Текст книги "Госпожа Клио. Восход"

– Слушай, кто это такой? – Виталий выглянул из кабинета, – ты его знаешь?

– Первый раз вижу, – Даша поспешно отвернулась, чтоб муж не заметил ее волнения.

– Псих какой-то. Кристину приплел…

– Милый, – Даша улыбнулась, обрадованная, что Женя сдержал слово, – мы ж договорились забыть об этом – ну, с кем не бывает?.. Теперь у нас все будет лучше прежнего, правда?

– Правда. Только наговорил он – все настроение испортил.

– Я подниму тебе настроение, – она подошла и прижалась к мужу, – я люблю тебя и готова верить во что угодно, только бы все было хорошо…

* * *

…О «Колесе Фортуны» можно забыть! Пусть закрывается! Оно сделало свое дело и больше мне не интересно, а, вот, Кристине я обязательно подарю свою новую книгу. Ей понравится, я уверен. А как еще она узнает, кто вытащил ее из этого сборища храмовых проституток?.. – перед глазами тут же возникло наивно удивленное личико; прядь, небрежно выбившаяся из-под шапочки…

Женя и не заметил, как оказался во Дворце культуры, но плаката с портретом матери Анастасии в фойе не было. Он остановился, озираясь по сторонам, и, как в самый первый раз, из уголка под лестницей раздался голос вахтера:

– Вы куда, молодой человек?

– У вас тут прорицательница работала…

– Так уехали они, – вахтер вернулась к своему вязанию.

– Как уехали?!.. Куда?..

– Почем же я знаю? Собирались не меньше месяца быть, но, видно, не пошло у них дело, – вахтер вынырнула из-под настольной лампы, разглядывая Женю, – а вы, молодой человек, случаем не Евгений?

– Да, а откуда вы знаете?

– Мать Анастасия говорила, что вы обязательно придете, – она достала конверт, – и просила вам передать.

Женя тут же извлек листок, исписанный прилежным, почти школьным почерком, и прочитал: «Обстоятельства вынуждают меня покинуть ваш город, но это не значит, что мы расстанемся. От нас невозможно избавиться… (местоимение, стоявшее во множественном числе, смутило Женю, но он пришел к выводу, что автора подвела, либо спешка, либо слабое знание русского языка) …теперь ты будешь искать нас повсюду. Ты будешь любить нас, а мы будем причинять тебе боль и страдания, но тебе они покажутся радостью. Ты можешь освободиться от чар, но не захочешь этого. Тебя ждет еще много сюрпризов. Ты будешь велик и счастлив, пока исполняешь предназначение. До встречи. Всегда к твоим услугам, Настя». …Чушь какая-то… Женя повертел листок и сунув обратно в конверт, положил на столик.

– Наверное, я не тот Евгений, потому что ничего не понял.

– Не знаю – вроде, все, как она описывала… ну, не тот, так не тот, – вахтер спрятала конверт, – будем ждать другого.

– Да уж, пожалуйста.

Женя вновь вышел на улицу. Круг замкнулся – все, кто был связан с этой историей, либо исчезли, либо не хотят возвращаться к ней ни под каким видом. …И что мне остается? А ничего! Тоже забыть, и бог с ней, с Кристиной! Ведь роман-то уже написан! Вот, что главное! Будем считать, что Кристина принесла себя в жертву моей книге. Жаль, что она не узнает об этом. И пусть роман заканчивается вопросом без ответа – так даже лучше. Читателю всегда надо оставлять варианты, уж я-то знаю… Это ж будет настоящий бестселлер!.. – Женя почувствовал необъяснимую легкость, будто жизнь перевернула страницу, тут же услужливо распахнув новый чистый лист, – итак, какое сегодня число? Если дни еще не праздничные, можно поехать на работу и распечатать текст, а потом – скорее в Москву, в издательство!..

* * *

Поезд плавно подкатывался к перрону. Редкие встречающие рассыпались вдоль состава, пытаясь разглядеть за толстыми вагонными стеклами знакомые лица. Молоденькая девушка, ехавшая на нижней полке, уже увидела толстую улыбчивую родственницу, которая должна была обеспечить ей самые сказочные в жизни каникулы. Подхватив сумку, девушка устремилась к выходу, словно собиралась покинуть поезд немедленно, еще до остановки.

Мужчина, вчера рухнувший на полку сразу после того, как проводница собрала билеты, выспался и удивленно всматривался в плывшие за окном дома. В какой-то момент Жене показалось, что он пытается сообразить, на тот ли поезд сел, и где, в конце концов, оказался. Но нет, это только показалось, потому что мужчина полез в портфель, достал оттуда папку с документами и облегченно вздохнув, улыбнулся.

Третий попутчик ушел рано утром, потому что два его приятеля – хранители провианта и пива, ехали в соседнем вагоне; от него только осталась на столике не прочитанная газета.

Поезд остановился, но Женя продолжал сидеть, глядя, как пассажиры, толкаясь и цепляя друг друга сумками, движутся мимо открытой двери купе. Его никто не встречал, а издательство открывалось в десять, поэтому в запасе оставался целый час.

Когда вагон опустел, Женя вышел на перрон, где остались последние, такие же неспешные пассажиры, да носильщик с огромной бляхой тяжело толкал телегу, до верха загруженную чемоданами. Снег под ногами поскрипывал. Морозец неприятно забирался под куртку, борясь там с теплом, оставшимся после жарко натопленного вагона. Женя закурил, наблюдая, как ушедшая вперед толпа вливается в здание вокзала.

Московская обстановка всегда поднимала Женю в собственных глазах. Он даже по улицам шел с гордостью, испытывая принадлежность к чему-то значительному, чего не было в его большом, но провинциальном городе; даже роман, которым он жил последний месяц, вдруг съежился до масштабов рассказа. Хотя, в принципе, все было, конечно, не так – никто из этих суетливых клерков не мог создать того, что создал он.

Женя миновал строй таксистов, уже не надеявшихся на удачу, но по привычке монотонно бубнивших заученное: – Недорого!.. Кому по городу?.. Они его не интересовали, так как пока вышла первая книга, не раз приходилось мотаться в издательство, и каждый раз на метро Женя четко приезжал за двадцать минут до начала рабочего дня, поэтому успевал еще и осмотреть близлежащие киоски, ничего, правда, не покупая (пиво он пил потом, после решения всех деловых вопросов).

Выбросив сигарету, Женя нашел в кармане талончик, сохранившийся с прошлого приезда, и встреченный потоком теплого воздуха, ступил на эскалатор. Здесь он сразу превратился в обычного пассажира, но закрадывалась коварная мысль – неужели так уж заметна невыразимая словами, но отталкивающая провинциальность, что все скользят по нему, настоящему писателю, равнодушными взглядами? …Да нет, – в конце концов, решил он, – чушь!.. Просто все заняты своими мыслями, а, вот, если б они знали, кто я такой!.. Ничего еще узнают. Они еще будут хватать меня за рукав и просить автограф!..

Доехав до нужной станции, Женя долго полз вверх, держась за грязный липкий поручень и наконец снова вдохнув холодный воздух, пошел знакомой дорогой, разглядывая праздничные витрины. …Те же гирлянды, те же новогодние штучки, только… как-то все не так, как у нас… Понятно дело, – Женя усмехнулся, – в столице, и бабок больше, и возможностей, но книжки-то я пишу там, а не они здесь… Факт был таким радостным, таким вдохновляющим!.. Он даже решил, что ни за что не станет жить в этом «муравейнике», даже если будут предлагать. …Я ведь не поп-звезда, которой нужен постоянный пиар – я не собираюсь тратить время в тусовках; я буду просто творить, а они пусть читают, трясясь в своем долбаном метро!..

Витая в радужных видениях недалекого будущего, Женя добрался до знакомой двери. …Все верно – без двадцати десять, – он посмотрел на часы, – нет, торчать под дверью, как бездомный щенок, не соответствует моему статусу; пойду, как всегда, к ларькам… но тут услышал за спиной:

– Доброе утро, Жень.

Обернувшись, он увидел длинную шубу; шаль, свисавшую на грудь ярким клином, и только потом признал Аллу Васильевну – зам. главного редактора, очень приятную женщину, с которой они сразу нашли общий язык.

– Доброе утро, – Женя улыбнулся, – а я к вам.

– Ну, пойдемте, – она по-хозяйски распахнула дверь и миновав коридор, открыла кабинет, – присаживайтесь.

Женя уселся в кресло, наблюдая, как она снимает шубу, вешает ее в шкаф, поправляет перед зеркалом волосы. …Господи, да и так ты красивая! Я ведь роман привез!.. – Женя даже успел раскрыть сумку, искоса глядя на заветную голубую папку, – достать или не достать?..

– Итак? – Алла Васильевна наконец уселась за стол.

– Я тут новый роман написал, – Женя чувствовал, что слова совершенно не отражают состояния души – по ним выходило, что написать роман, это, вроде, яичницу поджарить.

– О чем?

Женя растерялся. Как можно рассказать то, что сам же изложил на нескольких сотнях страниц? Тогда надо повторить все свои слова, так ярко стоящие в памяти!.. А как иначе? Это ж совсем не та фигня, которую он приносил в прошлый раз!..

– Можно сказать, роман исторический, – все-таки начал он, не найдя других слов, – действие происходит, в основном, в Древнем Египте… ну и чуть-чуть в наше время…

– Понятно, – Алла Васильевна прихлопнула ладонью невидимое существо, похоже, ползавшее по столу, – Жень, вынуждена огорчить, но исторические произведения – это не наш формат. Нет!.. – она вскинула руку, видя, как Женя всем телом подался вперед, – возможно, это прекрасный роман, но у нас идет серия и за ее рамки мы не выходим, понимаешь?

Все случилось так неожиданно, что Женя не успел, ни растеряться, ни расстроиться, а лишь понял, что все его труды напрасны – никакой книги не будет, и никто никогда не узнает о приключениях Витуса и драматической судьбе Анхесенамон. Это было не просто обидно – это был крах! Как он сможет жить без этого, ведь там осталась частичка чего-то такого, что он безвозмездно отдал своим героям? …Лучше б я ничего не писал, а весь отпуск пил водку или сидел возле лунки, поджидая какого-нибудь глупого окуня!.. – Женя опустил взгляд, с ненавистью глядя на уголок папки, торчавший из сумки.

– Послушай, – голос Аллы Васильевны стал по-матерински заботливым, – это не трагедия. В Москве множество издательств; поищи отвечающее формату – на общем фоне у тебя совсем не плохие вещи.

– Но та, что я привез – самая лучшая!

– Тем более. Сейчас принесут кофе, и посиди, полистай журнальчик – там столько издательств, что тебе дурно станет.

«Мне уже дурно» хотел сказать Женя, но не стал доводить до того, чтоб его жалели и утешали. Вместо этого он спросил:

– Курить можно?

– Конечно, – Алла Васильевна пододвинула пепельницу, – я сейчас вернусь; ты поищи пока, – она вышла, а Женя безо всякого интереса раскрыл толстый журнал, называвшийся «Книжный бизнес» – раньше такого он никогда не видел.

…Черти что!.. Рынок литературы по теме дом и досуг… рынок литературы по теме здравоохранение… рынок по теме… динамика цен… статистика котировок… календарь международных выставок… Зачем мне все эта хрень?.. – наугад он перевернул несколько страниц, попав наконец в раздел художественной литературы. Здесь часть названий оказались знакомыми, потому что своих первых партнеров он искал, изучая ассортимент книжных магазинов, но тогда ему почему-то приглянулось именно это издательство. Сейчас подобного эффекта предопределенности не было – взгляд лишь скользил по строчкам, набранным микроскопическим шрифтом, отчего страница походила на компьютерный узор…

– Как успехи? Нашел что-нибудь? – Алла Васильевна открыла дверь. Следом за ней вошла секретарша с маленьким подносом, на котором дымились две чашечки.

– Как тут можно что-то найти? – Женя поднял голову, – их же надо все обойти. По названию-то ничего не определишь, а я приехал одним днем – вечером поезд… тем более, скоро уже Новый год; наверняка все начали праздновать…

– Знаешь что? – Алла Васильевна села в кресло и дождалась, пока секретарша выйдет, – мне сейчас девочки сказали, что образовалось новое издательство – «Век истории»… или «Века истории»… короче, у нас был буклет, но, похоже, его выбросили. Сидят они где-то в Сокольниках, причем, недалеко от метро. Название, как ты понимаешь, должно определять формат, и пока они новые, думаю, «портфель заказов» там вряд ли заполнен – может, тебе удастся договориться.

– Спасибо, – ответил Женя безрадостно, так как совершенно не представлял, как в Сокольниках (о которых знал лишь название) отыскать фирму без точного адреса.

– Больше ничем помочь не могу, – Алла Васильевна развела руками, и по ее тону Женя догадался, что разговор закончен – закончен окончательно и бесповоротно, а, значит, привычный маршрут от вокзала можно смело вычеркнуть из памяти.

Он поднялся, в последний раз оглядывая ставший почти родным, кабинет. …А как хорошо все начиналось!.. – вздохнув, застегнул сумку с голубой папкой, – и зачем я таскаю ее, если все равно она никому не нужна?..

– До свидания, – он спрятал в карман сигареты.

– Удачи, – Алла Васильевна жеманно отпила кофе, – извини уж, но от меня ничего не зависит.

– Все понятно, – Женя поднял потяжелевшую вдруг сумку и закрыл за собой дверь; выйдя на крыльцо, остановился. …Одиннадцать. А поезд, аж в семь вечера!.. И чем убить целый день?.. Даже пива не хочется – не то настроение. Тем более, не хочется болтаться по городу, глядеть на довольные московские рожи… Можно, конечно, купить пачку кроссвордов и осесть на вокзале, но до семи я свихнусь… Как-то все глупо и неправильно… Не спеша, Женя побрел обратно к метро.

Любому человеку, в большей или меньшей степени, присуще чувство оптимизма, поэтому мысли постепенно обретали определенный порядок, и, в конце концов, он пришел к выводу, что изводить на кроссворды целый день слишком расточительно. …Где, вот, та рыжая стерва?.. – подумал он раздраженно, – толкала-толкала меня, а ради чего?.. Не должна она меня бросить!.. Кстати, может, записка матери Анастасии все же адресовалась мне?.. Что-то там было про то, что мы еще встретимся… Блин!.. Я должен найти этот гребаный «Век истории»!.. Так, на всякий случай – чтоб проверить версию…

В метро Женя спустился уже имея четкую цель, а пока за окнами вагона извивались змеи высоковольтных кабелей и яркие вспышки нарушали однообразие темного тоннеля, его фантазия вновь принялась рисовать картины будущего. Чтоб не разочароваться в очередной раз, Женя пытался гнать свои замечательные видения, но сознание цеплялось за них, боясь сорваться в пропасть, где на дне маячила ненавистная комната с десятком компьютеров, вечно корректный шеф и нормированный восьмичасовой рабочий день.

…Будь оно все проклято! Это не мое и никогда моим не было! У меня другое предназначение, которое я обязан исполнить! Если я сумел добраться до Древних Фив, то уж в Москве разберусь как-нибудь!.. Однако эта жизнеутверждающая мысль рухнула, едва Женя поднялся на поверхность – совершенно незнакомый район подавил его. Впереди сверкало тысячей солнечных зайчиков высоченное стеклянное здание; рядом, над белым асимметричным строением призывно кривлялся клоун-уродец, почему-то являвшийся символом компании «MacDonald’s»; с другой стороны, от стеклянной «свечки» просматривался огромный торговый центр; справа суетился небольшой рынок, а у самого метро начиналась аллея, густо уставленная торговыми палатками. Она упиралась в елку с Дедом Морозом, приветственно вскинувшим руку, а еще правее виднелись купола церкви.

…Блин, какой конгломерат!.. Разве можно здесь что-то найти, даже имея адрес? А у меня даже название не точное… – Женя закурил, наугад выбирая направление – ведь раз решение принято, его надо выполнять, несмотря ни на что.

Идти к елке было бессмысленно, потому что за ней начинается занесенный снегом пустой парк. От рынка аппетитно пахло жареной курицей, но Женя решил, что обедать пока рано, а за самим рынком находилась стройка, огороженная забором, где ему и вовсе было нечего делать. Переходить широкий проспект, кишащий автомобилями, как Нил крокодилами, тоже не хотелось, и Женя свернул на улицу, шедшую параллельно парку, поближе к обычным девятиэтажкам с пестрыми витринами магазинов. Название улицы его не интересовало, потому что он не знал, что, именно, ищет.

Сначала он внимательно рассматривал фасады, в тайне надеясь увидеть интересующую его вывеску, но попадались лишь конторы с длинными аббревиатурами, бутики, рестораны и еще много всего, что могло б оказаться весьма привлекательным в другой ситуации. Оглянулся. Маленький домик с красной буквой «М» уже исчез из вида – хотя расстояние, которое, по московским меркам, считается «недалеко» (как сказала Алла Васильевна), для жителя любого другого города – почти путешествие.

Жене стало скучно идти дальше. Предпраздничная суета сменилась размеренным ритмом «спального» района – тишиной, безликими домами, серыми заборами и стройками, которые должны впоследствии сформировать новое лицо улицы. Но возвращаться обратно, значило признать свое поражение, поэтому дойдя до перекрестка, Женя свернул вправо.

От ритмичной ходьбы он, вроде, успокоился, и даже неудача, поначалу казавшаяся трагедией всей жизни, перестала выглядеть таковой. Собственно, один раз ему повезло (как всякому новичку, будь то карты, охота или та же литература), но это совсем не значит, что так будет всегда. …Написал бы опять про ведьм – глядишь и прокатило, и какая разница, что думает об этом Вовка Царев?.. Нет, дело не в нем… – Женя принялся быстро отматывать назад воспоминания и снова уперся в «рыжую», – вот он, корень зла! Это ж она постоянно толкала меня, то в Египет, то к хеттам… со своим дурацким перстнем… Странная девка, взявшаяся ниоткуда и так же неожиданно исчезнувшая. Но зачем-то же она это делала!..

Мысль настолько зациклилась на «рыжей», что Женя даже не заметил, как еще раз свернул – теперь на какую-то узкую, совсем невзрачную улочку, которая метров через сто заканчивалась тупиком. Справа к зданию примыкал полуподвал, неожиданно крытый модной, темно-зеленой черепицей, но еще неестественней смотрелся над его крышей силуэт пирамиды из ярких огоньков, стремительно бежавших друг за другом – абсолютно неуместная иллюминация на фоне тихого дворика, куда не доносился даже обычный московский гул.

Срезая угол, по узенькой дорожке, протоптанной через занесенные снегом кусты, Женя направился прямо к полуподвалу и рядом с металлической дверью увидел строгую табличку «Издательский дом „Век истории“». Остановился, бессмысленно глядя на нее и не веря собственным глазам; потом сердце стало биться быстрее, а настроение стремительно покатилось к тому временному моменту, когда он увидел яркую шаль Аллы Васильевны. Потрогал табличку рукой – настоящая, с острыми холодными гранями, и нажал кнопку «вызов».

– Представьтесь, пожалуйста, – попросил женский голос.

Женя решил, что имя, Евгений Прохоров, вряд ли кому-то о чем-то скажет, поэтому неуверенно произнес:

– Я – автор. Хотел бы предложить вам свои произведения.

Замок щелкнул. Женя потянул тяжелую дверь и вошел в длинный коридор, освещенный неоновыми лампами; желтоватые стены, ряд дверей из светлого дерева – все было строго и просто. В маленькой комнатке охранник увлеченно читал газету, поэтому Женя молча проследовал мимо, читая таблички на дверях, и остановился перед самой внушительной и красивой – «Приемная»; поправил сумку. …Если это случайность, то уж слишком невероятная… – он открыл дверь.

Исходя из того, что помещение являлось полуподвальным, окон в комнате не было, и освещалась она круглыми потолочными светильниками. Рядом с внутренней дверью, из-за малых размеров казавшейся потайной, стоял стол с компьютером, за которым, глядя на монитор и при этом задумчиво покусывая ручку, сидела… Женя мотнул головой, словно отрицая увиденное; зажмурился, потом резко открыл глаза. Призрак почему-то не исчез – наоборот, Кристина очень естественно повернула голову, внимательно оглядывая посетителя, но ничем не выдала того, что они знакомы.

– Присаживайтесь. Главного редактора сегодня нет, но ее зам. – Анастасия Стефановна, звонила, что уже едет. Если хотите – подождите. Вам чай?.. Кофе?

– Нет-нет, спасибо, – Женя опустился на стул, чувствуя себя полным идиотом. Даже голос однозначно принадлежал Кристине, а взгляд был совершенно чужим. …Может, она притворяется, не желая возвращаться к прошлому? Но даже если так, то каким образом она оказалась здесь?.. Кто мог притащить ее из Фив, кроме господина Виталия?.. И почему она в Москве?.. Стоп, это я путаю его с Витусом… а Витуса я сам придумал, и тогда ее должны звать Криста, а это – Кристина… – закрыв глаза, Женя сдавил ладонями виски.

– Вам плохо? – встревожилась секретарша.

– Нет, все нормально. Скажите, девушка, как вас зовут?

– Кристина, а что?

– Ничего. Даже очень красиво… а вы меня не помните?

– Разве мы встречались? – глаза секретарши округлились, но потом она, видимо, сообразила, что это лишь стандартный вариант знакомства, и улыбнулась, – только не надо говорить, что мы жили на соседних улицах, и вы наблюдали за мной, когда я с косичками и бантиками бегала в школу. Учтите, у меня не было, ни косичек, ни бантиков.

…Причем здесь косички?.. Женя почувствовал, что «крыша» у него едет окончательно. Так уже было совсем недавно, когда он закончил роман и потерялся во времени, но сейчас-то он нигде не терялся! Сейчас все вокруг абсолютно реально!.. Или его фантазии уже существуют отдельно от него?.. …А в подобных случаях существует четкий диагноз, – Женя уставился на девушку, пытаясь взглядом пробудить в ней воспоминания, и Кристина, принимая игру, кокетливо подперла подбородок.

– И все-таки мы знакомы, – объявил Женя уверенно.

– Пусть будет так, если вам хочется, – она засмеялась, – я давно заметила, что писатели – народ своеобразный.

– У вас курят? – сигарета помогала Жене сосредоточиться.

– Не желательно, – девушка обвела рукой комнату, – подвал все-таки; вентиляции нет, поэтому мы выходим на улицу.

…Это даже лучше, – решил Женя, – я должен выяснить, что происходит снаружи. Вдруг я сейчас выйду и увижу пирамиды? Нет, так не бывает!.. Хотя, почему? Бывает все! Причем, чем неправдоподобней, тем естественней…

– Я сумку оставлю? – он торопливо поднялся.

– Конечно, – Кристина кивнула, вновь погружаясь в работу.

Женя вышел из приемной и подозрительно огляделся, пытаясь найти еще какие-либо несоответствия, но коридор ничем не отличался от других офисов – смущали лишь плотно закрытые двери и отсутствие людей. …Может, это мираж?.. – он осторожно заглянул в ближайшую комнату и увидел женщину, державшую в руке телефонную трубку.

– Это «Книжный мир»? – произнесла она, – бухгалтерия? Вас «Век истории» беспокоит. Четыре дня назад вы должны были оплатить продукцию… оплатили, да? А номер платежки?..

…Господи, что ж я такой дурак!.. – Женя бесшумно прикрыл дверь. Кубик человеческого знания вновь повернулся своей привычной гранью, и мысли сразу прояснились, – неужели на свете не бывает похожих людей? Даже всемирный конкурс двойников проводится! Есть же, и второй Ленин, и второй Сталин, так почему не быть второй Кристине?.. – сомнения разлетелись веселыми искорками. Он глубоко вздохнул и достал сигарету, – еще пара таких романов, и я, точно, свихнусь, как предупреждал Вовка Царев… Но мысль эта не вызвала страха. Скорее, ему нравилось пограничное состояние, когда из рутинного и прогнозируемого, мир становится непредсказуемым, готовым каждый миг увлечь тебя новой игрой воображения.

Проходя мимо охранника, Женя решил, что тот похож на парня, работавшего с матерью Анастасией, и это сходство выглядело уже вполне естественным. …Конечно! В моей голове начинает складываться новый роман!.. Значит, так – все они собрались здесь, и это есть завязка… – Женя попытался представить, что должно происходить дальше, но пока не смог. Поднявшись по ступенькам, он открыл дверь и вдохнул морозный воздух, – слава богу, никаких пирамид! Это все пройденный этап. Теперь передо мной Москва, и в ней, в маленьком издательстве собрались… – он с удовольствием закурил, – собрались кто? Как их назвать одним словом?..

Процесс выбора варианта настолько увлек его, что машина, свернувшая во двор, тоже показалась причастной к рождающейся фантасмагории, но она медленно проехала мимо, и ее участие в развитии сюжета отпало само собой. …Не надо спешить, – решил Женя, – все должно сложиться, как в прошлый раз. Появится свой «господин Виталий», своя «мать Анастасия» и наверняка «рыжая» тоже…

Совсем рядом притормозила другая машина, хлопнула дверца. Женя непроизвольно поднял голову и увидел идущую к нему мать Анастасию(!) в длинном кожаном пальто; ее черные волосы рассыпались по белому воротнику из ламы, но, главное, она улыбалась! На мгновение Жене сделалось жутко. …Неужели я способен вызывать призраков?.. Он вытянул руку, растопырив пальцы, преграждая фантому путь – если рука пронзит ее…

– Доброе утро, – приветливо подмигнув, мать Анастасия останавливаясь в паре шагов, – я ж говорила, что мы встретимся.

– Вы настоящая?.. – кубик знания закувыркался, открывая миллион новых граней.

– А я похожа на египетскую мумию?.. – девушка сделала страшные глаза, но рот продолжал смеяться.

– Нет, но…

– Идем, – взяв Женю за руку, она слегка сдавила его пальцы. Женя почувствовал это, но никакой энергетический поток не пронизал его, да и мир вокруг остался прежним.

Вместе они проделали путь до приемной, и мать Анастасия заглянула внутрь.

– Кристин, привет. Что тут у нас?

– Ничего, Анастасия Стефановна, все в порядке.

– Музы Алексеевны нет?

– Нет, и сегодня не будет.

– Ладно, – она повернулась к Жене, – роман привезли?

– Ну да, конечно… – Женя не понимал, откуда она могла знать о романе. Не глядя на Кристину, схватил сумку, а Анастасия Стефановна уже открывала соседнюю дверь с табличкой «заместитель главного редактора».

…Мне пора в дурдом, – это была самая здравая Женина мысль с тех пор, как он попал в «Век истории», – а, может, это и есть дурдом? Может, все мы психи и нас собрали в одной палате? Как Наполеонов?.. Наверное, это специальный дурдом для писателей. Сейчас придут санитары и будут делать уколы – мы заснем и нам приснится Египет или еще какая-нибудь хрень…

– Заходите, – Анастасия Стефановна поманила пальцем.

Переступив порог, Женя сразу успокоился – а что он может сделать? Либо его вылечат, либо он так и останется пребывать в феерическом состоянии, в котором, как ни странно, чувствует себя весьма комфортно. Правда, для этого приходилось принять одно условие – мир неподвластен осмыслению и в нем могут происходить самые невозможные вещи.

Анастасия Стефановна небрежно бросила на кресло пальто и уселась за стол.

– Давайте, – она протянула руку.

Женя поспешно расстегнул сумку и извлек голубую папку. Развязав ее, Анастасия Стефановна принялась листать страницы, пробегая глазами отдельные куски текста, а Женя смотрел на нее совершенно равнодушно, отчаявшись разобраться в чем-либо.

Результат, похоже, удовлетворил зам. главного редактора – она улыбнулась и закрыв рукопись, накрыла ее ладонью.

– Мы берем. И еще – надеюсь, работать нам вместе долго и плодотворно, так что сразу давай без официоза. Я – просто Настя, и на «ты», договорились?

– Договорились… Настя…

– Теперь давай посмотрим, сколько ты получишь – кушать-то, небось, тоже хочется? Значит, роман ты писал по заказу, следовательно…

– Как, по заказу? – удивился Женя, – кто ж мне его заказал?

– Хочешь сказать, что сам все придумал? – Настя улыбнулась, – тебе ж выдали тему…

– Ты имеешь в виду перстень?.. – догадался Женя.

– Да, кстати, – Настя полезла в стол, – это тебе, – она положила на папку с романом колечко, украшенное дешевым зеленоватым стеклышком, – мы отыскали его благодаря тебе.

– Благодаря мне?!.. – вообще-то, кольцо Великого Мага Женя представлял несколько по-другому.

– Конечно. Если б не ты, кто б обратил на него внимание?

– И ему четыре тысячи лет?!..

– Да брось ты, – Настя рассмеялась, – оно валялось возле киоска, но разве это имеет значение? Вот, что имеет значение, – она удовлетворенно постучала по папке длинным ногтем, – так что, возьми на память. У тебя в романе должна быть хорошая фраза о том, что надо не вмешиваться в реальность, а создавать свой мир. Вот, ты его и создал. Честь тебе и хвала. Немногие способны на это – большинства людей хватает лишь на описание того, что они способны потрогать руками, а талант – это то, что мы создаем, прикасаясь еще и своим сознанием.

– Ты хочешь сказать, что Анхесенамон не существовало?..

– Почему?.. Это реально третья дочь Эхнатона и Нефертити.

– А господин Виталий? Он был в Египте или нет?

– Какая разница? Главное, ты блестяще справился с работой.

– А… а, к примеру, мать Анастасия?..

– Мать Анастасия?.. – Настя улыбнулась, – она была просто глупой девчонкой, которая искала, как срубить бабок. Она не понимала, что, кроме Бога, есть другие творцы – такие, как ты, например, и им надо помогать, чтоб созданные ими миры получались ярче, чем мир окружающий. Но ей вовремя подсказали… еще вопросы есть?

– Да. Небольшой. Кристина, которая в приемной – это та Кристина? – Женя дождался, пока Настя кивнула, – а почему она меня не помнит?.. Или она делает вид?

– А что ей там помнить? – Настя пожала плечами, – как с ней сначала переспали, а потом за это же, в конце концов, и уволили без выходного пособия? Прикинь сам, какой удар был для девочки – она-то, между прочим, реально влюбилась в этого урода!.. Теперь у нее совсем другая жизнь, а от той не осталось ничего – и тебя, к сожалению.

…Это ж бывает только в романах! – подумал Женя, – переписал главу, и у героя новая жизнь и новая биография… так, блин, где кончается тот мир и начинается этот?.. Или они уже переплелись окончательно?.. Но тогда это полный абсурд!..

– Давай вернемся к делам меркантильным, – Настя вздохнула, сбивая и без того нестройные Женины мысли, – книга выйдет в конце квартала. Сейчас ты пойдешь в бухгалтерию, подпишешь договор и получишь гонорар – Оля там все посчитает. Тиражные будут в течение полугода после выхода книги. Жаль, нет Музы Алексеевны – договоры только она подписывает, так что твой экземпляр передадим тебе потом.

– Без проблем! – воскликнул Женя, – а Муза Алексеевна это главный редактор?

– Да. Госпожа Клио.

– Какая странная фамилия.

– Плохо ты знаешь древнегреческую мифологию, – Настя засмеялась, – почитай на досуге… хотя лучше не забивай себе голову. Скажи, вот, какие у тебя творческие планы? – она сняла трубку, давая Жене время на обдумывание, – Оль, приготовь два экземпляра договора. Сейчас к тебе подойдет Евгений Прохоров – посчитай ему гонорар, исходя из нашего стандартного тиража и цены книги в твердом переплете объемом пятнадцать авторских листов, – она положила трубку, – так что с планами? Ты ж теперь наш постоянный автор, поэтому хочешь – не хочешь, а работать придется. Если Муза Алексеевна на кого-то сделала ставку, то это надо оправдывать.