Текст книги "Украинские сказки"

Волк и святой Юрий

Выгнали однажды мужичка на панщину, а мужик этот был очень бедным, если и было у него что, то только хлеб отрубной. Пришел мужик отбывать панщину в лесок, стал собирать валежник. Поработал там, наверное, до полудня, захотел есть. Решил он пополдничать, достал хлеб отрубяный и думает: «Нет, уж лучше повесить мне его на сучок, пусть висит пока, а когда управлюсь, перед возвращением съем его».

Собрал, сколько полагалось, валежника на дроги, подходит к дереву, где котомку свою с хлебом вешал, – а котомки и нет. Жаль, да что поделаешь. Вернулся домой мужик голодный. Случилось так, что через тот лес проходил святой Юрий, который был покровителем волков и прочих зверей, и стал он созывать разное зверье и спрашивать, что они за день делали. Один волк сказал ему, что у мужика свинью разодрал, другой – что телушку съел… Говорили все про своё, подходит к святому Юрию в конце волк и молвит:

– А я, святой Юрий, сожрал сегодня мужиковый отрубяный хлеб, что висел в его котомке на ветке.

– Что же ты бедного мужика обидел? У него только и был, что тот кусок хлеба, ты и тот забрал! Ты плохо поступил, бедного обидел, иди теперь к мужику этому работать, а за то, что ты сожрал у него последнее, иди да послужи у него три года!..

Вот и побрёл волк к мужику отслужить: оборотился в хлопца, пришёл к мужику и просит его:

– Дядьку, возьмите меня к себе на работу, мне не нужно платить, я стану у вас только за один хлеб работать.

– Да у нас, сынок, не стоит работать, нам и самим-то поесть нечего.

– Да всё ж останусь у вас, плату никакую не прошу, а на хлеб как-нибудь и сам заработать смогу.

Тогда баба и сказала мужу:

– Ну вот, муженек, хоть много ему и не заработать, но хлеб-то все-таки отработает. Давай-ка возьмем к нам хлопца.

Вот и взяли они паренька себе. На следующий день нашел этот «паренёк» три старых гвоздя, раскалил их в печи, взял у своего хозяина молоток (уж такой у хозяина молоточек-то был!..), а после, как раскалил гвозди, то разом и сковал из них три ножа.

– Вот, возьмите, хозяйка, отнесите их на базар, сколько б не дали, за столько и продавайте, так, может, и на хлеб заработаете; потом железа кусок мне купите, я стану еще ковать.

Понесла хозяйка ножи на базар и сразу же продала их, – купили, никто даже и не торговался. Купила хозяйка хлеба и железа, и смастерил хлопец из того железа ножей уже побольше. Продала хозяйка и их, купила снова железа, и еще больше, тогда сковал работник из него плуг, – продали и плуг. Потом он постарался, еще поработал, построил себе кузницу, купил инструментов, стал ковать плуги да рала, ножи, ну и все остальное… Стал мужик богатеть, по ярмаркам разъезжать, продавал то, что батрак наработает.

– Я же тебе, муженек, говорила, что надо брать хлопца, а ты не хотел, а теперь видишь, какую он нам в беде службу сослужил; с такой подмогой и век можно прожить.

Стал батрак уже и хозяина своего кузнечной науке обучать, стал и сам мужик плуги ковать. Стало у них денег и того больше, чем было.

Как-то увидал хлопец старенькую собаку, что жила у хозяина, но уже не лаяла, и сказал хлопец:

– Дядьку, а знаете, я из вашего Рябка молодую собаку могу сделать, хотите?

– Делай, – отвечает и глянул на хлопца, пожал своими плечами, подумал, что он дурит.

Ухватил хлопец собаку за хвост да потащил в свою кузницу; бросил его в горн, прожигал его прожигал, затем положил на наковальню, там ударил разок – и стал пес снова молодым да красивеньким; бегает по двору, лает да радуется. Пришёл хлопец до хозяина и говорит:

– Ну что, дядьку, похож этот пёс на вашего старого?

Хозяин посмотрел, увидал – какой Рябко молодой, и очень удивился. Взялся тогда кузнец и за маму хозяина, а была она старой-престарой бабой, – разогревал ее, ковал, разогревал, снова ковал – и стала из нее молоденькая дивчина, лет восемнадцать. Прознали тогда как об этом другие люди, пошёл по всему свету слух, что живёт такой кузнец, что может из стариков молодых выковывать.

Стали к нему привозить со всего мира стариков да старух; привёз и король свою жену престарелую, чтобы в молодую превратить; а потом пан привёз мать, а другой отца; и ехал всякий, каждый кто хотел молодым снова стать.

Хлопец всех тогда поперековывал, никому не отказывал, вот только хозяина он не научил, как из старых людей молодых ковать. Мужик лишь кузнечную работу и освоил. И много денег у него в ту пору завелось, и перестал дядько уже и вовсе бедовать.

Отбыл паренёк свой срок, целых три года, собрался домой уходить, а мужик его не пускает, просит, чтобы оставался.

– Нет, – отвечал хлопец, – мне нельзя больше у вас быть, ухожу; будет с вас, да только будут, дядьку, разные люди приезжать, когда меня не станет, будут просить, чтобы вы старых в молодых превращали, только за это дело вам не надо браться, этого вы не сможете. – И хлопец ушел.

Вот пришёл как-то раз к мужику пан, привёл отца, просил, чтобы из старого сделал его отца молодым. Клянётся мужик, что не может, но такое уже дело мужицкое, – если ослушается пана, то все равно голову снимут. Пан все пристает:

– Куй мне отца молодого!

И пришлось все-таки дядьке ковать: отнес его в кузницу, бросил в огонь – он и сгорел весь и рассыпался в пепел. Пристали к мужику, таскали его. Стали судить и присудили повесить мужика. Выставили на площади виселицу, да и повесили мужика; а как мужик умер и все пошли по домам, подходит тот хлопец к виселице и говорит:

– Я ж вам, дядьку, говорил, что не надо браться за то дело, которого не умеете!

Снял он дядьку, отправил его в кузницу, чтоб снова ковал, а вместо него куль соломы прицепил. Приходят на другой день снимать мужика, а на веревке только куль соломы болтается. Они бросились к кузнице, а мужик живой кует в ней. Они снова его на виселицу, но хлопец пришел опять, снова снял мужика, отправил его домой, поставил ковать, а на его место повесил колоду. Приходят снимать мужика, а на том месте – колода. Они снова к кузнице – мужик опять кует. Забрали они мужика опять, потащили опять на виселицу да повесили; снова хлопец объявился, снимает снова своего хозяина, отпускает домой и говорит:

– Вы, дядька, глядите теперь, если кто на пороге кузницы появится, то, что бы вы в руках не держали, бросайте прямо в рожу тому – ничего вам не станет, никто не подойдет к вам больше, и не тронет вас.

Ушел себе мужик домой, и никто его с тех пор больше не трогал, и я сам его видал – бричку свою там вчера чинил…