Текст книги "Криминальный Нижний. Расследовано прокуратурой Нижегородской области. 1992—2001"

Криминальный Нижний
Расследовано прокуратурой Нижегородской области. 1992—2001
Сергей Долженко

© Сергей Долженко, 2016

ISBN 978-5-4483-1091-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Вступление

Эта книга резко отличается от подобных изданий, обычно посвященных войнам криминальных группировок, ворам в законе и тому подобных проявлений организованной преступности.

Перед нами – панорама расследований так называемых «бытовых» убийств, иных тяжких преступлений, совершенных в Нижнем Новгороде и области на стыке тысячелетий.

До 35 тысяч умышленных убийств регистрировалось тогда в стране. Не исключением и стал Нижний Новгород, где, к примеру, в Автозаводском районе если ранее совершалось 2—3 убийства в год, то эта цифра подскочила до 50—60, не считая других тяжкий преступлений.

Автором проделана серьезная работа по изучению множества уголовных дел из всех районных прокуратур Нижнего, отобраны наиболее характерные и типические, представляющие интерес с точки зрения криминологии.

Все очерки строго документальны, приведенные в них обстоятельства взяты из материалов уголовных дел, дополнены рассказами следователей прокуратуры и непосредственных участников событий.

Убойная сила

Следователь прокуратуры Нижегородского района Константин Жиляков вез семнадцатилетнюю потерпевшую на место происшествия в курортный поселок Зеленый город. Девчонка утверждала, что ближе к полуночи была изнасилована в лесу неизвестным в камуфляжной форме.

Уверенности в ее показаниях не было. Уж слишком спокойно она рассказывала, как это происходило, что она при этом говорила, как вел себя насильник… С ее слов, напали на нее сзади, зажали рот, угрожая ножом, повели в лес, там привязали к дереву.

Деревьев в лесу, как вы сами понимаете, – тысячи. И для себя Жиляков рассчитал так: удастся найти то дерево, какие-либо следы того, что происходило ночью… будут доказательства для уже возбужденного дела по статье 131.

Однако ни следователь, ни ехавшие с ним оперативники и не подозревали, что буквально спустя несколько минут после осмотра на месте, события примут совершенно неожиданный оборот.

Нашли то дерево, мало того, рядом нашли отрезки бельевой веревки, перепачканные кровью! Стали фотографировать место происшествия. Оля начала описывать насильника: как он выглядел, во что был одет, рост, телосложение… И как раз в этом месте Жиляков ее прервал.

– Вы мне описываете того мужчину, который идет вон там.

А рядом по тропинке проходил мужик в камуфляжной форме, заинтересованно поглядывая на группу людей, которые зачем-то столпились вокруг самого обычного тополя.

– Похож, – приглядевшись, кивнула потерпевшая.

– Мужчина, можно вас на минуточку! – окликнули прохожего. Но тот резко заторопился, а потом неожиданно кинулся в гущу леса.

Догнали.

– Да это он! – сказала Оля.

Задержанный протестовал бурно. Я сам бывший работник милиции, много лет проработал здешним участковым… клевета, девчонка мстит за своего отца, которого я когда-то «щемил»…

– Я ее вообще в первый раз вижу. Любые экспертизы пройду, сам ловил этих подонков-насильников! Я тут знаю еще одного парня в камуфляжной форме…

Пока Жиляков выяснял у местных жителей, похож ли тот, второй в форме, на подозреваемого, потерпевшая вместе с родителями с вполне объяснимым трепетом наблюдали, как оперативники, которые прекрасно были знакомы со своим бывшим коллегой, присели на травку, оживленно болтали, курили…

Задержать бывшего участкового Бабаева все-таки пришлось, «как лицо, на которого прямо указала потерпевшая в совершении преступления». А в здании Нижегородского УВД, где на третьем этаже располагается прокуратура района, Бабаева встретил его давний «знакомый» – помощник прокурора Алексей Кузнецов. Именно он в 1993—94 годах, будучи старшим следователем, вел знаменитое дело о «поселковом гестапо». И по этому делу Бабаев проходил не самым последним участником.

Он действительно работал участковым в Зеленом Городе. Есть в поселке свой отдел милиции, который тогда возглавлял Николай Иванович Курнаков, майор милиции с двадцатичетырехлетним стажем.

30 ноября на подотчетной ему территории убили почтальона Петрову. Розыск убийц явно не клеился, близился Новый год и «глухарь» портил показатели. Поэтому 24 декабря поселковые сыскари принялись за дело всерьез.

Сразу после обеда приняли по «соточке» и начальник милиции приказал доставить в отделение некоего Шорникова. Так сказать «для проверки его причастности к убийству Петровой». К семи вечера Шорникова ввели в кабинет Курнакова. Там и начался тонкий психологический поединок с подозреваемым.

«Курнаков первым нанес Шорникову удар по голове резиновой дубинкой, отчего тот упал на пол. Затем Курнаков с Бабаевым нанесли ему множество ударов ногами и резиновыми дубинками по различным частям тела и головы».

В своих первоначальных показаниях Курнаков простодушно пояснял:

– Шорников все отрицал и не хотел признаваться, наши слова до него не доходили. После нанесения очередного удара мы давали Шорникову возможность подумать над нашими вопросами и предложениями. Затем вновь наносили удары, чтобы побудить к признанию.

Избиение продолжалось около двух часов. Пьяные озверевшие милиционеры забили бы непокорного мужичка, если бы не его сожительница, которая прекрасно знала порядки в отделении и поэтому прибежала в милицию. Звуки ударов и крики истязуемого «Помогите!» настолько были слышны в коридоре, что она ворвалась в кабинет и потребовала прекратить избиение.

«Правозащитницу» вытолкали взашей, а Шорникова бросили в камеру для временно задержанных. Безо всяких оснований, его фамилию даже не внесли в журнал.

Допрос несколько утомил офицеров, они уже вчетвером приняли еще по «соточке», затем еще…

Ну, не хочет признаваться Шорников, и не надо.

– Кто у нас еще мог убить почтальона Петрову? – спросили они себя, и тут же ответили: – Ермилин, дружок Шорникова! Подать нам сюда Ермилина!

И ничего не подозревающего местного жителя Ермилина привезли в отдел. Вчетвером, – к работе подключились капитан Аносов и лейтенант Колченов – принялись за него. Кстати, его сожительница Бушуева тоже, как в случае с Шорниковым, немедленно прибыла вслед за Ермилиным. Она увидела, что: «… начальник милиции сидит, склоня голову на стол, сильно пьян. Речь невнятная, галстук на боку. На мои просьбы ответил „Нечего права качать, ты нам не указ“. Курнаков встал, подошел к сейфу, достал пистолет, пытался засунуть его в карман, но дважды промахивался».

Чтобы Бушуева не путалась под ногами, решили сгонять в магазин за водкой, прихватив задержанного с собой. А ей объяснили, отпустим твоего любимого, отпустим, не переживай…

Уже на выходе пьяный Бабаев схватил за грудки Ермилина и заорал:

– Всю ночь сегодня в камере сидеть будешь!

Это были страшные слова. В той камере еще 16 ноября Бабаев ногами едва не забил восемнадцатилетнего парнишку, требуя признаний в гаражной краже.

Курнаков скомандовал:

– В машину его.

Ермилина усадили между Колченовым и Аносовым, и рванули в сторону города Кстово. Однако по пути начальнику милиции приходит в голову гениальный метод воздействия. Курнаков резко развернул машину в сторону, настолько резко, что машину бросило в кювет. Еле выбрались, подъехали к берегу реки Волга рядом с деревней Зименки. Остановились, вышли из машины, выволокли Ермилина.

– Не признаешься, скотина, утопим тебя, – капитан и лейтенант остались возле машины, а Курнаков с Бабаевым повели несчастного к проруби, темневшей в ста метрах от берега.

Тем временем на пульт дежурного Нижегородского РОВД поступило заявление от Бушуевой, что в Зеленогородском ОВД «пьяные сотрудники занимаются допросами граждан…». Для проверки в двенадцатом часу ночи в поселок выехал замначальника Нижегородского РОВД Суродин. Прошелся по этажам, было уже тихо. В кабинете начальника сидели и пили. Спустился в КПЗ, там находились три гражданина.

– Жалобы есть? – спросил он у Шорникова, который ничком лежал на деревянном настиле. Как потом показала экспертиза «ему были причинены телесные повреждения в виде множественных обширных кровоподтеков рук, ног и спины…».

– Нет, – тихо ответил задержанный.

Высокий проверяющий, «не проверив обоснованность и законность задержания граждан», отбыл восвояси, приказав начальствующему составу явиться наутро в РОВД.

Ермилин, стоя на ветру у проруби под дулом пистолета, был бледен, его трясло, но в убийстве не признавался:

– Не убивал я Петрову, гражданин начальник!

И тогда взбешенный Курнаков выстрелил в него. Один раз, второй, третий… Ермилин рухнул лицом вниз.

Труп расстрелянного пролежал возле полыньи несколько дней. Несколько раз сотрудники милиции приезжали к берегу; издалека, чтобы не наследить, в бинокль разглядывали труп, надеясь, что тело затянет в воду – рядом проходил сток из очистных сооружений. Так оно и произошло. Водолазы потом исследуют дно реки в этом месте, однако особенности течения воды не дадут им возможность обнаружить останки. Тело не найдено и по сей день.

В 1994 году по приговору областного суда начальник милиции получил восемь лет лишения свободы, участковый три года, остальным соучастникам убийства наказание назначили условно. Мало о чем догадывавшиеся жители поселка писали в прокуратуру Нижегородского района ходатайства с просьбой освобождения Бабаева из-под стражи до суда:

«…к населению своего участка относился чисто по-человечески и мы рады, что появился такой участковый… делал очень много добра, очень много хорошего…».

Уже в 1996 году Бабаев на свободе. Устроился неплохо, завел собственную коптильню, пошли денежки… Однако не к добру эти денежки были. Пропил он и собственное дело, и семью, уже в 2000 году жил один, перебивался случайными заработками. И вот новое преступление.

Ночь в камере на Бабаева подействовала. На допросе стал говорить. Да, была у нас с этой девочкой ночь любви, но, упаси боже, никакого насилия. За деньги. Вы же знаете, какие сейчас времена, какая молодежь пошла, за деньги с любым лягут. А я честно с ней расплатился. Пятьдесят рублей, как договаривались…

Все его «признания» были добросовестно внесены в протокол. На первом этапе следствия было важен уже сам факт того, что ночью они были вместе. К тому времени у задержанного был изъят нож, которым он угрожал девушке, вскоре будет готов акт заключения судмедэкспертизы, которая зафиксирует следы насилия на теле потерпевшей.

Пока же Бабаев уверен в себе, дерзит Жилякову и даже, теряя контроль над собой, кричит ему в лицо:

– Да я тебя убью!

В ходе следствия начинают выясняться подробности этого мерзкого преступления, и одновременно той удивительной стойкости потерпевшей, которая из множества вариантов поведения под лезвием ножа выбрала один, единственно верный. Она дала насильнику выговорится, сказала, что вряд ли любит своего парня, а уж о милиции даже не заикалась. Расчувствовавшийся Бабаев даже предложил ей выйти замуж за него, а потом расслабленный, «умиротворенный» заснул, когда остался один.

Эта девушка оказалась действительно сильной личностью, мужественно вела себя на очной ставке, несмотря на агрессивность обвиняемого; отстаивая свою честь и достоинство, ни разу не изменила показаний. Один Бог знает, какой ценой ей это досталось.

По «некрасивой» статье Бабаев ушел в зону на восемь лет. Говорят, порядки на спецзонах для бывших сотрудников правоохранительных органов не особо отличаются от тех, что царят в обычных лагерях. Даже жестче.

Полуночные демоны

В деревне Малое Песочное Уренского района ночью первого октября 1999 года занялся огнем дом, где проживали престарелые сестры Сериковы. Пламя распространилось настолько быстро, что сбежавшиеся соседи ничего поделать не смогли. Наутро, на пепелище даже останков не нашли. Хоронили в гробах горсти праха.

Все это было настолько похоже на неосторожное обращение с огнем, что вначале вынесли отказ в возбуждении уголовного дела. Тогда еще нижегородские правоохранительные органы и не подозревали, что на территорию области с соседней Кировской перешла банда, члены которой с изуверской жестокостью будут убивать и грабить в деревнях одиноких, беспомощных стариков и старух. Банда, за которой полгода будут охотиться лучшие опера, криминалисты и следователи Нижнего. Банда, сплошь состоящая из лиц цыганской национальности.

На оперативном совещании у прокурора области перед отделом криминалистики и сотрудниками уголовного розыска УВД поставили задачу помочь в раскрытии участившихся грабежей и убийств престарелых жителей северных деревень области. Почерк во многих случаях был схож – выбивали оконные стекла, проникали в дома, пытали, грабили… Случайно оставшиеся в живых свидетели говорили жуткие вещи…

На станции Ежиха в дом супругов Лебедевых, 1927 и 1925 года рождения, в два часа ночи проникли двое в масках, вооруженных ножами. Один потрясал веревочной петлей перед лицом перепуганной старушки, спрашивая, где они прячут свои сбережения, второй избивал хозяина дома. Старики сказали, что в кухонном столе лишь 550 рублей… Деньги, разумеется, забрали, затем влили обоим в глотки принесенное с собой ядовитое вещество, вновь избили, разбили голову жене деревянной скалкой и затянули на ее горле веревку… Посчитав, что супруги убиты, еще раз «почистили» дом и исчезли.

Во многих случаях поражало изуверство налетчиков. Пытали изощренно. Раздевали догола беспомощных старух, привязывали к кровати и жгли головы утюгами, выдавливали глаза… Пока одни бандиты орудовали в доме, другие, располагаясь неподалеку, отслеживали обстановку…

Оперативно-следственная группа выехала на станцию Ежиха. И уже на месте получили новое сообщение о бандитском налете на деревню Тарасята Шахунского района. Жертвами стали хозяева двух домов, стоявших на окраине по соседству. Потом, на следствии, была восстановлена картина происшедшего ночью 11 октября. Вначале пытали и убивали одинокую старушку. Думая, что она умрет, вкололи шприцом в шею и руку ядовитое вещество, и направились к соседям. Поленьями разбили стекла в окнах и открыли огонь из охотничьих ружей. Хозяева, взяли с собой свои крохи – 2000 рублей, и, уклоняясь от дроби, разлетавшейся по комнатам, вылезли на сеновал, где и были обнаружены бандитами.

Хозяйку убили сразу, выстрелом в голову; ее мужа, избивая прикладом ружья, погнали в дом, требуя выдать сбережения. Денег больше в доме не нашли. Тогда в лицо старику направили стволы и нажали на спусковые крючки. Осечка. Ружье и обрез перезарядили, и еще раз пытались выстрелить – вновь осечка у обоих. Время поджимало, хозяина просто связали и бросили. Жить он остался.

Оперативную работу возглавил начальник криминальной милиции генерал-майор Петр Сибирев. Жертвы описывали нападавших по-разному. В описаниях удалось выявить общие детали, затем подобрали на рынке похожую одежду, надели на сотрудника милиции и сфотографировали. Полученный таким образом фотопортрет разослали по всем отделениям милиции. Еще одна интересная деталь была отмечена в ходе оперативно-розыскной работы – во время одного из разбоев были похищены конские вожжи. Кому они могли понадобиться? И тут прошла информация – перед налетами в деревнях появлялись молоденькие цыганки, ходили по дворам, предлагали для продажи какие-то вещи…

Вновь убийство. По своей безрассудной жестокости оно превосходило все границы человеческого понимания. Жертвами стали супруги Каренины из поселка Пижмы Тоншаевского района. Восьмидесятисемилетний хозяин был найден мертвым с выколотыми глазами на полу своего дома. Над ним в петле висела его жена с перебитыми ломом костями.

Всю Пижму перерыли опера. Они уже знали, кого ищут. Должна быть цыганка. И точно! Жители деревни показали, что накануне побывала одна кочевница. Причем, кто-то из свидетелей даже подсказал, в какой деревне она проживает.

Взяли цыганку. Вой, причитания, знать ничего не знаю, ведать ничего не ведаю…

Несколько дней в камере благотворно подействовали на ее память. Да и помнить она должна была все очень и очень хорошо. Одна из активных членов банды Зинаида В. не только выполняла роль наводчицы, но и провозила к месту предполагаемого налета оружие, камуфлированную одежду; когда пытали и убивали, пряталась с другими на улице, зорко следя за обстановкой.

Выявленные лица были объявлены в розыск. А члены банды тем временем, узнав о том, что следствие вышло на них и арест неизбежен, скрылись с территории Нижегородской области. Местом своей дислокации выбрали город Орск Оренбургской области. Одного из главарей возьмут в мае 2000 года, а пока бандиты готовились к новым налетам. Вооружались – приобретали ножи, кастеты, прикупили пистолет и ружьишко шестнадцатого калибра, вербовали новых членов.

С февраля «боевые» действия бандитов возобновились. Город Орск сотрясла серия дерзких ограблений. Как и в Нижегородской области, так и здесь жертвами изуверов становились пожилые люди, которые в силу своего возраста и здоровья не могли оказать сопротивления. Обирая стариков и старушек, не брезговали мелочами: попался пуховый платок – взяли платок; несколько килограммов риса – взяли рис…

Несмотря на арест одного из главарей, второй развил лихорадочную деятельность. Теперь бандиты приторговывали героином, продолжая разбои…

Между тем в камеры следственных изоляторов попадали все новые и новые члены банды, пока, наконец, в августе прошлого года не был задержан последний из них.

Показания давали охотно. Единственное затруднение, пожалуй, было в том, что все они были безграмотны и строчки по-русски прочитать не могли. На следствии всплыла тайна сгоревшего дома в деревне Малое Песочное. Пожилых сестер задушили веревкой после того, как они указали, где спрятаны сбережения; сложили трупы на кровать, облили заранее принесенным бензином и подожгли.

Свои налеты планировали. Выбирали дома на отшибе, выбирали после тщательной разведки, которую проводили торгующие цыганки. Где кто живет, есть ли денежки, кто из соседей может прийти на помощь. К вечеру подъезжали на электричке, хоронились в лесу и ночью, переодетые, в масках, полуночными демонами появлялись на притихших окраинах деревни. Как правило, вначале блокировали входные двери, двери соседей, затем выбивали окна и вламывались…

Утром, обычной своей толпой, с узлами спокойно уезжали.

Следствие завершено. Областной суд вынес приговоры. Но это уголовное дело по своим масштабам, по тому необычайному цинизму, с которым совершались преступления в отношении заведомо беспомощных людей, навсегда останется в памяти не только тех, кто так или иначе соприкоснулся с ним, но и в криминальной летописи Нижнего.

Душегуб

В ночь с 11 на 12 октября 1997 года три человека были зарублены топором в помещении магазина «Юный техник» на улице Коминтерна. Двое сторожей и один рабочий.

Директор Лосева приехала в 8.25. Бледная, с поджатыми губами она прошла внутрь сквозь начавшуюся собираться толпу. При входе в зал лежал мертвый Рощин. За перегородкой у опрокинутого табурета находился муж Лосевой, оставшийся в эту ночь дежурить в магазине. Он был еще жив и что-то невнятно, в бреду говорил. В торговый зал вела дорожка окровавленных следов. Напротив отдела «Культтовары» лежал в луже крови Малоушкин. Вся голова его была превращена в месиво.

Потрясло изуверство, с которым было совершено это массовое убийство, совершенно нетипичное для такого относительно тихого и небольшого района, как Московский. Разъяренные убийцы, или убийца, нанесли множество рубленых ран пострадавшим, от которых двое скончались на месте, третий был доставлен в реанимацию.

Два месяца следствие безуспешно пыталось выйти на преступников. Проверялись связи потерпевших: может, кто из их дружков пошел на грабеж – ведь похищена импортная аппаратура на сумму в 3 620 рублей. Но потерпевшие со всех сторон характеризовались положительно. Значит, в ту ночь в магазине были чужие.

Шли нескончаемые допросы свидетелей, отрабатывалась оперативная информация. Среди моря свидетельских показаний вдруг промелькнуло сообщение – двое местных парней спешно сбывают аудиотехнику, похожую на ту, что похитили из магазина. Но, увы, одна из примет нашего времени – дешевая китайская штамповка, заполонившая отечественный рынок, не имеет серийных номеров, что крайне затрудняет поиск похищенного, а следовательно, и выход на сбытчиков.

В ряду нескончаемого потока опрашиваемых промелькнул молоденький невзрачный паренек – Алексей Соколов. Он был несловоохотлив, вяло пожимал плечами и ничего интересного следователям не сказал. Выяснилось, что он употребляет наркотики, родители его сильно пьют. Но за это к уголовной ответственности не привлекают. Однако, на всякий случай, в оперативной разработке его оставили.

В районной прокуратуре редко бывает, чтобы следователь спокойно и сосредоточенно занимался одним делом, пусть даже таким сложным. Следователь Валерий Бабурин, юрист первого класса, который вскоре получил «зависшее» уголовное дело, также занимался и другими тяжкими преступлениями. В том числе зверским убийством пожилой женщины в доме на улице Победы. Она лежала за обеденным столом с двумя ножами в спине. Добили ее третьим, который валялся рядом. Труп 11 декабря обнаружил Дмитрий Фролов, сын убитой. К этому времени тело пролежало в квартире уже девять суток. О парне было известно, что он не прочь побаловаться наркотой вместе с подружкой Жанной и в друзьях у них все тот же Соколов. Дактилоскопическая экспертиза подтвердила, что отпечатки его пальцев есть в квартире убитой.

– Ну, и что? – говорил дознавателям Алексей. – Мама моего лучшего друга, я, конечно же, бывал у них в гостях. Что тут особенного?

Так второй раз скромному обаятельному пареньку, которому едва исполнилось 22 года, удалось ускользнуть от нависшего над ним меча правосудия.

Ненадолго. 4 января его лучший друг Дима стоял на остановке со своей подругой возле дома покойной матери, когда увидел Соколова, выходящего из подъезда с большим белым мешком. Два таких мешка мать хранила на балконе.

– Ты откуда, Леша? – заподозрил неладное приятель.

Соколов замялся, пробормотал что-то несуразное, и, сославшись на спешные дела, ушел.

Молодые люди сразу же поднялись в мамину квартиру, где обнаружили пропажу некоторых вещей и того самого белого мешка. Дима побежал в милицию.

В тот же день Алексей Соколов был арестован. Результаты сличения отпечатков пальцев в доме убитой Фроловой и в торговом зале «Юного техника» совпали! Вне всякого сомнения, той роковой ночью Соколов присутствовал при убийстве сторожей.

Алексея взяли в жесткий оборот.

Пока он мямлил на допросах, все отрицал и по капле ронял признания, 9 января следователя Бабурина поставили в известность о новой жуткой находке. В одной из квартир дома №37 потрясенные родители обнаружили задушенной свою двадцатилетнюю дочь Настю.

Ее убили приблизительно 28 декабря. 27 декабря Настя заходила к отцу на работу, красивая в своей новой дубленке, и сказала, что Новый год она встретит со своим женихом у подруг. Подруги заходили к ней, звонили, стучали, ее жених оставлял в двери записки – мол, куда ты пропала, все тебя ждут, надо обговорить, как встретить Новый год. Она была от них всего в нескольких метрах, но уже неживая.

И опять дактилоскопическая экспертиза нашла в квартире девушки отпечатки Соколова! Теперь у Валерия Бабурина исчезли последние сомнения в том, что перед ним серийный убийца.

Под давлением неопровержимых доказательств Алексей начал давать показания. Но как! Заглядывая в лицо следователю, просил дать ему любой наркоты, хоть что-нибудь, любых «колес», тогда он все скажет, покажет, кому сбывал вещи – за ним числилось еще две кражи, расскажет о преступлениях двоих своих дружков.

Все его показания проверялись неоднократно. По делу Соколова пройдет свыше 90 свидетелей, будет проведено около 50 экспертиз!

И только в результате этого длительного кропотливого труда, в котором принимали участие все следователи Московской прокуратуры, стала в мельчайших подробностях вырисовываться жуткая картина преступлений, содеянных этим тщедушным пареньком.

11 октября в шесть вечера перед закрытием магазина он прошел в торговый зал. Там шел ремонт, поэтому он без труда спрятался за одним из стеллажей. Продавцы, запиравшие магазин, не удосужились как следует осмотреть помещение, да и чего было опасаться, когда в ночную смену оставались двое сторожей и один рабочий – они решили потрудиться и вечером.

В 4 утра Алексей выбрался из укрытия и приблизился к радиотоварам. С витрины взял автомагнитолу, но тут его окликнул Малоушкин.

– А ты чего тут делаешь? – удивился он.

Соколов понес какую-то чушь, а сам стал лихорадочно соображать, как бы ему выкрутиться. Дальше, в торговой секции, огороженной решеткой, находилось еще двое. Рощин спал на плитах ДСП, Лосев дремал, сидя на табуретке.

Малоушкин направился к товарищам. Медлить нельзя было ни секунды. Ночной вор схватил с прилавка молоток и сзади ударил сторожа по голове. Тот обернулся, по лицу его текла кровь. В отчаянии он пытался схватить убийцу за руки, но тот колотил и колотил его по голове, по лицу молотком, пока, наконец, Малоушкин не опустился на пол.

Все произошло слишком быстро, чтобы остальные, уставшие от работы и сморенные стаканчиком водки, смогли прийти в себя и хотя бы спасти свои жизни. Соколов бросил молоток, и взгляд его упал на витрину стройматериалов. Он кинулся к ней, выбрал топор и вбежал к оставшимся.

Три удара по затылку свалили Лосева, и «мясник» принялся за Рощина, который даже не смог приподняться.

Когда затих последний стон умирающих, Соколов вернулся к лежащему ничком в луже крови Малоушкину и еще несколько раз хладнокровно рубанул его по голове. Только затем принялся набивать сумки аппаратурой.

В шесть утра он позвонил в дверь своей квартиры. Открыла мать и опешила от его вида: он был весь забрызган кровью. Оттолкнув ее, он прошел в ванную, там долго мылся, затем простирнул одежду.

Нервы его были на взводе и, несмотря на ранний час, он поспешил к приятелю Нефедову, рассказал о ночной бойне, потом позвал к себе и дома показал сумки с товаром. На ближайшие недели наркотой они были обеспечены.

Тайны из своих подвигов Алексей не делал. Похвастался и Димке Фролову, и Жанне. Почти все его друзья знали, кто стоит за бойней в «Юном технике». Разумеется, никто из них не побежал в милицию. Выражаясь их словами, это было бы «западло». Еще пример полнейшего равнодушия. Жанна так отвечала следователю:

– Слышала, но меня, кроме собственной судьбы, ничего не интересует.

Да, если бы Дима донес на друга, он был бы стукачом, предателем, все товарищи от него с презрением отвернулись бы. Но если бы он это сделал, его мать была бы жива!

Второго декабря в десять утра «мясник» заглянул к Фроловой. Не просто так. Дима проговорился, что мать продала свою квартиру в каком-то районе и выручила за нее несколько тысяч баксов. Соколов не знал, что эти денежки друг хранил у себя, он полагал, что они все еще у Надежды Петровны.

После убийства он обшарил всю квартиру, но долларов не нашел. Тогда скатал два ковра, набрал посуды, не погнушался даже чайными ложками.

Он вернулся к убитой на следующий день (не пропадать же добру!), заглянул еще через несколько дней. Подыскал покупательницу на холодильник Фроловой!

Тетка вместе с носильщиками зашла в квартиру, брезгливо принюхиваясь, – пахло тошнотворной гнилью, – прошла на кухню, проверила холодильник, потребовала паспорт на него. Соколов вошел в зал, где за столом все еще лежал труп несчастной, отыскал в серванте документ, вынес его. И счастливая покупательница потащила приобретение к себе.

В этом юноше с пустыми от постоянного употребления наркотиков глазами уже ничего человеческого не оставалось. Он так и говорил следователю:

– Если бы меня не арестовали, я убивал бы и убивал. Я перестал бы убивать, если бы только оказался на необитаемом острове.

Он и убивал. 28 декабря зашел к знакомой Полшковой, ударил ее в лицо и, когда она упала, задушил поясом от ее же халата. А потом ходил к ней в квартиру и выносил вещи.

Перечень статей, по которым Алексей Соколов привлекался к уголовной ответственности, занял в обвинительном заключении шесть строк! Областной суд приговорил его к двадцати пяти годам лишения свободы. Божий суд оказался куда жестче – врачи признали у него тяжелую форму туберкулеза легких.