Текст книги "Маленький секрет"

Она подумала о своей матери, которая как-то спросила ее, что она делает в пабах.

– Пью, конечно, – ответила Анна.

Но Барбара не могла этого понять. Она никогда не понимала, в чем заключается прелесть таких заведений, где продают только спиртное.

Неодобрение Барбары привело к тому, что в старших классах школы Анна проводила вечера главным образом в пабе «Белл», попивая вместе с подругами спиртное и покуривая сигареты.

– Извини, – сказал Шон, вернувшись, – ты же знаешь Дункана.

– Какие пабы есть в том районе, где квартира Себастьяна? – спросила Анна, быстро меняя тему разговора, потому что она не была знакома с Дунканом.

– Теперь это твоя квартира, – сказал Шон, доставая и бросая на стол связку ключей. – Я не думаю, что Себастьян проводит много времени в пабах.

– Почему бы и нет?

– Ну, у него нет времени – то новая книга, то серия передач.

– В самом деле.

Она не решилась спросить о названиях книг или телепередач. Она просто кивнула головой в ответ, как будто знала о Себастьяне все что нужно и могла поддержать беседу.

– Послушай. – Шон подался вперед, обхватив свою кружку обеими руками. – Каким образом они заставили тебя писать вступительное слово для нашей всеми любимой Пэмми Ловенталь?

– О, я совсем не против. Мне даже понравилось, а у Майка было так много работы.

– Но Майк зарабатывает больше, чем ты.

Это была правда.

– Что ты этим хочешь сказать? То, что я должна была отказаться?

– Ну, ты знаешь, что я думаю. Они используют тебя. Я хочу сказать, что тебе вряд ли это может нравиться. – Он посмотрел на нее оценивающим взглядом.

– Что ты имеешь в виду?

– То, что Пэмми тобой помыкает, а Майк тебя использует. – Он резко смял подставку под стакан. – Мне неприятно это видеть, – разочарованно покачал он головой. – Ты молода. Ты должна наслаждаться жизнью, жить на полную катушку, или как там говорит современная молодежь…

– Так что ты там говорил по поводу пабов неподалеку от дома Себастьяна?

– Ну, там есть «Коуч».

– Какой он?

– Думаю, такой же, как этот.

Она посмотрела вокруг. Стены в «Короне» были обшиты панелями – очень изящно. Повсюду стояли стеклянные пепельницы, хотя в таких заведениях практически никто не курит. Лишь время от времени зажигалась сигарета какого-нибудь заядлого курильщика, и до Анны с Томом долетал табачный запах. Большинство обычных посетителей этого бара были офисными служащими, работающими в Сити, которые забегали сюда во время обеденного перерыва выпить после тренировки в спортзале. В этом пабе не было ни единого запаха, который напоминал бы ей о «Лебеде» на Финчли-роуд с его кроваво-красным ковром, табачным дымом, промокшими и грязными куртками.

В «Лебеде» пахло ужасно, но Анна часто заходила в него – в основном из-за Тома. Он всего три недели прожил в ее квартире на Финчли-роуд, но уже был на короткой ноге с новым барменом Стюартом – Стю. Анне приятно было думать, что она знает бармена местного заведения по имени, хотя Стюарт работал в нем по краткосрочному контракту. Она тоже уедет из того района в пятницу.

– Анна! – сказал Стюарт вчера вечером таким тоном, как будто она была одной из изношенных скатертей в его заведении. – Непривычно видеть тебя так поздно в будний день. Скоро мы уже закрываемся. Ты ищешь Тома?

– Он здесь? – спросила она, еще не придя в себя после ссоры с Ру. Ссора произошла меньше часа назад, и ее все еще трясло.

– Да, он где-то здесь. Что новенького?

Что новенького? Том помог ей подняться на эту ступень отношений с барменом. Сама Анна никогда не осмелилась бы завязать такое близкое знакомство с работниками паба. Она никак не могла понять, как людям удается начать вечер, заказав пинту пива, а закончить его, раскрывая интимные подробности своей личной жизни.

– Так, ничего особенного. Апельсиновый сок, пожалуйста.

– Рад тебя видеть, – улыбнулся Стюарт и, с хлопком открыв бутылку, налил сок в стакан. – Ты сможешь утихомирить Тома.

– Почему? Что он натворил? – спросила она, расплачиваясь за сок. Сейчас она чувствовала себя намного лучше, решительно настроившись не поддаваться слабости и не думать о Ру.

– Да все эти разговоры о политике, – страдальчески вздохнул Стюарт.

Анна нашла Тома в соседнем зале, он разговаривал с какими-то пожилыми мужчинами об англо-ирландском соглашении 1984 года.

Дон знал, что Анна совершенно не интересуется политикой. Том тоже об этом помнил. Он быстро сменил тему разговора, представив Анну Джону, Эндрю, еще одному Джону и Дональду. Анна удивилась, что ее знакомят с «завсегдатаями». За все те годы, что Анна ходила в «Лебедь», она ни разу не видела ни Джона, ни Эндрю, ни Дональда, ни второго Джона. Она вообще никого здесь не знала.

Но, должно быть, эти парни проводили тут все свое время, так как Джон знал историю этого места. А Дональд знал все об Анне.

– Значит, ты работаешь на радио? – спросил один из них, и она, неожиданно для самой себя, подумала: а не рассказать ли им все про передачу «SOS!» и про свою стерву-начальницу Пэмми Ловенталь. Анна смотрела сериал «Коронейшн-стрит» и знала, как ведутся такого рода беседы.

Они могли бы обсудить тяжелую болезнь отца Мирны и быстренько собрать деньги ему на подарок Джона и Дональда делегируют навестить Мирну и доставить ей несколько пирожных. Они навестят ее под предлогом доставки пирожных, но на самом деле чтобы посплетничать. Они также захотят услышать в подробностях о ее ссоре с Ру или о романе Дона с той кандидаткой в 1980 году.

Но застенчивость не позволила ей сказать ничего кроме:

– Да, на «Радио-Централ».

– Так ты пришла сюда, чтобы забрать Тома домой? – спросил один из Джонов.

– Он постоянно здесь околачивается, правда? – вставил Дональд.

– Во-во, – сказал другой Джон.

– Ему пора делать домашнюю работу, – с улыбкой, немного повеселев, сказала Анна.

– Ты студент? – спросил Джон Тома.

– Нет, – рассмеялась Анна при одной только мысли, что Том мог быть студентом. «Он еще не дорос», – подумала она.

Пока Анна жила с Томом, у нее было такое ощущение, что она живет со взрослым сыном. Том не убирал за собой еду, оставляя ее повсюду на тарелках, и курил в форточку. Пришлось прочитать ему нотацию о том, что в их доме больше не курят. Анне приходилось напоминать ему, чтобы он проверил домашние задания десятиклассников. Директриса школы, в которой работал Том, вызвала его к себе в кабинет, чтобы поговорить с ним о письменных работах. Директриса сказала, что если бы все зависело только от нее, то Том мог бы проводить свои опыты дни и ночи напролет. Но, к сожалению, они – все без исключения – не должны забывать, что теперь существует единая образовательная программа.

– Я учитель, – сказал Том. – Ты ничего не выпьешь? – спросил он у Анны.

– Нет. Я больше не пью спиртное.

Том, Джон, Джон и Дональд посмотрели на Анну так, как будто она только что объявила о своем намерении наложить на себя руки.

– Я уверен, что существует специальная телефонная линия для тех, кто желает обсудить эту проблему, – ухмыльнулся Джон. Дональд тряхнул головой и уставился на бильярдный стол.

– Почему? – поинтересовался Том.

– Я думаю, что у меня аллергия на алкоголь, – ответила она, зная, что люди не любят спорить с аллергией.

– Я тоже. Стоит мне выпить – и я пьянею.

– У меня экзема, – сказала Анна, пресекая любые комментарии со стороны Джона, Джона и Дональда. Но только не Тома.

– У тебя аллергия на Шона, – сказал он. – Проведя с ним всего один час за обедом, ты уходишь от него вся взбудораженная.

– Шон сам пьет спиртное, – уточнила Анна. – И моя аллергия не имеет к Шону никакого отношения. Как говорит Вильгельм Гроэ: «Заботьтесь о своем здоровье. Во всех смыслах слова», – выспренно произнесла она.

– Алкоголь полезен, – сказал Джон, поспешно отпивая из своего стакана. – В умеренных количествах.

– Дело даже не столько в физическом здоровье, сколько в духовной энергии, – весело сказала Анна.

– О, боже! – покачал головой Том. – Ты что, предупреждение Минздрава?

– Сыграем? – предложил Дональд, беря в руки кий. Оба Джона тут же поднялись со своих мест с озабоченным видом, словно боялись вступать в спор.

– Том, мне надо с тобой поговорить, – сказала Анна, когда последний из Джонов ушел. – Мне необходимо кое-что узнать у тебя. Тебе нравится Ру?

– Конечно, нравится, – ответил он.

– Я имею в виду, тебе очень нравится Ру?

Шон пристально смотрел на Анну, словно на ней была надета совершенно другая одежда.

– Тебе надо носить более яркие цвета, – наконец произнес он.

– Правда?

Она уже давным-давно ждала этого момента – чтобы кто-то научил ее, как одеваться. Обычно представление о моде она черпала по последним новинкам, продаваемым в сети магазинов какой-нибудь одной фирмы.

– Да. Проблема в том, что в любых сетях магазинов продаются вещи, сделанные из дешевых материалов. И все их товары серийного производства можно узнать за версту.

– Да.

Она слишком долго ждала такого момента, когда привлекательный мужчина начнет давать ей советы о таких важных мелочах, как одежда. Но теперь, когда это произошло, Анна почувствовала себя неловко. Ей страшно захотелось броситься домой и выбросить всю свою одежду.

– Я считаю, что ты должна больше заботиться о создании собственного стиля. Ты носишь слишком много черного. Черного, коричневого и зеленого. Создается такое впечатление, что ты хочешь быть незаметной.

– А как ты думаешь, что я должна носить?

– Есть одна важная деталь: ты должна себя чувствовать комфортно. Я представляю тебя в яркой летней одежде. Ты достаточно общительная, поэтому запросто можешь носить красный и желтый. Да, желтый на тебе будет смотреться очень хорошо. Желтый или белый.

– Да, я как раз собиралась пройтись сегодня по магазинам. Но я должна закончить это вступительное слово для Майка.

– Я не понимаю, почему Майк сам не мог выполнить свою работу, – раздраженно сказал Шон.

– Ну, он работал над завтрашней передачей.

– Моей последней передачей, – вздохнул Шон.

– Я знаю, – кокетливо сказала Анна. – Без тебя работа будет совсем не такой.

«Не с кем будет обмениваться электронными сообщениями».

– Ты все равно можешь продолжать писать мне по электронной почте, – улыбнулся Шон. – А я буду писать тебе с «Шоу Шелли». Ты знала, что я с ними тоже работаю над одним проектом?

– Ну, я надеюсь, что мы все равно будем с тобой видеться, – сказала Анна, неожиданно испугавшись. – Я хочу сказать, ты же будешь заходить ко мне в гости, правда? На квартиру Себастьяна. На мою квартиру.

Несмотря на то, что у нее было двести двадцать друзей, в последнее время никто из них не звонил ей. За исключением Притти, которая поинтересовалась, будет ли у Анны в декабре свободное время, чтобы с ней поужинать. До декабря у нее абсолютно не было свободного времени.

– Конечно, – ответил Шон так, что Анна впервые усомнилась в его словах. И в самом Шоне. Разве они не стояли на пороге новых взаимоотношений? Разве он не мог дождаться того момента, когда она получит ключи от квартиры Себастьяна, чтобы сделать следующий шаг?

Она боялась того момента, когда Шон уйдет.

Она ненавидела, когда кто-нибудь из коллег уходил, а она оставалась с таким чувством, будто ее предали. Стоило Анне привыкнуть к ним и начать обмениваться с ними сплетнями и канцелярскими принадлежностями, как они поднимались и уходили, нагло улыбаясь напоследок и рассказывая о своей шикарной новой работе.

Она всегда принимала такие сцены близко к сердцу, чувствуя себя брошенной и обездоленной, и потом все вспоминала их.

– Знаешь, она совершает ошибку, – говорила Анна, покачивая головой. – Ее новая работа совершенно бесперспективна. Не понимаю, почему она ушла из «Часа Джимми Сэлада»!

Она была последней, кто ушел из команды, работавшей над программой Джимми Сэлада. Однажды утром она пришла на работу и обнаружила, что в офисе полным-полно деловых молодых людей, оболваненных на один манер.

Все они родились позже 1972 года. Эта оболваненная молодежь знала о радио больше Анны. Чтобы как-то компенсировать это, Анна преувеличивала свои знания об оргтехнике, успокаивая себя тем, что она одна знает, как менять тонер в ксероксе.

Ру уговорила Анну подать прошение о переводе ее на работу в «SOS!».

– Это же почти вечернее эфирное время для водителей, – сказала она так, как будто Анна всегда в тайне мечтала о работе над передачей в вечернее время, когда все водители возвращаются домой.

– Будет забавно думать о том, как ты упорно продолжаешь работать в «SOS!». Изо дня вдень, – улыбнулся Шон. – А Пэмми будет тебя мучить. День за днем.

– Да. Я даже не знаю, как меня взяли на эту работу. Еще во время собеседования, когда я устраивалась в «SOS!», Пэмми ясно дала мне понять, что невзлюбила меня с первого взгляда.

– Кажется, ты слишком много знаешь о шоу-бизнесе, – сказала тогда Пэмми. – Ну, а какая от этого польза для всех нас, работающих в «SOS!»? Мы же имеем дело с эмоциональной действительностью.

Должно быть, воля вышестоящего руководства все же пересилила неприязнь Пэмми, так как Анна все-таки получила эту работу. Однажды утром она пришла на работу и нашла на своем столе записку от Джимми Сэлада с поздравлениями. «Сходим пообедать, – говорилось в записке, – чтобы отпраздновать твой переход на новую работу».

«Вот увидите, – думала про себя Анна. – Без меня у вас сломается ксерокс. И никто не будет мыть ваши кружки из-под кофе».

– Пэмми – ужасный человек, да? – Анна пристально смотрела на Шона, желая навсегда запечатлеть в памяти его лицо.

– Она тебя задирает. Даже моя бывшая подруга с этим согласилась, – рассеянно сказал Шон.

– Ты говорил с ней обо мне?

«Блондинка ревновала?»

– Да, мы говорили о том, что может заставить такого человека, как ты, продолжать работать на такого человека, как она. Я объяснил, что это результат твоей низкой самооценки и что такая низкая самооценка может…

– Ты сказал ей, что у меня низкая самооценка? – спросила она, кипя от ярости.

За последние несколько дней Анна проштудировала много книг по психологии: она прочитала Деннинга, Джорджа и Уэри и уже почти закончила толстенную книгу Гроэ «Один месяц до счастья» – и она знала, что у нее проблемы с самооценкой. И все равно Анне не нравилось, когда на нее вешали ярлыки.

– Я бы предпочла, чтобы ты не говорил с ней об этом.

В последнее время у нее прибавилось уверенности в себе. Она знала, что проделала большой путь, – хотя бы потому, что осознала свой внутренний конфликт и перешла от размышления к действию. В последнее время она очень много думала над своей жизнью. Такие ярлыки, как низкая самооценка, претили ей. Но в то же время Анна понимала, что эта реакция неприятия – защитная реакция. Она пыталась объяснить это Тому, но он сказал, что все это «дерьмо», – очень в духе Тома.

– Почему? Поверь мне, когда мы познакомились, ее самооценка была просто никакая, – сказал Шон и сам рассмеялся своим воспоминаниям. – В то время она работала продавцом автомобилей.

– Ты шутишь?

«Блондинка работала продавцом автомобилей?» – Анна не могла в это поверить.

– Я не шучу. Она была безнадежно несчастной. Она работала на самого большого ублюдка на свете. Этот ленивый развратник заставлял ее делать практически все. Обещал ей продвижение по службе, но так ничего и не сделал. Так или иначе, сейчас она счастлива. Она переквалифицировалась на психотерапевта.

– Вот это да! Наверное, она училась несколько лет?

– Пять лет. Но она говорит, что эти пять лет потрачены не зря. Она бы закончила раньше, но была вынуждена одновременно работать, так как ей нужны были деньги.

– Правда?

– Ну, когда мы познакомились, у нее было трое детей. – По его лицу пробежала тень беспокойства, но потом он улыбнулся. – А какое у тебя оправдание?

– Майк работает над завтрашней передачей, – сказала Анна в качестве своего оправдания. – Ты же знаешь, какой бывает Пэмми, и сегодня она хотела, чтобы был подведен итог всех тем, имеющих отношение к проблеме преодоления прошлого. На одном листе формата A4 с двух сторон.

– Один лист? – кивнул Шон. – Да ладно тебе. Это не так уж много. Так или иначе, весь этот текст абсолютно бесполезен. Что бы Майк тебе ни говорил, ведущие всегда игнорируют вступительное слово. Нет, мне действительно придется серьезно подумать над завтрашней передачей. Мне, а не Майку. Мне надо будет подумать, как связать воедино все то, о чем я все это время говорил. Еще апельсинового сока?

– Да.

– Что ты хочешь выпить? – спросил Том прошлым вечером в пабе.

– Я хочу поговорить о Ру, – мрачно сказала Анна. – Именно поэтому я сюда пришла и нашла тебя.

– Я хочу еще пива. Ну, что, Анна, взять тебе полстакана пива?

Она не могла не улыбнуться.

– Нет, серьезно. Я же сказала тебе, что я не буду пить. И когда ты вернешься, я хочу поговорить с тобой о Ру.

– О, боже… – пробурчал он.

– Что?

– Я не совсем уверен, куда может нас завести этот разговор.

– Ну, я не совсем уверена, куда нас могут завести такие отношения, Том.

– Анна, тебе, право, надо стараться пореже употреблять слово «отношения». Поверь мне, ты начала употреблять это слово каждый день даже в обиходной речи.

Он широко улыбнулся и ушел. Она сидела и смотрела, как играют в бильярд. Как раз в тот момент, когда один из игроков загнал в лунку черный шар, вернулся Том со своей расплескавшейся пинтой пива.

– Ну, что там насчет Ру?

– Я хочу знать: ты встречаешься со мной только потому, что хочешь заполучить Ру?

– Что-что? Во-первых, она замужем…

– Ах, так это единственное, что тебя останавливает?

– Нет. Я могу тебя заверить, что не нахожу Ру привлекательной. Что бы она там тебе ни наговорила.

Но в других разговорах Том упоминал, что не находит привлекательной и Мэрилин Монро, и даже Кайли Миноуг. Анна решила, что мужчины вроде Тома всегда отрицают тот факт, что их привлекают симпатичные женщины, как будто это делает их более привлекательными в глазах менее симпатичных и более доступных женщин. Вроде нее самой.

– Так, значит, Ру некрасива, так?

– Анна, я не говорил, что она некрасива.

«Это его лазейка на тот случай, если вдруг Кайли Миноуг когда-нибудь обратит на него внимание».

– Конечно, Ру симпатичная, просто я смотрю только на тебя.

– Ну, это неправда, – сказала она, так как она видела, как он смотрит по телевизору «Бэйвотч» – его глаза не успевали следить за снующими блондинками в купальниках. – В тебе нет романтической жилки.

– Почему ты так решила?

– Да ладно тебе. Хоть бы раз сказал, что я нравлюсь тебе. Ты же уже практически переехал ко мне и…

– А разве я переехал? Я думал, что я переезжаю только в конце недели.

– Тогда почему все твое барахло находится в моей квартире?

– Потому что там находится твоя постель, – удивленно сказал он.

– Послушай, я даже ни разу не слышала от тебя ни одного комплимента о том, как я выгляжу. Ни разу.

– Боже. Ну хорошо. У тебя глаза словно жемчужины. А твои губы словно капустные листья…

– Можешь не остроумничать. Проблема в том, что я знаю, что ты думаешь по поводу практически всех телевизионных передач, но не знаю, что думаешь ты по поводу таких важных вещей, как брак и дети.

– Анна, мы же знакомы всего один месяц. Чего ты хочешь?

– Я имела в виду – в принципе. В принципе, ты хочешь жениться?

– Для меня это принципиальный вопрос, – серьезно сказал он.

– Неужели?

Возможно, если бы они поговорили как следует о своих взаимоотношениях, обсудив все свои проблемы одну за другой, то смогли бы во всем разобраться.

– Э-э-э… Брак – это отличная идея.

– Правда?

– Ну, хотя бы с точки зрения уменьшения налогов.

– Тебе обязательно из всего устраивать комедию? Есть вещи очень серьезные. Я хочу сказать, что мы никогда не разговариваем ни о чем таком серьезном. Мы, например, никогда не разговариваем о моей карьере.

– А я думал, что мы только и делаем, что говорим о Шоне и его теориях.

– Я даже не имею в виду «SOS!». Я говорю о карьере, которую я хочу иметь. Я хочу играть на сцене.

Анна не хотела говорить о Шоне из тех же соображений, по которым она не хотела говорить о своих сексуальных фантазиях. Некоторые темы лучше не затрагивать.

– Ты хочешь быть актрисой?

– Да, черт побери.

– Но это же смешно.

Как правило, мужчины бывали ошеломлены амбициями Анны.

Они были в состоянии забыть про ее скучную банальную работу и представить себе, что однажды она станет звездой театра и кино. Все мужчины Анны: Альфонсо, Дэнни, Брайан и даже ОН – понимали, что пока Анна ждет своего звездного часа, она должна каждый день ходить на работу. Потому что у всех у них тоже были свои амбиции. ОН хотел быть писателем. Альфонсо мечтал стать личным телохранителем.

– И почему же это смешно?

Том не ответил. Казалось, он подбирает правильные слова, чтобы обескуражить ее, поэтому она сидела молча и ждала, уставившись на нераспечатанный пакет чипсов.

В «Лебеде» всегда было одно и то же. Вечер начинался с пинты крепкого пива; пока все еще по-женски изящно сидели на табуретах у стойки. Но вскоре осанки портились, раскрывались пакеты с чипсами, половина которых просыпалась в лужицы расплескавшегося пива на стойке или на пол, под пьяные ноги. Мысли Анны отвлеклись в сторону.

«Моя жизнь не должна быть такой, – думала она, глядя на Тома. – Вероятно, у меня даже оргазмы какие-то не такие».

– Вот, держи. – Шон вернулся с новым стаканом сока для Анны. Официантка принесла их заказ – две тарелки салата из зелени, изящно украшенной соусом.

– Гренки? – спросила официантка, раскладывая столовые приборы, завернутые в чистые салфетки.

– Мне не надо.

– Не надо, – подтвердил Шон.

Официантка унесла с собой серебряную мисочку с гренками, и Шон принялся за еду. Попробовав салат, он вытер салфеткой губы.

– Так ты терпишь Пэмми потому, что у тебя есть амбиции, связанные с радио?

– Боже, нет. Я хочу быть актрисой, – сказала Анна и выжидательно замолчала.

– Правда? – вдруг заинтересовался он. – Ты уже где-то играла?

– А ты случайно не видел «Видение о Петре-пахаре» с моим участием? – спросила она с улыбкой. – Только этот театрик далеко не в Уэст-Энде. «Актон», короче говоря.

– Нет, не видел. Значит, этим ты и хочешь заниматься? Играть в театре?

– Нуда.

– Тогда почему ты не играешь?

– Ну, потому что… А ты знаешь, как это трудно? – Он, по крайней мере, воспринимал ее серьезно.

– Насколько трудно? Теперь тебе не придется платить за квартиру Так что дерзай. – Он произнес это таким тоном, как будто советовал Анне найти себе новое, что-нибудь вроде аква-аэробики. – Скажи Пэмми, куда она может засунуть свои претензии.

– О, нет, – рассмеялась она, – я не могу.

– Анна, жизнь коротка. Мы говорим о работе, только и всего. Не будь такой театральной. – Он улыбнулся своей невольной шутке. – Или, по крайней мере, получай за свою работу деньги.

– Видел бы ты рецензию про меня… – Анна собиралась повторить слова Ренаты Сорента, но передумала. Шон мог подумать, что в рецензии, коль скоро она вышла из печати, могла быть доля правды. – Не забывай, что у автора этой рецензии на меня зуб, – добавила она.

– Да? Ну, ты же знаешь наверняка, какая месть самая лучшая, а?

– Да, я это уже пробовала.

– Успех.

– Ноты же говорил… – Ведь раньше он имел в виду совсем другое.

– Добивайся всего, на что только способна. Это все, что я говорил. Выкладывайся на полную катушку.

– Я просто не представляю тебя актрисой, – наконец сказал Том. Он улыбнулся и добавил: – Ты же терпеть не можешь, когда на тебя смотрят.

– Ну, это лишь говорит о том, насколько плохо ты меня знаешь.

– Анна, перестань. Какая из тебя актриса! – рассмеялся он, стараясь обратить все в шутку. – Ты и так уже вся измучалась, просто пытаясь быть самой собой.

– Ну, спасибо тебе за поддержку.

– Хорошо, если уж говорить серьезно…

– Аллилуйя!

– Анна, я признаю, что я не видел тебя на сцене. Поэтому я не могу…

– Вот именно.

– Я знаю только одно – у тебя есть хорошая работа, и кажется, тебе начинают давать какие-то ответственные поручения.

– Вступительное слово для одного выпуска передачи.

– Если говорить начистоту, то я не представляю тебя в роли женщины, помешанной на карьере, которая прет напролом, распихивая всех локтями. Ты не слишком пробивная. И это одно из тех качеств, которые мне в тебе нравятся.

– Сенсация, сенсация, – сказала она.

– Я на самом деле так думаю.

– Мы знаем друг друга всего один месяц, – сказала она.

– Я знаю, – сказал он, отхлебнув пива. – Или вернее… Хорошо, не важно.

– Том, ты даже меня не знаешь. В отличие от Шона. – Вот она и смогла это произнести.

– О, да, конечно! Куда такому обыкновенному смертному, как я, соперничать с самим Шоном!

– В тебе нет энергии Шона. Вот и все. В тебе нет… непосредственности.

– Я бы мог быть непосредственным, – грустно сказал он, – если бы ты дала мне время подготовиться.

– Я не думаю, что из этого что-нибудь получилось бы, – сказала она серьезно. – Я имею в виду нас, наши взаимоотношения. Тебе даже не нравится это слово, так что нет никакой надежды, что ты будешь обсуждать наше совместное будущее. По правде говоря, я не понимаю, почему ты не можешь говорить вслух о своих чувствах. Шон может говорить, а его вряд ли можно назвать недостаточно мужественным. – Анна тщательно выбирала слова, не желая бессмысленного спора. – Том, сейчас не викторианский век. Сейчас мужчины и женщины разговаривают друг с другом. Они строят партнерские отношения и черпают из них силу. Потому что отношения, которые действительно имеют ценность – настоящую, интимную ценность, – требуют большой отдачи. Напряженной, тяжелой работы.

– Иными словами, ты хочешь преодолеть прошлое? – спросил Том, крепко сжимая кружку с пивом.

– Верно.

Он что, смеется над ней?

– Хорошо. Отлично, – сказал он со злостью и покраснел. – Хорошо, отлично. Я буду серьезным. Если серьезно, то я тебя любил.

– Ты…

– Да. Я не хотел тебе этого говорить. Это прозвучало бы очень странно, учитывая, что мы с тобой знакомы всего один месяц. Но, может быть, так оно и должно было случиться. Честно говоря, я не знаю, как это должно было случиться, потому что до этого я еще никогда не влюблялся. Но вот так все произошло. – Его лицо окаменело. – Но сейчас… – продолжил он после паузы. – Знаешь, ты просто эгоистичная сука. Боже, мне потребовалось так много времени, чтобы наконец понять это. Анна, ты не достойна каких-то там чувств. На самом деле ты достойна только того, чтобы тебя трахали.

Он был действительно очень зол. «Бесполезная злость», – подумала Анна, пока он допивал свое пиво. Если бы Анна не знала Тома так хорошо, она бы подумала, что он собирается ее бросить тут, в пабе, одну.

– Ты любишь меня? – спросила она, осознавая, что до этого никто, кроме родных, не любил ее.

– Любить такую суку, как ты? – Он поднялся. Ей не было видно его лица. – Нет, Анна. Ты даже нисколечко мне не нравишься.

– О чем же ты тогда только что мне говорил?.. Ты уходишь? Не уходи… Я хочу поговорить о… – Она запнулась в растерянности.

– Нет, я говорил тебе о том, что я чувствовал. Но с тех пор я изменился. Я имею право меняться, ты не согласна? Сейчас, когда мужчины настолько близко взаимодействуют с женской сущностью, – ухмыльнулся он. – Анна, отправляйся к Шону.

– Хорошо, давай поговорим про это, – сказала она, вдруг испугавшись.

– Ах, так ты хочешь преодолеть прошлое. В таком случае, до свидания, – сказал он и, выплеснув на нее всю свою бесполезную злость, ушел.

– Подожди минуточку… Она еще не все высказала.

– Послушай, ты подала мне идею для завтрашней передачи, – сказал Шон. – Потому что, знаешь, это как раз и есть преодоление прошлого. Перемена, вот что! Развитие.

– Знаешь, что замечательно? – сказала Анна. – То, что ты серьезно относишься к моим амбициям. Ты не отмахиваешься от них… называя их смешными.

– Они не смешные. А кто так говорит?

– Мой бывший бойфренд сказал так вчера вечером.

– Твой… м-м… А почему бывший? Что между вами произошло?

Теперь она не боялась назвать Шону имя Тома – теперь, когда Том ушел из ее жизни.

– В этом-то и была проблема. В остальном все было замечательно. Я была с Томом только потому, что мне было комфортно. Но потом я осознала, что чувствовала себя с ним в безопасности только потому, что знала – наши отношения обречены.

– И как твой «друг» отреагировал на то, что ты порвала с ним?

– Он не из тех, кто говорит о своих чувствах Я пыталась с ним поговорить, но он даже не слушал.

Шон вздохнул:

– Да, такое часто случается. Один человек берет на себя всю ответственность за неудавшиеся отношения.

– Я очень обиделась на то, как он отреагировал, когда я призналась ему, что хочу быть актрисой.

– Знаешь, мне иногда кажется, что ты живешь ради того, чтобы тебя похвалили другие люди.

– Ты так думаешь?

– Да. Такое впечатление, что ты живешь такой жизнью, которую тебе навязали как якобы самую для тебя правильную и подходящую. Но на самом деле это не та жизнь, которую хочешь ты. Ну, например: почему тебе так трудно бросить работу, которую ты ненавидишь, и устроиться на работу, которая могла бы сделать тебя счастливой? Может быть, театр – это твое призвание.

– Да, я думаю, так и есть.

– Тогда действуй.

– Да, ты прав. И я очень скоро уволюсь из «SOS!». Но я проработала всего один месяц, так что…

– Лучшего времени и не придумаешь, – сказал он, доедая салат. – Я серьезно. Ты еще не погрязла в рутине, как некоторые. Так уходи же. Прямо сейчас. Уходи вместе со мной. Да. Уходи вместе со мной завтра.

Анна рассмеялась. Он словно бы просил ее тайно сбежать вместе с ним. В ее фантазиях молодой человек в мокрых бриджах – ее принц – говорил ей то же самое. Но тот мужчина из ее мечтаний, естественно, не разговаривал с ней о карьере.

«Я не могу уйти раньше, чем через три месяца после заявления», – подумала она. Но она вряд ли решилась бы напомнить Шону о своих договорных обязательствах. Это было бы все равно что спросить в разгаре страстной любовной сцены, чья очередь мыть посуду.

– Твоя проблема в том, что ты слишком много думаешь, – сказал Шон. – Бога ради, просто напиши заявление об увольнении. Неужели это так трудно? Я готов поспорить, что ты еще даже не позвонила Эйлин.

– Эйлин?

– Психотерапевт, о которой я тебе говорил.

– А что бы она сказала? Чтобы я бросила все ради того, чтобы стать актрисой?

– Я думаю, она сказала бы тебе, что ты должна перестать жить ради других людей, – сказал он так медленно, словно взвешивал эффект от воздействия каждого слова. – Я думаю, она сказала бы тебе, что ты очень сильно сужаешь границы своего мира. Что перемены – это не только преодоление страха, например, страха полетов.

– Кажется, эта Эйлин очень хорошо меня знает, – сказала Анна: она действительно боялась летать.

– Нет, правда. Зачем испытывать себя на имитаторе полета? Попробуй настоящий полет. По крайней мере, тоща у тебя появится надежда, что ты сможешь попасть в совершенно другое место.