Текст книги "Очерки душевной патологии. И возможности ее коррекции соотносительно с духовным измерением бытия"

Вторым приемом формативной техники является «narrative appraisal» то есть повествовательная переоценка. Это сердцевина консультативного процесса. Сигнифаеры есть только сырой материал. Смысл в том, чтобы оставаясь верными тексту клиента одновременно расширить его значение. Мы словно читаем между срок, стремясь докопаться до истинного значения слов. Мы разбиваем то, что стремился сказать клиент, его ожидаемый, интенционный смысл для того, чтобы высвободить неожиданное, ненамеренное значение. Это предлагаемая терапевтом попытка трансцендировать предлагаемый клиентом уровень осмысления, при этом клиент всегда имеет право сказать «нет». Повествовательная переоценка это то, что уводит взаимодействие от общего смысла к скрытому значению слов. Происходит переход от функционального к подлинному смыслу.

Третьей техникой формативного консультирования является задавание вопросов. Традиционная педагогика предусмаривает знание, которое дает ответы, однако другая модель познания исходит из принятия факта своего незнания. Согласно модели Сократа, приобретение знания есть воспоминание. Следовательно незнание есть то, что мы забываем или репрессируем. Наше незнание есть мотивированное забывание. Лакан часто употребляет выражение: страсть к незнанию. В процессе терапии консультант создает условия клиенту для того чтобы тот исследовал свое незнание или, вернее, мотивы своего сопротивления знанию. Принятие факта незнания требуется и от консультанта, но здесь он солидаризуется с клиентом.

Таким образом этот новый путь не предполагает ответов. Знание есть лишь отыскание факта сопротивления. Клиент нуждается в незнании консультанта. Он должен понять, что тот также как и он находится в незнании, что консультант не господин, не наставник. У него нет готовых рецептов. Консультант обладает реальным незнанием того что консультируемый знает бессознательно. Консультант, однако может предполагать где лежит сопротивление и как его можно обойти или взломать. Консультант приобретает знание из бессознательного клиента путем придавания смысла выражению этого бессознательного. Знание лежит там, где присутствует сопротивление. Знание эссенциально диалогично. Клиент принимает приглашение консультатанта к исследованию или отказывается от него.

Профессор Института Формативной Духовности Мари Бэирд курс занятий по формативному консультированию завершила такими словами: «Верьте в Тайну, которая единственная может спасти вашего клиента, особенно если он не верит в нее. Может быть это самое большее, что вы можете для него сделать.»

Возможности и лимиты религиозно-ориентированной психотерапии

Религиозно-ориентированная психотерапия (далее – РОП-терапия) является особой модальностью психологической помощи, направлением психотерапии, способом поддержки и оказания помощи людям, находящимся в ситуации страдания, болезни, кризиса и/или испытывающим потребность в более глубоком понимании значимости событий, происходящих с ними в процессе жизненного пути.

Соотносительно с другими модальностями, РОП-терапия предусматривает раздвижение смысло-образующих рамок контента психотерапевтического процесса, под которым мы подразумеваем условное «расширение терапевтического поля» как по горизонтали, так и по вертикали. «Горизонтальная» динамика простирается до рассмотрения возможностей взаимодействия нашего клиента с «миром невидимого». Это значит, что мы учитываем как благотворные, так и вредоносные последствия влияния таких персонифицированных факторов, находящихся за пределами терминологического аппарата академической психологии, которые известны традиционному богословию как «ангелы и бесы» (4). Вертикальная перспектива РОП-терапии включает в себя не только «проработку» наследственно деструктивных детерминаций, но и принятие во внимание базовой богословской предпосылки относительно продолжения существования «Я» клиента за пределами земной жизни. Это определяет выбор доминирующих ценностных мотиваций в терапевтическом процессе, осуществляемом «sub specie aeternitas» – «с точки зрения вечности». Подобная терапевтическая парадигма преодолевает границы конвенциональной «научной» психологии, позволяя автору современного богословского труда «Православная Психотерапия» утверждать, что «лечение человека заключается фактически в очищении ума, сердца, образа Божия, в возвращении ума к первородной и первозданной красоте. Когда ум становится храмом Духа Святого, мы говорим, что лечение было успешным». (16).

Исторически РОП-терапевтический подход продолжает и расширяет традицию экзистенциальной психотерапии, становясь ее преемником. Сутью последней является «приглашение к прочувствованию», помощь в преодолении тревоги, горя, вины и боли, их принятие и через это – восстановление поколебленных ресурсов ответственности, радости, отваги, вдохновения, творческого целеполагания и благоговения перед жизнью. Делая шаг вперед, РОП-терапия основывается на принципе актуализации духовного измерения личности, когда клиент в сопровождении терапевта проходит путь ре-интеграции тех составляющих его личности, которые доселе были незнакомы, репрессированы или искажены. (6).

Таким образом, в психологическое консультирование и психотерапию вводится понятие «духовности». Являясь в первом приближении совокупностью свойств, выделяющих человеческое бытие из остального мира, в традиционном богословии оно выводится из Откровения о Богоподобии человека и выражает его несводимую к нижележащим пластам бытия сущность. Христианский подвижник Макарий Египетский (4 век) пишет: «Высоко достоинство человека. Смотри, каковы небо, земля, солнце и луна: и не в них благоволил успокоиться Господь, а только в человеке. Поэтому человек драгоценнее из всех тварей, даже, осмелюсь сказать, не только видимых, но и невидимых тварей, ибо не сказал (о них) Бог: „сотворим человека по образу Нашему и подобию Нашему“, но сказал об умной человеческой сущности, разумея бессмертную душу». (20).

Мы предлагаем следующие этапы (блоки) рассмотрения «духовности» применительно к практике РОП-терапии (мнемоническая формула АКМЭ):

Аффективный – инициальное чувство благоговения. Это может быть внезапное восхищение великолепием явлений природы (духовность применительно к принципиальному атеизму); трепет перед неслучайными обстоятельствами жизненного пути (духовность, доступная языческому мировосприятию); сладость эстетических символов (с которыми неизменно связаны культовые практики индуизма); вдохновение открывающейся ясностью интеллектуальных прорывов (что характерно для различных вариантов буддизма) или героизмом самоотвержения (последовательная и бескомпромиссная прямота ислама); и, наконец, свойственное христианскому исповеданию умиление перед жертвенной любовью.

Когнитивный – присвоение смысла интенсивному эмоциональному переживанию, которое, становясь приоритетным, структурирует дальнейшие жизненные обстоятельства относительно этого смысла – ближе/дальше, ценнее/малозначимее.

Мотивационный – задействование волевых механизмов для реализации ценностных установок. Личность испытывает необходимость в действии для реализации ценностей. В связи с этим обостряются нравственные требования, становится насущным понятие долга и обязательства, манифестируют явления аскетизма как преодоления несоответствующих этим ценностям качеств.

Энергийный, аффирмативный, диалогический, трансцендентный – Личность, целокупно вовлеченная в процесс, ждет подтверждения, ответа, дальнейшего приглашения «Вверх». Здесь заканчивается имманентная личности «духовность» и начинается «религия», открывающая возможность неложной, надежной, проверенной опытом предшествующих поколений связи, слышания, пребывания вместе, объединения без потери себя – любви.

Понятие духовности в последовательной реализации его понимания приводит к необходимости логического обоснования термина «религия». В православном учебнике догматического богословия религия определяется как «живой, сознательный и свободный союз между Богом и человеком – союз богочеловеческий, которым необходимо предполагается снисхождение Бога к человеку и возвышение человека к Богу» (2). Применительно к психологическому регистру, религией также уместно обозначить традиционно сложившийся способ установления и поддержания отношений с реалиями, находящимися вне сферы обыденного эмпирического опыта. Эти отношения характеризуются паттернами веры, поклонения, благодарности и ответственности. Очевидно, психотерапевтическая функция является неотъемлемой составляющей любой исторической религии.

Следует учитывать, что существует тенденция вне-религиозного подхода к феноменам духовности. И здесь, признавая принцип актуализации духовности как основной характеристики РОП-терапии, надлежит обозначить четкую границу размежевания традиционно-религиозного подхода с так называемой «духовностью New Age» и соответствующими ей «транс-персональными» психологиями, представленными теориями и практиками эзотериков – Блаватской, Рерихов, Гурджиева, Ошо и др.; лидерами школ, производных от психологии – С. Грофа, К. Уилбера; а также прочих «учителей, провидцев, пророков и гуру эры Водолея». Представителей этого типа «духовности» можно распознать по одной или нескольким позициям из числа ниже перечисленных (в том числе по характерным фразам и лозунгам):

«В бога я, конечно, верю, но бог един. Ограничивать к нему пути – значит обеднять себя»

«Для пути к богу не нужны ни посредники, ни традиции, ни знание истории духовной жизни человечества, достаточно практиковать несколько несложных техник».

Использование выражений «работать» или «работать над собой» для называния опыта использования таких практик. Под этим понимаются разнообразные ритуалы, не несущие никакой нагрузки самоанализа, ни тем более покаяния: медитации, визуализации, физические упражнения (асаны, мудры, мантры).

Характерные девизы: «Вселенная дружественна», «Мысль материальна». Адепты данного направления не любят вопросов о разнице между Творцом и творением и избегают размышлений о посмертной участи человечества. При этом они узнаваемо реагируют на различные производные термина «эволюция». Учитывая, что в данной системе убеждения, вне зависимости от ее разновидностей, никогда не присутствует отличие Творца от творения, то данный термин становится ключевым. Для их суждений характерны размышления о «природе», экологии», «физике» и чрезвычайно настороженное отношение к фармакологии – «химии».

Преклонение перед природой, интерес к индивидуалистическим инсайтам, которые не могут быть верифицированы, к примеру, визионерские опыты «Розы мира», «Тайной доктрины», «Откровений Ангелов Хранителей», «Анастасии» и т. п. Интерес к тупиковым паранаучным дисциплинам типа астрологии, алхимии и т. п.

Подчеркнутая наукообразность и столь же подчеркнутый пиетет к диссидентам от науки (Ф. Капра, Н. Налимов, Э. Мулдашев), обратившихся к дилетантским исследования «непознанного». Введение наукообразных категорий типа «торсионных полей» или «энергоинформации».

При первичном контакте они восторженно видят в вас друга и потенциального единомышленника, при попытке задавать вопросы они отсылают к книгам, среди которые имена отечественных (Н. Правдина, Л. Виилма, М. Норбеков) и зарубежных авторов (Л. Хей, Н. Пил).

Акцент на успехе, позитиве, благополучии при «вытеснении» неоспоримых фактов присутствия в мире зла, бедствий и страдания в мире.

Подчеркнутая толерантность к невежеству «своих» авторов и ярость при упоминании критики как со стороны академической науки, так и со стороны традиционного богословия.

Избирательность в выборе друзей и партнеров, быстрая потеря интереса к критически мыслящим собеседникам.

Принципиальное отличие «доброкачественной» духовности РОП-терапии состоит в ее опоре на традиционность (говоря языком социологии), или «соборность» (как принято это называть в богословии). Здесь представляется уместным дополнительно определить понятие «прикладного» или «клинического» богословия. Богословие как точная наука находит свое эмпирическое подтверждение в том, что достаточно широко принимается в качестве смыслообразующей мотивации, обладая инспиративной, аффирмативной и регуляторной функциями. Иными словами, хорошее богословие побуждает к дальнейшему личностному развитию, укрепляет само – и миропринятие в достигнутой степени позитива и определяет как доброкачественность творческой рефлексии как в индивидуальном плане, так и в плане оптимизации социальных отношений.

Богословие в своих прикладных аспектах может быть идентифицировано и как человеко-словие. Теология трансформируется в антропологию потому, что, пробиваясь к познанию Творца, человек не может миновать себя, но обнаруживает Его на сокровенных глубинах собственной бытийности. В христианской традиции веры постулировано, что человек создан «по образу» и имеет назначение стать «подобием» Господа. Таким образом, теологически, Бог открывается нам Богом для нас, а то, каким Он является для Себя, является абсолютно недоступным для нашего разумения. Итак, в каком-то смысле можно предположить, что в традиционном богословии Бог, раскрываясь нам, свидетельствует нам более о нас, нежели о Себе. Свидетельства духовных поисков и находок человечества просеяны через сито веков и то, что осталось действительно истинным и ценным, запечатлено в устных и письменных источниках вероучительной традиции. Катехизические истины, жития святых, те или иные аспекты богослужения могут открывать именно то, что значимо для нашего клиента в его патологической ситуации.

Утверждаясь в пространстве, где большая часть потенциальных клиентов имеет явную или скрытую православную идентичность, обусловленную исторически и культурологически, специалисты нашей модальности также ориентируются на православную традицию Богопоклонения. Рассматривая топонимику Христианства среди других вероучительных традиций, следует принять во внимание следующие пункты, характеризующие как уникальность этого духовного явления, так и его ультимативную значимость для ментальной экологии.

Христианство, как оформившаяся религия, возникло в хронологически символическом временном пункте – 6 веков спустя после того исторического периода, который Карл Ясперс назвал «осевым временем человечества», когда происходило становление восточных религий; и за 6 веков до того, как появился Ислам, крупнейшая после Христианства религия, во многом определяющая нынешнюю расстановку мировой цивилизации. Если, будучи психологами, мы признаем сознательную или бессознательную детерминацию всех явлений психической жизни, то, распространяя принцип «обусловленности» на этот исторический факт, мы можем предположить его онтологическое значение в том, что Христианство являет собой хорошо сбалансированную позицию между тенденцией к медитативному «бесстрастию» восточных религий и прагматичной «пассионарностью» мусульманства.

Секулярное религиоведение предлагает довольно искусственное разделение между моно – и политеистическими религиями. Если таковую идентификацию еще возможно провести в догматико-теологической сфере, то применительно к религиозному мировоззрению отдельной личности это оказывается весьма затруднительным, потому что даже для самого строгого последователя монотеизма помимо Единого Творца существуют значимые духовные реалии, и для каждого формального политеиста свойственно выстраивать иерархию духовных сущностей, неизменно приходя к наиболее авторитетной для него фигуре, адресуя ей наибольшее поклонение. В Христианстве это явление противоречия снимается тезисом, сколь необъяснимым рационально, столь и узнаваемым экзистенциально, – догматом Единого Бога в троичности Ипостасей, позволяющем выстроить мировосприятие, исходя из приоритета меж-Ипостасной Любви.

Аксиологический контент признанных религиозных традиций базируется на некоторых общих принципах, как то: а) признание существования Высшего; б) возможность диалога с Высшим; в) необходимость ритуальных действий для реализации двух диалогических динамик – просьбы и благодарности Высшему; г) добродетель, как следование воле Высшего; д) целесообразность и красота мироздания свидетельствуют о благости Высшего. Вместе с тем, можно предположить доминирование определенных ценностных акцентов в той или иной традиционной религии. Тогда приоритетами духовности, определяющими их сущностный стиль, видятся: для шаманизма – поиск контактов с Высшим через его проявления в природе; для классического индуизма – поиск истины через соответствие красоты смыслу; для буддизма – принципиальная отрешенность от низшего для торжества Высшего; для иудаизма – верность открытому Свыше через следование предписаниям (талмудизм); для ислама – покорность воле Высшего вплоть до самопожертвования (шахида). Христианство включает в себя все вышеперечисленное, сообразуя это соподчиненным высшей ценностной ориентации – Любви.

Любое религиозное мировосприятие включает в себя предпочтительность форм выражения почтения, уважения, стремления к сопричастности Высшему. В этом вопросе мы также можем рассмотреть две полярные точки зрения. С одной стороны, очевиден синкретизм систем богопоклонения религий Востока, в маргинальных своих вариациях, содержащих такие явления, как возможность человеческих жертвоприношений (в прошлом) или «просветление» через сексуальные практики (Тантра-йога). С другой стороны, мы видим ислам, минимизирующий приемлемые формы экзистенциального диалога с Высшим, через множество запретов (изобразительного искусства) и тенденцией к крайней регламентации жизненного стиля адептов (шариат). Христианство же, в этом отношении, говоря языком современной психологии, – мультимодально и руководствуется словами блаженного Августина: «В главном – единомыслие, в остальном – свобода и во всем – любовь».

Примечательно, что любая религия, будучи имманентной факту человеческого существования, в качестве основного ставит вероучительный вопрос о посмертной участи индивида – участника человечества. И вновь мы сталкиваемся с тем, что в различных традициях он решается по-разному. В восточных религиях принята концепция реинкарнации с идеалом выхода «из сансары в нирвану». В Исламе наглядно и маняще прописана картина Рая (сады и гурии). Христианство предлагает более дерзновенный и более достойный человеческому бытию предел само-актуализации – не менее, чем «стать богом», то есть святоотеческое понятие «теозиса – обожения», выраженное максимой св. Афанасия «Бог стал человеком, чтобы мы стали богами».

Воспроизводя классическую в современной психологии теорию иерархии потребностей Абрахама Маслоу, согласно которой предположено, что человек при удовлетворении своих потребностей движется как по лестнице, переходя от низкого уровня к более высокому, попытаемся сопоставить эти уровни применительно к духовным традициям в соответствии с их психотерапевтическим потенциалом.

Тогда можно предположить следующие соотношения:

– физиологические потребности (выживание, осуществление функциональных мотиваций удачи и преуспевания) коррелируют с магически-шаманическим типом духовной ориентации;

– потребности в безопасности. В психотерапевтическом смысле понятие «угрозы» нейтрализуется концепцией «майи», признанием мира иллюзией, что свойственно индуизму, и снижается через добродетель следования долгу в разновидностях буддизма;

– потребность в принадлежности и поддержке ярче всего прослеживаются в ценностях Ислама, когда актуализируются мотивации принадлежности умме и следования шариату;

– потребности в уважении и признании отчетливо озвучиваются в традициях Иудаизма. В ортодоксальных его направлениях культивируется особая душевная близость соплеменнику и единоверцу посредством солидаризации через принцип: свой/чужой и соответственно различными правилами взаимодействия с окружающим миром исходя из данного принципа;

– потребность в самовыражении, является высшей в системе Маслоу и соотнесение ее с Христианством может быть оправдано, учитывая понимание смысла жизни христианина как динамики от «данности к заданности». Лишь в Христианстве существует учение о создании человека по «образу Божию» и жизненный процесс имеет призванием достижение «подобия Божиего».

В России постсоветского периода направление психологической помощи, основанное на религиозных, в первую очередь, традиционно православных ценностных мотивациях, стало быстро развиваться. Организовывались встречи, семинары, конференции психологов, проявивших интерес к данному предмету. Опубликованы монографии выпускников факультета психологии МГУ, принявших священство (19, 23). Вышло первое в России учебное пособие для вузов по христианской психологии. (22). Авторитетный «Московский Психотерапевтический Журнал» с 2002 года включает регулярный тематический номер «Православная Психология и Психотерапия».

В то же время выявилась конфронтация как во взглядах на психологическую терапию применительно к духовным аспектам жизни, так и в предпочтительности формата такого рода терапии. Распространенная в маргинальных церковных стратах позиция негативного восприятия светской психологии иллюстрируется следующим текстом: «Психология – это лженаука, которая сумела войти уже и в наше русское общество. И до такой степени, что даже проникла в ограду церкви: психологи становятся священниками, не покаявшись, не оставив психологические взгляды на душу.

…Психология от своего рождения была и есть богоборческая система. Она ловко скрывает это на первых этапах своего воздействия на людей – в конечных же своих методиках обучает поклонению бесам и сатане. Теории психологии – это мировоззрение сатаны». (26). На противоположном полюсе обнаруживаем мнение игумена Евмения, имеющего неожиданную для инока квалификацию НЛП-мастера – «Современное развитие психологии приводит к открытиям и разработкам методов лечения души человека, которые тем или иным образом на протяжении многих лет органически присутствовали в православной церковной жизни. В этих совпадениях мы имеем контактную область взаимодействия между современной психологией и пастырским душепопечением, благодаря которым неверующий психолог может воочию убедиться в том, что Церковь имела богатый опыт реальной психологической помощи еще задолго до того, как были сделаны фундаментальные научные открытия в области психологии, а пастырь – узнать о иных принципах душепопечения (т.е. психологической помощи), которые сформулированы в современной психологической науке» (14).

Следует упомянуть также взгляды и методы «церковно-приходских психологов», которые считают целесообразным «принимать только тех прихожан, которых направляет на консультацию батюшка. Перед началом работы, психолог, часто вместе с человеком, пришедшим на прием, молились перед иконами, прося Бога о помощи в работе. Но самое главное – это то, что человек, которому нужна помощь, имеет бесценную возможность исповедоваться, причащаться, читать Священное писание, молиться, посещать святые места». (3).

Ниже приведены своеобразные credo предлагаемые практикующими психотерапевтами коллегам, осуществляющим помощь в парадигме традиционной (христианской, православной) духовности (цит. из Интернет-источников, с сокращениями):

Д. Авдеев6666
  http://www.daavdeev.ru/principals.htm


[Закрыть]

Принципы православной психотерапии

1. Исповедание Православной веры и привнесение ее спасительной Истины и духовной чистоты в лечебный процесс. Психотерапевты, соприкасаясь с душой своего подопечного, должны иметь чувство благоговения, ибо каждый человек – обладатель величайшего дара Божиего – святыни души, которая есть образ и подобие Творца.

2. Базирование психотерапевтической деятельности на святоотеческом наследии. Обучение пациентов необходимым навыкам в аспектах самопознания, духовного совершенствования и нравственного воспитания. Содействие в воцерковлении больных и страждущих.

3. Исключение из лечебной работы методов, связанных с насилием над личностью, ложью, лицедейством, оккультно-мистических, механистических психотехник (типа программирования, кодирования и прочих) и иных душевредных воздействий.

Д. Новиков6767
  http://www.cirota.ru/forum/view.php?subj=47138&fullview=1&order=desc


[Закрыть]

Принципы работы православного психотерапевта

Верим в Единаго Бога Вседержителя, Который содержит в своей силе и власти все мироздание и промышляет о всем человечестве, отдельных народах и конкретных людях. Поэтому отношения человека и промышляющего о нем всемогущего Бога определяют содержание жизненных кризисов, психологических проблем и психотерапевтических симптомов. Важной задачей православного психотерапевта является выявление духовной стороны проблемы или симптома, т.е. той стороны, которая касается отношений человека и Бога. Умение выявлять взаимосвязи, касающиеся отношения с Богом, являются свидетельством профессионализма специалиста.

Верим в то, что Бог сотворил не только материальный – видимый – мир, но и мир невидимый – ангельский. Ангелы – бесплотные существа, наделенные умом, волею и могуществом, которые служат Богу в попечении Его о людях. Они наставляют, защищают людей, помогают им в деятельности. Демоны – падшие ангелы, через них произошло грехопадение прародителей, действуют как враги людей. Особая форма воздействия злых духов на людей заключается в том, что они могут вселиться в людей, чтобы их мучить. В силу вышесказанного темой психотерапии является не только отношение человека к миру видимому – социуму и окружающей среде, но и к миру невидимому.

Верим, что Сын Божий воплотился и вочеловечился ради нашего спасения, в частности избавления от греха. Человек до пришествия Сына Божия мог различать добро и зло и противиться злу в отдельных случаях, однако не мог исправить свою жизнь в целом. Изменение и перерождение человека совершается Господом Иисусом Христом. Поэтому принципиальные изменения в ходе терапии возможны только при действии благодати – спасающей силы Божией.). Терапевт в своей работе должен учитывать это и надеяться на помощь Божию.

Верим, что Священное Писание написано пророками и апостолами под действием Св. Духа и оно содержит знание о человеке и его отношении к Богу и миру, которое недоступно науке и отсутствует в светских психотерапевтических системах. Поэтому православный психотерапевт в своей работе должен, прежде всего, руководствоваться Священным Писанием как его передали и изъяснили св. Отцы, и лишь во вторую очередь идеями, почерпнутыми из светской психотерапии.

Верим, что для соединения с Богом, для преображения и освящения человека Бог основал Церковь. Основные изменения в жизни человека происходят через таинства Церкви, в которых подается благодать Святого Духа. Именно дарами Святого Духа являются такие качества как премудрость, разум, крепость, благочестие и др. (ср. Ис. 11, 1—3).

Верим, что для изменений, происходящих в уме и сердце человека, помимо воли Божией требуются усилия о стороны самого человека: Царство Небесное силою берется, и употребляющие усилие восхищают его (Мф. 11, 12). Православный психотерапевт помогает делать эти усилия клиенту, оказывая ему профессиональную помощь в области самонаблюдения и самопознания, поддержки решимости оставить грех и следовать пути добродетели.

Верим, что в таинстве священства пастырю подается особая благодать для совершения таинств и наставления в вере и благочестии. Православный психотерапевт не может выполнять функции священника в душепопечении. Его задача – при необходимости помочь человеку более осознанно и ответственно заниматься делом благоугождения Богу и спасения души.

Верим, что по смерти душа продолжает свое бытие, а при кончине мира будет всеобщее воскресение мертвых, когда душа вновь соединится с преображенным телом. Посмертная участь человека определяется содержанием его земной жизни. Православный психотерапевт при обсуждении стремлений и целей клиента не ограничивается этой земной жизнью, а учитывает также перспективы жизни человека по разлучении души и тела.

9. Верим, что любой христианин не только должен веровать, но и исповедовать свою веру, т.е., по слову апостола, следует быть готовым «всякому, требующему у вас отчета в вашем уповании, дать ответ с кротостью и благоговением» (1 Петр, 3, 15). Православный психотерапевт, не афишируя свою веру, должен в своей работе руководствоваться этим принципом.

С. Черняева6868
  http://www.reshma.nov.ru/psycology/hristianska/ps_xx_1.htm


[Закрыть]

Принципы христианской психологической помощи

Авторитет Библии и христианской духовной литературы. Авторитет здесь понимается в онтологическом плане» чем обусловлено и ценностное» и этическое» и методическое следование этому субъектами взаимодействия. Авторитет Библии позволяет психологу-христианину и человеку» обратившемуся за помощью» иметь одинаковый подход к проблемной ситуации» совместно участвовать в поиске решений на основе христианских ценностей.

Кросс-культурный» точнее» внекультурный характерПринадлежность к христианству» как правило» является более важной при осмыслении проблем» чем национальное самоопределение или общественные нормы. Христианская психологическая помощь до известной степени и внеконфессиональна» что требует от психолога знания особенностей духовной практики и вероучения основных христианских исповеданий.

Христоцентричность. Целью взаимодействия в христианской помощи является близость субъектов взаимодействия к Богу» установление более близких» личных отношений с Христом» новое понимание этих отношений. Решение проблемы» выступившей в качестве запроса» является следствием этой близости. Первоначальный запрос может быть и вовсе снят в ходе общения. Воспользуемся моделью» данной одним из христианских писателей» жившим в VI – VII вв.» Аввой Дорофеем. Бог есть центр» а люди мыслятся как радиусы» исходящие из центра. Чем ближе они подходят к центру» тем ближе становятся к другим радиусам. Близость к Богу» любовь соединяет человека и с ближними» так же как любовь к ближнему приближает к Богу.

Разделение ответственности. Отказ от воздействия и управления. Диалог христианского психолога с обратившимся за помощью всегда предполагает участие Третьего. Это снимает проблему ответственности за результат такого диалога по сравнению с другими видами психотерапевтических отношений. Если в директивных видах психотерапии ответственность лежит на психотерапевте» в гуманистической психотерапии некоторая часть ответственности – на клиенте» то в христианской психологической помощи ответственность за результат берёт на себя Помогающий» психолог является Его служителем» а ответственность за принятие помощи берёт на себя человек» за помощью обратившийся. Ответственность психолога-христианина – это ответственность не за результат» а за собственную компетентность и добросовестность.