Текст книги "Криминальный Нижний. Расследовано прокуратурой Нижегородской области. 1992—2001"

Шизофрения как она есть

Шмаков задушил своего младшенького брата и спрятал в шифоньере, закидав труп подушками и одеялами.

– Зачем ты это сделал? – добивались от него ответа следователи.

– Я избавил его от этой гнусной жизни…

Шмаков был болен и тяжело – шизофрения. Об этом узнали лишь после того, как произошла эта трагедия.

На момент совершения убийства Алексею Шмакову было двадцать лет. Рос и воспитывался в обычной городской семье. Мама, папа и трое сыновей. Был и четвертый, но умер в раннем возрасте от воспаления легких. Алексей окончил автомобильный техникум, немного поработал на автозаводе и в 1997 году был призван в армию. Там ему пришлось туго. В детстве его напугала собака и он слегка заикался. Да, и видно, не соображал так быстро, как требовалось. Естественно, «деды» стали бить. В начале 1998 года он попадает в Московский окружной военный госпиталь на психиатрическое обследование. Когда уже собирались отправить обратно в часть, Алексей вскрыл себе вены. И был немедленно комиссован.

Вернулся, устроился на прежнее место работы. Говорил, что работать ему тяжело, его изматывает монотонный труд. И уже в июле 1999 года бросил автозавод.

Медленно и неотвратимо страшная болезнь делала в его душе черные изменения.

Из свидетельских показаний его друга Малова С.

«К учебе Алексей относился равнодушно, интереса не проявлял, в техникум пошел учиться, так как надо было получить профессию. Из армии он прислал ему письмо, полностью состоявшее из нецензурных слов. Я понял, что Алексею плохо. Он заикался, и его били. Если до армии равнодушно относился к жизни, то по возвращении домой у него была полная апатия. Работать прекратил, особых интересов не было. Летом 1999 года сжег документы, кассеты, книги, которые покупал, сделал попытку отравиться таблетками…».

В семье не могли понять, что с ним происходит. Для матери он был любимчик и другим детям она ставила его в пример. Даже когда сын отравился таблетками и попал в больницу №33, она полагала «…из-за того, что хочет все попробовать» (!!)». Воистину, материнская любовь слепа! Она даже скрыла этот факт от своего мужа, сообщив в семье, что Алеша отравился арбузами. Отец же думал, что странные состояния сына связаны с тем, что он тайком употребляет наркотики. Однако ни травку, ни таблетки у него не находили.

Дальше – хуже. Алексей все дни проводил дома. Молчал, ни с кем из близких не разговаривал, лежал на своем диване и на всю громкость слушал рок-музыку. Вечером, когда все собирались дома, его могли застать в том же положении, в каком его видели утром.

Бедным родителям и догадаться не могли, какие страшные мысли роятся теперь в голове их любимого сына.

«В последнее время мне все надоело, я считал, что родители и братья живут неправильно, что так жить не надо. Меня раздражало их поведение. Я считал, что так жить, как они живут, это только причинять себе мучения. Я решил облегчить их жизнь, и совершить убийство. А то, что убил первым младшего брата – получилось случайно…» – из показаний Шмакова на следствии.

Кого действительно любил Алексей, так это своего девятилетнего брата Валеру. Давал ему денег, когда тот получал хорошую оценку в школе; вместе с ним часами играл в компьютерные игры. И хотя потом говорил, что убил Валеру случайно – вряд ли это была случайность… Именно того, кого он любил, он попытался избавить от мук этой жизни.

«4 ноября 1999 года я нашел веревки в ящике в тумбочке, которая находится в коридоре, отрезал кусок, положил в карман. 5 ноября я проснулся в два часа ночи, был весь на нервах, считал, что не справлюсь с задуманным убийством. Утром родители ушли на работу и я остался с младшими братьями…».

Отец очень удивился, когда поднявшись в пять утра на работу, увидел, что старший сын не спит, как обычно, а слушает музыку. Ну, ладно, мало ли какие причуды у молодых… Ушел на смену, затем ушла на работу и мать.

Как раз были каникулы и Валера проснулся поздно, в половине восьмого и прошлепал босиком в туалет. Когда возвращался обратно, сонный, его позвал из своей комнаты старший брат. И девятилетний мальчик послушно вошел к нему.

Живым из комнаты своего старшего брата он уже не выйдет.

Где-то в девятом часу проснулся средний брат Паша. Сразу включил телевизор и стал смотреть. Затем побежал в туалет, но дверь зала была заперта. Он стал стучать и лишь через час ему открыл Алексей.

– А где Валерка? – сразу спросил Паша.

– С друзьями пошел гулять, – ответил брат и сразу же послал его в магазин.

Паша быстро вернулся, и Алексей снова дает ему денег и выпроваживает из квартиры.

«Меня удивило, что Алексей дал мне денег, чего раньше не было. Поскольку ключей у меня не было, я вернулся домой быстро. Звонок двери был отключен, на стук никто не открывал. Я попал домой только в пять часов вместе с родителями, которые вернулись с работы».

К тому времени Валера был давно мертв. Тем утром, когда он вошел к Алексею, тот сразу же повалил его, сонного, недоумевающего на пол, связал ему руки, обмотал ноги скотчем, приговаривая:

– Сейчас мы с тобой играть будем!

«Потом вытащил веревку и стал Валеру душить. Удушил быстро, за две минуты. Проверил за ушами брата пульс, убедился, что он мертв, после чего положил его труп в шкаф за подушки».

Горе от того, что родители увидели, описывать не будем. И ту страшную сцену отчаяния, когда из шифоньера был извлечен труп худенького бледного мальчика, тоже. Без слов ясно.

Когда с убийцей стали работать следователи, Алексей был еще адекватен и мог кое-что рассказать.

– Все надоело, все тупые, глупые. А хуже всего на свете – моя семья. Они не могут выбраться из нищеты, денег у них нет, хуже того, у них нет ума, чтобы заработать эти деньги.

Все стало ясно. Перед следователем сидел глубоко больной человек. И действительно, согласно заключению стационарной судебно-психиатрической экспертизы Шмаков признан страдающим шизофренией простого варианта с непрерывным течением. Следовательно, нуждается в применении мер медицинского характера. То есть, в помещении в психиатрический стационар специального типа. Что и было сделано по приговору суда.

Деревенская месть

Эта уголовная история, недавно завершившаяся суровым приговором в областном суде, началась в поселке Чистое с глупой мелкой кражи. Тихой зимней ночью семнадцатого января 1999 года некто Василий Лунин решил умыкнуть со склада два мешка торфа, оцененных впоследствии всего в 6 рублей 24 копейки!

Слегка поддав, кто же у нас трезвым на преступления ходит, вооружившись гвоздодером, к восьми вечера тракторист вышел на исходную позицию к складу готовой продукции. Еще прихватил с собой ножик, как потом объяснял, для того чтобы осколки стекла из рамы выковыривать. Все учел.

Взломал ставни и проник внутрь. Но тут на его беду мимо проходил сотрудник поселкового отделения милиции Невзоров. Когда надо, не дозовешься, когда не надо, тут как тут. О чем они говорили первые пять минут встречи – понятно: один предложил пройти в отделение, благо что оно совсем недалеко, другому вдруг срочно понадобилось домой, к жене и детям.

Не договорились. Вот тогда Лунин схватился за нож. Но в скоротечной схватке Невзоров обезоружил упрямого воришку и повел в отделение.

Пустяковая кража превращалась в серьезнейшее дело – применение насилия либо угроза применения насилия в отношении представителя власти! Статья 318 УК РФ – до пяти лет лишения свободы.

На этой статье Василий долго не задержался и перешел к следующей. Попозже.

На задержанного был составлен рапорт, и по распоряжению следователя Тихоновской Лунина отпустили домой, обязав явится ранним утром.

В злейшей обиде Василий вернулся домой. Из-за двух мешков дерьма вляпаться в такую историю! И «менты» сволочные, вместо того, чтобы отпустить с миром, дело «шить» начали. Да еще свои, местные ребята, которые его хорошо знают!

Дальше Василий, как говорят, начал беду творить. Вытащил ружьишко, загнал в стволы патроны, еще парочку патронов сунул в карман про запас и двинулся в поселковое отделение милиции.

Той ночью на дежурстве находились трое – офицер Соколов и двое сержантов из ППС Артюхин и Прытков. В три часа к ним постучали. Открывать пошел Артюхин. Если бы он знал, что ждет его за дверью!

Когда открыл, то в грудь ему глянули два ружейных ствола.

– А теперь я вас мочить буду! – выкрикнул обезумевший Лунин и спустил курок.

Промахнуться он никак не мог, поскольку целился с расстояния меньше чем в полметра, в упор! Через долю секунды изувеченный труп милиционера вбросило бы в коридор отделения, но… сухо щелкнул боек, выстрела не последовало. Осечка!

Артюхин моментально захлопнул дверь и отлетел к стене.

Что затем случилось в мозгу Лунина, то ли внезапно протрезвел от того ужаса, который он собирался содеять, то ли, обескураженный неудачей, понял, что если он ввяжется в перестрелку с тремя вооруженными профессионалами, ему несдобровать. Факт остается фактом – он вдруг резко развернулся и… пошел домой. Спать. Так просто, выстрелил – не получилось, подумал, что «не судьба», и пошел обратно.

В душе осталась горечь: все провалилось, все, что задумал! Полез воровать – заметили; хотел ножом припугнуть – нож отобрали и лицом в снег положили; пальнуть хотел – осечка. За такие неудачи свободно можно в книгу рекордов Гиннесса записывать.

Теперь мы расскажем о том, что произошло впоследствии и сколько потом из-за сельского неудачника было сломано копий, как в ходе судебного заседания, так и после него. Трактористу Лунину и невдомек, сколько умных и серьезных людей от города Бора до Москвы будут заняты подробнейшим анализом его простеньких ночных похождений.

Обвинение в областном суде поддерживал молодой прокурор Константин Моисеев. Во-первых, он подверг сомнению факт нападения с ножом. На первых допросах милиционеры говорят лишь о краже удобрения, нож появился в их показаниях позже, когда выяснилось, что стоимость похищенного недостаточна для привлечения Лунина к уголовной ответственности. Тогда же вдруг обнаружилось, что во время схватки тракторист пытался ударом ноги в колено свалить Невзорова и тот явился в отделение прихрамывая. В ходе судебного разбирательства выяснилась еще одна любопытнейшая деталь – Невзоров не сразу доставил преступника в отделение: после того, как обезоружил, он вместе с ним зашел к своим родителям, а уж затем повел его в отделение. Это нелогично для милиционера, схватившего вооруженного вора, который только что хотел его убить.

Прокурор попросил Невзорова показать, как именно он обезоружил преступника. Тот рассказал, что в то время, когда Лунин отвел нож за спину, приемом самбо он выбил у него оружие из рук. Нелепица получалась явной – зачем Лунину надо было вытаскивать нож, чтобы тут же его спрятать за спину, и как можно выбить оружие, которое ты не видишь?

Житейская логика подсказывает, что Невзоров с Луниным во время своего чересчур длинного пути в отделение о чем-то не договорились, и за то, что последний взялся за ружье, ему и навесили все, что можно было навесить.

Может показаться, что здесь прокурор вдруг выступил в несвойственной ему роли защитника подсудимого. Но это не так. Позиция Моисеева была предельно ясной – каждый преступник должен сидеть только за то, что он сделал. Не больше, но и не меньше.

В другом эпизоде, с находкой ружья ранним утром, когда вязали невыспавшегося тракториста, прокурор обнаружил, на его взгляд, несоответствие закону: был оформлен протокол о добровольной выдаче ружья. И как следствие, решением суда Лунин был освобожден от уголовной ответственности за незаконное им владение.

Это могло стать опасным прецедентом! Преступник берет АКМ, стреляет куда хочет, его хватают, надевают наручники, а он может добровольно сдать автомат, который лежит рядом с ним, чтобы избавится от лишнего довеска к сроку.

В примечании к статье 222 УК ничего не говорится о выдаче орудия преступления, лишь о добровольной сдаче оружия, да и то, если в действиях этого лица нет иного состава преступления.

Мы не для того здесь приводим юридические тонкости разгоревшегося на процессе спора, чтобы подчеркнуть правоту судьи или прокурора. Наша задача скромнее – описать, какие последствия наступили после того, как в далекой деревеньке пьяный мужичок тихим зимним вечером пытался стащить из амбара два мешка удобрения ценой в шесть рублей.

Послесловие в этом деле напишет Верховный суд Российской федерации, куда ушел протест прокурора. Областным судом Лунин был признан виновным в совершении посягательства на жизнь сотрудника правоохранительного органа и применении насилия в отношении представителя власти. Приговорен к семи годам и шести месяцам лишения свободы с отбыванием наказания в колонии строгого режима.

Афера

Эту невероятную, почти фантастическую историю рассказал мне помощник прокурора Автозаводского района Владимир Никонов, который поддерживал государственное обвинение в процессе по этому уголовному делу. И если бы не официальные документы, если бы не достаточно серьезный приговор, вынесенный по настоянию обвинения подсудимым, то вам, дорогой читатель, эта история показалась бы предновогодней шуткой.

Начнем с постановления от 19 марта 1999 года о привлечении в качестве обвиняемых Кержач Елены и Фетулиной Ирины.

«Кержач Е. в период с апреля 1998 года по 17 августа 1998 года, действуя совместно и согласовано с Фетулиной И., которой она предложила совершить преступление по разработанному заранее плану, предварительно распределив роли».

Итак, жила одна женщина с прекрасным сердцем и добрым характером – Валентина Лисовская. Продала свою квартиру на Бору и перебралась с взрослой дочерью в Нижний. Пока присматривала себе новое жилье, сняла комнату в коммуналке. Соседкой оказалась не менее отзывчивая и не менее добрая женщина Елена Кержач, молдаванка по национальности, восемь классов образования, работала в местном жэке дворником.

Приходит как-то она к Валентине и говорит: «Ты такая красивая, хорошая и одна. Тебя мужчина один видел, Поцепулько Григорий Николаевич, ты ему до безумия понравилась. Мужчина из себя видный, торгует на Канавинском промтоварном рынке, богатый. Давай-ка я вас познакомлю».

Загорелись в одиноком женском сердце уже позабытые надежды на счастье!

Свидание назначили на ближайшую пятницу. Лисовская приготовилась, нарядилась, стол накрыла, бутылочку коньяку достала. Сидит, ждет, волнуется.

Время идет, а жениха все нет. Вдруг вбегает встревоженная Кержач и говорит: «Знаешь, такая история неприятная произошла! У этого Поцепулько есть компаньон. Он весь товар себе забрал, деньги возвращать не хочет, в общем, кинул его. А чтобы не расплачиваться, натравил на него своих дружков из РУБОПа. Теперь Поцепулько в СИЗО-1 сидит, ему так неудобно перед тобой, ведь он только о тебе и думал. И просьбу передал, разреши, говорит, переписываться с тобой».

Валентина была растрогана до слез. Человек в тюрьме, а все о ней думает. Конечно же, будем переписываться! Кержач добавляет, тем более у меня «мент» знакомый есть, он письма передавать будет.

Лисовская пишет письмо, отдает его соседке, а та бежит к своей знакомой Фетулиной и уговаривает ее написать ответ, сама-то неграмотная, мол, таким образом разыграем Лисовскую.

Надо заметить, что гражданин Поцепулько Григорий Николаевич и в самом деле существовал и преспокойно торговал себе на Канавинском рынке, не подозревая о том, что он уже сидит в СИЗО-1.

Фетулина ловко строчит ответ, знает на какие сердечные струнки надо надавить, чтобы заныло бедное женское сердце.

Таким образом между Поцепулько и Лисовской завязывается самая оживленная переписка, в ходе которой оба влюбляются друг в друга на всю оставшуюся жизнь.

Кержач, которая естественно стала поверенной Валентины в этой любви, намекает ей, что в тюрьме сейчас голодно, холодно. Намек был понят мгновенно, и Лисовская собирает милому огромную посылку. В обвинительном заключении список продуктов занимает не одну страницу. Шесть банок тушенки из свинины, шесть из говядины, две банки кофе «Нескафе», майонез, сахар, колбасы, фрукты, овощи, несколько кусков мыла, шампуни – да чтоб все так жили в тюрьме! Стоимость первой посылки суд потом оценил в 623 рубля 60 копеек!

Фетулина, которая писала за Поцепулько, спрашивала Елену – а продукты тебе зачем? Но та отшучивалась, розыгрыш, мол. И просила написать – спасибо, все было очень вкусно, если можешь, еще присылай, а я как выйду из тюрьмы, все с лихвой отдам, человек я богатый, заживем с тобой в полном достатке!

Спустя месяц в «тюрьму» уходит еще одна посылка на сумму в 397 рублей 50 копеек. Таким образом, посылки шли до августа месяца.

Влюбленная Лисовская и не подозревала, что на самом деле эти царские подарки шли за стенку, к соседке. Кержач отъелась, похорошела, разве она могла бы себе позволить так питаться на дворницкую зарплату в 360 рублей! Обнаглев, просит Фетулину написать: «Дорогая, любимая, если ты передашь мне 3000 рублей на адвоката, то в скором времени я смогу выйти из СИЗО и наконец тебя обнять!».

Господи, всего-то три тысячи рублей отделяют ее от любимого! Лисовская передает эти деньги Елене Кержач, которая так много сделала для того, чтобы у нее появился избранник, и такой любящий.

Первой не выдержала дочь Лисовской, и стала попрекать мать: «Ты этого человека даже в глаза не видела, а уже столько денег на него извела!» Валентина напустилась на дочь, мол, ты мне мешаешь личное счастье строить, эгоистка, привыкла, что мать только для тебя. И пошло-поехало. Дочь этим не ограничилась, взяла письмо Поцепулько и показала знакомым милиционерам. Проверьте, пожалуйста, числится ли в СИЗО-1 такой гражданин? Друзья проверили и отвечают, что такого нет в рядах арестантов. Получив нежданное сообщение, Лисовская побежала к Кержач. Та недоуменно поводит плечами и обещает узнать, куда исчез Поцепулько. На следующий день прибегает радостная и говорит: «Конечно же, его нет в СИЗО, ты же ему передавала три тысячи рублей на адвоката, и тот его отмазал. Теперь Поцепулько перевели на зону, в ИТК-5. Жди от него письма».

Ох, и досталось Лисовской-младшей за неверие, за попытку разбить мамино счастье. Тем более, что вскоре «приходит» письмо от несчастного коммерсанта. «Спасибо тебе, любимая, выручила, о деньгах не беспокойся, выйду на свободу, отдам сторицей. И если у тебя найдется 2500 долларов, то меня, безвинно осужденного, освободят. Целую, люблю, верю».

Какие тут деньги, когда речь идет о большой и чистой любви! И Лисовская спешит к Кержач и просит передать эти доллары. Отзывчивая дворничиха охотно соглашается оказать подруге эту услугу. Соседи заметили, что Кержач приоделась, отремонтировала свою комнату, зажила по-человечески. Сама Елена объясняла это тем, что вкалывает сразу на трех работах. Как-то Валентина зашла к подруге и увидела на богато накрытом столе свои продукты, но Елена смущенно и чистосердечно призналась, что решила попробовать немножко.

Настырная дочь не успокаивалась. Опять через своих знакомых попыталась узнать, как там в ИТК-5 живется Поцепулько. Те отвечают, нет на этой зоне такой фамилии. Опять скандал, опять упреки в том, что дочь пытается разрушить мамино счастье. Опять Лисовская бежит к подруге. Та очень обижается, мол, я столько для вас с Поцепулько сделала, а ты меня подозреваешь. Кержач побежала к Фетулиной. На другой день пришла к Валентине с письмом и потрясающим известием: «Конечно же нет твоего любимого в ИТК-5. Ты передавала ему 2500 баксов, да? Так вот, его выпустили, и, чтобы избежать мести компаньонов и рубоповцев, он вынужден бежать в Турцию, там сейчас покупает дом на берегу Средиземного моря, где вы будете жить долго и счастливо».

О том же писал и сам Поцепулько, с тоской признаваясь, как ему не хватает Валентины, что вскоре он пошлет ей приглашение и она выедет к нему и забудет в его объятиях все несчастья. А деньги, фу, какая мелочь, если уж срочно ей нужны, он немедленно вышлет.

Прочитав письмо, Валентина Лисовская убедилась в коварстве дочери, в ее черной зависти. Подозрения стихли, и, счастливая, она стала ждать приглашения от жениха.

Ждала долго. Только в январе 1999 года поняла, что на самом деле нет и не было у нее жениха. Это было тяжелым ударом для доверчивой женщины. Лисовская обратилась в Автозаводский РУВД. Когда она рассказывала эту историю, милиционеры от хохота падали под столы. Дружно смеясь, отказали в возбуждении уголовного дела.

Отказ попадает на стол первому заместителю прокурора Автозаводского района Валерию Акифьеву, который осуществляет надзор за законностью действий милиции. Опытный прокурор сразу усматривает состав преступления в этой якобы невинной шутке. С резолюцией «…возбудить уголовное дело и провести следствие в полном объеме» бумага возвращается в следственный отдел РУВД.

На суде прокурор Владимир Никонов, хотя и сам иногда улыбался, повел обвинение таким образом, что Елену Кержач – она была под подпиской о невыезде – взяли под стражу прямо в зале суда: два года в лагере общего режима. Дали бы за такой «розыгрыш» и больше, но на ее иждивении несовершеннолетняя дочь. «Писательница» получила два года условно. Обе мошенницы обязаны возместить потерпевшей ущерб в сумме шестьдесят тысяч рублей.