Текст книги "Блудница"

Глава 16

Всю обратную дорогу Грегор ехал впереди Джесси, и делал это нарочно, демонстрируя свое нежелание говорить с ней. В гостинице он также продолжал хранить суровое молчание и сидел устремив взор в окно. Мысли его были где-то очень далеко.

Она думала о его переживаниях. Если бы ей пришлось вернуться на место гибели матери, ее бы тоже очень больно ранили впечатления и явственные воспоминания. Ей было непонятно лишь одно: почему он был рассержен на нее, словно это была ее вина. Они уже начинали приходить к некоторому взаимопониманию, по крайней мере, ей так казалось, и все же он продолжал бросать на нее сердитые взгляды и избегал, когда она пыталась к нему обратиться. Ей было больно терпеть это. Она старалась скрывать свои чувства и оправдывать его реакцию и тем не менее предпочла уединиться на некоторое время в комнате для прислуги.

После ужина он отодвинул тарелку и приказал ей вернуться в свою комнату.

– Грегор, пожалуйста! – Она решительно встала.

Все было напрасно. Эту ночь он велел ей провести в собственной постели.

Следующим утром она обнаружила его сидящим, так же как и накануне вечером. Он держался из последних сил, но по-прежнему не спал.

Весь следующий день он тоже провел в молчании и лишь смотрел в бесконечную даль, в одной руке сжав бутылку портвейна, в другой зеркало. В конце концов Джесси стала сомневаться в его здравомыслии.

Он сконцентрировался на своем задании и отстранился от нее. Так ему было легче. Но было ли легче ей? Отнюдь. Вот его поддержка могла бы помочь. Он же, напротив, стал холоден и перестал с ней разговаривать. Ради него она готова была на все. Это казалось ей глупым, но теперь было важно, что он думает о ней, а сейчас он вел себя так, будто все это для него не более чем сделка. Ее предупреждали, что привязанность к мужчине может таить в себе большую опасность, и все же она была открыта новым чувствам.

Да, глупо было на что-то надеяться. Такого мужчину, как он, никогда не заинтересует такая женщина, как она, обыкновенная шлюха. Несколько дней она обманывала, тешила себя напрасными надеждами, позволяя верить в то, что они были вместе, понимали и были нужны друг другу, хотя бы несколько дней. Очень скоро она и вовсе исчезнет из его жизни, и Джесси с жадностью проживала каждую оставшуюся минуту рядом с ним и страдала оттого, что он оттолкнул ее и замкнулся в себе.

Время шло, и наступил закат. К тому времени она тоже окончательно погрузилась в свои эмоции. Обиженная его молчанием, она думала о том, что он бы очень пожалел, если бы понял, как сильно недооценивал ее, и если бы узнал, что она заглядывала в его драгоценный саквояж и без труда открывала все замки, на которые он запирал ее. Если бы только он слушал, что говорили люди в Данди, то побоялся бы, что она найдет другого покровителя и уйдет, оставив его со своей всепоглощающей жаждой мести.

Она надела свои новые кожаные туфли, расчесала волосы и вышла к нему.

– Если вы по-прежнему не будете со мной говорить, но продолжите готовить меня к предстоящему делу, то я пойду вниз и сама найду себе развлечение.

Грегор взглянул на нее, глаза его горели, и в какой-то момент она надеялась, что он запретит и схватит ее за руку и заключит в объятия.

– Поступай как знаешь. – Он встал, отвернулся от нее и ушел.

Она замерла в потрясении и не могла оторвать от него глаз. Своими дерзкими словами она надеялась заставить его заговорить с ней, вывести его из оцепенения. Но казалось, теперь ему было уже безразлично, куда и зачем она отправится.

Окончательно пав духом, Джесси наблюдала за ним и видела, как он налил воды в емкость возле умывальника и через голову стянул с себя рубашку. Вид его обнаженного торса только еще больше разозлил ее, ибо она почувствовала непреодолимую жажду его объятий. Все это был самообман. Ему не было до нее дела. Она всего лишь шлюха, которая постоянно была в его распоряжении, так как зависела от него, будучи под угрозой смертной казни, и должна была быть ему бесконечно благодарна за защиту и те жалкие крохи теплоты, что он дал ей. А что происходило до вечера все эти дни? Она постепенно приходила в бешенство. В то время, когда он уходил в неизвестном направлении. Быть может, к женщине, к той, что действительно была его женщиной. К той, которой он никогда не предложил бы соблазнить его врага в обмен на кругленькую сумму денег.

Под властью собственной ярости она резко развернулась и стремительно вышла из комнаты, прежде чем он успел бы ее остановить, и побежала вниз по шаткой лестнице, прямо в заполненный людьми трактир.

Грегор несколько секунд не отрываясь смотрел в воду, затем зачерпнул ее в ладони. Он едва ощутил прикосновение прохладных капель. Он снова зачерпнул воды и смочил шею. Потом он окунул в чашу голову, намочив волосы, резко поднял ее и провел пальцами по мокрым прядям и приложил ко лбу влажную прохладную ладонь. Прошло несколько долгих, затянувшихся мгновений, и только теперь он осознал, что Джесси ушла.

Рассердившись, он смотрел по сторонам. Он зашел в гостиную, потирая подбородок, и как-то неосознанно сделал вывод, что его щетина уже превращается в густую бороду. Входная дверь была приоткрыта. Ему вспомнилось, что она бурно выказывала недовольство и дерзила ему, но что именно она говорила, он не знал, так как был глубоко погружен в свои мысли. Представляя ее лицо, он понимал, что она была очень расстроена.

Нельзя было винить ее за визит в Штратбан, но он ничего не мог поделать, он потерял контроль над собой. Ее вина была в том, что они вообще отправились туда, и в том, что теперь он снова позволял себе чувствовать, переживать и принимал все близко к сердцу.

Его также мучили подозрения, что обвинения Джесси в колдовстве могли быть небеспочвенны. Ему казалось странным и настораживало то, как ловко она скакала верхом, хотя сначала боялась даже подойти к лошади. Кроме того, она почему-то сказала, что сможет обеспечить слугам такое количество работы, что им непременно понадобится еще одна пара рук. И говорила это она весьма убежденно. Случится ли это на самом деле? Узнать это им предстояло уже совсем скоро.

Грегор не мог простить себе того, что так много внимания и заботы потратил на какую-то шлюху. Он почти упустил из виду свою конечную, заветную цель из-за женщины, о которой не знал ровным счетом ничего. Сейчас он был уже почти готов поверить во все, в чем ее обвиняли, а это лишь укрепляло его сомнения. Сколько часов провел он в этих стенах, совершенно позабыв о собственной цели, когда хотел обвинить и потребовать объяснений, но вместо этого наслаждался ее теплотой и ласками. Было ли это результатом ее магических заклинаний? Непривычные сомнения и незнакомые ощущения терзали его и, наконец, окончательно расстроили, сделав злым и раздражительным, и теперь он огрызался и кричал на нее, как только она появлялась рядом.

Здесь, в этих трех тесных комнатках, он потерял чувство непоколебимости своих стремлений. Ему нужно было вновь сосредоточиться и достигнуть своей цели и снова вернуться к нормальной жизни. Он должен был сделать это ради отца.

Но даже сейчас мысль о том, что она внизу, где все эти мужчины пожирают ее глазами и где она легко может найти другого покровителя, обожгла его, и это было крайне неприятно. Со вчерашнего дня и до этого момента он оставался нем. Но так не могло дольше продолжаться. Гнев и ярость вдруг пронзили все его существо, заставляя стыть кровь в его венах.

Чем дольше он смотрел на открытую дверь и слышал смех и одобрительные крики, доносившиеся из трактира, тем сильнее в нем нарастало напряжение, и гнев, и собственнические чувства.

Да, она была шлюхой, но, пока они не покончат со всем этим, она была его шлюхой.

Шум многочисленных голосов, запах пива и разгоряченных тел были привычны Джесси. И она протиснулась в эту толпу, хотя совсем этого не хотела. Она ни за что не собиралась доставить Грегору удовольствия своим возвращением. Возможно, некоторое время, проведенное в одиночестве, пробудит его от этого транса, и они снова смогут двигаться вперед.

Постоялый двор был полон пьяных крестьян и фермеров, и до нее доносились обрывки разговоров о ярмарке в Сент-Эндрюсе. Все было так, как описывала Мораг. Пробираясь к стойке, за которой без отдыха трудилась хозяйка заведения, Джесси заметила мистера Гранта, который возвращался в свое жилище, очевидно после долгого дня, занятого сбором налогов. Несколько фермеров подходили к ней с явным намерением схватить ее, но она грациозно увернулась от их жадных рук. Она встала около акцизного чиновника и наклонилась над стойкой, чтобы поговорить с хозяйкой.

Когда мистер Грант повернулся к ней, Джесси ему улыбнулась.

Щеки его залились румянцем. Затем, заметив вдруг, что вернулась миссис Мур, он указал на кувшин эля, который она несла.

– Стаканчик для мисс… – Он замолчал, снова покраснев. – И один для меня.

– Благодарю вас, сэр. – Джесси подошла еще чуть ближе, обрадовавшись возможности поговорить. Это помогло бы ей отвлечься и не убежать назад к Грегору.

– Примите это в качестве извинений. – Ее сосед учтиво поклонился. – Мой друг весьма некрасиво обошелся с вами тогда, в коридоре. Он понятия не имел, что вы снимаете здесь жилье, и испугался, что вы воровка.

– В данной ситуации его нетрудно понять. – Говоря с ним, она невольно вспомнила гораздо более интимные моменты, свидетелем которых однажды стала, и подняла кружку, что ей уже принесли, чтобы скрыть свою загадочную улыбку. – Полагаю, сегодня день ярмарки в Сент-Эндрюсе, – заметила она в ходе беседы, стерев с губ следы эля.

Какое-то время они продолжали разговаривать натянуто, и Джесси как раз смеялась над одним из замечаний мистера Гранта, как вдруг смех ее стих, потому что она почувствовала, как дрожь бежит по ее спине.

Ощущение было таким ужасным, что она испугалась, что это бальи или кто-то еще из Данди приехал за ней. Однако, выглянув из-за плеча мистера Гранта, она увидела Грегора, входившего в дверь как раз за его спиной. Сердце Джесси забилось чаще, когда она увидела дикий, свирепый блеск в его глазах, и тяжелое, гнетущее чувство овладело ею.

Он пришел за ней, и это было приятно. Но выражение его лица предвещало что-то страшное. Было очевидно, что, застав ее мило болтающей с акцизным чиновником, он пришел в еще большую ярость. Как давно он наблюдает за ними? Она вспомнила, что один или два раза коснулась руки мистера Гранта. Впрочем, это не имело значения. Ведь, в конце концов, Грегор сам готовил ее для другого мужчины. И все же Джесси ощутила настоящий ужас, встретив его мрачный взгляд.

Его волосы были мокрые и прилипли к коже, так же как и рубашка. Темные кружочки его сосков проступали сквозь тонкую ткань. Должно быть, он наспех умылся. Длинная темная щетина, покрывавшая его подбородок и щеки, делала его вид еще более пугающим.

Грегор смотрел на нее, сидящую с другим мужчиной, и во взгляде его была такая неистовая ярость, что она замерла, словно парализованная. Он приблизился к ней всего в несколько огромных шагов. Взяв ее сзади за шею, подтолкнул к двери. Как только они оказались за ней, схватил за руку и, шагая через ступеньку, потащил вверх по шаткой деревянной лестнице.

– Грегор, нет! – Рука ее, казалось, сейчас оторвется, ноги спотыкались о каждую ступеньку. Она ударилась локтем о перила и, пытаясь вывернуться, посмотрела вниз. Голова ее тотчас закружилась. Свободной рукой она попыталась ухватиться за грязные ступени, но лишь повалилась вниз и упала, оцарапав локоть.

Он остановился, но тут же, вцепившись в ее рукав, втащил ее на верхние ступени. Его чувство собственности по отношению к ней потрясло Джесси, но, кроме того, доставило и какое-то извращенное удовольствие. Его переполняла темная, необузданная мужская энергия и сила, и это пробуждало в ней все большее влечение к нему.

Как только они зашли к себе, он отпустил ее и закрыл дверь, так сильно хлопнув ею, что петли вздрогнули и заскрипели. Освободившись, Джесси пошатнулась. Он смотрел на нее, не отрывая блестящих в скудном свете глаз.

– Ты вся в грязи, – проворчал он, осматривая ее руку, там, где порвался рукав и грязь с лестницы пристала к ее коже.

Что он собирается сделать с ней? Если он снова запрет ее в этой жалкой комнатушке с маленькой кроватью, это будет просто ужасно. Но он не отправил ее туда. Он грубо взял ее за локоть и повел в свою спальню.

– Ты пытаешься свести на нет все мои тщательные приготовления, – сказал он сквозь зубы, остановив ее возле умывальника, которым еще недавно пользовался сам.

– Нет. Мне всего лишь хотелось поговорить, и все. Меня угнетает бесконечное пребывание в четырех стенах.

В ответ он лишь плотно сжал губы. Резкими уверенными движениями стал раздевать ее, разрывая на ней корсаж.

Она слышала, как затрещала ткань.

– Грегор, вы его порвете!

Но он не остановился. Ослабив шнуровку, он сорвал ткань с ее плеч и заставил переступить через платье, упавшее на пол у ее ног. Отбросив ногой платье в сторону, он занялся корсетом.

– Я доверился тебе, а ты предала меня! – прорычал он.

– Я не сделала ничего плохого.

– Я спас тебя и привез сюда, обеспечил тебя едой и одеждой, пообещал отличное вознаграждение, и чем отплатила мне ты?

Озадаченная и смущенная, она пыталась разобраться в его намерениях. И тут она поняла. Раздев ее до сорочки, он повел ее к умывальнику.

– Снимай это.

– Нет.

Он протянул руку и разорвал на ней белье, сдернув его резким движением. Ошеломленная, она закричала:

– Моя сорочка!

– Тебе стоило меня слушаться. – Он взял полотенце, окунул его в воду и стал вытирать ее плечо и локоть, крепко держа ее свободной рукой.

Однако он не ограничился лишь ее плечом, вероятно желая унизить Джесси. Вода была холодной. Она отчаянно пыталась вырваться, глядя в его прекрасное лицо, всей душой ненавидя его, но он продолжал тереть ее холодной мокрой тканью.

– Мистер Грант не хотел от меня ничего, и вы дурак, если подумали так, – в возбуждении оправдывалась она. – Он даже не прикасался ко мне.

В его взгляде мелькнуло недоверие.

– Но это правда.

Страдальческая улыбка коснулась его губ.

– Я видел это собственными глазами.

– Это был непроизвольный жест, не более того, – возразила она.

– Пока ты со мной, ты только моя и подчиняешься моим указаниям. Ты согласилась на это в самом начале, а теперь смеешь со мной пререкаться! – Он замотал головой. – Твои капризы ставят под угрозу наш договор и все наше предприятие.

Повернув ее, он продолжал тереть ее спину и ягодицы, пока кожа не покраснела, а она ощутила жжение и вдруг почувствовала, что его грубость и боль начинают странным образом пробуждать в ней желание.

– Я вложил в тебя столько времени, Джесси. – Он с силой шлепнул ее по ягодицам.

Боль пронзила ее, затмив все прежние ощущения, которые уже не казались столь грубыми. Резко повернувшись, она взглянула на него глазами, полными гневного огня.

– Что ж, бросьте меня назад, на самое дно, если считаете, что я не заслуживаю большего. Клянусь, я говорю вам правду.

– Пока ты со мной, будешь действовать согласно моим указаниям. Если я увижу, что ты снова заигрываешь с этим проклятым хлыщом, наше соглашение будет немедленно расторгнуто.

Каким безумно прекрасным и властным был он в эти мгновения! Джесси не смогла сдержаться; она рассмеялась ему в лицо:

– Вы глупец. Ему наплевать на меня. Если бы вы раскрыли глаза, то увидели бы, что он предпочитает мужчин и, без сомнения, был бы доволен, если бы вместо меня рядом с ним сидели вы.

– Все было совсем иначе. – Он помрачнел еще сильнее.

– Нет, все именно так. С таким же успехом я могла бы флиртовать с Мораг и вдруг решить сбежать вместе с ней.

Это, по всей видимости, разозлило его еще больше, так как он схватил и притянул ее к себе и посмотрел прямо в глаза.

– Ты ни с кем не сбежишь, – процедил он сквозь зубы.

– Сбегу, если сочту необходимым. Я же не ваша собственность. – Впрочем, даже произнося это, она думала о том, что хотела бы, чтобы именно так и было. В этом состояла основная проблема, когда она в порыве выходила из комнаты, эта же проблема оставалась и сейчас. – Ведь это ничуть не хуже вашего задания – соблазнить вашего врага, – отрезала она. – Да, да, – добавила она, увидев, как его передернуло от этой мысли, – подумайте над этим, Грегор.

Глаза его блестели яростью.

– Это совсем другое. Я готовлю тебя к заданию, к работе, за которую ты получишь деньги.

– Да, работа, за которую мне заплатят. Именно этим я всегда и занимаюсь, Грегор. Я проститутка. – Глаза ее наполнились страданием и болью. Эмоции, переживания, которые она прятала глубоко внутри, начинали раскрываться. – Этот факт навсегда останется темным пятном на моей жизни.

Он смотрел на нее не отрываясь.

Джесси покачала головой.

– Вы готовы заплатить, чтобы я была такой, но вы не в состоянии перенести даже мысль о том, что я могу заигрывать с другим мужчиной. Что все это значит?

Полотенце выпало у него из рук.

– Ты хотела его… этого жалкого хлыща?

«Да нет же, я хотела тебя, дурачок», – подумала она и, к разочарованию своему, обнаружила, что ей едва удается сдерживать истинные, сокровенные чувства, те, что она ни за что не открыла бы Грегору.

– А что, если так? – резко бросила она и отвернулась от него, презирая себя за то, что ей так важно его мнение о ней, ненавидя его за то, что не хочет смотреть правде в глаза. Они оба скрывались от правды. Она всего лишь шлюха, а Грегор закрывает на это глаза, но только пока ему это нужно, пока он хочет чувствовать ее рядом в своей постели. Так обычно мужчины и поступают с ними.

И он ничем не отличался от прочих. Напротив, он был даже хуже, так как решил на время забыть и о том, к чему сам готовил ее.

Зловещая тишина заполнила комнату.

Она отчаянно старалась побороть свою дрожь, но безуспешно.

Грегор подошел к ней со спины.

Джесси продолжала прятать от него взгляд.

– Повернись.

Она послушалась. Он снял с себя рубашку и стал насухо вытирать ею Джесси. Его губы все еще были сжаты. Его неистовство все еще было очевидно, но словесные проявления его гнева стихли. Тот жар, который распространялся по ее телу, оттого что он натирал ее кожу, заставлял ее дрожать еще больше. Он обернул ее тканью, поднял на руки и отнес в свою постель.

Пока он нес ее, она заметила, как участилось его дыхание, почувствовала, что он едва сдерживает напряжение, овладевшее его телом. Его обнаженная грудь была такой горячей, такой манящей и соблазнительной. В ней вспыхнуло пламя желания, непреодолимого влечения к нему. Ей захотелось целовать его ноги, умолять, чтобы он обнял, прижал ее к себе, как прежде.

– Нам придется это сделать, – сообщил он и бросил ее на кровать.

– Грегор…

Он закрыл ей рот ладонью, не давая продолжить.

Склонившись над нею, обнаженный по пояс, Грегор разглядывал ее. Глаза его горели темным блеском в тусклом мерцающем свете свечи.

Она чувствовала, как у нее между ног становится тепло и влажно.

Вытащив из-под нее рубашку, он скрутил ее в плотную веревку. Джесси внимательно наблюдала за его действиями, и внутри у нее все замерло.

Он взял ее за запястья, обернул их скрученной в жгут тканью и привязал их к деревянному изголовью кровати. Затаив дыхание, она следила за его действиями.

Он расстегнул брюки и, достав свой член, сжал его в ладони.

Она инстинктивно отстранилась от него, дернувшись, насколько позволяла веревка.

– Не сопротивляйся! – сказал он, вынуждая ее лежать смирно, встал коленом на кровать.

Резким, грубым движением он раздвинул ее бедра и буквально набросился на нее. Сделав рывок и не сдержав отчаянного проклятия, он вонзил в нее свой член.

Он заполнил ее, и это сладостное ощущение внезапно овладело ею, освободив ее эмоции.

– Грегор! – воскликнула она, не в силах сдерживаться. – Я хотела и хочу только тебя.

В его взгляде промелькнула настороженность. Ее признание разозлило его, и он снова зажал ей рот ладонью. Он не хотел ничего слышать, всем своим видом он демонстрировал, что не доверял более ни одному ее слову.

«Я докажу тебе, Грегор, – клялась она про себя, стараясь поймать его взгляд. – Ты будешь верить мне. Я заставлю тебя».

Она смотрела на него снизу вверх, готовая на все, что он сделает с ней.

Его зрачки сузились, а рука стала давить еще сильнее, по мере того как его движения становились все быстрее, сильнее, безжалостнее.

Оттого что его ладонь сдавила губы и не позволяла пошевелиться, возбуждение Джесси только загоралось сильнее. Она металась и извивалась, стараясь прильнуть к нему всем своим телом. Ее движения ограничивала веревка, но это лишь усугубляло желание и делало еще острее изысканное удовольствие, которое доставляло каждое его прикосновение, каждый толчок, каждая фрикция. При одной мысли о том, что она всецело принадлежит ему, что он так беспощадно овладел ею и использует, у нее кружилась голова от наслаждения.

Никогда еще лишение воли, принуждение не приносило ей такого безумного удовольствия, но сейчас она полностью отдалась ощущениям, она не помнила себя, упиваясь тяжестью его тела и тем, что он заполнял ее всю и зажимал рот ладонью, не позволяя издать ни звука. Он, будто обезумев, остервенело вталкивал в нее член, словно потребность излить в нее свое семя сделала его диким и безжалостным. Каждый мускул его тела был напряжен до предела.

Выкрикивая проклятия, он приподнялся на руках, врываясь в нее, ощущая приближение оргазма. Он продолжал яростно двигаться. Он ревел от страсти, объявшей его. Он отбросил волосы назад и продолжал резкие, частые движения, закинув ее ноги себе на плечи, и, прижав к постели, все глубже вонзался в ее сочную чувственную вагину.

Джесси стонала в исступлении каждый раз, когда он входил, проникая все глубже. Ее тело сжалось на пике блаженства, и горячие соки оросили ее бедра. Он не останавливался, и жаркие волны наслаждения вновь охватили ее, сладостная дрожь вновь сотрясала ее тело. Лишь теперь, изо всех сил прижимаясь к ней, он разрядил свое орудие глубоко внутри ее.

Стараясь отдышаться, он безвольно склонил голову, и упавшие пряди щекотали ее лицо. Ее внутренние мышцы снова сжали ствол, и он покинул ее лоно и повернулся к ней спиной.

Он сидел на краю кровати, не шевелясь и не говоря ни слова. Джесси оставалось лишь смотреть на его спину. Она была такой мускулистой и влажной от пота. Ей так хотелось объясниться и успокоить его, и она стала тихонько хныкать, пытаясь освободить руки, беспокойно скользя ногами по простыням.

Он обернулся и посмотрел на нее.

В тусклых бликах огарка свечи его лицо было едва различимо, и она отчаянно вглядывалась в него, надеясь, присмотревшись, обнаружить, что он смягчился и готов простить ее.

Однако это было не так.

Развязав ее, он сразу же ушел. Как только она восстановила дыхание и почувствовала, что ноги снова держат ее, Джесси пошла за ним к камину. Она стояла возле его кресла, едва ощущая тепло от языков пламени, танцующих в очаге, и мечтая о том, чтобы он снова обнял ее, как тогда, ночью, защищая от страшных снов.

– Простите, что я без позволения ушла от вас, – прошептала она.

Он взял ее руку, поднес к губам и поцеловал тыльную сторону ладони.

Он посмотрела на него, но он отвел глаза.

Разочарование и тревога закрались в ее душу. Она думала, что он набросится на нее, будет клясть и обвинять и овладеет ею грубо и властно. Меньше всего она ожидала, что Грегор отнесется к ней, словно она была чем-то драгоценным, запятнанным прикосновением чужой руки, от осознания этого у нее в груди что-то отчаянно сжалось. И тем не менее он все еще был замкнут в себе и сокрыт от нее.

Он не отрываясь смотрел на огонь, устремив взор в самый пыл, в глубину пламени, и черты его казались еще более точеными, острыми и даже изможденными. В глазах была бесконечная тревога, которая поразила ее и вызвала в ней сострадание и боль. Она опустилась на колени возле него и обвила его шею руками, прильнув к нему.

– Я уязвим перед тобою, Джесси, – пробормотал он. – Сомневаюсь, что нашелся бы мужчина, способный устоять перед тобой. Ты знаешь это. Ты знала это с момента нашей первой встречи. – В его голосе были укор и разочарование.

Все же ему было до нее дело. И он хотел обладать ею. Но его расположение духа предвещало что-то дурное. Казалось, он собирался попрощаться с ней. Ее сердце сжалось. Она всего лишь хотела пробудить в нем хоть какие-то чувства, заставить прийти в себя. Хотела, чтобы он заметил ее прежде, чем будет слишком поздно. Она даже рискнула вызвать в нем ревность и чувство собственности по отношению к ней, и у нее получилось, но это не принесло ничего, кроме страданий. Они отдалились еще больше. Джесси была в отчаянии. Она пробудила в нем негативные эмоции, это было видно в его глазах. Этот обеспокоенный взгляд говорил о том, что он переживает боль и предательство.

– Простите мою безграничную глупость, – прошептала она и, едва прикасаясь губами, поцеловала его в щеку, рядом с уголком рта. Она замерла, надеясь, что он повернется и сорвет с ее губ поцелуй, но этого не произошло.

Он все еще смотрел на огонь невидящим взглядом, и языки пламени отражались в его глазах.

– Я дал тебе работу, я твой хозяин. И мне следовало относиться к тебе соответственным образом. Это уберегло бы нас обоих.

Его слова глубоко ранили Джесси. Она мечтала о чем-то большем между ними, потому что в их прошлом было так много схожего, а он, как оказалось, сожалел о том, что произошло. Сожалел о том, что они проводили вместе ночи, предаваясь страсти, и, теплым шепотом раскрывая друг другу свои тайны, становились ближе.

Но несмотря ни на что, ей хотелось открыть ему душу, воззвать к нему как женщина, которой он доверился, даже если и не испытал других чувств.

– Да, вы мой хозяин, и обещаю, я вас не подведу.

Он взглянул на нее, но быстро отвел глаза.

– Будь готова отправиться в Белфур-Холл завтра утром.

Понурив голову, она кивнула и повернулась, чтобы уйти.