственная, защищенная кодовым замком дверь, но кто-то оставил ее открытой, втиснув в распорку мусорную корзину и тем самым дав Лоррейн возможность войти. Инспектор очутилась в еще одной приемной – хотя не создавалось ощущения, что здесь радушно принимают посетителей, – и, услышав доносящиеся из какой-то комнаты голоса, пошла прямо на них.

– Здравствуйте, дверь была открыта, – сказала Лоррейн, чтобы привлечь внимание присутствующих.

Мужчина и женщина, оба лет тридцати – тридцати пяти, о чем-то болтали, передвигая коробки с бумагами. Происходящее выглядело так, словно или ураган пронесся по этому помещению открытой планировки, или люди переезжали в другой офис.

– Надеюсь, вы не возражаете.

Лоррейн быстро показала им свое удостоверение и представилась.

– Извините за беспорядок. Обычно здесь все не так. – Во рту у женщины оказалось печенье, но она вытащила его прежде, чем заговорить. Ее шея была обмотана огромным связанным вручную шарфом, и оба сотрудника отдела пыхтели в пальто: она – в темно-фиолетовом, он – в сером, твидовом. Оба выглядели донельзя уставшими, но полными решимости. Если они планировали перетащить все коробки, громоздившиеся вокруг столов, им потребовалась бы еще пара часов работы. – Мы бегаем вверх-вниз между отделом и архивом. Поэтому и оставили дверь открытой. И поэтому мы в пальто. Внизу холодно.

– У нас – ежегодная генеральная уборка, – подхватил мужчина. – И вдобавок у нас не хватает сотрудников, так что приходится все таскать вдвоем.

Он откашлялся. Мужчина был бледным, гладко выбритым и казался довольно хлипким. Лоррейн подумалось, что женщине наверняка пришлось взять на себя основную работу по подъему тяжестей.

– Чем мы можем помочь? – спросил он.

– Я пришла по поводу Карлы Дэвис. Насколько я знаю, она значится в вашей картотеке. – Лоррейн сочла нужным улыбнуться. Это никогда не помешает.

Социальные работники переглянулись.

– Я – Марк Данн, – профессиональным тоном представился мужчина. – Социальный работник, органы опеки, – добавил он и прервался, пытаясь уравновесить количество информации, известное собеседникам друг о друге. В конце концов, Лоррейн ведь назвала свою должность – инспектор уголовной полиции.

– С ней все в порядке? – поинтересовалась женщина, подтверждая, что хотя бы она точно знала, о ком идет речь. – Да, кстати, я – Тина Кент. Социальный работник и по совместительству девушка-грузчик. – И она улыбнулась.

– К несчастью, на Карлу напали этим утром. Именно поэтому я здесь. – Черты Лоррейн исказились тем же страдальческим выражением, что внезапно появилось на лицах сотрудников органов опеки, и она кивнула в сторону пары офисных кресел.

Марк и Тина тут же рухнули в них, а Лоррейн уселась на угол стола.

– Она?.. – нерешительно произнесла Тина.

– Карла жива, но в тяжелом состоянии. К несчастью, ребенок умер.

– Боже мой… – Тина потрясенно закрыла рот ладонью.

Марк вздохнул и уронил голову на руки.

– На Карлу напали в ее квартире. Тревогу подняла подруга. Собственно, она спасла ей жизнь.

– Господи… – тихо вымолвил Марк. – Мы давно не виделись с Карлой, потому что некоторое время назад ей исполнилось восемнадцать.

Лоррейн почувствовала, что он очень тонко, деликатно умывает руки.

– А раньше Карла действительно была одной из наших подопечных, – добавил Марк. – То попадала в поле нашего зрения, то исчезала, жила в приемных семьях, что-то в этом роде.

– Но ведь она снова привлекла к себе наше внимание, вспомни, Марк. Несколько месяцев назад. – Тина говорила тихо, словно пытаясь исключить Лоррейн из обсуждения конфиденциальной информации. – Когда забеременела.

Последние слова Тина произнесла почти беззвучно, одними губами, обращаясь только к коллеге.

– Учитывая подноготную Карлы, могу предположить, что ваши усилия были сосредоточены на ее будущем ребенке, – вклинилась Лоррейн.

Тина кивнула, все еще свыкаясь с ужасным известием:

– Да, ее образ жизни явно не способствовал воспитанию ребенка. Мы работали с ней, чтобы наладить ее жизнь, подготовив к рождению малыша. Если бы Карле не удалось исправиться, нам пришлось бы вмешаться.

Тина вспотела. Она размотала свой толстый шарф. Щеки ее слегка покраснели, и она, задумавшись, запустила пальцы в волосы.

– Мы все занимались ею многие годы, – добавила Тина дрожащим голосом.

– Если не ошибаюсь, последний раз она виделась с тобой или Клаудией, так, Тина? – уточнил Марк.

– Со мной. Карлу закрепили за мной, когда врач сообщил нам о ее беременности, – выпалила Тина в отчаянии, словно все произошло исключительно по ее вине. Бедняжка уже чуть не плакала. – А познакомилась я с Карлой, когда ей было лет восемь. В то время я как раз стала квалифицированным специалистом, и ее дело было для меня одним из первых. Ее жизнь в семье оказалась просто ужасной. Извините, я на минутку. Простите.

Тина выхватила несколько бумажных носовых платков из стоявшей на столе коробки и, сделав несколько шагов к двери, вдруг потеряла самообладание и сломя голову бросилась прочь из комнаты. Ее шаги эхом отозвались в безлюдном коридоре, а рыдания, пока она мчалась к уборной, становились даже громче.

– Неделя выдалась тяжелой, – пояснил Марк.

«И не говорите!» – подумала Лоррейн.

– Вы упомянули о том, что делом Карлы занималась сотрудница по имени Клаудия. Мне нужно поговорить с каждым, кто имел отношение к этому случаю. Важно получить как можно более ясную картину того, с кем была знакома Карла, с кем она дружила, как проводила время. И все в таком духе. Мы не хотим что-нибудь упустить.

– Нет проблем, – заверил Марк. – С Карлой все будет в порядке?

– Пока рано об этом говорить. Мы хотели с ней побеседовать, но она еще не пришла в себя. У нее очень тяжелые травмы.

Лицо Марка скривилось.

– Я работаю в социальной сфере почти тринадцать лет. Меня уже ничего не удивляет.

В офис вернулась Тина.

– Прошу прощения, – твердо произнесла она, чересчур сильно подчеркивая то, что взяла себя в руки. – Я была в очередном отпуске, когда Карлу поначалу вывели из-под нашей опеки. Ей дали муниципальную квартиру, и все, казалось, налаживалось. А потом, несколько месяцев назад, врач Карлы сообщил нам о ее беременности и о том, что Карла по-прежнему употребляет наркотики. Он же рассказал нам о ее неустойчивом психическом состоянии. Карла не из тех, кто будет бороться, если можно так выразиться.

Судя по всему, Тина успела подготовиться к разговору.

– Так в поле нашего зрения снова оказалась Карла – или, скорее, ее будущий ребенок, – добавила она.

– Мне бы хотелось, чтобы вы составили список всех, с кем, по вашему мнению, она общалась. Вспомнили все места, в которых она часто бывала, сообщили, где она достает наркотики, абсолютно все, что каким-либо образом связано с ее жизнью. Даже если вы не уверены, относится ли к делу та или иная информация, пожалуйста, включите в этот список все, что вам известно. Не знаю, сможет ли Карла прийти в себя и помочь.

Марк и Тина кивнули.

– И еще мне нужно просмотреть ее личное дело, – решительно заявила Лоррейн.

– Я могу попытаться найти его, – ответил Марк. – Хотя сейчас это будет довольно сложно. – Он обвел рукой царивший в офисе беспорядок.

– Думаю, личное дело у Клаудии, – взволнованно бросила Тина Марку. – Она вела это досье вместе со мной, и я почти не сомневаюсь, что оно у нее. Правда, сегодня Клаудия чувствовала себя неважно. Она уехала домой прямо с совещания. Думаю, она и завтра останется дома.

– А вы не могли бы дать мне ее адрес? Я съезжу к ней домой, – попросила Лоррейн.

Пара соцработников закивала, и Тина с готовностью кинулась на помощь, став ощупью искать на столе ручку и бумагу. Лоррейн знала, что сотрудники отдела опеки регулярно работали в тесном сотрудничестве с полицией – просто обычно взаимодействовали не с ее отделением и не по столь тяжким преступлениям.

Лоррейн повернулась, чтобы уйти, но в последний момент вдруг задержалась.

– Полагаю, имя Салли-Энн Фрайт ничего вам не говорит, не так ли?

Марк с Тиной переглянулись и на мгновение задумались.

– Только то, что о ней говорили в новостях, – ответила Тина. И тут ее глаза округлились, словно ей удалось прочитать мысли детектива.

– Спасибо, – на ходу бросила Лоррейн и поспешила удалиться прежде, чем они смогли засыпать ее вопросами. – Я сама найду выход.

Когда она вернулась с работы, дом был полон девочек-подростков. Четверо растянулись в гостиной, задрав ноги в туфлях прямо на диван, поставив себе на живот миски с чипсами и выстроив банки кока-колы в линию на ковре на расстоянии вытянутой руки. С экрана телевизора вопило какое-то кино. Еще две девочки, которых Лоррейн не знала, лениво поздоровались с ней с высоты лестницы, где хихикали, склонившись над экраном айфона, в то время как еще одна компания собралась на кухне. Они теснились вокруг плиты, колдуя над большой кастрюлей, из которой исходил довольно приятный аромат.

Лоррейн бросила сумку и ключи на кухонный стол. Она уже снимала пальто, когда Грейс обернулась с деревянной ложкой, зависшей на полпути ко рту.

– Мама, – оживленно произнесла дочь, – хочешь немного карри? Мы сами его приготовили!

«Ну надо же, словно ничего ужасного между нами и не произошло!» – гневно пронеслось в голове Лоррейн.

– Но как же насчет… – Лоррейн резко смолкла. Она чуть не сказала: «Но как же насчет твоих планов переехать, бросить школу, выйти замуж? И этого проклятого разговора по душам, о котором мы договаривались?»

– Пахнет аппетитно, – вместо этого похвалила Лоррейн. – Съем потом чуть-чуть, если хватит. – Она выглянула в прихожую. – Нужно накормить гостей.

– Ох, ты про это? Ну да. Ты ведь не против, мама? Я сказала, что ты круто отреагируешь. Понимаешь, мы победили. 12:4. Это был классный матч!

– Ага, мы их разделали в пух и прах! – подхватила девочка с полным ртом брекетов. Даже при том, что она переоделась, сняв спортивный костюм, ее кожа все еще блестела от пота, а ко лбу прилипли пряди темных волос.

– Клево, – оценила Лоррейн, смутно пытаясь «реагировать круто». Она не понимала, как Грейс может вести себя так, словно ничего не произошло: дочь, безусловно, осознавала, что собиралась сломать себе жизнь. – Но при условии, что все это будет убрано к половине десятого.

Обе знали, что это означало спровадить всех к назначенному времени, иначе будут неприятности. Но, судя по дерзкому выражению лица Грейс, она не собиралась подчиняться.

Лоррейн поспешила открыть бутылку вина. Она пообещала себе неделю детокса в самое ближайшее время, изрядно повеселив Адама, когда сказала ему об этом сегодня в машине. Лоррейн взяла бутылку и стакан наверх, чтобы спастись от девичьей кутерьмы. Она решила, что поест позже, возможно, с Адамом, если он вернется домой не поздно, и они вдобавок смогут поговорить за ужином.

По пути в ванную она остановилась у двери спальни Стеллы. Лоррейн услышала, как младшая дочь говорит по телефону.

– Знаю, точно… Я переберусь в ее спальню, как только она съедет. Она попросила меня быть ее подружкой невесты!

Лоррейн содрогнулась. Помимо прочих неприятностей, она мучительно осознала, что эти последние несколько дней совсем не уделяла внимания Стелле, закрутившись с проблемами Грейс, не говоря уже о двух расследованиях. Но так иногда складывалась жизнь. Через каких-то несколько недель, возможно, появится больше свободного времени, которое они могли бы провести вместе, всей семьей. По крайней мере, Лоррейн на это надеялась.

Сделав внушительный глоток вина, она постучала в дверь Стеллы.

– Вот блин! Мне пора.

«С каких это пор Стелла использует подобные выражения?» – спросила себя Лоррейн.

– Привет, милая. Просто решила проведать. Ты в порядке?

«Боже праведный! – ужаснулась Лоррейн. – Я начала общаться эсэмэсками!»

– Ага, – бросила Стелла, лениво развалившись на кровати. – Когда эта компашка свалит? – И младшая дочь состроила гримасу, выражая неодобрение.

– Полдесятого, если повезет. Ты сделала домашнее задание?

– Сделала. Мне скучно. – Стелла распласталась на кровати, свесив голову с края. Теперь ее волосы почти подметали пол.

– Я собиралась принять ванну, но могу остаться и поболтать, если хочешь.

Идея свернуться калачиком в кресле-мешке Стеллы, обсуждая с ней косметику, журналы и мальчиков, неожиданно показалась Лоррейн прямо-таки идиллической. Это помогло бы отвлечься и выбросить из головы ужасные истории Карлы Дэвис и Салли-Энн Фрайт. В эту минуту больше всего на свете Лоррейн хотелось сделать именно это. Она вошла в захламленную комнату и сделала еще один глоток вина.

– Прости, ма, – протянула Стелла. – Но… понимаешь… Я как раз хотела посидеть в Фейсбуке или что-то в этом роде.

Сердце Лоррейн кольнуло разочарование, и в этот самый момент зазвонил ее мобильный. Это был Адам. Стелла открыла свой ноутбук и уже увлеченно клацала по клавишам, словно матери и вовсе не существовало. Лоррейн сделала шаг назад, на лестничную площадку, чувствуя себя немного обездоленной.

– Что? – запальчиво бросила она в трубку.

– Карла Дэвис пришла в себя. И дала описание.

– О! – горячо отреагировала Лоррейн. Это означало серьезный прорыв в расследовании. Быстрее, чем они ожидали.

После того как Карлу привезли из операционной, Адам ждал в больнице так долго, как только мог, но в итоге вынужден был поручить другому сотруднику полиции продолжить дежурство.

– Ты можешь приехать на службу? Я назначил совещание через полчаса.

Лоррейн скользнула взглядом вниз по лестнице. Две девочки, через которых ей пришлось чуть ли не перелезать по пути наверх, ушли, зато бесконечный поток подростков с тарелками карри и риса в руках заструился в ее гостиную. Лоррейн вздохнула.

– Ладно. Но сообщи мне какие-то хорошие новости. Скажи, что подозреваемого задерживают в этот самый момент, когда мы с тобой разговариваем!

– Увы, не могу, – ответил Адам.