Текст книги "Криминальный Нижний. Расследовано прокуратурой Нижегородской области. 1992—2001"

Частная лавочка

В ночь на 31 января 1999 года в частной сауне в доме на Сормовском шоссе были застрелены 8 человек. Убитых захоронили, а оперативников УВД и работников Московской прокуратуры заинтересовало странное обстоятельство: откуда в жилом доме появилась частная сауна? И не только сауна – к горячему пару подавались не менее горячие девочки. Об этом еще с мая прошлого года знали в УВД, когда оперативники под видом посетителей проникли с видеокамерой в этот притон и зафиксировали его деятельность. Тогда дело о содержании притона как-то заглохло и всплыло лишь в связи с массовым убийством.

Итак, о хозяевах. По документам квартирой владел некто Чернобровкин, человек сказочного везения. 1 апреля 1996 года он устроился на медленно умирающее оборонное предприятие ОАО «Эра», которое по полгода не выплачивало своим работникам зарплату и треть своих площадей сдавало в аренду, чтобы как-то выжить. 22 апреля Чернобровкин получил трехкомнатную квартиру в Сормове!

В прокуратуре работают люди, которым по закону положено во всем сомневаться, и этот «счастливый» случай привлек их внимание. Во время следствия, которое вел старший следователь ГУВД по особо важным делам капитан юстиции Н. Козурист, была устроена беспрецедентная комплексная правовая проверка ОАО «Эра», которую возглавили два помощника прокурора Московского района – Елена Базурина и Лариса Козина. Подключили налоговую полицию, отдел по борьбе с экономическими преступлениями Московского РУВД, судебных приставов. Проверили около 700 квартир, принадлежащих «Эре»! Многие из них уже по 7—8 раз поменяли хозяев.

Картина вскрылась неприглядная, и если у кого из читателей есть раздражение против новых хозяев жизни, то им лучше не читать дальше, чтобы окончательно не впасть в уныние.

Генеральный директор ОАО «Эра» Помялов по своему характеру не мог пропустить золотого времени безоглядного разбазаривания родной страны. И чтобы собственность «Эры» не присвоили другие, стал присваивать ее сам. Одну из квартир через посредников продал за 8 тысяч долларов, другую вложил в дело с помощью своего ловкого заместителя Никитина. Как-никак сауна давала, по некоторым сведениям, до 30 тысяч рублей дохода!

Деятельность директората была поставлена широко. В свое время куда-то канул солидный кредит федерального казначейства – проверка обнаружила его так называемое нецелевое использование; большинство заместителей Помялова с его благословения создали свои коммерческие структуры, обосновались на родных заводских площадях и, естественно, с оплатой аренды не торопились. Так задолженность арендаторов на 16 марта 1999 года в 2,5 раза превышала задолженность по зарплате! Причем эти предприятия-должники входят в совет «Эры»! Конечно, если сам себе должен, можно и потерпеть. А то, что 700 работников по их милости вынуждены с хлеба на воду перебиваться, так это замов не волновало.

Схему типичного обогащения в наши дни можно легко просмотреть, если пристально вглядеться в отношения Помялова – Никитина. Никитин из заместителя вырос в начальника жэка «Эры», и потом создал на его основе ООО «Дом».

Никитин был настоящим хозяином «Дома» – справедливым, строгим, иногда даже чересчур. Порядки он там установил не хуже, чем на демидовских рудниках XVIII века – в трудовые соглашения включил пункты «за опоздание или преждевременный уход с работы – штраф, за прогул штраф, размер которого (!) определяется администрацией». Работника могли даже запросто уволить за «создание конфликтной ситуации с администрацией, вышестоящими или сторонними организациями». Это шедевр законотворческой деятельности! Никитин либо вообще не знал, что такое КЗОТ, либо его переработал применительно к нашему времени.

Правила Никитин устанавливал для других, сам же, изнуренный тяжким трудом, получив по сговору со своим патроном «эровскую» квартиру, переоборудовал ее под сауну и неоднократно там отдыхал с Помяловым. С девочками или без – в интимную жизнь удачливых «бизнесменов» мы не лезем.

Вначале сауна не пользовалась популярностью. С 1997 года по 1998 год доход от нее был небольшой, народ парился редко, видимо, пар не так греет кровь, как горячие девочки. Тогда Никитин с бывшей своей сотрудницей организовал в сауне небольшую дополнительную услугу – к венику клиент мог получить проститутку. Набрали номера телефонов девочек по вызову, дали объявления в газеты, и народ хлынул! Семь проституток на следствии подтвердили свое сотрудничество с притоном. Любопытно признание одной из них: «Я оставила свой телефон, чтобы вызывали только в дневное время, поскольку у меня муж и ребенок».

На этом «предприятии» был налажен строгий учет и контроль. В особой тетрадке администраторша (кстати, прежнюю жэковскую сотрудницу уволили, а взяли профессиональную сутенершу) фиксировала расходы и доходы, количество клиентов и т. д. Стены сауны были обложены звукоизолирующим материалом, дабы не вводить в смущение целомудренных жителей подъезда и не соблазнять неискушенных подростков, живших через стенку, поэтому претензий со стороны жильцов не было, во всяком случае, в материалах уголовного дела их жалоб мы не нашли.

Как материальный, так и моральный ущерб, нанесенный мошенниками был велик – не какая-то там кража сумочки с тремястами рублями пенсии. В обвинительном заключении фигурировали 8 тысяч долларов, присвоенных Помяловым за продажу заводской квартиры, организация публичного дома, мошенничество, подделка документов (по делу проходила и паспортистка ООО «Дом»).

Судья Московского района вынесла «суровое» наказание обвиняемым – три с половиной года генеральному директору, четыре с половиной года Никитину. Условно. Без полной или частичной конфискации имущества. К тому же подоспевшая амнистия полностью реабилитировала подсудимых и погасила их судимости.

На войне, как на войне

Документ этот правдив и страшен. Это выдержки из уголовного дела №81450, возбужденного по факту обнаружения в районе озера на улице Дьяконова трупа гражданина Бочарова Вадима с признаками насильственной смерти. Гражданин Бочаров, молодой двадцатидвухлетний парень, женатый, являлся сотрудником милиции и служил в конвойном батальоне.

Его забили до смерти молодые ребята, с которыми он случайно оказался в компании. Забили только потому, что он был милиционером.

19 августа 1995 года некто Морозов, восемнадцати лет, рабочий автозавода зашел к своим родственникам, которые проживали в доме на улице Дьяконова. Встретил приятеля Ганичева, своего сверстника. С собой у Морозова была бутылка водки. Они распили ее у подъезда и пошли к магазину «Универсам», хотели еще выпить. Когда проходили мимо остановки, то увидели, что там стоит милиционер и разговаривает с двумя мужчинами. Ганичев подошел к ним, Морозов прошел дальше. Когда обернулся, то увидел, что Ганичев идет уже вместе с милиционером. Сказал, что познакомился с ним, и что сейчас они вместе выпьют.

Морозов встретил своего знакомого и тот пригласил к себе за столик. Подошли Ганичев с милиционером и тоже присели. Все стали выпивать. Ганичев спрашивал у милиционера разрешения посмотреть дубинку, поинтересовался, что у него в кобуре. Милиционер вынул из кобуры наручники. Пистолета там не было. Ганичев взял дубинку, пошел к компании парней, которые распивали неподалеку, показал ее там, вернулся.

Когда милиционер отошел на минуту, Ганичев стал жаловаться на жизнь, сказал, что милиция ему «жизнь испортила», что он год отсидел. Потом наклонился к Морозову и сказал:

– Я этих «ментов» ненавижу, я сидел на зоне, меня били «менты».

И вдруг предложил:

– Давай, его грохнем?

Морозов ответил, что лично он в криминал ввязываться не собирается.

– Испугался, да? Ничего в этом такого нет… Я сейчас его отзову, еще пацаны пойдут…

Подошел к тем же ребятам, которым показывал дубинку, о чем-то перешептался. Они тут же согласились поучаствовать в охоте на «мента».

Теперь главное, надо было заманить подвыпившего сержанта в укромное место, за дома, к озеру, в прибрежные кустарники.

И Ганичев придумал как это сделать. Вернулся за столик и сказал сержанту:

– Слышь, Вадим, тебя обидели. Тут пацан проходил, посмотрел на тебя и сказал – вам не в падлу с «мусором» пить?

На «мусора» Бочаров отреагировал мгновенно. И когда ему показали, в какую сторону побежал обидчик, недолго думая, пошел туда, к озеру. Вслед за ним, оставляя недопитое вино, поднялись и ребята.

Морозов колебался, но тоже пошел за ними. На берегу озера милиционер стоял в окружении парней.

– Этот, что-ли? – спросил Бочаров и ткнул Морозова дубинкой в живот.

В ответ Морозов ударил его кулаком в лицо и затем ногой в живот. Ганичев выхватил дубинку у милиционера и стал наносить удары ему по голове. Один из парней закричал:

– Дай мне дубинку, я тоже ему стукну!

Ганичев передал ему дубинку и тот тоже стал ею избивать. Затем дубинку взял в руки самый молодой парень и тоже бил милиционера куда попало. Только один из парней не бил и кричал им, чтобы они прекратили избиение. Сколько было нападавших, следствие так и не установит. Много.

Ганичев снова забрал дубинку и стал бить сержанта, нанес примерно 10—15 ударов и последний с такой силой, что дубинка сломалась. Стали бить ногами. Пинали минут десять. Милиционер, по-видимому, потерял сознание. Был он жив или нет, никто сказать не мог.

Морозов спросил Ганичева, доволен ли он и предложил допить вино. Они ушли, сержант остался лежать лицом вверх.

Когда вернулись к «Универсаму», водка оставалась на месте. Выпили, закурили. И тут Ганичев сказал:

– Что он там будет мучиться, пойдем, сходим, добьем его?

– У тебя совсем крыша поехала, – сказал один из парней.

Ганичев поднял с земли пустую бутылку шампанского и сказал:

– Ждите здесь, я сейчас подойду.

Минут через пятнадцать Морозов не вытерпел и пошел к тому месту, где лежал милиционер.

Как потом показал на допросе Ганичев, он вернулся. Склонился над лежащим телом. В темноте он не мог понять, жив или нет милиционер. Бутылкой шампанского он несколькими ударами размозжил ему голову, а когда бутылка разлетелась вдребезги, то ее горлышко несколько раз вонзил в тело сержанта. Показалось мало, нашел большой тяжелый камень и стал бросать на голову несчастного. Подошедший приятель еле оттащил Ганичева от истерзанного трупа.

Вышли к остановке напротив «Универсама», было около трех часов ночи. Остановили пустой автобус и поехали по домам.

Это сейчас мы знаем об этом неслыханном по дерзости преступлении все или почти все. Потом Ганичев говорил своим знакомым, как он «мочил мента». Но что в его словах было больше, хвастовства или истерики – неизвестно. Когда слух о том, что у озера был найден труп милиционера, прошел по микрорайону Северный, один из знакомых спросил Ганичева «про убийство сотрудника милиции, то он сразу закричал, что это он убил его, выскочил на улицу и продолжал орать, что это он его убил…».

Сейчас знаем, а тогда преступление больше месяца оставалось нераскрытым. Лишь благодаря инициативе и настойчивости начальника первого городского отдела милиции Автозаводского района Евгения Клушина в результате оперативно-розыскных мероприятий 28 августа Ганичев и Морозов были задержаны и стали давать признательные показания.

В 1996 году областным судом Ганичев был приговорен к 13 годам лишения свободы, Морозов к трем годам и двумя месяцам лишения свободы условно.

Примечание: лица, которые вместе с Ганичевым и Морозовым совершили злостное хулиганство в отношении Бочарова, в ходе предварительного расследования установлены не были. В отношении них уголовное дело выделено в отдельное производство.

Садистки в юбках

Жила-была одна девочка. Не совсем идеальная. Даст слово и не сдержит его; возьмет у подруги юбку поносить и не вернет; выпросит у другой курточку, пообещает заплатить – курточку носит, о деньгах молчит.

В профессиональном училище, на одном курсе, в одной группе учились с ней другие девочки. Принципиальные девочки, с повышенным чувством справедливости. Долго они терпели расхлябанность своей подруги, укоряли ее, призывали к совести.

– Ты либо куртку отдавай, либо бабки гони, – пытались напомнить они ей о чувстве ответственности перед ближним.

Однако Наташа Василева, нехорошая девочка, особенно не задумывалась о народной мудрости – долг платежом красен. Думала она в то время только о том, как бы накопить денег на эту курточку, поскольку мама наотрез отказалась ее купить. Словом, одни меркантильные мысли бродили в ее юной головке.

И случилось…

Чаша терпения у подружек переполнилась. И девочки-цветочки решили… что вы думаете, бойкот ей устроить, вынести общественное порицание, написать коллективное письмо ее матери, совместно с мастером разобрать ее нехорошее поведение? Если вы так подумали, значит, вы полностью отстали от современной жизни и ничегошеньки не знаете о шестнадцатилетних принцессах!

Подружки решили Наташу «опустить». Как на зоне, как будто все они – матерые рецидивистки. Они разработали свой собственный, девичий ритуал «опускания».

Инициативная группа из четырех человек – Царева, Думова, Мишенко, Бажова – с утра обсудила план разборок: о них знала, наверное, вся группа, кроме будущей жертвы. Мало того, пригласили и свою знакомую, Сизову, девятиклассницу одной из школ. Так сказать, полюбоваться, поучиться у старших, хватит в куклы играть.

После второго урока позвали Наташу в туалет; туда же набилось полгруппы (в свидетелях затем недостатка не было).

Вначале Царева и Наташа поругались, даже пихнули друг друга как следует. Василева и не подозревала о серьезности происходящего – обычная ссора, все из-за той же треклятой юбки, которую она принесла отдавать, да в раздевалке куда-то задевала. По инерции она горячилась, высказалась и направилась к выходу.

Выйти ей не дали, преградили путь и кинулись избивать. Царева норовила попасть кулаком в висок, Бажова ухватила жертву за волосы и разбила ей все лицо об свое колено, ударив так несколько раз. Прием понравился, Царева тоже намотала волосы несчастной на руку и рубанула об колено. Били все четверо, затем приказали ударить Сизовой, что та с удовольствием и выполнила. Избивали под общее одобрение с визгом и матерными ругательствами около получаса.

Затем оглушенную истерзанную жертву поставили на колени.

Слушать обвинительное заключение по этому делу было очень тяжело: «Затем Царева, Бажова, Мишенко, Думова нанесли каждая не менее двух ударов по лицу Василевой, а Сизова нанесла не менее четырех ударов по голове и по лицу. Во время избиения Василева, потеряв равновесие, ударилась несколько раз головой о косяк двери туалетной кабинки. От ударов она пыталась защититься, закрывая руками область груди и живота. Заметив это, Царева приказала Василевой убрать руки, цинично пояснив, что должна ударить ее в грудь. После отказа, Царева с силой опустила ее руки и нанесла удар кулаком в область солнечного сплетения».

Ритуал «опускания» был завершен, но садистки не унялись: в жертву плевали, в нее тыкали зажженной сигаретой, подносили горящую зажигалку к волосам, и все с матерной бранью. Показалось недостаточно. Думова взяла кольцо у Мишенко, надела его на палец и с размаху ударила Василеву по лицу, чтобы отпечаток остался. Потом вновь избивали, все, по очереди. Так – целый час!

Может быть, садистки бы еще продолжили, но они сообразили, что пропустили за девичьим развлечением целый урок. Все вместе, прихватив с собой несчастную Василеву, пошли на следующее занятие, как ни в чем не бывало!

Наташа в тот момент мало что соображала. Как явствует из медицинской экспертизы, у нее было «сотрясение головного мозга, ушиб правого глаза с нарушением кровообращения и функций в левом глазном яблоке, кровоподтеки лица, вызвавшие причинение вреда здоровью средней тяжести». Потом будет больница, амбулаторное лечение.

Начался урок. Ее мучители раскрыли тетрадки и стали писать. Но только не по теме урока. Они писали Василевой записку, в которой требовали от нее денег. Раз ты теперь у нас «опущенный человек», так плати Царевой тридцать рублей, Думовой – двадцать. Упражнялись в вымогательстве.

Урок продолжался. Василева сидела за первой, подчеркиваю, первой партой. Учительница потом мило пояснит на суде: «Лицо у Василевой было красное, его она прикрывала волосами. Спросить, что случилось, я не догадалась».

В двух шагах от педагога сорок пять минут, едва не теряя сознание, сидит избитый человек, а она спросить не догадалась?!

Не лучшим образом повела себя мастер производственного обучения. Перед пятым уроком она зашла в класс, где находилась эта группа. «Глаза у Василевой были заплаканы. Я спросила ее, что случилось. До меня долетела фраза ее подруг: „Пусть только попробует сказать“. И она мне ничего не сказала». Педагог спокойно уходит.

После урока Наташа сама подошла к ней и попросилась в больницу, при этом расплакалась и рассказала о случившемся. Вы что думаете, мастер вызвала «скорую помощь», милицию? Нет. Василеву просто отпустили домой, а сами стали искать в раздевалке злосчастную юбку, из-за которой все и началось.

Разве можно было гарантировать, что несчастная девушка дойдет до дома с сотрясением, не упадет по дороге, не попадет под машину? Как можно было ее оставлять наедине с такой психотравмой, не считая сотрясения? Кстати, вечером Наташа пыталась наложить на себя руки.

Но в ПУ в тот день не было ни малейшего беспокойства! Я не удивлен, что подобная история случилась именно в этом училище.

На суде юные садистки плакали, раскаиваясь в содеянном, со всхлипами рассказывали, как все происходило.

Царева (вину свою признала частично): «Потом мы все стали шутить над Василевой. Думова требовала от нее целовать сапоги и подносила к ее рукам зажженную сигарету, я чиркала у ее волос зажигалкой, при этом не угрожала поджечь ей волосы, ей ничем вообще не угрожали. На колени она сама попросилась встать».

Мишенко (вину свою признала частично): «От избиения лицо Василевой опухло, на лбу была шишка. Я смеялась над Василевой и шутя просила поцеловать свою ногу. Василеву не оскорбляла, ударила только два раза ладонью по лицу».

Думова (вину свою признала полностью): «Я попросила у Мишенко кольцо-печатку, сказав, что хочу ударить Василеву по лицу, чтоб остался отпечаток. Василева просила отпустить ее в больницу, так как была сильно избита, но мы с Царевой приказали ей идти вместе со всеми на урок».

Довольно перечислять. Судебный процесс длился два дня. Даже видавшие виды адвокаты и работники суда были поражены беспрецедентностью уголовного дела, в ходе которого на скамью подсудимых село столько юных девиц! Не воровки, из обычных семей – все по месту жительства характеризуются положительно, – не какие-нибудь уличные, ранее состоявшие на учете. Нет, нормальные дети в самом светлом возрасте – в шестнадцать лет. Будущие жены и любовницы, будущие мамы.

Дело Аллахвердиева

В последних числах мая далекого уже 1988 года молодой слесарь завода коробок скоростей Ильгар с другом Али-заде спешили в аэропорт, чтобы успеть передать друзьям, вылетающим в Баку, пакет с автозапчастями. Часам к десяти вечера остановили на проспекте Ленина «Жигули». За рулем сидел крепкий молодой человек, рядом его отец. Договорились о цене, и поехали в аэропорт.

Ильгар три года назад переехал в Нижний Новгород из Баку, в 1987 году женился на симпатичной русской девчонке Альбине и жил вместе с новой родней в многоэтажке на улице Дьяконова в Автозаводском районе. Происходил он из знаменитой бакинской трудовой рабочей династии, среди своих слыл человеком слова, решительным, еще в юности стал мастером спорта по боксу, выигрывал чемпионаты на родине. Но карьеру сломала пьяная драка, в которой он так впечатал обидчику, что тот упал и ударился затылком об асфальт. Насмерть. Ильгара осудили за неосторожное убийство.

Вот и огни аэропорта. Кавказцы стали расплачиваться. Мало. Привыкшие к щедрости «черных», отец и сын Зыковы обиделись. Да так крепко, что защелкнули дверные замки и, рванув с места, на большой скорости понеслись в поселок Гнилицы, к сосновому бору. Раз не хотят платить, пусть шарахаются по ночному лесу!

Ильгар и Али-заде перепугались. Кто их знает, этих русских водил, куда везут, зачем?

Как всякий кавказец, Ильгар не расставался с ножом. Выхватил и всадил Зыкову-младшему в шею. В темноте салона, да в тряске удар оказался неопасным, зато раненый среагировал мгновенно. Откуда Ильгару было знать, что по странному совпадению он столкнулся с одним из боевиков преступного автозаводского «авторитета» Валеры Пикина! Зыков-младший остановил машину, выскочил, открыв дверцу, одним рывком вытащил ошеломленного Али-заде и двумя ударами в переносицу вырубил его. Тот ничком рухнул на землю. Ильгар несколько раз ткнул ножом Зыкова-старшего и бросился на помощь другу.

На пустынной ночной улице поселка завязалась отчаянная схватка раненого безоружного водителя с рассвирепевшим кавказцем. Ни один из ножевых выпадов не достиг цели. Руки Зыкова покрылись порезами, но рядом был истекавший кровью отец, и он не сдался. Не ожидавший такого отчаянного отпора, Ильгар в страхе бросился бежать. Как потом показала его жена, явился где-то под утро, одежда в крови, перепуганный, дрожал.

Зыков повел машину в город, но силы быстро покидали его. Он был вынужден попросить прохожего довезти их с отцом до больницы. Но было поздно – от полученных ранений Зыков-старший скончался в приемном покое больницы №13.

Это было первое умышленное убийство Ильгара. Глупое, случайное, и в то время оно потрясло его. Убивать он будет дальше, но все меньше и меньше переживая по этому поводу.

Назовем теперь фамилию бывшего слесаря ЗКС – Аллахвердиев. Фамилия эта кровью вписана в криминальную летопись города, и занимает в ней особое место.

Уголовное дело №51413. Возбуждено по факту убийства членов семьи воровского авторитета Пикина. В ходе предварительного следствия соединено с 3-мя другими уголовными делами. 140 томов, свыше 800 страниц обвинительного заключения! По нему в 1997 году осуждено 25 человек. В начале 90-х годов банда Аллахвердиева была одной из самых крупных в России.

Первый заметный след в криминальной жизни Нижнего Новгорода Ильгар Аллахвердиев вместе со своим другом Рафаэлем Алиевым оставил, когда начал сотрудничать с бандой Бушуева, разгромленной в 1992 году. Всем жить в те годы становилось все хуже и хуже. Ильгар говорил следователям, что как-то устраивался на работу водителем. Дают старую колымагу, запчастей нет, зарплата мизерная.

Но наивно было бы думать, что только такие сложности толкнули Аллахвердиева на преступный путь. Вспомним, что он в свое время был боксером, и неплохим. В нашем городе он не оставил занятий спортом, продолжал тренироваться, обзавёлся неплохими связями с местными, и даже выступал на различных соревнованиях в Нижнем. Он пробовал себя в коммерции, торговал цветами, арбузами. Бизнес выгодный, доходный и, как правило, связанный с различными «крышами», как русскими, так и азербайджанскими. У него появились сильные покровители из числа азербайджанцев, которые уже ранее закрепились в автозаводском районе города.

Бандиты Бушуева, жителя поселка Новое Доскино, специализировалась на вооруженных разбоях. Заранее подыскивались объекты нападений, тщательно планировалась операция, затем звонок в дверь, маски на голову и вперед! В городе они снимали три квартиры, где прятали награбленное, там же собирались и обсуждали детали предстоящих налетов. Вместе с ними и стал активно работать Ильгар со своими ребятами.

Первую заявку, и очень серьезную, на роль лидера Аллахвердиев сделал во время нападения на армянского торговца Саакяна зимой 1992 года в гостинице Центральная. Там работала некая Чересова, любовница Ильгара еще с 1990 года. Она же делала «наводку» на богатых клиентов. Когда планировался налет, вначале выдвигались более-менее мирные приемы: думали, подложить Чересову под Саакяна, та добавит в вино клофелина и уйдет, оставив дверь номера открытой.

Получилось иначе. Ворвались в номер, один из бандитов схватил Саакяна и зажал ему рот, а Ильгар тут же нанес ему несколько ножевых ударов в живот. Вычистили номер, и вышли. Однако Аллахвердиев вернулся обратно на несколько минут. Под утро дежурная по этажу обнаружила в ванне труп несчастного с перерезанным горлом и вызвала милицию.

Ходили слухи, что смертью своей Саакян обязан тем, что месяцем раньше оскорбил одного азербайджанца, и Аллахвердиев поклялся, что не оставит этого. Ильгара уже знали, как человека, который свято держит свое слово. Так это или нет, но в азербайджанской диаспоре в Нижнем его фамилию стали повторять со страхом и почтением.

Банда Бушуева была разгромлена, областной суд вынес приговор. Однако Аллахвердиев и Алиев сумели скрыться и в августе 1992 года перебрались в Баку, где поселились у сестры Ильгара.

Вкус крови, денег и власти скоро не забывается. Довольствоваться ролью бедного родственника Ильгар не хотел, и начал деятельно заниматься организацией своей бригады. Он привлёк еще одного Алиева, вызвал из Нижнего Новгорода свою любовницу Чересову и друга Рашидова, приобрёл пистолет.

Первую пробу сил бандиты сделали в городе Закаталы. Подыскали на улице приличную автомашину, попросили подвезти до Баку. Не доезжая до одного из постов ГАИ, Ильгар хладнокровно застрелил водителя. Двумя выстрелами в голову. Затем это станет его особым почерком, бандитским шиком – выстрел в голову. Отмыли салон от крови и продали машину. Первоначальный капитал на руках. Теперь здравствуй, Россия! Принимай гостей!

Тем же способом «приобрели» машину «Жигули» для поездки в Нижний. Выстрел в голову, труп на обочину, и можно ехать.

Так, на ворованной машине с чужими документами и чужими правами проехали полстраны. Правда, на посту ГАИ в Грозном лишились пистолета. Чеченцы взяли золотую печатку, деньги и отпустили путешественников.

Азербайджанская диаспора в Нижнем Новгороде довольно многочисленна. Одно время ее представители хотели даже выпускать в нашем городе газету на родном языке.

Есть среди них богатые, есть и бедные. С одной стороны, рыночные торговцы, владельцы магазинов, ларьков, кафе и ресторанов; с другой – выходцы из многодетных крестьянских семей, приехавшие с нищей, разоренной войной родины в надежде сколотить небольшое состояние, накопить денег на свадьбу или покупку дома в родной деревне. Несмотря на общительность и внешнюю открытость, азербайджанская община замкнута, отгораживаясь от чужой среды языковым барьером, живет своими проблемами и обычаями.

Забегая вперед, скажем, что многие «подвиги» бандитов Аллахвердиева были известны его землякам, да и сам Ильгар для укрепления своего авторитета, для запугивания непокорных не раз о них хвастался.

Вот почему складывалась парадоксальная ситуация, когда бандиты Аллахвердиева, оставляя за собой трупы и разоренные семьи, беспрепятственно вершили кровавый разгул, оставаясь практически невидимыми для правоохранительных структур города.

В Нижнем к Аллахвердиеву примкнули многие азербайджанцы. Перечислять всех не имеет смысла, назовем лишь самых активных его подручных – помимо вышеназванных Рафаэля Алиева, Рашидова, Фахратдина Алиева, это Велиев и Асланов, Байрамов.

Основное место жительства – Автозаводский район. Здесь было проще и дешевле снять квартиру, найти простую русскую девчонку, женить на себе, чтобы иметь легальное обоснование – жилье, прописку. Здесь Ильгар обеспечивал «крышу» кооперативу «Кавказ», одноименное кафе которого располагалось на перекрестке улицы Краснодонцев и проспекта Кирова. Владел им тот же Али-заде. К тому же азербайджанцы на автозаводе, как называют этот район города, традиционно имели довольно сильные позиции как в сфере бизнеса, так и в криминальной структуре.

На вооружении банды, помимо ножей и кастетов, было четыре самодельных револьвера, пистолеты «ТТ», «Вальтер», «Браунинг». Первостепенное значение уделялось «наводкам» – информации о квартирах, где было чем поживиться. В основном, нападениям подвергались богатые земляки, даже родственники самих бандитов. Хотя страдали и русские, как местные, так и приезжие.

Первый, зафиксированный следствием, эпизод разбойного нападения датируется маем 1993 года. Налет на квартиру Мироновых. Чтобы не повести «оперов» по кавказскому следу, в ударную группу включили чувашей Волкова и Мочалова. Работали по классическому проверенному сценарию – позвонили, натянули черные маски на лицо; когда хозяин открыл, врезали ему железным прутом по голове. Одни «чистили» квартиру, другие связывали потерпевших, избивали, требуя выдать ценные вещи.

Позже именно ограбление Мироновых вызовет раскол среди бандитской верхушки и приведет к смертельному конфликту между отдельными ее главарями.

Перечисление всех эпизодов разбойных нападений займет не одну страницу. Но не везде бандитам удавалось сломить волю жертв к сопротивлению. Им надолго запомнилось ограбление квартиры Рачковых.

24 июля 1993 года в 5.45 утра в квартиру позвонили. Хозяин открыл дверь и увидел четверых молодых мужчин в масках. Один из них, в черных перчатках, ударил его кастетом в лицо и рассек бровь. Затем прижал к стене, чтобы дать возможность остальным бандитам проскочить в квартиру, и стал избивать.

Однако хозяин не растерялся и крикнул жене:

– Оля, держи дверь!

Та закрыла дверь в свою комнату и навалилась на нее всем телом. Дверь дергалась под ударами нападавших, но открыть ее так и не смогли.

Сын бросился на кухню за ножом, бандит догнал его, приставил к голове пистолет, и пытался заломить ему руку. Не тут-то было. То ли парень никогда в жизни не видел настоящего пистолета и поэтому не испугался, то ли оказался храбрецом… Во всяком случае на кухне началась настоящая драка.

Улучив момент, хозяйка выбежала на балкон и стала звать на помощь.

Встреча с сотрудниками милиции в планы бандитов не входила. Они мгновенно выбежали из квартиры. Сын пытался догнать грабителей, но те уже скрылись на «Волге». Хозяин, зажимая полотенцем рассеченную бровь, побежал к телефону-автомату вызывать дежурный наряд. Вся схватка длилась несколько минут.

Порядки в банде были жестокими. Могли за непослушание и ухо отрезать, а уж за более серьезный проступок и в землю закопать. В Томске Аллахвердиев решил «наехать» на местных азербайджанцев, и некий Мамедов пытался остановить Ильгара, когда тот принялся махать кулаками. Наутро Ильгар вошел в его квартиру, ударом в голову оглушил, засунул в багажник машины, вывез в лесополосу и там спокойно перерезал ему горло. Неудивительно, что подручные так боялись Аллахвердиева!