Текст книги "Очерки душевной патологии. И возможности ее коррекции соотносительно с духовным измерением бытия"

Часть третья: В практическом ракурсе

Беседы о «символе веры» для психологов

Трудно представить себе психолога, незнакомого с начатками психоанализа. Независимо от принадлежности специалиста к той или иной психотерапевтической школе, необходимо представлять себе, что он значит и для современной культуры и какие возможности представлялись его инициаторами и адептами. Мы все изучали конструкции Фрейда, которые являлись производными от мифологии античности, прежде всего древнегреческой – ведь именно оттуда такие термины как Эдипов комплекс, нарциссизм и прочее… Разбираться в этом считается нужным и важным.

Но справедливо ли не знать или принципиально отказываться от того, что, по-видимому, превосходит античные мифологемы? Я имею в виду Священное Писание – Библию, и то, как она раскрывалась на протяжении веков в корпусе свято-отеческой литературы – Священное Предание.

Для Православных – эти понятия суть два равноправных, равночестных источника Богооткровения. Для нас, вне зависимости от степени нашей близости к Православию, это достойно изучения хотя бы потому, что эти источники являются, в отличие от античной культуры, не пересохшими руслами рек, где порой мы находим восхитительные реликты, а живыми и животворящими для миллионов наших современников. Они вдохновляют и поддерживают их и пройти мимо опыта воздействия Христианства на человечество и созвучие Христианству в каждом отдельном человеке было бы очевидно неоправданным.

Дерзну утверждать, что в Христианских символах, архетипах, если угодно, содержится значительно больше психотерапевтической ценности. Быть сопричастным к вековой традиционной мудрости – достойная задача, принимать ее во внимание в практической работе – высокая цель для тех, кто будет с нами вдумчиво, честно, осмысленно, личностно-вовлеченно принимать участие в нашей программе.

Докажите, скажете вы… Почему знание того, что именуется нами Закон Божий, поможет стать нам более эффективными в нашей ежедневной работе?

Ну, во первых, потому что это не просто информация, не просто заучивание формул, догм, правил и теорий. Мы будем изучать то, за что проливалась кровь. История Христианства это история гонений. Начиная от мучеников первых веков, добровольно идущих на казни, зачастую постыдные до массовых геноцидов церковных людей в нашей недавней истории. Я бы назвал это «религиоцидом», когда человек осуждается только за духовные убеждения, так что это кровоточащие знания и освоение их будет означать причастность к страданиям. А разве иметь истинную сопричастность к страданию не есть основная характеристика нашей профессии?

И это не все. Внешние гонения рано или поздно заканчиваются или, точнее выражаясь, видоизменяются. Да, христиан в 4-ом веке перестают казнить, но обнаруживаются вещи более страшные… Христианство становится государство-образующей религией, но духовно чуткие люди предупреждают, как например, один из авторитетов раннего Христианства утверждает: «Не преследуют люди – преследуют бесы, не гонит мучитель – гонит диавол». Во избежание и в противовес и в лекарство от соблазнов быть «удачливым, процветающим, ЗЕМНЫМ и ВНЕШНЕ благообразным христианином, возникает массовое движение ИНОЧЕСТВА, назначением которого является ДЕЛАНИЕ СЕБЯ, борьба со внутренней деструкцией, святоотеческим термином выразим это как НЕВИДИМАЯ БРА НЬ (св. Никодим Святогорец). Это детально описанное движение души к совершенству (а не к этому ли мы приглашаем наших клиентов, побуждая их распознавать скрытые мотивации своих поступков).

И вот эта дисциплина души, выработанная столетиями христианского аскетического опыта, может быть еще драгоценнее для нас в плане того, чтобы соприкоснуться с этим, хотя бы узнать как это бывало, да и теперь случается. И в этом драматизм, в этом трагизм, потому что это настоящее. Не зря св. Иоанн Златоуст в Толковании на «Деяния святых апостолов» сказал: «Самое опасное для Церкви – когда нет гонений». А он знал, что говорил. Вспомним его биографию, или как говорят о святых – Житие. Блестящий оратор, епископ столичного города огромной империи, любимец плебса, его проповеди прерывались криками и аплодисментами, как на нынешних рок-концертах, и вот оболганный, униженный и кем? Не придворными интриганами, а своими же братьями монахами, священниками и епископами, оклеветанный, избитый, отправленный в ссылку в далекую провинцию Византии – в нынешнюю Абхазию, которая считалась тогда гиблым местечком, под тумаками охранников он не озлобляется, а считает за честь пострадать за Христа, за свое понимание Христа. Но интереснее впереди. Через несколько лет вся Церковь его начинает чтить как святого, хотя та же церковь, его собственно и замучила. А что еще более головокружительно непонятно, что те кто его мучил и гнал, а именно Кирилл Александрийский тоже канонизирован, то есть прославлен во святых. В этом известный парадокс и не единичный. В нашей истории догматов мы еще и не с таким встретимся. Хронология Церкви не является причесанным материалом и готовым к употреблению продуктом. Нам придется мучительно и напряженно спрашивать себя – «а кто же прав все таки» и не всегда находить ответ на этот вопрос. Потому что отношение к проблеме будет меняться в зависимости от нашего внутреннего устроения и в этом дополнительное свидетельство того, что а) история эта истинна, потому что не редактирована; б) история эта продолжается и мы можем принять в ней участие и, более того, она будет неполной без нас. Без нашего определения своего отношения к Закону Божию. А для этого, его надо как минимум знать.

Что такое знать, как знать? Тупо механически заучить вероопределения или легко, a-la Онегин, для того «чтобы иметь понемногу представление о дней минувших анекдоты, чтоб свет решил, что он умен и очень мил»? Да нет, это две крайности, Сцилла и Харибда, консерватизм и либерализм, начетничество и легкомыслие. А в Христианском опыте (видите, мы еше начав, уже употребляем некоторые термины Священного Предания – есть категория истинности как Царского – срединного пути – не уклоняясь и сохраняя гармоничный баланс мотиваций ревностности с одной стороны и гибкости с другой. Этому, как мы узнаем дальше, соответствуют два внутрицерковных подхода, приложимых к каждому явлению и обозначающихся греческими терминами – акривИя (строгость, точность, непреклонность) и икономИя (послабление, снисходительность, необязательность). Мудрое соотношение этих оценочных категорий и отслеживание их в себе применительно к нашим клиентам, разве знание и применение этой диалектики, не является залогом успешного терапевтического взаимодействия.

Итак – знать. Сам термин с древнееврейского совпадает с глаголом «любить». Вспомним из первых страниц первой библейской книги «Бытие» – «И познал Адам жену свою». То есть, для того, чтобы действительно что то или применительно к предмету наших встреч по Закону Божиему, Кого то познать, надо испытывать к этому влечение, влечение быть ближе. Какого психотерапевта предпочли бы вы для себя – скрупулезно и виртуозно пользующегося техниками и в то время думающего о своем или которому вы действительно интересны и небезразличны?

И ничего тут удивительного нет, еще в третьем веке христианский учитель Тертуллиан произнес известную фразу «Душа человеческая по природе христианка». Думаю, что мы уже созрели, чтобы согласиться с ним. Или все таки душа наша больше буддистка, что стремится раствориться в нирване? Или иудейка, для которой актуально соблюдение 600 талмудических запретов, включая недопустимость ношения мужчинами красного? Ну это если у кого то ананкастическая душа? Или в природе нашей заложена эпилептоидная склонность к джихаду? В общем, это дискуссионный вопрос, это не догмат, это мнение Тертуллиана, многих христиан и, возможно кто то из вас тоже при здравом размышлении подпишется здесь. А смысл собственно актуальный для психотерапии тут очевиден – если я остался равнодушным или более того, раздраженным или возмущенным или скучающим или ожидающим, чтобы клиент ушел до назначенного срока – терапии не произошло. Так иногда бывает и просто важно отдавать себе в этом отчет.

Теперь другой аспект практической пользы изучения Закона Божия. Если первый аргумент был обращен к уму и вкратце может быть обобщен так: мы этого не знаем, а это имеет как минимум не меньшую ценность, нежели то, что мы знаем; то следующий аргумент срабатывает лишь при благожелательном принятии первого.

Если вдуматься, то человеческая жизнь представляет собой систему зависимостей. Если в этой перспективе рассмотреть известную пирамиду потребностей А. Маслоу, то любая потребность есть зависимость. Действительно, мы зависим от удовлетворения наших физических нужд, от обеспечения безопасности, от признания окружающими. Афористически выражаясь – существовать – значит быть зависимым. Чем ниже онтологический уровень бытия тем менее выражена зависимость. Камню неважно – нестись в космосе или лежать на дне моря, Однако кенгуру уже не может жить за пределами Австралии. Человек не может без очень много и в этом и его сила и его слабость.

По сути, каждый клиент, обращающийся к психотерапевту, может быть рассмотрен с точки зрения фрустрации той или иной его зависимости. Неврозы, депрессии, декомпенсации личностных расстройств, реакции на стресс сводимы к одному – у меня нет того, без чего мне плохо жить. У меня нет сил, нет настроения, нет любимого человека, нет уверенности, нет опоры в полагании на себя, нет радости физического здоровья, нет тех условий, при которых я ощущал бы себя счастливым. И тут мы подходим к основному тезису – раз любое бытие не является автономным, а предполагает зависимость, то более всего укрепляет человека зависимость более высокого уровня. Проще всего помочь голодному – достаточно сводить его в кафе. Почти невозможно помочь матери, потерявшей ребенка. Почти. Невозможно помочь тому, кто отвергает саму возможность помощи, то есть принципиально отрицает собственную зависимость.

Вообще, может смысл любой психотерапии в идентификации зависимости, признании ее клиентом и совместный поиск возможностей ее удовлетворения или при невозможности оного (а не будем считать наших клиентов дураками, наверное возможные в их системах координат поиски удовлетворения без профессиональной помощи были ими уже осуществлены, потому глуповато звучат квази-психотерапевтические советы типа – расслабьтесь, не принимайте близко к сердцу, все будет хорошо). Поэтому функция хорошей психотерапии – изменение той самой системы координат, в которой существует наш клиент, выход за ее пределы, предложение сделать несколько шагов в новой модели индивидуального мировосприятия.

И если речь идет о фрустрированной зависимости, а это происходит всегда, то разве не справедлив следующий тезис – «Зависимость от более высокого дезактуализирует нижележащие зависимости»? И тогда мы поймем, что бережное культивирование зависимости от максимально доступного ему более высокого уровня является мощнейшим психотерапевтическим фактором.

Ультимативная зависимость людей друг от друга называется любовью. Примем это как аксиому или поразмышляем об этом? Хорошо. Каждый из нас знаком с переживанием любви. Что это в первом приближении? Да, именно радость от того, что объект любви существует. И второй шаг —какое счастье от того, что я имею отношение к этому существованию. И третий шаг – взаимность – его существование происходит с учетом моего бытия. Наконец, четвертый – если все так, то наши жизни зависят друг от друга.

И теперь, принимая все обсужденное нами в расчет, зададимся вопросом, от которого зависит индивидуальный ответ каждого из нас – нужны ли ему занятия по закону Божию? Заметьте, что я не произносил до этого слово – Бог. Основной вопрос – есть ли что нибудь в человеческой жизни от чего он может зависеть больше и выше чем от себе подобного человека. Вопрос неимоверно сложный и какое же счастье в том, что в Христианстве этот вопрос не стоит. Он просто снят личностью Христа – совершенного человека и абсолютного Бога.

Иисуса Христа полюбить легко. Его образ открывается из Евангелий, стоит прочитать их всего однажды неторопливо и вдумчиво. Словно вступая в диалог с текстом и с удивлением для себя обнаруживая, что более доброго и мудрого ответа на те ситуации в которых оказывался Христос дать невозможно. Но разве любовь можно объяснить или аргументировать? Анализом любовь убивается, анатомируется. А вот прислушаться к Ф.М.Достоевскому стоит. Один из его героев говорит в запале – «Если мне докажут, что истина не в Христе, то я предпочту остаться со Христом нежели с истиной». Эмоционально, но по сути верно. Потому что путь Веры, о котором нам еще предстоит говорить сегодня, опирается в равной степени и на разум и на сердце.

Ну и напоследок, заканчивая столь пространную апологию изучения Закона Божия, я приведу совсем недавний консультативный случай в Интернете, где я попытался воздержаться от употребления (гвоздения по голове) словом Бог. Итак, послание в одно психологическое Интернет сообщество):

ВОПРОС: Добрый вечер. Наверное то, что чувствую я – чувствуют или чувствовали когда-то миллионы людей. только не смейтесь) я думала о том, в чем смысл жизни. зачем я живу. и не смогла найти ответа. живу чтобы жить? мне казалось что я живу и мне хочется, чтобы мир стал добрее. мне хотелось жить так, чтобы давать тепло и добро. хотелось жить по-справедливости, честно. не причиняя вреда людям. мне хотелось всего добиваться самой. хочу рассчитывать в жизни в первую очередь только на свои силы. какой смысл у жизни? вы находили ответ на этот вопрос? я хочу жить искренне. но зачем это все? для чего? ведь можно жить по-другому тоже?

ОТВЕТ: На холодильнике в одной из американских кухонь мне понравился стикерс: «Кто ты есть – подарок Судьбы тебе, кем ты себя сделал – твой подарок Судьбе». Мне понравилось. Или у Карнеги вычитал: «Когда ты пришел в этот мир, все вокруг радостно улыбались, а ты горько плакал, прожить надо так, чтобы когда ты будешь уходить отсюда – все вокруг плакали, а ты смеялся». Это что называется, «из мира мудрых мыслей». Для себя и тех, кто обращается ко мне за профессиональной помощью, я предлагаю подумать в следующей перспективе. Прежде всего будет мудро принять тот факт, что (1) наше появление на свет было не случайным, то есть было кому то или с заглавной – Кому то нужно. А, стало быть, (2) наше существование имеет какую то задачу, предназначенность, миссию. Значит чем скорее мы сможем (3) обнаружить, выяснить, понять и принять куда и в каком темпе нам двигаться, тем лучше. Понятно, что велика вероятность ошибки, на пути множество соблазнов и будет вполне логично (4) принять факт своей зависимости от того что/Кто выше нас – можно называть это по НЛП-рски «дружественная вселенная», можно пользоваться агностическим термином «судьба», религиозные люди ощущают это как Промысел. Ну небезраличие к тебе Свыше и тогда (5) задачей становится формирование возможности диалога с Тем, Кто пригласил нас сюда. Многовековые духовные традиции всего человечества показывают принципиальные факт, что (6) такой диалог возможен и продуктивен, только как и всему на свете ему надо научиться. Есть более и менее способные к этому люди, ну как в музыке – есть Моцарты и Beatles, а есть люди, тупо притоптывающие под попсу и шансон. Но попробовать (7) развить «духовный вкус» стОит в любом случае, может и получится. И тогда, (8) подсказки что делать дальше можно улавливать во всех обстоятельствах, руководствуясь принципом – «случайностей не бывает» и (9) все на свете пронизано невидимыми связывающими и обуславливающими цепочками, тут мудрые люди использовали метафору жизни как гобелена – снаружи изображение отчетливо, а только перевернув его, понятно переплетение неожиданных разноцветных нитей. Таким образом, очевидное стремление к счастью как внутреннему комфорту становится возможным, когда (10) наступает момент того, что то, что хочешь ты и то, что хотят от тебя совпадает и тебе от этого хорошо и ясно и светло. Это и есть в психологии «инсайт», в дзен-буддизме «сатори», в Православии не иначе как «Благодать». И это всего лишь привал, освежающая остановка на Пути, пройти который (11) достойно самого себя – благородно, грациозно и неравнодушно – собственно и составляет ответ на Ваш вопрос, это так наспех подумалось, уж больно интересно стало… классно, когда человек заморачивается этим, значит он жив. И, кстати, напоследок цитата из Генри Форда, которая нравилась моему отцу – «Человека живым можно назвать только тогда, когда он способен и хочет меняться, в противном случае, он уже омертвело закостенел и похоронный обряд в данном случае является простой формальностью». спасибо за возможность поразмышлять тут вместе с вами…:-)

ОТВЕТ: и вам спасибо… обдумываю ваши слова!

Как нам начать изучение стиля мышления и производного от него стиля жизни в Христианской традиции? Нам показалось правильным взять опять таки нечто такое, что можно «потрогать», нечто завершенное, выстраданное и принятое, то под чем подпишется любой человек именующий себя христианином. Нечто имеющее значение близкое к исчерпывающему. Это так называемый «Символ веры».

Можно ли быть христианином не зная его? Можно. Он был составлен только спустя 4 века после возникновения веры во Христа. Да и сейчас, если вы спросите – а можно ли понять Христианство минуя Символ Веры, и приглашу вас прожить месяца три в монастыре, до изнеможения поработать и повыстаивать многочасовые и непонятные службы. И когда вы увидите, что лица стоящих рядом с вами там людей полны уверенности, силы, спокойствия и радости, вы точно сможете понять – да в Этом что то есть. Но поскольку мы выбрали иной путь, а символически предположено, что ко Христу есть два пути – путь увидевших Младенца простодушных пастухов и путь волхвов, мудрецов, исчислявших родившуюся в мир Истину через движение звезд, то мы пойдем путем волхвов и попробуем понять смысл этой путеводной для христиан звезды – Символа Веры.

Мы пока обойдем стороной историю его возникновения, многочисленные дискуссии вокруг него, мы просто попробуем его на вкус. Пока просто учтем что ему более полутора тысяч, на протяжении которых в нем не было изменено ни единого слова. Он поется всеми прихожанами храма во время главного богослужебного действа – Литургии. Говорят, общее пение всеми молящимися этого текста было введено патриархом Тихоном, который предвидя грядущие 70 лет религиоцида, ввел это за богослужением, чтобы церковный люд, обыкновенно не читающий ни Евангелия, не говоря о прочем, не забыл, во что он собственно верит.

Что Он состоит из 12 утверждений, именуемых членами Символа Веры и начинается выражением кредо – ВЕРУЮ

Что такое веровать? Верить? Мы, волхвы, психологи, привыкли создавать системы и классификации. Задумаемся, какими глаголами можно описать то внутреннее стремление, которое побуждает нас действовать, вступая во взаимоотношение с внешней реальностью. Мы бы здесь предложили следующие понятия, соответствующие онтологическим уровням: НАХОДИТЬСЯ – СООТВЕТСТВОВАТЬ-СЛЕДОВАТЬ-ЗНАТЬ-ВЕРИТЬ

Неживая природа находится в «диалоге» с бытием именно «находясь», то есть просто обозначаясь в пространстве и времени, имея константы, но не обладая бОльшими возможностями трансформации (кроме деструкции)

Мир растительности следует принцип СООТВЕТВОВАТЬ – то есть предсказуемо, вне элементов спонтанности следовать заложенному стереотипу развития – из семени древо.

Животный мир более спонтанен в своих отношениях с окружающей средой. Животные руководствуются инстинктом как общебиологическим механизмом, направленным на оптимальное поведение, имеющее целью выживания вида. Итак, СЛЕДОВАТЬ.

Принципиальным отличием человеческой versus животной сущности является возможность прогнозирования последствий своего поведения, в отличие от того, что у животных является бессознательным, а у растений запрограммированным, то есть человек ПРЕДВИДИТ последствия своего поведения. Этот процесс предвидения, обращенный в прошлое, именуется РЕФЛЕКСИЕЙ, то есть осознаванием, то есть знанием. А знание представляет собой отдавание себе отчета в том, что будет если и что было бы если.

И теперь, наконец, мы подходим к глаголу «верить». Это качественно новая ступень относительно понятия знания. В чем отличие знания от веры? Риторический вопрос, но поразмышляем об этом. Если знание опирается на эмпирический опыт, идущий «снизу», то вера представляет собой акт специфически человеческой интуиции, где интуиция представляет собой мотивацию, идущую сверху. Сам термин «интуиция» происходит от латинских корней «ин» – в и «тео» – Бог, то есть ни один человек не может дать четкого аргументированного и рационального ответа почему он во что-то верит. Это специфическое свойство выделяет нас, людей, от остального тварного мира и являет собой отблеск нашего богоподобия.

Вера ни в коем случае не противоречит знанию, а углубляет, расширяет и облагораживает его. Еще одна важная вещь. Кому мы доверяем более всего? Не случайно глагол доверять является производным от слова «вера». И не редко доверие для нас является более убедительным чем знание. На основании чего? В то, что существует никогда не виденный нами материк Антарктида мы верим? Мы знаем? Скажем так: мы доверяем опыту тех, кого уважаем – исследователей, ученых. Но куда более мы доверяем опыту, кого мы любим. И каждому из нас знаком этот опыт.

Верить – значит доверять чему то дорогому, или Кому то Высшему. Акт веры является давним предметом и религиозной и философской мысли. Инициатор философии экзистенциализма Серен Кьергегор написал книгу об одном лишь поступке библейской фигуры Авраама. Тот приносит в жертву своего единственного сына Исаака. Он ЗНАЕТ что есть смерть, но ВЕРИТ, что Бог в силах что-то сделать вопреки естественному порядку вещей. И таким образом, вера оказывается большим приоритетом нежели знание. И он не обманывается в своей вере. Этому отрывку из Писаний более 3000 лет.

Кто-то из мудрых сказал, что «вера есть знание, оплодотворенное любовью». И это верно. Верить нельзя кому ни попадя. Веришь лишь тому кого любишь.

Чеканное определение Писание – Вера есть осуществление ожидаемого. То есть вера сеть всегда двусторонний акт. Ожидать можно только того что обещано. Значит есть связъ re – ligo с Обещавшим. И уверенность в невидимом… (Посл. Павла Евр, 11, полный текст)

И тут мы вступаем в область чистой теологии и приступаем к усвоению первого члена Символа:

1. Во единого Бога

Символ Веры обозначает не только утвердительные, но и ограничивающие утверждения, без которых невозможна единая структура мировоприятия. Не сказано в Высшее начало, не сказано в сверхъествевенные силы природы, но сказано – Во Единого Бога. Именно Единобожие возникает впервые у иудеев в Ветхом Завете. Поэтому наряду с приоритетом Нового Завета, Ветхий является большей по объему и очень значимой частью христианской Библии. Весь Ветхий завет представляет собой историю взаимоотношений маленького народа посреди языческого мира с Единым Богом. Порой много в В Ветхом Завете вызывает недоумение – уничтожение Господом Содомы и Гоморры, повеления крайне негуманного истребления враждебных племен. Как к этому относиться? Прежде всего, как к дидактическому материалу, который, может быть утрируя, но иллюстрирует как неравнодушие Бога к тому племени, которому Он открывает Себя, так и принципиальную возможность богообщения, на скажем отрицательных примерах – Израиль не слушается Бога и переживает муки – пленения, гонения, истребления. Бог то наказывает свой народ, то тестирует его, как например в книге Иова. Да, там множество нелицеприятных подробностей, но вспомним наше детство – редко, когда родители не наказывали нас, но, несмотря на это, болезненность наказаний стирается, так уж устроена человеческая память, остается что-то доброе, чувство правильного воспитания и счастливого детства.

Не так давно, одна моя клиентка заметила – «Знаете, что я думаю последнюю неделю? Вот казалось бы Ветхий Завет, все в общем понятно, а вдуматься – там нет и следа примитивной религиозности, то есть психологически выводимой духовности – культа предков, в первую очередь – а ведь не секрет, что и сейчас, вся наша страна при тысячелетнем исповедании Христианства во многом язычна.

Доказательства – мэр Лужков распоряжается отправлять в канун Пасхи автобусы на кладбища и они переполнены. А меж тем, церковь не поминает на Пасху усопших и порой не хоронит их – это праздник чаяния всеобщего воскресения. А наши люди? Стакан водки покрытый куском черного хлеба на могилку. Вот он, анимизм и тотемизм, прям как в Японии где синтоизм – почитание предков и утонченный дзен взаимопереплетены.

В Ветхом Завете совершенно не разработана темы посмертной участи человека. а вспомним египетские пирамиды с их росписями, иллюстрирующими стадии посмертного пути души и Бардо Тодол – тибетскую «книгу мертвых». Так вот, в Ветхом завете мы не найдем ни особого почитания пожилого возраста, так культивируемого в тарикатах Ислама, ни облегчения нашей естественной тревоги перед неминуемым концом нашего земного существования, ни обожествления усопших, ни тотемических взаимосвязей, ни обожествления явлений природы, то есть всего того, что по «научным» теориям соответствовало признакам «естественной религиозности». Значит, вздохнув, придется признать, что это Богооткровенная религия, главным посылом которой являются многочисленные диалоги человека и Бога».

Отца, Вседержителя

Здесь начинается речь о Первой Ипостаси Святой Троицы. Бог Отец. Для нас здесь скрыто – является ли Он Отцом нам или Отцом Иисусу Христу. Может быть это наиболее скрытая для нас Ипостась. Чуточку Она приоткрывается во втором термине – Вседержителя. Мы вновь вступаем в область парадоксов. Бог – это несомненная Единица равная Трем. Это самая главная тайна Христианства. Это христианский коан, то есть задача, которой нет решения, перед которой можно только замереть в благоговении. «Троица —неясные тени Которой приводят меня в трепет» – восклицает один из ранних отцов Церкви. В догматическом богословии каждой ипостаси Пресвятой Троицы усваиваются свойства – Отец – рождает Сына и изводит Духа. Сын – рождается предвечно от Отца. Дух – исходит от Отца.

Бог – Отец, Вседержитель. Менее всего о Нем мы знаем. Кроме того, что Он определяет собой все. Характерно, что в иконописной дисциплине Православия есть канонический запрет изображать Ипостась Отца. Да, этот запрет нарушается и во многих храмах мы можем увидеть икону «Новозаветная Троица». На ней благообразный старец, образ Иисуса Христа и птица голубь как указание на Духа Святого. Мы уже говорили, что в Православии есть понятия акривия и икономия. Так вот это своеобразное, принятое в церкви уклонение от Канона. Нарушение библейского положения – «Бога никто никогда не видел». Единственно верной канонически иконой Троицы является целомудренное изображение трех ангелов, явившихся Аврааму, вспомним дивную и кроткую иконопсиь Рублева, из которой, кажется льется наружу тихий ласковый свет.

В церкви нет храмов, обращенных и посвященных именно ипостаси Бога Отца. Эта Ипостась Божества скрыта от нас, абсолютно трансцендентна мирозданию, хотя является, как

Творца Неба и земли, видимым же всем и невидимым

Как звучат первые строки первой книги Библии? Просто и величественно: вначале Бог сотворил небо и землю. Читая далее, перед нами открывается понимание, что небо – это не тот покров атмосферы над землей, а духовный мир, в котором еще до сотворения человека происходит основная метафизическая драма бытия – появление зла. Зла реального, с которым знаком каждый из нас – зла несправедливости, зла зависти, зла обмана, зла смерти. И вновь, Библия об этом умалчивает так что ясное представление об этом мы получаем только из церковного предания. Только здесь мы найдем внятный рассказ о первом творении Божием – первоангеле Деннице, по латыни Люцифере, который восстает против Бога и становится Диаволом – разделяющем, искажающем, клеветником, соблазнителем.

Поговорим о невидимом мире? Извольте. Как звучит четверостишие В. Соловьева?

 
«Милый друг иль ты не чуешь
Что все видимое нами
Только отблеск, только тени
От незримого очами»
 

Постулат о существовании мира невидимого, мира бесплотных сил приподнимает человека, выделяя его из природного мира. Вместе с тем, надлежит понимать, что это не просто символическая конструкция. Придумать можно было бы и повдохновительнее, сколько изобретателей псевдорелигиозных движений умиляется какими нибудь «Откровениями ангелов Хранителей» или считает, что ангелы есть посредники, высшие, относительно человека, существа. А в Христианстве не так. Ангел – есть только «вестник», да в известной степени посредник, но тот, кто не обладает своей волей, свобода ангелов несоизмеримо более ограничена нежели та, что потенциально содержится в человеке. Вспоминаем вновь духовного провидица Достоевского —, «Диавол с Богом борется и поле битвы сердца людей» то есть основной сюжетный смысл вселенной локализован не на Небесах, а в нас. В наших глубинах и в наших высотах. И согласно Библии, Бог Творец почил сотворив именно человека. Откровение откровенно антропоцентрично. Все что создано до нас, создано ради нас. Для того, чтобы именно мы, люди, могли пройти свой неимоверно трудный головокружительный и, возможно, падающий, путь. И опорой в том пути нам будет исповедание того, что Господь создал невидимый, выше нас мир, но создал его не для них – небожителей, а для нас и это надо всегда помнить, что не ангелам уготовано Спасение, а нам.

2—3. И во единаго Господа Иисуса Христа

Сына Божия, Единороднаго, Иже от Отца рожденнаго прежде всех век;

Света от Света, Бога истинна от Бога истинна,

рожденна, несотворенна, единосущна Отцу, Имже вся быша

В начале первого века в Палестине восстает Учитель, Пророк, Мессия, тот кто дерзает говорить о Себе «Никто не приходит к Отцу как через Меня. Я и Отец – Одно». Менее всего последователи Иисуса озабочены догматикой. Им мучиться и умирать за свою веру. Поэтому вопрос идентификации Христианства – а Кто есть Иисус Христос до времени остается без ответа. Это время любить, это время быть братьями, это время нести веру в воплощенную распятую и воскресшую любовь. Это не время анализировать.

Да, мы не протестанты, находящие отраду во всегдашнем мечтании своем возвращения к первоапостольким временам. Да, мы тоскуем и грустим по ним, но не более как по своему детству и не задаемся вопросом наивно милой песенки – «Куда уходит детство, в какие города и где найти нам средство, чтоб вновь попасть туда». Туда мы не попадем. У наших современников иное назначение. Одна и з главных православных добродетелей – так называемое «трезвение». Именно поэтому хорошая православная психологическая помощь отвергает полезность работы с измененными состояниями сознание. Христианство что угодно, только не мечтательность, не сентиментальность, не розовых уход в мир грез о лучшем будущем. Поэтому мы стараемся найти смысл в каждом периоде развертывания Христианства в истории.