Текст книги "Безрассудная леди"

У Татьяны екнуло сердце. Значит, леди Борнмут бросила ее ради того, чтобы прокатиться в карете с королевскими гербами, а впоследствии обеспечить Сельме и Клотильде возможность побывать здесь…

– Ну, как вам понравился мой павильон, мисс Гримальди? Говорят, он не уступает Дворцу дождей…

– Он даже еще великолепнее! – Татьяна решила, что лесть в данном случае не помешает.

– Вижу, вы отлично разбираетесь в искусстве. Я, кажется, уже говорил вам, что у вас очаровательное платье? – Его толстые пальцы коснулись ее плеча, потом скользнули на грудь. – Сразу виден континентальный стиль.

– Не прикасайтесь ко мне! – резко сказала Татьяна.

– О, мисс Гримальди, вы просто созданы для того, чтобы к вам прикасаться.

Татьяна попыталась вырваться, но принц-регент, запустив руку в ее волосы, с неожиданной силой запрокинул ее голову. Она хотела было ударить его коленом, как сделала это с негодяем, напавшим на нее в парке, но он был готов к такому маневру и, как только она подняла ногу, без труда оттолкнул ее, а затем, швырнув Татьяну в кресло, навалился на нее всем телом.

Тяжело дыша, Татьяна лежала под ним, не в состоянии пошевелиться, надеясь лишь на то, что он случайно упал на нее, потому что пьян и нетвердо держится на ногах. Ситуация казалась ей скорее комичной, чем угрожающей, и она рассмеялась бы, если бы могла дышать.

– Дорогая мисс Гримальди, нехорошо противиться страсти монарха приютившей вас страны. – Она чувствовала на своем лице его горячее зловонное дыхание. Только бы не потерять сознание! Ей было уже не до смеха.

Мокрые губы прикоснулись к ее губам, и Татьяну едва не вырвало. Потом он запустил толстые пальцы в вырез платья.

– Какая молодая и упругая грудь! Позвольте мне…

Она ухватилась руками за оба конца его галстука, намереваясь задушить его, и, ловя ртом воздух, потянула за концы изо всех сил, но хитроумный узел галстука развязался, и все ее усилия пошли насмарку. Принц-регент хихикнул и снова навалился на нее.

Татьяна почувствовала, как его бедра трутся о ее тело. Она, конечно, понимала, что человек в его состоянии не сможет довести до конца акт насилия, однако понимала и другое: если обстоятельства этого свидания когда-либо станут достоянием гласности, ее репутация будет погублена. А тут еще Лукас, который и без того считал ее способной на многое… Разве удастся ей убедить его, что все происходило против ее воли?

Сама не своя от страха, Татьяна вцепилась ногтями в щеку принца, но он лишь рассмеялся и одной рукой сжал ее руки над головой.

– Люблю темпераментных девушек, но все хорошо в меру…

И тогда Татьяна плюнула ему в лицо. В ответ Принни злобно взглянул на нее, утер слюну с подбородка и замахнулся кулаком.

Удар был такой силы, что, казалось, покачнулась комната, и все же почему она не ощутила боли? Именно в этот момент Лукас Стратмир, успев схватить принца за шиворот, приподнял его в воздух и швырнул на пол.

– Боже мой! – выдохнул мерзкий сластолюбец, стукнувшись подбородком о ковер.

Лукас собрался повторить удар, но Татьяна схватила его за руку.

– Не надо, пожалуйста…

– Клянусь, я вытрясу из него душу! – прорычал Лукас.

Принни с трудом поднялся на колени.

– Только попробуй! Я непременно позабочусь о том, чтобы тебя повесили, и сделаю это с превеликим удовольствием!

– Ах ты, мерзкий жирный боров…

– Лукас, перестань! – воскликнула Татьяна. – Этот слизняк не стоит твоего гнева.

– Ты права. – Лукас поднял ее с кресла и окинул гневным взглядом ее измятое платье, растрепанные волосы…

– Послушай, – принц, кряхтя, поднялся на ноги, – меня заверили, что девчонка сама этого желает!

Лукас угрожающе прищурился:

– Лжешь, негодяй…

– Клянусь, это правда – мне об этом сообщила дама, которая ее сопровождала.

Татьяна вздрогнула.

– Возможно, так все и было, – шепнула она.

– Вот именно, – подхватил принц. – Ваша знакомая подошла ко мне, когда мы возвращались с лужайки, и сказала, что вы по мне с ума сходите! Вот почему, когда я заметил, что вы не вернулись вместе с остальными, нашел вас здесь, и вы так мило поблагодарили меня за спасение… – Принни поправил манжеты и сбившийся тюрбан. – Уж не считаете ли вы, что для того, чтобы завоевывать сердца, мне нужно прибегать к насилию? Полно! Стоит пальчиком поманить, и любая женщина в моем королевстве бросится мне на шею!

– Только не я! – решительно заявила Татьяна.

Старый распутник усмехнулся:

– До поры до времени, дорогая. Мое обаяние возрастает с каждой новой встречей. Надеюсь, вы не обиделись? Считайте, что произошла небольшая ошибка.

– Ничего, мерзавец, когда-нибудь ты свое получишь, – угрожающе пробормотал Лукас. – Я от всей души надеюсь увидеть это своими глазами. – Он накинул на плечи Татьяны свой плащ. – Пойдем поскорее отсюда.

– Приезжайте в любое время, мисс Гримальди! – весело крикнул принц им вслед.

Пока они стояли в ожидании кареты, Лукас не проронил ни слова; затем он в полном молчании усадил ее, сам сел напротив и с каменным лицом уставился в окно.

– Клянусь, – наконец прервала молчание Татьяна, – я не давала ему ни малейшего повода. Не могу представить себе, зачем было леди Борнмут так порочить меня?

– Полагаю, она надеялась сделать из тебя еще одну миссис Биверс! – резко ответил Лукас.

– А что именно случилось с миссис Биверс?

– То же самое, что почти случилось сегодня вечером с тобой. Только Принни вдобавок наградил ее еще кое-чем, чтобы помнила. Сифилисом.

– Силы небесные! – Татьяна вздрогнула под его плащом. – Но какую выгоду может извлечь из этого леди Борнмут?

– Она надеялась устранить хотя бы одно препятствие на пути к замужеству своих дочерей.

– Неужели женщина может быть такой бессердечной!

Дождь, припустив сильнее, громко застучал по крыше кареты.

– А что ты скажешь о моей матери, которая отправила тебя туда?

Гром ударил с такой силой, что задрожали стекла в окнах кареты, и Татьяна зажала уши руками.

Лошади, испугавшись, заартачились, и ей показалось, будто что-то большое и тяжелое свалилось на крышу кареты, потом промелькнуло за окошком и шлепнулось в дорожную грязь.

Лукас приподнялся на сиденье и крикнул:

– Бронтон!

Ответом ему было молчание.

– Похоже, Бронтона застрелили, – со странным спокойствием сказал он. – Пожалуйста, не высовывайся.

Ударом ноги Лукас распахнул дверцу.

Снова прозвучал хлопок, потом еще один. Выстрелы были похожи на фейерверк.

Татьяна прижалась лицом к стеклу, но сначала не могла разглядеть ничего, кроме тьмы и капель дождя на стекле. Потом она увидела Лукаса, склонившегося над человеком, лежащим на дороге. Время от времени из темноты раздавались выстрелы; и Лукас отстреливался, а потом потащил тело к карете.

Татьяна открыла дверцу, и Лукас втиснул кучера внутрь.

– Он мертв? – Глаза девушки расширились от ужаса.

– Не знаю.

Выйдя наружу, Лукас направился к лошадям, однако Татьяну его слова ничуть не успокоили. Господи, разве он сможет и отстреливаться и править лошадьми одновременно? Сбросив с себя плащ, она перелезла через Бронтона и выскользнула из кареты.

– Назад, черт бы тебя побрал!

Но она уже вскарабкалась на козлы.

– Брось мне поводья и садись сам!

На мгновение ей показалось, что Лукас начнет спорить, но в этот момент раздался еще один выстрел, заставивший его дернуться и схватиться рукой за шею.

Татьяна наклонилась вперед и на ощупь отыскала вожжи.

– Ну же, ради Бога, забирайся скорее! – крикнула она.

Лукас забросил ногу на приступок и прижался спиной к стенке кареты.

– Эге-гей! Пошевеливайтесь, клячи! – Татьяна хлестнула гнедых вожжами, и они рванули с места как раз в тот момент, когда в ночном воздухе снова засвистели пули.

Лукас отстреливался наугад. Потом ему пришлось перезарядить пистолет, действуя одной рукой, и Татьяна услышала, как он застонал от боли.

– Ты ранен? – крикнула она.

– Гони!

– Но я не знаю, куда ехать!

– Туда, где есть люди и свет.

Это означало – в город. От непривычного напряжения у нее заболели плечи, но она из последних сил сжимала вожжи.

Наконец вдали показались огни газовых фонарей, и Лукас, повернувшись, взобрался на козлы и уселся рядом с ней.

– Сколько их было? – прерывающимся голосом спросила Татьяна.

– Не знаю, не разглядел. Но по крайней мере одного я уложил.

– Это разбойники?

Лукас покачал головой:

– Они поджидали именно эту карету.

Судя по топоту копыт сзади, их пытались догнать, и Лукас снова выстрелил. В темноте испуганно заржала лошадь. Гнедые шарахнулись в сторону, перестав слушаться.

– Гони! – крикнул он.

– Пытаюсь! Эге-гей! Пошевеливайтесь!

Карета опасно наклонилась на повороте, едва не налетев на каменное ограждение. От ветра и дождя пряди волос упали Татьяне на глаза, но она не осмеливалась ни на секунду выпустить вожжи. Лошади неслись как безумные. Еще несколько сотен ярдов – и они выскочат на пирс.

– Ты сумеешь заставить их свернуть? – спросил Лукас, взглянув вперед.

– Сумею. – Она напрягла все свои силы, и гнедые, подчиняясь, замедлили бег.

Лукас с одобрением взглянул на нее.

– Теперь можно не спешить? – спросила Татьяна, когда они оказались на освещенной фонарями улице.

– Еще рано. Гони прямиком к отелю «Савой» – там есть швейцар у входа и наемные экипажи. Они не осмелятся сунуться туда.

– Но кто все-таки это был? – начала она и вдруг замолчала, увидев при свете фонаря кровь на его воротнике. – Боже мой, Лукас! Ты ранен?

– Пустяковая царапина.

От волнения Татьяна выпустила из рук вожжи, и он подхватил их свободной рукой.

– Держись. Не подводи меня.

Когда карета остановилась перед входом в «Савой», улица позади них была пуста, и они решили продолжить путь.

На Креснт-стрит было темно, но едва они подъехали к дому номер десять, в окнах верхнего этажа зажегся свет. Сми-терс открыл дверь в тот момент, когда Лукас спрыгнул с козел кареты.

– Сэр! Мы не ждали…

– Заткнись и позаботься о Бронтоне. В него стреляли.

– Стреляли? – Дворецкий словно прирос к месту, и Татьяна с удовлетворением увидела, как Лукас хлопнул рукой по его надменной физиономии.

– Да, стреляли, болван ты этакий! Пошли кого-нибудь за доктором Трэвисом, да поживее! И пусть Джем хорошенько накормит лошадей – они сегодня показали, на что способны… – Повернувшись к Татьяне, он снял ее с подножки и замер, не убирая рук. – И ты тоже. – Он наклонился к ней и только было хотел прикоснуться губами к ее губам, как в вестибюле появилась графиня.

– Лукас! Татьяна! Господи, дитя мое, что ты сделала со своим платьем?

Лукас поклонился ей, и Татьяна в ужасе увидела, как по его шее стекает струйка крови, смешиваясь с дождевой водой, капающей с темных волос.

– Полюбуйся, мама, результатами твоей затеи. – Лукас пошатнулся, и Татьяна протянула руки, чтобы поддержать его. – Я бы с удовольствием выпил кларета, – сказал он заплетающимся языком.

– Силы небесные! – срывающимся голосом воскликнула Далси. – Кажется, это кровь!

– Он хочет выпить. – Татьяна помогла Лукасу переступить через порог. – Какой диван вы не боитесь испортить?

Далси не медлила ни минуты.

– Какой угодно, – сказала она и взяла сына за руку. – Надеюсь, ты не убил Принни?

– Нет, о чем очень жалею. – С этими словами Лукас рухнул на ковер у ног матери.

Глава 18

Доктор Трэвис, прибывший с достойной восхищения быстротой, в первую очередь, по настоянию Лукаса, осмотрел Бронтона, у которого пуля застряла в плече. Только после того, как пулю извлекли, Лукас позволил заняться своей раной.

– Царапина, – подтвердил доктор, делая перевязку, – но вы потеряли много крови. Рекомендую крепкий бульон и, если потребуется, лауданум…

– Надеюсь, не потребуется.

– Вам повезло, – строго сказал доктор, – отклонись пуля на один дюйм, и она задела бы позвоночник. – Он не спеша собрал свои инструменты. – Два огнестрельных ранения. Придется сообщить об этом констеблю.

– На нас напали разбойники, – попыталась объяснить Татьяна.

– В Брайтоне нет разбойников, – непререкаемым тоном заявил доктор.

– Но сегодня они были. Вы спрашивали Бронтона, кучера?

– Он считает, что в него ударила молния.

Лукас рассмеялся.

– Может быть, всех нас поразила молния? Так и запишите в вашем отчете.

– Меня удивляет ваш юмор, сэр, – сдержанно заметил доктор. – После того как вы заглянули смерти в глаза, можно бы было ожидать, что вы станете…

– Более серьезным?

Татьяна, не сдержавшись, фыркнула, и Трэвис нахмурился:

– А что касается вас, молодая леди, то, если не ошибаюсь, вы находитесь на грани истерики. Я вернусь утром; надеюсь, к тому времени вы оба придете в себя.

Видя, что Лукас готов сказать в ответ что-то резкое, Татьяна поспешила вмешаться:

– Мы сделаем все, как вы говорите.

– Надеюсь. Нельзя допускать, чтобы в людей стреляли на набережной Брайтона.

Когда он ушел, графиня накинула на плечи Татьяны шаль.

– Тебе следовало бы пойти и переодеться, дорогая, – сказала она.

– Сначала расскажи, мама, о чем ты думала, посылая ее туда в сопровождении леди Борнмут?

– Мы поговорим об этом утром, после того как вы отдохнете.

– Мы поговорим об этом сейчас! – Судя по тону, Лукас был настроен очень решительно.

– Я… я была нездорова. Спроси Тернер. Надеюсь, тебе понравился павильон, дорогая девочка, и…

– Принц-регент попытался изнасиловать ее, – мрачно перебил Лукас.

– Принни? – воскликнула графиня. – Нет, не верю! Он – никогда! Разве что ему дали повод думать…

– Леди Борнмут шепнула этому негодяю, что Татьяна горит желанием прыгнуть к нему в постель.

Далси застыла на месте.

– Антея? Какая мерзавка! Но, Лукас, не думаешь же ты, что это я подучила ее?

– Нет, разумеется, эта выдумка – плод ее больного воображения. Но ты отправила Татьяну в логово льва – одну и без защиты!

Глаза Далси, так похожие на глаза сына, на мгновение остановились на Татьяне; потом она отвела взгляд в сторону.

– Я лишь хотела, чтобы она вращалась в самом изысканном обществе. Там масса достойных мужчин, с отличными манерами… О Господи! Он тебе ничего не сделал, дорогая?

– Не успел, – проворчал Лукас. – Слава Богу, я вовремя оказался там.

– Да, но как вам это удалось? – с любопытством спросила Татьяна.

– Благодари за это Каррутерс – она послала записку к лорду Рашфорду. Беру назад все свои высказывания про непригодность этой девушки – она настоящее сокровище, которым следует дорожить. Но сейчас речь не об этом. Мама, ты еще не объяснила мне, что заставило тебя выбрать в качестве сопровождающей дамы именно леди Борнмут?

Графиня молчала.

– Позволь подумать. Неужели… сто фунтов?

– Лукас! Если ты считаешь меня такой корыстной…

– Две сотни?

– Ты меня шокируешь своими инсинуациями.

– Не может быть, чтобы пять сотен?

– Что плохого в том, что я устроила приглашение для своей хорошей приятельницы? – не выдержала Далси. – Неужели обязательно из-за этого оскорблять меня?

– Тысяча? – удивленно воскликнул Лукас.

– Я не оказалась бы в таком критическом положении, если бы ты не был так прижимист!

– И все карточные долги. – Лукас бросил испепеляющий взгляд на графиню. – На этот раз после игры в карты у Паркеров прошлым вечером.

Далси опустила глаза.

– В этом нет ничего необычного… все так делают. – Она протянула руку Татьяне. – Но поверь, я и понятия не имела, что она устроит такую мерзость!

– Скажи спасибо, что я не раскроил ему череп. – Лукас поморщился. – Не увиливай, отвечай: Принни получает свою долю?

– Как ты мог такое подумать!

– Так получает?

– У него тоже есть расходы, – сердито заявила графиня. – Как у всех нас.

– Вас послушать, так и Иуду можно считать благородным человеком…

Графиня возмущенно фыркнула и подхватила юбки.

– Я не намерена оставаться здесь и выслушивать оскорбления от человека, который затеял перестрелку на набережной Брайтона.

– Правильно, – согласился Лукас. – Тем более что у тебя мало времени. Предстоит еще уложить вещи.

– Уложить вещи? – не поняв, переспросила графиня.

– Да. Завтра вы покидаете эту клоаку. Рано утром.

Далси схватилась за сердце.

– Уехать? Но куда?

– Конечно, в Сомерли-Хаус.

– Мы не можем уехать сейчас, в самый разгар сезона!

– Считай это наказанием за свою жадность, мама.

Графиня попробовала применить обходной маневр.

– Можешь наказывать меня, если тебе так хочется, – надменно заявила она, – но не заставляй страдать Татьяну. Она трудилась в поте лица ради успеха, и ты не можешь лишить ее справедливой награды. Если она возвратится в Дорсет, то потеряет целый месяц, не говоря уже о том, сколько времени нам потребуется, чтобы приготовиться к лондонскому сезону в таком захолустье.

– О Лондоне тоже забудь, по крайней мере на эту зиму.

– Забыть о Лондоне? – Далси схватилась за голову. – И все из-за незначительной ошибки в оценке ситуации?

– На днях кто-то пытался напасть на Татьяну в парке. Сегодня предприняли новую попытку. Эти люди думали, что ты находишься в карете вместе с ней.

Татьяна внимательно слушала, стараясь уловить ход его мысли.

– Вы полагаете, что между этими нападениями есть связь? – спросила она.

– Трудно было бы думать иначе.

– Но зачем кому-то потребовалось причинять вред Татьяне? – в смятении воскликнула графиня.

– Именно это я и намерен выяснить. Не следовало мне уезжать из России, не узнав побольше о том, что за сокровище доверил Казимир моему попечению.

– Значит, ты едешь в Россию? Но это невозможно! Именно тогда, когда у меня появилась надежда устроить твое счастье! – В отчаянии качая головой, Далси бросилась в кресло. – И потом, почему ты думаешь, что мы будем в безопасности в Сомерли, когда ты уедешь?

– Я все предусмотрел. Ты сегодня же напишешь миссис Катберт, леди Паркер и всем прочим, кого это может касаться, и сообщишь им, что вам с Татьяной пришлось срочно поехать в Италию в связи с неожиданной болезнью одной из ее родственниц, а Татьяна сообщит то же самое Сюзанне, Фредди и другим своим друзьям. Тимкинс наймет дюжину крепких парней, чтобы охранять дом – их можно также использовать, чтобы вскопать землю в розарии. – Лукас виновато взглянул на Татьяну. – Боюсь, тебе там будет до смерти скучно: ни посетителей, ни верховых прогулок, ни развлечений.

– Но я могла бы поехать с вами, – робко предложила она.

– Ей будет скучно? – возмущенно переспросила Далси. – А каково будет мне?

– Ты потеряла право на то, чтобы учитывались твои интересы, когда нынче вечером продала Татьяну дьяволу.

Графиня собралась было протестовать, но, заметив гнев в глазах сына, передумала и гордо удалилась вверх по лестнице.

Лукас снова перевел взгляд на Татьяну.

– Спасибо за предложение, но я все же поеду один. Пиши мне на адрес посольства в Санкт-Петербурге.

– Милорд…

– Ты сегодня называла меня Лукасом. Я хотел бы снова услышать, как ты делаешь это.

– Лукас, не уезжай.

– Возможно, в твоих силах убедить меня.

– Каким образом?

Он взглянул на нее, поманил к себе и указал пальцем на свои губы. Татьяна отвела взгляд.

– Что такое? Ты отказываешься поцеловать меня, когда я собираюсь рисковать ради тебя своей жизнью?

– Лучше бы ты отослал меня назад.

– Извини, этого я не могу сделать. Когда в меня стреляют, я воспринимаю это как личное оскорбление.

– Что ты надеешься там выяснить? – спросила она. – Что за сумасбродная затея!

– Поживем – увидим. Подойди сюда.

Татьяна неохотно приблизилась к нему и, приподнявшись на цыпочки, прикоснулась губами к его щеке.

– Вот твой поцелуй. Храни тебя Бог.

Он поймал ее за локоть.

– Даже своих собак ты целовала горячее!

Проговорив это, Лукас с нежностью прикоснулся губами к ее губам. Он смотрел в ее глаза, словно пытаясь заглянуть ей в душу. Она тоже смотрела на него, понимая, что ее дальнейшие действия навсегда изменят судьбы каждого из них.

– Лукас, – запинаясь прошептала она. – Ох, Лукас…

Буря разразилась внезапно и яростно. Он целовал ее шею, плечи, глаза; его поцелуи обрушились на нее, как недавно обрушился на них обоих дождь.

Пальцы Лукаса зарылись в ее роскошные волосы.

– Если бы ты только знала, как давно мне хотелось сделать это! – воскликнул он и рассмеялся, когда длинные белокурые пряди накрыли их, словно занавес, навсегда отделивший его от прошлого.

Подхватив Татьяну на руки, Лукас закружил ее по комнате, прижимая к себе так крепко, что она чувствовала, как бешено бьется его сердце.

– Татьяна. Какое милое имя, – пробормотал Лукас, нежно прикасаясь губами к ее уху. Затем он прервал танец и, держа ее на расстоянии вытянутой руки, стал с улыбкой вглядываться в нее. Его пальцы, прикоснувшись к ее шее, скользнули ниже, под промокший от дождя шелковый лиф платья. – Какая ты красавица! – Его большой палец прикоснулся к затвердевшему соску, и она охнула, почувствовав, как его прикосновение отдалось во всем теле, заставив ее задрожать от желания. Взяв в ладонь ее грудь, он прижался к ней губами сквозь шелк, описывая языком круги вокруг соска. Потом, снова подняв, Лукас отнес ее на диван и, едва успев уложить, принялся развязывать шнуровку на платье.

В этот момент на лестнице раздались шаги. Покраснев от смущения, Татьяна едва успела высвободиться.

Появившись в дверях, Далси удивленно подняла брови.

– У меня… неожиданно закружилась голова, – пролепетала Татьяна. – Лукас был так добр… – Она замолчала, не договорив, потому что увидела сожаление и даже гнев в его глазах. Что она натворила! Теперь он подумает, что она его не любит. Но что еще она могла сказать?

Некоторое время все молчали, потом Лукас резко поднялся на ноги.

– Если хотите, кузина, я могу отнести вас наверх в вашу комнату.

Татьяна покачала головой:

– Нет, нет, спасибо. Мне уже гораздо лучше. В этом нет необходимости. – Отвратительные, ничего не значащие слова… Она чувствовала в их глухих звуках последние догорающие искры их страсти, обратившейся в ничто, как огоньки фейерверка над морем.

– В таком случае, – заявила графиня, – тебе лучше подняться наверх и качать собирать вещи, дорогая.

– Да, миледи. – Татьяна с трудом поднялась с дивана, прошла мимо Лукаса, стараясь не вспоминать вкус его губ и прикосновение его рук.

У двери она обернулась.

– Благодарю вас за то, что спасли меня сегодня, кузен.

– Не стоит, – сказал он в ответ, и от этих слов у нее заныло сердце.