Текст книги "Безрассудная леди"

Глава 34

Они с шумом продирались через заросли самшита, даже не замечая возмущенных взглядов стоявших поблизости людей. «Пьяные придурки», – пробормотал кто-то.

– Матвей, ты ранен. Тебе следовало остаться, – сказал Лукас, помогая Платову выбраться из кустарника.

– Я тебя не задержу, – заверил Платов, и они побежали дальше. – Что за мужчина с ней?

– Герцог Камберлендский, ее отец. А великая княгиня Олденбургская приходится ей матерью.

– Черт побери! – выругался Платов. – Высокородные аристократы! Не говорил ли я тебе, что она мне кого-то напоминает?

Добежав до очередных зарослей кустарника, они остановились в нерешительности, не зная, в каком направлении следовать дальше. В этот момент откуда-то из-под ветвей плакучей ивы до Лукаса донесся едва слышный смех.

Нырнув в листву, он схватил за рукав юного джентльмена.

– Послушайте, вы не видели здесь девушку в белом платье и белой маске?

Молодой человек возмутился:

– Какое вы имеете право…

– Вы видели ее?

– Меня это не касается…

К ним подошел Платов с саблей в руке.

– Боже мой, Гилберт, – послышался из-под дерева женский голос, – скажи ему то, о чем он просит!

– И не подумаю!

– Говори или я укорочу тебе язык, – мрачно произнес Лукас.

– Она пошла в этом направлении, – сказала до крайности испуганная леди, выходя из-под дерева и указывая дорогу, – прямо по тропинке. Только не трогайте его!

– С ней был мужчина?

– Да. Он тащил ее за собой. Не говорила ли я тебе, Гилберт, что ей следует помочь?

– Идем, Матвей, – по-русски сказал Лукас, отпуская джентльмена.

По тропе они дошли до развилки и некоторое время молча прислушивались, но услышали лишь музыку вдали да шум ветра в кронах деревьев.

Платов чиркнул спичкой и при ее свете внимательно осмотрел землю под ногами.

– Сюда. – Он указал направо. – Видишь глубокие следы поверх золы от фейерверков? Мужские следы. Судя по ширине его шага, мужчина двигался очень быстро.

Они снова побежали, и вскоре им стало ясно, что Платов был прав. Через сотню ярдов они наткнулись на брошенную маску из белого атласа, на которой остался след чьей-то ноги. Платов снова зажег спичку.

– Смотри, они боролись. – Он указал на взрыхленную ногами землю. – И она все еще продолжает сопротивляться.

– Ты отличный следопыт, – заметил Лукас.

– У меня получается еще лучше, когда следы оставлены на снегу. – Платов слегка запыхался, и в этом не было ничего удивительного: по его белой сорочке быстро расплывалось кровавое пятно.

– Тебе надо вернуться в дом и перевязать рану.

– Для этого у нас еще будет время. – Платов с неожиданной прытью бросился вперед по дорожке.

Лукас ожидал, что они вот-вот нагонят тех, кого преследуют: Камберленд был немолод, а Татьяна, кажется, делала все возможное, чтобы замедлить его бег. Когда они завернули за поворот тропы, огибавшей кусты рододендронов, впереди, всего в каких-нибудь пятидесяти ярдах, показались внушительные очертания Карлтон-Хауса.

– Эй, послушай! – крикнул Лукас юному дворнику, сметавшему пепел с флагштоков. – Не проходили здесь девушка в белом и мужчина в черном?

– Нет, сэр.

– Может, ты их не заметил?

Парнишка оперся на метлу.

– А девушка хорошенькая?

– Очень, – сказал Лукас, чувствуя, как у него перехватило горло.

– Тогда я обязательно заметил бы.

Лукас оглянулся на тропу.

– Мы, должно быть, что-то упустили. – Его взгляд внимательно обшаривал деревья и кустарник. – Не могли же они испариться!

Неожиданно прозвучавший выстрел заставил его поперхнуться на последнем слове:

– Там! Среди тех деревьев!

Приглядевшись, они увидели стену сада и в ней едва различимую в свете всходившего лунного серпа небольшую дверцу с арочным перекрытием. Лукас подбежал к двери и распахнул ее: за ней открылся вид на лужайку, огороженную в дальнем конце еще одной стеной. Перед самыми воротами Лукас заметил на влажной от росы траве какую-то серебряную вещицу и поднял ее – это оказался пистолет его матери, еще горячий на ощупь.

О Боже, Татьяна, что ты наделала?

Платов бросился мимо него к воротам, которые выходили на улицу. Пустившись вдогонку, Лукас пытался на бегу вспомнить ее название. Ага, это, видимо, Кокспер-стрит, она ведет к Уайтхоллу. Камберленд скорее всего побежал не налево, где было оживленное движение, а направо, к реке, подальше от толпы.

Лукас выбежал на улицу и остановился, оглядываясь по сторонам. «Подай же мне какой-нибудь знак, Татьяна…»

– Берегись! – заорал позади него Платов.

Это был не просто знак, а пароконный экипаж, который несся прямо на него, управляемый кем-то в черном. Человек что есть мочи нахлестывал лошадей. Лукас выхватил пистолет и прицелился в возницу, но мгновение спустя резко опустил руку, потому что увидел Татьяну с вытаращенными от ужаса глазами; она крепко держалась за своего похитителя.

– Не стреляй, Матвей! – крикнул Лукас и, упав на покрытую пеплом землю, услышал, как над головой просвистела пуля. – Черт побери, я же сказал тебе…

– Я мог его достать, мог убить лошадь…

– И еще мог убить Татьяну! Они движутся слишком быстро!

Лукас вскочил на ноги и окинул взглядом дорогу. От Карлтон-Хауса не спеша двигался какой-то экипаж, и Лукас, остановив его, выскочил на дорогу.

– Именем короля! – крикнул он вознице. – Нам необходимы ваши лошади!

Возница натянул вожжи.

– Вам нужны мои…

– Что там такое? – Из окошка кареты появилась убеленная сединами голова, и Лукас чуть не расхохотался, узнав пассажира.

– Лорд Бартон! Я Лукас Стратмир. Извините, но мне нужны ваши лошади. Именем короля!

Платов тем временем выпряг с помощью сабли великолепных гнедых.

– Что вы себе позволяете?! Вы не можете так просто…

– Как себя чувствует ваша очаровательная супруга, сэр? Знаете, я наконец вспомнил, где мы виделись в последний раз. Это было наверху, в доме…

– Какая наглость…

– Все готово! – торжествующе крикнул Платов, последним взмахом сабли разрезая остатки сбруи.

– Послушайте, – попытался остановить его возница, – эти лошади не годятся для верховой езды, они обучены ходить в упряжке, не говоря уже о том, что у вас нет седел…

Вместо ответа Платов вскочил на гнедого, ухватился руками за его гриву и, испустив дикий крик, сорвался с места.

Лукас, следуя его примеру, взобрался на вторую лошадь.

– Вперед, чертова кляча! – Он хлестнул лошадь, и она, чуть не сбив случайного прохожего, стрелой понеслась вперед.

Платова Лукас догнал на повороте к Уайтхоллу.

– Ты в состоянии ехать верхом? – спросил он, глядя на увеличивающееся кровавое пятно на груди атамана.

– Верхом на коне я могу продержаться сколько угодно, – заявил Платов.

Они поскакали следом за пароконным экипажем, который едва виднелся впереди.

– Ничего, сейчас мы их догоним! – Платов пригнулся к спине лошади.

Лукасу вспомнилось искаженное ужасом лицо Татьяны. А вдруг Камберленду придет в голову просто выбросить ее из экипажа или задушить?

– Быстрее, еще, еще! – прошептал он своей гнедой. – Лети как ветер!

Камберленд, стоя в полный рост, как сумасшедший нахлестывал лошадей. Лукас понимал: придется обогнать его, чтобы заставить остановиться. Он пришпоривал гнедую.

– Поднажми, милая! Неужели это все, на что ты способна?

Они мчались вдоль берега Темзы, мимо Парламент-сквер и Вестминстерского аббатства по направлению к набережной Миллбанк, где перед Ламбетским мостом находился безлюдный, пустынный участок. Вот если бы ему удалось там обогнать Камберленда…

Лукас взглянул на свою гнедую. Лорд Бартон не слыл особенно большим любителем лошадей, и все же…

– Матвей! – крикнул он. – Ты поезжай по дороге, а я срежу угол по этой пустоши и выскочу на мост.

Платов кивнул и тоже посмотрел не гнедую.

– Как ты думаешь, она умеет брать препятствия?

– Скоро узнаем, – мрачно ответил Лукас и направил кобылу к зарослям кустарника.

Должно быть, среди дальних предков его лошади были понтеры, потому что, попав на открытое место, она помчалась, словно чемпион, красиво подбирая под себя ноги в галопе; но не успел Лукас поздравить себя с отличной интуицией, как на его пути возникла высокая зеленая изгородь. Кобыла сбилась с ритма и заупрямилась.

– Ты это сделаешь! – подбодрил ее Лукас. – Что тебе такая жалкая изгородь, ты и во сне возьмешь такое препятствие! Ну давай, давай, милая! – Он ослабил поводья. – Осталось десять футов. Семь. Пять. Три… Пора.

Кобыла взлетела в воздух, без труда взяв препятствие и уверенно приземлившись по другую сторону изгороди. Трудно сказать, кто из них был удивлен в большей степени.

– Неплохо, совсем неплохо! А теперь надо достать этого мерзавца!

Лукас взглянул вперед. Экипаж как раз показался из-за поворота перед въездом на мост. Платов следовал за ним в пятидесяти ярдах. Если повезет, то он скоро нагонит Камберленда.

Когда они миновали покрытый травой склон, Лукас увидел впереди преграждавшую путь каменную стенку высотой по колено его гнедой.

– Ну, это для нас пара пустяков, красавица! Бартон тебя не заслуживает. Доставь меня на мост раньше Камберленда, и я тебя выкуплю у него, а потом отправлю отдыхать в Со-мерли – будешь там бездельничать до конца жизни, есть овес да щипать травку.

Однако лошадь неожиданно остановилась перед препятствием как вкопанная. Лукас попытался уцепиться за гриву, но почувствовал, как длинные жесткие волосы выскальзывают из пальцев. Перелетев через голову лошади, он постарался защититься от удара…

Он лежал, распластавшись на земле, словно жаба, и даже не мог дышать. В ушах у него гремело: экипаж Камберленда несся прямо на него. Приподнявшись на локтях, он увидел грохочущие о землю копыта и услышал крик Татьяны: «Лукас!»

Он успел лишь вытянуться вдоль дороги, и копыта передних ног едва не угодили ему в живот. Головы лошадей пронеслись над ним – одна слева, другая справа. Над их взмыленными крупами промелькнули торжествующая физиономия Камберленда и лицо Татьяны, которая отчаянно вырывала у него вожжи. Очевидно, ей это удалось, потому что в тот самый момент, когда над ним проносилось днище экипажа, Лукас увидел волочащуюся по земле вожжу. Сделав усилие, он ухватился за нее и на спине помчался по дороге вперед, лежа прямо под двуколкой. Его больно колотило на ухабах, но он не сдавался.

Камберленд в ярости погнал лошадей, изо всех сил нахлестывая их кнутом, в то время как Лукас обвил ногами поперечину, укреплявшую днище, и подтянулся к ней, чтобы не разбиться о попадавшиеся на дороге камни.

Наконец, выбрав момент, он изловчился и изо всех сил дернул конец вожжи. Лошади замедлили бег, и экипаж, по инерции проехав еще немного, остановился посередине Ламбетского моста.

Во внезапно наступившей тишине было слышно, как что-то грозно кричит по-русски Платов, приближаясь с тыла.

– Лукас! – раздался дрожащий голос Татьяны. Она стала спускаться вниз, но вдруг вскрикнула от боли. – Убери руки, мерзавец!

– Отзови своего человека, Стратмир, – с угрозой произнес Камберленд, – и отпусти вожжи!

– Лукас, нет!

– Делай, что я сказал, иначе она умрет.

– Матвей! – крикнул Лукас по-русски. – Стой! Не стреляй в него!

Изогнувшись и глядя между ног, Лукас увидел, что Платов замедлил бег лошади.

Камберленд удовлетворенно крякнул.

– А теперь вожжи!

Под прикрытием облучка Лукас мало-помалу продвинулся вперед.

– Отпускаю.

– Перебрось их мне в руки, вежливо и аккуратно.

«Вежливо и аккуратно», – подумал Лукас, надеясь, что Камберленду придется наклониться вниз с облучка… Он обвил ногами ось и ухватился рукой за ступени.

– Готовы?

– Давай сюда, черт бы тебя побрал!

Лукас поднял вверх кожаный ремешок, но так, чтобы Камберленд не смог до него дотянуться.

– Выше, придурок!

Лукас поднял вожжи выше таким образом, чтобы набросить петлю на шею наклонившегося Камберленда, и Татьяна мгновенно все поняла. Поймав концы вожжей, она резко дернула их вверх, так что здоровый глаз Камберленда чуть не вылез из орбиты, когда на его шее затянулась петля. Лукас, наблюдая это, испытал огромное удовольствие. Он выглянул из-под экипажа и жестом подозвал Платова.

– Полюбуйся, Матвей. Татьяна поймала крупную рыбу!

– Ты… ты! – бормотал Камберленд. Лицо его побагровело.

– Не задуши его, – по-русски предупредил Лукас Татьяну..

– Это еще почему? – спросила она и резко рванула вожжи вверх.

– Ты знаешь почему, – тихо сказал он.

Она прекратила тянуть, и глаз Камберленда снова вернулся на место. Тем временем Платов, подойдя к экипажу, наклонился и поднял с пола пистолет герцога.

– Отпусти его, душенька.

Татьяна неохотно подчинилась. Тяжело дыша, герцог упал спиной на подножку.

– Какой негодяйкой надо быть, чтобы покуситься на жизнь собственного отца!

– Который пытался убить свою дочь! – четко произнесла Татьяна.

Камберленд потер шею.

– В этом вопросе есть кое-какое недопонимание.

– Напротив, – вмешался Лукас, – все наконец-то стало ясно. Вы играли на руку бонапартистам, не так ли? И довольно продолжительное время…

– Ты совсем спятил, Стратмир.

– Вот как! Откуда же в таком случае Джиллиан Иннисфорд знала, что вы отец Татьяны?

Камберленд расхохотался.

– Эта шлюха скажет что угодно, чтобы спасти свою шкуру.

– Уже нет. Она мертва.

– Неужели? Вам не повезло. Мертвые не могут говорить.

– Но живые могут. Великая княгиня Олденбургская, например, жива и здорова.

– Она будет молчать как рыба, – усмехнулся герцог. – Побоится сгореть со стыда.

– А вы? – не выдержав, спросила Татьяна. – Или у вас совсем нет стыда? Так обойтись с сестрой хозяина в чужой стране…

Он пожал плечами:

– Уверен, что у нее есть своя версия этой истории. А моя версия такова: она сама этого хотела.

Даже при лунном свете было заметно, как покраснела Татьяна.

– Лжец!

– Что он сказал? – спросил Платов, хватаясь за саблю.

– Что великая княгиня с готовностью отвечала на его заигрывания, – аккуратно перевел ему Лукас.

Сабля сверкнула в руке Платова, и серебряная пуговица, срезанная возле самого горла Камберленда, запрыгала по дороге.

– Я заставлю его сначала думать, а потом говорить! Спроси, как он узнал, где находится Татьяна.

Лукас охотно выполнил его просьбу.

– Слухом земля полнится, – уклончиво ответил Камберленд, поправляя съехавший набок галстук.

– Это был Уиллоуби? – спросил Лукас.

– Возможно.

Услышав это имя, Платов бросился на герцога, и Лукасу с трудом удалось удержать его.

– Матвей, его придется оставить в живых! Он родной брат принца-регента!

– Но он убил Казимира! Кровь за кровь!

– Еще он убил Петра и других, – медленно произнесла Татьяна. – Он заслуживает смерти.

– О чем они говорят? – спросил Камберленд, встряхивая кружевными манжетами.

– Они хотят убить вас, – спокойно пояснил Лукас.

Герцог рассмеялся.

– Но вы ведь не позволите им, не так ли, Стратмир? Патриотизм и все такое.

Лукас любезно улыбнулся в ответ.

– Нет, я им не позволю. – Он наклонился вперед и выволок герцога из экипажа. – Я сделаю это собственными руками.

– Ты не посмеешь! – завопил Камберленд. – Тебя за это повесят!

– Возможно, – задумчиво произнес Лукас и, схватив герцога в охапку, подтащил его ближе к перилам моста. – Дело в том, ваша светлость, что убийство не обязательно выглядит как убийство. Разве трудно представить, что однажды темной ночью на мосту такого человека, как вы, – человека, который много лет был осведомителем, – замучили угрызения совести?

Камберленд поморгал здоровым глазом, потом взглянул вниз на неприветливые темные воды Темзы.

– Я? Покончил с собой? Да этому никто не поверит!

– Вот как? Но ведь всем известно, что члены вашей семьи отличаются неустойчивой психикой.

– Пусть расскажет про Казимира! – потребовал Платов, подходя ближе.

Лукас легко подсадил герцога на ограждение, однако продолжал крепко держать его.

Камберленд демонстративно захлопнул рот, и тут же его тело, покачнувшись, стремительно наклонилось над водой. В этот момент он заговорил:

– Что вы хотите от меня, черт бы вас побрал!

Лукас втянул Камберленда обратно на мост.

– Как вы узнали о существовании Татьяны?

– Появились… слухи. В 1810 году один русский дипломат попробовал связаться со мной через моего камердинера с целью шантажа. Я убил камердинера, а дипломат спешно отправился на родину. Увы, корабль, на котором он плыл, потерпел крушение. – Герцог улыбнулся уголками губ. – Такая трагическая случайность…

– А Молицын?

– Круг лиц, к которым могла обратиться великая княгиня, насчитывал не более полудюжины человек. Потом он еще больше сузился. К тому времени Молицын находился, в Париже, и я отправил туда Уиллоуби, надеясь, что, обнаружив местонахождение девочки, смогу держать это дело под контролем. А вот Уиллоуби… слегка перестарался.

Лукас поморщился, представив себе, как, должно быть, страдал перед смертью его друг.

– Почему вы не оставили Татьяну спокойно жить и дальше в Мишакове? – спросил он. – Почему охотились за ней?

– Глупый ты, Стратмир. А что, если бы великая княгиня взяла ее к себе, признала и использовала в политических целях в отношениях с Англией? Ты знаешь моего брата. Опасаясь международного порицания за мое мерзкое поведение, брат согласился бы выполнить любые требования русских, а наш папаша, узнай он об этом, лишил бы меня наследства! Следовательно, она могла выставлять любые условия.

– Мне кажется, вы преувеличиваете жадность великой княгини, – неуверенно сказал Лукас.

– Неужели? А ты не задумывался, почему она хочет, чтобы принцесса Шарлотта вышла замуж за эту ее марионетку, Леопольда, и дала отставку вашей марионетке – Вильгельму Оранскому? – Герцог невозмутимо улыбнулся.

– Как вы узнали, что Татьяна находится в Мишакове?

– Через тебя, конечно. Человек в течение пяти лет спокойно разводит розы, а через неделю после гибели Молицына вдруг срывается с места и едет в Россию! Не надо быть гением, чтобы догадаться, насколько это опасно. – Камберленд помолчал, разглаживая пальцем усы. – К тому же Уиллоуби заметил, что Молицын начинал волноваться всякий раз, когда упоминалось твое имя.

– Негодяй, – пробормотал Лукас и, ухватив за плащ, перебросил герцога через перила.

– Да сбрось ты его в реку, – нетерпеливо воскликнул Платов, – и делу конец!

Герцог умоляющим жестом протянул к дочери затянутые в перчатки руки.

– Дорогая девочка! Дитя мое! Неужели ты сможешь допустить, чтобы твой отец окончил жизнь подобным образом?

– Бросай! – не моргнув глазом скомандовала Татьяна.

Лукас едва удержался, чтобы не поддаться искушению; но Камберленд был принцем крови, сувереном нации, которую он, Лукас, любил и которой служил. Следовательно, тот, кто убьет этого негодяя, будет ничем не лучше, чем сам герцог, а Татьяна, несмотря на ее ненависть, окажется соучастницей убийства и будет вынуждена всю жизнь прожить с этим пятном.

– Мы требуем от вас следующего, – процедил Лукас сквозь зубы, глядя герцогу прямо в глаза. – Оставьте Татьяну в покое – она не предъявит вам никаких претензий и не расскажет правду ни вашему брату, ни отцу, если вы гарантируете, что больше никогда не будете покушаться на ее жизнь. В противном случае…

– Вы не осмелитесь причинить мне вред! – самоуверенно заявил герцог.

– А вы не искушайте меня, черт возьми! Если с ней что-нибудь случится, я обращусь к королю и к принцу-регенту, расскажу им не только об истории с великой княгиней, но и о ваших закулисных махинациях в интересах Бонапарта.

– У тебя нет доказательств, Стратмир, а мой братец терпеть тебя не может.

– Именно поэтому и поверит, – неожиданно заявила Татьяна. – Он знает, что Лукас – человек чести.

Камберленд хотел было возразить, но промолчал.

– Поверит или не поверит ваш брат, по сути, не имеет значения, – сказал Лукас, – потому что, если она умрет, умрете и вы – это я вам обещаю.

Татьяна шепотом перевела сказанное атаману. Поигрывая саблей, Платов подошел вплотную к герцогу и сказал так, что дальнейшего перевода не потребовалось:

– Я присоединяюсь к клятве и глаз с тебя не спущу. Я буду повсюду.

И тут неожиданно Камберленд плюнул ему в лицо. В ответ быстрый как ртуть Платов взмахнул саблей и располосовал по плечевому шву один из рукавов плаща герцога, так что Лукас теперь удерживал его только за другой рукав.

Камберленд побледнел, услышав, как потрескивает натянувшаяся ткань.

– Не спеши, Матвей, обрезай по одной ниточке, – хладнокровно посоветовал Лукас.

Казак снова поднял саблю и проткнул ее кончиком второе плечо плаща.

– Ладно! – крикнул вдруг Камберленд, нелепо болтаясь над водой. – Клянусь, я больше не трону ее. А теперь поставьте меня на ноги, черт бы вас побрал!

Лукас подтащил его к перилам.

– Этого недостаточно, – неумолимо заявила Татьяна. – Он должен как-то расплатиться за гибель моих приемных родителей, за смерть Петра.

Лукас, у которого изрядно устала рука, задумался.

– Пятьдесят тысяч фунтов в Русский фонд помощи, – наконец решил он.

– Пятьдесят тысяч… – Камберленд охнул, и тут же Платов обрезал еще несколько ниток. – Ладно, я это сделаю.

– Только не из государственной казны, – уточнила Татьяна, – а из твоих личных доходов.

Камберленд сердито взглянул на нее.

– Ты, кажется, считаешь меня денежным мешком, малышка?

– Я считаю тебя дьяволом, – спокойно произнесла она. – Из твоих личных доходов.

Герцог помедлил. Платов, сверкнув белозубой улыбкой, обрезал еще часть ткани. Плащ снова затрещал.

– Из моих доходов! – торопливо согласился герцог, и Лукас рывком перетащил его через перила.

Камберленд оправил свое искромсанное одеяние, потом обернулся к Татьяне:

– Если ты считаешь меня дьяволом, дитя мое, то кем же в таком случае являешься сама? – Он расхохотался и нетвердой походкой направился к экипажу.

– Э-э, не туда, ваша светлость! – остановил его Лукас. – Экипаж нам потребуется, чтобы отвезти домой вашу дочь. Я уверен, что вы не бросите леди, попавшую в трудное положение.

– Пропадите вы все пропадом! – заявил герцог, отыскивая вожжи.

Платов похлопал его по плечу, а когда Камберленд оглянулся, нанес ему сильный удар в грудь тупым концом сабли. Герцог согнулся пополам от боли.

– Черт! Этот сукин сын сломал мне ребро!

На физиономии Платова явно читалось намерение прикончить его.

– Матвей, – поспешно вмешался Лукас, – может, ты лучше отвезешь нас домой? И не сломя голову, а с нормальной скоростью…

– У него осталось одиннадцать ребер, – мрачно сказал атаман. – Мог бы обойтись еще без парочки.

Лукас усадил Татьяну в экипаж, но Платов все еще не решался оставить свою жертву.

– Ты нужен мне, Матвей, – произнес Лукас по-русски, – чтобы заставить его сдержать слово.

– А эти пятьдесят тысяч фунтов… – напомнила Татьяна.

Платов точным жестом вложил саблю в ножны.

– Будь по-твоему. Но деньги тут ни при чем, душенька, – это ради тебя и ради чести великой княгини. Как сказал Лукас, я ему нужен, чтобы заставить этого лживого мерзавца сдержать слово.

Камберленд настороженно наблюдал за тем, как Платов вскочил на облучок и свистнул, разворачивая лошадей.

– Эй, – сердито крикнул герцог, – вы подумали, как, черт возьми, я доберусь до дома?

– Там у воды щиплет травку гнедая кобыла, которая принадлежит лорду Бартону, – сказал ему Лукас. – Седла нет, но на ней вполне можно удержаться, если…

Он не договорил, потому что Татьяна приложила палец к его губам.

– Не стоит рассказывать ему обо всем, – сказала она, поблескивая глазами.

– Ты права. На этой животине не обязательно ехать по дороге – она отлично себя чувствует на пересеченной местности! – крикнул герцогу Лукас, когда их лошади, подчиняясь опытной руке Платова, весело тронули с места.

– Она любит преодолевать препятствия! – добавила Татьяна.

– А ты весьма кровожадная особа… – усмехнулся Лукас, ласково взглянув на нее.

– Поэтому до сих пор жалею, что ты не сбросил герцога в воду.

– Не может быть.

– Да, Лукас, да.

– Такое пренебрежение кровным родством настораживает, когда собираешься жениться, – пошутил он.

– А то, что у меня такой отец, тебя не настораживает? – Из ее глаз выкатилась слезинка и поползла по щеке.

Лукас помедлил мгновение, потом с горячностью возразил:

– У меня и в мыслях такого нет! – Откинувшись на гладкую спинку кожаного сиденья, он обнял ее одной рукой. – Выбирай что-нибудь одно, любовь моя. Ты не можешь отказать мне и потому, что ты дочь крестьянина, и даже узнав, что твой отец – герцог! – Сделав такое умозаключение, Лукас довольно расхохотался, но тут же поежился и наклонился вперед, только теперь почувствовав, что в спину ему впились камешки с дорожного покрытия.