Текст книги "Маленький секрет"

Анна промямлила в ответ что-то про дискотеки и кока-колу, а старший брат Мирны – Грим – смотрел на нее во все глаза из-под своей длинной челки.

За неделю до этого обеда Грим позвонил Анне домой. Он пригласил ее на музыкальное представление, которое давали в церкви в следующую субботу. Из каждой поры на теле Грима сочилось сало, застывая липкой пленкой на его шее, покрытой красной сыпью. Волосы Грима тоже были сальными, так что его челка практически приклеилась ко лбу. Из-под мышек и даже из каре-зеленых глаз Грима тоже сочилось сало.

– Надо подумать, – сказала Анна, которая никак не могла решиться отказать ему.

Неделю спустя, во время субботнего обеда Анна старалась избегать безнадежных и в то же время полных надежды взглядов Грима. Она понимала, что он до сих пор ждет от нее ответа. Тем более что Анна гостила у него дома. Пришло время давать ответ.

– Так ты любишь дискотеки? – спросил он Анну, передавая Мирне картофель.

Ломонды сидели и ждали ее ответа. Они бы искренне удивились, если бы она вдруг сказала, что их старший сын далеко не романтический красавец.

– Как сказать, – увильнула она, боясь давать Гриму однозначный ответ в конце своего кошмарного пребывания в их доме, во время которого она умудрилась опрокинуть несколько папурри.

Она расстроила старомодную толстуху миссис Ломонд Работа миссис Ломонд заключалась в обтягивании мебели Ломондов гобеленом, а в свободное время она работала секретаршей в приемной доктора. Почти сразу же после своего приезда Анна пожалела о своем решении провести выходные у Мирны, а не у Джастин. Она пожалела об этом еще больше, когда миссис Ломонд объявила, что после обеда все они отправятся на экскурсию в Бленемский дворец.

– Для нас это большая честь, что такая симпатичная девочка составит нам компанию во время семейной прогулки, – улыбнулся мистер Ломонд. Анна ждала, что Мирна вот-вот скажет, что, скорее всего, они не смогут пойти в Бленемский дворец, поскольку у них другие планы. Она собиралась предложить Мирне прогуляться мимо дома Чарли Секера, который жил как раз за углом.

Но Мирна так ничего и не сказала.

Ее отец, понизив голос, сказал Анне:

– Спасибо за то, что ты дружишь с Мирной. Я знаю, как трудно для таких симпатичных девочек оторваться от мальчиков и косметики. У Мирны нет мальчиков. У нее не было мальчика даже в Мидлсборо. – Он рассмеялся, глядя на Мирну так, как будто он жаждал переделать черты ее лица.

Грим даже передернулся от удовольствия при мысли о том, что после обеда Анна пойдет гулять вместе с ними, в то время как Анна мечтала оказаться подальше отсюда. Лучше бы она перемыла всю посуду. Она очень хотела оказаться сейчас вместе со своими родителями, которые отмечали свой второй медовый месяц в четырехзвездочной гостинице где-то в Маргите. Отец и мать Анны заказали там номера после того, как у Дона случился роман с кандидатом по имени Кэтрин.

Во время экскурсии по Бленемскому дворцу миссис Ломонд грозно называла Дона «твой м-м-м… отец». Мать Анны тоже взяла себе за привычку называть Дона «этот твой родитель». Судя по всему, миссис Ломонд знала гораздо больше Анны о трещинах в браке мистера и миссис Поттер. Во время экскурсии по дворцу, на пути в магазин сувениров, миссис Ломонд высказала несколько сентенций по существу дела:

1. В браке бывают свои взлеты и падения.

2. Мужчины не похожи на женщин. Им требуется практически постоянное внимание.

3. Твой м-м-м отец такой же, как и все остальные мужчины.

4. Взрослым бывает полезно уезжать куда-нибудь вдвоем.

– Это так прекрасно. Деррик, мы с тобой так редко это делаем, правда? – сказала миссис Ломонд, стараясь остановить Мэтью и Марка, которые намеревались сбить экспонаты с подставок. Они приблизились к банкетному залу. – Я знаю, Деррик, ты был абсолютно прав, что заставил Грима остаться дома, но ведь…

– Он не светлая голова нашей семьи. Если он хочет сдать экзамен, то должен заниматься.

Мистер Ломонд наделил своих детей прозвищами, основываясь на какой-нибудь отличительной черте каждого ребенка. Таким образом, Марк был наречен Смазливым, Мэтью – Спортсменом, а Грим – Артистом. Мирна была Светлой головой. «Но только потому, что более подходящих кандидатов нет», – говорила Мирна.

– Да, но ведь это только пробные экзамены, – сказала миссис Ломонд.

– Он не такой умный, как Мирна. Ему необходимо…

– Тише. Хорошо, Деррик. В любом случае… Анна, а твои родители водят тебя куда-нибудь? Вы совершаете семейные прогулки?

– О, да. Когда-то мы ходили в походы.

– Это хорошо. Понимаешь ли, мы всегда считали, что очень важно иногда ходить куда-нибудь всей семьей. И если это возможно, то с братьями и сестрами. Наверное, если бы у твоих родителей были…

– Маргарет! – яростно перебил мистер Ломонд, как будто имя его жены было широко распространенным ругательным словом.

– Я просто говорю…

– Маргарет!!

– А у нас тоже есть такой обеденный сервиз. – Меняя тему разговора, миссис Ломонд указала на витрину, в которой были выставлены тарелки с золотой каймой. – Правда, Деррик?

– Я так не думаю, – недовольно фыркнул мистер Ломонд. – Даже Мирна ест не настолько много, чтобы оправдать такое количество посуды.

Мирна с беспокойным видом отошла от остальных членов семьи. Анна, ужасно уставшая любезничать с родителями Мирны и с неодушевленными предметами, пошла за ней. Она указала на огнетушитель и пошутила:

– Мирна, как мило, не правда ли? Как ты думаешь, какая это эпоха?

Но Мирна вдруг согнулась пополам и пронзительно закричала:

– У меня болит живот!

– Где болит? – спросила ее мать, появившаяся как из-под земли.

– Живот! – Мирна обняла себя руками.

– Деррик, о боже, это желудок!

– Все будет в порядке, – сказал мистер Ломонд.

– Деррик, нет! – затрепетала миссис Ломонд. – У тебя вечно «все в порядке». Нам нужен доктор.

Каким-то образом они все оказались в огромной больнице. Мэтью и Марк устроили гонки с больничными столиками на колесах. Анна сидела за серым занавесом. Миссис Ломонд сжимала руку Анны в своей вспотевшей ладошке. Мистер Ломонд бродил по больнице, заглядывая в больничные киоски, в то время как за серым занавесом люди в белых халатах ощупывали желудок Мирны.

Миссис Ломонд тихо бормотала:

– О боже… Я знала, это должно случиться… Миссис Стерджен… Это моя вина… Мне не следовало говорить, что от благотворительности нет никакой пользы. Мне следовало бы пожертвовать папиными органами… – В этот момент Мирна застонала за ширмой, и миссис Ломонд еще крепче сжала руку Анны. Из-за занавеса театрально вышел доктор. – Доктор, – сказала миссис Ломонд. – Это же не лейкемия, правда?

– Миссис Ломонд, – серьезно сказал доктор, – вообще-то, судя по всему, у вашей дочери запор.

Зазвонил телефон.

– Пусть ответит автоответчик, – сказала Анна, испугавшись, что кто-то может узнать, что субботним вечером она сидит дома. – Я стараюсь не впадать в зависимость от телефона Я слишком часто им пользуюсь. – Она посмотрела на Мирну, ища в ней поддержку. – Правда?

Мирна игнорировала ее вопрос.

Звонки прекратились, и включился автоответчик. Они услышали медленный записанный голос Мирны: «Это автоответчик. Пожалуйста, оставьте свое имя и номер телефона после сигнала». Анна подумала, что новое сообщение, начитанное Мирной, звучит как-то странно. Было такое ощущение, что Мирна сама сидит в автоответчике, как в мышеловке.

– Мирна, это мама. Ты дома? Я знаю, что ты дома.

– Откуда она знает? – спросила Мирна, и Анна улыбнулась.

Они обе знали о сверхчувствительности миссис Ломонд. Она волновалась даже тогда, когда во время телефонного разговора ей казалось, что удочери странный голос. Мирне следует записаться на прием к врачу, настаивала она. Мирна должна настоять на том, чтобы врач выписал ей рецепт. Она не должна позволить, чтобы ее визит перенесли на более поздний срок. Врачи всю свою жизнь только и делают, что переносят визиты своих пациентов. Уж кто-кто, а миссис Ломонд это знает наверняка, ведь она работает в приемной одного такого врача. Анне необходимо посмотреть, нет ли у нее в груди уплотнений. Женщины, предоставленные сами себе, заражаются самыми ужасными болезнями. Кто-то должен осмотреть влагалище Мирны.

– Не могла бы ты мне перезвонить сразу же, как только вернешься домой? – сказала миссис Ломонд. – Это срочно.

– Ну-ну, – проворчала Мирна, и Анна вздохнула с облегчением при мысли, что ее собственная мать теперь не будет донимать ее своими страхами и тревогами. Почему Мирна не поговорит со своей матерью об этих ужасных, непрекращающихся телефонных звонках?

– Ты слышала? Она сказала, что это срочно, – с озабоченным видом заметил Том.

– Да нет же. Она просто внушила себе, что я больна какой-то неизлечимой болезнью…

– Ты сама все время так делаешь, – добавила Анна.

– И теперь она пролистывает «Домашний справочник по медицине».

– Да и наша «Энциклопедия семейного здоровья» уже порядком захватанная. – Анна в кои-то веки решила пошутить.

– Мне показалось, что она говорила искренне, – передернул плечами Том.

– Нет. Ты не знаешь мою мать. Итак, что мы смотрим? – спросила Мирна, переключая каналы пультом дистанционного управления.

– Лучше оставь это, Мирна, – сказала Анна о передаче, в которой жизнерадостно рассказывали про контрацепцию.

– Про вазэктомию?

– Да. Том, я надеюсь, что ты не возражаешь, что мы просто так сидим и смотрим телевизор? – Анна вдруг вспомнила о его лаборантке. Правда, между Анной и Томом тоже происходила какая-то химическая реакция, притягивающая их друг к другу. Они сидели на диване совсем рядом, разделенные лишь Мирной.

– Нет, не возражаю. Это то, чем я занимаюсь большую часть своей жизни.

– Значит, вчерашний вечер был исключением из правила?

– Что ты имеешь в виду?

– Ну, ты же сказал, что вчерашний вечер провел с «друзьями»?

– Нет. Вчерашнюю ночь я провел дома один.

– Да? Ты же сказал: «Обычный пятничный вечер, сижу дома, пиво, друзья».

– А, понял, – рассмеялся он. – Я имел в виду сериал «Друзья». Этакий повзрослевший «Брэди Банч»[43]43
  Популярный американский сериал 1980-х годом про безупречную семью.


[Закрыть]. Я говорил про этих «друзей».

– Да?

– Три симпатичные девушки и три симпатичных парня. В каждом эпизоде решается какая-то проблема. Очень напоминает «Брэди Банч». Очень прикольный сериал.

– А что же тогда мне рассказывала Ру? – раздраженно спросила Анна. – Она сказала, что тебя не было дома. Что ты встречался с ее двоюродной сестрой. Со своей лаборанткой.

– Моей лаборанткой?

– С той, которая помогает тебе в подготовке опытов.

– Ру сказала, что я встречаюсь с ее двоюродной сестрой?

– Да. Она сказала, что между вами что-то есть.

– Ну, между нами ничего нет, – рассмеялся он. – Моей лаборантке лет тринадцать. И она вот уже много лет пытается свести меня с тобой. Или же ее двоюродная сестра – твоя подруга Ру – решила…

– Так, значит, Ру меня обманула?

– Похоже на то.

Анна была рада, что хоть кого-то это позабавило.

– Ого, у нас есть большой выбор! – воскликнула Мирна, вмешавшись в разговор. На экране появился список аргументов, приводимых женщинами, которые используют для контрацепции спираль: а) нет побочных эффектов, вызываемых противозачаточными таблетками, б) не приходится возиться с диафрагмами и презервативами перед тем, как заняться сексом, в) высокая надежность.

– Ну, аргумент «в» – полная чушь, – фыркнула Мирна, которая как раз родилась со спиралью на голове.

Глава одиннадцатая

Передача про контрацепцию закончилась, и Анна отсела подальше от Тома. Но диван был слишком маленьким, а его пружины – слишком старыми, поэтому Анна все равно скатывалась обратно к Тому.

Она была в бешенстве – и не только потому, что у Тома, как оказалось, нет никаких отношений с лаборанткой, но и потому, что в этот субботний вечер он сидел на ее диване и пил ее пиво, которое еще ОН когда-то оставил за шкафчиком с чистящими средствами. Это Мирна нашла и принесла это пиво. Анна даже не знала, что у них есть пиво.

– Это потому, что ты никогда не убираешься, – сказала Мирна.

Все трое медленно, но верно напивались. Все это время Анна злилась на Тома.

Тем не менее злость не помешала ей в тот вечер переспать с ним.

Анна обнаружила это только на следующее утро. Она проснулась поздно, с похмельем, и плохо помнила о событиях прошедшего вечера. Ее пуховое одеяло выглядело так, будто оно всю ночь боролось не на жизнь, а на смерть и все-таки проиграло в этой борьбе. Подушки тоже имели весьма помятый вид. Одна из них, серая, без наволочки, валялась на полу возле сплющенной пивной банки и лужи пива.

Она услышала, как Том ходит по ее квартире. На коврике в ванной комнате были следы мокрых ног. По всей квартире стоял запах Тома. Умирающие комнатные цветы Мирны пропахли табаком от выкуренных им сигарет. Листья бедной юкки были припорошены пеплом. Но, несмотря на это, Том, казалось, все еще нравится Мирне, так как она предложила ему остаться на обед. Он остался не только на обед, но и на ночь – правда, в постели Анны. Последний, с кем Анна занималась сексом, был ОН. Том остался на эту ночь, а потом на следующую и ушел домой только в пятницу.

Он вернулся в субботу, переодевшись (на дворе стояла вторая половина сентября) и прихватив с собой пару книг для Мирны. До того, как появился Том, книжные полки Мирны были уставлены биографиями нацистов – военных преступников, материалами об убийстве Джеймса Булгера[44]44
  Нашумевшее дело о похищении и убийстве трехлетнего Джеймса двумя одиннадцатилетними мальчиками в 1993 г.


[Закрыть] и романами вроде «Меньше нуля» Брета Истона Эллиса и «Один день из жизни Ивана Денисовича» Солженицына. После появления Тома на ее полках обосновались Ивлин Во, Джейн Остин и Ник Хорнби.

Мирна начала читать Во.

Том начал вести себя так, как будто он здесь жил. Фактически он превратился в неотъемлемую часть комнаты, идеально сочетающуюся с истертым диваном. Он вымыл все окна и регулярно поливал цветы Мирны. Он отремонтировал измельчитель пищевых отходов и выбросил все испортившиеся продукты из холодильника. Анна поинтересовалась у Мирны, не возражает ли она, что Том, судя по всему, перебрался к ним жить. Мирна ответила, что это даже хорошо, так как сейчас у них под рукой есть мужчина, которого можно обвинять во всех мировых бедах, таких как войны и капитализм.

Кроме того, он ей нравился. Наконец Мирне хоть кто-то понравился – кто-то, кроме Анны и Грегори. Том нравился Мирне, несмотря даже на то, что он разговаривал во время программы новостей. Он нравился ей вопреки тому, что у него была дурная привычка носить через всю комнату чайные пакетики, с которых на пол капал чай. Вопреки тому, что он дразнил ее. И даже вопреки тому, что он считал ее одержимость страхом смерти «смехотворной» и заставлял ее выяснить для него, где проводят набор на подготовительные курсы для учителей.

Что касается Анны, то теперь, когда в доме был мужчина, она чувствовала себя в большей безопасности. Она словно бы проснулась однажды утром и обнаружила себя в комедии положений семидесятых годов. Она, Мирна и Том. Все трое сидели бок о бок на диване практически каждый вечер и шутили.

Он загромождал их холодильник пивом и необезжиренным молоком.

В постели Том был лучше всех, кто когда-либо был у Анны. Ее злость на него прошла, и на смену ей пришло нежданное чувство защищенности. Том пах по-домашнему, словно старый изношенный только что постиранный халат. И он, безусловно, был незаменимым помощником по дому. Он даже купил несколько рулонов туалетной бумаги и заменил лампочки в парадной.

Ей стало нравиться, что для Тома этот мир был чудом. Все вокруг было для него научным музеем с множеством кнопок, ожидающих, пока кто-нибудь их нажмет. Его мир заполняли самые увлекательные изобретения всех времен. Например, чайные пакетики пирамидальной формы. И как только Анна может не любить все эти синие, красные и желтые проводочки, которые только и ждут, чтобы их заземлили!

Анне нравилось, что Том жил у них. Рядом с ним она не чувствовала необходимости что-либо говорить, чтобы заполнить образовавшуюся паузу. Рядом с ним она могла без всякого стеснения замазать свою экзему маскирующим кремом.

Откровенно говоря, в последние две недели бывали такие моменты, когда Анна ловила себя на мысли, что влюбляется в него. Но она постоянно напоминала себе о более тесных отношениях, которые связывали ее с Шоном.

Конечно, такие мужчины, как Шон, никогда не торопятся. «Благоприятные возможности не падают на нас, как манна небесная, – писал Гроэ. – Они все время находятся в ваших руках и только того и ждут, чтобы вы, наконец, ими воспользовались». Такие мужчины, как Шон, ждут подходящего случая, и Анна была уверена, что когда она переедет на квартиру к Себастьяну, то Шон обязательно сделает большой шаг вперед в их отношениях.

Себастьян был психиатром, другом Шона; в то время он уезжал на шесть месяцев в Нью-Йорк, и ему нужен был человек, чтобы присматривать за его машиной, кошкой и квартирой в Челси[45]45
  Престижный район Лондона.


[Закрыть]. Шон предложил ему Анну. Эта «работа» означала, что ей не надо будет платить за квартиру. Не могла бы Анна переехать 25 сентября? У Себастьяна в это время как раз будет небольшой перерыв перед началом новой работы.

Если не считать квартиру Сони, Анна еще никогда в жизни не видела таких квартир, как у Себастьяна. Розовые потолки воспаряли ввысь, а в мягких коврах можно было утонуть.

Она никогда раньше не встречала таких мужчин, как друзья Себастьяна. Был субботний вечер, и вся его компания собралась у него дома и спорила о том, что значит понятие «семья» для современного британского общества. Анна попыталась было присоединиться к разговору, но никак не могла сосредоточиться, потому что ее внимание было полностью поглощено уймой высоких мужчин, рассевшихся на симпатичном диване.

Как правило, таких мужчин можно было увидеть только по телевизору, например, в рекламе одежды из чистой шерсти. Все они были одеты в большие теплые свитера, и все широко улыбались. Анне очень хотелось прыгнуть им в объятия, всем сразу. Они, все вместе, поймали бы ее своими шерстяными руками.

– Я люблю кошек, – сказала она, решительно настроившись на то, что ей придется уживаться с этим когтистым ухмыляющимся существом, наполовину тонувшим в ворсе ковра. – То есть я хочу сказать, что мне и правду было бы очень приятно присматривать за твоей квартирой. В смысле – за твоей кошкой.

Анна еще не знала, когда ей представится случай сообщить своей соседке, что она съезжает. Оказалось, что отец Мирны серьезно болен, поэтому она пока жила у своих родителей. Анна уже спросила у Тома, не желает ли он занять ее комнату. Таким образом, переезд мог пройти без лишних хлопот.

Том был удивлен тем, что Анна захотела съехать, но в ответ сказал только «да». Ему почему-то нравился дом 113 «б» по Финчли-роуд Ему нравилось, что, в отличие от его собственной квартиры, здесь была отдельная гостиная.

– Есть только одна маленькая просьба, – произнес Себастьян, растягивая слова. – Необходимо, чтобы ты переехала сюда в конце этой недели. Вообще-то в пятницу.

– Хорошо, – сказала Анна, поглядывая на Шона, который в это время сидел на диване и просматривал мужской журнал в поисках упоминаний о своей персоне. Она с ужасом ожидала конца недели, когда уедет Шон, не в силах представить себе это новое место без него. Впрочем, тогда она сможет перенести свои связанные с Шоном сексуальные фантазии на квартиру Себастьяна.

Шон усаживает ее на этот мягкий бежевый диван. Затем его рука поднимается по ее спине, расстегивает бюстгальтер, и, наконец, он говорит ей, как сильно желает ее. Все, что ей остается сделать, – это прошептать в ответ «да»…

– В этот день я уезжаю, – сказал Себастьян и я хочу, чтобы все было идеально.

– Отлично, – сказала Анна.

Она тоже хотела, чтобы все было идеально.

Проработав в «SOS!» три недели, Анна наконец узнала, где находится ксерокс. Он стоял в отдельной комнате, и там-то она сейчас и находилась, снимая копию с письма замужней женщины, у которой был роман со священником.

В комнате было довольно прохладно, и стало еще прохладнее, когда в нее зашла и вышла секретарша, оставив за собой дверь открытой. Анна не была уверена в том, что у нее настолько дружеские отношения с Линой, чтобы попросить ее закрыть за собой дверь. Вместо этого она просто улыбнулась секретарше и подумала, стоит или не стоит начинать с ней разговор. Анна надеялась, что разговаривать не придется. С такими женщинами, как Лина, Анна вечно боялась, что сказала что-то не так еще до того, как вообще открывала рот.

– Ты здесь надолго? – раздраженно спросила Лина и посмотрела на свои часики.

– Извини, вообще-то я уже заканчиваю. – У Анны возникло такое ощущение, будто она не мылась несколько месяцев. Она всегда чувствовала себя мужеподобной рядом с женщинами вроде Лины, которые носили белые кружевные кофточки, дамские часики и жемчужные сережки.

– Тогда могу я тебя побеспокоить? Мне только надо снять копию с этого распоряжения для Пэмми. Это срочно.

– Хорошо, – сказала Анна и убрала свое письмо.

Она очень удивилась бы, если бы Лина повела себя иначе. Плохие манеры и невоспитанность всегда так сильно шокировали Анну, что она теряла дар речи. Она не понимала, как люди могут просить о чем-то, не говоря при этом «пожалуйста», или, наоборот, брать что-то, не сказав в ответ «спасибо». Если Анна как-то и реагировала на грубое поведение других людей, то обычно это случалось уже слишком поздно и ее возмущение казалось слишком бурным или вовсе неуместным.

– Могла бы сказать «пожалуйста», – пробормотала она, выходя из холодной каморки в более теплое помещение основного офиса.

Анна была уже не новичком. Три недели назад все смотрели на нее как на иностранку или бродяжку, задумавшую стащить что-нибудь из шкафа с канцелярскими принадлежностями. Сейчас она ощущала себя чуть ли не частью офисной мебели. Никто не посмотрел на нее, когда она вошла в офис – за исключением, конечно, Шона. Он и сейчас глядел на нее, а она вся дрожала, надеясь, что выглядит профессионально в его глазах, сидя за своим собственным столом с салфеточкой и кучкой скрепок.

Она попыталась сосредоточиться и придать лицу серьезное выражение, пока читала кипу полученных факсимильных сообщений. В мире было так много проблем, что Анна порой ощущала на себе весь их груз, как будто все эти проблемы были ее собственными. Сезонный эмоциональный дисбаланс, синдром дурноты в помещении, зависимость от психоактивных веществ, страх разлуки, активный негативизм и пассивная агрессия. На каждое письмо Анна приклеивала бумажку с комментарием и сортировала все проблемы по четырем лоткам: 1) сохранить, 2) рассмотреть, 3) ответить, 4) срочно ответить.

– Анни, есть что-нибудь интересное? – спросила Пэмми, склоняясь над ее рабочим столом и дыша ей в лицо суперсильным ментолом.

– На какую тему?

– Хороший вопрос. Молодец, что спросила. – Пэмми присела. – Вообще-то тема уже определена, моя дорогая. Мне нужен материал для «проблемы месяца».

– Проблемы месяца?.. – переспросила Анна, глядя Пэмми в лицо.

– Эй, Анни, ты что, глухая? Или это синдром понедельника так на тебя влияет? – улыбнулась Пэмми. – Ты что, не слышала, что я объясняла на прошлой неделе? А?

– Нет, я…

Шон давно советовал Анне относиться к своей начальнице, как к школьному задире, но с твердостью и в то же время с сочувствием. Она должна выглядеть хозяйкой положения. Но сейчас Анне не удавалось произвести такое впечатление, так как голос ее превратился в какой-то мышиный писк.

– Дорогуша, если бы ты внимательно меня слушала, то запомнила бы, что именно я говорила…

– Наверное, я в это время отвечала на звонок.

– Я объясняла, – терпеливо продолжала Пэмми, – для наших новых слушателей, – хотя, наверное, мне следовало бы сказать: «для наших новых сотрудников», – что каждый последний понедельник месяца мы обсуждаем одну проблему, которую я сама выбираю. Ты помнишь, как я это говорила? А?

– Нет. – По голосу Анны можно было подумать, что она вот-вот выбежит из комнаты в слезах.

Она понимала, что когда-нибудь должна будет дать отпор Пэмми. Как писал Вильгельм Гроэ, «своим смирением и безропотностью вы лишь еще больше провоцируете других людей относиться к вам недоброжелательно. Почувствуйте себя сильным, и другие люди почувствуют в вас эту силу. Их отношение к вам изменится». Но Анна хотела нравиться всем, в том числе и Пэмми. Она надеялась, что если будет продолжать вести себя в том же духе, стараясь угодить всем, то когда-нибудь ее полюбит и Пэмми.

– Ну, хорошо. Давай подумаем об этом сейчас. У тебя есть материал, который поразил твое воображение?

– Вообще-то я размышляла вот над этим письмом, которое могло бы послужить хорошей темой. – Анна протянула начальнице то письмо, с которого хотела снять ксерокопию. Письмо от женщины, которая влюбилась в своего священника. Пэмми быстро пробежалась глазами по письму и вернула его назад. – Ну, эта тема сейчас не в моде. Зачем нашей передаче заниматься подобными проблемами?

«Я ценю свое мнение», – думала Анна. Вильгельм Гроэ писал, что самое главное – вера в собственную правоту. Без такой веры конфронтация неизбежна, а удовлетворение невозможно. «Счастье, – писал Гроэ, – не зависит от внешних обстоятельств. Счастье – это состояние ума».

– Я подумала, что это интересная проблема.

– Нет. Проблема подобного рода могла бы оказаться интересной, ну, скажем, для «Часа Джимми Сэлада». А нашей передаче требуется что-нибудь более…

– Да, я понимаю, – перебила Анна. – Эта проблема слишком…

Она уже собиралась было сказать – «некоммерческая».

– Нам требуется что-нибудь более модное. Найди мне какую-нибудь новую всеобщую манию. Какой у нас там последний писк? – Она бегло пролистала стопку с факсами. – Но только чтобы эта проблема была новой и… Знаешь, в последнее время я много читала про анальный секс.

– Анальный секс?

Анна смутилась, употребив рядом оба эти слова: «анальный» и «секс». Если речь заходила о грубой физиологии, Анна, как и ее мать, употребляла выражение «то, что ниже пояса».

– Увлекательно, не правда ли? – Розовые губки Пэмми растянулись в улыбке. У нее было милое кукольное лицо, но в следующий миг его исказила злобная гримаса. – По крайней мере, лично для меня. Наконец-то у нас дошли до этого руки.

«Анальный секс! – ужаснулась про себя Анна. – С Борисом? С Арчи? Или с Брюсом?»

– Наконец мы воплощаем одну из твоих идей, Анни, – сказала Пэмми, и Анна вспомнила про совещание в пятницу, на котором она предложила сделать передачу о прекращении дружбы. Анна тогда сказала, что исчерпавшие себя отношения уже обсуждались миллион раз, однако еще никто не говорил о том, как бывает больно, когда умирает дружба. «Например, когда вычеркиваешь из записной книжки имя Джастин Квили – и это единственная запись на букву К», – подумала она про себя.

– Я полагаю, это твоя личная проблема, – сказала Пэмми и рассмеялась, однако Блондинка поняла, что Анна имела в виду, и даже Лина (она впервые присутствовала на таком совещании) закивала головой. Майк тоже согласился.

– Я думаю, что эта проблема вписывается в рамки тематики преодоления прошлого, – сказал он.

– А как-нибудь потом давайте сделаем передачу про то, как начальство третирует своих подчиненных, – добавил Шон и улыбнулся Анне, чтобы как-то ее поддержать.

– Классная идея. – Пэмми не уловила его намека. – Я уверена, что такое происходит сплошь и рядом.

– Э-э-э, я думаю, это здорово, что мы делаем передачу про умирающую дружбу, – сказала Анна, стараясь не забывать, что ей следует презирать начальницу. Ведь Пэмми такая толстуха! И над губой у нее были светлые усики. Каждый раз, когда Анна жалела Пэмми, представляя, как вечерами та сидит в одиночестве перед телевизором, начальница обязательно начинала рассказывать, как замечательно она провела вчерашний вечер. Пэмми описывала, как занималась сексом после какой-нибудь деловой вечеринки, и Анна тут же вспоминала все свои вечера, проведенные перед телевизором, если и не в одиночестве, то всего лишь вместе с Мирной.

В последнее время она проводила вечера в компании Мирны и Тома.

Конечно, теперь, когда она переедет на квартиру Себастьяна, все должно измениться. Начиная с этой пятницы она будет проводить вечера в компании друзей Себастьяна, попивая кофе-глясе, и обсуждать проблемы семейной жизни и утрату семейных ценностей в британском обществе двадцать первого века. Шон и друзья Себастьяна станут для нес чем-то вроде семьи. Семья без пререканий и холодных пляжей, без теплого оранжада и без одиноких забав с «йо-йо» в заросшем сорняками саду.

– Ну, я тоже очень рада, – сказала Пэмми. – Я рада за тебя, и я рада видеть, как моя подчиненная растет в профессиональном плане.

– Пэмми, тебя к телефону, – позвал Шон, едва сдерживая смех. Он стоял, держа руки в карманах. Вместо приветствия Пэмми дружески похлопала его по спине. «Она пользуется любым предлогом, чтобы прикоснуться к нему», – с ревностью подумала Анна.

Звонят из офиса Дункана, – сказал Шон. – Я думаю, они хотят знать последние статистические данные по нашей аудитории.

Румянец мгновенно сошел с лица Пэмми, и она побежала к своему телефону. Разговаривая с директором «Радио-Централ», она отчаянно лебезила.

– Конечно… Естественно… Сейчас?

Над ее головой висело подписанное Анной обещание: «Я БОЛЬШЕ НЕ БУДУ СЕРДИТЬСЯ НА ПЭММИ». Анне не нравилось, что эти слова находятся у всех на виду. Ей внушили мысль, что это личная договоренность между ней и Пэмми. Прежде чем приколоть это соглашение на офисный пробковый стенд, Пэмми поразглагольствовала о «доверии». Когда Анна попросила ее снять записку, Пэмми отказалась, взывая к «честности» и «корпоративному духу».

– Майк, нас хотят видеть в офисе Дункана. Прямо сейчас, – в смятении сообщила Пэмми, положив трубку. – Лина, не могла бы ты пойти с нами, на всякий случай?

Через несколько секунд все важные персоны покинули офис. Остался только Шон.

– Все в порядке? – поинтересовался он, подойдя к рабочему столу Анны.

– О, да. Все хорошо, – несчастно сказала Анна.

– Звучит как-то не очень убедительно.

– Да ничего страшного, – сказала Анна, но Шон продолжал смотреть на нее выжидающе: у него был дар чувствовать все ее тревоги.

– Просто Лина была груба со мной без всякой причины. И Лиз тоже, – призналась она. «И потом, это последняя неделя с твоим участием в передаче», – подумала она, украдкой взглянув на Шона.

– Лиз?

– Помнишь ее? Такая развязная. Она упросила меня о встрече во время обеденного перерыва.

– У нее какие-то проблемы?

– Только одна, которая возникла после вчерашнего вечера… – рассмеялась она. – Как раз ее я хотела бы видеть меньше всего…

– А что произошло вчера ночью? – спросил Шон.

– Ох, с ней все время попадаешь в неловкое положение, – вздохнула Анна.

Несколько недель назад Лиз настояла на том, что они должны отметить переход Анны на новую работу. Пусть, мол, Анна выберет ресторан и закажет столик. Лиз при деньгах, она заплатит за ужин. Анна была очень признательна и предложила пойти в ресторан «IQ», тот, что на Кингз-роуд. Анна любила этот ресторанчик за его спокойную, домашнюю атмосферу.