Текст книги "Блудница"

Заключив его прекрасное лицо в ладони, она покачала головой:

– Нет нужды соблазнять Уоллеса, чтобы управлять его волей.

Грегор пристально посмотрел на нее, затем накрыл ее ладонь своею, и их пальцы сплелись.

– Волшебство?

– Я повлияла на его выбор сегодня. Как было видно из списка, очень скоро твоя земля пойдет с молотка. И если ты хочешь вернуть земли предков, тебе нужно торопиться.

Она думала, Грегору будет приятно услышать это, но его угрюмое выражение лица ничуть не изменилось.

– Это опасно, использовать магию. Слухи о твоем побеге могут дойти из Данди и сюда. Тогда все украдкой будут шептаться и передавать друг другу твое имя.

Он был прав. Джесси вдруг словно прозрела, возвращаясь к безжалостной действительности.

– Никто не видел моих действий, лишь их результат.

Обдумывая ее слова, Грегор оставался мрачен.

– Удостоверься, что ты не ошибаешься. Пообещай, что не станешь использовать магию в присутствии кого бы то ни было.

Пообещать такое было сложно, тем более что могла возникнуть необходимость защищаться.

– Прошу тебя, Грегор, не волнуйся.

Он замолчал на какое-то время, но беспокойство не покидало его, как будто какое-то горе переполняло душу.

– Уоллес пытался прикоснуться к тебе?

Джесси сделала глубокий вдох:

– Почти нет. Он хочет этого, но у него сейчас много иных забот.

Грегора, судя по всему, это не особенно убедило.

– Тебе не нужно снова туда возвращаться. Твоих сведений уже более чем достаточно.

– Мы не знаем, когда земля будет продаваться на аукционе, – ответила она. – Эта информация помогла бы тебе, и ты, наконец, избавился бы от этой жажды мести за своего отца.

Он молча взвесил ее слова, прежде чем ответить.

– Дата торгов пока не имеет значения. Я буду ожидать назначенного дня неподалеку от Сент-Эндрюса. Я сказал аукционисту, что щедро заплачу ему, если он сообщит мне, когда время придет. Пожалуйста, Джесси. Ты уже втройне отработала свое вознаграждение. Уедем отсюда со мной сейчас, и уже утром ты сможешь отправиться в свое путешествие в Северное нагорье.

«Сможешь отправиться в свое путешествие…» – повторила она про себя.

Еще несколько дней назад она ухватилась бы за такую возможность, и веселилась, и радовалась, преодолевая свой путь. Однако сейчас при этой мысли почувствовала, как сердце ее дрогнуло. Если она уедет утром, то никогда больше не увидит Грегора. Она знала, что этот момент неизбежно наступит, но не была к этому готова.

В глубине души она понимала, что еще не время, ведь она только начала узнавать необходимые ему сведения. «Или я просто не могу признаться себе, что привязалась к этому человеку, и не в состоянии стерпеть даже мысль о том, что попрощаюсь с ним навсегда?» – спрашивала себя Джесси.

– Если я уйду прямо сейчас, это лишь вызовет лишние подозрения, – настаивала она, поднимаясь и оправляя свое платье. – Я немедленно вернусь в дом. Мне нужно положить на место бумаги, иначе аукцион может вовсе не состояться. Ты ведь и сам знаешь, что это так.

Он огорченно вздохнул и стал собираться покинуть стойло.

– Пожалуй, ты права.

Когда они подошли к выходу, где было немного больше света, Джесси внимательно оглядела его.

– Я буду начеку и стану ждать тебя здесь же завтра ночью.

Суровая морщина рассекла его лоб.

– Будь готова уйти отсюда в ближайшее время.

– Да, в ближайшее время.

– И еще, ты ведь не станешь соблазнять его?

Джесси закатила глаза:

– Нет, Грегор, я не стану этого делать, несмотря на то что ты так долго обучал меня именно этому.

Грегор по-прежнему оставался серьезен. А ее замечание, казалось, привело его в еще большее уныние.

– Я признаю, меня безмерно мучит даже мысль об этом. Уоллес мой враг, и я не пожелал бы быть с ним ни одной из женщин. За время нашего недолгого знакомства я осознал, как жестоко ошибался, представляя тебя с ним.

По непонятной ей самой причине Джесси почувствовала, как слезы и одновременно смех вдруг стали душить ее. Однако, увидев выражение лица Грегора, она подавила смех и сдержала подступающие слезы и нахлынувшие эмоции.

– Со мной все будет хорошо. А теперь позволь мне закончить то, что я обещала сделать для тебя.

– Ты упорная и своевольная. Это достойно уважения, но я был бы куда счастливее, если бы ты прямо сейчас уехала вместе со мной.

– Эти слова придают мне сил. – Ее сердце сжалось. – Пожалуйста, обещай мне, что, когда покончим со всем этим, ты крепко обнимешь и поцелуешь меня в последний раз в этом прекрасном голубом платье, прежде чем сказать «прощай».

Он прижал ее к себе.

– Это платье твое. – Он поцеловал ее, нежно прикасаясь к ее губам. – Я обещаю.

Джесси словно таяла в его объятиях, прильнув к нем.

Расставаться было еще тяжелее, чем прошлой ночью. Они все медлили, стоя за углом здания особняка, обмениваясь долгими поцелуями, сплетаясь пальцами и приникая друг к другу телами.

Наконец, Джесси сделала шаг назад и накрыла ладонью его губы.

Ощущение эйфории, что так завладело ею, постепенно угасало, по мере того как она отдалялась от него. Подойдя к двери, она заглянула в маленькое окошко, поддаваясь нарастающей тревоге. Внутри, на кухне, царила темнота. Она сказала Грегору, что все хорошо и она в безопасности. Но было ли это действительно так? Чтобы успокоиться, Джесси сделала глубокий вдох, затем открыла дверь и прокралась внутрь.

Когда глаза привыкли к темноте, она стала пробираться по переходам к главному коридору. В это мгновение ей овладело чувство сильнейшего беспокойства. Прищурившись, она вглядывалась в темноту и искала нужное ей место – комнату хозяина и большой шкаф, в который нужно было вернуть списки. Она крепко сжимала свитки под своей шалью. И тут она заметила, что дверь кабинета открылась перед ней.

Оттуда появился Кормак. В руке его едва держалась бутылка, которую он, очевидно, выкрал из особых запасов хозяина, что он держал именно в этой комнате.

Джесси отступила в дальнюю часть коридора, укрывшись там, куда не доходил свет, и прижалась к стене. Она прислушивалась, затаив дыхание. Ее сердце замерло, когда она поняла, что Кормак поворачивает ключ в замочной скважине. Если он заберет его с собой или спрячет, ей придется использовать заклинание, а это займет гораздо больше времени.

Шорох ног по полированному полу становился все ближе. Джесси закрыла глаза и произнесла магические слова. Этого заклинания она еще не испытывала – оно должно было помочь ей скрыться среди теней, стать одной из них. Она задернула перед собой воображаемый занавес. Так делал Леннокс, чем ужасно пугал их, не знавших о заклинании. Гарантии, что это сработает, не было, и Джесси заставила себя открыть глаза и стала всматриваться сквозь свою эфемерную преграду.

Внезапно что-то привлекло внимание Кормака, и он шел по коридору тихо и осторожно, оглядываясь по сторонам. Повернувшись в ее сторону, он посмотрел прямо на Джесси, в темноту, что скрывала ее.

У нее кровь застыла в жилах от этого взгляда. Но уже через секунду он отвернулся и зашагал прочь.

Он не увидел ее! Услышав, как заскрипели верхние ступени лестницы, по которой Кормак возвращался в свою комнату, Джесси перевела дух. У нее получилось; ей удалось повторить заклинание теней Леннокса. Ее сердце снова билось в полную силу.

Оставалось лишь надеяться, что с этой бутылкой Кормак отправился к той, с которой был прошлой ночью, а не на поиски ее самой. Ей нужно было закончить с этим как можно скорее, ибо он мог прийти к ней, устав от предыдущей женщины. Его похотливые взгляды не оставляли в этом сомнений.

Как только шум его шагов стих окончательно, она бросилась к двери и, к радости своей, обнаружила, что ключ на месте. Она вошла и сразу же заторопилась в кабинет, чтобы вернуть на место документы. Уже через мгновение она снова была в коридоре.

Осторожно поднимаясь по лестнице, вслед за Кормаком, Джесси подумала, что удача, должно быть, сегодня на ее стороне. Возможно, он был слишком пьян, чтобы заметить ее среди угрюмых теней. А может быть, ей удалось укрыться, потому что ее магические способности обретали все большую силу. Если так, то это происходило благодаря Грегору. Отношения с ним давали ей нечто такое, что помогало получать новые знания и развивать свой дар.

Неожиданно для себя она осознала, что это была любовь. Она любила его.

И вдруг нестерпимая боль пронзила ее, ибо она понимала, что очень скоро этот дорогой ей человек, подаривший так много ценных и счастливых моментов, исчезнет из ее жизни навсегда.

Глава 22

Следующим утром господин Уоллес схватил Джесси, даже не позволив ей подойти к камину. Едва она ступила за порог, как он набросился на нее и прижал к стене.

Все, что было у нее в руках, с грохотом посыпалось на пол.

– Господин Уоллес!

– Дай мне посмотреть на тебя. – Он резко поднял ее лицо, схватив за подбородок. От него пахло виски, и взгляд был каким-то странным, словно он почти не спал. – Я приходил к тебе этой ночью, но тебя не было в своей комнате.

Джесси сковало напряжение и испуг.

– Быть может, вы заходили, когда я выполняла поручение госпожи Гилрой. Для чего я понадобилась вам, сэр?

Если бы она продолжила и дальше плести паутину бесконечной лжи, то появлялся риск самой запутаться в ней. Она попыталась посмотреть на него вызывающе и в то же время невинно, так, как учил ее Грегор. Почему вдруг так трудно стало то, что еще недавно с легкостью давалось в Данди? Если бы это был Грегор, все было бы просто, но она никак не могла заставить себя представить, что это он, особенно учитывая, что именно она делала.

«Это всего лишь работа. И наградой мне будет счастье Грегора и мои деньги», – убеждала она себя.

Руки Уоллеса скользили по ее талии и бедрам.

– Ты понадобилась, чтобы осчастливить этого старика, что стоит перед тобой. Заставь меня снова улыбаться, как я мог улыбаться когда-то, Джесси.

Выпитый им алкоголь давал о себе знать. Его качало из стороны в сторону, когда он сдавил ее груди сквозь корсаж.

Джесси боролась с желанием сопротивляться и вырваться из его объятий.

– Что я могу сделать, чтобы вызвать вашу улыбку, сэр?

Лицо его делалось все ближе. Она ощутила его дыхание – он вдыхал запах ее волос.

– Я знал одну девушку, такую как ты. Это было очень давно.

Услышать от него нечто подобное она ожидала меньше всего.

Он снова с силой сжал ее груди сквозь одежду.

– Она была прекрасна, кожа ее была нежной, словно бархат. – Он провел по ее щеке тыльной стороной ладони. – И у нее всегда находилась для меня улыбка.

Он смотрел в никуда с мечтательным, томящимся выражением лица.

Джесси заставила себя улыбнуться в надежде, что это немного успокоит его.

– Да-да, вот так. – В глазах его появилась печаль. – Я был бы готов на все, чтобы снова увидеть ее. Ее звали Агата. Все называли ее Эгги.

Джесси задумалась. Агата… Имя показалось ей знакомым, и она стала перебирать в памяти имена и факты. Наверное, она слышала его на кухне. Пока господин Уоллес продолжал рассуждать об этой женщине, она отвела глаза и вспоминала обрывки разговоров, которые слышала на протяжении своего пребывания в этом доме. Сначала имя никак не поддавалось, но потом неожиданно она вспомнила. Грегор упоминал его в тот день, когда привел ее в Штратбан.

Внезапно она почти задохнулась, ошеломленная обнаруженной связью. Агата! Так звали мать Грегора! Джесси снова взглянула на Уоллеса, который улыбался самому себе, мысленно находясь уже где-то далеко отсюда. Могло ли это быть простым совпадением? Агата – довольно распространенное имя.

Джесси подвинулась так, чтобы лучше видеть его, и заметила искреннее сожаление в его глазах. Он, несомненно, говорил о своей возлюбленной.

Почувствовав ее взгляд, он снова улыбнулся:

– Сколько тебе лет, моя девочка?

Странно. Вчера он задал ей тот же вопрос. Была ли на то какая-то особенная причина? Он думал о своей утраченной возлюбленной? Джесси задумалась и пожала плечами:

– Я не знаю точно, сэр.

– Девятнадцать. Ей было девятнадцать лет.

«Быть может, и мне сейчас столько же?» – Это был один из множества вопросов, что преследовали ее, поскольку она была очень рано отрезана от истории собственного рождения. Но в данный момент ее терзало любопытство, желание узнать, было ли это совпадение, или речь действительно шла об одной и той же женщине.

– Агата была из этих мест?

– Из Крейгдаффа.

– Она была вашей женой?

– Ах, нет, нет. К несчастью, она вышла замуж за другого, но мне так и не удалось забыть ее. – Улыбка, полная томления и тоски, замерла на его губах, и невидящий взгляд его был устремлен на ее бюст, и грубое объятие ослабело под властью странного настроения, охватившего его.

Уоллес едва держался на ногах. Джесси решительно схватила его за локоть и подвела к креслу. К счастью, он не сопротивлялся и, усевшись в кресло, почти рухнул на его спинку. Он показался Джесси ослабленным и изможденным. Он бормотал что-то себе под нос и смотрел в никуда. Возможно, сожаление о прошедшей жизни сделало его таким – жестоким и жадным, несчастным и живущим одними лишь воспоминаниями.

На какое-то мгновение ей стало жаль его.

Джесси отвернулась, подошла к камину и поспешно закончила свои ежедневные обязанности. Она ушла, не сказав ни слова, так как не хотела, чтобы он снова обратил на нее внимание.

Занявшись прочими обязанностями, Джесси углубилась в мысли. Быть может, действиями Айвора Уоллеса руководила ревность? Быть может, он затаил зависть и злобу на отца Грегора за то, что его возлюбленная предпочла выйти замуж за него?

Чем больше она думала об этом, тем томительнее казались часы ожидания их новой встречи с Грегором – ей так хотелось поделиться с ним своим открытием. Станет ли ему легче, если он узнает тайную причину поступка Уоллеса? Поможет ли это забыть о том, что случилось с его отцом?

Нет, она знала его уже достаточно хорошо. Жажда возмездия проникла в самые глубинные уголки души, и утолить ее будет не так просто. Напротив, эта новость могла даже укрепить его в намерении отомстить. И тем не менее Джесси не покидало чувство, что именно это заставило Уоллеса так хладнокровно разрушить счастье в поместье Штратбан – утраченная возлюбленная и ненависть к человеку, который стал ее мужем.

С каждым днем Грегору все тяжелее давалось пребывание вдали от Белфур-Холл. Он плохо спал, мучаясь тем, что Джесси приносила ему эти документы. В них действительно было много полезной информации, но это было слишком рискованно. Что было бы, если бы кто-то обнаружил ее уходящей ночью, с документами? Что, если бы кто-то застал ее во время возвращения?

Она была бы наказана. Эта мысль казалась ему убийственно жестокой.

Он метался по комнате и отказался от еды, которую принесла Мораг. Она замешкалась, и Грегор, не выдержав, посмотрел прямо на нее.

– Прошу прощения, мистер Рэмзи, я только хотела спросить. Мисс Джесси еще вернется?

В ее взгляде была искренняя тоска. Даже служанке не хватало ее. Но почему? Джесси согревала эти комнаты, наполняла их жизнью и радостью.

– Вернется, и уже совсем скоро. – Грегор чувствовал, что не сможет пережить больше ни дня этого бесконечного ожидания, этих терзаний и мучительных догадок о том, что происходит с Джесси в этом проклятом Белфур-Холл. Сегодня он увезет ее с собой, даже если ему придется заткнуть ей кляпом рот и привязать к лошади.

Мораг улыбнулась, присела в кратком реверансе и удалилась.

Грегора встревожил вопрос девушки, заставив его анализировать собственные чувства, вызванные отсутствием Джесси. Когда он впервые остановился здесь, единственное, чего ему не хватало, – это море и доски раскачивающейся под ногами палубы, приключения и захватывающая непредсказуемость грядущих дней. Теперь от этой страсти к морю не осталось и следа, потому что все его мысли были лишь о Джесси, когда ее не было рядом. Его пугала такая привязанность к женщине, которую знал не больше недели. Ведь она была шлюхой, сбежавшей от следствия ведьмой.

Но для него она была просто Джесси.

Как же могло случиться, что она столь скоро заполнила всю его жизнь? Грегор думал о ней каждую секунду, он был одержим ею. Он вошел босиком в комнату для прислуги, где так сурово запирал ее, и смотрел на скудную обстановку. Сначала не нашел здесь напоминаний о ее присутствии, но потом заметил ее старую одежду, аккуратно сложенную под кроватью. Достав сверток, он сел на край постели и с нежностью перебирал ее вещи, с улыбкой вспоминая, как соблазнительна она была в разорванном корсаже, когда ее черные волосы струились по плечам, а в глазах горели озорные искорки. С тоской он отчаянно сжал в ладонях мягкую ткань. Опершись локтями о колени, он зарылся лицом в ее одежду.

Джесси, милая Джесси. Ее притягательный аромат вызвал в нем возбуждение. Перед глазами возникали ее восхитительные образы в моменты наивысшего блаженства. Он вспоминал, какой она была той роковой ночью, когда он впервые осознал, что она действительно обладала колдовским даром. Излучающая свечение и полная необыкновенной силы, она была подобна богине. Ощущать себя внутри ее было поистине волшебно, но, наблюдая Джесси в эти мгновения, когда ее страстная, чувственная натура была открыта перед ним, он окончательно уверился в ее магических способностях. Эта женщина превзошла все его ожидания, и он уже понимал, что она была самым пленительным и прекрасным созданием из всех, с кем его когда-либо сводила судьба.

Во время этих раздумий ему вдруг пришло в голову, что она могла выходить из этой комнаты, так же как могла бы и выбраться из тюрьмы в Данди. Она сама говорила об этом. Тогда он, естественно, ей не поверил. Теперь же, когда знал ее тайну, все начинало вставать на свои места. Он осмотрелся в комнате для прислуги. Джесси могла бы сбежать в любой момент.

«Ее удерживало обещанное вознаграждение», – сказал он себе.

Но было ли это так? Накануне ночью он предложил ей такие деньги, что она могла бы тотчас же бросить все и отправиться в путь. Однако она настаивала на том, что хочет довести дело до конца и облегчить его печаль об отце. Вероятно, сострадание играло свою роль.

Джесси понимала его, ведь и ее семья была жестоко разрушена. Похожая судьба сделала их обоих такими – отчаянно храбрыми и целеустремленными, людьми, которые будут бороться за жизнь во что бы то ни стало. Быть может, поэтому он чувствовал такую неразрывную связь с нею? Быть может, поэтому она понимала его потребность покончить со всем этим, исправить ошибки прошлого и восстановить справедливость? Возможно, именно это и объясняло его удрученное, отчаянное состояние. Он сожалел, что предпочел именно Джесси, ведь этим самым он подвергал ее риску. Она, бедняжка, так уязвима…

«А я сам отправил ее в это змеиное логово». – Думая об этом, Грегор стиснул зубы и проклинал свою неизбежную необходимость выбора. Он разрывался между своей целью, что отняла одиннадцать долгих лет его жизни, и новой привязанностью, заботой о женщине, которую знал всего несколько дней.

Пока он сидел размышляя над сложившейся ситуацией, солнечный свет постепенно заполнял комнату. Вдруг что-то сверкнуло, отразив солнечный луч, и привлекло его внимание. В щели между половыми досками что-то блестело. Он наклонился, чтобы рассмотреть ближе. Судя по всему, это были две монетки в шиллинг каждая. Они были ребром вставлены между досками.

Внезапно он понял и был потрясен – это были те два шиллинга, что он дал Джесси еще в Данди, в качестве доказательства своей платежеспособности. Раньше он не задумывался о том, что стало с монетами, но теперь, когда увидел, как аккуратно они были спрятаны, как тщательно укрыты пылью, сердце его сжалось. Каждое пенни имело для этой женщины большое значение. Она спрятала эти деньги, так же как вынуждена была прятать свой заработок, живя в компании жадного сутенера и еще нескольких проституток.

Грегор встал и бросил ее жалкие сбережения на кровать. Хватит, Джесси страдала уже достаточно. Из того немногого, что она рассказала о себе, он знал, что нужда и гонения в том или ином виде преследовали ее на протяжении всей жизни. Если бы Уоллес узнал, кто она, то тоже стал бы травить и пытать ее.

Грегор не мог позволить, чтобы жизнь Джесси Таскилл и дальше оставалась такой же. Осознав это, он буквально возненавидел себя за то, что подверг ее опасности.

Уже через несколько минут он был готов отправиться в путь. Было еще слишком рано, но он хотел добраться до Белфур-Холл и увезти ее оттуда, прежде чем она успеет подвергнуть себя еще какой-нибудь опасности, исполняя его поручение.

Прошлой ночью Джесси отказалась уехать с ним, но больше он не станет слушать никаких отговорок. Она настаивала на необходимости довести дело до конца и убедила его, что сможет постоять за себя, но он не мог терпеть эту мучительную неизвестность ни минуты больше. Неудержимое желание ворваться внутрь, одним тяжелым ударом сбить Уоллеса с ног и забрать свою женщину в мгновение ока затмило все его планы и идеи об изысканной и разрушительной мести, которые он тщательно разрабатывал и вынашивал долгие годы.

Стиснув зубы, Грегор попытался успокоиться. Если Уоллес узнает, что Джесси связана с ним, это доставит ей еще больше неприятностей, и этого Грегор уже никогда не простит себе. Он неохотно напомнил себе, что сегодня в полночь они снова встретятся. И вот тогда он увезет ее из Белфур-Холл во что бы то ни стало, даже если она станет кричать и, сопротивляясь, отчаянно бить его руками и ногами. Думая об этом, он решил ждать.

Время тянулось мучительно медленно. На памяти Грегора Рэмзи еще не было столь бесконечного дня. К полудню он был уже в пути.

Он спешился и привязал свою лошадь в лесу за Бел фур-Холл, когда солнце уже садилось. Устремив взор на особняк, он попытался найти там Джесси. От этого беспокойство овладело им еще больше, а желание ворваться туда просто сводило с ума. Но ему нельзя было рисковать, поэтому он стал ходить туда-сюда, к деревне и обратно, шагая широко и быстро, стараясь таким образом отвлечься от поспешных решений и опрометчивых поступков.

Когда темнота окончательно спустилась на землю, Грегор обнаружил, что пришел к церкви и небольшому кладбищу, располагавшемуся на холме за Крейгдаффом, где много лет назад он провел свои последние часы перед тем, как покинуть Шотландию. Именно здесь он наблюдал, как гроб его отца опускают в могилу рядом с местом, где покоилась его мать.

Он посмотрел на церковь, темный силуэт которой проступал на фоне ночного неба. Когда порыв ветра развеял облака, луна осветила знакомую тропу, которая вела между надгробиями и приходила к самым воротам.

В скудном свете луны дорога была едва различима, но воспоминания его были так явственны, что с легкостью провели его через кладбище к нужному месту. Отец приводил его сюда каждое воскресенье, после церковной службы, чтобы почтить память матери. Круглый год, в любую погоду, они приходили сюда, и даже теперь, вспоминая, Грегор почти слышал разговоры людей, расходившихся после службы по домам, в то время как они с отцом продолжали стоять, держа в руках шляпы, не отрывая взора от могилы жены и матери, по которой все еще скорбели.

Он опустился на колени и провел рукой по надгробию. Теперь на нем было высечено и имя его отца. У них едва хватило денег на гроб, не говоря уже о том, чтобы оплатить похороны, но свои первые заработанные деньги Грегор отправил торговцу надгробными плитами вместе с подробным письмом о том, что нужно сделать. Он был доволен, что его поручение выполнено.

Грегор так погрузился в воспоминания, что вздрогнул от неожиданности, услышав неподалеку шорох чьих-то шагов. Быстро оглянувшись, он увидел старую женщину, которая шла, опираясь на клюку; ее голова и шея были укутаны шалью. Она шла неверной, шаткой походкой, бормоча что-то себе под нос. Грегор решил, что она направлялась домой, выбрав кратчайший путь, который лежал через кладбище. Он был всего в нескольких шагах от тропинки, по которой шла женщина, и предположил, что, если останется на том же месте, она, скорее всего, его не заметит.

Однако, к его удивлению, старуха остановилась, свернула с тропы и направилась прямо к нему. Она подняла свою клюку и ткнула в его плечо.

– Грегор Рэмзи, это ты? – Женщина вгляделась сквозь темноту в его лицо, и через секунду он увидел ее беззубую улыбку. – Я бы никогда… Я поняла, что это ты, как только увидела тебя у могилы родителей.

Изумленный, Грегор поднялся на ноги.

Женщина сдвинула шаль назад, обнажив лицо и лоб, и кивнула ему:

– Ты не помнишь меня. Я кузина твоей матери, Маргарет Макки.

Грегор даже не знал, что именно потрясло его больше – то, что здесь еще остался кто-то, кто помнил его, или то, что ее лицо, пусть и постаревшее, показалось ему таким знакомым, что снова унесло его в прошлое сквозь годы.

– Я помню вас, кузина Маргарет. Я просто удивлен, что вы заметили меня здесь этой глубокой темной ночью.

Она рассмеялась резким, грубоватым смехом:

– Увидев тебя, я поначалу решила, что какой-то злой дух вырвался на свободу. – От смеха она закашлялась, и Грегор вдруг понял, как она слаба. Он подошел к ней и поддержал под локоть.

Она снова подняла свою палку и указала ею в сторону деревни.

– Проводи меня домой, мой мальчик, а по дороге расскажешь, где же ты скрывался все эти годы.

Грегора не называли мальчиком уже много лет, и, услышав это, он улыбнулся. Ему совсем не хотелось появляться в деревне, чтобы не встретить еще кого-то, кто мог бы узнать его, но он был многим обязан этой женщине. Маргарет принимала участие в его воспитании, когда не стало матери. Кроме того, это помогло бы ему отвлечься от бесконечного, мучительного ожидания того заветного часа, когда он снова увидит Джесси.

Когда они двинулись в путь, ему показалось, что Маргарет не так и слаба. Рассудок ее оставался таким же ясным, а характер таким же прямым и открытым, как и тогда, когда он помнил ее молодой.

– Ты женат? У тебя есть дети? – расспрашивала она.

– Нет.

– Тебе пора бы задуматься о семье. Замечательно, когда мужчина не торопится с выбором, но это несправедливо по отношению к детям, если их отец уже слишком стар, чтобы работать и поддерживать их в этом суровом мире, в который сам их и привел.

Заботы и рассуждения Маргарет были так далеки от его собственных, что повергли его в некоторое недоумение. Грегору показалось, что он вдруг перенесся на двадцать лет назад, когда точно так же провожал ее домой, а она пыталась вбить ему в голову эти женские идеи, которые были ему незнакомы и чужды.

– Начну с того, что я очень переживала за тебя, особенно после того, как ты сжег дом. Насколько я знаю, дела твои обстоят неплохо, – продолжала она. – От каменщика пошел слух о круглой сумме, что ты прислал на памятник.

Грегор и не думал, что кто-то может скучать по нем. По всей видимости, Роберт и Маргарет скучали. Он дурно поступил с ними, исчезнув, не сказав ни слова и не прислав ни единой весточки, и теперь сожалел о содеянном.

– Это были первые деньги, что я заработал на корабле. Сразу же после похорон нанялся матросом на судно и вышел в море.

– А, так, значит, ты ходил в море. – Они подошли к главной улице. Она указывала на дома, мимо которых они проходили, рассказывая, кто уже умер, а кто женился и обзавелся детьми. Ей, очевидно, казалось, что он нуждается во всей этой информации. Когда они подошли к двери ее дома, она пригласила Грегора войти и присесть за стол, чтобы угоститься свежеиспеченным хлебом с ветчиной и немного выпить.

Грегор обернулся и бросил взгляд в сторону Белфур-Холл. Было все еще слишком рано, и он вошел.

В доме Маргарет Макки было по-прежнему мрачно, ничего не изменилось с тех давних пор. В камине горел огонь, разливая по комнате теплый свет, в котором он увидел ее старое низкое деревянное кресло, что, как и прежде, располагалось возле очага и было повернуто так, чтобы она могла смотреть в окно, сидя в нем. Рядом стояла деревянная скамеечка, на которой он устраивался, приходя к ней еще мальчишкой.

Маргарет усадила его в кресло и продолжала рассказывать о судьбах жителей деревни. Грегор все это время думал лишь об одном – как можно скорее отправиться в Белфур-Холл, к Джесси.

В конце концов женщина уселась на скамью и стала молча разглядывать его.

– У тебя шрам.

– Да. – Он кивнул, слегка улыбнувшись.

– Ты пришел не для того, чтобы остаться дома, ведь так, мой мальчик?

– Думаю, нет, кузина Маргарет. Меня вполне устраивает жизнь моряка.

– Так для чего ты здесь?

Бог мой, какое любопытство! Сейчас, когда она стала расспрашивать его, он вспомнил, что она всегда этим отличалась. Что он мог сказать?

– Пришло время снова увидеть это место и посмотреть в глаза прошлому. – Отчасти это было правдой, и он осознал это благодаря Джесси, которая заставила его сделать это. Теперь он сожалел, что так грубо обошелся с ней после. – После смерти отца я бежал. Я был уверен, что мне необходимо уехать, или я так и буду видеть этот страшный образ всю оставшуюся жизнь, каждый день… видеть его висящим на этих балках… Но как оказалось, это воспоминание путешествовало вместе со мной.

– От подобных воспоминаний не убежать.

На мгновение они оба замолчали, вспоминая Хью Рэмзи, думая о его жестокой безвременной смерти.

– Послушай, Грегор, прежде чем ты уйдешь и снова исчезнешь, я должна кое-что сказать тебе. Твоя мать не простила бы мне, если бы я упустила эту возможность рассказать тебе о том, о чем хотела поведать, когда тебе исполнится двадцать один год.

Грегор снова взглянул на дверь, изнемогая от желания скорее отправиться к Джесси. Что за чепуху собиралась сказать ему Маргарет? Наверняка какое-нибудь сентиментальное послание, которое его мать передала, лежа на смертном одре, что-то, что могло рассердить отца.

– А вы что, свечку держали? – спросил Грегор, не скрывая иронии.

– Я была с ней, но знала это еще до твоего рождения.

Ее загадочные фразы даже на какое-то время отвлекли его от намерения незамедлительно отправиться в Белфур-Холл и удостовериться в безопасности Джесси. Он определенно не ожидал ничего подобного от этой ночи, и его начинало мучить нетерпение. Он знал, что был обязан своей родственнице, но, несмотря на это, был уверен, что любое послание его матери за прошедшие годы уже успело обрасти романтическими домыслами пожилой усталой старой девы.

Она взяла руку Грегора и крепко сжала ее.

– Это станет для тебя огромным потрясением, но я уверена, что единственный человек из ныне живущих, который знает об этом, так что обязана сказать тебе, пока есть такая возможность. Хью Рэмзи был хорошим человеком, и он замечательно воспитал тебя, но не ему ты обязан жизнью.

Ее слова казались бессмыслицей.

– Что вы имеете в виду?

– Грегор, Хью Рэмзи не был твоим отцом.