Текст книги "Чужой астрал"

– Она дышит! – закричал Егор. – Давай, дыхание и массаж!

– П-ф… уй-ди! – с трудом выдохнула Сабина. – Санька! Ты что, собрался меня изнасиловать?

– Сабина! Жива! Сабина, дорогая! – мобильный телефон подпрыгивал на полу от громкости голоса Егора.

Саня стоял на коленях возле лежащей Сабины и тяжело дышал. Глаза его от перенапряжения налились кровью, но лицо сияло.

– Жорж! – Сабина подняла трубку. – Всё хорошо! У меня закружилась голова как тогда, помнишь? Ты ещё ремонтировал потолок? Пустяки, уже всё позади!

– Я сейчас же буду дома!

– Жорж! Джо-ордж! – протянула она, но в ответ раздались короткие гудки.

– Саня, что случилось?

Раздался звонок в прихожей.

– Это «скорая», – сказал Саня и пошёл открывать.

– Что случилось, Сабина Казимировна? – спросил седовласый профессор.

– И вас потревожили посреди ночи?

– Что произошло? – повторил вопрос профессор.

– Пустяки. Обморок. Сейчас уже всё нормально! – Сабина уничтожающе посмотрела на Саню.

– Клиническая смерть, – повторил он слова Егора.

Профессор досконально опросил гостя, вплоть до того, что заставил показать: как и что именно делалось. Саня отвечал на вопросы, послушно показывал и думал, что у него с врачом в работе почти нет разницы. Только больные чаще говорят правду, в отличие от его «клиентов». Тем временем трое медиков возились вокруг Сабины, без шума открывая крышки своих ящичков.

– Сабина Казимировна! – профессор приподнял очки и посмотрел на Сабину. – Вы завтра же ложитесь на обследование!

Сабина попробовала возразить, но профессор не позволил ей открыть рта.

– Иначе я отстраню вас от работы, – с нежностью сказал он.

– Так и этак, – сказала Сабина.

– Умница! – сказал профессор и попрощался.

– А что делать? – ухватил его за рукав халата Саня.

– Горячий чай с сахаром и покой!

Саня так и замер перед захлопнувшейся дверью. Что же это было, если ничего не надо делать?

Саня изучал бумаги, которые дал ему один из помощников профессора: электрокардиограмму, ещё какие-то ломаные линии, направление в стационар и ни одного рецепта!

– Ди– ди-энипиальный, – попытался он разобрать пляшущие каракули.

– Диэнцефальный криз, – помогла ему Сабина, подкравшись со спины. – Это, Саня, всего лишь обморок! Так что ты там говорил про Абдуллу?

Глава 38

Ипполитов пришёл на работу мрачный. День не предвещал ничего доброго. Бумаг скопилось невпроворот – к концу декады никак не управиться! Он с сочувствием посмотрел на помощника, зарывшегося в кипу официальных бланков с гербовыми печатями.

– Всю ночь сидел? – спросил Ипполитов, зная ответ.

– И какой идиот выдумал замену медико-экономических стандартов посреди года? – вспылил напарник, отпихнув потрёпанную папку.

– Сверху виднее, – Ипполитов со значением посмотрел в потолок. У него не было никакого желания утешать коллегу – самого ожидала та же участь: три письменных стола заваленных документацией.

Хоть бы проверка какая подвернулась, подумал он, с тоскою глядя, на гору работы.

– Эксперт Ипполитов? – спросил начальник по селектору. Ипполитов вскочил, поправил галстук и, склонившись над динамиком, приветствовал шефа.

– Работёнка есть! – счастливым голосом сообщил начальник.

– Да? – не веря своей удаче, отозвался Ипполитов. А когда шеф сообщил где, Ипполитов чуть не подпрыгнул от избытка чувств. Ради одной такой «работёнки» он готов круглосуточно просиживать штаны за массивным дубовым столом, неоднократно сверяя и перепроверяя чужие записи!

– Прямо сейчас! – скомандовал начальник.

– Муслима Мисаиловича предупредили?

– Это внеплановая проверка, – сказал шеф.

Ипполитов шумно задышал, не смея отключить связь.

– Не волнуйся! – успокоил его шеф. – Магометов об этом знает!

Начальник отключил селектор. Ипполитов по-прежнему стоял наклонившись. Ему показалось, что шеф с довольным видом хихикнул. Ипполитов заметался по кабинету. Такое задание он получил впервые. Никак нельзя ударить лицом в грязь!

Он одёрнул ворот, расслабил шёлковый галстук, посмотрел на себя в зеркало. У-ух, как боров! Ипполитов постарался подобрать складки на подбородке, от этого дородный двойной стал жидким тройным. Ипполитов щёлкнул здоровыми зубами, почти настоящими. Лучше настоящих!

Скрипнула дверь. Ипполитов обернулся.

– Шеф работёнку подкинул? – спросил помощник.

– Ты работаешь?

– Ну.

– Вот и работай! – Ипполитов проводил взглядом сутулую спину напарника. Обиделся, да плевать на него!

Под окном просигналила машина. Ипполитов в ужасе схватил свою папку и выскочил из кабинета. Всю дорогу он думал и не понимал. За что? Почему именно он должен ехать на внезапную проверку к уважаемому человеку? Таким визитом можно подпортить карьеру не только проверяемому, но в первую очередь – себе!

– Здравствуй, дорогой! – раскрыв руки как для объятий, главный врач приветствовал инспектора страховой компании.

– Здравствуйте, Муслим Мисаилович, – Ипполитов сдержанно пожал лохматую руку.

– Заходи! Инспектор фонда всегда мой самый жьеланный гость!

Ипполитов с опаской пересёк порог кабинета главного врача. Нет, пить он не будет. Ни за что. Ни чаю, ни кофе. Ни, тем более, коньяку! Ипполитов присел на уголок жёсткого кресла для подчинённых и протёр лысину батистовым платочком. Кто это сказал, что ревизору легко? Попробовал бы такой умник побывать в его шкуре. Каково держать голову на наковальне? Главный врач смотрит волком, а шеф требует что-то найти. Вот и крутись, как цыплёнок гриль! Не найдёшь – вылетишь с работы, найдёшь – останешься без гонорара!

– Расслабься! – в самое ухо сказал Муслим Мисаилович.

Ипполитов затрепетал. Что себе позволяет проверяемый?!

– Тебя прислали по моей просьбе, – главный врач ткнул себя в грудь волосатым пальцем. – Верьишь?

Не дожидаясь ответа, Магометов позвонил и включил громкую связь.

– Муслим, ты? – узнал Ипполитов голос своего шефа.

– Ипольитов здесь.

– Очень хорошо. Дай-ка мне его!

– Говори! – Магометов протянул трубку эксперту.

– Я, – пролепетал инспектор.

– Хвалю за оперативность!

Ипполитов с подобострастием склонил голову.

– Слушай, Ипполитов, ты там будь жёстче! Как можно жёстче, прямо зверей! Ха-ха! Ты это умеешь, не мне тебя учить, ха-ха!

– Хи-хи, – поддакнул Ипполитов.

– Муслим Мисаилович ничего не скрывает от страховой компании, – сказал шеф, предваряя вопрос подчинённого. – Доверься ему!

– Есть! – по-ребячьи вскрикнул Ипполитов. Главный врач перестал быть врагом, а шеф послал его сюда вовсе не в наказание!

– Будем работать? – спросил Магометов, отключив телефон.

– Да, да, конечно. Будем работать.

К удивлению инспектора Магометов ясно и чётко определил задачу. Ипполитов слушал и кивал. Только после того, как главный врач замолчал, инспектор позволил себе спросить:

– Муслим Мисаилович, как бы это выразиться правильнее…

Магометов расправил брови.

– Вам этот доктор, э-э… – не дождавшись подсказки, Ипполитов выдавил, – совсем не нужен?

– И ты, дорогой, мне нужьен, и доктор нужьен, и справедливость нужьно!

Ипполитов слабо разбирался в кавказском этикете. Волной недоумения перекосило его овальное лицо.

– Понимаешь, молодой специалист заблудился! Мы должьны и обязаны ему помочь!

– Но если я составлю акт, как вы сказали, ему уже никто не поможет, – Ипполитов развёл ладонями.

– Это ужье не твоё дело, – улыбаясь, сказал Муслим Мисаилович.

Ипполитов поклонился. Через четверть часа он представил главному врачу готовый акт экспертизы хирургического отделения в целом и деятельности врача-ординатора в частности.

– Очьень хорошо! Очьень! – Муслим Мисаилович не сдержался, дружески похлопал эксперта по покатому плечу и что-то добавил на своём языке.

Увидев в окно машину страховой компании, Рина Яновна позвала к себе доктора Лазарева. С большим неудовольствием он ушёл от больного, поручив перевязку операционной сестре.

– Георгий Тимурович, присядьте, пожалуйста!

Лазарев сел на деревянную табуретку, выдвинув её из-за мягкого кожаного кресла.

– Вам, как сыну скажу: По вашу душу прибыла проверка, – она прижала к губам указательный палец, – тс-с.

Георгий молчал.

– Я советую, не спорить, не отстаивать свою трижды правильную точку зрения, говорить вежливо, со всем соглашаясь.

– Будут проверять только меня?

– Это называется очная экспертиза, – подтвердила главная медсестра. – Главное, ни словечка худого об администрации!

– А зачем? – не понял Георгий. При чём тут администрация?

– А затем, что эта лиса будет всячески провоцировать! Соглашайся, даже если он скажет, что ты полный идиот и дважды два – девяносто восемь с половиной, – тихо сказала Рина Яновна и принялась листать бумаги на своём столе.

Георгий пожал плечами и вышел из кабинета главной сестры. Скольких умников-парамедиков он повидал, неужели какой-то вшивый эксперт выведет его из себя?

Лазарев вернулся в ординаторскую, убрал липовые истории в нижний ящик стола, оставив карты реальных больных.

– Георгий Тимурович! – поздоровалась начмед, зайдя в ординаторскую. – К вам проверка от фонда обязательного медицинского страхования. Подшаманьте карточки! Если что, я буду рядом!

Она неумело подмигнула.

Георгий улыбнулся в ответ. В чём его может обвинить эксперт? Отчего такой нездоровый румянец на лоснящихся щеках начмеда? Не из гестапо же этот Ипполитов?

– Полип Эмильевич Ипполитов, – представился пухлый мужичок, одетый в белоснежный халат районной больницы. То ли одна средняя пуговица сошлась на его животе, то ли мода такая у проверяющих, Георгий не понял.

– Это, Георгий Тимурович Лазарев! – представила его начмед. – Прошёл клиническую ординатуру после окончания первого медицинского с отличием! Сейчас активно работает над кандидатской диссертацией! – Георгий стоял, открыв рот. Так его ещё никто и никогда не представлял.

– Очень хорошо! – Ипполитов протянул пухлую ладошку Георгию. Лазарев слегка сжал мокрую руку и сразу расслабил. Показалось, нажми он ещё чуточку, и кисельная ладошка Полипа Эмильевича выжмется промеж пальцев.

– Молодёжи, – Ипполитов притопнул одной ногой, – свойственно стремиться вверх!

Георгий молчал. Почему-то не верится в искренность чиновника, пожимающего руку рядовому доктору. Слишком разные социальные категории.

– Приступим? – спросил Ипполитов.

– Посмотрите больных? – Георгий жестом пригласил проверяющего в коридор.

– Не сейчас.

– Присаживайтесь, Полип Эмильевич! Здесь будет удобнее! – начмед пригласила эксперта, указав на стул врача.

Ипполитов занял место за столом.

– Покажите мне истории болезней! – сказал он Лазареву.

Георгий вынул карты стационарных больных из папки и положил перед инспектором. Не разворачивая, Ипполитов ткнул пальцем в лицевую страницу первой же истории болезни.

– Это что?

– Паспортные данные, – сказал Георгий.

– Где, извините меня?

Георгий зачитал инициалы пациента.

– Это всё?

– Фамилия, имя, отчество, – пояснил Георгий.

– М-м, – Ипполитов посмотрел на начмеда, та с сочувствием кивнула.

– Георгий Тимурович! – повернул голову эксперт к Лазареву. – Это всё?

– Да, – согласился Георгий, помня о совете Рины Яновны. Ипполитов что-то отметил в своём блокнотике.

– Смотрим далее, – сказал он.

Георгий приготовился соглашаться с неправильной тактикой, необоснованным лечением и так далее, но эксперт вовсе не спешил раскрывать историю болезни.

– Почему не указано: экстренная госпитализация или плановая?

– Вот тут, – Георгий показал: – «Доставлен по экстренным показаниям»

– Доставлен, а госпитализирован ли? Я что-то не вижу. Может, вы мне поможете? – обратился он к начмеду. Она нагнулась над текстом, приподняла очки и с укоризной посмотрела на Георгия. В её серых глазах Лазарев прочёл: «Я же говорила, подшамань истории!»

– Ладно, проехали, – продолжил анализ Ипполитов. – А почему не зачёркнуто «может идти»? У вас в отделении иные правила оформления медицинской документации?

– Нет, – начмед ответила за Георгия, – в нашей больнице всюду правила общие!

Георгий посмотрел на неё с благодарностью. Он бы не нашёл, что ответить. «Да» тут никак не подходило.

– Тогда почему? – инспектор развёл пальцы. – Ладно, – он ещё что-то черкнул в своём блокнотике.

– Почему не указана национальность пациента?

– Это важно, – сказала начмед, не глядя в глаза Лазареву.

– Ладно, – опять черкнул на заметку Ипполитов. – А вот тут, что?

– Георгий прочитал вслух:

– Пол мужской.

– Это вы так прочитали! Мужской, а я не вижу этого слова! Тут, извините, только муж! Чей?

– Это стандартное сокращение.

– Такой стандарт не принят в ведении отчётной медицинской документации, – заметил инспектор.

– Да, – сказал Георгий.

– Очень хорошо, что вы это понимаете, но крайне плохо, что не выполняете!

Георгий промолчал.

– Итак, уважаемый коллега, мы ознакомились с паспортной частью истории болезни, что делать дальше, если на первом этапе столько упущений и недоработок?

– Но вы ещё не смотрели врачебную работу, – подсказала начмед, придя на помощь доктору Лазареву.

– Попробуем, диагноз! – эксперт воткнул палец в нижнюю строку титульного листа. – Почему клинический диагноз не совпадает с первичным?

– Первичный – это диагноз «скорой помощи». Их задача: определить профиль госпитализации, – сказал Георгий и заметил, как шея инспектора побагровела.

– А клинический, значит, диагноз врача-специалиста?

– Да.

Ипполитов одним махом пролистнул все листы истории болезни до предпоследнего.

– Хм, а патологоанатомический диагноз?

– Ещё не готов, – едва сдерживаясь, сказал Георгий. Или эксперт идиот, или делает идиота из доктора!

– Почему?

– Патанатом в отпуске!

– Позвольте, а больной-то жив? – Ипполитов развернулся к доктору.

– К счастью, да.

– Вот уж точно, к счастью, Георгий Тимурович! При вашем подходе, остаться в живых весьма и весьма проблематично, – он пожевал пухлыми губами, глядя исподлобья на хирурга.

– Да, – сказал Георгий. После этого побагровел затылок эксперта.

– Самокритика не является оправданием, – сказала начмед, по-прежнему не глядя на Георгия.

– Да, – как попка повторил Георгий. В голове его затуманилось. Эксперт нёс чушь, а начмед его поддерживала. Что они проверяют? Запятые, кавычки и точки? Почему Георгий должен живому выставить диагноз после вскрытия?

– Вы спросите, почему не проверяется функция врача? Я вам отвечу! Если на титульном листе неправильный диагноз, соответственно, всё лечение неверно!

– А если правильный? – спросил-таки Георгий.

– Как он может быть правильным? Как?! – голос Ипполитова сорвался до визга. – Если при поступлении написано «острый живот», а в вашем «острый аппендицит»? Вы что, не учили латынь? Не можете отличить живот от аппендикса?

– Живот – слово русское!

– И я об этом говорю.

– Аппендикс, Полип Эмильевич, располагается внутри брюшной полости, в животе, – сказал Георгий. Поддакивать ему надоело.

– Там ещё много органов: парных и непарных! И что, будете все подряд вносить в диагноз? Болит живот, жи-вот! А вы лепите «аппендицит»! Это же уровень довузовского образования! – вскричал Ипполитов.

– Каков уж есть.

– Ладно, – скрипнув зубами, сказал эксперт, – посмотрим схему вашего лечения! – он вынул лист назначений и громко зачитал все медикаменты.

– Всё это делалось? – улыбнулся Ипполитов.

Георгий смотрел на его мокрые от слюны губы и молчал.

– Впечатление такое, что вы взяли свою тетрадку по фармакологии за третий курс и все известные Вам названия медикаментов переписали в одну историю болезни!

Георгий молчал.

– Мыслимо ли одному человеку назначать столько препаратов?

– Большая часть использована однократно, – подсказал Георгий.

– И этого достаточно, – Ипполитов провёл ладошкой по листу назначений, – чтобы загубить больного!

– Они использованы для наркоза во время операции, – вздохнул Георгий и отвернулся. Невозможно видеть невозмутимую физиономию парамедика, как невозможно подумать, что человек из страховой медицинской компании не знает медицины.

– Была сделана операция?

– Полип Эмильевич! – выдохнул Георгий, – Если вы пытаетесь убедить меня в моей глупости, то вам это не удастся! Вы можете доказать это кому угодно, даже самому себе, но только не мне!

Последние слова Георгия прозвучали угрожающе. Так показалось эксперту, Ипполитов вжал голову в плечи, но очень быстро пришёл в себя и поднял подбородок едва ли не до уровня носа.

– Уважаемый Георгий Тимурович! – Ипполитов с жалостью посмотрел на Лазарева. Неужели молодой человек настолько глуп, чтобы не понять своей обречённости? Нужно ли самому Ипполитову топить подающего надежды молодого специалиста?! Но вслух он сказал:

– Давайте держаться корректно. Я проверяющий, вы отвечающий.

Не смотря на дружелюбный тон эксперта, Лазарев услышал в словах Ипполитова: «Я судья, а вы обвиняемый! Будьте добры уважать суд!»

– Да, – сказал Лазарев.

– Будем проверять другие истории? – мягким голосом спросил Ипполитов.

– Наверное, у вас сложилось мнение! – вмешалась начмед. – Георгий Тимурович! – обернулась она к Лазареву. – Сходите в палату интенсивной терапии, вас ожидает анестезиолог!

Георгий вышел. Зная, что в палате анестезиолога нет больных, Лазарев остановился у дверей.

– Как ваша дочь, Полип Эмильевич? – спросила начмед.

– Денег просит, – вздохнул Ипполитов.

– Ох уж эти детки! – запричитала начмед.

Георгий пошёл прочь. Только что они втоптали в грязь невиновного человека, а обсуждают мелочные семейные делишки! Да пошли они все! Так решил Георгий и спустился в кабинет главного врача.

– Муслим на месте? – спросил он у секретарши, намеренно не назвав отчества Магометова.

– У себя, – сказала секретарша как ни в чём ни бывало. – Проходите, пожалуйста, Георгий Тимурович!

– Муслим Мисаилович, я расторгаю трудовой договор в одностороннем порядке! – с порога заявил Лазарев, стараясь не дать слова главному врачу, продолжил скороговоркой. – Какие издержки с меня за нарушение контракта прежде времени?

– Э-э, дорогой! – вскочил удивлённый главный врач. – Как работодатель я вполне доволен твоей работой! Почьему ты рещил уйти? Нашьол лучщее место?

По мерзкой улыбочке Главного Георгий понял: сам Муслим устроил очную экспертизу! И знает, что доктору Лазареву не рада ни одна больница Москвы!

Георгий сел за стол и взял лист бумаги, намереваясь написать заявление об уходе. Сейчас и немедленно – не дать себя уговорить!

– Пищи, – сказал Магометов без эмоций. – У меня претензий никаких!

– Это сейчас! – вырвалось у Георгия. – До акта экспертизы.

– Что он такого сказал, чтобы увольняться?

– Что сказал? Что сказал? – дважды переспросил Георгий и умолк. Что сказал эксперт, чтобы увольняться?

– Работодатель я, а не он! К тому жье, я сейчас поясню кое-что, – Магометов уселся за стол напротив Лазарева и взял другой чистый лист бумаги. – Вот, смотри!

Он нарисовал подобие красного креста.

– Это наша больница. Такая же, как тысяча других, – главный врач набросал по периферии ещё несколько крестиков, поменьше.

Георгий из вежливости молчал, но и не старался вникать.

– Это пациенты, – главный сверху нарисовал маленькую тучку. – Они попадают в медицинские учрежьдения со страховым полисом. Мы оказываем им услуги, а деньги идут, – Муслим Мисаилович нарисовал косой дождь, капающий к центру листа, где он изобразил свинью-копилку, – в страховой фонд.

Георгий посмотрел на рисунок отсутствующим взглядом. Зачем ему открывать истину, что Волга впадает в Каспийское море?

– А фонд, – продолжил начальник, – оплачивает нам эти услуги. Сюда входит: материально-техничьеская база, питание больных, медикаменты и зарплата сотрудникам.

Георгий продолжил писать заявление об уходе. Главный не сказал ничего необычного, и незачем его слушать.

– По одной капельке, – сказал Магометов и нарисовал капли от брюха свиньи-копилки в направлении крестиков. – Хватит этого? Хотя бы на зарплату?

Георгий покачал головой. Его ли это дело?

– Конечно не хватит! – воскликнул Муслим Мисаилович. – А где взять? Вот, где! – он нарисовал внизу листка большую тёмную лужу. – Понял?

– Почти, – сказал Георгий, чтобы не выглядеть глупым.

– Вот отсюда, – пояснил главный врач. – Мы черпаем вёдрами и сливаем в копилку! За это получаем дополнительный ручеёк финансирования!

Георгий посмотрел на рисунок: дополнительный ручеёк выглядел внушительнее крохотных капелек с тучки.

– Сколько, по-твоему, оседает в фонде?

– Процентов шестьдесят, – предположил Георгий, сравнивая мощь нарисованных финансовых потоков.

– Или девяносто щесть, – улыбнулся Муслим Мисаилович.

– Получается, они знают о тёмной луже, о липовых историях?

– Дорого-ой! Конечно, нет! – Муслим Мисаилович широко развёл руками. – Откуда им знать, что мы пролечьили двести чьеловек на территории, где жьивёт всего двадцать?!

Георгий откинулся на спинку стула. Новость интересная, но лично для него ничего не решающая.

– Поэтому они требуют, чтобы мы давали больше, а тратили меньше! Он не говорил, что много назначений?

– Говорил.

– Видишь, борется за экономию средств.

– Всё же он больше выискивал ошибки в заполнении истории!

– Правильно! Над ним тожье есть начальство, которому тожье надо зачерпнуть из лужьи!

Георгий не мог связать деньги из мутной лужи с оскорблениями от Ипполитова.

– Я послал начмеда тебе на помощь. Всё будет отлично! Ты жье мужьик! Иди, работай, ни о чём не думай! Нас всегда ругают. И все.

– К этому можьно привыкнуть! – Муслим Мисаилович встал. Поднялся и Георгий.

– Моё заявление? – спросил Лазарев.

– А-а! – махнул рукой Магометов. – Забудь!

– Хорошо, – сказал Лазарев и вышел из кабинета в полном недоумении. Для чего Главный рассказал ему это? Из личного доверия? Или чтобы было на кого спихнуть утечку информации? Да, вздохнул Лазарев, в таком месте поневоле станешь параноиком! Георгий вернулся в отделение

– Георгий Тимурович! Георгий Тимурович! – выбежала навстречу запыхавшаяся операционная сестра.

Георгий вздрогнул. Кого-то привезли, как всегда, в безнадёжном состоянии? За что браться в первую очередь?

Но оказалось всё буднишнее и прозаичнее – доктора Лазарева зовёт начмед в ординаторскую.

Георгий вошёл и для чего-то поздоровался. Если начмед помогает, то только утонуть! Перед инспектором лежала кипа липовых историй болезней. «Хорошо, Муслим рассказал, а то бы Кондратий хватил», – подумал Лазарев.

– Ведь можете! – сказал инспектор. – Вот, просматриваю уже пятую, и ни одной ошибочки!

Георгий улыбнулся. Могло быть по-другому? Если пишешь под копирку, заполняя каждую графу в соответствии с медико-экономическими стандартами, не отвлекаясь на нестандартные жалобы больного, – как ошибёшься?

– Давайте решим так, – предложил Ипполитов. – Те истории, в которых ошибка на ошибке, вы постараетесь больше не писать. А вот таких, образцовых, побольше! – подмигнул он двухслойным веком, когда начмед вышла из ординаторской.

– Понял, – согласился Георгий, увидев перед глазами глубокую чёрную лужу, нарисованную главным врачом.

– Но ошибки я обязан выявлять, – сказал Ипполитов на прощание.

– У каждого своя работа, – сказал Георгий. Ипполитов уже не казался ему недоумком.

– До свидания! – эксперт пожал руку хирургу и вышел из ординаторской счастливым. Он никому не стал врагом! Даже этому амбициозному сопляку.

Маленький фуршет в кабинете главного врача совсем улучшил его настроение. Кипы бумаг в собственном кабинете больше не пугали его. На прощание Ипполитов – получил скромненький конвертик от секретарши, и позабыл о своей горькой доле человека между молотом и наковальней.

– Во всём есть своя прелесть! – сказал Ипполитов, обращаясь к дворовой собаке, промышлявшей у пищеблока больницы. Это сестра-хозяйка, готовясь к комиссии, позабыла «выгнуть» с территории бродячего пса. Пёс приветливо помахал хвостом, и как показалось Ипполитову, улыбнулся. Глядя на пасть собаки, Полип Эмильевич машинально облизнулся.

Эксперт уехал, а больница осталась.

– Георгий Тимурович! – первым делом повинилась начмед. – Вы, конечно, считаете, что я вела себя по-хамски. Возможно, так оно и выглядело, но поверьте, я не первый день имею дело с Ипполитовым. Иначе было нельзя, вы понимаете, о чём я? – ненароком коллега прижалась грудью к его плечу. Георгий ощутил жар её рыхлого тела.

– Да, да, – дважды согласился он и поспешил отойти.

Спустя два дня секретарша ознакомила доктора Лазарева с разгромным вердиктом эксперта страховой компании, рекомендующего в заключение «поставить вопрос о профессиональной пригодности врача хирургического отделения».

В тот же день на общебольничном собрании Муслим Мисаилович выразил доктору Лазареву личную благодарность, подкреплённую персональным премированием врача хирурга в размере десяти окладов.

Георгий выслушал приказ и сел под бурные аплодисменты.