Текст книги "Чужой астрал"

Глава 81

Егор тосковал по Сабине и прежней жизни, ненавидя себя за это. Стук колёс поезда не отвлекал от тягостных мыслей.

Чего достиг? К чему стремился? Кем стал?

Ехать в элитном купе, рассчитанном на одного пассажира, с индивидуальным толчком и белоснежными полотенцами, оказалось намного тоскливее, чем в обычном пролетарском вагоне, где сопят, храпят, до глубокой ночи звенькают стаканами, перекидываются в картишки и беззлобно матерятся.

А здесь, даже курить разрешается! Захочешь увидеть человека, да не увидишь. Одна живая душа – проводник, прибегающий по любому зову, отвечающий подобострастным поклоном с поджатыми в улыбку холуйскими губами, немо говорящими: «Как я вас всех ненавижу!» Будто бы Егор без ума от любви к вагонному служаке!

Егор посмотрел на кнопку вызова проводника и передумал. Если за чай приходится расплачиваться не столько мелочью, сколько моральными издержками, на кой такой чай!

Егор смотрел в окно. Наползающие сумерки постепенно ограничивали обзор: дальние деревья выглядели сплошной стеной, а придорожная поросль стала похожей на живую изгородь, как в английской усадьбе. Егор улыбнулся счастливым воспоминаниям, подумал, а попал бы он в Великую Британию, будучи слесарем-теплотехником?

Егор поморщился – слишком высокую плату запросили за авансированные успехи. С другой стороны, было бы что вспомнить, останься он в прежней, пролетарской жизни? Так и ходил бы на работу от гудка до гудка, в просмолённой робе с подсинёнными веками как у голубого, а выйдя в люди, прятал бы руки в карманы, стесняясь показать неотмывающиеся ладони с въевшимся до кости мазутом, из-за чего не различить линию жизни.

Егор посмотрел на свои руки: длинные пальцы с коротко стрижеными ногтями, без единого заусенца, с хорошо развитыми мышцами ладоней – рабочие руки хирурга.

– Патологоанатома, – сказал он вслух и добавил: – Ныне преуспевающего администратора. Ныне и не вовеки.

Егор безучастно смотрел на огни родного города, позабыв, что взял билет до этой станции. А вспомнив, передумал выходить.

Едва тронулся поезд, заявился проводник с бригадиром поезда, чтобы «уладить проблемочку».

– До куда изволите продлить билетик? – слащаво спросил он, подмигивая бригадиру.

Егор молчал. В самом деле, до куда? До самого Белого моря? От кого он скрывается и чего хочет?

Бригадир состава ухмыльнулся. Егор понял, его считают богатеньким сумасбродом. Или дромоманом. Но таких слов железнодорожники не знали. Они желали лишь одного – уладить дело без конфликта, ибо пассажир ехал зайцем уже несколько минут.

Егор назвал город, где жила его бывшая жена с тёщей.

Не раздумывая, бригадир поезда оформил проезд. Выходя из купе, он пожелал счастливого пути.

Егор посмотрел в окно. Стемнело окончательно. С первым лучом солнца ему выходить. Он лёг, закинул руки за голову и продолжал думать.

Егор поспал всего один час, зато, поднявшись, уже чётко знал, чем будет заниматься в этом чужом городе.

Он привёл себя в порядок в комнате отдыха вокзала, почитал местную газетку и направился в нотариальную контору.

Как Егор не рассчитывал время, всё равно пришёл рано. Ждать открытия конторы пришлось больше получаса. Егор присел на скамейку, смахнув с неё опавшие листья. Положил кейс на колени, раскрыл его. Надо прочитать письмо вчерашнего астролога – обещал Митричу.

– Прочти внимательно и сделай выводы! Правильные выводы! – стращал его Митрич, пугая воспалёнными глазами. Когда он не пил, становился таким занудой, что Егор часто уходил ночевать в свою клинику.

Егор закурил, вынул лист из конверта. С первого предложения на лице Егора появилась недоуменная улыбка. Она так и не сошла до конца повествования послушника Александра.

Дорогой брат, Митрич!

Перед тем как окончательно расстаться с Миром, я должен раздать долги.

Конечно же, ты слышал поговорку о сапожнике без сапог. Так, и обо мне. Но, к счастью, я обрёл свой путь. Так и сапожник: из остатков кожи, дранки и резины изготавливает наконец обувку и себе. Но где гарантия того, что он сделал добрые сапоги своим клиентам? Нет такой гарантии.

Так и я много согрешил, вклиниваясь в судьбы людей. Указав верный, по моему мнению, путь двум отрокам, я смешал чужие судьбы, сделав благородный с виду, но неприятный на вкус коктейль.

Долгое время я наблюдал, как моё вино сбраживается, доходит до нужной кондиции, но в итоге понял: сделал не то, не с теми ингредиентами и не в тех пропорциях.

Разумеется, брат Митрич, ты знаешь, о ком идёт речь. К сожалению, люди не в силах возвратить время, и не имеет смысла осенью подкрашивать листья рябины в жёлтый, а берёзы – в малиновый цвет. Ибо, сбросив их, ветви будут одинаково голыми.

Да, произошла чудовищная ошибка! По моему недосмотру астральный коридор, был обращён в противоположную сторону. Каждый из астрологических близнецов получил не своё направление в жизни. Не стану возражать, что они ничего не потеряли, наоборот, приобрели. Поэтому, прошу тебя, брат Митрич, используй всё своё влияние и не дай им свернуть с избранного пути. Вернувшись на истоки свои, они потеряют не только направление, но и цель!

Мои предчувствия говорят, что в самое ближайшее время по чьему-то капризу, оба близнеца решат круто изменить налаженную жизнь.

Прошу тебя, брат Митрич, постарайся убедить обоих, хотя бы не менять климатический пояс. Всего полгода! Помни о наступающей зиме!

Прощай, брат Митрич. Мир всем и Ангела-хранителя!

Егор сложил листок пахнущий ладаном, сунул его в конверт. За время чтения письма его сигарета обуглилась до самого фильтра. Егор, так и не покурив, затоптал окурок, посмотрел на свои модельные туфли. Какие ещё сапоги? Что за разноцветные листья и тёмные коридоры? Нет, без самого «брата Митрича» эту тарабарщину не разобрать!

Он поднялся со скамьи, взял кейс в одну руку, кожаный плащ от Версачи в другую и пошел к нотариусу.

Освободившись через два часа, Егор вдохнул полной грудью. Что ж, и он раздал все свои долги! Причём, «в одной климатической зоне».

Теперь бывшая квартира его родителей по праву принадлежит дочерям, а к совершеннолетию обе получат доступ к банковским счетам в нейтральной стране и станут распоряжаться сбережениями отца, приобретёнными благодаря Сабине Казимировне. Произойдёт это, только когда каждой дочери исполнится двадцать один год, к этому возрасту мозги их окрепнут. В последствие они узнают почему «папа забывал про них», или расскажет сам Егор, нянча на коленях собственных внуков…

Егор вспомнил, как посылал денежные переводы на имя тёщи, «чтобы не разрушать личную жизнь Манечки», как ему возвращали посылки с изрезанными в лоскутья детскими вещами и надписью с обратной стороны крышки жирным красным карандашом: «ПОДАВИСЬ!»

В кармане заиграла мелодия «Интернационала». Мысленно пропев первый куплет, Егор дождался второго, вынул мобильный.

– Ты не передумал, Жорж? – спросила Сабина, не здороваясь.

– Нет.

– Тогда будь в Шереметьево к пяти утра!

– Уже? Сегодня?

– Завтра! – сказала Сабина и отключила связь.

Егор убрал телефон и увидел перед собой пацанёнка в спортивном костюме. Мальчуган улыбался.

Хороший знак, подумал Егор. Он вынул из кармана портмоне. Пацанёнок не уходил.

– Ждёшь?

Кучерявый пацан кивнул.

– Такую? – спросил Егор, вынув российскую купюру.

– Если не жаль, – сморгнул пацан. – Зелёную!

– Вот, сорванец! – покачал головой Егор.

– Ладно, не жаль! – он достал двадцатку и протянул побирушке. – Купи себе мороженое, а лучше – пистолет!

– Ага! – пацанёнок тряхнул головой и убежал, не оглядываясь. Егор вышел на дорогу, тормознул такси.

– До Москвы!

– Такса известна? – спросил шофёр, не посмотрев на клиента. Когда он осмотрел потенциального пассажира, разулыбался.

Сев на заднее место, Егор прикрыл глаза. Перед ним стояла Сабина Казимировна, сложив руки на груди.

– Тебе надо развеять хандру! – повторила она несколько раз.

– Мы уже всё выяснили, зачем толочь воду в ступе?

– Хочешь, чтобы уехала я?

– Ничего я не хочу от тебя! – разозлился Егор. – Сколько я должен?

Сабина покачала головой.

– Ни-сколь-ко!

– Тогда, что от меня надо?

– Не пороть горячку! Вернёшься через полгодика, тогда и сообразим, как жить дальше.

– Ты уже давным-давно всё за меня решила!

– Исключительно в твою пользу, Жорж!

Машину тряхнуло, Егор открыл глаза. Никогда он ещё не видел снов, чтобы в них слово в слово повторялись события минувших дней!

– Плохо слышно? – спросил водитель, обернувшись.

Егор кивнул. Он понял вопрос. Оказывается, Егор держал в руке мобильник. Шофёр подумал, что он разговаривал. Наверное, громко кричал во сне!

– Все они такие, – махнул рукой шофёр. – Торсом крепкие, да на передок слабые! Чуть отвернёшься, уже не узнаешь, куда попал?!

Егор невнятно что-то промычал в ответ. Разговаривать не хотелось. Водитель это понял и с нарочитым вниманием уставился на дорогу.

– Куда теперь? – спросил шофёр, притормозив. – Дальше – столичные расценки!

Егор посмотрел на часы, до его вылета к новому месту работы оставалось семь часов! Идти, что ли к Митричу и слушать мрачные пророчества о голых деревьях в разных климатических поясах? И это вместо временного прощания с Родиной?!

Егор назвал таксисту элитный ресторанчик, где устраивал банкет по поводу защиты кандидатской.

Глава 82

Оказывается, тяжкое бремя славы – не пустые слова! Если раньше Саня тащил службу на плечах, изо всех сил упираясь ногами в землю, то теперь почему-то больше страдала голова. В прямом смысле.

Начальство разом подобрело, всех их будто подменили. Никаких дел, не то, что разгонов! Теперь самой главной обязанностью великого оперативника стало посещение банкетов. Его приглашали на все без исключения попойки. Без права отказа, разумеется. Как свадебный генерал Саня произносил краткие тосты, чокался с сильными мира сего, улыбался журналистам.

Поэтому голова его раскалывалась. Саня сделал существенное открытие: степень тяжести похмелья после второго дня никак не зависит от качества принятого накануне. Одинаково мерзко выглядит сверхдорогая водка в хрустальном графине и замызганная «чебурашка» с мутным самогоном.

Затрезвонил телефон, расколов голову надвое! Саня повернулся к стулу, стоящему у дивана, посмотрел на определитель номера. Звонит Сабина. Хочет поговорить. Но как, если тяжело двигать веками? Интересно, сколько килограммов весит шершавый похмельный язык?

Через некоторое время звонок повторился.

Затем ещё и ещё.

Саня еле-еле снял трубку, положил рядом с головой.

– Саня! Ты ещё не очухался?

– Н-не…

– Уже третьи сутки валяешься, не стыдно? Обещал же!

Саня не помнил, что он обещал. И не понимал: почему третьи сутки, если он провалялся всего одну ночь?

– Немедленно встань и открой двери!

– Ты где? – простонал Саня.

– У тебя на бороде! Открывай! Не то милицию позову!

Тотчас раздался звонок в двери. Саня повернулся на живот, опустил руку, затем сбросил ноги коленями на пол, оперевшись о диван, поднялся. Согнувшись в три погибели, он прошлёпал к двери.

Сабина перестала трезвонить.

«Ушла? " – мелькнула обнадёживающая мысль.

– Открывай!

– Да, – сказал Саня и повернул ключ. Один раз. Ещё раз. Он вспотел. Сел на тумбочку в прихожей.

Сабина влетела в дом, обдав хозяина волной свежего воздуха. Саня выпрямил спину и облокотился на шкаф.

– Держи! – Сабина вынула таблетку из сумочки. Саня послушно протянул руку.

– Глотай, не глядя! Не разжёвывай! – командовала Сабина.

Страдальчески сморщившись, Саня с трудом впихнул в себя маленькую розовую таблетку.

– Закрой глаза! Сиди пять минут, не шелохнувшись!

– М-м.

– Молчи! А то не будет эффекта! Я сама подойду и скажу, когда можно встать!

Сабина прошла в комнату. Огляделась. Похоже, жена в отсутствии. Иначе быть не могло, тогда Санька спал бы на работе. И никаких скандалов! Да, чтобы жить с ментом, надо самой носить гимнастёрку. Как и с другим человеком в форме: будь то китель или белый халат. Не хлебая из одной чашки, супругам никогда не понять друг друга!

Сабина подумала о Жорже. Чего ему не хватает? Обиделся, что я не умерла! Обманула? Ребёнок! А что нужно накормленному и выспавшемуся малышу? Погулять на свежем воздухе да поспать! Когда Сабина оформила Жоржу загранкомандировку, была уверена: погуляет и вернётся домой! Работа практическим врачом не по плечу амбициозному Жоржу. Но Жорж почему-то не спешил возвращаться. Похоже, ребёнок заплутал.

– Встать! – крикнула Сабина возле самого уха Сани.

Он нервно подскочил.

– В душ! Три минуты на помывку! Мне самой проводить тебя?

Саня поплёлся в ванную.

Вышел он, конечно, не через три минуты и не через пять, но выглядел ободревшим. Затем они выпили по чашечке кофе.

– Что я обещал? – спросил Саня, измучившись вспоминать.

– Что будешь человеком!

– А был свиньёй, – сказал Саня, опустив глаза.

– Голова болит?

– Нет.

– Тогда, – Сабина принялась за инструктаж, повторяя избитые истины. Саня время от времени виновато вздыхал, храня благоразумное молчание.

– Всё понял?

– Всё.

Сабина взяла мобильный, набрала номер, протянула телефон Сане.

– Говори!

– Алло, – сказал Саня в ответ на длинные гудки.

Сабина сделала страшные глаза.

– Никаких «алло», сразу быка за рога!

Саня, торжествуя, потряс гукающей трубкой. Сабина забрала телефон и набрала другой номер.

– Генерал-лейтенант Запискин слушает!

– Господин генерал, это звоню я! – выполнил Саня инструкцию Сабины. Поражаясь своей наглости, продолжил: – Я обдумал ваше предложение, посоветовавшись с домашними, решил. Я согласен!

– Кто это говорит?

– Старший оперуполномоченный, – Саня представился полностью.

– Что за предложение, – голос генерала не имел вопросительной интонации.

Сабина три раза кивнула Сане.

– Я согласен с вашим мнением, что учёба и работа по сути – несовместимые понятия, – сказал Саня и почувствовал, как генерал улыбается, услышав собственные слова.

– Что вы хотите, – совсем без вопроса сказал генерал.

– Когда мне сдать документы? – согласно сценарию разговора, спросил Саня.

– Завтра! Зайдите в Приёмную, вас будут, ждать!

– Служу России! – сказал Саня и отключил аппарат.

– Что теперь? – спросил он у Сабины.

– Станешь студентом, – сказала она, глядя в окно, – а потом получишь на погоны серьёзные звёзды.

– А дальше?

– Решишь сам. На почётную пенсию – или продолжать бегать за жуликами, – Сабина зевнула. – Мне пора.

Саня подскочил со стула.

– Как? – замахал он руками. – А обмыть?

– Снова хочешь стать свиньёй? – спросила Сабина, оглядывая его с головы до ног.

– Ты права. Надо иметь свежую голову. Но зачем тебе уходить? Посидим, поговорим!

– Мы с тобой, Саня, за наше знакомство наговорили столько, что Государственной Думе завидно! Если мне пора, значит, пора!

Саня проводил гостью до порога.

– Спасибо, Сабина Казимировна!

– После отблагодаришь! – сказала она.

– Какую таблетку ты мне дала?

– А вот этого, Саня, – Сабина вышла за порог, – ты не узнаешь никогда! Извини.

– До свидания!

– Бывай, студент! – шлёпнула по протянутой ладони и как школьница помчалась по ступенькам вниз, перескакивая через одну.

Саня с грустью смотрел ей вслед. Почему-то тоска защемила сердце. Или это действие чудо-таблетки ослабло с уходом её хозяйки?

Глава 83

Генерал собирался в командировку. Жена никогда не участвовала в этом. В пору молодости каждое задание было засекречено. Только когда самолёт отрывался от земли, ему сообщали истинное название страны. Сейчас Генерал знал место назначения и не испытывал того куража, когда всякий вздох на территории предполагаемого противника считался и оценивался в пользу безопасности Родины.

Теперь он ехал защищать детей крупного олигарха. Генерал посмотрел на фотографию Альбины, подмигнул ей, как живой.

Видать, на роду написано спасать, чужих детей, прозевав своё собственное! В какой-то степени Лазаревы – дети страны, наши граждане.

Прощаясь, жена не спросила, когда он вернётся. Таких вопросов в семье задавать не принято.

– Счастливо! – сказала она, держась за ручку двери.

– Да, – кивнул Генерал и отвернулся. Хоть бы раз погрустила, посочувствовала, наорала наконец, как нормальная баба! Генерал разозлился. «Счастливо!» – мысленно передразнил он жену. Что ей? Уехал, приехал, получил премиальные. Плюс банкет, внеочередное звание, награды – а что муж может не вернуться с одной из таких командировок, ей и в голову не приходит! Муж за порог – жена на бал! Так и воспитывали единственную дочь! Папе некогда, и маме недосуг. И задушили их маленькую розу мощные сорняки. Не потому ли, на могиле Альбины каждую весну вырастает чертополох? Вырастает, не смотря на то, что сорняк каждый раз выкорчёвывают и выбрасывают из-под него по полведра земли! Раздражённый Генерал зашёл в кабинет к боссу.

– Готов? – спросил Адамович.

– Так точно.

– Не буду говорить об ответственности задания, сам знаешь, – сказал Адамович, собравшись с духом, выжал из себя: – Постарайся сохранить себе жизнь!

Генерал опешил – таких слов от Адамовича он не рассчитывал услышать никогда! Всё его внутренне раздражение как рукой сняло.

– Не так страшен чёрт, – сказал Генерал.

– Знаю, знаю, – Адамович положил руку на плечо начальнику службы безопасности, – но лучше не смотреть ему в глаза!

Генерал промолчал.

– Постарайся убедить их, но сильно не дави, ладно?

– Понял, – сказал Генерал и ушёл. В коридоре он по привычке подтянулся, мысленно поправляя кобуру, которой у него не было, задание не ахти какое сложное – ознакомить Ирину и Георгия с прогнозом международной обстановки. Лет двадцать назад с этим справился бы любой комсорг захудалого райкома. Но… Адамович тревожен, да и сам ни с того ни сего разозлился на жену! Генерал подумал о своём чутье, в любой ситуации оно не подводило, хотя сильно запаздывало. Почему-то чувство угрозы на родных и знакомых не распространялось.

Сев в машину, Генерал направился на окраину Москвы, в сторону противоположную аэропорту. Интересно, что бы подумал Адамович, увидев это? А жена? Генерал усмехнулся.

Остановившись во дворе хрущёвки, он посигналил. Выходить, подниматься по измызганной лестнице не хотелось.

– Не вопи! – выкрикнул из окна мужчина в тельняшке. – Иду!

Генерал открыл дверцу машины и показал на часы. Окно захлопнулось. Через полторы минуты в машину влез мужчина в потёртых джинсах и линялой футболке.

– Похож я на советника? – спросил он.

– Похож ты на бича, Кузя! Из села Кукуева! – улыбнулся Генерал.

– Чем издеваться, начальник, брось опохмелиться! – Кузя протянул руку с заднего сиденья. Получив жестяную баночку, хмыкнул.

– Не хрюкай! Радуйся, что минералка есть!

– Радуюсь!

До аэропорта никто из них не промолвил ни слова. Генерал был доволен тем, что Кузя в ответственный момент не успел нализаться. Кузя радовался, что в его жизнь вернулся кураж.

Только благодаря Генералу Кузе удалось вырваться из-под недреманного ока. Он проторчал в Конторе полтора суток, не арестованный, и не свободный. Никаких мрачных застенок хранящих тайны государственных преступников. Его просто-напросто заперли в кабинете с диваном и велели ждать. Окон в кабинете не было. На каком этаже оказался, Кузя не знал. Как не знал о цели своего пребывания в Конторе.

С момента заточения прошло два часа. Четыре. Кузя порадовался, что в кабинете есть раковина умывальника, есть хоть куда нужду справить.

Измерив помещение шагами, Кузя заскучал. Судя по его внутренним часам, была ночь. Ужина, конечно, не дали. Он лёг на диванчик и уснул. Мало ли что будет завтра? Может, не только пожрать, но и поспать не дадут?

Наступило завтра – прогнозы Кузи оправдались. Только насчёт поспать он переборщил. Дрыхни себе на здоровье, сколь душе угодно! Что он и делал.

А когда разбудили, Кузе было всё равно: что скажут, куда направят. С обречённой физиономией он смотрел на молодого лейтенанта и зачем-то улыбался. Улыбался и лейтенант. Так, не говоря ни слова, они поиграли, в «кто кого переглядит». Заметив, что в глазах чекиста скапливаются слёзы, Кузя с силой сморгнул. Выдержав долю секунды, лейтенант отвернулся. Затем вышел, потерев глаза.

Вот и всё: ни здравствуй, ни прощай! Кузя хлопнулся на диван. Такие пытки нынче пошли – демократические, мать их за ногу!

Где-нибудь через недельку зайдут и подсунут подписать какую-нибудь пакость, типа «с облегчённой совестью сообщаю…", а далее – признание во всех грехах! Конечно, за измену Родине только по головке погладят, а вот за кражу у каких-нибудь финансовых воротил, её оторвут.

Через полчаса пришёл капитан, ровесник пленника, сел напротив и продолжил начатую лейтёхой игру. Когда Кузя сморгнул, чекист выдержал несколько секунд и смотрел так, будто пальцем грозил. Ушёл.

– Капитан! – крикнул ему вдогонку Кузя. – Следующим майор будет?

– Генерал! – ответил тот через закрытую дверь.

Генерала Кузя не дождался. Вместо него в комнату зашёл тип в цивильном костюмчике с типично гражданской физиономией.

– Выходи! – сказал он, жестом приглашая на волю.

Кузя подчинился. Проходя по длинному коридору, он не переставал удивляться. Когда его вели в кабинет, столько времени не шли! Подойдя к лифту, сопровождающий нажал кнопку вызова. Кузя заметил бронзовый перстень на его среднем пальце. Вместо камушка сидел чёрный тарантул с белым крестом на всю спину. Кузя насторожился – таких украшений не предусмотрено уставом!

– Прошу! – человек в штатском пропустил Кузю в кабину лифта. Кузя картинно завёл руки за спину и вошёл внутрь. Сопровождающий остался на площадке. Кузя оказался запертым в клетушку со сплошными стенами – безо всякого пульта управления лифтом. Он приготовился к самому худшему. Из лифта он вышел с ощущением лёгкого озноба.

На выходе его встретил уже знакомый капитан.

– Тебе туда! – сказал он.

Кузя направился в указанную сторону и попал в освещённый холл. Вдоль зеркальных стен стояли мягкие пуфики, подле них – журнальные столики на колёсах. Разноцветные обложки журналов виднелись из-под листов какой-то документации. У дверей стояла кушетка обшитая растрескавшимся коричневым дерматином. Откуда-то появилась кошка размером с недельного поросёнка. Не то фыркнув, не то хрюкнув, она недовольно махнула хвостом.

Кузя зажмурился. Он много слышал о белой горячке, но никогда не представлял её именно так. Это походило на сумасшествие.

– Выходи! Или понравилось? – спросил капитан издалека.

Не оборачиваясь, Кузя прошествовал к стеклянной двери. Перепрыгнув через кушетку, он взялся за ручку двери и услышал сзади недовольный голос:

– Скажи спасибо Генералу!

– Обязательно! – пообещал Кузя, выйдя одной ногой на волю.

Не успев сориентироваться, Кузя оказался на заднем сиденье иномарки. Кузя только успел заметить, как в салоне опустились всевозможные кнопочки и рычажки – замуровали, как в склепе!

– Командир разведроты, – сказал человек, сидевший за рулём. Он перечислил все звания и награды старшего прапорщика Александра Николаевича Кузнецова, затем добавил: – Надо послужить Родине, Кузя!

– Всегда готов! – согласился Кузя. – Ты, что ли, Генерал?

– Я.

– Какую службу сослужить?

– Не кривляйся! – Генерал посмотрел на Кузю в зеркало, подставившись сам. Кузя узнал товарища «с самого верху». Одно его появление в части когда-то заставило командира и замполита вытянуться в струнку.

– Слушаю вас, – сказал Кузя, стараясь не выдать волнения. Он не боялся Генерала. Только отчего-то зазудели ладони. Кузя потёр ими, как азартный игрок.

– Куришь?

– Только отечественные.

– В машине, тем более в чужой, стараюсь не коптить. Тем более твоими, отечественными!

Кузя согласился, хотя при себе не имел ни сигарет, ни спичек. В кармане болталась связка ключей от квартиры и пустой бумажник. Они вышли в каком-то парке.

– Присаживайся! – пригласил Генерал, севший на скамейку первым. Кузя подчинился. Генерал вынул пачку сигарет.

– Действительно, отечественные, – сказал Кузя, чтобы не молчать.

– Кури и слушай!

Кузя с удовольствием затянулся, впуская табачный аромат до самого паха. Выдыхать он не торопился, позволяя дыму выходить самостоятельно. Изголодавшие альвеолы задержали весь никотин в лёгких, выпустив слабое облачко.

– Не стану говорить, скольких трудов стоило вырвать тебя из Конторы, – Генерал посмотрел в глаза Кузе. Тот счастливо улыбнулся, наконец выдохнул и затянулся снова.

– Больше у них претензий к тебе не будет.

Кузя слушал.

– Я не собираюсь вербовать тебя в нелегалы.

Кузя понимающе кивнул. Куда, уж нам, босякам!

– Не надоело тунеядствовать? – спросил Генерал.

Кузя сокрушённо вздохнул, глядя на тлеющий кончик сигареты.

– С этой, – Генерал взглянул на часы, – точнее, с прошлой минуты поступаешь в моё распоряжение. Довольствие только денежное, но достаточное.

– За речку?

– Между двух!

– Тигр и Евфрат?

– И сказочный Багдад!

– Когда? – спросил Кузя. Согласия его никто не спрашивал, а он и не пытался отказаться.

– Два дня на прощание с прежней беспутной жизнью. Один день на сборы!

– Что собрать?

– Ясные мозги и твёрдые руки.

– Ага, – сказал Кузя, мысленно добавив: «И горячее сердце!» Генерал поднялся и прошёл к машине. Кузя понял, добираться до дома придётся самостоятельно.

– И забери газетку! – сказал Генерал, захлопывая дверцу машины. Кузя посмотрел на скамейку. Когда Генерал подложил газету? Кузя считал себя крутым разведчиком, не упускающим и пылинки. Оказалось, покруче бывают! Что делать, каждому свое. Ему – вынюхивать следы прошедших врагов, Генералу – просчитывать количество шагов задолго до начала движения противника! Кузя взял газетку, раскрыл её. Увидев три сотни зелёных, Кузя крякнул. По сотне суточных – хорошее начало!

Двое суток он отмечал счастливое спасение от Конторы, третий день отпаивался своим знаменитым арабским кофе, на следующее утро Кузя выглядел свежее новорождённого. А пива он попросил для проформы, не от жажды.

– Без багажа? – спросил Генерал.

Кузя показал голые ладони.

– Летим вместе, – сказал Генерал в аэропорту. – Дальнейшую задачу поставлю после посадки!

– Понял, – сказал Кузя.

Они сели в разные классы. Конспирация казалась Кузе излишней. Генерал хочет поиграть в шпионов, пожалуйста! Пользуясь видимостью свободы, Кузя заказал четыре виски.

– С чем? – спросила стюардесса.

Он взял у соседа стаканчик и провёл пальцем по верхнему краю.

– Выше, только воздух! – пояснил Кузя.

Стюардесса улыбнулась. Шутка русского показалась ей остроумной.

– Ваш четверной с воздухом! – сказала она, оставив на столике индивидуальный заказ Кузи.

Проглотив нелюбимое пойло, настоянное на портянках солдат Первой мировой, Кузя задремал. Привиделись ему моджахеды в грязных чалмах. Их полуголые женщины трясли перепачканными глиной плоскими сиськами и попыхивали скрюченными «беломоринами», зажатыми в широких промежутках между жёлтыми зубами.