Текст книги "Очерки душевной патологии. И возможности ее коррекции соотносительно с духовным измерением бытия"

Рассмотрев возможные типы реализации эротической энергии, обозначенные нами как СТАТИЧЕСКАЯ ЛЮБОВЬ, ДИНАМИЧЕСКАЯ ЛЮБОВЬ и СЛАДОСТРАСТИЕ, мы можем предположить, что в динамической системе миропонимания, только то, что мы описали как ДИНАМИЧЕСКАЯ ЛЮБОВЬ является подлинным, праведным и достойным образом человеческого существования. СТАТИЧЕСКАЯ ЛЮБОВЬ представляет собой лишь потенцию истинной любви, некое неопределенно хрупкое бытийное состояние, а СЛАДОСТРАСТИЕ характеризуется движением «от», импульсом к небытию, символической фиксацией на себе отжившем. Жизнь торжествует в движении навстречу, смерть есть апофеоз страха быть. Осуществление жизни невозможно без любви. Настоящая человеческая жизнь вслед за ступенью «мужество – быть» (П. Тиллих) раскрывается как «отвага – любить». Именно в этом состоит добрая весть Евангелия – «В любви нет страха, но совершенная любовь изгоняет страх, потому что в страхе есть мучение; боящийся не совершен в любви. Будем любить Его, потому что Он прежде возлюбил нас» (1Ин 4:18—19).

ИСТОЧНИКИ:

Антоний, митрополит Сурожский «Таинство любви» СПБ-Сатисъ, 1994

«Добротолюбие», в 5 тт. том 2, Троице Сергиева Лавра, 1992

Соловьев В. «Смысл любви»/Русский эрос или философия любви в России. – М.1991

Козырев Ф. «Церковь и пол», СПб, 2003

Флоренский П. А. «Столп и утверждение истины». М., 1990.

Фрейд З. «Три очерка по теории сексуальности», М.1990

E.[битая ссылка] Fromm «The Art of Loving», NY, 1956

Tennov D. «Love and Limerence» Scarborough House Publishers,1999,

van Kaam А. «The Fantasy of Romantic Love», Pittsburgh, 1961

van Kaam A. «Transcendence Therapy», NY, 1995

Zizioulas John D. «Being as communion» NY, 1985

«Седьмая сила» психологии – актуализация духовных ресурсов личности в парадигме христианских вероучительных традиций

Историками и методологами введено условное хронологическое деление западной, преимущественно американской психологии и психотерапии на следующие этапы, обозначаемые термином «Force», что можно приблизительно перевести как «наступление», «прорыв» или «движущая сила».

Первый из них – психоанализ различных модификаций, расцвет которого приходится на 20—30 годы прошлого столетия, второй – бихевиоризм и когнитивные методики, доминировавшие в 40—50-е десятилетия, третий – «экзистенциальная и гуманистическая психология», получившая распространение в 60-х, четвертый: трансперсональные и new age подходы – 80—90годы, провозгласившие дословно – «Четвертая сила психологии призвана понимать и и способствовать развитию «высших состояний сознания, «сверх-человеческих» способностей, универсальных свойств, энергий, сущностей и синергических реакций»5454
  Psychosynthesis Digest Vol. I, No. 1, Fall/Winter 1981 Psychosynthesis in Western Psychology by Douglas Russell, M.S.W.


[Закрыть].

Относительно «5-ого прилива волны», предположено, что его характеристикой является прагматическая бизнес – т.е. утилитарная – составляющая процесса не столько помощи, сколько «коучинга», выражающегося в стремлении «распространить движения духа на креативное функционирование в повседневной и рабочей активности для достижения максимальной экологичности»5555
  Business Psychology Club. Internet: http://www.ecademy.com/module.php?mod=club&c=1253


[Закрыть]. Этот подход предусматривает использование психологических ресурсов не для облегчения страдания, но повышения эффективности, работоспособности и через это подъем «качества жизни» – характеристики являющейся самодовлеющей в этих методиках. Сюда же, по нашему мнению можно отнести НЛП и движения тренингов типа «Лайф Спринг» или «Синтон», основанием к чему будет технологичность, унитарность и утилитарность, лежащие в их основах.

Известный нью-эйдж автор Кен Уилбер, вводит категорию 6-ой волны, берущей начало от 4-ого трансперсонального «форсажа», но здесь декларируется смерть всей академической психологии, кроме той, что зиждется на «волнах, потоках, состояниях и самости», цитируя название работы «Waves, Streams, States, and Self – A Summary of My Psychological Model»5656
  «Waves, Streams, States, and Self – A Summary of My Psychological Model» by Ken Wilber. Internet: http://wilber.shambhala.com/html/books/psych_model/psych_model8.cfm/


[Закрыть]. В этой же парадигме звучат призывы к объединению психотерапии с йогическими практиками5757
  «Maslow’s Needs Hierarchy and Advanced Yoga Psychology» by Swami Jnaneshvara Bharati. Internet: SwamiJ.com Home Page


[Закрыть], каббалистическими упражнениями (изыскания небезызвестного М. Лайтмана), астролого-зодиакальными интерпретациями (множество Интернет ссылок) и … «имя им легион».

К счастью, пока невостребованным осталось именование 7-го «прорыва», чем мы, с долей иронической условности, воспользуемся, усвоив ему основную характеристику – апелляция к духовному опыту человечества, выраженному в устоявшихся религиозных традициях. От предшествующей «интегрально-эзотерической экспансии» этот подход отличается прослеживаемой выводимостью теоретических посылок, логической прозрачностью и научным благородством преемственности опыта, выверенной «трезвенностью», авторитетной «соборностью», недопущением дурного плюрализма «от ветра головы своея», верностью здравому смыслу без «прелести и мечтаний» и смиренному признанию собственной гносеологической ограниченности, преодолеваемой диалогической помощью Свыше.

Подобно тому, как «6-я сила» является преемницей «4-ой», психология «7-ой силы» произрастает из 3-й – гуманистической и экзистенциальной, однако с принципиальным отличием – здесь нет самодовлеющего антропоцентризма, бытие личности рассматривается в силу ее отношения к Высшему, к Тайне, как стоящей за пределами понимания так и готовой к контакту, взаимодействию, диалогу. Здесь нет поиска чудес и стремления к сверх-человеческим способностям. Здесь руководствуются принципом – «Рассчитывать на чудо так же глупо, как и отрицать его возможность».

Нам представляется, что так же, как терапевтическую сущность психоанализа можно выразить в одном фройдианском афоризме: «Там где доминировало ОНО, должно воцариться Я», то применительно к подходам «7-ого прорыва» справедливо следующее основополагающее утверждение, а именно:

Невротическое мышление часто строится по принципу: «Я такой же как все (в смысле обыкновенный, средний, здоровый, не заслуживающий страдания), но моя ситуация уникальна (необычна, патологична, несправедлива, непереносима)». В процессе хорошей терапии должно произойти переформулирование – «Я уникален, неповторим, способен к особым отношениям с миром, людьми и Богом, которые откроются мне благодаря ситуации, которая как раз типична и наверняка подобное, если не страшнее, уже переживали другие».

Следует отметить, что теоретические платформы психологических направлений 7-ой волны разнятся меж собой. С одной стороны представлены терапевтические следствия и эффекты, производные от практики актуального пребывания в классической религиозной традиции – «христиански-ориентированная психология», «православная» или «святооотеческая» психотерапия и т.п, в то время как с другой, акцент делается на феноменологию универсальных, имманентных личности, духовных явлений до стадии оформления их в идентифицированную вероучительную традицию. Назовем это «духовно-актуализирующей терапией».

Именно актуализация репрессированной духовности является «шибболетом», маркером, критерием, «фишкой» данного подхода. Если для психоанализа, родоначальника научной психотерапии, ведущим и исцеляющим моментом является инсайт, для бихевиоризма во главу угла ставится поведение, обеспечивающее максимально выгодные жизненные стратегии, гештальт-психологии кардинально важно обозначение и принятие контуров субъективного бытия, то экзистенциальному подходу присуще приглашение к прочувствованию фундаментальных бытийных основ.

Подобным же образом акцент на актуализацию духовного измерения человеческой личности в парадигме «7-ой волны» направлен на то, что клиент в сопровождении терапевта осваивает путь знакомства с теми составляющими его личности, которые доселе были незнакомы, репрессированы или искажены.

Но как же можно определить духовность в лексиконе психологии? Условно, выделим здесь следующие компоненты:

Аффективный – инициальное чувство благоговения. Это может быть внезапное восхищение великолепием явлений природы (атеизм), трепет перед промыслительными обстоятельствами жизненного пути (язычество), сладость эстетических символов (индуизм), вдохновение открывающейся четкостью интеллектуальных прорывов (буддизм) или героизмом самоотвержения (ислам), умиление жертвенной любви (христианство).

Когнитивный – интенсивному эмоциональному переживанию усваивается смысл и становясь приоритетным оно структурирует дальнейшие жизненные обстоятельства применительно к нему – ближе, дальше, ценнее, малозначимее.

Мотивационный – задействование волевых механизмов для реализации ценностных установок. Личность испытывает необходимость в действии для реализации ценностей. Тогда обостряются нравственные требования, становится насущным понятие долга и обязательства, манифестируют явления аскетизма как преодоления несоответствующих этим ценностям качеств.

Аффирмативный, диалогический, трансцендентный – Личность, целокупно вовлеченная в процесс ждет подтверждения, ответа, дальнейшего приглашения Вверх. Здесь заканчивается имманентная личности «духовность» и начинается «религия», открывающая возможность неложной, надежной, проверенной опытом предшествующих поколений связи, слышания, пребывания вместе, объединения без потери себя – любви.

Сравнительно с транс-персональными подходами «4—6х терапий», представленными С. Гроф, К. Уилбер Ошо, Гурджиев и прочими представителями «эры Водолея». данное направление конституировано следующим.

Принципиальное отличие «доброкачественной» духовности состоит в ее опоре на традиционность, используя социологический термин, или «соборность», заимствуя богословский термин. В случае мистического трансансперсонального New Age «психотерапевтического» опыта акцентируется безотносительная ценность индивидуалистических «мета-переживаний», вплоть до серьезного обсуждения «пре-натальных матриц», влияния НЛО, вульгаризации кабалистики и йоги, в то время как религиозно-ориентированные психотерапии предназначены для интерпретации ситуации страдания индивидуального клиента исходя из совокупного опыта преодоления такового человечеством в его вероучительных традициях.

Почему наш подход настаивает на таком фундаментальном понятии как «традиционная религиозность»? Для этого надо присмотреться к современности. Любое явление имеет, подобно монете две стороны. В аверсе нынешнего исторического этапа небывалое доселе торжество удобства, скорости, изощренности прикладного ума. Девизом наших времен несомненно является технологичность. Она выступает в виде реализующихся схем, алгоритмов, программ и стратегий. За это приходится расплачиваться реверсом – репрессированием непредсказуемости, спонтанности, детскости, удивленности, чувства чуда.

На ранних этапах культуры возможность чудес встраивалась в повседневность, на страницах классических произведений мы видим вплоть до Средних веков регламентации для явлений, ныне кажущихся нам малореальными. Так апостол Павел четко прописывает в своих посланиях, когда следует говорить «на иных языках», а когда пророчествовать, а Иаков твердо предписывает исцеления через наложения рук. Пророк Мухаммад летал по воздуху, рыцари бились с драконами, и люди не видели в этом ничего, что не заслуживало бы доверия.

Может быть, известное простодушие в хорошем смысле сохранилось еще в азиатских цивилизациях, отсюда и феномены йогов Индии, хилеров Филлипин, боевых искусств Дальнего Востока.

Но для столбовой, (читай западной) дороги цивилизации, по мере развития технологичности, чудо из необычного, но реального, становится чем то несбыточным, фантастическим. Теряются, игнорируются понятийные категории возможности сверхъественных событий, чудеса репрессируются, или по защитным механизмам переходят в разряд сказок, нелепость которых очевидна взрослым. Мы, не могущие ничего внятно объяснить, просто проходим мимо чудесного, не видя тайн на каждом шагу – появления дерева из семечка, рождения ребенка от совокупления, несомненного исцеления от веры в него («Раковый корпус» Солженицына). И когда кто-то из нас начинает непредвзято задумываться об этом, мы склонны записать его в чудака, фантазера или душевнобольного.

И только в традиционных религиях, к чему мы еще относимся с достоверной серьезностью, сохраняется это ощущение возможности нелинейного отношения к миру. Именно здесь источники уравновешенного отношения к существующему, когда с уважением к науке сосуществует понятие Тайны, указаны пути к диалогу с Ней. То, что мы снисходительно именуем «магическим мышлением» есть не магия в смысле дурного оккультизма, но согласие на непознаваемость мира исключительно логикой, возможность проникнуться духом «вторичной наивности», когда инструментом бытия наряду с интеллектом становится нравственность, и на этом пути мы обретаем мудрость.

Ее содержанием становится важность простых вещей – то, что каждый из нас не одинок, но часть большего, причем парадоксально незаменимая часть, и как нас нет без Человечества, так и Человечества нет без нас. Те, кто были до нас и те, кто идет нам на смену – мы все нужны друг другу. Мы неполноценны без ближних, и эта щемящая потребность в них называется любовью. Мы недостаточны без познания себя, а оно приходит только через другого и Другого (с большой буквы). В IV-ом веке бл. Августин пишет: «В смятении сердце наше, доколе не успокоится в Тебе».

Имеет ли это отношение к психотерапии? Основополагающее! Или психотерапия становится Бл.. (подстилкой) падшего пост-буржуазного мещанства, льстя прихотям и похотям либертарианских миражей гламура, потакая капризам автономно-линостного снобизма, потворствуя дальтонизму техногенного мышления… Либо становитсяЖеной, мостиком, ангелом, актуализирующим полузабытые ценности достоинства, благородства, честности, исцеляя через сопричастность, подлинность, верность, добродетельность.

Здесь представляется уместным понятие «прикладное» или «клиническое» богословие. То, что постулировано – открыто, дознано, вымолено в конвенциональной религии может быть транслировано, с известной степенью адаптации, редукции, упрощения, но не вульгаризации на ситуацию страдания пациента. Терапия, таким образом, становится наукой и искусством герменевтики – толкования вечных истин применительно ко временной ситуации. От гомилетики (проповеди) ее отличает принципиальное отсутствие призыва к буквальному подражанию, а приглашение к совместному вчувствованию в элемент универсального традиционного духовного опыта.

Психологическая помощь такого рода направлена на преображение страдания в возможность внутри-личностного роста – в доброте, красоте, прощении, мудрости, любви. Правильно перенесенное страдание выводит человека на новые уровни как самопознания, так и смысла происходящего в мире и Выше. Свидетельства духовных поисков и находок человечества просеяны через сито веков и то, что осталось действительно истинным и ценным запечатлено в устных и письменных источниках вероучительной традиции. Катехизические истины, жития святых, те или иные аспекты богослужения могут открывать именно то, что значимо для нашего клиента в его патологической ситуации Критерием успеха терапии является потребность нелицемерной благодарности за перенесенный, пусть болезненно, опыт.

В спектре психотерапий этого подхода опыт духовных традиций используется как для совершенствования диагностико-этиологических моментов, так и для конструкции терапевтических методов.

В диагностическом аспекте можно привести пример, содержащийся в нашей работе «Психопатии и страсти»5858
  С.А.Белорусов «Психопатии и страсти» – «Журнал практического психолога», N.6, 1998.


[Закрыть]. Там аргументируется, что основным типам патохарактерологии соответствуют классические формы нравственных искажений, того, что в православной аскетике именуется «страстями», а в католической традиции – «восемь смертных грехов». Предполагается, что шизоидии соответствует гордость, истерии – тщеславие, эпилептоидии – гнев, паранояльно – застревающему типу – корыстолюбие, неустойчивому – блуд, психастеническому – уныние, гипотимному – печаль, гипертимному – чревогодие. Метод подобных рассуждений состоял в сопоставлении описаний личностных нарушений в психиатрической литературе (Э. Кречмер, К. Леогнард, М. Бурно) с феноменологией «страстей» приведенных в классическом аскетическом сборнике «Филокалия – Добротолюбие». Данный стиль клинического рассуждения позволяет выстраивать клиническую ось – от нравственной дисгармонии через патохарактерологическую девиацию к физиологическому нарушению и анатомической деструкции.

Далее, осуществляемое в практике «прикладное богословие», можно проиллюстрировать на следующей психотерапевтической стратегии. Основываясь, на аскетическом принципе «где случилось падение, там предварила гордость», специалист духовно-ориентированного подхода, сталкиваясь с характерологическим или невротическим патологическим признаком, предполагает наличие скрытого противоположного радикала и через обнаружение его «по принципу рычага» делает попытку воздействия на симптом, выступающий в качестве заявленного запроса клиента.

Клиент – девушка 23 лет, на протяжении последних трех лет не выходит из дома, так как в ситуации открытых пространств, скоплений людей, транспорта или любой непривычной ситуации испытывает приступы по типу панических атак. В беседе она насторожена, склонна к конфузливости и робости. Однако при тщательном сборе анамнеза выясняется, что до этих лет, когда после ряда стрессов запустилась программа немотивированных страхов, она была по ее словам «безбашенной» настолько, что участвовала в драках футбольных фанатов, а зачастую являлась их зачинщицей. Да и поныне, в отношениях с матерью, с которой отношения выстроены симбиотически, она нередко проявляет реакции капризности до брутальной грубости.

Клиентке предложено обращать внимание на появление малейших признаков раздражения в первые моменты их возникновения, что соответствует (разумеется в нисходящей проекции) аскетическому понятию прилога:

«Наперед бывает прилог (prosbolh – приражение, действие, когда брошенная вещь ударяет в то, на что брошена) … И прилог есть голый помысл, или образ какой-либо вещи, только что родившийся в сердце и представившийся уму»5959
  Прп. Филофей Синайский. «Сорок глав о трезвении» // Добротолюбие. Т. 3. Св.-Троицкая Сергиева Лавра, 1993. П. 34—36.


[Закрыть].

Вторым шагом, предполагая бессознательную гиперкомпенсацию энергетики гнева видимостью застенчивости, с ней пережит, продуман и прочувствован тезис авторитетного подвижника Аввы Дорофея «Смущение есть дело неразумия и гордости»6060
  Авва Дорофей, «Поучения и послания». Калуга 1895, стр.303.


[Закрыть]. Так у клиентки сформировано, на протяжении нескольких встреч, убеждение, что путем борьбы с агрессией, гневливостью, раздражительными реакциями, она получит избавление от приступов компульсивного страха. Терапия оказалась результативной – неделю спустя клиентка позволила матери отлучаться из дома, в то время как до этого боялась оставаться одна, а через месяц сама устроилась на работу неподалеку от дома. Трудность пользоваться метрополитеном пока остается, но терапия в описанном ключе, основанная на применении рекомендаций «духовного делания» продолжается.

Следующим примером трансляции аскетического опыта на терапевтическую реальность, мы опишем обращение к явлению так называемого «подвига юродства» и его перспективы для помощи при определенных психопатологических состояниях.

Феномен юродства почти специфичен для восточно-христианской (Православной) Церкви. Без сомнения, именно здесь он представлен в наиболее «чистом», а именно: преемственном, наполненным внутренней логикой т.е. экзистенциально «понятном», и иллюстративно-репрезентативном смысле.

Историческая дефиниция гласит: «Зародилось юродство в египетской пустыне в конце IV в., в монашеской среде. Оттуда оно распространилось сначала в Сирию и Палестину, где впервые попало на улицы городов. Смысл юродства нам видится в том, что оно методом „встряски“ напоминало христианам о взрывном, парадоксальном характере их религии. Подобная „шокотерапия“ была необходима лишь в тех случаях, когда православию не угрожали гонения или иноверческая опасность, когда оно „закосневало“ в своем качестве государственной идеологии»6161
  С.А.Иванов «Византийское юродство между Западом и Востоком». Internet: http://jurodstvo.upelsinka.com/shod/ivanov.htm


[Закрыть].

Этико-эстетическое определение этого явления звучит так: «Юродство – один из подвигов христианского благочестия, особый, парадоксальный вид духовного подвижничества, заключающийся в отречении от ума и добродетели (при полном внутреннем самосознании и душевной нравственной чистоте и целомудрии) и в добровольном принятии на себя образа безумного и нравственно падшего (безнравственного) человека»6262
  В. Н. Назаров «Юродство» По изданию: Этика: Энциклопедический словарь – М.: Гардарики, 2001. – с.602—603.


[Закрыть].

Феноменологически, юродство есть решительное «подражание безумству». Последовательная имитация неадекватности. Сознательная симуляция непотребства, шутовства, обнажения, абсурда. Произвольное воспроизведение сумасшествия.

Известный представитель «3-ей силы психологии» В. Франкл фактически инициировал это направление в искусстве профессиональной помощи, но стиль психологизирования без учета традиций духовного опыта человечества не позволил ему довести многообещающую и, может быть единственно действенную технику в экзистенциальном подходе, до теоретической полноты и максимума практической реализации. Метод нарочито шаржированного преувеличения симптомов невроза он характеризует так: «Задача парадоксальной интенции – взломать, разорвать, вывернуть наизнанку патологические механизмы… Парадоксальное намерение должно быть сформулировано в насколько возможно юмористической форме. Юмор дает возможность человеку занять дистанцию по отношению к самому себе и обрести тем самым полный контроль над собой. Мобилизация этой сущностной способности к дистанциированию и является собственно нашей целью в случае парадоксальной интенции»6363
  В. Франкл «Теория и терапия неврозов» в кн. «Человек в поисках смысла», М 1990.


[Закрыть].

Так сделаем еще несколько шагов, обогащенные знанием об особенностях духовных достижений наших предков. Разве не подвиг Ю. является апофеозом и крайней степенью «дистанциированности от самого себя»? Подтверждая это, священник И. Ковалевский восклицает: «Юродство – чрезвычайно трудный и опасный путь. Как, подражая иногда безрассудству людей самых низких, сохранять дух всегда возвышенный, стремящийся к Богу, – постоянно ругаясь миру, обнимать однако же всех совершенною любовью?! Наконец, как удержать себя от духовной гордости тому, кто, перенося столько оскорблений и лишений, сознает, что все это терпит он невинно и что он совсем не таков, каким его считают многие Это произвольное, постоянное мученичество, это постоянная брань против себя, против мира и диавола и притом борьба – самая трудная и жестокая»6464
  свящ. Иоанн Ковалевский «Юродство о Христе или Христа ради юродивые Восточной и Русской Церкви. Исторический очерк и жития сих подвижников благочестия.» Издание Лепта, 2000.


[Закрыть].

В. Франкл рекомендует юмор. Но духовно-актуализирующая терапия идет дальше, рекомендации для креативного использования пациентам становятся смелее, вплоть до практики нелепицы и мнимого аморализма. Теоретический базис данного подхода подтверждается следующим тезисом историка феномена юродства: «Юродивость есть безнравственность с целью поношения от людей для выявления противоречия между глубокой христианской правдой и поверхностным здравым смыслом и моральным законом с целью посмеяния миру»6565
  Г. Федотов «Святые Древней Руси» СПб., 1999.


[Закрыть].