Текст книги "Госпожа Клио. Восход"

Поплыли мы снова, и плыли еще сутки, пока не добрались до Мемфиса. Вот там, кстати, и находятся пирамиды. Реально, грандиозные штуковины, только сейчас они, как по телеку показывают – облезлые и полуразрушенные, а я видела их относительно новыми. Они показались рано утром, все три – Хеопса, Хефрена и Микерина. Рядом куча пирамид поменьше, но я не знаю, чьи они, потому что в Мемфисе Синатхор не останавливался, а эти я запомнила, так как он молился старым фараонам. Так вот, оказывается, изначально пирамиды белые и абсолютно гладкие, без всяких ступеней. И место для них выбрано потрясное – на самом краю пустыни, а с другой стороны простирается зеленая долина Нила. Как граница двух миров. Это надо видеть, господин Виталий, я не могу этого описать…

– Я хотел бы сам увидеть…

– И в чем проблема? – Кристина хитро улыбнулась, – Нил течет, вон, туда.

– Сам знаю, куда он течет, – буркнул Виталий, понимая, что вряд ли станет болтаться по Египту, изучая его природу и архитектуру. Для него существовала конкретная цель – отыскать неизвестного правителя, пришедшего после Тутанхамона, – дальше-то что? – спросил он.

– Дальше мы спустились в Средиземное море. Больше суток плыли вдоль берега и наконец пристали у какой-то деревни, где Синатхора ждал человек. С ним он двинулся дальше на верблюдах, а корабль остался в бухте. Двое суток они шли через пустыню, пока не оказались в разрушенном городе. Это был Каркемиш – помните, Анхесенамон с Синатхором говорили про него? Короче, он продержался всего восемь дней и пал. А Суппилулиума, который царь хеттов, после победы поехал к своему сыну в город Алеппо, где они и празднуют.

Синатхор двинул в Алеппо, и я за ним. Алеппо – это мощная крепость. Ни в одном египетском городе, включая те же Фивы, я ничего подобного не видела. Во-первых, он окружен аж двойными каменными стенами! Главная, метров восемь высотой, если не больше, а перед ней метрах в шести другая стена, пониже. Ворота тоже двойные, в обеих стенах. На башнях лучники. В общем, типичный средневековый замок, как в кино показывают, только больше, да и до средневековья-то лет еще сколько!..

Солдат в городе полно. Облачение у них прикольное – на голове шлем, а остальное – короткая юбка в косую полоску. Никаких, там, лат, кольчуг – даже рубах нет, а на поясе кривой меч и топорик, похожий на тот, каким раньше рубили капусту. У нас дома есть такой, я видела, – произнеся это, Кристина вздохнула, но мимолетное облачко тут же растаяло под массой ярких впечатлений, – а еще у хеттов классные колесницы. Прикиньте, колеса уже на спицах!.. Это в те-то времена!.. Запряжены одной лошадью, а экипаж из трех человек – они там раскатывают перед стенами – один правит, другой стреляет из лука, а третий прикрывает обоих огромным прямоугольным щитом. Я видела египетские колесницы, так у них нет мужика со щитом – хетты постреляли б их на раз… ладно, это не суть важно – главное, что они встретились…

– Кто? – не понял Виталий.

– Как, кто? Синатхор и Суппилулиума. Синатхор передал ему письмо. Надо было видеть лицо того царя, когда он прочел его!.. Суппилулиума, реально, не красавец – толстый, пострижен «под горшок», в высокой, то ли шапке, то ли короне, как у сказочного звездочета, без бороды. Они все почему-то безбородые, эти хетты. Но лицо властное и умное, а тут, похоже, пот его прошиб от таких новостей. Отправил он Синатхора отдыхать, а сам скорей к сыновьям. Их тут было двое из пяти. Телепин – царь того самого Алеппо, и Пияссили, который должен стать царем в Каркемише. Ребята оба со зверскими рожами, но симпатичнее отца. Совещались они до вечера, и я там «висела» с ними. Короче, Телепин предлагал захватить Египет, пока там безвластие, но Пияссили, похоже, навоевался, пока брали Каркемиш. Я так поняла, что ему уже хотелось поцарствовать, а не снова драться с кем-то. Тогда они стали прикидывать, кого из оставшихся братьев послать в Египет. А Суппилулиума слушал-слушал, да и говорит, типа, не может Египет так просто отдаться под их власть и есть в этом какой-то подвох, поэтому никого он туда не пошлет. Написал письмо, что никакого мужа египетской царице не будет и отдал Синатхору. Тот стал клясться, что все истинная правда, что никакого подвоха нет, но царь не захотел больше разговаривать. Синатхору ничего не осталось, как заворачивать обратно. Но я ж не стану тащиться с ними тем же путем? Поэтому они еще плывут, а я уже два дня, как здесь.

– И что здесь?

– А здесь ничего. Анхесенамон ждет; Фивы живут своей жизнью, а я еще посетила город Мертвых, где все их гробницы…

– Ты что, спускалась на землю?.. – поразился Виталий.

– Ну, не совсем. Но подлетала близко. У них же там все в скалах так замаскировано, что не сразу и найдешь – даже все входы-выходы замурованы. Но мне-то делать нечего, поэтому я нашла – даже внутрь просачивалась через трещины. Интересно было б потом по путевке сюда съездить и посмотреть, что в наши дни осталось от всего этого.

– Подожди, а как ты опускалась, как «просачивалась»?..

– Да запросто, – Кристина ловко перевернулась и падающей звездой устремилась вниз, – я тут много чего освоила, пока жду Синатхора, – рассмеялась она, – по моим расчетам он явится, не сегодня, так завтра. Бедная Анхесенамон… мне ее так жалко. Если б ей помочь…

– С ума сошла? Ты не можешь вмешиваться в ход истории!

– Сама знаю, – Кристина вздохнула, – тоже в детстве читала Брэдбери… Так, что мы будем делать дальше, господин Виталий?

– Тебе хочется домой? – Виталий решил, что настал подходящий момент.

– Если честно, пока не знаю.

– Там отец тебя ищет.

– Да? – лицо Кристины сразу помрачнело, – а мы можем слетать туда и быстренько вернуться? Ужас, как хочется узнать, чем все закончится.

– Надо пробовать – я ж придумал все чисто теоретически…

– Так, давайте попробуем! Что для этого надо?

– Я тебе говорил, что для этого мы должны находиться в одной энергетической оболочке, то есть стать, вроде, одним существом, но, понимаешь… мужчина и женщина могут слиться воедино лишь одним способом, – маг замолчал, в надежде, что девушка сама догадается, но Кристина не догадалась, и смотрела с веселым любопытством, – короче, они должны в этот момент заниматься сексом…

Взгляд Кристины стал удивленным, а потом она рассмеялась так задорно, что Виталий почувствовал себя глупцом.

– Мы с вами будем заниматься сексом?.. А я думала, у меня единственный начальник, который не пристает к молоденькой секретарше!

– Просто я не знаю другого способа.

Отсмеявшись, Кристина опустила взгляд к раскинувшемуся среди песков городу.

– А как мы будем это делать, если у нас нет тел?

– Пока сам не знаю. Будем пробовать до тех пор…

– Смотрите! – Кристина указала на пристань, хотя приближавшееся судно совсем не походило на корабль Синатхора, и Виталий понял, что она просто взяла паузу на обдумывание. …Ну, и правильно – она ж не проститутка… а, правда, интересно, как будет выглядеть секс между двумя энергетическими облаками?..

Корабль оказался «торгашом», везшим партию бревен, являвшихся для Египта самым импортируемым товаром, но Кристина смотрела не на гребцов, ритмично работавших длинными, похожими на шесты, веслами, а на мужчину с обезьянкой и девушку-танцовщицу, дававших представление в окружении полуголых матросов, которые восторженно качали головами и громко переговаривались. Обезьянка смешно перебирала волосы хозяина, девушка кружилась, изображая руками струи водопада…

…Прикольно, – Кристина украдкой скосила взгляд на обнаженного шефа, – с другой стороны, он умный, симпатичный… С Максимом у нас что, дикая любовь? Но с ним я сплю, и ничего страшного – вдруг с господином Виталием будет так классно, как еще не было никогда? В принципе, он мне всегда нравился – это жизнь так сложилось, что он мой шеф, а не «парень»; да и боюсь я его, а, может, не надо бояться, и тогда…

Кристина оборвала мысль, ведшую прямиком к совершенно однозначному выводу; и не то, чтоб вывод этот вызывал протест – просто получалось все как-то слишком быстро и по-деловому для столь интимного процесса. …Хотя это и есть самая обычная сделка – я ему отдаюсь, а он возвращает меня домой; причем, это ж не он подстроил, а я сама, по дурости… Кристина успокоилась, вернув внимание обезьянке, продолжавшей сидеть на плече дрессировщика, и танцовщице продолжавшей кружиться вокруг них. …Эх, жалко, что здесь ни во что нельзя вмешиваться! Я б первым делом поговорила с Анхесенамон – я ж могу дать ей знания, которые появятся только через тысячи лет!.. Она б правила не только Египтом, а миром!.. Кристина толкнула мысли в новом направлении, и стала представлять, что передала б юной царице, имей такую возможность.

– Вон он! – воскликнул Виталий, внимательно наблюдавший за горизонтом, – смотри!

Кристина перевела взгляд на реку и увидела знакомый парус. «Антракт» закончился – вновь начинался «спектакль». Правда, пока корабль причалит, пройдет еще много времени, но занавес был уже поднят.

– Господин Виталий, сейчас Анхесенамон узнает об отказе хеттов, и что? – спросила Кристина, – почему Великий Маг не захотел ей просто помочь? Она ведь хорошая…

– Что значит «просто помочь»?

– Ну, сделать так, чтоб ее здесь полюбили; чтоб царствовала она долго и счастливо.

– Понимаешь, – Виталий вздохнул, – наверняка есть другой, не менее великий маг, который не хочет, чтоб она здесь царствовала, и их активные действия приведет к войне магов, которая уничтожит людей. Поэтому маги лишь дают советы, а люди вольны принимать их или нет – суть их мирного сосуществования в том, что выбор всегда остается за людьми. Потому сами люди всегда виноваты в своих бедах и сами являются творцами своих побед. Он, к примеру, дал ей перстень, а она им не воспользовалась, хотя стоило бы. Понимаешь, да?

– Понимаю, – мысли Кристины неожиданно сползли с темы: …Все верно, господин Виталий, вы, как истинный маг, дали мне право выбора, чтоб, в случае чего, я сама и была виновата. С другой стороны, а куда мне деваться? Мы ж здесь, как посетители музея, а даже самая интересная экскурсия должна вести к табличке «конец осмотра»…

Синатхор наконец сошел на берег. Он даже не оглянулся на корабль, на измученных гребцов, с трудом выползавших следом, а сразу направился в город. Конечно, чиновнику такого ранга не пристало перемещаться пешком, но он ведь не афишировал, ни своего отъезда, ни прибытия.

– Идем, – сказал Виталий, – узнаем, что будет дальше.

В спальне Анхесенамон не оказалось, а как искать ее среди анфилад залов и комнат, ни Виталий, ни Кристина не знали. Они зависли над дворцовым входом, где несколько суровых воинов преградили дорогу трем мужчинам в белых одеждах, но без ярких дорогих поясов. Видимо, их общественное положение не позволяло запросто проникнуть во дворец, и они ждали, то ли сопровождающего, то ли возможности передать прошение. Скорее, второе, так как в руках самого высокого Виталий заметил свиток. На Синатхора они почему-то не обратили внимания, зато стража немедленно расступилась, освобождая проход.

– Надо, чтоб нас не заметили, а то внутри, небось, темнее, чем здесь, – предупредил Виталий.

– Да пусть смотрят, – Кристина засмеялась, – будет лишнее доказательство существования Атона, и пусть они все задавятся со своими Осирисами и Амонами.

Широкий коридор с темно-красными колоннами, которые наверху расцветали цветами лотоса, вел вглубь дворца. У каждой колонны стоял человек в короткой белой юбке с факелом в руке. Блики создавали иллюзию раскачивающегося пространства и это позволило «двум светилам» плыть по нему незамеченными.

Высокий зал, в который они попали, оказался не просто светлым – у него вообще отсутствовала одна стена, а за колоннами, являясь продолжением помещения, находился сад с бассейном, стилизованным под озеро. В нем плавали утки, совсем как нарисованные на стене в спальне Анхесенамон. Сама царица в золотой короне в виде коршуна, как боевой шлем, оставлявшей открытым лишь лицо, восседала на троне из черного дерева, инкрустированного золотыми пластинами. Полупрозрачное платье имело асимметричный вырез, оставлявший открытым правое плечо. Тонкие руки в изобилии украшали золотые браслеты, а на шее, вишенками, алели крупные бусы. Густо подведенные зеленью глаза казались огромными и смотрели с печальным снисхождением.

– Какая она все-таки красивая, – вздохнула Кристина.

– Дурочка, ты на себя посмотри. Ты ничуть не хуже, – господин Виталий улыбнулся.

– Ну, уж вы скажете…

– Честно. Вы даже чем-то похожи.

Кристина, конечно, не поверила комплименту, однако ей сделалось не только по-женски приятно, но и возникла, то ли предательская, то ли спасительная мысль: …А вдруг дело не только в возвращении домой? Вдруг он, правда, открыл во мне что-то, чего не замечал раньше? Блин, конечно открыл – раньше-то он не видел меня голой… а теперь видел, и что будет потом, когда мы вернемся? В кино, между прочим, из романов шефов с секретаршами никогда не получается ничего хорошего… Эк, я махнула! Тут надо еще выбраться отсюда…

Рядом с троном, в креслах попроще, сидели несколько важных мужчин и женщин; остальные расположились на соломенных циновках. Одежды на всех были ослепительно белые, и лишь гирлянды цветов, украшавшие головы всех без исключения гостей, отличали картинку от мистического сборища привидений. Вдоль стен стояли низкие столики, на которых Кристина увидела куски запеченного мяса, изжаренные целиком птичьи тушки, рыбины, завернутые в огромные зеленые листья.

– Мелкие у них куры. Сразу видно, что бройлеров тогда не было, – заметила Кристина, стараясь спрятаться от предыдущих мыслей – они могли увести ее в такую трясину, что потом будет очень трудно выбираться.

– Это не куры. Я читал, что кур египтяне не знали – только голуби и всякие водоплавающие, – прошептал Виталий.

– Если голуби, то да….

Отдельно лежали такие знакомые гранаты, финики, виноград и даже яблоки, огромные и красные. Тут же стояли кувшины, видимо, с вином, так как в движениях кое-кого из гостей уже чувствовалась явная неуверенность. Особенно это касалось толстой некрасивой женщины, которая без поддержки сидящего рядом мужчины давно б разлеглась на своей циновке. В данный момент она являлась главным объектом внимания и все, включая Анхесенамон, улыбались, глядя на нее.

За тем, чтоб ни еда, ни питье не кончалось, следили несколько девушек с очень смуглой кожей; вся их одежда состояла из узких повязок, едва прикрывавших ягодицы.

– У тебя случайно нет такой юбки? – Виталий улыбнулся, указывая на них пальцем, – в офисе ты б классно смотрелась.

– Я ж не рабыня, – Кристина сделала обиженное лицо, хотя подумала: … Если ему нравится, могу и такую надеть… нет, это если у нас получится что-то серьезное в той, другой жизни…

Вошли две девушки с непонятными музыкальными инструментами, издававшими не слишком мелодичные, дребезжащие звуки, а следом за ними появился Синатхор. Улыбка, блуждавшая по лицу царицы, в процессе наблюдения за пьяной подданной, мгновенно исчезла, но придворный этикет не позволял тут же вскочить ему навстречу.

– Да пребудет в твоем сердце милость Амона, – Синатхор, склонился перед царицей, – пусть дарует он тебе жизнь полную веселья и всяческих почестей. Пусть всегда на твоем столе будут разделанные быки и распечатанные кувшины с вином. Пусть музыка и пение услаждают твой слух, а хранитель благовоний распространяет над тобой аромат душистых смол и рабыни приносят тебе гирлянды цветов…

– Да будешь и ты жив, здоров и силен, чтоб я всегда могла видеть тебя в благополучии, – Анхесенамон еле заметно кивнула, исполняя положенный ритуал приветствия, но ее напряженный взгляд тщетно пытался прочитать на лице гостя его настроение.

Моментально появилось еще одно кресло, правда, поставили его слишком далеко от трона. Жестом поприветствовав остальных, Синатхор занял приготовленное ему место, осушил чашу с вином и принялся за еду, ломая руками хребет большой рыбины. Девушки-музыканты тренькали некое подобие мелодии, но, похоже, гостей уже не интересовали развлечения. Взгляды тех, кто еще оставался трезв, метались от царицы к Синатхору, пытаясь угадать ожидавшие страну и их самих, перемены.

– Похоже, здесь все обо всем знают, – заметила Кристина.

– А как ты хотела? Двор – это рассадник сплетен. Я не удивлюсь, если у стен спальни нашей красавицы есть глаза и уши.

Музыкантш сменили танцовщицы, потом поэт прочитал хвалебный стих богу Амону, потом вновь появились музыканты.

– Культурная программа меня уже достала, – недовольно пробормотал Виталий. Для безопасности они давно вылетели из зала и висели над бассейном, наблюдая за происходящим в просвет между колоннами, – гляди, какие рыбы!..

Кристина тоже посмотрела вниз и увидела, что бассейн кишит множеством пестрых рыбок, ежесекундно сменявших друг друга, как стеклышки в калейдоскопе.

– Красиво, – но рыбки привлекали ее меньше, чем люди, – я смотрю, вот, на их еду и даже попробовать не хочется – вроде, разучилась есть.

– Интересно, когда ты вернешься, двухнедельное голодание скажется на твоей фигуре? – Виталий засмеялся.

– А мне пора худеть?

– Боже упаси! Это шутка. Ты выглядишь классно – какая там, египетская царица!..

…Как-то все у него поехало в одну сторону, – подумала Кристина, – но почему-то меня это не злит. Если б он там так сыпал комплиментами, я б, небось, давно уже с ним спала. Только там он, блин, совсем другой. Знать бы, что у него реально на уме, но, к сожалению, мне не дано влезать в чужие мысли… кстати, интересно, почему он не использует свои возможности? В салоне, помню, он вывернул меня наизнанку; мог бы и сейчас приказать, типа, раздвинь-ка, детка, ножки, и никуда б я не делась. Или здесь его сила не действует?..

Пир, тем временем, подошел к концу. Анхесенамон поднялась, и за ней остальные (по крайней мере, те, кто смог сделать это самостоятельно). В сопровождении рабынь, она молча покинула зал; Синатхор же не спешил. Он выпил еще вина, обменялся несколькими фразами с подошедшими к нему мужчинами и только после этого счел возможным уйти.

– Я думаю, нам пора в спальню, – сказал Виталий.

Облетев дворец снаружи, они заняли привычную позицию между колоннами. Анхесенамон уже сидела возле «туалетного столика», а рабыни снимали украшения; затем она поднялась, предоставив возможность снять с себя и весь парадный наряд.

– Вообще-то, она тоже ничего, – заметил Виталий, беззастенчиво разглядывая царицу; Кристина промолчала, прекрасно понимая, что имелось в виду под «тоже».

Рабыни только успели облачить Анхесенамон в более скромное платье, как вошел Синатхор. Стражи у дверей спальни не было, а обычай стучаться, видимо, появился несколько позже.

«Парикмахер» остановился перед царицей, ожидая, пока рабыни покинут спальню. Произошло это быстро и Анхесенамон сразу утратила, и надменную улыбку и гордую осанку.

– Говори, – она устало опустилась в кресло, – все так плохо?

– Да, – ответил Синатхор коротко, не называя ее больше «супругой бога».

– Мне отказали?

Кристина ожидала, если не слез, то, по крайней мере, хоть каких-то эмоций, но голос царицы даже не дрогнул – он казался настолько равнодушным, словно она заранее знала исход.

– Тебе не поверили, – уточнил Синатхор.

– Тогда все не так плохо.

– Не понимаю, о, Супруга Бога…

– Если б мне отказали, значит, им не нужен трон Двух Земель и сделать ничего нельзя. А если мне не поверили, значит, им не нужна я, и мне придется перестать быть женщиной, а все-таки сделаться царицей.

Синатхор в полном восхищении смотрел, как она уверенно достала перстень с зеленым камнем и протянула ему.

– Ты отправишься обратно, – приказала она.

– Но Суппилулиума, скорее всего, уже отбыл в Хатуссу…

– Что такое Хатусса?

– Столица хеттов. Она находится за горами Тавра и путь туда займет месяц, а у нас в запасе гораздо меньше времени.

– Ты не поедешь в Хатуссу, – Анхесенамон говорила медленно, обдумывая каждое слово, – ты вернешься туда, где был, и отдашь перстень его сыну. Любому. Отдашь безо всякого письма и ни о чем не будешь просить.

– Ты становишься мудрой, – уважительно заметил Синатхор.

– Женщине позволительно быть глупой, а царица обязана быть мудрой – как моя мать, как бабка Ти, впервые увидевшая Атона и показавшая его моему отцу.

– Ты знаешь даже об этом?!

– Ти сама мне рассказывала. И смотри, вот он, со мной! – не поворачивая головы, Анхесенамон вытянула руку, будто заранее знала, что два маленьких солнца находятся на прежнем месте, – он не покинет меня. Иди, Синатхор, и прости, что заставляю тебя вторично проделать этот тяжкий путь. Зато теперь я узнала себе цену, и если я сама не стою ничего, то буду сражаться за трон.

– Я отплываю, как только соберу новую команду, а то гребцы уже обессилили.

– Думаю, с этим нет проблем, – царица усмехнулась, – пообещай каждому по мешку зерна. Это достойная плата.

Синатхор вышел, а Анхесенамон ссутулилась, закрыв лицо руками; плечи ее тихонько вздрагивали.

– Я следую за Синатхором, – сообщил Виталий, – такого не найдешь ни в одном учебнике истории! Это надо видеть!

– А я? – Кристина растерялась, – я не хочу снова тащиться по этому дурацкому Нилу!..

– Не хочешь – не тащись.

Кристина поняла, что комплиментов больше не будет. Он просто двинется на север вслед за неуклюжим кораблем, похожим на расправившую крылья курицу и, в конце концов, растворится в ярко голубом небе, а она останется здесь одна. Зачем? Чтоб тупо висеть, как люстра, в спальне египетской царицы?

…А вдруг он, вообще, решит свалить в ту жизнь где-нибудь на полпути к Каркемишу, и пропадет еще на две недели?.. Нет, я не хочу пожизненно превратиться в светило, которому можно, в лучшем случае, поклоняться!.. Ее взгляд замер в одной точке, и точкой этой являлась Анхесенамон. …Она смогла мгновенно принять решение, а почему я не смогу? В принципе, мы ж вынуждены делать одно и тоже – продаваться. Не зря господин Виталий сказал, что мы с ней похожи…

– Кристин, – голос Виталия стал мягче, – может, все-таки прогуляемся? Ты ж теперь почти гид по Древнему Египту.

– Нет, – девушка опустила голову, – лучше скажите, какая поза вам больше нравится? Я согласна быть с вами.

Вопрос застал Виталия врасплох – он ведь даже еще не придумал, как два бестелесных создания будут заниматься сексом. …Чертов поэт!.. Ковыряется в своих страстишках, потом нажрется водки и идет трахать реальную земную бабу…

– Я готова, – пояснила Кристина для совсем бестолковых, – давайте, как мы будем это делать?

– Ну, для начала иди сюда.

Кристина «подплыла» совсем близко. Два сияющих шара слились, даже не ощутив объятий, и в это время в небе над Фивами возникла яркая вспышка, затмившая собой солнце, раздался грохот и одна из колонн дворца рассыпалась в пыль. Побледневшая Анхесенамон распласталась на полу, воздев руки.

– Атон, прости за то, что я сделала! Только не покидай меня!.. – крикнула она, но разве можно, даже богу, услышать человеческий голос в таком страшном грохоте?.. Естественно, ни Кристина, ни Виталий его и не слышали. Раскат оглушил их, и возникшая вслед за ним какофония показались тихой и нежной мелодией, а в глазах сделалось темно от сразу померкшего ослепительного света. Анхесенамон зарыдала, но этого уже никто не мог видеть – Атон исчез…

Виталий увидел стол, шкаф, пресловутое колесо Фортуны. Голова кружилась и во всем теле стиснутом одеждой, ощущалась ужасная слабость. Но с Кристиной дело обстояло еще хуже. Для нее подобная перегрузка оказалась просто непосильной. Ее обнаженное тело неподвижно лежало на полу, разметав руки; правда, присмотревшись, Виталий с радостью обнаружил, что грудь еле заметно поднимается и опускается. Одежда Кристины по-прежнему лежала на стуле, куда он сложил ее.

…Ну, конечно! – Виталий слабо улыбнулся, – материализация происходит в ту же точку, откуда произошел «старт»!.. Не надо было ничего трогать… хотя так она гораздо привлекательнее… надо ж поднять ее с пола, а то простудится. Почему здесь так холодно? – он обвел взглядом кабинет, пытаясь собраться с мыслями, – нет, одному перемещаться легче, чем таскать с собой пассажира…

Виталию хватило сил только на то, чтоб сдвинуть стулья, кое-как водрузить на них безжизненное тело и ткнуть кнопку обогревателя. После этого он повалился в кресло и закрыл глаза. В сознании мгновенно воцарился покой. Теперь он знал, что все будет нормально – надо лишь, чтоб прошло несколько часов.

* * *

Заметки, принесенные Дашей, Женя просмотрел быстро, потому что составляли они всего несколько листков, но зато почву для фантазии давали почти безграничную, ведь на сцене наконец появились хетты, о которых говорила «рыжая».

…Интересно, откуда она могла знать об этом? – Женя задумчиво уставился в окно. В какой-то момент ему показалось, что вокруг него плетется странный заговор, направленный на то, чтоб пустить его по строго определенному следу. Причем, виден этот след всем, кроме него – и «рыжей», и господину Виталию, и даже в какой-то степени Даше, исправно выполняющей роль курьера, – нет, это невозможно. Это мое творчество и никто больше не имеет права в нем участвовать! – ревниво подумал он, – да, я использую подсобный материал, и что? Другие годами сидят в архивах, выискивая неизвестные факты, а я получаю их таким, вот, нестандартным способом…

– Ах, вы хетты, мои хетты, хетты новые мои… – вполголоса пропел Женя, заменив неказистое слово «сени» на более близкое ему в данный момент. Он неплохо выспался и чувствовал, что мыслительный процесс начался вновь – оставалось лишь успевать заносить его результаты на бумагу. Довольный, вернулся к столу; время снова понеслось с бешеной скоростью, растворившись в тысячелетиях, и незаметно приближая вечер сегодняшнего дня.

Телефонный звонок на несколько минут вырвал Женю из песчаной бури, накрывшей караван Синатхора. Он попытался сообразить, кому вдруг понадобился, но поскольку сам никого не ждал и ни в ком не нуждался, решил трубку не брать вовсе. Несколько пустых слов могли на несколько часов сломать с такой любовью созданную картинку.

Телефон смолк и в сознании вновь тоненько завыл ветер, двигавший с места на место барханы и лихо закручивающий в небо хвосты песчаных смерчей.

…Наверное, еще спит… – Даша опустила трубку, – конечно, писать сутки напролет, без сна и отдыха!.. Я б так физически не смогла. Везет же людям – они находят способ реализовать себя, а я?.. Ведь я доставляю бесценную информацию ему, потому что сама ничего не могу с ней сделать. Наверное, все-таки существует, так называемая, Муза, которая дает авторам талант и вдохновение…

На улице уже стемнело, а Виталий не появлялся и не звонил.

…Это ж он сказал, чтоб я отстала – мол, постараюсь прийти пораньше, а сам преспокойно развлекается с секретаршей. Можно, конечно, прямо сейчас поехать в салон и накрыть их на месте, но зачем? Что мне это даст? Чувство удовлетворения, когда я выскажу все, что о них думаю? Так и я ведь, по большому счету, не лучше них и выяснить это для Виталия ничего не стоит. Теперь я знаю, что ему нарушить слово, раз плюнуть. Заглянет в мои мысли, и тогда… нет, лучше поехать к Жене. Я могла б править рукопись – все-таки филолог, как-никак; ему ведь наверняка некогда этим заниматься. Он весь в творчестве… блин, как это интересно!.. Хватит ему спать! Давно пора работать – и так полдня дрыхнет!.. – Даша снова взяла трубку.

Восемь звонков, десять, пятнадцать – какие равнодушные надоедливые звуки!.. То, что нужная мысль убегала, ужасно злило, и на этот раз Женя не выдержал.

– Слушаю! – он хотел добавить «…Какого вам хрена?!..», но не стал, и все равно Даша растерялась, услышав грозный голос. Предложение помощи сразу показалось несуразным, но ведь, кроме этого, еще что-то их связывало, не только Египет…

– Жень, я соскучилась, – сказала она тихо.

– Да?.. – в первую секунду он не признал голос и лишь вынырнув из песка, набившегося в глаза, вновь ощутил себя в двадцать первом веке со всеми его прелестями, но если сейчас покинуть Синатхора, то того просто погребет под каким-нибудь барханом вместе с перстнем; тогда царица не дождется ответа, а тогда… – Даш, я работаю. Извини. Давай созвонимся завтра.

– Хорошо, – Даша вздохнула, – успехов тебе.

…Блин, свалилась еще на мою голову!.. – Женя отключил телефон, – так, на чем я остановился?..

Даша почувствовала себя несчастной и одинокой, покинутой абсолютно всеми.

* * *

Очнулась Кристина от холода, хотя чувствовала, что чем-то укрыта. Это «что-то» казалось очень тяжелым и грубым, как наждачная бумага; к тому же «что-то» было явно коротким, и голые ноги закоченели совсем. Она попыталась подтянуть их, сжавшись в комок, но поняла, что сил для этого не хватит. В голове будто вертелась юла – Кристина даже видела ее металлический блеск, а единственной реальной мыслью стал страх – вдруг эксперимент не удался и вместо того, чтоб оказаться дома, они провалились в новое измерение, по сравнению с которым, Древний Египет являлся подлинным раем. С трудом открыла глаза, но ничего не увидела. …То ли это ночь, то ли вечная тьма … – не разрешив даже такую несложную задачу, Кристина снова отключилась.

Виталию, сидевшему в кресле послышалось, что стулья под девушкой скрипнули, но она не встала, не повернулась. Сам-то он давно пришел в себя и теперь решал, что лучше – съездить домой или сразу отправиться обратно в Египет, чтоб увидеть окончание миссии Синатхора. Хотя, пожалуй, думать об этом было еще рано, так как в первую очередь надо было закончить с Кристиной.

…Я сделал почти невозможное, доставив ее сюда, и будет обидно, если с ней что-то случится. Вдруг она ничего не помнит, что вполне возможно для нетренированного сознания. Очнется ночью, голяком в пустом салоне – это прямой путь в дурдом… Включать свет Виталий не стал, боясь, что яркая вспышка может испугать девушку. …Похоже, энергия по каким-то причинам не входит в нее, ведь я-то оклемался два часа назад… да, не всем дано свободное общение с энергетическими потоками. Столько времени, а она даже не шевельнулась!.. А если она так и останется «живым трупом»?.. Нет, пора оживлять ее в принудительном порядке. Сколько еще ждать?..

В принципе, в этой операции не было ничего сложного, но хотелось, чтоб Кристина очнулась сама, иначе идея с организацией туров в прошлое становилась слишком опасной затеей. Если у обычных людей процесс протекает с такими осложнениями, то каждый раз для «вылетающих» придется проводить медкомиссию, как перед полетом в космос; да и после комиссии, не дай бог, откажет сердце или еще что-нибудь…

Виталий сбросил свое пальто, которым изначально накрыл Кристину. …Мумия, блин… хотя, может, мумии лежат и не так – я ж не видел; это она лазила там по «городу мертвых»… – мысль потянула цепочку воспоминаний, очень теплых, как египетское солнце, – а сейчас она, как зима, мерзнущая за окном уродливыми сугробами…