Текст книги "Чужой астрал"

Глава 78

К концу августа воздух стал легче. Это ощущалось всей кожей.

Ветер дул одновременно отовсюду. Слабый, но сильно освежающий. На грани ледяного. Первые жёлтые листья покрыли кроны деревьев проплешинами, под вид камуфляжа.

Как деревья собрались скинуть листву, так чета Лазаревых захотела ощутить, состояние вольного полёта, сбросив с плеч накопившиеся проблемы.

Здоровье Георгия ухудшалось с каждым днём, обмороки стали регулярными. Появлялась одышка, как у древнего деда, даже после еды. Движения челюстями приносило такую усталость, будто бы махал кувалдой две смены подряд. Обследоваться он отказывался принципиально.

– Меньше знаешь – крепче спишь! – отвечал Георгий жене на её просьбы сходить в поликлинику.

– Может, тогда обратиться к друзьям?

– Друзей здесь не осталось.

– А в институте? Разве не осталось профессоров, которые помнят тебя? Не может быть, чтобы отличник не вызывал у преподавателей добрых чувств! – настаивала Ирина, беспокоясь о здоровье мужа.

– Что они скажут? Необходимо обследование в стационаре, а на это уйдёт несколько недель! А нам скоро пора домой!

– Разве мы не дома?

– А работа?

– Адамович планирует сделать нам перевод в столицу!

– Поближе к себе?

– Что ты предлагаешь?

– Уехать. Как можно дальше! – сказал Георгий, обняв жену. Он понял, о чём спрашивает Ирина.

– На остров?

– Необязательно.

– Кто нас где-то ждёт? – с осторожностью спросила Ирина. Боясь поверить, что Георгий согласен с её давнишними планами, Ирина помолчала.

– Где же? – вслух подумал Георгий. – Извини, не подумал, – он начал задыхаться от того, что слишком много говорил.

Ирина подскочила, открыла окна настежь.

– Ты меня извини! Дура я набитая! – она всхлипнула. Куда ехать Георгию с таким здоровьем?

Георгий закрыл глаза, привалился к спинке дивана. Ирина, уже наученная, пощупала пульс на его шее, успокоилась. Уснул. Чтобы не сидеть без дела, она занялась уборкой. Протирая несуществующую пыль с мебели, Ирина не переставала думать о муже. Почему по приезду в Москву он внезапно заболел? Если не хочет идти к врачам, значит, знает сам, что неизлечимо болен! Тогда зачем женился?

Ирина разозлилась на саму себя, как можно так думать? Ей стало нестерпимо скучно сидеть дома с больным мужем, не требующим ухода. Ирина пошла в магазин, взять батон на ужин.

Вернувшись, она в задумчивости поднялась на второй этаж. Подчиняясь непонятному порыву, Ирина позвонила в двери странного соседа.

И сразу же, как будто кто-то стоял у порога и ждал её звонка, спросили:

– Кто?

– Ирина, – сказала она.

Дверь открыл совсем другой человек! Вместо ожидаемого, домашнего Митрича, на пороге стоял молодой мужчина в строгом костюме.

– Заходите! – пригласил он, отойдя в сторону.

– Мне бы хозяина, Митрича.

– Алексей Дмитриевич работает, – молодой человек шутливо расширил глаза. – Нельзя отвлекать. Вам что?

– Ничего! – сказала Ирина и развернулась к выходу.

– Стоять! – раздался голос из-за спины молодого человека.

Ирина узнала голос Митрича, остановилась.

– Егор! Почему отпускаешь гостью не солоно хлебавши?

– Ирина! Входите, пожалуйста! Сегодня, чует моё сердце, вы не откажетесь от кофе!

Ирина посмотрела на молодого человека.

– Егор, – представился он. Увидев ожидание в глазах гостьи, продолжил: – Андреевич, Нерослов.

Ирина молчала.

– Жилец этой квартиры, на равных правах с Митричем! – заявил молодой человек.

– Ирина, – сказала она, протягивая руку.

Нерослов не стал целовать пальцы, сжимать женскую ладонь. Вместо этого он едва коснулся запястья Ирины и сказал:

– Будем, знакомы.

Ирина кивнула. Егор предложил гостье присесть на деревянный табурет. Пройти в комнату почему-то не предложил. Что-то объяснять не потрудился. На Ирину он произвёл впечатление рано постаревшего зануды.

– Алексей Дмитриевич! – позвала Ирина хозяина квартиры, чтобы попрощаться. Никто ей не ответил. Егор, поставив ногу на порог, чистил туфли.

– Зайдите, да и всё, – подсказал он Ирине. – Я ухожу на работу. Ирина посмотрела на него. Встал, перегородив выход! Куда она попала?

– Не надо на меня так смотреть! – сказал Егор. – Я в самом деле тут живу, а сейчас ухожу на работу!

Какое мне дело, куда ты идёшь и где ты живёшь? Ирину стал раздражать этот молодой человек с его ухмылкой, не сходящей с тонких губ.

– Алексей Дмитриевич! – крикнула она вглубь квартиры.

Егор ушёл. Наконец появился Митрич и пригласил Ирину на кухню. Она послушно прошла за соседом, села за стол перед чашкой ароматного кофе.

– Пробуйте! – пригласил Митрич, дуя на свою чашку.

Ирине захотелось немедленно уйти, но ноги её не слушались.

– Что-то случилось? – спросил Митрич, заглянув в грустные глаза соседки.

Вместо подготовленной дежурной фразы Ирина расплакалась.

Митрич сидел напротив и ничего не предпринимал. Когда гостья успокоилась, он повторил вопрос.

– Да! – сказала Ирина и выложила соседу все свои тревоги. Митрич выслушал до конца.

– Ожидаете моего совета? – спросил он, когда Ирина выговорилась.

– Нет! – Ирина подняла подбородок. – Можно мне привести себя в порядок?

Митрич проводил её в ванную. Постоял у дверей, послушал. Не плачет. Он вернулся за стол. Мыслями весь он был в своей работе, в рассказе малознакомой соседки Митрич не нашёл ничего интересного – рядовая семейная драма. Трудности постмедового месяца, не более того. Он видел Георгия и сказать, что тот неизлечимо болен, не мог. Может, хитрит мужчина, планы какие вынашивает? Влезать в чужую семейную жизнь Митрич не хотел.

– Почему я вам всё рассказала? – спросила Ирина, вернувшись.

Митрич посмотрел на соседку – никаких следов расстройства!

– Вы правильно сделали, – сказал Митрич. – Пейте кофе! Остывший уже не тот!

Ирина отпила чуточку, посмаковала кофе на языке, проглотила.

– Такого нет и у Адамовича! – не сдержалась она от похвалы хозяину.

– У Адамовича другой вкус, – сказал Митрич машинально.

– Вы его знаете?

– Доводилось встречаться, а что?

– Он мой отец.

Митрича подбросило.

– Внебрачный папаша! – пояснила Ирина. – Поэтому мы заехали в эту квартиру.

– В нашем подъезде?

– Да! Разве мы не приглашали вас в гости?

Митрич улыбнулся. Это бы он запомнил!

– Приглашаю сейчас! Знаете, она хоть и расположена над вашей, но совсем другая!

– Я был в ней, – сказал Митрич.

– Да? А кто там жил?

– Одна семья.

– Из новых русских?

– Почему вы так решили?

– Там такая мебель! Джакузи!

– Там не было шикарной мебели.

– Там жили бомжи? – нахмурилась Ирина. Неужели, чтобы освободить жилплощадь, Адамович выкинул кого-то на улицу?

– Нет, нет! – Митрич увидел, как разозлилась Ирина, и поспешил оправдать бывших жильцов. – Они не пьяницы, не бомжи! Уехать их заставили обстоятельства.

– Так я и думала! – сказала Ирина. – Адамович?

– Нет! Драматическая история супругов, не имеющих детей, – Митрич отвернулся, дав понять, что рассказывать эту историю не намерен.

– Куда они уехали?

– В разные стороны, – Митрич задумался. – У каждого свой крест.

– Особенно у меня! – щёки Ирины вспыхнули. – Зря я вам доверилась!

– Почему? – Митрич привстал с табурета.

– Была бы обычной, вы бы рассказали о бывших хозяевах! А так, я всего лишь дочь мультимиллионера, не заслуживающая доверия личность!

Митрич улыбнулся.

– Извините, что зашла! Поплакалась в жилетку! – выпалила Ирина, поднявшись из-за стола. – Почему вы всё время улыбаетесь? Что смешного я говорю?

– Перестаньте мне выкать! – сказал Митрич. – У нас принято обращаться друг к другу на ты!

– У кого, у вас?

– У инженеров!

– Мыльного завода?

Митрич рассмеялся в голос, жестом остановил порывавшуюся уйти Ирину.

– Я смеюсь не над тобой! Сильно напоминаешь мне одну знакомую, только и всего.

– Так бывает, – согласилась Ирина.

– Инженеров человеческих душ! – закончил мысль Митрич.

– Вы, – сказала Ирина и поправилась, увидев жутко строгие глаза Митрича. – Ты психиатр?

– Психиатр больше ремонтник, а я инженер!

– Писатель! – догадалась Ирина. – Значит, я тебе интересна как персонаж?

– Может быть, – Митрич не стал лукавить. – А может, нет.

– И что скажет инженер про душу моего мужа?

– Он тоже, – Митрич закатил глаза к потолку, – из этих?

– Нет, но из очень порядочной семьи!

– Известной?

– Если только в определённых кругах.

Митрич молчал. Что ему, вытягивать каждое слово?

– Фамилия Лазарев, что-нибудь вам, тебе говорит?

– Мореплаватель?

– Обычный врач в третьем поколении. Или в пятом!

– В какой больнице трудится?

– На ТЭЦ!

Митрич увидел перед глазами архив Дромадера с историей с точностью до наоборот! Что ж, решил он, пора показать свои способности инженера человеческих душ!

– Раньше он был врачом, – сказал Митрич. Увидев, как заблестели глаза Ирины, спросил, – сам-то он рассказывал, как стал инженером?

Ирина покачала головой так, чтобы Митрич не понял, соглашается она или нет.

– На работе ему не везло, тогда он пошёл к астрологу, чтобы узнать для того ли он родился, чтобы продолжать дело своих предков? – Митрич увидел завороженные глаза Ирины, с воодушевлением продолжил: – И астролог указал ему, что призвание Лазарева не в медицине, а в технике! – Митрич выдержал паузу. – И доктор Лазарев уехал из Москвы в… – он назвал родной город Егора. – И там обрёл себя в новом качестве!

Ирина замерла.

– Вот и вся история.

– Зачем разыгрывать меня? Вы с Гошей знакомы давным-давно!

– С Гошей?

– Митрич! Не делай глупых глаз! – Ирина сама не поняла, как перешла на фамильярный тон. – Я что, дурочка?

– Нет! Я поделился своими предположениями, только и всего! Кстати, я уже могу сказать о причине болезни твоего мужа!

– Да? Говори!

– Дело в том, что этот астролог… Георгий точно ходил к нему?

– Точно! Его зовут как-то по-восточному.

– Дромадер?

Ирина кивнула.

– Александр Дромадер жил этажом ниже.

– Ниже кого? – спросила Ирина и догадалась. Она раскрыла рот и вдохнула полной грудью. – Неужели?

– Думаю, всё дело в квартире! – заявил Митрич.

Предположений Ирине было мало, она заставила Митрича рассказать ей всё! Они просидели до глубокой ночи, выпили не одну турку кофе, разговаривая без умолку. Ирина больше спрашивала, Митрич по крохам выуживал информацию из неё. Прекращать разговор не хотелось обоим.

– Сидите, полуночники? – спросил Егор, войдя в кухню. Они не заметили, как Егор вернулся.

– Знакомься, Егор! – Митрич посмотрел на Ирину.

Дурачась, Егор понюхал чашку Митрича с остатками кофе.

– Сколь же тут градусов, что начинаются знакомства по второму кругу?

– У нас в гостях, – Митрич картинно раздвинул руки. – Ирина Лазарева, собственной персоной!

– Сестра?

– Жена!

– А сам где? – Егор присел от неожиданности.

Митрич ткнул указательным пальцем в пол.

– Ты что, Митрич? Он точно поддал? – спросил Егор у Ирины.

– Он сейчас под нами! На первом этаже!

– В квартире Дромадера?

– Теперь это его квартира!

Егор посмотрел на Ирину. Она кивнула.

– А как тогда, моя квартира? Кто в ней живёт?

– Пока мы, – сказала Ирина, догадавшись, о какой квартире спрашивает Егор.

– Так, чего сидим? – спросил Егор. – Давайте вниз!

– Не спеши! – сказал Митрич. – Во-первых, поздно. Во-вторых, Георгий не совсем здоров.

– Окажем медицинскую помощь!

Ирина с удивлением посмотрела на Егора.

– Он врач, – пояснил Митрич. – Заведующий клиникой.

– Лучше завтра! – сказала Ирина. Она уже знала, что медицинская помощь Георгию не нужна!

– Смотрите сами, – сказал Егор.

Ирина попрощалась с соседями. Митрич довёл её до двери, выжав из Ирины обещание встретиться завтра.

– До свидания! – сказала она.

– Прощай! – вырвалось у Митрича.

Задолго до рассвета чета Лазаревых навсегда покинула колдовскую квартиру…

Глава 79

В течение месяца Адамович ни разу не просыпался со свежей головой. Доктора утверждали, что он полностью здоров. А Олег Яковлевич чувствовал себя не в своей тарелке. Подчинённые стали неуправляемыми, деловые партнёры скрылись из поля зрения, – всё валилось из рук.

– Выбросьте, наконец, эти бумаги! – рявкнул он и спихнул со стола гору корреспонденции. Влетела секретарша и подняла с полу пёстрый конверт.

– Это «заказное», – сказала она. Секретарша намеренно положила нераспечатанный конверт на видное место.

– Кто и кому заказывал? – нахмурился Адамович, увидев множество разноцветных марок на конверте.

– Госпожа Лазарева, – зачитала секретарша.

Адамович протянул руку. Секретарша вложила письмо в его ладонь и удалилась.

Адамович положил конверт перед собой, прочёл адрес: «Ирак».

– Только арабов мне не хватало! – сказал он вслух. Что письмо от дочери, Адамович не верил. Он прошёлся по кабинету. Надо подготовиться к самым худшим новостям! Олег Яковлевич открыл бар, плеснул себе коньяку, не глядя, выпил. Решив, что перед смертью не надышишься, он вскрыл конверт.

Прочитав первое предложение, Адамович вытянул руку с письмом, посмотрел на буквы издали. Почерк Ирины, но слова! Слова не её! К чему это вдруг: «Дорогой папа!» – в каком смысле, дорогой? Адамович положил листок перед собой, долга вглядывался, наконец улыбнулся.

Затем продолжил читать.

У нас всё хорошо. Устроились первоклассно! Языковых проблем никаких. Я обучаю русских детей, Георгий работает главным консультантом от «Интерэнергосервиса». О твоём предложении, папа, подумаю потом. Извини, живот пучит от фиников! Напишу в другой раз!

Адамович бережно сложил листочек и убрал в сейф. Он плеснул себе коньяку. Подумал, как же мало надо стареющему мужчине! «Дорогой папа» и «Твоя любимая дочурка» – всё! Он обтёр шею платочком.

Самостоятельная – в мамашу, но практичная, как я! Всё-таки, она подумает! Олег Яковлевич занялся текущими делами.

Само собой получилось так, что подчинённые в мгновение ока исправились, один за другим появились деловые партнёры, – все нити управления натянулись и задвигались в руках Адамовича.

Олег Яковлевич как-то позабыл, что дочь исчезла вместе с мужем на целый месяц, что у него было желание отдать приказ Генералу доставить детей в наручниках. Две недели Генерал разыскивал Лазаревых по всему земному шару, но безуспешно.

Адамович вызвал к себе начальника службы безопасности. Поскольку безопасность стала на уровне космоса, Генерал теперь совмещал пост аналитика компании.

– Что скажешь? – спросил Адамович, когда Генерал дочитал письмо Ирины.

– Написано Ириной Антоновной.

– Или Олеговной?

Выдержав взгляд Адамовича, Генерал неопределённо кивнул.

– Я не буду спрашивать, почему ты их не нашёл! Скажи, «Буря в пустыне» улеглась навсегда? Или как?

– Или как, – сказал Генерал.

Адамович двинул плечами.

– До всех сортиров не добраться! – сказал Генерал.

– Ты о чём?

– О террористах, которых следует уничтожать в сортирах.

– По-моему, это сказал не американский президент.

– Его ещё не клюнул жареный петух.

Адамовича передёрнуло. Он терпеть не мог политических интриг, из-за которых приходилось терпеть убытки.

– Думаешь, Москва – не единственное место для взрывов? – спросил Адамович.

– В Штатах дома покрупнее – зрелищнее разваливаться будут!

Адамович прикусил язык.

– Когда?

Генерал пожал плечами.

– Когда перестанешь говорить загадками? – Адамович поднял кулак, чтобы стукнуть по столу, но сдержался.

– У меня только предположения – факты в другом ведомстве!

– Сумеешь просчитать реакцию биржи на внеочередную «бурю»?

– Постараюсь.

– Давай! В трёхдневный срок! – Адамович жестом показал, что разговор окончен. Генерал пошёл из кабинета. В дверном проёме он остановился. Оглянулся.

– Что ещё? – спросил Адамович, раскладывая на столе деловые бумаги.

– Кроме цен за баррель, что-нибудь ещё?

Адамович нетерпеливо махнул рукой. Генерал по-армейски развернулся и шагнул за порог. Идя по коридору, он пожимал плечами. Он начальник службы, принадлежащей Адамовичу, но не советчик в личной жизни.

Его дочь, а не Адамовича, погибла на баррикадах по недосмотру папаши!

Как учить других, совершив непростительную профессиональную ошибку? Как осуждать Адамовича, беспокоящегося о работе, когда его дочери может угрожать опасность? Сам во время штурма Белого дома, чем был озабочен? Как остаться не у дел и, вырвав для себя почётное увольнение с пенсией, дружески распрощаться с загнивающей Конторой. И это удалось. Наверное, Адамовичу тоже удастся сорвать куш на бирже, потеряв дочь.

За всё приходится платить. Ни нам, так детям, внукам нашим. Для расчёта с совестью нет срока давности.

Генерал зашёл в собственный кабинет и, отогнав от себя дурные мысли, принялся за работу. Трёхдневный срок обязывал трудиться засучив рукава.

Глава 80

Александр шёл по тропе между деревьями, наступая на упавшие листья. Они не шуршали, не склизли под ногами, не издавали запаха прелости. Александр наклонился, поднял один. Обесцвеченный, просматривается каждая жилка, но без признаков гнили. Лист выглядел свежим, хотя жизни в нём не осталось. Наверное, так же сохраняются мощи святых, подумал Александр. Только в отличие от листьев, они не преют, не иссыхают и не гниют по весне, оттаяв из-под зимних сугробов.

Александр помял лист пальцами – твёрдый и не жухлый. Сколько же жизненной стойкости в осеннем листе? Выполнивший свою функцию, он сброшен с древа, но не собирается сдаваться. До чего же продумано каждое явление природы! Только безумец не видит этого, да ещё затевает спор и борьбу с Создателем.

Александр ускорил шаг. Навстречу ему двигалась разношёрстная группа паломников-туристов. Завидев человека в тёмной одежде, они притихли, расступились. Александр улыбнулся им. Для туристов каждый в чёрной мантии – монах, человек запредельный.

– Мир вам, батюшка! – сказала девица в спортивных брюках.

– И вам Ангела-Хранителя! – поклонился Александр и добавил: – Хорошая у вас косыночка, к ней бы юбку удобную.

Молодёжь смутилась. Александр поспешил к храму.

– Крутой дяденька! – прошептала шустрая девица друзьям.

– Надя! Я ж говорил, надень плащ! Хоть губы не намазала, и то хорошо.

Кто-то хихикнул, но Александр этого не слышал. Он приступил к послушанию. Вчера, исповедуясь, он рассказал о своём страшном сне.

– Не передумал принять постриг? – спросил его батюшка.

– Нет.

– Тогда для чего связываешь сны с жизнью: прошлой и будущей?

– Каюсь!

– Кайся и не жалей! И для яичницы божий дар повара – не помеха!

Долго Александр обдумывал эти слова, но так и не растолковал их.

Понял он только одно: расставаясь с миром, нужно оставить всё, что связывает с ним.

А приснилась ему тёмная сырая тюремная камера. На откидных от стены нарах торчал кинжал кверху остриём. Из тёмного угла появилась Софи. Лицо её было чёрным, кожа лохмотьями свисала со щёк, фарфоровые зубы полопались.

– Софи, что с тобой? – спросил Александр.

Софи не обратила на него никакого внимания. Увидев торчащий в нарах клинок, она потрогала остриё пальцем. Порезавшись, Софи высунула неестественно длинный язык и слизала кровь с пальца.

Скинув с себя одежду, Софи запрыгнула на клинок в позе «наездницы» из Камасутры. Она истово дёргалась на острие кинжала, со стоном совокупляясь с ним. После каждого удара из тела Софи брызгала мутно-коричневая жидкость.

Дромадер стоял, не шелохнувшись. Ему хотелось ухватить Софи за плечи, оттащить прочь от страшного оружия, но Александр не мог пошевелиться.

Проснувшись, Александр в ужасе провёл по лицу ладонью. Вскрикнул. На щеке была холодная слизь! Послушник выскочил во двор, осмотрел ладони под лучами прожектора – ничего не было. Но ощущение противной осклизлой гадости, брызгавшей изо всех пор тела Софи, не отпускало его. Александра вырвало.

Исповедавшись и рассказав о своих соображениях по поводу смерти Софи, Александр успокоился. До следующей ночи. Теперь ему приснился ещё более зловещий сон! Тотчас после работы, он пришёл к настоятелю и рассказал обо всех своих снах и сомнениях.

– Потому и проходишь испытательный срок, Александр, – сказал ему настоятель. – Много искушений у послушника, но в тысячу раз больше у инока! По себе ли крест берёшь, Александр?

– Я принял решение!

– Знаешь, что нет обратной дороги?

– Знаю.

– Тогда, улыбнись! Монах должен быть всегда весел!

– Не могу, батюшка, рвёт меня на части прежний грех!

– Отпущено тебе за прошлое! – сказал настоятель, завершая разговор.

Боясь, как бы не прогнали из монастыря за упрямство, Александр пошёл прочь, не испросив благословения.

– Вернись!

Он вернулся.

– Если мучает тебя совесть, поступи как считаешь нужным!

– Если я напишу, если предупрежу?

– Ты можешь вернуться в мир.

Александр вздрогнул – этого он не хотел. Настоятель улыбнулся.

– Пиши! – разрешил он. Заметив, как нерешителен Александр, добавил: – Или мне продиктуешь?

Александр улыбнулся.

– Предупреди своих прежних друзей – это дело благородное! Простившись и не оставив за собой долгов, с чистой душой отречёшься от мира.

Получив благословение, Александр убежал в келью и до утра сочинял письмо. Написав несколько строк, он рвал лист, находя свой текст заумным и вычурным. Александр терпеливо начинал писать заново, опять забраковывал, вычёркивая целыми абзацами, вновь переписывал.

После утрени Александр отнёс конверт с адресом Митрича в канцелярию.

Впервые за время нахождения при монастыре в качестве послушника, Александр вершил утреннее келейное правило, не отвлекаясь, проговаривая каждое слово и вникая в его смысл.

Завершая молитвы, Александр ощутил такой прилив сил, которого не испытывал за всю прежнюю жизнь.