Автор книги: Сергей Беляков
Жанр: Исторические приключения, Приключения
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 13 (всего у книги 51 страниц) [доступный отрывок для чтения: 17 страниц]
В Галиции несколько десятилетий развивалось русофильское (москвофильское) движение, пропагандировался русский язык. Но почему-то Галиция стала не новой русской землей, а цитаделью самого воинственного украинского национализма. Сергей Дмитриевич Сазонов всерьез считал, будто «в Галиции на присылаемые из Берлина деньги искусственно поддерживалось так называемое украинское движение с целью внести раскол в самое сердце русского народа»[400]400
Михутина И.В. Украинский вопрос в России. С. 193.
[Закрыть]. С министром иностранных дел соглашался и министр внутренних дел Н.А.Маклаков. Не удивительно, что эти люди довели Россию до роковой войны и не сумели предотвратить революцию. Неужели немцы обучили «русских» галичан украинским народным песням? Пошили для них вышиванки и плахты? Специально придумали для них украинский язык? Может быть, и самих украинцев сумрачный германский гений вывел в реторте, как гомункула? Где министры черпали свои сведения об украинцах?
Не многим лучше и версия русских националистов, которые обвиняли во всем австрийцев и поляков. Они-де «испортили» народ Галиции, погубили русофилов, а малограмотному народу внушили «украинскую идею», созданную зловещей (на самом деле слабой и бессильной) австрийской разведкой.
Но все было иначе. Украинство было сильно не поддержкой польских наместников или австрийских генералов. Нет. Истинной основой украинства была живая и сильная украинская народная культура, которую народ сохранил на протяжении столетий. Украинский язык, в отличие от придуманного москвофилами «язычья», был языком простого народа. Львовская профессура только несколько обработала его, стараясь приспособить народные слова к нуждам науки, публицистики, современной литературы. И не галичане принесли в Надднепрянскую (Большую) Украину украинскую культуру, а напротив, поэты (Леся Украинка), прозаики (Иван Нечуй-Левицкий), драматурги (Михайло Старицкий) и ученые (Михайло Грушевский) способствовали развитию украинской культуры и в Киеве, и во Львове. Москвофильство было чуждым для большинства украинцев Галиции, что стало очевидным после «освобождения» в 1914 году и трагического отступления русской армии в 1915-м.
В мае 1916 года Юго-Западный фронт генерала А.А.Брусилова начал в Галиции новое наступление, которое застало австрийцев врасплох. Во Львове опять готовились к смене власти. Но теперь это был уже другой Львов, уже другая Галиция. Сторонники России или умерли от тифа в Талергофе и от холеры на Волыни, или разочаровались в стране, на которую слишком полагались.
Львов так больше и не увидел русских войск. Брусилов избрал другое направление для главного удара. Русская армия двинулись на северо-запад, в Полесье, наступая через долину болотистой реки Стоход на Ковель. Под власть России вернулась только часть Галиции да еще Буковина, где успешно наступала армия генерала Лечицкого. Теперь главным городом генерал-губернаторства стали Черновицы. Новый генерал-губернатор Трепов старался не повторять ошибок Бобринского, русские военные власти вели себя корректно. Однако не всякую ошибку можно исправить. Поляки, украинцы и евреи враждебно смотрели на русских: «От прежнего раболепства и как будто бы симпатий, никакого следа, скорее проглядывает нечто близкое к озлоблению и сочувствию австрийцам»[401]401
Бахтурина А.Ю. Политика Российской империи в Восточной Галиции… С. 217.
[Закрыть].
Часть III. Ледоход
Украинская революция 1917 года
Спящий великан
1Кроме русских националистов, и в самом деле оказавшихся прозорливыми, подъем украинского национализма мало кто замечал. «Хохлов» привыкли считать своими, близкими родственниками, надежными людьми. Национальные стереотипы живут долго. Историческая реальность уже изменилась, а многие русские продолжали видеть в «хохлах» ленивых и добродушных соседей. В конце XIX – начале XX века эти стереотипы еще господствовали.
«Вижу хохлов и биков» (так в тексте. – С.Б.)[403]403
Чехов А.П. Полное собрание сочинений и писем: в 30 т. М.: Наука, 1974–1983. Письма. Т. 2. 1887 – сентябрь 1888. С. 54.
[Закрыть], – сообщал из Славянска своей сестре А.П.Чехов. Бабушка Антона Павловича (с отцовской стороны) была малороссиянкой, а сам он порой называл себя «ленивым хохлом». Это была, конечно, шутка. И все-таки Чехов смотрел на «хохлов» как на элемент пейзажа. Они были частью донецкой степи.
Из письма А.П.Чехова родным в Таганрог, 7 апреля 1887 года: «Погода чертовски, возмутительно хороша. Хохлы, волы, коршуны, белые хаты, южные речки, ветви Донецкой дороги с одной телеграфной проволокой, дочки помещиков и арендаторов, рыжие собаки, зелень – всё это мелькает, как сон…»[404]404
Чехов А.П. Полн. собр. соч. и писем. Письма. Т. 2. 1887 – сентябрь 1888. С. 56–57.
[Закрыть] Год спустя Чехов писал Якову Полонскому: «Я нанял себе дачу около города Сумы на реке Псле. Место поэтическое, изобилующее теплом, лесами, хохлами, рыбой и раками»[405]405
Там же. С. 219.
[Закрыть]. Так что гордый украинский народ занял у писателя почетное место рядом с рыбой и раками. «Мне слышно, как мимо нашей двери проезжают к реке хохлята верхом на лошадях и как ржут жеребята»[406]406
Там же. С. 267.
[Закрыть], – напишет Антон Павлович Ивану Леонтьевичу Леонтьеву (Щеглову).
Несколько месяцев жизни в украинском окружении начали менять взгляд писателя.
Из письма Николаю Лейкину, 11 мая 1888 года: «Вокруг в белых хатах живут хохлы. Народ всё сытый, веселый, разговорчивый, остроумный. Мужики здесь не продают ни масла, ни молока, ни яиц, а едят всё сами – признак хороший. Нищих нет. Пьяных я еще не видел, а матерщина слышится очень редко, да и то в форме более или менее художественной. Помещики-хозяева, у которых я обитаю, люди хорошие и веселые»[407]407
Там же. С. 269.
[Закрыть].
Из элемента ландшафта «хохлы» (именно так! «Малороссы», «украинцы» – никогда) стали превращаться для Чехова в приятных и безобидных соседей. Он ловил с «хохлами» рыбу, учился у них этой «премудрости», однажды принимал больных на местном фельдшерском пункте. Теперь каждая баба напоминала ему Марию Заньковецкую, знаменитую актрису, настоящую звезду украинского театра, очень популярную и у русских зрителей. Соответственно, мужики напоминали «Панаса Садовского». Неясно, кого, собственно, Чехов так назвал. Скорее всего, в его сознании совместились два знаменитых театральных актера, два родных брата – Микола Садовский и Панас Саксаганский[408]408
Садовский и Саксаганский – псевдонимы, их настоящая фамилия – Тобилевич.
[Закрыть]. В молодости оба были красавцами.
Вообще русская публика оценила и полюбила украинский театр. Даже консервативное «Новое время» с восторгом писало о «несравненном таланте г-жи Заньковецкой»[409]409
Новое время. 1887. 26 сентября.
[Закрыть]. Русские провинциальные газеты просто рассыпались в похвалах: «Труппа г. Старицкого пользуется в Воронеже небывалым успехом – все 16 спектаклей дали почти полные сборы. Такие овации, какими наградила публика г. Заньковецкую, Кропивницкаго, Садовскаго, Старицкаго и всю труппу, редко выпадают на долю артистов – вызывали каждого артиста отдельно и всю труппу вместе, с г. Старицким во главе, более 100 раз»[410]410
Кендзерский В.А. Малорусский театр М.П.Старицкого в Воронеже (с 8 по 26 июля 1884 г.). СПб.: Тип. В.С.Балашова, 1885. С. 35.
[Закрыть].
«Как играла “Наймичку” Заньковецкая! Четыре акта театр заливался слезами! Как смешил Саксаганский в роли парикмахера, авантюриста и жулика Голохвостого…»[411]411
Вертинский А.Н. Дорогой длинною… С. 48.
[Закрыть] – вспоминал Александр Вертинский.
Имена Заньковецкой, Садовского, Кропивницкого были почти так же известны, как имена Комиссаржевской и Сумбатова-Южина или, по крайней мере, Вишневского и Леонидова. И уж тем более любили свой театр и своих артистов украинцы: «Спектакли труппы сразу захватили общественность, а более всего молодежь. Только и разговора было, что об украинской труппе, только и мысли было, чтоб где-нибудь достать билет на украинский спектакль»[412]412
Бiлiнський М. З минулого пережитого. 1870–1888 // Україна. 1928. № 2. С. 130; История Киева. Т. 2. С. 287.
[Закрыть].
Если украинский театр был популярен у русской публики, то об украинской литературе этого не скажешь. Шевченко был еще хорошо известен русскому читателю. Михаила Коцюбинского популяризировал Максим Горький, который охотно печатал переведенную с украинского прозу. Василя Стефаника, кажется, не читали в России. Старицкого ценили благодаря театру, Нечуй-Левицкий и Панас Мирный оставались писателями для своих, для украинцев. Ивана Франко знали гораздо лучше его враги поляки, чем русские читатели. Впрочем, это и неудивительно: ввоз украинских книг из Австро-Венгрии, напомним, был запрещен до 1906 года. И если украинцы переписывали в тетрадки стихи Ивана Франко, как в свое время переписывали «Кобзаря» Шевченко, то русских этот поэт, прозаик, ученый из Галиции не особенно интересовал. Сергей Ефремов издал в Киеве «Историю украинской литературы», которую тут же раскупали украинцы (в 1911-м успели выпустить сразу два издания, третье выйдет в 1917-м), однако для русских людей само понятие «украинская литература» оставалось загадочным.
В 1904 году в Киеве впервые издали сборник стихотворений Леси Украинки. Это было событие. Прежде все ее сборники выходили в Австро-Венгрии: «На крыльях песен» (1893) и «Думы и мечты» (1899) во Львове, «Отзвуки» (1902) в Черновицах. Украинские критики и местный украинский интеллигентный читатель ее хорошо знали, о ней много писали, спорили, хвалили и ругали. Авторитетнейший Иван Франко назвал «эту хрупкую, болезненную девушку» самой мужественной в украинской литературе и поставил ее выше всех современников-украинцев. Галичане «не молчали[413]413
Здесь и далее в цитате выделено Лесей Украинкой.
[Закрыть] ни на одно мое издание, и, собственно, в том краю, могу я сказать, nennt man die besten Namen, so wird auch der meine genannt (вспоминая лучшие имена, назовут и мое)»[414]414
Леся Украинка здесь цитирует Генриха Гейне.
[Закрыть], – писала она матери. А в России киевское издание «На крыльях песен» не заметили. Леся писала, что это ее даже не удивило. Единственный отзыв, «глупо составленный, но с добрыми намерениями», вышел в «Одесских новостях»[415]415
Леся Українка. Зібрання творів: у 12 т. Т. 12. Київ: Наукова думка, 1975. С. 125.
[Закрыть]. В 1911-м в Киеве выпустят том сочинений Леси Украинки, и это опять-таки будет чтение для своих, для украинской интеллигенции.
Летом 1888 года А.П.Чехову довелось познакомиться с настоящими украинскими активистами. Он снимал дачу у семьи Линтваревых. Их младшая дочь Наталья, выпускница Бестужевских курсов, была «страстной хохломанкой» и ездила «на могилу Шевченко, как турок в Мекку». Девушка открыла в усадьбе школу для деревенских детей и учила «хохлят басням Крылова в малороссийском переводе»[416]416
Чехов А.П. Полн. собр. соч. и писем. Письма. Т. 2. 1887 – сентябрь 1888. С. 279.
[Закрыть].
Ироничный, насмешливый тон вообще характерен для многих писем Чехова. Иногда он, явно дурачась, подписывал свои письма фамилией Карпенко-Карый. Творческий псевдоним украинского драматурга казался ему смешным, забавным.
В этой насмешливости нет ксенофобии или презрения к украинцам. Два года спустя Чехов даже напишет, будто «хохлы куда чистоплотнее кацапов»[417]417
Там же. Т. 4. Январь 1890 – февраль 1892. С. 79.
[Закрыть]. Но Антон Павлович, видимо, не относился к украинцам всерьез. Украинский национализм был для него просто «хохломанией». Ну, хохломаны, и что же? Много есть всяких чудаков. Он точно так же несерьезно отнесется и к Русско-японской войне. Будет уверен, что наши непременно побьют бедных японцев.
«Хохлы мне очень понравились с первого взгляда», – писал Иван Бунин. Он стал настоящим украинофилом – не в политическом, а в бытовом смысле. Ему нравилась и чистота, и убранство малороссийских хат, нравился малороссийский город, «весь в густых садах, с гетманским собором на обрыве горы», нравились даже «чисто малорусский» звук «грудного голоса»[418]418
Бунин И.А. Жизнь Арсеньева // Полн. собр. соч.: в 13 т. Т. 5. С. 144.
[Закрыть] и «ласковая скороговорка хохлушек, продающих бублики»[419]419
Бунин И.А. Жизнь Арсеньева // Полн. собр. соч.: в 13 т. Т. 5. С. 220.
[Закрыть]. Но этого мало. Украинские националисты уже в те времена противопоставляли свой народ, европейский, истинно славянский, азиатам-«москалям». Грушевский и его последователи именно украинский народ объявили подлинными наследниками Киевской Руси. Поразительно, но, читая «Жизнь Арсеньева», мы встречаем ту же украинскую идею: «В современности был великий и богатый край, красота его нив и степей, хуторов и сел, Днепра и Киева, народа сильного и нежного, в каждой мелочи быта своего красивого и опрятного, – наследника славянства подлинного, дунайского, карпатского»[420]420
Там же. С. 155.
[Закрыть]. Вот так. Подлинное славянство для Бунина – «дунайское», «карпатское» и, видимо, «днепровское». Но не северное, не московское. Исторической справедливости в этих словах не найти. Но любовь иррациональна. Чем-то близка оказалась Малороссия русскому дворянину с Орловщины: «Не могу спокойно слышать слов: Чигирин, Черкассы, Хорол, Лубны, Чертомлык, Дикое Поле, не могу без волнения видеть очеретяных крыш, стриженых мужицких голов, баб в желтых и красных сапогах, даже лыковых кошелок, в которых они носят на коромыслах вишни и сливы»[421]421
Там же. С. 224.
[Закрыть].
В самом деле интересный случай, когда культура пусть близкого, но все же другого народа едва ли не ближе собственной. Однако дочитаем до конца этот абзац из «Жизни Арсеньева»: «Прекраснее Малороссии нет страны в мире. И главное то, что у нее теперь уже нет истории – ее историческая жизнь давно и навсегда кончена. Есть только прошлое, песни, легенды…»
Итак, любовь к Украине – это любовь к прекрасному прошлому, к мирному и спокойному настоящему[422]422
Бунин писал «Жизнь Арсеньева» в Грассе, между 1927 и 1933 годами. Позади были и революция, и петлюровщина. Но Бунин передает мысли и чувства человека, жившего до революции, когда Малороссия еще представлялась русским людям страной прекрасного прошлого.
[Закрыть]. Это взгляд русского человека еще XIX века. Он устаревал на глазах, но русские этого не замечали, подменяя реальность привычным мифом. Впрочем, только ли мифом? В 1906 году группа украинских селян обратилась с письмом в газету «Почаевские известия». Они уверяли, будто среди селян нет и не может быть революционеров: «…ни еден мужик не ишев и не пиде в революцию. Туды идуть: жиды, ляхи, студенты и то не вси»[423]423
Федевич К.К., Федевич К.І. За Віру, Царя і Кобзаря. С. 83; Почаевские известия. 1906. 26 ноября. № 68.
[Закрыть]. Украинский эсер Микита Шаповал вспоминал, что еще незадолго до революции «темные» украинские мужики «за царя и попов горой стояли», при случае выдавали полиции «студентов» и «сицилистов» (социалистов)[424]424
Шаповал М. Велика революцiя и українська визвольна програма. Прага: Вільна спілка, 1928. С. 92–93; Солдатенко В.Ф. Гражданская война в Украине. 1917–1920 гг. М.: Новый хронограф, 2012. С. 55.
[Закрыть]. «Накануне революции господствовал русский дух и не было заметно какого-нибудь широкого, массового национального движения»[425]425
Мазепа I. Україна в огнi й бурi революцiї. 1917–1921. Т. 1. Б. м.: Прометей, 1950. С. 8.
[Закрыть], – вспоминал Исаак Мазепа. Однако в этом премьер-министр Украинской Народной Республики неправ. Он забыл о тех сотнях тысяч украинцев, что еще недавно поддерживали Союз русского народа и Союз имени Михаила Архангела. Они пока не мечтали о независимой Украине и не понимали, что означает словосочетание «национальная автономия». Знаменитого однофамильца Исаака Мазепы, гетмана Ивана Мазепу, считали не национальным героем, а «зрадником» (предателем). Но они были «справжніми» (настоящими) украинцами, отделяли себя не только от «ляхов», но и от «москалей», «кацапов». «Це не все одно, малорос і кацап. Кацап собі особенно, а я собі особенно», – говорил простой и, видимо, неграмотный украинец. – <…> Мова в їх не наша, та й віра не така[426]426
Проводивший этот опрос доцент Иван Огиенко трактовал неожиданный пассаж про веру таким образом: среди великороссов встречается немало староверов, поэтому украинец и решил, будто кацапы другой веры. См.: Рада. 1909. 4 іюня (17 червня). № 125. С. 2. Правоту Огиенко подтверждает и фраза про «кацапа», который не даст другому пить из той же посудины, из какой сам пьет. Этот обычай был у многих русских староверов.
[Закрыть]. <…> Води не дасть напитись з теї кварти, з якої сам п’е… Кацапи не люблять “хахлів”»[427]427
Рада. 1909. 4 іюня (17 червня). № 125. С. 2.
[Закрыть].
Пройдет немного времени, и эти неграмотные и малограмотные селяне очень удивят и Исаака Мазепу, и Петлюру, и Винниченко, и даже Михновского. Недаром в Полтавском женском епархиальном училище рядом с портретами императора и императрицы висели портреты Гоголя, Шевченко, Котляревского, украшенные украинскими вышитыми рушниками[428]428
Федевич К.К., Федевич К.І. За Віру, Царя і Кобзаря. С. 111.
[Закрыть]. А на концерте в Подольской духовной семинарии (город Каменец-Подольский) перед государственным гимном «Боже, царя храни!» несколько раз на бис исполняли «Ще не вмерла Україна».
В майские дни 1916 года, когда русские войска готовились к новому наступлению, во Львове умирал Иван Франко. Последние месяцы жизни он провел в госпитале для сечевых стрельцов и в своем прекрасном доме, кредит за который так и не успел выплатить. Он умирал от такой болезни, что львовяне брезговали заходить к нему. Служанка протирала дверную ручку карболкой. Жена была в клинике для душевнобольных. Писателя и самого мучили галлюцинации. Ему являлся дух Тараса Шевченко, грозил «наистрашнейшими муками на самом дне ада»[429]429
Франко І.Я. Історія моєї хвороби. Листи з 1908 року // Парадигма. 1998. Вип. 1. С. 191.
[Закрыть]. Несколько лет посещал Франко дух Михаила Драгоманова. Он беседовал с Франко, ругал, стыдил, запрещал писать друзьям и советовал повеситься[430]430
Там же. С. 181.
[Закрыть]. От болезни у Ивана Франко отказали обе руки. Дух Драгоманова сказал, что это его, духа, работа: пусть Франко больше не пишет. Перо не держалось в руках, писатель не мог уже перелистывать страницы, не мог есть без посторонней помощи. Но в петлю не полез, а новые тексты надиктовывал.
Незадолго до начала болезни, в 1905 году, Франко написал свою последнюю поэму – «Моисей». Его Моисей устал от своей миссии и разочаровался в своем народе.
Народе мій, замучений, розбитий,
Мов паралітик той на роздорожжу,
Людським презирством, ніби струпом, вкритий!
Твоїм будущим душу я тривожу,
Від сорому, який нащадків пізних
Палитиме, заснути я не можу.
Невже тобі на таблицях залізних
Записано в сусідів бути гноєм,
Тяглом у поїздах їх бистроїздних?
Невже повік уділом буде твоїм
Укрита злість, облудлива покірність
Усякому, хто зрадою й розбоєм
Тебе скував і заприсяг на вірність?
Мировая война не принесла народу ничего, кроме разорения. Соборная Украина, объединившая Киев со Львовом, Черновицы с Харьковом, оставалась мечтой. Украинцы в мундирах Русской императорской армии продолжали воевать с украинцами в мундирах Императорской и королевской армии. Немцы зашли в тупик позиционной войны, будущая победа Антанты еще не была очевидна, хотя ресурсы ее противников уже были на исходе. Украинцы-интеллектуалы в России надеялись не на милость императора и не на победу Австрии, а на вмешательство президента США Вудро Вильсона. Америка пока не вступила в войну, и Вильсон, глава самого богатого и могущественного нейтрального государства, предлагал воюющим державам свое посредничество в мирных переговорах. В своем послании Конгрессу 22 января 1917 года «Мирное соглашение и американские принципы» Вильсон говорил и о народах, которые живут под властью «враждебных им и руководимых злой волей правительств» и которые в послевоенной Европе должны получить свободу «жизни, религии», общественного и экономического развития[431]431
Михутина И.В. Украинский вопрос в России. С. 242–243.
[Закрыть].
Украинцы восприняли слова Вильсона как поддержку права наций на самоопределение. Украинский литературный критик Сергей Ефремов писал от имени Товарищества украинских прогрессистов президенту США: «Русские считают украинцев частью русского, поляки – частью польского народа. <…> Украинский народ хочет быть самим собою и упорно борется за самобытное существование. <…> В Ваших призывах к согласию и обновлению человечества эти массы узнают свои лучшие стремления. <…> И уж благословением прозвучали Ваши слова для негосударственных наций, которые за неисчислимые жертвы свои в пользу государств-левиафанов имеют расплату своим национальным угнетением»[432]432
Михутина И.В. Украинский вопрос в России. С. 243.
[Закрыть]. Но американскому президенту в те времена не было дела до Украины и украинцев.
Украинским интеллектуалам казалось, будто их соотечественникам нет дела и до самих себя. Последняя поэма Леси Украинки, написанная за полтора года до мировой войны, называлась «Про велета» («Про великана»). Великан, наказанный Богом за какую-то провинность, спит, скованный железными путами. Когда-нибудь он проснется и встанет, но когда – неизвестно. Может быть, через сто лет, а может, через минуту.
Та не бояться вороги,
гадають: «Ет, примара!»
Але ущухне божий гнів,
минеться й божа кара.
І встане велетень з землі,
розправить руки грізні
і вмить розірве на собі
усі дроти залізні[433]433
«Нас призрак этот не страшит!» – Враги ликуют хором. Но стихнет скоро божий гнев. Беда минует скоро.
И встанет великан тогда, Расправит плечи снова И разорвет в единый миг Железные оковы. (Пер. Б.Лебедева)
[Закрыть].
Образ спящего великана Лесю Украинку интересовал давно. В январе 1903 года она написала об этом Ивану Франко: «Вы, конечно, знаете легенды о богатырях в темницах. Вот сидит такой узник в темнице не год, не два, и кажется ему, что он ослеп, но это слепа та ночь вокруг него; и кажется ему, что он стар, но то стара темница, что его скрывает; и думает он, что всё еще крепки его кандалы, но кандалы давно сглодала их собственная ржа; только узник не верит своим рукам и не пробует их силы. И только для того нужен ему избавитель из-за Черноморья, чтобы крикнуть: “Встань!”, чтоб от крика содрогнулся узник и чтоб рассыпались кандалы на его руках, и тогда уже свободными руками узник сам сокрушит двери старой темницы и увидит, есть еще солнечный свет и для него. <…> Если б у меня был такой голос, <…> я бы крикнула, как теперь море ревет (на море как раз буря теперь), и далеко пронеслось бы через горы: “Встань!”»[434]434
Леся Українка. Зібрання творів: у 12 т. Т. 12. С. 16–17.
[Закрыть]
У поэтов есть дар предвидения. Старые «кандалы» и в самом деле были уже никуда не годны, они рассыпались как будто сами по себе, к величайшему удивлению и русских социалистов, и украинских националистов. Великан проснулся. И началась украинская весна, да началась не с первой капели, не с луж и весенней слякоти, а сразу с ледохода.
Пробуждение
1«Время было такое, что если гимназист пятого класса умирал, например, от скарлатины, то вся гимназия шла за его гробом и пела: “Вы жертвою пали в борьбе роковой!”»[435]435
Вертинский А.Н. Дорогой длинною… С. 51.
Вертинский здесь писал о революции 1905 года, но его наблюдение не устарело и в 1917-м, а самое главное, оно передает атмосферу русского общества перед революцией и в первые революционные дни, недели.
[Закрыть], – вспоминал Александр Вертинский. Революцию ждали много лет, мечтали о ней, а случилась она внезапно. Это уже потом историки обратят внимание на оппозицию в Государственной думе, где ругали правительство уже не только левые (социал-демократы, трудовики) и либералы (кадеты, прогрессисты), но и националисты, и даже крайне правые. Припомнят невиданную со времен Смуты непопулярность царя, всеобщую (от черносотенцев до большевиков) ненависть к Распутину, чья фигура выросла в народной мифологии до размеров необычайных.
Словом, тревожных симптомов было много, но ни один как будто не сигнализировал о смертельной болезни. И вдруг – революция, падение монархии, новая власть и новая, совершенно небывалая жизнь. Потрясенный Василий Розанов напишет: «Русь слиняла в два дня. Самое большее в три. <…> Не осталось Царства, не осталось Церкви, не осталось войска, и не осталось рабочего класса. Что же осталось-то? Странным образом – буквально ничего»[436]436
Розанов В.В. Апокалипсис нашего времени. М.: Захаров, 2001. С. 7.
[Закрыть].
«Слиняла» Российская империя, рассыпалось великое государство, созданное потомками Ивана Калиты, русскими великими князьями и царями, дворянами, казаками, купцами, торговыми мужиками, землепашцами, «боярами честными», «вельможами многими».
Люди не могли перемениться за несколько дней Февральской революции. Они и не переменились. Но исчезли старые связи между ними. Великие князья и банкиры надели красные банты, заводчики и домовладельцы вывесили красные знамена. В Петрограде швейцары собирались на митинг – «говорить о политическом моменте и о тяжком положении швейцаров»[437]437
Солженицын А.И. Красное колесо: Повествование в отмеренных сроках. Узел III. Март Семнадцатого. Кн. 4. М.: Время, 2009. С. 36.
[Закрыть]. В Киеве официанты объединились в профсоюз и потребовали «реквизировать все паштетные и рестораны, передав их городскому самоуправлению»[438]438
1917 год на Киевщине: Хроника событий. Киев: Госиздат Украины, 1928. С. 80.
[Закрыть]. Владельцев паштетных и ресторанов теперь ни во что не ставили. Им даже запретили принимать на службу новых работников без согласия профсоюза. Особый профсоюз образовали и киевские дворники, объединившись со швейцарами. Там же, в Киеве, на Подоле, рабочие пивоваренного завода приняли решение «ввести контроль над производством»[439]439
1917 год на Киевщине: Хроника событий. С. 101.
[Закрыть].
Профсоюз домашней прислуги потребовал ввести восьмичасовой рабочий день «с допущением сверхурочных работ не более 3-х часов в день за полуторную плату». От хозяев прислуга потребовала «вежливого обращения», а слово «пан» и вовсе запретить[440]440
Там же. С. 107.
[Закрыть]. Проститутки в публичном доме отказались от врачебных осмотров, которые-де нарушают права личности.
Бастовали прачки, ломовые извозчики, горничные. И, конечно же, бастовали фабричные рабочие. Требования, сначала справедливые, выстраданные долгими годами тяжкого труда, становились всё более наглыми. Получили рабочие долгожданный восьмичасовой рабочий день – потребовали отмены сверхурочных. И не надо сдельной работы, пусть будет твердый оклад. Работал или не работал – иди в кассу получать деньги. И вот уже требуют семичасовой день, а на знаменитой фабрике «Треугольник» – шестичасовой! Впрочем, и у пролетариата раскол. Чернорабочие потребовали уравнения в зарплате с квалифицированными рабочими[441]441
Солженицын А.И. Красное колесо: Повествование в отмеренных сроках. Узел III. Апрель Семнадцатого. Кн. 4. М.: Время, 2009. С. 611.
[Закрыть]. Зарплату повышали где на 20 %, где на 40 %, а где и в четыре раза. На предприятиях юга России средний рост зарплат составил 200–300 %. В мае 1917-го на 18 предприятиях Донбасса «с валовой прибылью 75 млн рублей в год рабочие потребовали повышения зарплаты на 240 млн рублей»[442]442
Корнилов В.В. Донецко-Криворожская республика: расстрелянная мечта. Харьков: Фолио, 2011. С. 252.
[Закрыть].
На заводах решили избирать… инженеров. Решение понятно, ведь инженер в те времена был человеком обеспеченным, получал очень большой оклад. С Ижорского завода рабочие выгнали 38 инженеров и мастеров, видимо, особенно досаждавших им при «старом режиме»[443]443
Солженицын А.И. Красное колесо: Повествование в отмеренных сроках. Узел III. Апрель Семнадцатого. Кн. 4. С. 476.
[Закрыть].
Уже летом 1917-го сахарозаводчики констатировали настоящую «разруху в сахарной промышленности»[444]444
1917 год на Киевщине: Хроника событий. С. 211.
[Закрыть]. Даже сырья теперь не хватало. Крестьяне захватывали латифундии, делили землю по наделам и распахивали плантации сахарной свеклы под пшеницу. Добыча угля в Донбассе с января по декабрь 1917-го сократилась почти в два раза[445]445
Со 123 миллионов тонн в январе 1917-го до 63 миллионов тонн в декабре того же года. См.: Корнилов В.В. Донецко-Криворожская республика: расстрелянная мечта. С. 207.
[Закрыть]. Производительность труда падала, зато росла зарплата. Рабочие навязали свою волю хозяевам, но хозяева начали разбегаться. Шахты и заводы останавливались, многие пролетарии, пожив вольготно несколько месяцев, оказались без работы. Еще весной 1917-го на Донбассе не хватало рабочих рук, а уже в сентябре 1917-го 100 000 шахтеров и 50 000 металлургов остались без работы[446]446
Там же.
[Закрыть].
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?
