Текст книги "Криминальный Нижний. Расследовано прокуратурой Нижегородской области. 1992—2001"

Смертельная инъекция

2 марта 1999 года в четыре часа пополудни в дежурную часть Советского РУВД поступило сообщение о том, что в частном доме по улице Разаева обнаружен труп Румянцевой Анастасии Николаевны, 1912 года рождения. При визуальном осмотре признаков насильственной смерти не обнаружено, при вскрытии судмедэксперты ахнули: по бедной бабушке словно трактор проехал – черепно-мозговая травма, массивные переломы ребер… читать жутко заключение медиков.

По указанному в донесении адресу немедленно выехала оперативно-следственная группа во главе со следователем Советской прокуратуры Оксаной Климиной.

В доме несколько чистых опрятных комнат, заплаканная женщина сорока с лишним лет, невестка погибшей Рукавишникова Татьяна. Работала она официанткой в одном из нижегородских кафе, со свекровью под одной крышей проживала лет семь, ухаживала за ней, так как Анастасия Николаевна была инвалидом, самостоятельно не передвигалась. Со слов невестки выходило, что дома она не ночевала, а когда вернулась, то увидела свекровь лежащей в коридоре уже мертвой.

Начался осмотр места происшествия: из помойного ведра были извлечены четыре шприца, перепачканные кровью, кровь была найдена на постельном белье. Для непосвященного в тайны следственной практики было довольно трудно догадаться, что в действительности произошло. И тут, видимо, по характеру вопросов следователя и «оперов» Рукавишникова поняла, что не верят ей, и неожиданно для самой себя с испугом сказала:

– Это я грех на душу взяла.

И простодушно стала рассказывать невероятную историю, будто бы она попросила свою подругу убить свекровь, так как сама не может поднять на нее руку; будто бы подруга согласилась помочь и рекомендовала в качестве киллера собственную дочь, строителя-высотника из автосервиса ГАЗа. Та легко, всего за тысячу рублей согласилась на убийство и по совету заказчицы сделала смертельную инъекцию парализованной бабушке.

Бред какой-то! Как из плохого кино. Если все так, то кто-же тогда перемолотил старушке все кости?

К вечеру был задержан весь круг лиц, находившихся с вечера 3 марта в доме по улице Разаева. Сама Рукавишникова, строитель Строкина, ее мать и Климычева, их общая знакомая.

Тетки, в общем, долго не запирались, и подозреваемые, и свидетели рассказали, как убивали бабушку Анастасию. Впоследствии, их показания, подкрепленные многочисленными экспертизами, и легли в основу обвинительного заключения. А само преступление вошло кошмарной страницей в уголовную летопись нашего времени.

Жизнь у Рукавишниковой Татьяны не сложилась, это уж точно. Милая, обходительная, приятная в общении официантка в молодости потеряла мужа. Тот долго мучился сердцем, а незадолго до смерти его парализовало. Был такой период, когда Татьяна ухаживала за двумя лежачими больными – мужем и свекровью. Затем осталась в доме одна со свекровью. У той уже старческое слабоумие, но на язычок была вредной, скандалы через день. Все выговаривала, все учила, как жить. Татьяна стала выпивать. Нет, человеческий облик не потеряла, не опустилась, но без винца уже не могла жить.

Любому терпенью приходит конец. И в то злосчастное мартовское утро она встретила на улице Строкину, которая торговала рядом с остановкой возле автопарка на улице Республиканской. Раньше она ее не знала, но, видимо, так нуждалась в душевном сочувствии, что разговорилась с ней и пригласила к себе выпить бутылочку «Анапы».

За стопкой вина поведала о своей несчастной жизни, да и что было рассказывать, когда новая подружка и сама все увидела. И уже потом, когда они переместились в дом Строкиной, Татьяна призналась, что сил никаких нет терпеть свекровь, убила бы ее, да рука не поднимается. Вот если бы кто укольчик смертельный сделал бабушке, чтобы та тихо и спокойно ушла на Небо.

Видимо, мысль об этом зрела давно, раз Рукавишникова уже и способ придумала! И где-то в кино подсмотрела, благо сейчас по телевизору 1001 способ, как отправить на тот свет, продемонстрируют.

И так разжалобила новую подружку, что Строкина и говорит: «Давай мою дочь попросим это сделать, а ты ей заплатишь».

Поговорили с самой Ольгой Строкиной. Сошлись на сумме в 1000 рублей. Может, кому-то эта сумма покажется и маленькой, но речь ведь шла о престарелой женщине.

– Сделаем, – пообещала Ольга, – а лекарства у тебя есть?

– Полный холодильник, – ответила Татьяна.

На том и порешили. И в тот же день, к семи часам вечера, вышеназванной компанией и вернулись в дом к приговоренной.

Сели на кухне, выпили. Пора браться за дело. Если бы не смерть человека, то можно было бы посмеяться над наивностью убийц. Они и понятия не имели, какое лекарство, куда вводить, чтобы умертвить человека. По телевизору ведь не все показывают.

Взяли перицитам в ампулах, набрали в шприцы, киллерша склонилась над бабушкой – сейчас сделаем укольчик, и тебе легче станет. Сделала четыре укола и вернулась к столу. Выпивают, ждут, когда Танина свекровь скончается.

Через полчаса заходят к ней, а бабушка сидит на кровати, розовая, вся похорошела.

– Ты как себя чувствуешь? – ошарашенно спросила «медсестра».

– Ой, спасибо, доченька, лучше мне!

– Ах, тебе лучше!? – разъярилась «доченька» и давай молотить несознательную бабушку кулаками. А дальше началась кровавая вакханалия. Описание нанесенных травм в обвинительном заключении заняло 11 строк! Когда устала бить, залезла на старушку, стала душить руками, затем по совету Рукавишниковой надела на голову жертвы целлофановый пакет (тоже ведь приемчик из кино).

Свою тысячу рублей Строкина отработала – Анастасия Николаевна умерла.

Не поймешь, чего в поведении убийц было больше – наивности или обыкновенной тупости. Наутро Рукавишникова побежала к соседям – у меня бабушка скончалась, помогите обмыть. Из показаний соседки Микуловой: «Я увидела, что Румянцева лежит на своей кровати раздетая, чуть прикрыта одеялом. Все лицо было темно-синее, в кровоподтеках и ссадинах».

– Что-то она у тебя больно синяя, – выразила сомнение соседка.

– Упала с крыльца и ударилась, – быстро ответила Рукавишникова, но соседка, заподозрив неладное, ушла.

Приехал внук. Татьяна предложила ему, давай похороним бабушку на кладбище возле церкви, в морг возить не будем.

– Да что-то она у тебя вся синяя, – сказал внук. Он увидел, что все лицо Румянцевой «представляет один большой синяк, и было ощущение, что у нее сломана челюсть».

Бабушку повезли в морг. Что произошло дальше, вы знаете. Следствие, суд. Рукавишинкова и Строкина были приговорены к восьми и девяти годам лишения свободы соответственно.

«Рыцари» конца ХХ века

Кардинал Ришелье запретил дуэли, но их количество не уменьшилось. У мужчин забрали кинжалы и шпаги, но для них слова «честь», «достоинство» не потеряли своего значения. Количество оскорблений тоже не уменьшилось. Хамят на каждом шагу. То кто-нибудь в «маршрутке» на ногу наступит, то пьяный матом обложит, то сосед оскорбит. Рука автоматически тянется к поясу, но шпаги там нет, и честь приходится защищать подручными средствами.

А если дело посерьезней, чем пьяные матюги? А если, не дай Бог, поиздевались над вашей девушкой или женой? Лично вы что предпримете – дадите пощечину, побежите к участковому для составления протокола или с горя напьетесь?

Серьезная проблема. И, судя по уголовным делам, количество смертельных поединков не уменьшается.

Василия Бажова тяжело оскорбили. Какой-то пьяный идиот высунулся из окна и матом обложил его жену.

– Где это было? – спросил он.

Марина рассказала, что это случилось не в первый раз, раньше она просто молчала, не говорила, чтобы его не заводить, но уже надоело. А матом кроет дружок ее двоюродного брата.

На то и муж, чтобы защитить свою жену. Василий оделся:

– Пойдем, покажешь, в какой квартире.

Подошли к подъезду, он попросил ее остаться, сам поднялся наверх. Порыв-то был благим: поговорить с обидчиком, заставить принести извинения. Никакого криминала.

Но в той квартире его ждал «сюрприз». Обидчик был не один. С ним еще двое крепких пареньков. Все пьяные.

Дверь открыл Игорь Сухов.

– Ты че пришел?

– Поговорить надо. Это ты мою жену доставал?

Пошел между ними мужской разговор. Прошли в комнаты. А там суховские дружки. Они не поняли такой наглости – какой-то мужик заваливает, начинает какие-то разборки вести. Один из них, по кличке Локоть, занервничал.

– Слушай, Игорек, кто он вообще такой? Может, завалим его, а?

Давая понять, что не шутит, вытащил из-под дивана топор.

Дело приняло серьезный поворот. Топора Василий не ожидал. Но и идти на попятную не собирался. Смелости ему всегда хватало. К тому же внизу ждала жена. Что он ей скажет, как посмотрит ей в глаза, если убежит?

Локоть, поигрывая топориком, продолжал ходить вокруг, то ли в шутку, то ли всерьез предлагал:

– Игорек, нечего с ним говорить, отойди, я валить его буду.

Марина не выдержала, знала самолюбивый характер мужа, испугалась, что может случится страшное, и побежала по ступенькам вверх.

Обошлось. Бажова вытолкнули из квартиры, следом вышел Игорь:

– Ну, извини, перепутал твою жену с другой девчонкой. Ладно, забудем.

Локоть еще из квартиры орал что-то, но его никто не слушал.

Супруги ушли. Казалось, справедливость восторжествовала, извинения, хотя и сквозь зубы, были принесены. Но простить то, что минуту назад какой-то наглец хотел убить его, угрожал, поносил всякими словами, Василий не смог.

Проводив Марину до дома, он бросился к своим товарищам, которые гуляли на квартире одного из них.

– Мужики, на меня наезжают, – сообщил он и рассказал, как было дело: в квартире Локоть с топором, еще двое, говорил, что такие вещи без ответа оставлять нельзя.

Мужики переглянулись. Понятное дело, конечно, поддержим. Василий добавил, что разберется с Локтем сам, друзей попросил для подстраховки постоять в подъезде.

Пошли. Тем временем стемнело, когда они добрались до места, была уже половина одиннадцатого вечера. Василий все время помнил, что обидчик вооружен, и поэтому забежал к тетке, жившей неподалеку, и прихватил молоток. На всякий случай.

В квартире на Мончегорской уже укладывались спать. Сухов с подружкой ушли в спальню, его друзья улеглись на диване.

То, что затем произошло, мало напоминало благородную дуэль. Скорее всего, налет одной банды на другую. Дверь открыл Игорь. Но сейчас не он был нужен Бажову. Василий оттолкнул его, и «мушкетеры» ворвались в комнаты. Несколькими ударами в лицо Локтя разбудили, он приподнялся и тут же получил два сильнейших удара молотком по голове. Обливаясь кровью, Локоть упал. С криком выскочила подружка Сухова, ее втолкнули обратно.

Завязалась общая драка. В темноте кто, кого, за что – уже неважно, только успевай уворачиваться. Бились в тесноте малогабаритной квартиры насмерть. В прямом смысле. Ожесточенная схватка продолжалась всего пятнадцать-двадцать минут. «Мушкетеры» одержали полную победу. Поруганная честь была восстановлена. Один из обидчиков лежал на диване с расколотым черепом, второй в луже крови умирал на полу.

Выбрались на улицу. По дороге выбросили молоток и разошлись по домам.

Василий в восторг от своей победы не пришел. По показаниям свидетелей, он вернулся домой в подавленном состоянии. На следующий день за ним приедет милицейский «воронок», и в РУВД он напишет явку с повинной.

Через полчаса после побоища в квартире на Мончегорской уже было полно народу – милиция, следователи, врачи скорой помощи. Когда Сухова стали перевязывать, он скончался. Второго пострадавшего повезли на операционный стол – ушиб головного мозга, вдавленный оскольчатый перелом костей свода черепа.

Что ж, времена для дуэлянтов прошли, теперь они не празднуют победу где-нибудь в трактирчике, а сидят в камере следственного изолятора.

Проститутки

– Когда я резал, не мог остановиться, поскольку от этого получал наслаждение, – сказал на допросе Николай Савельев, несостоявшийся убийца, в июле 1999 года едва не отправивший на тот свет двух молодых женщин-проституток с улицы Горького. Одну из них спасли врачи ГИТО, вторую врачи первой городской клинической больницы.

Две взрослые, умные серьезные девочки, самостоятельные, студентки коммерческих вузов, упорно штудирующие английский язык, Вероника и Светлана остро нуждались в деньгах. Светлана была замужем, воспитывала дочь, на семье повисли долги; Веронике необходимо было оплачивать свое обучение… да мало ли по каким причинам людям нужны деньги. Нужны, и все.

Решили заняться проституцией. Сняли квартиру, стали давать объявление по нижегородским газетам. Будущие экономисты рассчитали, что если просто предлагать то, чем природа наградила, то конкуренток у них хоть отбавляй. Стали рассчитывать коньюктуру рынка, перебрали все человеческие пороки и остановились на садомазохизме. Поработали на компьютере, отыскали в сети «Интернет» пособие для шлюх, которые практикуют подобное… – все по науке, не вот тебе, хлопнуть стакан вина и отдаться под забором клиенту. Уровень!

Изучили теорию, приобрели садомазохисткий инвентарь – плетки, ремни, ошейники, всякие спецприспособления и приступили к работе. Клиент пошел – чиновники, директора, люди пожилые, ослабленные, для того, чтобы им возбудиться, как раз и требовались всякие пикантные штучки. Труд тяжелый, нужно было умело использовать боль, чтобы вызвать у пресыщенного старичка сексуальную прыть семнадцатилетнего юнца, зато и оплачивался неплохо. Клиенты были серьезными, платежеспособными, постоянными и не хулиганили.

Под крышей ни у кого не были. Только братва вычисляла девиц, пыталась «законторить», как они тут же меняли дислокацию.

Коля Савельев, частный строитель двадцати семи лет, обожал свою жену. Сам был из очень порядочной семьи, любил маму, младшую сестру; отец инвалид, Коля видел, как мать самоотверженно ухаживает за ним. В порядочности и честности женщин не сомневался. Жену носил на руках, пылинки сдувал. А не дай Бог, если кто случайно заденет ее на улице, так мог и в драку полезть.

На допросе Савельев признался старшему следователю Нижегородского РУВД Ольге Остряковой, что потянулся к проституткам только потому, что с ними он мог делать в постели то, что не мог с женой. Правильно, жена для него была идолом, кумиром, на нее он молился и позволить с ней то, что позволительно с обычной женщиной, конечно не мог. Это одна точка зрения, другая… при проведении комплексной психолого-психиатрической экспертизы у парня нашли признаки психического расстройства в форме психопатии «мозаичного круга», хотя и признали вменяемым. Нам, обычным людям, это ни о чем не говорит. Мы обычно называем это «странностями», «чертовщинкой». О том, что действительно Савельев был странноватым пареньком, мы увидим по его поведению во время совершения преступления.

24 июля 1999 года Николай позвонил по телефону, найдя его по газетному объявлению. Подругам понадобилось заработать побольше, вот они и отошли от обычной практики работы с постоянными клиентами и дали телефон снятой квартиры в газету. Эти умнички, будущий цвет российского бизнеса, страховались. Вначале назначали встречу с будущим клиентом на улице, чтобы определить, возникнут ли неприятности. Парень вроде бы ничего, высокий, статный, не бандит и не бомж. Была еще одна мера предосторожности – в сумочке Вероники был аэрозольный распылитель слезоточивого газа типа «Удар».

Встретились на улице Горького у магазина «Интерсвет» в четыре часа пополудни – девочки работали днем, поскольку, извините, у Светланы муж, ребенок… Света удостоверились, что клиент приличный и лишь тогда повела на квартиру. Там уже была ее подруга Вероника.

Савельев заплатил за час удовольствия и удовольствие это ему было оказано. Вероника в это время была на кухне, баловалась пивком.

Неизвестно, что ожидал от приключения Николай, но удовольствие было сомнительным, половая близость его не удовлетворила. Света предложила заплатить еще за час, поскольку она получала деньги за время, а не за то, чтобы клиент испытал оргазм.

А пока нагишом прошли на кухню, Савельев дал денег на пиво, девушки вызвали знакомого паренька Володю, который был все время на подхвате – бегал в киоск за разными мелочами, оказывал мелкие услуги.

Вероника, тоже голышом – а вдруг клиент раскошелиться на двоих, пошла в комнату. Светлана мирно стала беседовать с Савельевым. А тому все интересно. Романтик вдруг столкнулся с откровенным цинизмом – то, к чему он относился с таким трепетом, здесь было выставлено на показ, на торг. И, по выражению проституток, он «полез в душу» – стал расспрашивать, а как вы до такой жизни докатились, как это вы можете… А душа у шлюх обычно нежная, ранимая, чтобы оправдать себя в занятии столь позорным ремеслом, они такое понавыдумывают: и что все женщины шлюхи, и что они приносят счастье мужчинам, которые со своими дурами-женами расслабиться не могут, договорятся до того, что они своим «передком» мир спасают…

Вот когда Светлана до этой фразы дошла, что все женщины в душе шлюхи, Коля изменился в лице.

– Все? – переспросил он. – И моя жена, и моя мать?

– Конечно, все, – сгоряча высказалась Света.

Савельев вышел из кухни на мгновение, вернулся и, держа что-то спрятанным в ладонях, попросил отвернуться.

– У меня для тебя сюрприз, – торжественно сказал он.

Та решила, что клиент растрогался и решил сделать маленький презент, отвернулась.

– Зажмурь крепче глаза. Еще крепче.

Савельев левой рукой взял ее за плечо и успел четыре раза всадить ей нож в спину, прежде чем Светлана поняла, что происходит. Боли от шока она не чувствовала, ей показалась «что он бьет ее кулаком. От неожиданности я развернулась к нему, увидела у него в руке нож и в этот момент он нанес мне еще один удар в левую сторону груди…».

Она закричала, на помощь выскочила Вероника, которая столкнулась с Савельевым в коридоре. Ей досталось больше всего – около четырнадцати ножевых ранений. Бил ножом в лицо, в грудь, в живот, изрезал ей руки, которыми она пыталась прикрыться. По собственному признанию Савельева, он не мог остановиться, поскольку вдруг ощутил в себе наслаждение.

Наконец, Вероника рухнула на пол. Савельев прошел в комнату, оделся, заглянул на кухню. Там, обливаясь кровью, Светлана набирала номер телефона своего мужа…

Ничего не сказав, Савельев взял окровавленный нож и… вышел из квартиры. Как расскажет на следствии «я и не хотел никого убивать, хотя мог бы».

Оперативники Нижегородского РУВД раскрыли преступление в две недели. При задержании Савельев был спокоен. Своему следователю он сказал:

– Я вас ненавижу.

– А меня то за что, – удивилась Острякова, – я просто веду твое дело.

– Я все равно вас всех ненавижу.

Серьезных отклонений в его психике не нашли, маньяком не признали. По окончании следствия Савельева направили в суд. За умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, опасного для жизни человека, в отношении двух лиц… романтика Савельева приговорили к пяти годам лишения свободы.

Две его жертвы теперь начнут жить строгой праведной жизнью. Светлана и Вероника настолько напуганы, обезображены шрамами, что путь в проституцию им заказан.

Ссора

Возможно, они даже любили друг друга. Он – Власов Сергей Александрович, сварщик, бездетный, мужик положительный, спокойный, работящий, она – Митина Марина Алексеевна, тоже бездетная, восемь лет назад потеряла своего единственного сына, работала электрообмотчицей на механическом заводе №1. До того черного для обоих дня, они вместе прожили около двух лет. Марина жила вместе с мамой и папой, там же поселился и Власов.

Сошлись во всем. Сверстники, обоим под сорок, жили дружно, разве что когда выпьют, поссорятся, не без этого.

А 25 мая 1996 года Сергея Александровича зарезали. У пивной, неподалеку от дома. Когда Марина открыла дверь, окровавленный Власов упал к ее ногам. Только успел прошептать, что рядом с пивнушкой получил удар ножом в грудь. Когда приехала «скорая помощь», он уже был мертв.

На допросе у начальника I ГОМ Автозаводского РУВД Евгения Клушина безутешная Митина так искренне переживала свое горе, в ее глазах было столько отчаяния, что сердце опытнейшего «опера», который переловил сотни убийц, дрогнуло и даже он почти поверил Марине Алексеевне. И уже просто, чисто формально, так на всякий случай, применил нехитрый милицейский прием:

– Ладно, хватит сказки рассказывать. Мы прекрасно знаем, что ты его зарезала…

И тут Митина вскинула голову:

– А вы докажите, что это я убивала!

И Евгений Леонидович, еще без всяких доказательств, понял, что перед ним сидит «наш» человек.

Пока Митина в милиции плела небылицы о бедном любовнике, который с четырьмя ножевыми ранениями в сердце дотащился от пивной до квартиры, старший следователь Автозаводской прокуратуры Валерий Павлов проводил предварительный осмотр трехкомнатной квартиры Митиных. Ни капли крови не было обнаружено ни в подъезде дома, ни в кабине лифта, ни на лестничной площадке, хотя кровотечение у пострадавшего было обильным. Зато крови, и сколько угодно, было на полу в застекленной лоджии, мазки окровавленных пальцев на косяке балконной двери.

Престарелые родители Митиной стояли за родную дочь горой – сами ничего не видели, шума никакого не слышали, Марина никого не убивала.

Опрашивать свидетелей у местных пивнушек не пришлось, когда Павлов с данными предварительного осмотра подъехал в I ГОМ, Митина уже давала признательные показания.

Наши следователи уже привыкли к тому, что горожане убивают друг друга по поводу и без повода. Но в данном случае мотив убийства был просто потрясающим. Митина убила своего любимого сожителя только потому, что еще больше она любила свою работу!

Но обо всем по порядку. Марину Алексеевну выпустили под подписку о невыезде. Ее возьмут под стражу в зале суда, а пока она приходит в прокуратуру и дает чистосердечные показания Валерию Павлову.

«В воскресенье встали около восьми часов утра, позавтракали, прибрались в квартире, затем она пошла по магазинам. Пришла домой с двумя бутылками водки, так как в этот день ее рано умершему сыну исполнилось бы восемь лет и восемь месяцев. Помянули вместе с родителями, потом разошлись по комнатам и заснули. Проснулись часов в семь вечера. Сергей сказал, что у него болит голова и попросил денег еще на бутылку водки. Попросил по-хорошему, без скандала, ласково…».

Свидетели потом в один голос говорили следователю, что Власов таким и был «по характеру спокойный, молчаливый и тихий». Не ругался, и любил свою Марину.

Он взял деньги и пошел в магазин. Она в это время приготовила салат, пожарила печенки. Выпили.

«Я ему сказала, что если он допьет всю бутылку, то завтра на работу пойдет с больной головой. Он не послушался. Я убрала со стола, помыла посуду и села смотреть телевизор. Сергей в это время находился на лоджии».

Еще за пять минут до кровавой драмы никто из ее участников и не предполагал, что один умрет, второй станет убийцей! Мирная семейная идиллия…

Митина работала электрообмотчицей и часто брала заказы на дом. На лоджии стоял стол, шкафчик с инструментами. На столе находился двигатель от стиральной машинки, у которого обмотка была закончена и вложена в корпус. Оставалось только собрать его.

«Власов был на лоджии и спросил, будет ли она делать двигатель? Я ответила, что на улице уже темно, работа тонкая, а при свете работать тяжело. Он взял нож с черной рукояткой и сказал, что сейчас всю обмотку перережет…».

Шутил ли Власов, на нервах ли Марины хотел поиграть, неизвестно. Митина вскочила как ошпаренная и с руганью бросилась на лоджию.

– Ты что, чокнулся? Я в этот двигатель столько труда вложила!

Героическая женщина даже руку подставила под нож, которым Власов размахивал над обмоткой. И порезалась. Да тут еще он смахнул со стола этот движок, и вся ее кропотливая работа полетела на пол. У другой женщины это сошло бы с рук. Другая подумала бы, что мужик перепил, хулиганить стал, да еще как-то по ребячьи. У другой, но только не у Митиной.

Марина врезала ему раз, другой, стала его пинать. «Ударила его из-за злости, за то, что бил ее, обзывал, оскорблял, двигатель хотел испортить. Все это у меня накопилось, и я ударила его ножом».

Быстро у нее накопилось, если учесть, что всего лишь за несколько минут до этого в комнате царила мирная тишина. Выхватила из рук Сергея нож и четыре раза всадила ему нож в область сердца, и ни разу не промахнулась. Била с такой остервенелой силой, что лезвие по ходу раневого отверстия сломало ребро.

«Ударила из-за того, что Власов вывел меня из терпения, он ударил рукой по двигателю и двигатель поехал по столу, а ей было жалко свою работу, так как обмотка могла ободраться и все нужно было бы начинать сначала. Да еще руку порезал и стал обзываться».

Это она так терпеливо поясняла следователю, почему ей пришлось убивать своего мужика. И все никак не могла понять, почему следователь не сочувствует ей! Наверное, сам никогда не перематывал двигатель.

В себя Марина пришла, когда Сергей стал оседать и захрипел. Она обхватил его руками, с трудом перетащила обмякшее тело через порог в комнату и положила на пол. Крикнула отцу:

– Папа, Сережа умирает!

Тот выбежал из своей комнаты:

– Дура, что ты наделала?!

Вдвоем перетащили умирающего в ванную, там Марина стала промывать ему грудь, пыталась перевязать. Отец положил ему под голову подушку, Сергей открыл глаза, еще успел сказать:

– Отец, мне плохо, вызови скорую…

И умер.

На суде Митина Мария Алексеевна, 1958 года рождения, была приговорена к шести годам заключения. Лишь один раз на следствии она призналась:

– У меня двойная боль. Одна за то, что придется сидеть, и вторая за то, что потеряла Сережу.