Текст книги "Игра навылет"

– Ты готов с ним поехать? – обращаясь к инвалиду, спросил Солодов.

– Готов, конечно, – ответил он. – У меня, правда, намечалось на вечер одно мероприятие, но я могу перенести его на завтра.

Он отправился на кухню и, отдав Марте пойманную им рыбу, опустился устало на табуретку.

Она принесла ему пива и горячих сосисок, и, взяв за руки, он притянул её к себе и заставил сесть на колени.

– Отпусти меня, пожалуйста. – Он целовал её сзади в шею, а она делала вид, что пытается его отпихнуть. – Если застанет муж, убьёт нас обоих.

Расстегнул верхнюю пуговицу на кофте и запустил руку в лифчик. Наткнулся на нательный крест и, вытащив наружу, стал его разглядывать.

– Моя жена тоже раньше почитала Бога, а сейчас перестала. Кому в наше время можно верить? Никому.

– Она у тебя красивая? – поинтересовалась Марта.

– Это ты про Марусю спрашиваешь? – Он пытался вспомнить и не мог. – Молодая красивая была, а сейчас не знаю.

Приоткрыв дверь, в кухню заглянула Эмма, и Марта посмотрела на неё недовольно:

– Ты чего сюда притащилась? Нечем заняться? Я ведь отпустила тебя до вечера. Иди, милуйся со своим солдатом.

Солдат в это время помогал Густаву ремонтировать «БМВ», и, выйдя во двор, бородач тоже присоединился к ним. Они поменяли на новую всю резину и отрегулировали тормоза – автомобиль стал теперь не только резвым, но и послушным.

Вадим убедился в этом, проверив машину на ходу, и остался доволен.

– Молодцы, мужики! – принимая работу, похвалил их хозяин. – Вечером приходите в кафе – отметим это дело.

– Сегодня суббота, – напомнил Густав. – Мы с Мартой уезжаем вечером в деревню и вернёмся только после выходных.

– Значит, отметим в понедельник. – Сам Вадим успел уже что-то принять и сосал теперь мятную конфетку, чтобы отбить запах алкоголя. – Никуда оно от нас не убежит.

– Ну чего, едем? – устраиваясь на переднем сиденье, спросил бородач.

– Сейчас, Борода, погоди чуток. – Вытащив из портфеля папку с документами, стал торопливо их перелистывать. – Дай мне сначала разобраться с бумажками. Какими суммами мы можем располагать? Вот в чём вопрос.

– Вадим, вернись! – высунувшись в окно, позвала его хозяйка. – Ты захватил не все бумаги.

– Всё у меня есть! – крикнул парень, но Манго не уходила.

Она продолжала стоять у окна в позе смертельно оскорблённой женщины, и ветер трепал её рыжие волосы, ещё больше усиливая сходство с фурией.

– Ладно, я пошёл, – вылезая из машины, тяжело вздохнул Вадим.

Приготовился к трудному разговору, но, войдя в кабинет, увидел не начальницу и даже не женщину, а какое-то дикое злобное существо.

Сблизившись с ней, парень обнял её крепко за плечи и стал шептать на ухо нежные слова, но она вырвалась и мазанула его острыми когтями по лицу.

Он заломил ей руку за спину и потащил в спальню, а она изворачивалась и кричала, что он бабник и негодяй.

Через полчаса любовники снова появились перед публикой и разыграли сценку из фильма про царственных особ.

Спустившись с крыльца, Манго шествовала по дорожке с таким видом, будто она настоящая королева, и ею только что одержана победа в тяжелой кровопролитной войне.

Фаворит тащился сзади, прикрывая ладонью расцарапанную скулу.

Призвав своего кучера, королева велела ему подавать карету – и через три минуты около входа стоял жёлтый автобус. Забравшись в него сама, хозяйка пригласила составить ей компанию в этой поездке кухарку и доктора.

Вадим сел в свою машину и, надев чёрные очки, отгородился от всего. Включил приёмник и, слушая музыку, дёргался в такт.

– Мы не поедем уже, что ли, никуда? – тронув парня за плечо, спросил бородач.

– Пускай она сначала отвалит, – приглушив звук, ответил Вадим. – Не хочу, чтобы видела, где я буду сворачивать.

– Выясняли друг с другом отношения, да? – Он показал пальцем на следы ногтей, оставшиеся на лице. – Баба – она хуже любого зверя. К ней в клетку без плётки входить нельзя.

– Приревновала меня, дура. – Вадим открыл аптечку и, достав из неё бутылочку спирта и вату, промыл свои раны. – Кто-то наплёл ей, что я завёл себе в деревне молодую девку, и будто бы все бабки уходят на неё.

Они поехали, но держались за автобусом и, проехав перекрёсток, остановились.

– Чего опять случилось? – поинтересовался бородач. – Какая-то неполадка?

– Всё нормально, – успокоил его водитель. – Постоим тут минут десять – пусть они уедут подальше.

Бывший минёр занимался, как обычно, умственной зарядкой. Рассматривал засыпанную снегом гору и чертил в мозгу схему схода лавины. Определял узловые точки, в которых нужно заложить взрывчатку, и подсчитывал килограммы тротила.

Продвигаясь постепенно вверх, добрался до укрытия, сооружённого из сосновых веток.

– Интересно, кто там сейчас прячется? – Он знал, что не сможет получить ответ на свой вопрос, и спросил просто так.

– Ты думаешь, там кто-то сидит? – Вадим снова погнал машину, и за окном замелькали каменные бугры и впадины.

Они были уже на мосту, когда прилетевшая со склона пуля, попав в колесо, лишила автомобиль одной опоры. Машину развернуло – и кинуло к перилам.

Водитель смог вывернуть руль и удержаться на мосту, но следующая пуля пробила бензобак – и машину охватил огонь.

Бородач выскочил на дорогу и, пробежав несколько метров, услышал взрыв, а вслед за ним грохот камней, катящихся с горы.

Успел ещё подумать, что всё получилось очень удачно, чётко по сценарию, – и его накрыла и погребла под собой лавина.

Глава двадцать первая
Бражник

Эмму разбудили громкие стоны и, включив свет, она увидела, что парень сидит на полу, около двери, и держится руками за голову.

– Миленький! Родненький! – Опустившись на коврик рядом с ним, гладила лысый затылок. – Так сильно болит у тебя, да?

– Сил терпеть нет никаких. – Опираясь на хилое детское плечо, солдат встал и побрёл к кровати. – Мне нужно выпить.

– Я попробую что-нибудь найти. – Накинула на себя куртку и, надев сапоги, помчалась на кухню.

Все шкафы были заперты, но она знала, где Марта прячет дубликаты ключей. В кладовой, на самой верхней полке, за банками с соленьями.

Она также знала, чем ей это грозит, но ради любимого человека готова была пойти на всё, даже на преступление.

Открыла буфет и, достав бутылку, наполнила стакан.

Долила бутылку водой и, закрыв пробкой, поставила на место.

Всё заперла снова и, положив на место ключи, отправилась в обратный путь.

Смотрела себе под ноги, стараясь не расплескать драгоценную жидкость, и шла очень медленно.

Голову подняла один только раз, когда была уже в двух шагах от пристройки, – и наткнулась на колючий взгляд.

Сверху, из окна второго этажа, за ней наблюдала женщина. Она вся была голубая и холодная, словно луна, и Эмма подумала про неё, что так может выглядеть только смерть.

Она даже испугаться по-настоящему не успела и, юркнув в прихожую, захлопнула за собой дверь.

– Слушай, я сейчас умру. – Он лежал ничком, вниз лицом, и кусал подушку – такая сильная была боль. – Тебе удалось что-нибудь раздобыть?

– Ага, отлила водки из большой бутылки. – Эмма протянула ему стакан. – Ничего, там много ещё осталось.

Стоя рядом, смотрела, как он пьёт. Жутко морщится и глотает алкоголь через силу, зная, что это ему поможет.

Сразу же порозовел и, стукнув себя кулаком по черепу, обрадовался:

– Ну всё, теперь порядок, больше не гудит.

Соскочив с кровати, натянул штаны и надел свитер, связанный для него Эммой.

– Ты куда-то собрался? – поинтересовалась она.

– Срочное дело. – Он вытащил из-под кровати сумку с инструментами. – Мне нужно смотаться в город.

– Сейчас?! – Она посмотрела на часы. – В половине третьего ночи?!

– Угу, – кивнул он. – Прямо сейчас.

– Нужно, значит, нужно. – Эмма не стала его отговаривать. – Но одного я тебя не отпущу.

– Ну не знаю, – сказал он неуверенно. – Дело в общем-то опасное. Мне кажется, что тебе не стоит в него впутываться.

– Мы пойдём пешком? – спросила она. – Какую обувь мне надевать? Сапоги или кроссовки?

– Почему пешком? – Он надел на неё свою любимую армейскую ушанку и, опустив уши, завязал их под подбородком. – Я сейчас подгоню сюда технику.

Солдат отправился в гараж, а она, поджидая его, прогуливалась по дорожке.

Посматривала на окно, и, хотя оно сейчас было зашторено, ей показалось, что призрак никуда не исчез. Голубая женщина подглядывала за ней, спрятавшись за занавеской.

– Ну и чего тебе от меня нужно? – спросила она сердито. – Думаешь, что я опять стану тебе помогать? Даже и не проси.

Занавеска качнулась, и Эмма поняла, что её слова дошли до адресата.

– Ну всё, можешь садиться. – Парень подкатил к ней мопед и помог устроиться на раме.

– Где ты его взял? – Техника была очень старая, и у неё не было никакой уверенности в том, что музейный экспонат сможет проехать хотя бы полкилометра.

– Густав мне его подарил. – Парень завёл мотор, и, громыхая всеми своими железными частями, мопед покатился по дороге. – Он пацаном ещё в школу на нём гонял.

Доехали благополучно до горы, но на крутом подъёме двигатель заглох, и завести его больше не удалось.

– Ладно, оставим пока драндулет здесь. – Стащив мопед с дороги, спрятал его за кустами. – Заберём на обратном пути.

Помчался на гору чуть ли не бегом, и Эмма тоже приняла участие в кроссе. Долго держалась у него за спиной, но потом не выдержала взятого им темпа и стала отставать.

Он поджидал её на перевале и, когда она наконец смогла одолеть подъём, посмотрел на неё с сочувствием:

– Тяжёло без привычки бегать по горкам, да?

– Ага, тяжело. – Она задыхалась, и ей никак не удавалось набрать в лёгкие воздуха. – Отдохнём тут немножко, ладно?

Она опустилась на камень, лежавший на обочине, а он устроился рядом, прямо на дороге.

– Ты знаешь, под какой звездой родилась? – Задрав голову, парень разглядывал небо.

– Да, знаю. – Эмма показала на маленькую звёздочку, висевшую над горой. – Она всегда появляется на небе первой, а уходит последней.

– А я родился под созвездием Гончих Псов. Это одна женщина про меня так сказала.

– Почему она так сказала? – не поняла Эмма.

– Потому что я всю жизнь буду гоняться за удачей, а она будет от меня удирать.

– Ну и где оно, это созвездие? – спросила Эмма.

– Я толком не знаю, как оно выглядит, – ответил он. – Мне его показывали, но я не запомнил.

Зато он хорошо помнил, как проходит трасса, и где нужно с неё сворачивать, чтобы попасть на рынок, или на ратушную площадь, или куда-то ещё.

Спустившись с горы, вышли на кольцевую дорогу, и она привела их в богатый квартал. В ту его часть, где стояли дорогие особняки.

Он приходил уже сюда днём, и не один раз, а несколько. Заглядывая во дворы и в окна, удивлялся тому, какие они беспечные, все эти люди, которые обитают здесь. Тратят огромные суммы на разные охранные системы и, покидая свой дом, забывают включить сигнализацию.

Он смог убедиться в этом лично и выявить один такой особнячок – они как раз сейчас подходили к нему.

Парень снял с Эммы шарф и обмотал себе голову, оставив только узкую щёлку для глаз.

– Что ты задумал? – спросила она, и он закрыл широкой ладонью её маленький ротик:

– Тихо, солнышко! Тихо! Ты, пожалуйста, не спрашивай меня сейчас ни о чём. Хорошо?

Изображая из себя пьяного, спотыкался на каждом шагу, а сам посматривал зорко на тёмные фасады зданий, прятавшихся за высокими заборами.

Свет не горел ни в одном из окон – особняки крепко спали, и никому не было дела до юной парочки, случайно оказавшейся в переулке.

Дошли до ворот, и он надавил на кнопку звонка – раз, другой и третий – никто на это никак не отреагировал.

Подождал ещё немного и, забравшись на дерево, росшее у забора, прыгнул в сугроб.

Наступая на собственные следы, добрался до калитки и распахнул её перед Эммой.

– Ты уверен, что в доме никого нет? – Она не решалась переступить через порог, и он схватил её за руку и потащил к крыльцу.

– Я приходил сюда вчера. – Он показал на розу, лежавшую около двери. – Нарочно тут положил – и никто её не тронул.

Открыл свою сумку и, порывшись в ней, достал стеклорез и кусачки.

Цепляясь за неровную каменную кладку, забрался на балкон и сбросил сверху на Эмму большой букет роз, оставленный им накануне.

Вырезав оконное стекло, тоже швырнул его вниз – оно упало на обледеневшую клумбу и разлетелось со звоном.

Влез в окно и, проникнув в дом, открыл входную дверь и впустил Эмму внутрь.

На всё ушли считаные минуты, и она подумала, что он это проделывает уже, наверное, не в первый раз.

– Классно получилось, – радовался парень. – Вошли без всяких проблем и можем теперь брать здесь всё, что нам понравится.

Эмме нравились куклы, их тут было великое множество – глиняные, деревянные, тряпичные – и они были привезены со всех концов света.

– Бери вот эту, – посоветовал ей парень. – У неё глазки голубенькие, как у тебя, и волосики такие же белые. Вообще, твоя копия.

Сам он отправился на кухню и, открыв холодильник, стал снимать с полок всё, что там лежало, – коробки, банки, бутылки. Сыр, ветчину, паштеты, пиво. Кидал без разбору в рюкзак, и мешок очень быстро разбух и стал почти неподъёмным.

Эмма смотрела на парня с ужасом, когда он, сгибаясь под тяжестью ноши, приволок мешок в гостиную.

– Ты собираешься тащить его на себе?

– Нет, на себе я его не потащу. – Он подошёл к лифту и, надавив на кнопку, вызвал кабину. – Я думаю, что мы с тобой найдём себе какие-нибудь колёса.

Они спустились в гараж, и, войдя в просторное помещение, Эмма ахнула. Ей никогда ещё не доводилось видеть такого количества мотоциклов, собранных в одном доме. И не какой-то там старой рухляди, а современных машин.

– Как тебе эта игрушка? – Парень подвёл её к красному болиду, украшенному черепом и костями. – Ничего такой, да?

– Да, красивый, – согласилась с ним Эмма. – А кто на нём ездит?

– Баба одна ненормальная, – ответил он. – Жить без них не может, без мотоциклов этих, и всё время покупает себе новые.

– Ну а сейчас-то она где? Гоняется где-нибудь?

– Нет, не думаю, – мотнул он головой. – Я видел, как она вчера садилась с огромным чемоданом в такси. Наверное, в командировку куда-нибудь умотала.

– Можно я сяду за руль? – Она прыгнула на мотоцикл и, повернув ключ зажигания, вставленный в замок, отжала немножко газ и проехала несколько метров. – Я умею водить – меня брат учил.

– Бога ради. – Он принёс ей шлем, и, надев его, она превратилась в настоящую гонщицу. – Хочется тебе – рули.

Открыл гаражные ворота и, засунув продукты в багажник, устроился за спиной у Эммы.

Они покатились медленно по дорожке и, оставив позади чужой двор, выехали на улицу.

Эмма постепенно увеличивала скорость и, лавируя по улочкам старого города, закладывала такие виражи, что парень только диву давался.

Разрывая тишину, мотор работал на полную мощность – и внезапно они услышали эхо. Его раскаты доносились с трёх сторон и, приближаясь, становились всё громче и громче.

– Что это такое? – обернувшись к нему, спросила она. – За нами гонятся?

– Давай, жми на газ! – крикнул он. – Они пытаются взять нас в кольцо.

Они выскочили на трассу и, поднявшись на гору, увидели тех, кто пытался их достать. Два десятка мотоциклистов и в голове отряда хозяйка дома, в котором они позаимствовали продукты и транспортное средство. Он узнал её по неизменной красной жилетке и по серебристому шлему, светившемуся в темноте.

Расстояние, разделявшее их, сокращалось быстро, и он видел уже горящие ненавистью глаза гончих псов, готовых разорвать их на куски.

Вынул из багажника первое, что попалось под руку, – это была бутылка оливкового масла.

Метнул её под колёса мотоцикла и увидел, как расплывается на асфальте тёмная жидкость.

Шины начинают скользить, и наездница, потеряв равновесие, улетает с дороги на обочину.

Он швырял ещё и ещё – майонез и сметану, сливки и творог.

Мотоциклисты падали и, кувыркаясь, как клоуны, налетали друг на друга.

– Теперь спускайся по насыпи вниз, – скомандовал он Эмме, когда мост остался позади. – Дальше поедем по берегу.

– Я не смогу, – мотнула она головой. – У меня ничего не выйдет.

Он сдавил её плечи своими сильными руками так, что у неё захрустели кости.

– Давай, малыш, не бойся, – выдохнул он ей в ухо. – Газуй смелей!

Она повернула руль резко влево и, зажмурив глаза, кинула мотоцикл на насыпь, спускавшуюся вниз почти под прямым углом.

Они падали долго и красиво, как настоящие трюкачи, и остались живы только потому, что под насыпью лежала огромная куча снега.

– Ты цела? – спросил он, откопав её из сугроба.

– Вроде бы да. – Она ощупала себя и убедилась, что ничего не сломано. – Шишек только много набила.

– Поедешь теперь сзади? – спросил он, вытащив мотоцикл на дорогу.

Эмма посмотрела на него умоляюще:

– А можно я опять сяду за руль?

– Давай садись, – не стал возражать он. – Мне даже лучше, когда меня везут.

Они выскочили к реке и, проехав немного по берегу, свернули в лес.

– Ну всё, оставляем технику здесь, – сказал он, увидев большую воронку, вырытую бомбой недалеко от дороги. – Никто его тут не найдёт.

Засунули мотоцикл и продукты в яму и, накидав сверху веток, присыпали немного снегом.

– Не заржавеет он тут? – спросила она.

– Не успеет заржаветь, – ответил он. – Денька два полежит, а потом вытащим его оттуда.

– Два дня, – тяжело вздохнула Эмма. – Такой большой срок.

Они были очень быстрыми, те мгновения, которые она провела на трассе, сидя за рулём мотоцикла, – и это были мгновения счастья.

Теперь время тянулось, как старая заброшенная дорога, по которой они брели, утопая по колено в снегу.

Кончилась ночь, и наступило утро. А дорога всё кружила и кружила по лесу, и ей казалось, что они останутся в этом мрачном лесу навсегда.

– Нам долго ещё идти? – У неё совсем уже не осталось сил, и она дышала как собака, целый день гонявшаяся за зайцами.

– Считай, что уже пришли. – Парень показал на столб дыма, поднимавшегося в небо. – Вон там наш отель.

– Ага, вижу, – кивнула она. – Интересно, что там такое горит? Опять, что ли, покойника надумали сжигать?

Подойдя ближе, увидели большой костёр, пылавший во дворе.

Рядом с ним суетились Вадим и Солодов, и они кидали в огонь вещи, оставленные постояльцами. Теми, про кого было точно известно, что они не вернутся уже в отель.

В костёр летели чемоданы и сумки. Платья и туфли. Костыли и книги.

– Самое ценное наверняка оставили себе, – сказал парень. – А потом скажут родственникам, что всё сгорело.

Они постояли, посмотрели – и отправились в свою каморку.

Она не успела даже ещё толком переодеться, а в комнату уже вломилась Марта.

– Пойдём, подруга, поговорим. – Выражение её лица не обещало ничего хорошего.

– Это что-то срочное? – спросила Эмма. – Ты не можешь с этим подождать?

Кухарка схватила девчонку за волосы и потащила на кухню.

– Знаешь, что это такое? – Марта достала из буфета бутылку и поставила её на стол.

– Знаю, конечно, – кивнула Эмма. – Это алкогольный напиток.

Кухарка взяла стакан и, налив в него водки, протянула стакан девчонке.

– Я не хочу, – отказалась Эмма. – С какой стати я должна глотать это дерьмо?

Марта притянула её к себе и, удерживая голову, попыталась влить водку ей в рот.

Эмма изворачивалась, и кухарка позвала на помощь мужа:

– Густав, иди быстро сюда!

Он сидел в кафе и, услышав, что его зовут, сразу же примчался на кухню.

– Чего тут у вас? Ругаетесь?

– Держи ей руки, – велела ему Марта, и муж быстро подошёл и, вытащив из брюк ремень, связал девчонку.

Марта разжала ей зубы ложкой и, влив в горло вонючую жидкость, спросила с издёвкой:

– Как она тебе? Понравилась?

Эмму вырвало прямо на стол, и кухарка взяла тряпку и протёрла клеёнку.

– Всё, можешь её развязать, – распорядилась Марта.

Муж немедленно выполнил команду и, надев снова ремень, отправился допивать своё пиво.

– Гадина! – вытирая слёзы, сказала Эмма. – Ты настоящая гадина!

– Воровка и шлюха! – Марта засунула ей бутылку за воротник блузки. – Иди, угости этим пойлом своего солдата.

Эмма выскочила из кухни и, метнувшись к выходу, попала в объятья Солодова.

– Погоди, крошка, не спеши. – Хлопнув девчонку по попке, доктор подтолкнул её к лестнице. – Тебя искала хозяйка.

Эмма поднялась наверх и, постучав в дверь, вошла в кабинет.

Манго стояла у окна и, услышав за спиной шум, повернулась и молча посмотрела на неё.

– Вы хотели о чём-то со мной поговорить?

– Да, хотела. – Показала на кресло, стоявшее около стола, и Эмма присела осторожно на краешек. – Марта рассказала мне про твой проступок.

– У него очень сильно болела голова, – попыталась оправдаться она. – Ему только водка помогает, и я не знала, где ещё её можно взять, кроме кухни.

– Я всё поняла, – остановила её хозяйка. – Не нужно ничего мне объяснять. Тут дело не в водке, а в принципе.

– Простите меня, пожалуйста, – глотая слёзы, попросила её Эмма.

Манго подошла к сейфу и вытащила из него два паспорта – немецкий и русский.

– Ты ведь уже не маленькая. – Открыв её паспорт, посмотрела дату рождения. – Тебе исполнилось восемнадцать лет, и пора тебе определяться. Какую дорогу ты выбираешь? Прямую или кривую?

– Вы меня увольняете? – спросила Эмма.

– Да, я тебя увольняю. – Хозяйка протянула ей оба паспорта. – Солдату тоже, пожалуйста, передай его документ.

Эмма боялась, что парень расстроится, а он обрадовался:

– Мы оба теперь с тобой свободные люди. Просто замечательно, что всё так получилось.

– Ну и где мы будем жить? – спросила Эмма.

– Ты говорила, что у твоих родителей есть маленький домик, и он стоит на берегу моря.

– Да, есть, – кивнула она. – Но в прошлом году там было наводнение, и всё теперь находится в жутком состоянии. Родичи хотели делать ремонт, но так пока и не собрались до сих пор.

– Я всё отремонтирую сам, – заверил он её. – Я ведь раньше на ферме работал, и всё было на мне – сантехника и электрика. У меня голова только плохая, а руки хорошие.

Эмма стала вытаскивать из шкафа свои вещи, и набралось их совсем немного – всё уместилось в одну сумку. Сверху положила новую куклу и предупредила её:

– Ты, пожалуйста, не капризничай. Мы отправляемся в путешествие, и нам всем придётся нелегко. Но мы должны выдержать.

Парень вышел ненадолго на улицу и, вернувшись, хотел ещё поговорить с ней про дом. Но девчонка уже спала, опустив голову на подлокотник кресла.

Он перенёс её на кровать и, стащив с неё брюки, накрыл одеялом.

Во сне она иногда принималась плакать, и он подходил к ней и гладил по льняным волосам. Эмма успокаивалась, и лицо у неё светлело.

«Настоящий ребёнок, – думал он. – Какие мне ещё нужны дети? Всё, считай, что обзавёлся».

Её не разбудили даже взрывы, прогремевшие около моста, и она открыла снова глаза, только когда стемнело.

– Вечер уже, да?! – испугалась она. – Мы ведь должны были с тобой уехать. Что мы будем делать теперь?

– Всё нормально, – успокоил он её. – Я подогнал уже сюда технику, а выходить на трассу ночью ещё и лучше – меньше полиции.

– Ну и чего мы тогда ждём? – Ей не терпелось поскорее сесть на мотоцикл.

– Нужно перед уходом всё закрыть, – сказал он, вынимая из кармана связку ключей. – Мы одни тут остались – остальные все разъехались.

Они вынесли сумки на крыльцо, и он запер пристройку.

Поднялся на крыльцо и, вставив в замок огромный ключ, закрыл главный вход.

– А куда ты денешь ключи? – спросила Эмма.

– Куда я их дену? – Позванивая связкой, размышлял несколько секунд, а потом размахнулся и зашвырнул в сугроб. – Полежат до лета там.

Затем он принялся кидать в окна камни, и через пятнадцать минут в окнах нижних этажей не осталось ни одного целого стекла.

Притащил из сарая охапку дров и сходил в гараж за бензином.

Взяв берёзовую чурку, обливал конец горючей жидкостью и подносил зажигалку.

Охваченное огнём полено летело в оконный проём, и в том номере, куда оно попадало, сразу же начинался пожар.

– Хочешь сделать это сама? – Он протянул ей горящий факел.

– Смотри, там кто-то есть. – В окне третьего этажа появился нечёткий силуэт и, постояв, снова скрылся в тёмной глубине. – Ты знаешь, кто это?

– Знаю, – кивнул он. – Это та ведьма, которая утопила в ванне старуху.

– Собаку отравила тоже она. – Теперь Эмма уже не боялась об этом рассказывать. – Попросила принести ей крысиного яда и велела никому не говорить. Пригрозила, что убьёт тогда тебя.

– С нами не вышло у неё. – Он показал ведьме палец. – Зря, выходит, старалась.

Повернулся к отелю спиной и больше не посмотрел в ту сторону ни разу.

– Ты где его спрятал? – спросила Эмма. – Нам долго до него топать?

– Да нет, – мотнул он головой. – Техника ждёт тебя в боксе.

Она кинулась в гараж и, прыгнув на мотоцикл, почувствовала, что её снова всю переполняет счастье.

– Быстрей! Быстрей! – торопила она парня. – Засовывай скорей в багажник свои сумки и садись сам.

– Всё, уже сижу. – Устроившись сзади, он обнял её за талию. – Ты особо сильно-то не гони, а то улетим с тобой в канаву.

Но он знал, что просить её об этом бесполезно. Уже через пять минут, выскочив на трассу, она заставила работать мотор на пределе возможностей.

Они мчались в новую жизнь, и каждый пройденный километр приближал их к мечте.