Текст книги "Блудница"

Грегор пренебрежительно покачал головой:

– Вы наверняка что-то путаете.

Эти слова как будто расстроили и даже оскорбили ее.

– Нет, я ничего не путаю. Не забывай, что твоя мать и я жили вместе и были как родные сестры до того, как она вышла замуж. Когда она узнала, что беременна, первой, к кому обратилась, была я.

Маргарет потянулась к бутылке и налила еще порцию в кружку, которую он держал в руке.

– Твой настоящий отец… к тому времени, когда она узнала о ребенке, он уже уехал в Эдинбург разрабатывать планы борьбы против англичан. Прошли недели и даже месяцы, прежде чем он вернулся.

Маргарет качала головой, а взгляд ее был туманным и отстраненным, словно она была сейчас там, в прошлом.

– Это было ужасное время для твоей матери, да упокой Господь ее душу. Она не спала и не ела от тревог и страха. Я боялась, что она потеряет ребенка. – Маргарет робко взглянула в его сторону, возвращаясь из своих воспоминаний. – Хью Рэмзи долгое время пытался добиться ее расположения.

Множество противоречивых мыслей и воспоминаний роились в голове Грегора, а он пытался осознать эту ошеломительную новость. Ему хотелось отчаянно отрицать это, но в то же время ему вспоминалось, как все подсмеивались над ними, когда в свои четырнадцать он был уже на голову выше своего отца. Они были близки, более близких отношений с отцом нельзя и пожелать, но в плане телосложения они совсем разными. Хью советовал ему не обращать на это внимания, и Грегор так и делал. Он всегда считал, что унаследовал свои черты от родственников по материнской линии.

– У незамужней беременной женщины не может быть другого выхода, Грегор. Она вышла замуж за Хью, и мы с ней поклялись, что никто, кроме нас, никогда не узнает об этом.

– Папа не знал?

– Возможно, он догадывался, но был очень хорошим, порядочным человеком. – Кузина положила ладонь Грегору на плечо. – Он вырастил тебя как родного. – Какое-то время она просто молча смотрела на него. – К несчастью для него. Твой настоящий отец все еще желал заполучить твою мать, а он был человеком ревнивым и завистливым… и очень жестоким.

Она снова замолчала, словно сомневалась, стоит ли продолжать.

Грегора охватил ледяной ужас, когда он вдруг стал понимать смысл сказанного ею.

– Он превратил жизнь твоего отца в настоящий ад за то, что тот завладел женщиной, которую жаждал он. Даже после того, как твоей матери не стало, лютая ненависть продолжала жить в нем. Он бы не успокоился, пока не отобрал у твоего отца все, на что тот положил свою жизнь и все силы.

Сердце Грегора рвалось из груди, причиняя боль с каждым ударом. Во рту пересохло, и он едва мог сглотнуть слюну. Айвор Уоллес – именно он отобрал у них все, что они имели, он отравил весь их скот, он обманом заставил отца отписать всю его землю! Нет, это не могло быть правдой.

– Хью Рэмзи был человеком гордым. Он не мог жить с мыслью, что потерял абсолютно все и не оставил тебе никакого наследства. И он лишил себя жизни.

Грегор изо всех сил вцепился в подлокотники кресла.

– Я не сын Айвора Уоллеса.

Его взгляд, полный гнева и ярости, встретил смиренный взор Маргарет. Он хорошо знал эту женщину, она не стала бы лгать ему, тем более о чем-то столь важном. Он не мог выдерживать более ее взгляда и, совершенно разбитый и потрясенный тем, что услышал, закрыл лицо ладонями.

– Этого не может быть. Это безнравственный, жадный и безмерно жестокий человек.

– Да, и к тому же одержимый жаждой возмездия.

Возмездие.

Грегора пронзила острая боль. Его веки опустились, и он закрыл глаза ладонями. Ему казалось, будто Маргарет Макки держит перед ним зеркало. Там, в отражении, он увидел себя, и открывшаяся ему правда словно обожгла его. Месть порождает месть. Если Айвор Уоллес действительно уничтожил его отца по тем причинам, что назвала Маргарет, то теперь он продолжал эту цепочку возмездия. Мысли Грегора смешались, и он уже не слышал слов Маргарет. Наконец, она замолчала, оставив его в печальных и мрачных раздумьях.

Одиннадцать долгих лет он позволял стремлению отомстить быть смыслом его жизни. Он оставил здесь единственного родственника – Маргарет и своих старых и верных друзей, потому что мог думать лишь о своем враге. Он отправил в это страшное место свою милую Джесси, зная, как это опасно, – им полностью владела одна лишь идея расплаты.

Джесси. Мысль о ней была путеводной звездой среди мглы и хаоса его самоотречения и отчаяния и оставалась единственным, за что еще стоило бороться в этой жизни, полной погибших надежд и разрушенных грез. Он должен был освободить ее оттуда. Должен был уберечь от любой опасности.

Подняв голову, он спросил Маргарет:

– А сам он знает, что я мог бы быть его сыном?

– Никто не говорил ему. – Она осторожно взглянула на него. – Впрочем, он мог догадаться о вероятности того, что ты его сын. Ты родился очень скоро после того, как твоя мать вышла замуж.

Это отнюдь не добавило Грегору оптимизма. Он поднялся.

– Я не хочу иметь с ним ничего общего.

– Меня это совсем не удивляет. У меня было много лет на то, чтобы обдумать все это. Я никогда не испытывала к Айвору Уоллесу большого уважения, но с каждым годом его становилось все меньше, пока я наблюдала за тем, как алчность и жестокость все больше обуревали его. Однако надо признать… порой, когда мужчина теряет женщину, которую любит, он теряет и смысл жизни.

«Когда мужчина теряет женщину, которую любит», – как будто эхом прозвучало в его голове.

Грегор провел рукой по ее плечу и про себя поклялся, что будет следить за ее благополучием, за тем, чтобы она ни в чем не нуждалась, и затем отправился в путь.

Выйдя из дома, он выругался, увидев, как высоко поднялась луна. Он опоздал. Вечер пролетел незаметно, пока он сидел и слушал рассказа о своем происхождении.

Джесси может подумать, что он и вовсе не придет. Тогда она снова вернется в дом.

Грегор побежал со всех ног. Он мчался так быстро, как только мог, снова пересекая кладбище и поля. Наконец на горизонте показался Белфур-Холл.

Меньше всего на свете ему хотелось ступать на порог этого дома, особенно теперь, когда он знал, что сам является кровным родственником своего злейшего врага. Однако он был вынужден войти туда, ведь там была Джесси.

Глава 23

Джесси прижалась спиной к стене и смотрела на конюшни. Слева от нее и сады, и холм, простиравшиеся до тенистого леса, оказались в поле ее зрения. Сначала все было спокойно, к тому же и ночь не была слишком холодной. Но чуть позже поднялся ветер, и она укуталась в шаль и прижалась к стене здания.

Время шло. Луна скрылась за облаками, и стало труднее определить время. Ее глазам делалось больно, оттого что она долго и напряженно вглядывалась в темноту, ожидая его. «Где же ты, Грегор?» Прошло много времени, прежде чем она призналась себе в том, что он не пришел в назначенное время. А потом пришлось смириться и с мыслью о том, что он может не прийти уже никогда.

Тревога тугим узлом сдавила грудь Джесси. Она еще раз оглядела сады и лес, стараясь увидеть хоть какое-то движение. Но тщетно. Она ринулась к дворовым постройкам, к самим конюшням, проверила все внутри. Его нигде не было.

Первой реакцией был страх за его безопасность. Быть может, разбойники встретились на его пути, или он неудачно упал с лошади где-нибудь в лесу. Или, возможно, у него появились дурные мысли, предчувствия по поводу ее дара. Две последние ночи ей не хватало сил, чтобы сдерживать магическое свечение, которое возникало, когда они были близки и наслаждались друг другом. Для него это было открытием, и она боялась, что после такого он отвернется от нее.

Застыв в ожидании у конюшен, Джесси заметила, как мелькнула свеча в одном из окон главного здания. Затем в следующем и следующем. Огонек вспыхивал все дальше и дальше, словно кто-то шел со свечой в руках. Когда она выходила, все было тихо и спокойно. Теперь в доме наблюдалось какое-то движение, и это были как минимум двое людей. Она не могла рисковать, оставаясь здесь, пока кто-нибудь не увидит ее из окна и не устроит впоследствии допроса. Если Грегор все-таки спустился из леса, то она надеялась, он увидит свет в окнах и не станет подходить ближе.

Джесси бросилась назад, к входу для прислуги, и поспешно пробралась внутрь. Ее обеспокоило то, что дверь кухни была открыта, а в коридоре, чуть дальше, зажжены несколько свечей. Как только она оказалась внутри, ее схватили и вытолкали в проход.

Джесси знала, что за ее спиной был Кормак, но почему он стремился вывести ее к свету? В их последнюю встречу ему, напротив, хотелось оказаться с ней в темноте.

Едва оказавшись в коридоре, она поняла причину. Там ее ждал еще один человек. Он стоял к ним спиной, лицом к буфету, и наполнял вином бокал.

– Вот она, – начал Кормак, – эта новая служанка. Бродит здесь тайком, и, судя по ее подозрительному виду, все это не к добру.

Джесси попыталась вырваться, и любимая голубая шаль соскользнула на пол с ее плеч, но Кормак крепко держал ее сзади за платье. Она извивалась, но, несмотря ни на что, освободиться не получалось. Он удерживал ее на расстоянии вытянутой руки от себя, как будто демонстрируя ее второму мужчине. Кто это мог быть, если не хозяин дома?

– Так, так, это ли не знаменитая блудница из Данди?

Джесси резко повернулась и, не веря самой себе, смотрела на сказавшего это мужчину. Это был не господин Уоллес. Этот человек был гораздо моложе.

Его ледяные глаза скользили по ней с головы до ног, его пухлые губы расплылись в улыбке, а сам он сиял от удовольствия, разглядывая женщину, которую ему привели. Лицо его было знакомым, но сначала она не могла узнать его. Впрочем, уже через мгновение Джесси поняла, кто это. В последний раз, когда она видела этого человека, на нем был парик и сюртук, украшенный чрезмерным количеством вышивки. Сегодня на нем не было головного убора, а волосы были затянуты лентой. Его свободная рубашка была выпущена поверх брюк. Сапоги его, как и в тот раз, выглядели нарочито дорогими. Этот мужчина был тем самым клиентом, за которого Джесси и Элиза дрались в ту последнюю, роковую ночь. Он сам провоцировал их, сам поддерживал пыл этой схватки за него, а Рональд Суини был готов согласиться с любой его прихотью, так как знал, что заработает на пари.

Все это было просто ужасно, гораздо хуже, чем если бы за ней пришел Кормак или даже хозяин дома, потому что этот человек знал, кем она была на самом деле. Осознавая опасность ситуации, Джесси чувствовала, как ее бросает то в жар, то в холод.

– Вы знаете эту девицу, господин Форбс? – подал голос Кормак.

Форбс! Это был сын Айвора Уоллеса, о котором ходило так много слухов среди прислуги. Да, он должен был вернуться, но она не обратила внимания на этот факт, так как все ее мысли были заняты совсем другим.

Кормак схватил ее за волосы и, с силой дернув, заставил посмотреть вверх. Боль пронзила ее шею. Он буквально вывернул ее, так что Джесси вскрикнула. Взгляд ее метался из стороны в сторону в поисках наилучшего варианта побега. Ей и раньше приходилось убегать совершенно без ничего, унося с собой лишь одежду, в которой была, когда попадались мужчины, готовые наброситься и ударить ее, только бы не платить за ее услуги.

Кормак смотрел на нее так, словно и он должен был знать ее, лишь потому, что с ней был знаком его хозяин.

– Она не из деревни.

– Нет, она не здешняя. – Форбс подошел ближе и снова изучающе осмотрел ее. Когда взгляд коснулся ее груди, он облизнул губы. – По всей видимости, я не смогу уехать отсюда прямо сейчас, – говорил он Кормаку, – старик распродает земли у меня за спиной. И мало было этой проблемы, так теперь он еще притащил в наш дом бездомную потаскуху.

В голосе его было негодование, но Джесси видела, что на самом деле он доволен. Если слухи, что ходили о нем, были правдой и он действительно стремился занять место своего отца, то он мог бы использовать этот аргумент против хозяина дома.

Одним большим глотком он осушил стакан, что держал в руке. Судя по виду Форбса и Кормака, они уже успели изрядно выпить. Теперь рот Форбса блестел от влаги и был испачкан вином, а оттого казался еще отвратительнее.

– Это прославленная блудница из Данди. Ее зовут Джесси Таскилл. – Он указал на нее стаканом, прежде чем поставить его на стол. – Тебя разыскивают. Они уже обнаружили, что ты пересекла Тэй. Молва передается из уст в уста. Пройдет совсем немного времени, и ты почувствуешь прикосновение крепкой руки палача.

Перед глазами Джесси снова пронеслись жестокие образы из прошлого, и в висках ее застучало. Она уже была чрезвычайно взволнована, оттого что не пришел Грегор, теперь же душевных сил, кажется, не оставалось и вовсе.

Кормак не ослаблял хватки и снова оглядел ее с ног до головы.

– Кто она?

– Грязная шлюха, но и это еще не все. – Форбс презрительно усмехнулся, но Джесси чувствовала, что ему нравится эта игра, и это отнюдь не внушало ей оптимизма. – Ее обвинили в колдовстве. Она была в тюрьме и уже ожидала палача, но каким-то образом ей удалось бежать.

– Колдовство? – Кормак вдруг отпустил ее и отошел к своему хозяину, с которым, по-видимому, был в неплохих отношениях.

Джесси пыталась ускользнуть и уже нащупывала стену у себя за спиной. Она снова бросила взгляд на дверь в кухню, но Кормак преградил ей путь. То, что мужчин было двое, значительно усложняло дело. Она могла воспользоваться заклинанием, но что, если они узнают, что она работает на Грегора? Она не хотела, чтобы ее магия и на него отбросила свою губительную тень.

– Я познакомился с нашей новой служанкой еще в Данди. – Продолжая свой рассказ, господин Форбс ухмыльнулся, бросив взгляд в сторону Джесси. – И думаю, нам нужно вернуться к нашей последней встрече и довести ее до логического завершения.

У Джесси перехватило дыхание, и она отчаянно замотала головой, глядя на него.

– Я оплатил твои услуги той ночью и собирался переспать с тобой, моя дорогая. Так что ты должна мне. – Он в предвкушении потер ладонью внушительный выступ на брюках. – Отведи ее в столовую и раздень.

«Нет. Я не хочу этого», – стучалось в ее голове. В прежние времена Джесси ответила бы кокетством и сделала бы все, чтобы удержать такого клиента и чтобы он остался доволен. Но не теперь. Это осталось в прошлом.

Форбс вызывал у нее все большее отвращение, так же как еще совсем недавно его отец. «Это все потому, что я привязалась к одному-единственному мужчине. Потому что влюбилась в Грегора», – повторяла она себе. Она не хотела более чужих грязных прикосновений, так как боялась снова увидеть разочарование в глазах Грегора, как в тот вечер, когда он заметил ее за беседой с мистером Грантом.

Кормак колебался.

– Если она ведьма, значит, может вызвать злых духов или что-то в этом роде?

Джесси воспользовалась его замешательством – она резко повернулась к нему и зашипела.

Кормак отскочил от нее и стал отступать, чуть наклонившись и подняв руку, словно защищаясь. Глаза его были широко раскрыты и полны испуга.

Господин Форбс громко усмехнулся и снова указал на Джесси:

– Давай же, раздень ее.

Кормак не сдвигался с места.

– Но…

– Она лишь пытается запугать тебя, – рассерженно бросил Форбс и снова посмотрел на Джесси. – Элиза рассказала мне, что ты неплохо разбираешься в травах, отварах и прочих мелочах, но настоящей силой не обладаешь.

Джесси подняла голову. Кажется, чаша весов стала склоняться в ее сторону. Элиза никогда не видела, на что действительно была способна Джесси, тем более теперь, когда благодаря любви, что наполнила ее тело, и мысли, и душу, волшебный дар возрос и расцвел. Эта мысль придавала ей силы.

– И вы в это верите, – парировала она, – хотя совершенно очевидно то, что я смогла сбежать от бальи той же ночью?

Мимолетное сомнение промелькнуло в его глазах, губы сжались, и он подошел к ней. Схватив за корсаж, он стал трясти Джесси из стороны в сторону, а свободной рукой наотмашь бил по щекам.

– Ах ты, наглая дрянь!

Однако эта острая боль от удара не могла сравниться с мучительным отвращением, что она испытала, когда он потащил ее по коридору. Она пыталась вырваться, но он был крупным, грузным мужчиной, полным решимости овладеть ею.

Кормак взял себя в руки и возглавил это странное шествие, освещая путь двумя свечами. Войдя в столовую, Форбс бросил Джесси на длинный полированный стол красного дерева, одной рукой удерживая ее за горло и всем своим телом прижимаясь к ее бедрам.

Она била его ногами и кулаками, но это, казалось, лишь распаляло его.

– Кормак, скорее, держи ее за руки, – приказал господин Форбс.

Единственным выходом было прибегнуть к магии. Даже если в итоге ее выгонят. Быть забитой до смерти камнями или даже повешенной ей сейчас казалось лучше, чем покориться этому животному.

Кормак поставил подсвечники на камин, и их отражение в зеркале осветило комнату еще ярче. Джесси металась и извивалась в поисках пути к отступлению и готовилась применить заклинание. В противоположном конце комнаты была открыта дверь. Она помнила, как проходила через нее, когда выполняла свои ежедневные обязанности. Эта дверь вела в библиотеку, где имелась еще одна дверь. Джесси была взволнована и напугана, и, когда стала шепотом произносить гэльское заклинание защиты, слова вдруг спутались.

Кормак присоединился к своему хозяину и схватил Джесси за руки, подняв их над ее головой и удерживая весом всего тела. Форбс сильнее сдавил ее горло. Другой рукой он резко дернул за корсаж платья, разрывая плотную ткань, чтобы обнажить ее груди.

Джесси закричала.

– Дрянь. – Он прижал ее щекой к столу и зажал рот ладонью.

Она вырывалась, пыталась укусить его, но он уже поднимал ее юбки. Любая проститутка без труда справилась бы и пережила все это, так же как и она – в прошлом. Но не теперь. В эти минуты она могла думать только о Грегоре. Он бы не хотел, чтобы это произошло. Она готова была сбежать, исчезнуть из этого дома, оставить его вместе с грузом его грехов и жестокости. Она закрыла глаза и стала мысленно проговаривать слова.

Через мгновение Кормак вдруг, пошатнувшись, отступил назад и освободил ее руки. Она ударила Форбса по голове и стала выползать из-под его тяжелого тела. Он пошатывался, но по-прежнему преграждал ей путь.

Джесси не задумываясь повернулась и вскочила на стол. Она ползла по нему на четвереньках, и широкие юбки мешали ей. Стол не был слишком длинным, но ей необходимо было встать. Сделав глубокий вдох, она собралась с силами и поднялась на ноги. И тут увидела свое отражение в зеркале.

«Боже, как высоко», – промелькнуло в ее голове.

Осознав это, она почувствовала, как все вокруг закружилось. Она снова была там, на этом столбе возле церкви, и снова слышала крики толпы, жаждущей смерти ее матери, швыряющей камни в ее обессилевшее тело, обвиняя ее в том, что она само воплощение зла.

Мэйси была слишком далеко, чтобы чем-то помочь, а Леннокса бросили в темный угол повозки, связанного по рукам и ногам, за то, что он проклинал их с такой страстью, что они испугались и сочли его демоном.

– Подними голову и смотри на свою мать! – приказывал грубый, угрожающий голос.

Но Джесси не могла видеть то, что делали с ее матерью. Она уже насмотрелась на то, как они со своими праведными душами вдруг превращаются в разъяренных зверей.

– Смотрите, она боится! – Это был голос Кормака.

Эти двое подбирались все ближе. Она пошатнулась.

Кормак заметил это, и на лице его появилась отвратительная похотливая ухмылка. Форбс тем временем достал из камина кочергу и приближался, держа ее в руках.

Кормак схватил Джесси за лодыжку.

Форбс с кочергой подходил все ближе.

Кормак внезапно дернул ее за ногу, лишив равновесия.

Внутри у Джесси все сжалось, комната вдруг закружилась и погрузилась в темноту.

Глава 24

Едва дыша, Грегор примчался к месту встречи. Но Джесси нигде не было видно. Вцепившись в свои волосы, он смотрел на луну и проклинал все на свете. Он ненавидел себя за то, что упустил время.

В невероятной спешке он бросился к конюшням и остальным дворовым постройкам. Ее не было. Он потерял, он подвел ее. Он помрачнел при мысли о том, что Джесси стояла здесь, тщетно ожидая его, и наконец вернулась в дом, несомненно озадаченная и расстроенная тем, что он не пришел. Накануне ночью она была так благодарна за то, что он вернулся и был рядом. Скорее всего, она даже не верила, что он придет, и в эту ночь, несмотря на все свои обещания, он подтвердил свою ненадежность.

Он не сводил глаз с Белфур-Холл. Она была там. Он устремился к черному ходу, решительно отворил дверь и вошел во владения Уоллеса. Где, черт возьми, может быть ее комната? Он даже не догадался спросить об этом.

Но он непременно должен был отыскать ее.

Если понадобится, он будет кричать ее имя, забравшись на самую высокую крышу.

Дверь из кухни была приоткрыта, и он увидел ярко освещенный коридор. Грегор пошел в том направлении. Прежде чем войти, он остановился и прислушался. Издалека доносились голоса. Это были мужчины, двое или больше, они смеялись и кричали.

Вдруг что-то привлекло его внимание. На полу у его ног лежала оброненная ярко-голубая шаль. Он узнал ее, и от этого по спине его пробежал холод.

Послышался женский крик.

Джесси! Грегор бросился в том направлении, откуда доносились звуки.

Как только он приблизился к двери и увидел все происходящее в комнате, приступ ярости ослепил его. Джесси стояла на столе, едва держась на ногах. Платье на ней было разорвано. Один из мужчин кричал и насмехался над ней, размахивая кочергой. Неистовый гнев охватил Грегора.

Немыслимых усилий стоило ему подавить в себе желание ворваться внутрь, крича и разбивая все на своем пути. Рука сама собою потянулась к кинжалу, что висел у него на поясе. Проглотив подступивший к горлу ком, он заставил себя успокоиться и взвесить силу противников Джесси. Со своего наблюдательного пункта Грегор видел, что их двое. Крупный, хорошо одетый мужчина и его более худой сообщник.

Вдруг этот более стройный мужчина заговорил:

– Господин Форбс, она не сможет так отчаянно сопротивляться, когда упадет.

Это был Форбс Уоллес.

Джесси едва стояла, но продолжала изо всех сил сопротивляться, пытаясь ударить человека, державшего ее за лодыжку. Глаза ее беспокойно метались, и Грегор заметил в них пурпурное свечение. Она пыталась использовать магию, чтобы спастись.

«Нет, Джесси. Не делай этого», – повторял он про себя.

Увидев, что Джесси падает без чувств, Грегор толкнул дверь с такой силой, что она с грохотом ударилась о стену. Свечи в комнате задрожали, пламя едва не погасло, и что-то со звуком разбивающегося стекла упало со стола. Он решительно шагнул в комнату.

Как только мужчина с кочергой повернулся в его сторону, Грегор выхватил орудие у него из рук, застав его врасплох. Направив кочергу на противника, он, размахнувшись, с силой ударил его в висок. Мужчина пошатнулся и рухнул на пол.

Увидев Джесси лежащей на столе обессиленной, измученной, в разорванном платье, он догадался об их намерениях, и сердце его бешено забилось.

К нему приближался второй мужчина, глаза его горели, ладони сжались в кулаки.

Грегор отбросил в сторону кочергу и закатал рукава, предвкушая драку.

Он позволил противнику нанести первый удар, так как тот казался худым и немощным. Когда удар последовал, Грегор с легкостью отразил его и нанес ответный, поразив неприятеля в живот.

Мужчина согнулся, громко захрипев, а Грегор тем временем нанес с очередной удар, теперь уже в челюсть. Его соперник отшатнулся, натолкнувшись на шкаф, по которому и сполз на пол уже без чувств.

Крупный мужчина снова постепенно поднимался на ноги. Грегор позволил ему встать, так как хотел еще раз выместить на нем свою ярость. Присмотревшись к нему, Грегор что-то заподозрил. Он узнал в нем того человека, что был в Данди тогда, в ту ночь, когда он впервые увидел Джесси. Он был тем клиентом, что наблюдал всю эту сцену, пока вокруг разгорались споры и делались ставки.

– Форбс Уоллес, – сказал Грегор.

– Кто вы такой, черт возьми?

«Твой брат», – мелькнуло в голове Грегора. На какое-то мгновение он даже хотел произнести это, чтобы просто увидеть выражение его лица, но и сам был не в состоянии услышать такое. Он бы хотел навсегда разорвать любую связь с кем бы то ни было из этого дома.

– Похоже, ты ее новый сутенер, – заявил Форбс.

Грегор покачал головой, затем потянулся к своему кинжалу на поясе и вынул его из ножен.

В глазах Форбса Уоллеса появился страх.

Грегор ухмыльнулся, чтобы окончательно лишить его присутствия духа, метнул кинжал вниз, так что тот вонзился в деревянный пол, и поднял готовые к бою кулаки. Взгляд Форбса метался между кинжалом и его обладателем.

– Я не стану нападать на безоружного, – сказал Грегор. – Сразимся на кулаках!

Вместо того чтобы драться честно, Форбс вдруг пошел на Грегора, как разъяренный бык, нацелившись плечом в его грудь.

Грегор отступил на шаг в сторону и поставил ему подножку. Форбс рухнул на пол, и, как только оказался на спине, Грегор набросился на него, коленом прижав его плечо, лишил возможности подняться. Кочерга лежала на расстоянии вытянутой руки от него.

Форбс ревел от боли.

– Так ты хочешь побороться? Мне это подходит.

И снова Форбс бросил взгляд на кинжал.

– Черт тебя подери!

«Он потянется к ножу, и я сверну ему шею». – Грегор снова ухмыльнулся и заломил руку противника за спину. Форбс попытался воспользоваться шансом и, сбросив его с себя, схватиться за кинжал, блестевший в свете свечей.

– Борись честно, – снова приказал Грегор, еще сильнее надавив коленом на плечо.

И снова Форбс взвыл от боли. Используя свой немалый вес, он все же вывернулся из-под Грегора, дотянулся до ножа и выбил его из досок. Кинжал упал на пол, и он схватил его.

Как только Форбс откатился назад с торжествующим выражением лица, Грегор тотчас поднял кочергу и выбил нож из его руки.

В потрясении Форбс стал кричать, умоляя о помощи, и попытался отступить назад.

Приставив кочергу к подбородку, Грегор заставил Форбса поднять голову. Он пристально посмотрел ему в глаза.

– Чего ты хочешь? – Форбс говорил быстро и испуганно. – Назови свою цену!

Из его разбитой губы сочилась кровь. На виске была глубокая кровоточащая рана от его предыдущего падения.

«Моя цена?» – Грегор уже сомневался, что может назначить хоть какую-то цену. Справедливость? Нет, теперь он хотел только свободы, свободы от прошлого.

Он надавил кочергой на горло Форбса, с трудом сдерживая желание приложить к ней всю свою силу и вес.

– Грегор. – Это был голос Джесси. Он быстро оглянулся и понял, что она очнулась и с ужасом наблюдает его борьбу с противником.

– Оставайся там, – велел он.

Он снова услышал ее тихий голос, на этот раз она произносила что-то на гэльском наречии. Кочерга в его руке стала нагреваться, а ручка ее засветилась.

Она пыталась остановить его, и она использовала магические заклинания.

Ужас вдруг овладел им. Если у них появятся доказательства, она будет изгнана.

– Джесси, нет!

Он взглядом пытался показать ей, что этого делать нельзя.

– Тебя повесят за это преступление, – предостерегала она. Глаза ее были полны страха.

Кочерга раскалилась, и он бросил ее в угол комнаты. Последний, оглушающий удар своему противнику Грегор нанес кулаком в челюсть. Затем он поднялся на ноги и размял пальцы.

Джесси встала на четвереньки, но все еще была на столе. Взгляд был безумно испуганным, тело била неистовая дрожь.

– Пойдем, мы уходим отсюда. – Он взял ее на руки и осторожно поставил на пол. В то же мгновение из коридора послышались голоса, и дверь в противоположном конце комнаты распахнулась. В комнату, держа в руке свечу, вошел человек.

Айвор Уоллес. Землевладелец постарел, но Грегор узнал его, как только тот показался в дверях.

– Что здесь происходит? – Он обвел комнату взглядом и потребовал объяснений. В это время за его спиной, в дверном проеме уже собирались наблюдатели – пожилая женщина в ночном платье, в которой Грегор узнал госпожу Уоллес, и несколько наспех одевшихся слуг.

Айвор Уоллес перевел взгляд на Грегора.

Он почувствовал, как знакомое чувство ненависти просыпается в нем при виде этого человека, который одиннадцать лет назад разрушил его жизнь, уничтожил все, что у него было.

– Я сын Хью Рэмзи.

Это не было ответом на его вопрос, но Грегор не мог не сказать этого.

Уоллес вздрогнул, узнав его, поднял на него глаза, и в это мгновение Грегор увидел его лицо во всех деталях – тот же разрез глаз, тот же подбородок и скулы, те же тяжелые брови. Как бы больно ни было признавать это, сходство было неопровержимым. Этот человек был его отцом, и, глядя на него, Грегор понимал, что отрицать это бессмысленно. Незнакомые, чуждые ему прежде чувства нахлынули на него, и он стиснул зубы. Бесконечные тайны и ложь паутиной опутали его прошлое, и на какой-то миг он возненавидел всех, даже свою мать и Хью, за то, что погубили жизни друг друга, за то, что скрывали от него правду.

Айвор поднял свечу и подошел ближе.

– Ты сын Агаты? – Лишь только он задал вопрос, свеча в его руке покачнулась, и пламя взволнованно задрожало.

Он знал. Осознание этого в его глазах раскрывало Грегору истину. Айвор Уоллес знал, что Грегор его сын.

Он пристально, внимательно рассматривал Грегора, и выражение его лица постепенно менялось. Робкая надежда появилась в его глазах, улыбка коснулась губ.

За спиной Уоллеса вдруг сдавленно вскрикнула его жена и, тут же зажав рот ладонью, другой рукой перекрестилась.

Она знала. Все они знали, кроме него.

Вся ненависть, что родилась в нем после смерти Хью, вдруг снова вернулась, но была теперь еще стократ сильнее. Казалось, он опять был тем озлобленным, разъяренным юношей, который жаждал лишь одного – избить этого мерзавца, сделать все, чтобы он получил хотя бы малую часть того, что заслужил.

Затем он почувствовал, что сзади к нему подходит Джесси, и он остановил ее рукой. И снова подумал о том, что она его путеводная звезда во всем этом хаосе. Она была тем единственным светлым, что он вынес из всей этой печальной истории.

Тем временем Форбс пришел в сознание и, приподнявшись, вытер кровь с уголка рта.

– Держись подальше от этой женщины, – предостерег он. – В Данди она разыскивается по обвинению в колдовстве.

Грегор едва держал себя в руках. Единственным, что его сейчас волновало, была Джесси. Он взял ее за руку, крепко сжав ее ладонь в своей.

Взволнованный шепот послышался в толпе, собравшейся у входа в комнату, и еще несколько человек заглянули в дверь, прежде чем скрыться снова.

Он безразлично взглянул на Форбса, своего единокровного брата. Тот вызывал у него отвращение. Но, посмотрев на своего отца, Грегор осознал, что он готов, наконец, отпустить свою цель, к которой стремился долгие годы. Прошлое должно было остаться в прошлом.