Текст книги "Маленький секрет"

– К тебе это не имеет никакого отношения, – сказал мистер Стил.

– Я знаю.

– Вот уж не думал, что ты станешь защищать употребление наркотиков.

– Да я и не защищаю, сэр. Я просто хотела узнать, не могли бы вы позволить Джастин хотя бы сдать выпускные экзамены. Вот и все.

– Неужели ты думаешь, что я буду смотреть сквозь пальцы на употребление наркотиков?

– Но ведь ей осталось проучиться в школе всего один месяц.

– Ну, с твоей стороны это, конечно, очень благородно, но… Я бы ни за что не поверил, что вы с Джастин подруги.

Анна не только совершала благородный поступок, но одновременно прогуливала географию. Потому что она не дружила с Джастин вот уже несколько лет. Она дружила с ней только в начальных классах, когда они были вынуждены дружить. Они жили в конце одной и той же улицы-тупика. Все у них было общее, и даже дурную славу Джастин Анна делила со своей подругой. И даже наказания, которые заслуживала Джастин.

Их обоих оставили в школе после уроков, когда Джастин толкнула одну девочку, круглую сироту, в бассейн. Анна попросила у той девочки прощения за то, что рассмеялась, когда та упала в бассейн. А потом попросила у нее бумаги для черновиков. Но это было ее роковой ошибкой.

Сирота улыбнулась ей в ответ почти даже с благодарностью и одновременно начала вырывать из своей тетрадки один лист за другой.

Она вырывала и вырывала листы, словно не слыша Анну, которая умоляла ее прекратить. Анна знала, что девочка потребует что-нибудь взамен.

Разумеется, после этого случая последовала целая серия подарков, среди которых была и кукла Пиппа, и точилка для карандашей с надписью «Друзья на всю жизнь». Сирота отказалась взять у Анны обратно свою голубую линейку «Шэттерпруф». Она умоляла Анну оставить ее у себя, настаивая на том, что это ее подарок.

Начиная с этого момента Анна уже не могла вместе с подружками продолжать свои обычные развлечения после уроков. Ведь все их развлечения сводились к тому, чтобы дразнить и высмеивать сироту. Прикалывать ей на спину бумажки со всякими ругательствами. Прятать ее одежду. Теперь сирота считалась подружкой Анны. Поэтому Анна уже не могла смеяться над тем, что у этой девочки не было настоящих мамы и папы или настоящего пенала с изображением американского певца Донни Озмонда.

Анне пришлось пойти на день рождения сироты. Одной. У девочки была всего одна-единственная настольная игра. Им пришлось играть в эту игру до самого вечера. А к чаю (о ужас!) даже не оказалось торта.

Анна сидела на скамейке и грелась мыслью, что у нее есть двести двадцать три друга. Однако ее холодила та мысль, что только один из них послал ей открытку, поздравляя ее с повышением на «Радио-Централ». Это была открытка от Лиз.

Только пятнадцать из них вспомнили про тридцатилетие Анны. А из девяти друзей, приглашенных на ее день рождения, пришло только восемь. Праздничный обед состоял из разогретых вкуснейших полуфабрикатов, купленных в дорогом магазине «Селфриджиз».

– Может быть, начнем без Джастин? – спросила Анна, выставляя на стол очередное блюдо. Она печально посмотрела на салфетку Джастин, которая так и лежала нетронутой на плетеной подставке.

– Анна, я сомневаюсь, что она сегодня придет, – осторожно предположила Ру.

– Я не понимаю. Она сказала, что придет.

– Почему бы тебе не убрать со стола ее прибор? – предложила Мирна, усаживаясь поудобнее на пустующее место Джастин.

Анна поставила суп Джастин разогреваться на слабый огонь. Она отложила на отдельную тарелку курятину с эстрагоном специально для Джастин. Ее столовый прибор она так и оставила лежать на столе – на всякий случай.

– Мало ли, – сказала она с надеждой в голосе. – Может быть, она еще придет.

– Сомневаюсь, – сказала Мирна. – Возможна, она валяется в какой-нибудь канаве, совсем потеряв свою крошечную пустую голову.

– Ой, я правда не могла прийти, – сказала Джастин на следующий день. – Поттер, прости меня.

Поттер. Со стороны можно было подумать, что это дружеское обращение, что-то вроде прозвища. Но Анна-то знала, что это не так. Когда Джастин называла ее по фамилии, это означало, что дальше должно было последовать то или иное оскорбление или унижение. Поттер любит ходить в школу. Вы только посмотрите, что Поттер принесла себе на обед. Поттер дружит с сиротой. Поттер нравится плавленый сыр. Поттер не любит секс. Поттер дружит с толстухой. Поттер фригидная. Поттер встречается с Гримом Ломондом. У Поттер начались месячные.

Анне до сих пор было больно вспоминать тот случай, когда во время долгого перехода из здания общеобразовательной школы до корпуса старой средней школы, в котором преподавали точные науки, ей в спину неслись смешки и издевательские шушуканья.

Джастин не сказала Анне про кровяное пятно, проступившее на ее платье. Только новенькая – Мирна из Мидлсборо – отвела ее в туалет, дала ей гигиеническую прокладку и рассказала кое-что про невзгоды, связанные с менструацией.

Позже Мирна продолжала информировать Анну про невзгоды жизни вообще.

Анна договорилась встретиться с Джастин в клубе в восемь часов. Но сейчас было уже десять минут девятого, и Анна медленно скользила вниз по эскалатору станции «Пиккадилли».

Она передумала встречаться с Джастин. Как сказал Шон, она слишком много думает об отношениях с другими людьми. Ей нужно больше думать о себе.

Поезд должен был подойти через три минуты, и Анна собиралась на нем уехать.

Она определила для себя, что друг – это тот, на кого можно положиться, отзывчивый, честный, очаровательный и заботливый. А вот на Джастин нельзя положиться. Она не заботится о своей самой давней подруге. Вместо этого она использует и унижает Анну. Она обращается с ней свысока и лишает ее уверенности в себе.

Двери электрички закрылись. Анна села на свободное сиденье, кипя от негодования. С этой минуты она больше не позволит вытирать о себя ноги. Как говорил Шон, нужно больше ценить себя.

Она достала распечатку его компьютерных сообщений. «О да, милочка», – прочитала она. Конечно, она потеряет Джастин. Но Анна не будет скучать по одному потерянному другу. «Ты моя сладенькая ходячая рекламка», – снова прочитала она. Особенно сейчас, когда у нее двести двадцать три друга.

Глава седьмая

Слава богу, уже пятница. Прошла первая неделя Анны на новом рабочем месте, и она начала понемногу осваиваться в офисе. За рабочим столом Пэмми располагался шкаф для канцелярских принадлежностей. Возле рабочего стола Анны стоял общий чайник. Ее постоянно просили приготовить чай. Недалеко от Майка висела книжная полка с книгами о самосовершенствовании, начиная с «Искусства быть счастливым» Эрга Фрумма и заканчивая последней автобиографической книгой Пэмми Ловенталь «Как я воскресла из мертвых».

Архив со всеми документами находился в отдельной комнате. Для каждой обсуждаемой проблемы была заведена отдельная папка, располагавшаяся в шкафу по алфавиту. Первым поручением, которое Пэмми дала сегодня Анне, было найти в шкафу папку под названием «Старые девы». Эта папка потребовалась Пэмми для предстоящей утренней планерки. – А я должна присутствовать на этой планерке?

– Нет, – злобно бросила Пэмми, как будто только что раскрыла замысел Анны: вкалывать не щадя сил на «Радио-Централ» и продвигаться вверх по карьерной лестнице до тех пор, пока она не займет место самой Пэмми.

– Ясно. Извини, – сказала Анна. Проблема была в том, что она просто не знала, чем заняться, так как в пятницу программа не выходила в эфир.

– Я думаю, что мы не совсем готовы, а? Не начать ли нам с того, что ты отыщешь папку про «старых дев»? А уже потом мы поговорим о собраниях руководства.

– Я только хотела узнать, нужно ли мне приходить…

– Дорогая, давай сначала научимся ходить, а уж потом побежим.

В архивной комнате Анна встала на коленки и потянула на себя металлический ящик с папками на букву «С». «Скука», «самооценка», «собственный имидж», «самокритика»… В ящике не оказалось ничего похожего на «старых холостяков» или даже на «старость».

В ящике под буквой «Н» Анна также не обнаружила ни «неженатый», ни «незамужняя». Там были только «неуверенность», «несчастье» и «неудачник». Она заглянула в ящик с буквой «П», но нашла там только одну толстую папку под названием «Потеря», внутри которой содержалось множество подзаголовков: «потеря работы», «потеря близкого», «потеря части тела», «потеря денег», «потеря самоуважения» и «потеря желания жить».

Анна решила поискать на слово «девушки», но такой папки не нашлось. Затем она наткнулась на папку под названием «Тревога знаменитостей», и она не могла устоять, чтобы не почитать про страхи и сомнения, терзающие богачей и «звезд». Эта папка состояла из подразделов: «неправильное питание», «самовлюбленность», «наркотики», «членовредительство»… Здесь-то Анна и нашла наконец «старых дев».

Пролистывая подразделы этой папки: «смирившаяся», «не теряющая надежды», «отчаявшаяся» и т. д., – Анна обрадовалась тому, что сама принадлежит скорее к «довольным своей жизнью», чем к «склонным к самоубийству». Естественно, Анна обрадовалась, вспомнив про сообщение на автоответчике, которое Том оставил вчера вечером: «Анна, это Том. Так приятно было встретиться с тобой вчера вечером. Вообще-то я хотел узнать, свободна ли ты в субботу. M-мм… короче, позвони мне». Анна была очень рада услышать его голос. Однако решила не звонить, так как у них с Шоном практически уже начался роман.

Пэмми тихонько зашла в комнату. При виде Анны, которая, стоя на коленках, читала журнальную статью о том, с какими трудностями приходится сталкиваться красивым, богатым и знаменитым женщинам при выборе достойного партнера, Пэмми покачала головой. С величайшей осторожностью она забрала из рук Анны папку «Синди Кроуфорд».

– Могу я узнать, что здесь происходит?

– Ой, прости. Я нашла это в папке со «старыми девами», которая стояла не на том месте. Она была в папке с «тревогами знаменитостей».

– Значит, тебя не устраивает наша система хранения документов?

– Нет, вовсе нет. Просто все ужасно перепутано. Например, «смерть» почему-то стоит в «эмоциональных проблемах». Это слегка сбивает с толку.

– Ты считаешь, что смерть не ассоциируется с эмоциями? – Пэмми тряхнула своими белокурыми, с розоватым отливом кудряшками. Анна, наверное, даже не удивилась бы, если б эти кудряшки опали на пол, словно душистые розовые лепестки. – Должна сказать, что это я сейчас сбита с толку.

Пэмми принялась объяснять, что в отличие от «Часа Джимми Сэлада», где все папки расставляются в логическом порядке, она предпочитает тренировать эмоциональное чутье своих работников. У Анны есть какие-то возражения на этот счет?

– Нет, вовсе нет.

– Так почему мы тогда сидим здесь и читаем про Синди Кроуфорд, когда должны присутствовать на утренней планерке?

– Вот именно. – Пэмми поднялась на ноги, колыхая тяжелыми грудями, и разгладила свою серо-голубую расклешенную юбку. – Поднимайтесь, барышня, если, конечно, вы не хотите просидеть здесь весь день, читая про топ-модели.

– Разве я должна присутствовать на планерке? – У Анны было такое чувство, будто она только что попросила неделю отпуска, чтобы провести ее за чтением историй о Синди Кроуфорд.

– Да.

Она схватила папку про «старых дев» и последовала за Пэмми назад в главный офис. Рядом с Майком сидела внештатная сотрудница, которая работала на дому, отвечая на электронные письма Пэмми. Анна уже видела где-то эту блондинку, но не могла вспомнить, где именно. Шон тоже был здесь. Анна старалась смотреть куда угодно, только не на него. К несчастью, он поймал ее взгляд.

– Привет.

Поскольку сегодня передача не выходила в эфир, Анна не ожидала увидеть в офисе Шона и оделась настолько скромно, словно сегодня была не просто пятница, а вообще конец света. Ее зеленый свитер, купленный с третьих рук на рынке в Кенсингтоне, уже столько раз стирался, что потерял всякий вид, а джинсовый комбинезон весьма походил на робу. Ей хотелось только одного – бегом броситься домой, чтобы переодеться.

– Наконец-то, – сказал Майк, когда Анна села.

– Не спрашивайте меня, где я нашла Анну. – Пэмми положила руку Анне на плечо. Анна молила бога, чтобы Пэмми не рассказала о подшивке про Синди Кроуфорд. – Я нашла ее за чтением подшивки про Синди Кроуфорд из папки о знаменитостях.

Внештатная Блондинка рассмеялась, и Анна вспомнила, где она ее видела: в местном городском бассейне. Блондинка выходила из душа, вся мокрая и полуобнаженная, словно порнозвезда семидесятых годов. Блондинка так походила на куклу Барби, что Анна даже удивилась, увидев соски на ее грудях.

Интересно, помнит ли блондинка ее. Анна тогда стояла в очереди в душ, трясясь от холода, прикрываясь полотенцем для рук, украденным из гостиницы «Траст-Хаус-Форте». Если бы блондинка помнила, то она поняла бы, почему Анна любит напяливать на себя столько одежды.

Как блондинке удалось выловить из генофонда всю красоту, тогда как Анне достались жидкие тонкие волосики и глаза грязного цвета? Анне всегда казалось, что женщины вроде блондинки – настоящие эгоистки. У них всегда такой самодовольный вид, будто любой женщине надо только постараться, и она будет выглядеть не хуже.

– Итак, Анна, есть какие-нибудь соображения? – спросила Пэмми.

– Ну, на самом деле у меня пока нет никаких идей как таковых. Но я подумала, почему бы нам не обсудить проблемы людей, которые внешне очень похожи на знаменитостей.

– Ты имеешь в виду, например, на Синди Кроуфорд? – спросила Блондинка (вот стерва!).

– Но тема должна вписываться в контекст преодоления прошлого.

– Майк прав. Давайте вернемся к нашей проблеме.

– В любом случае, эта тема вряд ли вызовет бурное обсуждение. «Привет, я Мэри из Слоу[26]26
  Пригород Лондона.


[Закрыть], и я очень похожа на Хиллари Клинтон», – опять съехидничала Блондинка.

Анна посмотрела на Шона: смеется ли он со всеми или нет. Но он одним глазом читал газету и не замечал, что Блондинка постоянно ему улыбается.

Красивая блондинка со своими по-американски белоснежными зубами была одной из тех женщин, в которую мог запросто влюбиться Шон Харрисон. Анна считала женщин такого типа втайне безобразными. Просто они очень хитрые и умеют дурачить людей, так что те считают их красавицами.

– На самом деле слава – не такая уж и простая проблема, не стоит сводить ее к черному или белому. В ней есть… – Анна замолчала, увидев выражение лица Майка.

– Не могла бы ты перечислить эти черные и белые стороны? – попросил он.

– Я…

– Вообще-то подожди, не говори. Дай я сам догадаюсь. Славу может омрачить то, что ты, например, родился черным.

– У меня такое впечатление, – вмешалась Пэмми, – что Анна говорит прежде, чем думает. Но знаете, хотя ее идея может показаться наивной, честно говоря, эта тема не лишена интереса. Конечно, она не имеет отношения к проблеме преодоления прошлого. Поэтому сейчас мы не можем на ней останавливаться. Но, может быть, мы вернемся к ней позже, хорошо, Анна?

И, Майк, если ты вдруг захочешь позже поговорить о предрассудках, то я в твоем распоряжении. Договорились?

«На нее нельзя положиться даже как на врага», – подумала Анна, рассматривая розовую ленту на груди Майка, которую он надел в честь Дня борьбы с раком груди. «Я думаю, мы все должны надеть ленты, – сказала Пэмми. – Я не знала, что для этого существует особый день».

– Так или иначе, – продолжала Пэмми, – я хотела предложить тему «Каково быть незамужней». Потому что, в конце концов, она напрямую связана с преодолением прошлого. Я хочу сказать, что все мы, женщины, хотим рано или поздно найти себе мужа и…

– На самом деле это не так. Большинство западных женщин в наши дни не зависит от мужчин ни в материальном, ни в эмоциональном плане. Едва ли им нужен муж, чтобы устроиться в жизни.

К удивлению Анны, эти слова произнесла Блондинка.

Анна словно бы наблюдала за тем, как фотография на развороте порнографического журнала ожила, освободилась от сдерживающих ее скоб и, вырвавшись на свободу, превратилась в ярого защитника прав женщин. У самой Анны не хватало смелости подняться и публично заступиться за женщин. Впрочем, в этом она обвиняла как раз таких женщин, как Блондинка, которые среди толпы в полной мере показывали свою злобу и коварство. Они высмеивали других женщин, которые все еще не нашли свою эрогенную зону. Они насмехались над женщинами, которые красятся.

Такие, как Блондинка, не красились. Им это было ни к чему.

Для очаровательной Блондинки все было легко. Она не боялась услышать в ответ, что она фригидная сучка, которая никак не может подцепить себе мужика – как это случилось с Мирной в пабе «Лебедь», когда она решила вмешаться в семейную разборку. «Неудивительно, что ты здесь без мужчины! – крикнула Мирне женщина, которую она кинулась было защищать. – Фригидная шлюха, ты ему все равно не понравишься!»

– Я всего лишь хочу сказать, – продолжала Блондинка, – что одна воспитываю троих детей без какой-либо помощи со стороны их отца, где бы он сейчас ни был. И все идет отлично. Я имею в виду, что я в состоянии оплатить свои счета. У меня собственная квартира. Дорогая машина. Я независима. Наверно, тут нет ничего удивительного, но я счастлива.

Ей бы давать частные объявления в раздел знакомства, подумала Анна и представила себе, как звучало бы ее собственное объявление: «У меня превышен остаток на счете. Я снимаю конуру. Езжу на старенькой “Мини”, у которой настолько потрепанные фары, что кажется, будто она плачет. Я завишу от всех, кого только знаю. Наверно, нет ничего удивительного в том, что я несчастна».

– Чего ни коснись, от мужчины никакого проку, – продолжала Блондинка. – Женщины должны разрушить мифы о себе. К примеру, считается, что единственное, чего хотят женщины, так это мужчину. Эти мифы создаются самими мужчинами и только потому, что нам они больше не нужны. Ну, или, по крайней мере, большинству из нас. – Она покосилась на Анну.

– Ну, в этом смысле я похожа на Анну, – заявила Пэмми. – Видишь ли, мне как раз нужен мужчина.

– Я этого не говорила, – запротестовала Анна. – Я не думаю, что…

– Я имею в виду, что я – Элли МакБил[27]27
  Главная героиня одноименного американского телесериала.


[Закрыть], – перебила ее Пэмми, грузно ерзая на стуле.

Анна извинилась за свой смех.

– Не переживай, Анна. – Пэмми с мерзкой улыбкой повернулась к ней. – Мы отвергаем не тебя, а твою идею. Лично мне очень понравилась идея посвятить целую передачу одиноким…

– Но это не моя…

«У меня даже нет визитных карточек», – мелькнуло у нее в голове.

– И очень хорошо, что ты захватила с собой эту маленькую папку. – Пэмми похлопала по папке, лежащей на коленях Анны. – Это говорит о твоей инициативности.

Вдруг Шон подался вперед.

– Я хотел бы посвятить передачу мести, – сказал он, проведя пальцами по своим густым волосам.

– В самом деле, – поддержала Анна. «И начнем с Пэмми», – подумала она.

– Я не имею в виду месть за мелкие каждодневные обиды, – пояснил Шон. – Я сейчас говорю про злобу, которая гложет нас на протяжении всей жизни. Злые мысли, которые замыкаются сами на себе и превращаются в ненависть к себе самому. Месть людям, которые разрушили часть нас самих.

Блондинка посмотрела на него, приподняв брови.

– Так. Понимаю, – медленно проговорила Пэмми, как будто едва поспевала за развитием спора.

– Месть… – озвучил ход своих мыслей Майк – А что, я думаю, это должно получиться.

– Ну, не знаю. Я полагаю, сначала нам следует научиться трансформировать свой гнев.

Шон не взглянул на Блондинку, которая произнесла эту фразу. К радости Анны, он с легкостью оспорил ее:

– Все это очень хорошо для академических теорий. Но в реальности людей обуревают настоящие чувства. И люди чувствуют настоящий гнев. Например, кого-то дразнили в школе. Какой тогда смысл ходить на сеансы к психотерапевту тридцать с лишним лет, чтобы избавиться от связанной с этим проблемы? Вместо этого лучше отомстить. Преодолеть прошлое.

– Не знаю, не знаю… – задумчиво протянула Пэмми. – Что-то я не чувствую особого восторга при мысли о том, что мне придется пропагандировать эту идею.

– А мне нравится эта идея, – сказал Майк. – Она очень хорошо увязывается с книгой Гриэ Лаутона «Вернись назад», которая выходит на Рождество.

– Разве счастье – это не лучшая месть? – настаивала Блондинка. – Разве не лучше было бы, если бы мы не тратили свою злость на врагов, а направили бы всю эту энергию на позитивные стороны нашей жизни?

Она посмотрела на Шона так, как будто он представлял собой всю мужскую половину человечества. Казалось, между Блондинкой и Шоном завязался безмолвный диалог, который остается тайной для остальных. Впрочем, может быть, у Анны просто разыгралось воображение.

Шон держал свою ручку так, словно это была сигарета. Он вздохнул и сказал:

– Я не согласен. Еще со времен Гамлета месть не в почете. Но на самом деле месть – это хорошая штука. Психология доказала, что месть – это хорошо.

– Но это не означает, что это правильно! – Блондинка повысила голос.

– Месть разгоняет кровь, – продолжал Шон, пропуская ее слова мимо ушей. – Она греет сердце, особенно если наказание стоит преступления.

– Месть – это чисто мужская реакция на гнев! – вскричала Блондинка. – Ну, давай, атакуй!

– Неправда. Женщины тоже часто мечтают о мести, хотя надо признать, что разница, конечно, существует. Мужчины, например, предпочитают быструю и жестокую месть, в то время как женщины выбирают более изощренный и более медленный способ.

Анна чувствовала, как вид Шона греет ей сердце. И слово «психология» в его устах.

– Я действительно согласна с тем, – сказала Пэмми, рассеянно чиркая в своем здоровенном блокноте, – что наш прошлый опыт может стать для нас настоящими кандалами. Но, Шон, разве это не напоминает битву с ветряными мельницами?

– И это хорошо. Лучше бороться, чем просто сидеть сложа руки, разыгрывая из себя жертву.

Он многозначительно посмотрел на Блондинку. Она бросила на него взгляд, который Анна не сумела истолковать.

– Хотя на деле отыграться бывает очень трудно, – невесело проговорил Майк – Ну, скажем – это только в качестве примера – школьный задира переехал за тридевять земель. Или устроился на работу в ваш полицейский участок, с которым у вас хорошие отношения. – Говоря «хорошие отношения», он пальцем нарисовал в воздухе кавычки, – я пытаюсь сказать лишь одно… хотя знаю, что меня все равно не будут слушать, потому что я женщина и к тому же блондинка… Но я хочу сказать одно: вместо того, чтобы лелеять планы мести, мы должны сосредоточить свои усилия на том, чтобы попытаться наладить отношения с нашими обидчиками. Мы должны говорить о наших отношениях.

– Разговоры разговорами, – невозмутимо ответил Шон, – но настоящему гневу нужен настоящий выход. И потом, существует разница между здоровым и нездоровым гневом. Нездоровый гнев замыкается на себе самом. И это нездоровая реакция – винить самого себя вместо того школьного задиры, если вернуться к твоему примеру, Майк.

– К моему примеру? – переспросил Майк, глядя по сторонам. – Это не мой пример. Я привел его в качестве общего примера. У меня никогда не…

– Вы начинаете убеждать себя: «Это все моя вина». А это может действовать только разрушительно.

Пэмми, казалось, сбита с толку. Блондинка с силой сжимала зажим на своей папке.

– Давайте не отвлекаться от темы, – предложил Майк – Мне нравится эта идея – месть. И я не думаю, что эта тема негативно отразится на нашем рейтинге. На самом деле это довольно-таки сексуальная тема. Дункан очень обрадуется.

– В таком случае я думаю, что нам следует ее воплотить, – сказала Пэмми и щелкнула своей многоцветной ручкой, переключив ее на зеленый цвет.

– Отлично.

– И не только из-за рейтинга, – поспешила добавить она, – а потому, что наша передача должна решительно браться за…

– … самые трудные проблемы, – кивнул Шон. Пэмми кивнула ему в ответ и нацарапала что-то неразборчивое в своем блокноте. Блондинка вложила ручку в свою папку с зажимом, будто в старинный инструмент для пыток.

– Отлично, – сказал Шон. – Мы все фильтруем наше настоящее через призму прошлого. Когда на самом деле нам следует избавиться от нашего прошлого. И что может быть приятнее, чем отомстить своему бывшему любовнику…

– … разрезав на мелкие кусочки его костюмы, – закончила Блондинка, открывая и снова закрывая зажим на своей папке. Ее тон несколько смягчился. – Наверное, Шон, мне стоило поступить именно так, а не пытаться по-взрослому разобраться в непростой ситуации между взрослыми людьми.

– Почему бы и нет? Лучше так, черт возьми, чем обсуждать за завтраком «пониженный порог фрустрационной толерантности».

– Ага, понимаю. – Блондинка отложила ручку в сторону. – Спасибо, Шон. Я хочу сказать, спасибо тебе за то, что ты наконец решил выразить свои чувства – именно сейчас, а не тогда, когда это было нужно… то есть шесть месяцев назад, когда я хотела обсудить с тобой этот… этот твой внутренний конфликт. – Ее лицо горело, но голос оставался ровным. – Но нет, лучше дождаться рабочего совещания, и тогда ты сможешь вынести на обсуждение наши с тобой отношения. Самый подходящий момент. Давай, выговаривайся!

Слово «отношения» поразило Анну как гром среди ясного неба. Она была поражена не столько тем, что между Шоном и Блондинкой что-то было, сколько тем, что она была слепа и не догадывалась об этом. О чем-то подобном как раз писал Вильгельм Гроэ в «Одном месяце до счастья»: «Вам кажется, что у вас тонкие, одухотворенные отношения, согревающие вашу жизнь и придающие ей смысл, – нов один прекрасный момент вдруг оказывается, что это всего лишь плод вашего же воображения?..»

«Да», – подумала про себя Анна. В тридцать один год у нее все еще были воображаемые любовники.

«Если ответ “да”, то вы, вероятно, страдаете комплексом негативного восприятия действительности. Вы превращаете свои желания в мечты и подсознательно надеетесь на то, что эти мечты никогда не сбудутся. Как же они могут осуществиться, это же мечты!

Вы думаете, что, пребывая в мире фантазий, вы в безопасности. Но разве это так? У действительности есть дурная привычка – вмешиваться».

– Пэмми, извини. – Блондинка убрала свою записную книжку в сумку и встала. – Пожалуй, лучше мне не приходить по пятницам на планерки. По крайней мере, на то время, пока Шон работает вторым ведущим. Как ты уже знаешь, я действительно верила, что мы с ним можем работать вместе, но мне следовало бы понять, что наши взгляды на то, как должны вести себя пары после расставания, несовместимы.

– Нет, – сказал Шон спокойным и уверенным голосом. – Это мы были несовместимы.

– У тебя постоянная склонность превращать муху в слона, – сказала Блондинка, все еще шурша своими бумажками. – Шон, ты все время сгущаешь краски и все усложняешь.

Она театрально вышла из кабинета. После этого совещание быстро закончилось. Пэмми начала перебирать факсимильные сообщения. Майк откатился в своем кресле от общего стола, невнятно бормоча что-то про свою жену Фрэнни.

Шон откинулся на спинку стула и посмотрел на Анну.

– Пойдем обедать? – предложил он, улыбаясь.

– Ой, вообще-то я сегодня обедаю с подругой, – с грустью призналась Анна. – С Лиз. Мы договорились встретиться здесь.

– Ну, тогда возьми с собой подругу, – сказал Шон. – Нужно же мне с кем-нибудь поговорить о своей ужасной бывшей любовнице.

– Сколько времени вы уже вместе? – спросила Анна. – С той блондинкой. Не знаю, как ее зовут. – Она сделала глоток диетической колы без кофеина, чтобы заглушить металлический привкус, оставшийся от курицы в сливочном соусе.

– Бог мой, нет, мы не вместе, – сказал он, поедая брокколи. – Вот уже шесть месяцев, как мы расстались. На самом деле нам вообще никогда не следовало бы знакомиться. Два психолога в одной комнате – это уже нехорошо, а когда они к тому же в близких отношениях – это просто катастрофа.

Анна понимающе кивнула.

– О, пожалуйста, не будь такой понимающей, – взмолился Шон, беря вилку и нанизывая на нее спаржу. – В течение целого года – двенадцати месяцев – трехсот шестидесяти пяти дней – пока длились наши отношения, она была такой понимающей. Терпеливо, бесконечно и бесчеловечно понимающей!

Анна сидела с Шоном в столовой «Радио-Централ», не обращая внимания на толпу людей и грохот подносов. Люди толпились в очереди за лазаньей, и даже до Анны доносились отголоски спора по поводу курицы в сливочном соусе.

– Опять эта чертова курица в сливочном соусе!

– Курица?

– В сливочном соусе?

– Только курица в сливочном соусе?!

Лазанья закончилась еще полчаса назад, и в воздухе над очередью стоял гул негодования. Посетители обвиняли обслуживающий персонал. Обслуживающий персонал обвинял поваров. Повара обвиняли поставщиков. Поставщики обвиняли администрацию за то, что она заказала слишком много курицы в сливочном соусе. Администрация обвиняла поваров за то, что те резали лазанью на слишком большие порции. Повара обвиняли обслуживающий персонал.

– Объясните клиентам, что мы очень сожалеем. Что у нас закончилась лазанья, – внушала администрация обслуживающему персоналу. – И спросите, не хотят ли они попробовать нашей вкуснейшей курятины в сливочном соусе? Объясните им!

Два месяца назад управление столовой перешло в другие руки. Стойки были убраны. Стены – перекрашены в цвет свежей зелени. Старые столы заменили на новые. Теперь можно было самому наливать себе кофе из автомата, который также предлагал горячий какао. Столовая стала походить на ресторан, хотя все те же банки с кока-колой заполняли уже новый, современный холодильник.

Постоянные посетители столовой вдруг к удивлению своему обнаружили, что теперь они называются «клиентами».

Прежний обслуживающий персонал направили на недельную подготовку, чтобы сделать из них сплоченную команду. Во время этой подготовки они бродили по уэльскому национальному парку Брекон-Биконз, обсуждая с администрацией свои страхи и опасения. Они учились открыто говорить друг другу о своих трудностях и пользоваться компасом, пока карабкались по склонам уэльских гор. Еще их учили говорить: «Не хотите ли к этому немного фруктов?» и «Хорошего вам дня».

Но столовая все равно осталась все той же старой столовкой. В ней по-прежнему упорно стоял запах отходов. Остались все те поставщики, что и раньше. Сахар теперь продавали в маленьких бумажных пакетиках, чтобы удобнее было проверять запасы на складе. Салат разложили по прозрачным контейнерам. Но его раскладывала все та же старая Герти. Изменилось лишь руководство. Все та же Ада сидела за кассой – такая же миловидная, злая и неприятная. Но теперь она уже говорила:

– Не хотите ли к этому немного фруктов?

– Спасибо, не надо.

– А банан?

– Правда, не надо.

– Это полезно для здоровья.

– Не надо.

– А в апельсине есть витамин С.

– Не надо.

– Ну, тогда катись отсюда, и хорошего тебе дня.