Текст книги "Пока ты моя"

37

– Спасибо за то, что собрались незамедлительно, – обратился Адам к группе детективов, работавших над расследованием.

Некоторые из них болтали, другие взгромоздились на углы столов, а парочка стояла, прислонившись к стене. Каждый так и рвался продолжить расследование. Лишь Лоррейн тыкала в кнопки своего мобильного, пытаясь дозвониться до школы. Адам сердито зыркнул на жену, но она и ухом не повела. Что ж, сообщить ей последнюю информацию он мог и позже. Лоррейн вышла в коридор, но в приемной было так шумно, что она бросилась на черный ход, к маленькому закутку с бетонным полом, где обычно собирались курильщики. Лоррейн с трудом расслышала голос секретаря директора школы, когда ее наконец-то соединили с нужным номером.

– Но это важно, – возразила Лоррейн в ответ на то, что ближайшие несколько дней директор будет занят.

– Я должна срочно поговорить с ним о своей дочери. – Лоррейн тяжко вздохнула. – Да, о Грейс Скотт.

Повисла пауза, и Лоррейн показалось, что секретарша закрыла трубку рукой и что-то говорит приглушенным голосом.

– Благодарю вас, спасибо, – наконец-то произнесла Лоррейн и отключилась, договорившись о встрече на завтра, на девять сорок утра. Она тут же написала эсэмэску Грейс, надеясь, что дочь тоже соберется прийти.

– А ну-ка, бегом! – на ходу бросил Адам, догоняя Лоррейн в коридоре. – Мы возвращаемся на Сент-Хильда-Роуд. Сильно сомневаюсь, что наша мисс Пейдж окажется такой уж неуловимой.

– А ты, похоже, в хорошем расположении духа, – угрюмо заметила Лоррейн, настроение которой было прямо противоположным.

– И ты знала бы почему, если бы осталась на совещании, – укорил муж, прибавив шаг.

Они вошли на территорию подземной автостоянки, и Адам забренчал ключами от своей машины.

– Что ж, тогда положи конец моим мучениям, – предложила Лоррейн, прекрасно зная, что он наслаждается, изводя ее долгим ожиданием.

Только когда они остановились у величественного георгианского особняка в Эджбастоне, а стеклоочистители яростно забегали дугами по лобовому стеклу, размазывая следы дождя со снегом, Адам сообщил данные, заставившие так срочно нестись сюда. Лоррейн понимала, что нельзя давить на мужа. Он наказывал ее за то, что она поставила их личную жизнь – благополучие их дочери – выше работы. Но Лоррейн ни за что не смогла бы поступить иначе и думала, что Адам в случае необходимости сделал бы то же самое. Осознание этого странным образом утешало, ведь, несмотря ни на что, они все еще оставались одной командой.

– Образцы ДНК, взятые по делам Салли-Энн и Карлы, совпадают, – небрежно бросил Адам. – В обоих случаях действовал один и тот же человек, причем, как подтвердили анализы, женщина.

– Боже праведный, почему ты не сказал раньше? – в недоверии и ярости проскрипел голос Лоррейн.

– Потому что ты висела на телефоне.

– Я договаривалась о встрече с директором школы Грейс, – огрызнулась Лоррейн. – Кто-то должен убедить нашу дочь не бросать учебу.

– Но не в рабочее же время, – парировал Адам. – И она не хочет оставаться в школе.

– А другого времени у нас просто нет, – быстро выпалила Лоррейн. – Все наше чертово время – это рабочее время, готовлю ли я обед, вожу ли Стеллу на занятия балетом или, черт возьми, пытаюсь сходить в туалет! Больше никогда – слышишь, никогда! – не заставляй меня чувствовать себя виноватой за то, что я забочусь о своей семье, Адам. Просто потому, что ты… считаешь возможным…

Лоррейн спохватилась, закончив гневную речь прозвучавшим весьма слабо и типично по-женски «о-о-о», а потом кубарем вылетела из машины, спрыгнув прямо в успевший нападать снег, который до сих пор не прекратился. Все, что она сейчас сказала, даже в малой степени не передавало ее истинных чувств.

Через пару минут они вернулись в машину. В доме никого не оказалось, кроме уборщицы, которая подтвердила, что по этому адресу не проживает никакая Хэзер Пейдж. Лоррейн посетовала Адаму, что они напрасно потратили время, ведь Клаудия уже заверила, что в этом доме нет никого с таким именем.

– Кроме членов семьи, тут живет только няня, – сказала уборщица, опершись о вертикально застывший шланг подтянутого к двери пылесоса. – Но ее тоже нет. Отправилась помогать с постановкой школьной рождественской пьесы.

Уборщица, казалось, была рада снабдить детективов хоть какой-нибудь информацией, стоило им сверкнуть своими удостоверениями.

– Может быть, нам стоит разыскать Зои Харпер? – спросила Лоррейн Адама, пристегивая ремень безопасности. – Она может знать, где нам искать Хэзер Пейдж. Вероятно, Хэзер навещала Зои, это-то и увидела Сесилия, когда следила за своей подругой.

Лоррейн опустила козырек от солнца и, глядя в зеркальную поверхность, вытерла воду с лица бумажным носовым платком. Потом смахнула снежинки с плеч. Адам уже изучал адрес начальной школы, который с готовностью дала им услужливая уборщица, и спустя несколько секунд детективы были в пути.

Начальная школа «Миллпонд Хиз» представляла собой недавно построенное малоэтажное школьное здание на краю парка, который буквально на глазах становился белым от снега. С одной стороны школьный участок был окружен деревьями, с другой же вдоль тихой дороги дугой располагалось несколько славных особняков на две квартиры, от которых веяло сдержанной надежностью жизни, типичной для среднего класса. Детская площадка с пористым, пропитанным гудроном основанием была покрыта слоем оставшегося с ночи инея, который быстро засыпало снегом. Нарядный эффект рождественской открытки был испорчен петляющей дорожкой маленьких водянистых следов, оставивших зигзаги между различными снарядами. Следы вели к школе, будто здание с участком грубыми стежками прикрепила к земле швея-неумеха. Из одной части школы доносилась музыка, которая то стихала, то раздавалась снова. Лоррейн внимательно разглядывала ряды запотевших окон, надеясь, что слышит звуки репетиции рождественской пьесы, которые помогут им найти Зои Харпер без лишнего шума.

Когда они прошли через детскую площадку к входу с пометкой «Приемная. Для всех посетителей», Лоррейн почувствовала себя чересчур заметной в своем темном твидовом жакете. Впрочем, она еще смотрелась не так неуместно, как Адам в своем длинном черном пальто, подол которого мел пол. Ни один из детективов не выглядел так, будто имел хоть какое-то отношение к школе.

– Инспекторы уголовной полиции Скотт и Фишер, – резко бросил Адам школьной секретарше.

Девушка искренне изумилась их визиту и тут же занервничала. Никому не хотелось видеть в школе полицию, если только представители власти не пришли прочитать молодежи лекцию о безопасности дорожного движения или необходимости предотвращения преступлений в районе, и это не относилось непосредственно к их работе.

– О… – протянула секретарша при виде детективов, и ее пальцы неловко замерли над клавиатурой.

– Мы здесь, чтобы поговорить с женщиной, которая помогает сегодня в школьных делах. Ее зовут Зои Харпер.

– О, – снова произнесла секретарша.

На сей раз ей удалось выйти из оцепенения и достать книгу регистрации посетителей с полки в открытой стеклянной будке, отделявшей ее от школьного фойе. Секретарша внимательно просмотрела список фамилий посетителей, зарегистрированных сегодня, и наконец подняла глаза.

– Да, она – в классе «1B», набивает костюм осла, – сообщила девушка, снимая очки. Ее глаза вдруг резко уменьшились в размерах. Слова «набивает костюм осла» прозвучали в устах секретарши так, словно это была чрезвычайно важная деятельность, и детективам стоит уважать ее значимость и не отвлекать Зои.

– Как нам найти «1B»? – спросила Лоррейн.

– О. – Похоже, любому ответу секретарши предшествовала эта единственная гласная. – Пройдете через детскую площадку к музыкально-художественному корпусу. Войдете в первую дверь, потом – вниз по коридору, вторая дверь слева. Вам придется зарегистрироваться и получить магнитную карту для двери.

– Благодарю вас, – сказала Лоррейн, и детективы последовали инструкции.

Минуту спустя они уже шли по пустому коридору, двигаясь на запах порошковой краски и звуки песни «О, малый город Вифлеем», доносящейся из классной комнаты.

– Это ничего тебе не напоминает? – спросила Лоррейн, глядя сквозь стеклянную квадратную вставку в двери. Примерно тридцать детей сидели по-турецки на полу. Несколько ребят держали бубны, у других в руках покачивались музыкальные треугольники. Некоторые дети ковырялись в носу или грызли ногти, глядя в окно либо на странное лицо, появившееся в двери их класса. Темноволосая учительница снова заиграла на фортепиано, покачивая головой в такт музыке и пытаясь увлечь кучку скучающих детей, вверенных ее заботам.

Пройдя дальше, Лоррейн и Адам увидели класс «1B». Сквозь стекло в двери комната поначалу показалась пустой, но потом Лоррейн заметила группу из трех женщин, которые скорчились в уголке и упорно бились над причудливым существом с четырьмя неуклюжими ногами, болтавшимися в воздухе.

Как только детективы вошли, женщины разом обернулись, и Лоррейн тут же узнала одну из них – ту самую няню, с которой она кратко беседовала в доме на Сент-Хильда-Роуд. При виде инспекторов Зои залилась краской.

– Простите, что прерываем ваши праздничные приготовления, леди, – глядя на няню, произнес Адам глубоким низким голосом с большим воодушевлением, чем это требовалось.

Нарочитым оживлением он будто компенсировал что-то, подумала Лоррейн, хотя и понятия не имела, что именно. Этот тон он обычно использовал для полицейских рейдов или серьезных ситуаций, требующих мгновенных ясности и понимания. А эти три женщины, склонившиеся над – о боже, что это такое? – едва ли могли быть хотя бы незначительным поводом для чего-то подобного.

– Мы – инспекторы уголовной полиции Фишер и Скотт, – представилась Лоррейн, ради разнообразия назвав первым свое имя, и сверкнула удостоверением. Потом обратилась к самой молодой из женщин: – Мисс Харпер? Так жаль беспокоить вас, когда вы явно… – Лоррейн взглянула на беспорядок на полу и груду бутафорской ослиной кожи и копыт, валявшуюся у ног троицы, будто несчастное животное стало жертвой дорожной аварии. – Мы просто хотели переброситься с вами парой слов, если можно.

Зои Харпер выпрямилась. Слой поролона для набивки доходил ей до лодыжки. Клочки волокнистой массы прицепились к мешковатому серому кардигану, надетому на ней с черными обтягивающими джинсами. Зои отряхнула руки, перемазанные в коричневой краске, которая, несомненно, использовалась для раскрашивания картонной головы странного чудища, лежавшей рядом и таращившей глаза в украшенный снежинками потолок.

– Я знаю, это ужасно, не так ли? – весело рассмеялась Зои.

«А еще чересчур фантастично», – подумала Лоррейн.

– После этого детей будут вечно преследовать ночные кошмары, – добавила Зои, и две другие женщины рассмеялись.

– Мы могли бы где-нибудь поговорить с вами с глазу на глаз? У нас к вам всего пара вопросов.

Лоррейн не мигая уставилась на Зои Харпер, пытаясь понять, что же в няне вызывало столь горячее любопытство? Коротко стриженные белокурые волосы, высветленные на концах и темные у корней, или ярко-синие глаза, нервно метавшиеся между Лоррейн и Адамом? Худощавая, но все же мускулистая фигура или зашнурованные тяжелые ботинки, больше подходящие мужчине, чем няне в обеспеченной семье? Нет, дело было в чем-то другом. Это нечто смутно маячило на задворках сознания Лоррейн, будто выкрикивая предупреждение о чем-то. Но она по-прежнему не имела ни малейшего представления о том, что это было.

– Вы можете пойти в учительскую, – предложила одна из колдующих над ослом женщин, явно пытавшаяся не подать виду, что ей интересно происходящее. Лоррейн догадалась, что это была учительница. – Там будет тихо до звонка, он прозвенит через пятнадцать минут, – добавила женщина.

Зои Харпер первой нерешительно направилась в пустую комнату. Там все уселись на низких стульях, располагавшихся вокруг низкого столика, который был завален печеньем к чаю и пирожными с ванильным кремом. Стол захламляли полдюжины грязных кофейных чашек, несколько газет «Дейли мейл» и журнал «Хат».

– Это ведь вы приходили на днях, не так ли? – спросила Зои у Лоррейн, сосредоточенно ковыряясь в своих коротких ногтях.

– Да, это была я.

– Моя коллега говорила с вашей нанимательницей кое о ком, с кем та работала. Собственно говоря, этот кто-то подвергся зверскому нападению, – произнес Адам все тем же нарочито оживленным и неуместным тоном. Лоррейн терялась в догадках, что же нашло на мужа.

Зои стала пунцовой и уставилась себе на ноги, словно витала где угодно, только не здесь, в обществе детективов.

– Мы хотели выяснить, знаете ли вы кого-нибудь по имени Хэзер Пейдж, – сказала Лоррейн. – Нам хотелось бы поговорить с ней, и у нас есть основания полагать, что она бывает в доме вашей нанимательницы.

Зои подняла взгляд, вдруг обретя самоуверенность:

– Простите, я никогда о ней не слышала.

– Сожительница Хэзер Пейдж дала нам адрес, так что мы уверены: эта Хэзер там бывала. Вы можете хорошенько подумать и вспомнить, не приходил ли кто-нибудь домой за последние несколько дней?

– Ее сожительница? – Зои немного насупилась, но хмурое выражение тут же испарилось с ее лица. – Нет, если кто-то и приходил, то только когда меня не было дома. Я видела лишь Джен, домработницу, и подругу Клаудии, Пип. Да, еще парочку курьеров, сантехника и… – Казалось, она хотела сказать еще о ком-то или чем-то, но осеклась. – Простите, ничем больше помочь не могу. Мне известно лишь это.

– Вы знаете кого-нибудь по имени Сесилия Пейдж? – поинтересовалась Лоррейн.

На лице Зои отразилось удивление.

– Нет. Простите, – продолжала стоять на своем няня, но ее щеки снова предательски вспыхнули.

– А вы не слишком умелая лгунья, не так ли, мисс Харпер? – устало произнесла Лоррейн.

– Не думаю, что вы вправе судить об этом, – огрызнулась Зои, дерзко взглянув на детективов.

– Ваше кольцо, – вырвалось у Лоррейн, заметившей блеск, когда Зои вскинула руку к лицу, чтобы смахнуть упавшую на лицо прядь. При упоминании об украшении Зои снова спрятала ладонь на коленях. – Оно весьма необычное.

– Это подарок, – пояснила Зои.

– От кого? – не унималась Лоррейн.

Зои пожала плечами:

– От друга.

– Это, должно быть, какой-то очень близкий, особенный друг, раз он купил вам такой подарок. Дорогая вещица.

– Слушайте, боюсь, я не знаю, – бросила Зои. – Это все, о чем вы хотели меня спросить? Мне пора вернуться к тому ослу, я должна помочь.

– Вы знакомы с кем-нибудь по имени Карла Дэвис? – спросила Лоррейн.

– Нам пора идти, – тихо произнес Адам. Он явно нервничал.

«Черт возьми, да что с ним такое?» – пронеслось в голове Лоррейн.

– Простите, нет, – ответила Зои.

– Или Салли-Энн Фрайт?

Разговор явно заканчивался ничем, хотя Лоррейн прекрасно понимала, как, должно быть, и Адам, что Зои Харпер что-то скрывала. Впрочем, вполне возможно, на ход их мыслей повлияло то, что рассказала о няне и личном деле подвергшейся нападению девушки Клаудия Морган-Браун. Лоррейн пыталась оставаться беспристрастной, но это давалось ей с трудом, и во многом из-за странного поведения Адама. Она решила, что именно это сбивало с толку больше всего.

– Нет, простите. Я обязательно сказала бы вам, если б знала.

– Тогда, возможно, вы захотите объяснить, для чего сфотографировали конфиденциальные документы из личного дела Карлы Дэвис? – спросила Лоррейн. Интересно, а собирался ли Адам вообще упоминать об этом? Насколько она понимала, муж рвался уйти.

Зои скривила лицо.

– Понятия не имею, – все так же убедительно заявила она. – И разумеется, я никогда не фотографировала никакие документы. Насколько я помню, последний раз я делала снимки, когда гуляла с близнецами в парке. Я хотела снять небольшое видео для их мамы. Так обычно поступают все няни.

– Боюсь, нам придется на время изъять камеру, чтобы взглянуть, – постановила Лоррейн.

Зои снова пожала плечами:

– Да ради бога. Фотокамера находится в моей комнате в доме Морган-Браун. Разбирайтесь сами.

– Адам? – Лоррейн надеялась расшевелить мужа, заставив его спросить о чем-нибудь важном.

– Вы уверены, что не фотографировали персональные данные Карлы Дэвис? – задал Адам совершенно бесполезный вопрос.

– Уверена, инспектор Скотт, – отрезала Зои. – С какой стати мне это делать? Я – няня.

– Никто и не говорил, что вы работаете кем-то еще, – глубокомысленно заметил Адам.

– Откуда она знает твою фамилию? – спросила Лоррейн. Она глубже закуталась в свой пиджак и натянула шарф на уши, решив ни за что не показывать Адаму, как замерзла. Последнее, чего она хотела, – это чтобы муж предложил ей свое пальто. Не то чтобы, конечно, на это было много шансов… Последние остатки галантности давным-давно поглотил пожирающий браки монстр.

– Потому что ты ей сказала, глупая. – Адам с жадностью глотнул кофе.

– Нет. Я назвала ей обе наши фамилии. А она почему-то знала, какая кому принадлежит. – Лоррейн взяла у Адама бумажный стаканчик, выбросила в урну, мимо которой они проходили, и поддразнила: – Ты даже не представляешь, что попало внутрь тебя, Адам Скотт. Сам знаешь, что не переносишь кофеин.

– Тогда эта няня наверняка случайно догадалась.

– Полагаю, так и было, – ответила Лоррейн, хотя не поверила в это ни на мгновение. Было в Зои Харпер что-то более сложное – проницательное, хитрое. Создавалось ощущение, будто это она допрашивала их с Адамом, а не наоборот.

Детективы без промедления просмотрели снимки на камере, которую Зои с готовностью и вручила, когда они отвезли ее домой на Сент-Хильда-Роуд, чтобы забрать фотоаппарат. Как и утверждала няня, на камере не было ничего обличающего, только несколько фотографий близнецов в бассейне с шарами и плохо снятое видео – трясущееся изображение схватки братьев.

– Пусть еще взглянут криминалисты, – сказала Лоррейн, кладя фотоаппарат в пакет. – Они могут что-нибудь раскопать.

Адам согласно кивнул.

– Поживее, я замерзаю, – поторопила Лоррейн. Она видела, что Адам погрузился в раздумья, но хотела лишь одного: чтобы он интенсивно думал в машине, с включенным обогревателем салона. – Кстати, по поводу того кольца на пальце Зои… Я его узнала.

Адам искоса взглянул на жену, пока они быстро шагали по тротуару, и изрек:

– Если хочешь знать мое мнение, оно показалось мне довольно вульгарным.

– Я не спрашиваю тебя, что ты думаешь об этом кольце. Оно как две капли воды похоже на украшения, которые создает Сесилия Пейдж. Такой явный, легко узнаваемый стиль. В ее квартире я видела много подобных работ. Ее жилище напоминало сорочье гнездо или пещеру Аладдина. Доверху набито всяким… дерьмом в основном, если не считать этих изумительных украшений, которые она делает. Она может казаться немного не в себе, но она действительно талантлива.

– Выходит, ты считаешь, что Зои на самом деле знает Сесилию?

– Я в этом уверена. – Лоррейн поспешила забраться в машину. Никогда еще ей не было так холодно.

– Я тоже, – сказал Адам, забираясь на водительское место. Лоррейн оставалось только гадать, почему он так удручен этим открытием.

– И что это означает? – спросила Лоррейн. Ей хотелось, чтобы Адам первым высказал свою догадку. Когда муж промолчал, она продолжила: – Если хочешь знать, я считаю, что Зои Харпер – не совсем та, за кого себя выдает.

Лоррейн сняла перчатки и вытащила телефон, собираясь проверить сообщения.

– И если ты снова хочешь знать, – добавила она, – я готова биться об заклад, что Зои Харпер и есть Хэзер Пейдж.

38

Каждый раз, когда я теряла ребенка, с ним умирала и маленькая частичка меня. Не думаю, что Мартин когда-либо понимал это, – точно так же, как мои друзья, акушерки и медсестры, собиравшие мою жизнь по мелким кусочкам. Трижды произведя на свет мертвых детей, я практически перестала считать, сколько раз крошечная жизнь умирала, просачивалась в мое нижнее белье.

Короче говоря, за эти годы несчастий я привыкла считать себя этакой пустой, не имеющей никакой ценности женщиной-раковиной, не похожей на остальных уродкой, не способной выносить живого ребенка на протяжении всего срока. И после долгих душевных мук и терзаний я пришла к выводу, что это – тайный заговор, некое предупреждение, выгравированное в моей душе для потенциальных сыновей и дочерей: «Держитесь подальше от этой женщины. Она – плохая мать».

Я была в «Дебенхэмс». Помнится, отправилась в магазин, чтобы купить кое-какие вещи для близнецов и платье для себя. Нас с Джеймсом как раз пригласили на крестины, а у меня не было подходящего наряда. Перспектива провести утро в церкви, пока все будут ворковать с чужим ребенком, казалась отвратительной, но Джеймс дружил с отцом малыша со школы, и я знала, что нельзя не пойти. Я пыталась не реагировать на счастье других людей и все эти их идеальные семьи, но простой факт заключался в том, что зависть застряла у меня в горле грязным тяжелым комом.

Я без проблем нашла свитеры и кроссовки для мальчиков. Утром близнецы были в детском саду, так что я воспользовалась возможностью пробежаться по магазинам. Кроме того, это была часть терапии отвлечения. Днем раньше снова пришли месячные. Мне в который раз не удалось стать матерью. У меня была задержка на пару недель, но теперь робкая надежда разбилась на мелкие кусочки. В глубине души я чувствовала, что это больше, чем мой сбившийся менструальный цикл, что я действительно забеременела от Джеймса перед тем, как он отправился на короткое задание. Но теперь ожидание ни с того ни с сего прервалось, и я осознала: мне уже не доведется приветствовать Джеймса дома с крошечной парой пинеток на его подушке, как я планировала. Именно эта мысль и привела меня в детский отдел универмага. Петляя между рядами детских колясок и кроваток, автокресел и одежды, я сталкивалась с каждым этапом ранней жизни ребенка. Так я и бродила по месту, в которое попадала до этого лишь в мечтах. Думаю, это была своего рода тяжкая кара.

– Чем я могу помочь вам, мэм? – осведомилась продавщица.

– О, я просто смотрю, спасибо. – Глупо, но моя рука непроизвольно легла на мой плоский живот, словно в нем действительно рос ребенок.

Продавщица улыбнулась, и мне показалось, что она хотела спросить, когда мне рожать, но не стала, потому что торговый зал был набит битком.

– Тогда дайте мне знать, если потребуется помощь, – сказала она и направилась предложить свои услуги молодой паре, которая, если честно, не выглядела так, будто может позволить себе хоть что-нибудь из этого магазина.

У меня закружилась голова от всех этих мягких ползунков, висевших на крошечных вешалках в магазинном стенде. Края маленькой ворсистой одежды расплывались, превращаясь в нечто нереальное, точно так же как мои зрение и чувства смешивались в один шумный мир вокруг меня. Я пришла сюда, чтобы купить платье, которое надену на празднование крестин в другой семье, а оказалась в детском отделе, перебирая дрожащими руками вещи, которые мне наверняка никогда не понадобятся. В то мгновение я могла думать лишь о том, как несправедливо все это было. Если бы у меня был хоть малейший шанс, я стала бы самой лучшей матерью на свете! А вместо этого я провожу свою жизнь, отбирая младенцев и детей постарше у нерадивых родителей. Ирония этой ситуации заставила меня рассмеяться вслух.

– О, простите, – поторопилась извиниться я, с размаху наткнувшись прямо на женщину из той самой пары, которую я приметила раньше.

Я смотрела на этих молодых людей сквозь едва заметные слезы, а они явно мечтали обо всем этом, начиная от белой кроватки и заканчивая складной детской коляской, которая могла одновременно играть роль автокресла. Женщина вцепилась в маленького плюшевого ягненка с красной распродажной этикеткой. Похоже, это была самая дешевая вещь в отделе.

– Эй, осторожнее, – вскинулся ее спутник. Неряшливый и воинственно настроенный, он напомнил мне отцов, с которыми я имела дело по работе. – Она, знаете ли, беременна.

– Ничего страшного, – отозвалась молодая женщина. Она была бледной, почти на грани того, чтобы казаться пепельно-серой. Выглядела она хуже некуда.

– Мне очень жаль, простите, – повторила я. – С вами все в порядке?

Женщина кивнула, а мужчина нахмурился, и они продолжили рассматривать товары. Мне хотелось рассказать им, что я тоже беременна, сравнивать наши даты родов и говорить о преимуществах экоподгузников и грудного вскармливания… Но я ощущала себя слишком пустой, бесплодной, чтобы делать нечто большее, чем копаться в стойке с крошечными одежками в пасхальных желто-розовых тонах. Перед глазами все снова стало расплываться, и я уже собиралась дать волю слезам, броситься в туалет или скрыться в лифте, но тут до меня донесся оглушительный вопль, от которого замерло сердце. Я огляделась, но поначалу не смогла разобрать, откуда исходил этот ужасный звук.

А потом я увидела женщину, на которую случайно налетела, – она отчаянно размахивала руками у себя над головой. Первой моей мыслью было то, что я, должно быть, причинила ей серьезную боль и, возможно, спровоцировала самопроизвольный выкидыш. Внезапно я почувствовала, как буквально заражаюсь ее истерией, меня вмиг охватила паника. Едва в состоянии дышать, с округлившимися от ужаса глазами, я робко направилась к паре. Мужчина безуспешно пытался схватить женщину за руки, чтобы прекратить эти судорожные безумные движения. Ее глаза выпирали из орбит, словно она была одержима бесами, а ее руки безжалостно хлестали все, что находилось в пределах досягаемости.

– Мэм, пожалуйста, позвольте мне помочь вам, – уговаривала старшая продавщица.

Молодая женщина совершенно не обращала внимания на мольбы успокоиться, лишь продолжала истерично извиваться, в припадке неистовства круша витрины с игрушками и приспособлениями для кормления детей. В воздух взлетел весь зоопарк плюшевых животных, рядом оглушительно загрохотали меламиновые тарелки и пластиковые бутылочки. Женщина срывала одежду со стоек и, комкая, отправляла ее в растущую беспорядочную кучу, а еще пихала детские коляски, и те катились по узким проходам между стеллажами с товарами, едва не попадая в зевак, стекавшихся посмотреть на «сдвинутую по фазе истеричку».

Я знала, что должна что-то предпринять. Чувствовала, будто все это – моя вина.

Я подошла к женщине, совершенно не заботясь тем, что сама могу попасть под горячую руку.

– Пожалуйста, успокойтесь. Вы навредите себе или ребенку.

При слове «ребенок» она на мгновение замерла.

– Я не хочу этого долбаного ребенка! – в ярости бросила женщина и продолжила бушевать, пока двум охранникам не удалось обуздать ее.

Я не уходила и опустилась на пол рядом с ней, когда ее колени подогнулись. Руки несчастной скрутили за спиной.

– Осторожнее. Она беременна, – предупредила я охранников. Они тут же ослабили свою хватку.

Слезы струились по лицу женщины, она рыдала и икала в постепенно отступающем приступе истерии.

– Все будет в порядке, просто дышите как можно спокойнее, ровнее. – Я показала ей, как правильно дышать, сложив ладони у лица, поскольку ее ребра ходили ходуном в такт работе легких, словно в мире вдруг закончился весь кислород. Это могло навредить ее ребенку.

В конечном счете женщина немного успокоилась, ее состояние выровнялось, и стало казаться, будто она слышит меня. Толпа рассеялась благодаря продавцам и спутнику женщины, который гладил ее по голове и держал за руку. Бедняжка, похоже, не понимала, где находится.

– Она может где-нибудь немного посидеть? – спросила я у продавщицы, которая с готовностью отвела нас в подсобку, пока ее коллеги принялись наводить порядок.

Усевшись между своим спутником и мной, женщина принялась потягивать воду из стакана. Ее щеки наконец-то зарумянились.

– Я не хочу этого ребенка, – произнесла она дрожащими губами. – Я боюсь.

Сквозь меня будто ледяная река хлынула, но я сумела удержать готовую прорваться дамбу под контролем. Эта женщина ничего обо мне не знала, наши жизни никак не пересекались, и ей никогда не суждено было узнать, как больно она только что прищемила самый глубокий нерв моего сердца.

– Я – Клаудия, – мягко сказала я. Она явно не могла мыслить здраво. Ну разумеется, она хотела своего ребенка. – Я могу вам помочь. Вам нечего бояться.

На этих словах она, похоже, окончательно успокоилась.

– Ваше тело прямо сейчас претерпевает удивительные изменения, и, поверьте мне, это может самым невероятным, безумным образом сказаться на том, что вы чувствуете. – И я расплылась в утешающей улыбке.

Женщина продолжала потягивать воду, сжимая стакан дрожащими руками.

– Вы тоже беременны? – прошептала она.

– Да, – кивнула я. В сложившихся обстоятельствах мне показалось правильным сказать именно так. Мне хотелось завоевать ее доверие, успокоить ее и, самое главное, помешать ей сделать то, о чем она будет жалеть всю оставшуюся жизнь. – Именно поэтому я точно знаю, что вы чувствуете.

– Меня все время тошнит, и сознание выкидывает со мной злые шутки. Я не знаю, как мне удается вставать утром, я едва могу держаться на ногах весь день, но при этом у меня никак не получается уснуть ночью. А ведь не прошло еще и трех месяцев, и одному Богу известно, на что я буду похожа в самом конце. – Она снова сорвалась на рыдания. – Если я вообще дойду до этого конца.

– Вы – красивая беременная женщина, и у вас будет счастливый, здоровый ребенок, – заверила я ее. – Каждый ребенок приносит с собой в этот мир свою собственную, невероятную любовь. А ваши неприятности долго не продлятся.

Я перевела взгляд на ее спутника. Продавщица оставила нас одних.

– Совсем скоро вы почувствуете себя лучше, вероятно, это произойдет уже на следующей неделе. Или, может быть, даже сегодня вечером, – сказала я с легкой улыбкой. Я должна была подарить ей надежду.

– Я записана на аборт, – прошептала мне женщина.

По глазам несчастной я видела, как ей стыдно, но не хотела, чтобы она знала о моих чувствах по этому поводу. Я отчаянно сдерживалась, пытаясь держать под контролем свои эмоции. В конце концов, она не была виновата в моих бедах.

– Это ответственное решение, – сказала я.

Она тут же кивнула и призналась:

– Я не знаю, что делать.

– Никто не может решить это за вас, – пустилась в размышления я. – Но внутри вас растет другой человек. Вы должны лелеять эту жизнь, беречь ее, как свою собственную.

Я заметила вспышку света, мелькнувшую в заплаканных глазах, словно осознание чего-то особенно болезненного помогло ей прийти в себя.

Молодые люди крепко стискивали друг друга в объятиях. Женщина обреченно шмыгала носом, а мужчина нежно укачивал ее, будто она сама была ребенком. Я подумывала записать их имена, передать сведения о них отделу социального обеспечения по месту их жительства или хотя бы сообщить тамошним специалистам об эмоциональном состоянии женщины… Но потом осознала, что это наверняка будет мой отдел, ведь, судя по акценту, они жили здесь, и тогда именно мне придется решать все эти проблемы. В конечном счете я предпочла спустить дело на тормозах.